Ю И а Т а ( 75- )

платформы. Строго говоря, перемещение интересов к Сибири произошло уже в 1956 г., когда в связи с моей
работой во ВНИГРИ я впервые отправился в рекогносцировочную поездку в Восточную Сибирь вместе, с
еще студентом, Юрием Ивановичем Тесаковым. Эта поездка для нас обоих была многозначительной. Я вошел
в 1958 г. в число организаторов совершенно нового Института геологии и геофизики Сибирского отделения
АН СССР, а Юрий Иванович, проработав после окончания ЛГУ около пяти лет во ВНИГРИ, последовал
в 1963 г. за мной во вновь организованный большой отдел палеонтологии и стратиграфии этого же института.
Для него этот институт оказался родной сибирской пристанью, стартовой площадкой для дальнейшего раскрытия
исследовательского таланта.
Отдел палеонтологии и стратиграфии к 1963 г. полностью сформировался. За 4–5 лет были организованы
все его основные лаборатории, создана библиотечная и техническая база, началось издание трудов, защита
первых докторских диссертаций, организация союзного масштаба конференций и симпозиумов по палеонтологии
и стратиграфии и, конечно, совершенно новый характер приобрели экспедиционные работы на пространстве
от Урала до Тихого океана, а в сравнительных целях – и за пределами Сибири. По насыщенности
кадров академического уровня и научной молодежи Институт геологии и геофизики быстро превзошел аналогичные
геологические учреждения в европейской части СССР.
Ю.И. Тесаков нашел свое место в Лаборатории палеонтологии и стратиграфии палеозоя, а после защиты
диссертаций (кандидатской в 1971 г., докторской в 1977 г.) уже в 1989 году стал руководителем Лаборатории
нижнего палеозоя. В сфере его интересов оказался ордовик и силур всей Восточной Сибири – от западного
края Сибирской платформы и ее сочленения с фундаментом Западно-Сибирского молодого чехла до Верхоянья
и от Таймыра до Саяно-Алтайской складчатой области на юге. Это была целая страна, охваченная единым
седиментационным бассейном. Его изучению Юрий Иванович посвятил большую часть своей жизни, восстановив
с необычайной детальностью силурийскую стратисферу и скрытую в ней историю жизни в силурийском
эпиконтинентальном море Мирового океана. Непосредственным палеонтологическим объектом его исследований
оставались табуляты, составлявшие огромную часть прикрепленного бентоса. Скелетные структуры
этих породообразующих и рифогенных колониальных организмов превосходно сохранились и давали основание
для серьезных морфологических, палеобиологических, палеоэкологических и тафономических исследований.
Уже в первой студенческой работе о роде Desmidopora из подольского силура Юрий Иванович обнаружил
тонкую наблюдательность и смелость таксономических выводов [Тесаков, 1960], заставивших его вступить
в научную дискуссию. Еще не очень совершенно изложенные, его выводы были безупречными по своей обоснованности.
Такую же наблюдательность он проявил и при изучении нового рода Tiverina из пограничных
отложений силура и девона Подолии [Соколов, Тесаков, 1968]; позднее его представители были открыты Ю.И.
и в базальных слоях нижнего девона Таймыра. Совершенно неожиданно род оказался превосходным стратиграфическим
маркером уже в рамках Евразии. Такими же изящными были его исследования по цепочечным
фавозитидам [Тесаков, 1965]. В этих работах проявилась характерная черта всей его работы – вдумчивость,
неспешность, но и неотступность, словом Festina lente, как говорили древние. Эта черта мне очень импонирует,
но я не уверен, что всегда ей следовал, особенно в изучении изменчивости кораллов, в чем у Ю.И. были
несомненные успехи.
Уже глубоко войдя в сибирскую проблематику, Юрий Иванович продолжал заниматься кораллами ордовика
и силура Подолии и знакомиться с классическими разрезами этих систем в Эстонии. Кажется, ему
не удалось побывать на о. Готланд (Швеция), но он превосходно знает силурийские кораллы этого острова,
как и аналогичную фауну кораллов области Великих озер Северной Америки, где ему удалось побывать как
стратиграфу. В 1971 г. Тесаков опубликовал свою первую монографию «Фавозитиды Подолии», а еще раньше
увидела свет наша общая с ним книга «Табуляты палеозоя Сибири» [Соколов, Тесаков, 1963]. Но, несомненно,
самыми интересными являются его исследования по популяционному, биоценотическому и биостратиграфическому
анализу кораллов [Тесаков, 1978–1986]. Эти исследования начались как палеоэкологические на
карбонатных толщах силура, обнажающихся по р. Днестр, и были продолжены на тунгуcских реках Енисейского
бассейна. По кораллам был обработан огромный материал. Но, углубляясь в стратиграфию и участвуя
в крупных коллективных исследованиях специалистов по разным группам фауны, Ю.И. привлек весь массив
палеонтологической информации к своим обобщениям. Особенно продуктивным было его участие в работах
группы замечательного силуриста Ольги Ивановны Никифоровой (ВСЕГЕИ), охватившей своими исследованиями
силур Русской и Сибирской платформ.
В конце 60-х гг. Юрий Иванович принял активное участие в подготовке и проведении научной и полевой
сессии Рабочей группы МСГН (Международный союз геологических наук) на стратиграфических разрезах силура
нашей страны (Подолия, Салаир) с целью определения стратиграфической границы между силурийской и
девонской системами. Это был принципиальный проект оценки критериев границ стратиграфических систем
вообще, поскольку все геологические системы, начиная с кембрия, были установлены независимо как эмпирические
обобщения. Как известно, на Международном геологическом конгрессе в Канаде (1972) приоритет был
8