«Новая газета» №16 (среда) от 15.02.2017
Выпуск от 15.02.2017
Выпуск от 15.02.2017
- No tags were found...
Create successful ePaper yourself
Turn your PDF publications into a flip-book with our unique Google optimized e-Paper software.
20<br />
<strong>«Новая</strong> <strong>газета»</strong> <strong>среда</strong>.<br />
<strong>№16</strong> 15. 02. 2017<br />
апология<br />
«22-й троллейбус<br />
и другие<br />
этюды»<br />
Как подавать<br />
пальто<br />
и другие<br />
правила<br />
П<br />
исать про Зиновия Ефимовича<br />
Гердта — занятие обманчивой<br />
легкости: к твоим услугам десятки<br />
обаятельных баек, ностальгия миллионов,<br />
покоряющий тембр голоса…<br />
Он был всенародно любимым Зямой,<br />
он <strong>от</strong>давал на <strong>от</strong>куп эту масочку.<br />
А был при этом человеком драматического<br />
сознания и очень жестких<br />
правил.<br />
Торжеству этих правил была посвящена<br />
его жизнь. История экзистенциальной<br />
пощечины, к<strong>от</strong>орую он, маленький<br />
безвестный еврей на костылях, дал<br />
в послевоенном подмосковном шалмане,<br />
посреди толпы, разгоряченной<br />
своим правом на подлость, — одна из<br />
главных историй этой великой судьбы.<br />
Его спасло тогда чудо, и больше не<br />
могло спасти ничего.<br />
Обаятельных актеров с хорошим<br />
тембром хватало на нашем веку — но<br />
как мало было тех, кто г<strong>от</strong>ов погибнуть<br />
за честь! Гердт — был г<strong>от</strong>ов. В батальонной<br />
разведке, в антисемитском шалмане<br />
1950-го, в коричневом октябре<br />
1993-го…<br />
Его правила поведения были очень<br />
ясными и не всегда комфортабельными<br />
для окружающих: он сам подкручивал<br />
колки, чтобы не понизить тона.<br />
Встретив на Пахре соседа по даче, известного<br />
советского писателя, он окликнул<br />
его для уточнения: подписывал ли<br />
т<strong>от</strong> письмо пр<strong>от</strong>ив Андрея Дмитриевича<br />
Сахарова, появившееся в газете? Может<br />
быть, какая-то ошибка?<br />
Т<strong>от</strong> подтвердил: да, подписывал.<br />
И Гердт сказал:<br />
— Разрешите с вами раззнакомиться.<br />
Так выстраивались правила.<br />
Правила эти, конечно, так и остались<br />
на периферии общественной нормы,<br />
и странно удивляться этому: такой<br />
этический максимализм в любые времена<br />
попахивает экстремизмом. Все люди<br />
как люди, а ты что, лучше всех?<br />
И надо уметь не смутиться <strong>от</strong> этого<br />
вопроса; остаться в своих правилах.<br />
Но — снизим тон…<br />
Меня Гердт научил, как подавать<br />
даме пальто.<br />
А в<strong>от</strong> и зря вы смеетесь: это тоже <strong>от</strong>носится<br />
к числу забытых правил! Юного<br />
Гердта правильной подаче пальто научил<br />
Всеволод Эмильевич Мейерхольд,<br />
и Зиновий Ефимович настаивал на том,<br />
что мейерхольдовская технология —<br />
единственно возможная!<br />
Это ж вам не мешок накинуть. Тут<br />
целое искусство…<br />
Гердт инструктировал так: пока дама<br />
накручивает на себя свои платочкишарфики,<br />
— не стой в метре с растопыренным<br />
пальто (дескать, давай скорее,<br />
дура!). Нет! Пальто в это время должно<br />
быть смиренно прижато к груди кавалера,<br />
руки крест-накрест…<br />
Кавалер как бы обнимает женское<br />
пальто, тактично обозначая свое счастье<br />
<strong>от</strong> одной мысли о возможном объятии<br />
с предметом… Он весь наг<strong>от</strong>ове!<br />
И только когда дама навертела все свои<br />
