История семьи Канашовых

105
так его и не освоил. После института самостоятельно изучил
английский язык.
Как я уже писал, я имел некоторые навыки пения на сцене. В
Октябрьске это мое увлечение неожиданно поддержала наша
одноклассница Бутерс Наташа, дочь репрессированных немцев.
Она прекрасно аккомпанировала на баяне, и мы подготовили
для школьных вечеров несколько песен из репертуара Эдуарда
Хиля («Человек из дома вышел»), Муслима Магомаева («Голубая
тайга»), Олега Анофриева («Песенка ни о чем») и других
популярных в то время певцов.
В новой школе порядки были совсем другие. То, что в нашей
перегребинской восьмилетке было ЧП, здесь почиталось за
подвиг. Прогулять урок или не выполнить домашнее задание –
это был некий вызов окружающим! Для меня это было необычно,
требовалось переосмыслить новые жизненные установки
и определить себя в новых условиях. Я не стал «революционером»,
возможно, напрасно. Были у нас свои «авторитеты»:
Женя Мясников, Слава Кожевников. Они отличались бесшабашностью,
уверенностью в своих силах, занимались спортом.
Однако, в итоге из нашего выпуска в памяти школы остались
медалисты Лоскутов Володя, Кобзарева Люда – пожалуй,
самые тихие и незаметные ученики. Я был хорошистом, но не
более того. Зато все заботы, касающиеся учебы, я тащил на себе
сам, уроки делал самостоятельно, родители мало участвовали
в моем образовательном процессе. В дневнике за 10 класс
самая популярная запись, сделанная рукой классной руководительницы
Карповой Альбины Ивановны: «Где подпись родителей?».
Позднее, когда приближалось лето, я переходил на свою
собственную методику обучения: внимательно, не отвлекаясь,
работал на уроках, а домашние задания делал на перемене,
сразу после урока, пока материал был еще свеж в памяти. Это