SEPiiDA - Каракатица - Октябрь-ноябрь 2015 №3(5)

SEPiiDA 

Первая газета студентов биологического 

факультета МГУ им. М.В. Ломоносова 

Октябрь-ноябрь 2015, 

№3 (5) 

тираж 300 экз 

BioNewsPaper@gmail.com 

Vk.com/sepiida 

каракатица 

Колонка 

главного редактора 

И вот, после долгого перерыва, новый номер «Каракатицы» 

все-таки появился на биологическом 

факультете! 

Значительная часть этого номера посвящена научным 

и околонаучным событиям и явлениям. 

Здесь и статья о лекции Скотта Гилберта на Фестивале 

Науки, и разговор с Валерием Михайловичем 

Гавриловым о прошедшей в сентябре на ЗБС конференции, 

и интервью с Андреем Шестаковым. 

Последний материал, подготовленный нашей 

корреспонденткой Екатериной Кузнецовой, я рекомендую 

прочитать не только студентам, собирающимся 

строить научную карьеру, но и уже состоявшимся 

ученым. Почему? Потому что в этом 

интервью Шестаков высказывает очень важную 

мысль о том, зачем современному ученому необходимо 

вступать во взаимодействие со средствами 

массовой информации. Подробностей раскрывать 

не буду – лучше читайте все интервью целиком. 

Андрей Шестаков: «Чем больше 

разных микробов человек может 

получить из продуктов питания, 

тем лучше». 

Подробнее об этом, а также о том, почему ученым 

важно выступать в СМИ и как успешно 

начать научную карьеру читайте на 

стр. 6 

В лучах сверхновой 

Что есть еще в пятом номере нашей газеты? Есть 

небольшое интервью с Василием Филипповичем 

Мартынюком, посвященное извечной проблеме 

холода на факультете. Значение этого материала 

для нашей газеты очень велико: это первый текст, 

в котором мы рассматриваем не успехи факультета 

в той или иной области, а его проблемы, решение 

которых может находиться еще в очень и очень 

далеком будущем. В дальнейшем мы планируем 

регулярно печатать подобную информацию в «Каракатице». 

Для тех же, кого не интересуют ни острые социальные 

проблемы, ни наука (хотя таких людей вряд 

ли можно встретить на биофаке), есть небольшой 

отчет о нашей редакционной встрече в Звенигороде, 

на которой в качестве специального гостя 

присутствовала Лариса Григорьевна Михайлова, 

главный редактор журнала «Сверхновая». Подробности 

читайте на странице 2, ну а я надеюсь, что 

наше знакомство с Ларисой Григорьевной выльется 

в некое подобие сотрудничества. 

А на страницах 3-4 вы найдете тексты, победившие 

в нашем конкурсе «Лучший материал - лучший 

самокат». Их авторов, Веронику Хитяеву и 

Елену Устинову, я еще раз поздравляю с победой и 

желаю им все новых и новых успехов! 

Артемий Третьяков, 

главный редактор 

Встреча с главным редактором журнала «Сверхновая» 

Ларисой Михайловой, награждение победителей конкурса 

«Лучший материал - лучший самокат», конференция «Биоэнергетика 

и годовые циклы птиц». О том, что происходило 

на ЗБС в этом сентябре читайте на стр. 2-5 

Вечная 

Мерзлота 

Стр. 9 

Разговор с заместителем декана по инженерно-хозяйственным 

вопросам Василием Филипповичем Мартынюком о 

температуре на факультете, окнах цвета «золотистый дуб» и 

квартирном вопросе на кафедрах. 

Эволюция - 

командная игра 

о лекции Скотта Гилберта 

на стр. 10

2 



SEPiiDA - Каракатица - Первая газета студентов 

биологического факультета МГУ 

Октябрь-ноябрь 2015, №3 (5) 

В лучах сверхновой 

Конкурс журналитских текстов завершился в Звенигороде 

Текст: Артемий Третьяков 

Фото: Анастасия Лабудина 

Жизнь на Звенигородской биологической станции не 

замирает с окончанием лета. Студентов на ней, конечно, 

становится меньше, но зато появляется свободное 

место для проведения мероприятий не менее интересных, 

чем летняя практика. «Каракатица» тоже решила 

прикоснуться к осенней ЗБС и провела там первую 

в своей истории редакционную выездную встречу. 

Встреча состоялась 26-27 сентября, и к этим же датам 

решено было привязать награждение победителей нашего 

летнего конкурса «Лучший материал – лучший 

самокат». Ими стали Вероника Хитяева, получившая 

самокат, и Елена Устинова, которой досталась флешка. 

Обе победительницы получили еще и футболки с 

символикой биологического факультета. 

Обложки журнала «Сверхновая», 

слева - 1994 год, справа - 2014 год. 

Кроме награждения и непременного обсуждения вопросов 

развития нашей редакции, впервые в истории 

«Каракатицы» мы пригласили на нашу встречу 

специального гостя – Ларису Григорьевну Михайлову 

– главного редактора журнала научной фантастики 

«Сверхновая», кандидата филологических 

наук и преподавателя факультета журналистики МГУ. 

Журнал «Сверхновая» существует уже более 20 лет и 

предоставляет читателям уникальную возможность 

познакомиться с не очень известными в нашей стране, 

но известными за рубежом фантастами и их произведениями. 

