«Новая газета» №78 (пятница) от 19.07.2019

More documents

Recommendations

Info

10 «Новая газета» пятница. №78 19. 07. 2019 Замещение РИА Новости Пять лет назад началась замена всего иностранного на российское. Власть и бизнес подсчитали прибыли, а граждане — убытки Дыхание без допуска Изначально программа импортозамещения задумывалась как идеологический удар по Западу, который параллельно можно использовать в качестве поддержки отечественного производителя и поиска внутренних резервов для экономического роста. К своему юбилею программа подходит с неоднозначными итогами. С одной стороны, определенных успехов здесь удалось добиться. Но от импорта в ключевых сферах избавиться Россия так и не смогла: иностранные товары мимикрируют под отечественные, а в стране расцвели разнообразные формы лоббизма. «Новая» изучила, как российские власть и бизнес вели наступление на иностранные продукты питания и лекарства. Проблем оказалось больше, чем поводов для гордости. страница 9 В июле 2018 года ведомство представило еще один перечень — в него уже были включены аппараты искусственной вентиляции легких, воздушные стерилизаторы, тонометры внутриглазного давления, концентраты для гемодиализа, термостаты суховоздушные, медицинские кровати и оториноскопы. В августе 2018 года представители благотворительных фондов обратились к президенту РФ с просьбой не ограничивать закупки иностранных аппаратов ИВЛ. Их аргументы звучали однозначно: это решение «поставит под угрозу жизнь десятков тысяч граждан нашей страны и нанесет значительный ущерб качеству и доступности медицинской помощи в России». Минздрав в ответ на это сообщил, что ограничение якобы не помешает лечебным учреждениям закупать импортные ИВЛ. Однако Татьяна Голикова заблокировала в октябре 2018 года продвижение этого решения и отправила проекты на доработку в Минпромторг и Минздрав. Как теперь выясняется, доработка оказалась фикцией. Как запрет на закупку ИВЛ повлияет на жизнь больных людей, «Новой» прокомментировала генеральный директор благотворительного фонда помощи людям с БАС (боковой амиотрофический склероз) «Живи сейчас» Наталья Луговая: «Почему этот запрет для нас катастрофичен? Отечественные дыхательные аппараты существенно уступают импортным по тем параметрам, которые особенно важны, когда речь идет об их длительном использовании в домашних условиях. А люди с диагнозом БАС не могут и не должны быть на долгие годы быть заложниками реанимаций. Но отечественные ИВЛ часто сбоят при перепадах напряжения и отключениях электричества. Они громоздки и не мобильны, и значит, человек на ИВЛ не может свободно перемещаться, выезжать на прогулку, за город и даже купаться в бассейне. Импортное оборудование способно обеспечить все это ОТ РЕДАКЦИИ паллиативному пациенту. Аналогичных российских аппаратов не существует. Если же говорить о непосредственном уроне больному, то даже если по базовым техническим характеристикам отечественный аппарат может помочь пациенту дышать, к сожалению, он не может обеспечить то качество жизни, на которое пациент мог бы рассчитывать, используя импортные аппараты. А если учесть частые перепады электричества, особенно в провинции, то это уже непосредственная угроза жизни. По статистике распространенности БАС, в России примерно у 10–15 тысяч человек это заболевание. И хотя БАС может протекать очень по-разному, рано или поздно практически у всех пациентов с диагнозом БАС наступают трудности с дыханием и возникает потребность в аппарате инвазивной или неинвазивной вентиляции легких. С одной стороны, государством только что сделан большой шаг вперед: право паллиативных пациентов на получение за счет государства дыхательных аппаратов закреплено в новом законе о паллиативной помощи. Но есть опасения, что это достижение будет нивелировано ограничением на госзакупки импортных аппаратов. И это, конечно, касается людей не только с БАС, но и со многими другими диагнозами — в т.ч. детей, для которых особенно важны точные настройки оборудования, его надежность и комфорт при использовании». Помимо аппаратов ИВЛ в перечне много других запретов на закупки, которые остро скажутся на качестве жизни и лечении тяжелобольных людей. Эксперты говорят, что, например, российские бинты могут не подходить «детям-бабочкам», страдающим врожденной патологией кожи, которые нуждаются в особых перевязочных средствах. А отказ от систем для неонатального скрининга будет тормозить раннее выявление патологии новорожденных. Наталья ЧЕРНОВА, обозреватель «Новой» Импортозамещение — настолько корявый и бездушный термин, что, кажется, это очередное испытание, посланное России ее нелегкой исторической судьбой. Но на самом деле у всякого поражения народа в правах есть отцы. И матери. В случае с