Новак Джокович

Глава девятая
В болезни и в здравии
В 1961 г. Нобелевскую премию по литературе получил Иво Андрич. Запоздалой награды
удостоилась его книга «Мост на Дрине», написанная в 1945 г., но переведенная на английский
лишь в 1959 г. Для романа, награжденного Нобелевской премией, это сочинение на редкость
малоизвестно, хотя ситуация может измениться, когда его экранизация, выполненная Эмиром
Кустурицей, выйдет в конце 2014 г. (в мире искусства Кустурица играет почти такую же роль,
как Джокович в мире спорта: этот сербский кинорежиссер объясняет миру, что Сербия –
не только олицетворение зверств, хотя Кустурица действует в этом плане гораздо грубее
и резче Джоковича).
В книге рассказывается изобилующая трагическими событиями история боснийского
города Вишеграда, находящегося у самой боснийско-сербской границы; повествование
охватывает период протяженностью 300 лет – начиная с того момента, когда в начале XVII в.
через реку Дрину был построен мост. Это беллетристика, но прочно опирающаяся
на исторические факты. Многие называют этот роман неплохим прологом к сложной и яркой
истории Балкан: хотя Вишеград – боснийский город, многие его проблемы типичны для всех
бывших югославских республик. В 1878 г., по соглашению, согласно которому Сербия
и Черногория обрели независимость, Босния перестала быть частью Османской империи
и сделалась частью Австро-Венгерской. В этом слегка сокращенном отрывке из книги
описывается, как отразилась эта передача на жизни сонного городка:
«[C осени армия начала уходить], в то же время начинали прибывать чиновники, мелкие
и крупные служащие с семьями и прислугой, а за ними ремесленники и разные специалисты,
каких никогда раньше не было в наших краях. На первых порах они наплывали случайными
волнами, занесенные попутным ветром, чтобы побыть у нас какой-то срок, живя жизнью,
которой здесь жили от века, и силами цивильной власти продлить еще на некоторое время
оккупационный режим, установленный армией. Между тем с каждым месяцем число
чужеземцев-новоселов возрастало. Но не столько многочисленность пришельцев поражала
местных жителей, повергая их в недоумение и растерянность, сколько их непонятные
и безграничные планы и неистощимое рвение и настойчивость в их осуществлении…
казалось, они вознамерились невидимой, но все более ощутимой сетью законов, предписаний
и установлений опутать самую жизнь вместе с людьми, животными и неодушевленными
предметами; все переделать и изменить вокруг себя, начиная с внешнего облика города
и кончая поведением и нравами людей от колыбели до могилы… Занимались они с виду все
какими-то пустячными и просто бессмысленными делами. Обмеряли луговину, метили
деревья в лесу, обследовали отхожие места и сточные канавы, смотрели у лошадей и коров
зубы, проверяли аршины и гири, расспрашивали людей про болезни, про количество
и названия плодовых деревьев, про породы овец и домашней птицы» [1] .
Андрич объективно излагает точку зрения местных жителей на историю модернизации
Вишеграда новыми австрийскими правителями. Можно смотреть на это как на попытку
насадить немецкий порядок и дисциплину, чуждые балканской культуре с ее позицией «живи
и не мешай жить другим». И правда, этот милый и сонный образ жизни, где домам ни к чему
номера, потому что «и так все знают, где дом священника или башмачника», крайне
притягателен как противоядие безликости существования в большом городе. Но современное
промышленно развитое общество возникает только с появлением очень большого