«Новая газета» №99 (понедельник) от 10.09.2018

«Новая газета» понедельник.
№99 10. 09. 2018
21
черта?
заранее подумают: «Значит, надо репетитора
брать». Но ущемлять, скажем,
русский или венгерский языки глупо.
— Ты по-прежнему будешь снимать на
русском языке?
— Нет, следующую картину буду снимать
на украинском.
У «Райских птиц» был дубляж на украинский.
Сейчас деньги дают, если на украинском
языке снимаешь. Надо научиться,
чтобы украинский язык на экране был не
искусственным, не литературным, а разговорным,
живым. Сервантес говорил, что
перевод поэзии с одного языка на другой —
это фламандский ковер с изнанки. Я считаю,
что и для зарубежных фильмов не надо
делать дубляжи. Помнишь, раньше в Доме
кино переводил переводчик — на экране
говорили живые люди. Сейчас в Италии
без дубляжа не показывают ничего. Купили
мои «Каштанку» и «Поцелуй», перевели на
итальянский. По-моему, чудовищно.
— Я, кстати, очень люблю и «Поцелуй»,
и совершенно недооцененный фильм «Первая
любовь» — тончайшее кинокружево, Аня
Михалкова замечательная…
— Из-за Киры Муратовой вынужден
был его пересмотреть. Метрдотель ресторана
Дома кино Лариса говорит: «Рома,
тебя там какая-то Муратова в фойе ждет».
Спускаюсь, Кира спрашивает: «Вы идете
на свой фильм?» «Какой?» — «Первая любовь».
«А где его показывают?» «Вы что, не
знаете, где ваш фильм показывают?» Но
я действительно не знал. «Слушайте, —
говорю, — пойдемте лучше со мной в ресторан,
посидим, поболтаем». «Не люблю
болтать, — жестко отрезает Муратова, —
пойду, посмотрю». «Ну, думаю, даже гениям
не стоит так разговаривать, иди на фиг».
Через два часа снова Лариса: «Рома, тебя
эта дама вниз зовет». Иду. «Посмотрела
ваш фильм. Могу узнать, почему вы его
не любите?» «Вам что, понравилось?»
«Да, там нет ни одной уступки зрителю».
Этот фильм я, правда, снял для себя.
Меня раздражало, что после «Полетов»
меня превратили в автора одной картины.
А у меня был «Бирюк», ни в чем
«Полетам…» не уступающий. Кстати, в
Киеве и «Поцелуй», и «Каштанку» приняли
неважно. Директор студии «Довженко»
скривился: «Чехов перевернется в гробу,
это увидев». Тут Москва помогла. Эти
фильмы, как и «Первая любовь», — не для
массового зрителя, для филармонического.
После слов Киры я пришел домой
и включил «Первую любовь». Жена заходит:
«Ты что, с ума сошел, свое кино
смотришь?» «Слушай, — говорю, —
не могу оторваться. Сколько нюансов».
Помнишь, когда мальчик сидит на окне,
мать говорит: «Занимайся». «Я занимаюсь,
мам». А какие занятия, когда влюблен?
— С мальчиком — линия прекрасная.
За столом все его воспитывают, он терпит.
А когда все уходят, начинает всю застольную
сцену с воспитанием издевательски разыгрывать
«по ролям». Ты привел в кино замечательных
актеров: Меньшиков, Машков.
Что для тебя — выбор актера?
— Честно говоря, сначала важен
типаж. Уже потом — талантлив актер
или нет. Скажем, мне порекомендовали
Евгения Лебедева на главную роль в
«Каштанке». Посоветовал любимый мой
РИА Новости
Все картины
я снимал играючи.
Хотел, чтоб
интересно было
на площадке.
Всех заводил.
И не строил
из себя
командира
«Полеты во сне и наяву»
художник Давид Боровский. Сделали
пробу. Получался колоритный завгар.
А мне нужен был страдающий аристократ.
И я остановился на Олеге Табакове,
на его солн цеобразном лице. Как только
сцену сделали… Вах! Помню, потом в
театре Табаков знакомит меня с кемто:
«Это Рома Балаян — автор фильма
«Каштанка». А рядом стоит Костя Райкин
и говорит Олегу: «Это твоя лучшая
роль». — «Почему?» — «Потому что рядом
нет партнера».
— С животными играть еще сложнее.
Меньшиков тоже возник как типаж?
— Нет. Я помогал Сурену Шахбазяну
снимать фильм «Жду и надеюсь». Смотрим
материал: «Сурен, надо менять актера, он
не годится». — «Слушай, — говорит, — еле
уговорил, очень способный четверокурс-
«
ник. Посмотри еще». Иду в гримерную:
парень в сапогах с гитарой распевает песни.