растущей номенклатурой запрещенных в России качественных медицинских изделий западного производства нужно вспомнить, что за здравоохранение в России отвечает вполне конкретный чиновник — министр Вероника Скворцова. И к ней мы обращаемся: действительно ли жизнь и здоровье россиян имеют настолько меньшую ценность, чем абстрактные государственные — и скрывающиеся за ними вполне конкретные финансовые — интересы? Андрюха, у нас сыр! По коням! Самые заметные достижения декларируются в сельском хозяйстве — тут российская власть смело ставит себе плюс. «Мы уже достигли уровня самообеспечения свининой и мясом птицы пять лет назад, а сейчас по ряду ключевых продовольственных продуктов мы вполне соответствуем плану программы национальной продовольственной безопасности, — говорит директор Центра аграрных исследований РАНХиГС Александр Никулин. — Увеличился ассортимент отечественной молочной продукции, овощей, фруктов. Рост аграрной промышленности привел к тому, что процесс импортозамещения действительно проходил [успешно]». Еще Россия почти полностью заместила иностранное зерно своим — но это произошло бы и без помощи в виде контрсанкций со стороны российского руководства. Другой вопрос — цена, которая была заплачена за торжество отечественных аграриев. Цены на продукты с 2014 года стабильно росли, а замещение импортных овощей отечественным аналогом только подогревало инфляцию. «Вот у нас была задача обеспечить себя отечественными томатами. Мы — страна северная, и по определению в наших условиях томаты будут дороже по сравнению с китайскими. Мы будем строить теплицы, мы будем делать наши искусственные помидоры, но цена их будет выше, чем цена помидоров из Турции. Здесь сложно не увлечься идеей осажденной крепости («мы должны производить все сами»), — качает головой Никулин. — Другой взгляд на продовольственную безопасность гласит, что всемирный процесс производства еды достаточно спокойный: каждый специализируется на том, в чем у него конкурентное преимущество. У нас замечательные почвы для выращивания пшеницы, кукурузы, подсолнечника. Можно специализироваться на этом, но невозможно делать все на свете, и говорить, что у нас должны быть и окорока лучше испанских, и сыр лучше французского. Это можно сделать, но это страшно дорого». Для простого человека стремление заменить всю «вражескую» еду патриотичной свининой аукнулось значительным ростом расходов на питание. «Продовольственная безопасность — это не независимость от внешнего рынка, а ситуация, при которой правительство обеспечивает все группы населения набором питания, достаточным для активной и здоровой жизни. У нас с 2014 года увеличился разрыв между группой самых обеспеченных и самых необеспеченных людей по показателю затрат на питание. Особенно этот разрыв ощущался в 2016 году», — констатирует директор Центра агропродовольственной политики при РАНХиГС Наталья Шагайда. Стремительное обнищание населения, о котором даже упоминал президент Путин в послании Федеральному собранию, — тоже следствие санкционных войн и, соответственно, программы импортозамещения. «Это один из важнейших показателей уровня общества, показатель Энгельса: чем меньше тратится на питание, тем общество более развито, цивилизованно и благополучно. У нас этот показатель перевалил за 30%, что достаточно много», — добавляет Александр Никулин. Отечественные поля по-прежнему возделываются иностранной техникой: в лучшем для квасного патриота случае речь идет о тракторах «Беларусь» (но ими пользуются, скорее, мелкие фермеры), в худшем — о немецкой, японской или голландской сельхозтехнике. При этом значительная часть семян свеклы, подсолнечника, картофеля, кукурузы, овощей — тоже импортная. Ряды импортных пополняют даже семена российских селекций, оригинальные сорта которых вывозят для размножения за рубеж, чтобы потом ввезти в страну, говорит Шагайда. Средства защиты от паразитов тоже не всегда сделаны в России, но можно успокаивать себя хотя бы тем, что страна прочно и без какой-либо иностранщины готова обеспечить всех удобрениями. Что умеем — то умеем. Для увеличения «русскости» в отдельно взятом помидоре нужно как минимум улучшать уровень аграрной науки в стране. Да и тракторов в России производится не меньше 10 разных моделей — только покупай их. Но это не очень согласуется с идеологическим конструктом, на котором на самом деле основана история с импортозамещением. «Запрет на продукты извне означает, что они никоим образом здесь использоваться не будут. Это значит, что еду надо уничтожать. Мы даже на корм скоту эти продукты не будем использовать. Все раздавим, нам это не нужно», — говорит экономист Игорь Николаев. Первично было нагнетание истерии, пусть даже большинство людей было против такого обращения с продуктами даже в самом начале, а уже потом гипотетическая поддержка аграриев. Поддерживают при этом далеко не всех. По словам Александра Никулина, российским сельхозпроизводителям в принципе выгодна протекционистская политика, но это тепличные условия: после снятия эмбарго конкуренцию с иностранной продукцией будет выдержать очень сложно. В текущем розыгрыше весь профит имеют крупные агрохолдинги (тот же «Мираторг», чей президент Виктор Линник в конце июня предложил отка-
