ПОЛИФОНИЯ КАК МИРООЩУЩЕНИЕ И ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ...

В киноповествовании Германа семантика простейших образов-
деталей может расширяться до метафоричности. Очеловечивание,
одушевление предметов, акцентирование внимания на определенных их
свойствах в подходящей ситуации — также примета кинематографа
Германа.
Такими красноречивыми деталями в "Проверке..." будут и дымящийся
автомат, и работающий мотор немецкого мотоцикла, звук которого вдруг
станет отчетливо слышен после перестрелки, когда мертвое тело его
водителя будет лежать рядом. Смерть человека и работающий мотор
готовой продолжить путь машины стоят рядом, контрастируя друг с другом.
Из пробитого бензобака вдруг хлынет струя бензина, словно кровь из раны
убитого, которой зритель не видит.
В "Проверке..." все эти детали находятся еще на вполне доступном
для зрительского понимания уровне. Это пока еще "первый этаж", закладка
фундамента той кинематографической фуги, которую режиссер предложит
зрителю несколько позже.
В последующих фильмах Герман будет подниматься все выше и выше
в искусстве создания полифонической модели мира и подобные детали,
становясь все тоньше в своей семантике, порой будут даже не замечаться
зрителем, но атмосфера и нужное настроение, созданные отчасти и
благодаря им, будут неуловимо воздействовать на него.
В картине "Хрусталев, машину!" режиссер делает акцент и на
неожиданных свойствах обыкновенных вещей, что способствует
воссозданию атмосферы странности, недосказанности и некоторой
потусторонности. Так дважды сам собою раскрывается зонтик Линдеберга,
ритмически завершая сцену. Глинский вдруг находит потерянное
обручальное кольцо в кармане пальто анжеликиного мужа, которое он надел
на себя для маскировки. Падает подстаканник у учительницы, когда генерал
предлагает ей попробовать своего чаю. Да и сам генеральский чай --
обманка, маскировка. Чтобы воспринимать странность окружающего мира
27