Артистичный чертовски. «Кто это?» «Это
же наш главный герой». Я — к Сурену:
«Успокойтесь, оставляем». С Машковым
было так. Режиссер Толя Матешко снимал
«Зеленый огонь козы» в моем художественном
объединении. И дирекция не
утверждает ему актера. В общем, отбили.
Потом я про это забыл. И вот знакомится
со мной Машков: «А знаете, что в кино я
появился благодаря вам?»
— Вот все-таки спрошу. А почему им так
нужно, тому же Машкову, быть при власти —
щека к щеке. Зачем это художнику?
— Я вообще ко всем, кто рвется наверх,
начинаю относиться настороженно.
Режиссер, писатель, артист идут в
депутаты… Ты зачем туда, але? Для чего?
Игры в любимых императоров чаще всего
не глупость, но цинизм. Лучше быть подальше
от этого.
— Как тебе удается разделять политику
России в отношении Украины и взаимоотношения
с друзьями-кинематографистами,
поддержавшими присоединение Крыма?
«
— Мои друзья звонят: «Ромка, понимаешь,
стыдно, а что делать?» Они меня
все время зовут. Но как я могу приехать?
И на Украине неправильно поймут, и в
России. Есть же в России такие, которые
скажут: «Старик, ну ты чего…» Не хочу
на этом уровне разговаривать.
— Твой близкий друг, Никита Михалков,
называет военным переворотом украинскую
революцию, правительство — бандеровской
верхушкой… Что делать?
— Пытаюсь не обращать внимания.
Пытаюсь по-прежнему любить его, очень
переживаю за все, что он делает. Просто не
понимаю. Но не буду его охаивать.
— Он тебе звонит, и вы спокойно беседуете…
— Нет, мы два года не общаемся.
— Ужасно жаль, что из-за политических
дрязг и войн не можешь к нам приехать.
— Ну, конечно. Я же более-менее
известный тип, мелькаю в телевизоре.
«Что ж ты, — скажут, — во время такой
беды в Москву отправился?» А в Москве
обнаружат, что я наболтал что-то нехорошее
про Путина.
— И все-таки меня огорчает твое решение
не приезжать в Россию. У тебя здесь не
только друзья, но огромная аудитория.
— Очень хочу вернуться. Когда
ехал снимать на «Мосфильм» «Леди
Макбет…», один неплохой киевский
режиссер удивлялся: «Зачем тебе это?
Там будешь всегда вторым». Но я не
бываю вторичным, даже если сижу рядом
с гениями. Как Адабашьян говорил:
«Любой юбилей Балаян превращает в
свой».
— Что должно произойти, чтобы Балаян
приехал в Москву?
— Ну, мне даже квартиру давали на
Самотечном переулке в 92-м году — надо
было принять российское гражданство.
Я отказался. Зачем? Люблю Киев. Не еду,
потому что не хочу играть ни в ту сторону,
ни в другую. В отличие от многих,
называю вещи своими именами. Крым —
аннексия? Конечно, аннексия. Были же
эти зеленые человечки. Возможно, и
без них огромный процент крымского
населения проголосовал бы за Россию.
Так какого хрена вы устроили этот
политический театр?
— Наша интеллигенция с кухни
транспортировалась в фейсбук. Там градус
споров, ненависти, противостояния — по
любому поводу. Гоголь ваш или наш?
Проклятья только что умершему Кобзону.
Что с этим делать?
— Народы могут рассориться на
века. Читаешь комментарии, холод по
коже. Армяне про азербайджанцев,
азербайджанцы про армян, украинцы
про русских, русские про… Как после
этого жить? Вы же все рядом! Польза от
соцсетей, безусловно, тоже есть: узнаешь,
что кто-то умер, крокодил съел человека,
бедность в Лаосе, пожар в Греции, музей
сгорел в Бразилии. Переживаешь. Есть
чувство соединенности с миром. Но
волны агрессии перехлестывают все.
А я и за тех, и за тех.
— На ереванском фестивале «Золотой
абрикос» есть турецко-армянская панель.
Люди разговаривать пытаются, создавать
совместные проекты. Я написала об этом
в Сети и сразу получила коммент: «Вы бы
еще устроили дискуссию между фашистами
и жертвами Холокоста».
— Слушай, я так боялся ехать в Стамбул.
Получил такое удовольствие, таких
турок увидел! И никаких антиармянских
разговоров не слышал. Другое дело, что
история там переписана: якобы, это
армяне резали турок. Мир сложный.
Везде сегодня трудно говорить правду.
Лариса МАЛЮКОВА,
обозреватель «Новой»
СТАНЬ СОУЧАСТНИКОМ
www.novayagazeta.ru/donate
ПОДРОБНОСТИ НА СТР. 5