большая разница «Новая газета» пятница. №78 19. 07. 2019 11 здравого смысла заться от хамона в патриотических целях): их несколько десятков, но они имеют миллионы гектаров земли в собственности. Для сравнения, площадь типичного советского колхоза была в среднем равна пяти тысячам гектаров. У более мелких производителей шансов конкурировать с гигантами нет. Агрохолдинги, в свою очередь, чувствуют себя настолько вольготно, что уже хотят, например, запретить ввоз иностранного мяса. Работа для тракторов Россельхознадзора найдется всегда. Выбирая кору дуба С зарубежными продуктами Россия ведет войну на уничтожение, но с иностранными лекарствами тактика хитрее: ключевая задача власти и бизнеса — создать свой рынок фармацевтики, поглощая иностранные наработки. Прямо сейчас в стране выполняется госпрограмма «Фарма-2020». Принятая задолго до санкционной войны, она, по сути, является вкладом Минпромторга в общую концепцию замены иностранных препаратов отечественными снадобьями. «Фарма» предполагала импортозамещение лекарств как минимум до уровня 90% уже к 2018 году. Это был, мягко говоря, оптимистичный прогноз, говорит директор института экономики здравоохранения НИУ-ВШЭ Лариса Попович. «Изначально в программе «Фарма-2020» ставилась цель не столько развивать инновационные препараты (эта задача более растянутая по времени), сколько обеспечить производство аналоговых медикаментов. Да, с точки зрения замены аналогов мы действительно преуспели и умеем выпускать препараты, которые уже потеряли патентную защиту. Другой вопрос, что иногда они у нас дороже, чем те же аналоги из Юго-Восточной Азии, поэтому государство вынуждено вводить преференции отечественным производителям и работать с допуском или недопуском лекарств из-за рубежа в страну», — говорит она. При этом нельзя отрицать, что 90% от Минпромторга — это, скорее, желание заменить препараты отечественными в списке стратегически важных лекарств (это примерно 150 наименований), и там, конечно, у России все в порядке, процесс замены идет почти в соответствии со сроками, добавляет эксперт. Правильнее будет говорить, что «Фарма-2020» и импортозамещение — это два разных и параллельно идущих процесса, уточняет генеральный директор DSM Group Сергей Шуляк. «Импортозамещение само по себе достаточно давно развивается в российской фарме. В данном случае это не только развитие производства за российские деньги, но и строительство инфраструктуры за счет иностранных компаний, которые работают на российском рынке. Это не только выпуск российских лекарственных препаратов, но и локализация препаратов, которые раньше производились за рубежом, а теперь производятся на территории России», — объясняет Шуляк. Сейчас готовится к вводу в действие программа развития фармацевтики до 2030 года, где поставлена еще более амбициозная задача — снять хотя бы частично зависимость от иностранных субстанций, из которых и производятся лекарства. Это та же самая проблема, что и с продуктами: формально лекарство может называться российским, но по сути это «отверточная сборка». «Правительство, видимо, очень довольно тем, что происходит, но у меня сразу же возникает вопрос, почему они отечественными препаратами называют те, которые локализованы здесь, но производятся зарубежными фармкомпаниями, — возмущен президент Лиги защитников пациентов Александр Саверский. — Я машину Toyota отечественной назвать не могу при всем желании, хотя она собирается в Санкт-Петербурге. И таких лекарств очень много, если их убрать из той доли, которая относится к замещенным отечественным, то там останется меньше десяти процентов. Поэтому тешить себя тем, что страна находится в безопасности и что-то там уже заместила, мне кажется странным. Это неправда. Я уже не говорю, что у нас до 2014 года сырья вообще не было, сейчас это какие-то крохи». Россия вписана в мировой рынок лекарственных препаратов, поэтому подобные процессы неизбежны и — более того — нормальны, возражает Лариса Попович. «Ни одна страна не является самодостаточной с точки зрения производства всех препаратов, которые ей могут потребоваться, — говорит она. — У нас, как и во всех странах, большинство редких заболеваний, часть онкологических лечатся все равно препаратами, которые идут со всего