Станиславский на репетиции

ментом играл Н оздрева И . М . Москвин. Э та сцена и у меня
шла как-то лучше и легче, чем другие. Ещ е до встречи со С таниславским
сцена сладилась, очень хорошо смотрелась, и мы
рвались к показу, надеясь на полное одобрение Константина
Сергеевича. Н о показ приходилось оттягивать из-за пустяков:
вся сцена шла хорошо и напряженно, но в конце ее есть игра
в шашки. Н оздрев играет в шашки с Чичиковым. Во время
игры они перебрасываются одними и птмн же фразами: «Д а в ­
ненько не брал я шашек в руки», — говорит один. «Знаем, как
вы плохо играете в ш ашки», — отвечает другой.
И вот эта игра в шашки портила нам все. О на вдруг останавливала
так хорошо раскатившуюся сцену. М ы не могли понять,
что тут надо сделать, чтобы эта игра ис останавливала
стремительно развивающуюся сцену. В самом деле, Н оздрев
угощает Чичикова, стараясь напоить его с тем, mtoOi.i н сш л счь
потом пьяного Павла Ивановича в какую-нибудь невыгодную
сделку. Чичиков уклоняется от угощения, так как готоиигсл провести
свою аферу с покупкой мертвых душ. Н оздрев, ночуш гновав,
что у его гостя есть какие-то предложения к нему, выпроваживает
своего зятя, остается с Чичиковым с глазу на глаз, и
вот два жулика начинают ловить друг друга. Е два только
Н оздрев услышал о желании Чичикова купить «мертвы х», как
забросал его Есевозможными предложениями реализации этого
дела: то он предлагал их в подарок, но с тем, чтобы Чичиков
приобрел у него по дешевке розового жеребца, или каурую кобылу,
или собаку, наконец, щенка и т . ‘ д., то предлагал их в
обмен на бричку или по-помещичьи метнуть на них «банчок».
Чичиков от всего отказывался, приведя этим- в бешенство Н о э -
древа, и, наконец, обидевшись за нанесенное ему оскорбление,
дум-ал выскользнуть из цепких лап Ноздрева и выбраться из
его поместья. Н о не тут-то было. Распаленный, азартный
игрок, Н оздрев не мог так легко расстаться со своей жертвой.
О н предложил ему сыграть партию в шашки:
— Э то не то, что карты, где все жульничество и обман, а
здесь все от уменья.
Чичиков соблазнился, тем более что знал свое большое мастерство
в этой игре, и сел играть, поставив сто рублей против
всех ноздревских мертвых душ.
Сцена до этого мом-ента, как я уже сказал, шла «крепко»,
может быть, без особенных тонкостей, но азартно, темпераментно,
заразительно, с хорошим юмором. Н о как только мы
усаживались за шашки — стоп. Финал получался слабый и зачеркивал
все наработанное раньше.
Чего только мы ни перепробовали: и сокращение длительности
сцены путем- ускорения темпа или вымарок, «расцвечива­