шарфики-платочки, следует элегантным<br />
движением распахнуть пальто ей навстречу<br />
и — вторым элегантным движением, чуть<br />
снизу — подсадить его на плечи.<br />
После чего, чуть приобняв даму сзади,<br />
следует нежно, сверху вниз, прогладить<br />
вор<strong>от</strong>ник. Гердт утверждал: даме<br />
будет приятно.<br />
Я уточнил, на всякий случай:<br />
— Зиновий Ефимович, вы уверены,<br />
что даме это будет приятно всегда, а не<br />
только тогда, когда это делаете вы?<br />
Гердт <strong>от</strong>ветил, конспиративно понизив<br />
голос:<br />
— Надо пробовать.<br />
Теперь вы знаете все.<br />
Из нового альбома писателя<br />
Виктора ШЕНДЕРОВИЧА<br />
и художника Ирины ЛИТМАНОВИЧ<br />
Взлет<br />
из несвободы<br />
В<br />
олодин не был свободным человеком.<br />
Мучительно начинавший свою<br />
жизнь в солдатчине и неприкаянности,<br />
твердо знавший, что никому не нужен<br />
и никем не любим, некрасивый, угловатый,<br />
замкнутый или кричащий <strong>от</strong>крытой<br />
мукой; так и не смирившийся со злом,<br />
пивший принципиально, как бы в <strong>от</strong>вет<br />
на невозможность сойтись с миром, под<br />
завязку забитым пошлостью и враньем,<br />
— он не был свободен в жизни.<br />
Но все, что он писал, было преодолением<br />
этой несвободы.<br />
Наверное, это и было тайной пружиной<br />
его невероятных текстов, к<strong>от</strong>орые не<br />
перепутать ни с какими другими. Там,<br />
в текстах, он взлетал на такие вершины<br />
свободы и счастья, к<strong>от</strong>орые не снились<br />
нам, живущим в рамках сероватой нормы.<br />
Так пронзительно и так чисто было<br />
на этих вершинах!<br />
Его тайной были женщины. Откуда<br />
он это знал, бог весть, но знал как будто<br />
изнутри, и не зря Табаков говорил, что актрисы<br />
должны скинуться и поставить памятник<br />
Александру Моисеевичу: столько<br />
желанных женских ролей, сколько написал<br />
Володин, не написали все остальные<br />
советские драматурги, вместе взятые!<br />
Его тайной были женщины, — и они<br />
собрались на его поминки в страшно холодном<br />
феврале 2000-го. Они вставали,<br />
и рассказывали о нем, и плакали… Были<br />
там и актрисы, но доминировали неактрисы,<br />
— соседки под дому, знакомые,<br />
тетушки…<br />
Всем он помогал, всем был родной,<br />
и все были единственными в его жизни!<br />
В какой-то момент в ресторанном<br />
зале ощутимо повис запах посмертной<br />
конкуренции. Одна из пришедших,<br />
напившись, завладела микрофоном<br />
и рыдала, не давая никому сказать уже<br />
ни слова… Ее выводили, ей вызывали<br />
такси, и рыдания гулко неслись с лестницы…<br />
На все это, с тихим ужасом,<br />
как марсианин, см<strong>от</strong>рел полуседой<br />
сын Володина, прилетевший из своей<br />
Калифорнии.<br />
И в какой-то момент мы переглянулись<br />
с N.: нам вдруг стало ясно, что мы<br />
находимся внутри какой-то володинской<br />
пьесы, в привычной для этих мест<br />
пропорции печали и смеха, катарсиса<br />
и неуюта.<br />
Пьеса закончилась спустя пару месяцев<br />
— смертью володинской жены и продажей<br />
квартиры Александра Моисеевича<br />
на Большой Пушкарской. Его рукописи,<br />
вместе с пишмашинкой и всей утварью<br />
неустроенного быта, просто выбросили<br />
во двор…<br />
Но все это — уже не его, а наша печаль.<br />
«И неудачи, и удачи, и развлечения<br />
вечерние,<br />
и плачу я или не плачу, — перестает<br />
иметь значение…»
Change language