«Новая газета» №144 (среда) от 26.12.2018

политический словарь
«Новая газета» среда.
№144 26. 12. 2018
11
на клекот
В переводе
Борьба за мир
начинается
с преодоления
«языка войны»
РИА Новости
Кирилл
МАРТЫНОВ
редактор
отдела
политики
и экономики
П
олитика начинается
с языкового вопроса.
Политический словарь
определяет, что вы можете
сказать, что считаете
важным и какие термины
используете для описания этого важного.
Если человек вещает про классовых
врагов, то перед вами, вероятно, верный
ленинец. А если про права человека — то,
скорее всего, либерал и сторонник демократии
западного типа. Связь политики и
языка хорошо описана на примере тоталитарных
обществ XX века. Герой антиутопии
Джорджа Оруэлла разрабатывает
новояз на благо партии. Очевидец прихода
нацистов к власти лингвист Виктор
Клемперер описывает, как менялась речь
немцев в 30-е годы.
И сегодня, когда мы говорим о политике,
сказанное определяется словами,
которые мы выбираем. Например,
«вертикаль власти» — это понятие,
придуманное в конце 90-х для борьбы
с федерализмом и усиления влияния
администрации президента в регионах.
Если мы используем его в своей речи, то
невольно делим традицию политической
централизации — в противовес, собственно,
российской Конституции. Выражение
«несистемная оппозиция» — еще одно
стандартное понятие российской публицистики
— связано с партийным строительством,
организованным в середине
Анна АРТЕМЬЕВА — «Новая»
нулевых Владиславом Сурковым. Так
называемая «системная оппозиции» приняла
тогда кремлевские правила игры,
после чего была допущена до участия
в ней и получила известные бонусы.
Механически используя этот термин
сегодня, мы продолжаем посмертное
существование «сурковской пропаганды».
Так работают языки-зомби, отправляющие
нашу возможность мыслить.
Политическая борьба начинается с ревизии
политического словаря, который
мы используем.
В
2018 году в российской политике
случились две лингвистические
революции. Во-первых, в архив
было отправлено понятие «путинского
большинства», изначально придуманного
политтехнологами в ходе первых электоральных
кампаний президента, а затем
получившего вторую жизнь в ходе «русской
весны» (еще один ярко окрашенный
термин, определяющий риторику говорящего).
Большинство образца 2014 года
снисходительно определяло граждан,
обескураженных внешнеполитическим
курсом страны, в качестве маргинальных
14%. Триумф длился больше трех лет и
завершился повышением пенсионного
возраста и НДС. Теперь большинства
уже нет. «Антипенсионные» протесты
сделали невозможным саму апелляцию
к нему.
Для огромной части граждан повышение
пенсионного возраста выглядит
в качестве нарушения взятых на
себя государством обязательств. Более
80 процентов граждан, буквально «бывшее
большинство», относится к пенсионной
реформе отрицательно. Пессимизм в
отношении экономических перспектив
страны вместе с разочарованием в социальной
политике ведет к тому, что стандартный
политический словарь последних
пятнадцати лет («вместе за сильную
Россию» и проч.) рассыпается. Вслед за
«большинством» в архив отправлена «стабильность»
как ощущение надежности и
неизменности порядка, установленного
почти двадцать лет назад.
Вторая языковая революция отчасти
является результатом первой, но также
имеет новую внутреннюю логику. В 2018
году Россию заставляли привыкать к
«предвоенной ситуации». Телеэксперты
вещают о неизбежности войны. Война
рассматривается в качестве интересного
и недорогого способа разрешить наши
временные экономические затруднения
и отомстить всем нашим воображаемым
или реальным обидчикам. Крах большинства
как базовой идеологической
конструкции и полное отсутствие идей
по развитию страны ведет к тому, что
побеждают самые простые инстинкты.
Самосохранения, с одной стороны
(«лишь бы не было войны»), и агрессии
— с другой («мы им всем покажем»,
«можем повторить»).
В
эпоху большинства нашей приоритетной
задачей было описание
реально существующего сложного
российского общества, не сводимого к
идеологическим конструкциям про 86 и
14%. Сегодня мы — и «Новая», и наши читатели,
и все граждане России в целом —
нуждаемся в новой борьбе за мир. Мы
должны объяснить людям, чем опасны
бесчисленные и бестолковые «ястребы».
Напомнить, почему война не может быть
решением никаких проблем. И предложить
для «предвоенной ситуации» альтернативный
политический язык.
Да, само понятие «борьба за мир»
невольно ассоциируется с советским
политическим словарем и потому отдает
нафталином. Значит, нам придется
придумать, как его освежить. Потому
что это вопрос выживания: если сейчас
не объяснить людям, почему война — абсолютное
зло, в 2020-х может оказаться
слишком поздно.