мира. Появление эффективного средства против того или иного недуга — это все более редкий и очень дорогостоящий, хотя и счастливый случай, и он может произойти только в стране с « Правительство почему-то на «Жигулях» не ездит, но для нас эти «Жигули» все время покупает развитой исследовательской базой. Мы пока только восстанавливаем свои позиции в этом сегменте. Тем не менее у нас уже есть свои находки: мы начали выпускать новейшие обезболивающие препараты, которые более эффективны, чем используемые в мире. У нас появились новые инсулины, препараты для лечения некоторых опасных инфекций, препараты для диагностики и лечения разных видов онкологии». Фирмами-чемпионами производятся не только лекарства, но и, к примеру, вакцины: ими Россия обеспечивает себя самостоятельно, добавляет эксперт, хотя в производстве субстанций для малых молекул зависимость сохраняется — в первую очередь от стран Юго- Восточной Азии. Петр САРУХАНОВ — «Новая» У Александра Саверского есть претензии и к заменителям иностранных лекарств: «Дженерики довольно низкого качества, и все сомневаются в их подлинности. Допустим, я по совету врача начал принимать препарат, он мне говорит: «Ты только пей дозу в два раза больше, чем написано. Вещество почему-то действует в два раза слабее». Хорошо, если человек это знает, а если нет?» Пока программа «Фарма-2020» не была вписана в контекст патриотического импортозамещения, никаких системных претензий к отрасли не было: она развивалась сама по себе. Как только в дело вмешалась политика и пожелания «пить кору дуба», фармацевтическая отрасль стала объектом критики, разразились скандалы. Регулярно обновляемые запреты правительства на поставки медпрепаратов и медоборудования из-за рубежа — пусть и стимул для отечественных производителей, но это очень плохой допинг, предупреждают эксперты. «Все попытки локализовать производство бигфармы и ограничения в их деятельности без партнерства с отечественным производителем, заставившие зарубежные компании идти на локализацию и трансфер технологий, — все это вдохнуло жизнь в нашу промышленность, — признает Лариса Попович, уточняя, что в России есть несколько компанийчемпионов, которые, к примеру, делают уникальные для всего мира препараты, в том числе для редких или онкологических заболеваний. — Другой вопрос, что таким допингом долго увлекаться нельзя, а для этого нашей науке нужно быть конкурентоспособной и вставать на ноги, а не ждать преференций от государства». Однако сама мысль о том, что от иностранного препарата можно отказаться, если в России производятся хотя бы два похожих по свойствам лекарства, многим кажется странной. «С чего вы взяли, что у нас хватает оборудования, сырья и препаратов? Где расчеты? Где сравнение качества? Ничего этого нет, — говорит Александр Саверский. — У ФАС вообще очень странная позиция: если лекарство зарегистрировано по показаниям — значит, оно взаимозаменяемо тому, у которого такие же показания. Но если даже на бумаге формула у лекарства одинаковая, в реальности мы используем разное сырье, разные технологии, разную среду. Я уже не говорю о концентрации и вспомогательных веществах — то, что влияет на состав препарата. В случаях с какими-то сложными заболеваниями люди сталкиваются, что один препарат им помогает, а другой нет, и вокруг этого очень много прокурорских проверок, и решений судов, и летальных исходов. Люди без нужных лекарств, к сожалению, умирают». Защита интересов российских фармкомпаний — это нормально, уточняет Сергей Шуляк из DSM Group, на этом во многом строится весь фармацевтический рынок: не будет выгоды для индустрии, не будет и развития. Более того, можно не бояться никакой монополизации рынка (или даже олигополии), потому что ни один даже самый крупный производитель лекарственных препаратов не занимает более 4% фармацевтического рынка России. Но даже он признает, что возгласы со стороны Думы и правительства о том, что нужно запретить западные лекарства к распространению в России, отрасли только вредят. «Это санкции против самих граждан, — категоричен защитник интересов пациентов Александр Саверский. — Правительство почему-то на «Жигулях» не ездит, но для нас эти «Жигули» в здравоохранении все время покупает». « Дарья КОЗЛОВА, Вячеслав ПОЛОВИНКО, при участии Арнольда ХАЧАТУРОВА, «Новая»
Page 1 and 2: Бульдозером — по у
Page 3 and 4: темы недели Вся жиз
Page 5 and 6: «Новая газета» пят
Page 9: «Новая газета» пят
Page 13 and 14: ПРОЖЕКТЫ Незнайка
Page 15 and 16: настоящее прошлое
Page 17 and 18: Экипаж «Аполлона-11
Page 19 and 20: как это делается «Н
Page 21 and 22: культурный слой/пр

«Новая газета» №78 (пятница) от 19.07.2019

You also want an ePaper? Increase the reach of your titles

Delete template?

Save as template?