История семьи Канашовых

141
щению с ядерным топливом, в том числе и разрушенным (хранение,
перевозка, переработка и т.п.), обоснованием безопасности
(ядерной, радиационной, физической), подготовка разрешительных
документов. Часто приходилось бывать на ПО «Маяк»
(г. Озерск), куда возвращается на переработку топливо
энергетических, транспортных и исследовательских реакторов.
Побывал практически на всех АЭС России: Калининской,
Балаковской (с энергоблоками ВВЭР‐1000), Ленинградской,
Курской (с энергоблоками РБМК‐1000), Белоярской (БН‐600). И
настольными книгами являлись труды последних конференций
по тематике ОЯТ, международные и российские нормативные
документы, регулирующие безопасное обращение с ЯМ и
РВ. Так и хочется сказать: век живи, век учись. Но не буду.
Работа в научной сфере всегда сопряжена с сомнениями и терзаниями.
А в такой области деятельности, как ядерная техника и
технология – тем более. Чем глубже я познавал основы своей
профессии, тем больше осознавал масштаб проблем, связанных
с последствиями т.н. мирного использования атомной энергии.
Тем больше возникало вопросов. Оправдана ли эта деятельность,
если мы оставляем потомкам такое количество отработавшего
топлива и отходов? Проклятие уранового топливного
цикла, заключающееся в накоплении продуктов деления урана
и минорных актинидов, создавало столько проблем, что невольно
начинаешь задумываться: а стоило ли все это начинать?
Плутониевый топливный цикл, в котором неизбежно используется
т.н. МОХ‐топливо, создает еще больше проблем при организации
ЯТЦ. Проект «Прорыв» выглядит, скорее, авантюрой, чем
спасением ядерной энергетики. Был бы рад ошибиться.