Первоначально журнал выходил под 

названием «Сверхновая американская фантастика», 

но со временем это название перерос. Теперь на его 

страницах можно найти произведения авторов из совершенно 

разных стран, как западных, так и восточных 

(среди уже опубликованных и готовящихся к публикации 

- произведения авторов из Канады, Китая, 

Бразилии, Австралии). Кроме того, редакция журнала 

всегда старается поддерживать правильное соотношение 

Science fiction & Science fact, публикуя не только 

художественные произведения, но и научно-популярные 

материалы об интересных открытиях и научных 

теориях. Периодически выходят и специальные номера, 

в которых публикуются произведения и статьи, 

объединенные общей темой, например «космос» или 

«этно», или же посвященные фантастике конкретной 

страны. Один из последних номеров, например, посвящен 

фантастике Канады, которая до недавних пор 

была практически неизвестна российским читателям. 

Коллектив редакции с Ларисой 

Григорьевной Михайловой (в центре) 

на Звенигородской биологической 

станции. 

Лариса Григорьевна рассказала редакции о своем журнале, 

об истории его создания, об особенностях работы 

переводчиков и журналистов, дала советы начинающим 

журналистам. Встреча проходила в формате семинара, 

общение получилось интересным и живым, 

так что теперь такие встречи мы планируем проводить 

регулярно. 

А тем, кого заинтересовал журнал научной 

фантастики «Сверхновая», мы предлагаем посетить 

его официальный сайт: 

http://www.snovasf.com/ 

или же написать на почту 

larmih@gmail.com 

в том случае, если вас интересует 

оформление подписки.




Разные 



3 

Текст: победительница конкурса 

«Лучший материал - 

лучший самокат» 

Вероника Хитяева 

ракурсы 

Летняя практика в Звенигороде для студентов 1-ого курса – исключительное явление. Это своего 

рода посвящение, особенно для тех, кто собирается на «полевой» поток. Разнообразие занятий, 

людей и новых впечатлений невероятно велико. И если человек полностью погружается в 

атмосферу практики, то масса воспоминаний за целых два месяца практики останется навсегда. 

У нас, по крайней мере, практика прошла именно так. Обилие появившихся знакомых и 

друзей породило желание ничего не упустить , которое ни на секунду не оставляло нас в покое. 

Среди новых друзей были и преподаватели, в том числе Сергей Николаевич Лысенков, который 

любезно согласился дать мне интервью. На ЗБС он занимается собственной научной деятельностью, 

а также он проводит занятия по биостатистике и самостоятельные работы во время 

летней практики. 

Вероника: Вы являетесь преподавателем. Как давно 

вы посещаете летнюю практику на ЗБС? 

Сергей: Строго говоря, я не совсем преподаватель - на 

ЗБС я преимущественно веду научную работу. С 2007 

года каждое лето во время практики я присутствую на 

биостанции. С 2012 начал принимать участие в преподавании 

на ней. 

Вероника: Что вы преподаете? 

Сергей: На практике - веду самостоятельные работы и 

«Курс молодого биостатистика». В 2013 также помогал 

вести энтомологию для тогда еще существовавших пущинцев. 

Вероника: Изменилась ли заинтересованность студентов 

в занятиях на летней практике, как Вы считаете? 

Сергей: Да. Курс на курс не приходится, но, как по мне, 

есть общий тренд на увеличение заинтересованности 

студентов в получении знаний, в том числе и на практике. 

Правда, как мне кажется, сейчас стало больше 

тех, кто рвется в «лабораторную» биологию и кому колеса 

практики не очень по душе. 

Но точных социологических данных у меня, конечно, 

нет. 

Вероника: По-Вашему, может ли сам принцип проведения 

полевой практики влиять на подобные 

предпочтения студентов или это скорее ориентация 

на запросы современного общества? 

Сергей: Сам знаю нескольких студентов разных лет, 

которых полевая практика заставила пойти на т.н. «полевое 

направление». Но, возможно, практика должна 

учитывать и потребности «лабораторных» студентов. 

Сейчас это более-менее обеспечивают самостоятельные 

работы. Но основная задача практики - это знакомство 

с биоразнообразием и тем, как организмы 

живут. Что надо тем же биохимикам не меньше, чем 

кондовым зоологам - биохимия. 

Общее недоверие к «полю», конечно же, проистекает 

во многом из каких-то соображений престижа. 

Вероника: Много ли Вы общаетесь со студентами 

вне занятий? 

Сергей: Да. Во-первых, у меня тут часто бывают бывшие 

ученики из биокласса 179 школы - с ними мы продолжаем 

общаться и на практике. Да и новые знакомства 

регулярно заводятся. 

Вероника: Какие Вы можете сделать выводы о курсе 

2015 года после нескольких лет общения с разными 

курсами? 

Сергей: Они укладываются в общие тренды, отсюда 

многие отличия будут «ожидаемыми». Стало гораздо 

меньше «фриковатых» персонажей, которыми раньше 

был славен биофак, студенты более заинтересованы в 

учебе. Вот «за науку» мне в этом году практически не 

довелось поговорить со студентами. 

Еще, пожалуй - этот курс показался мне состоящим из, 

в среднем, более открытых людей. 

Вероника: Вы говорите, что биофак раньше был славен 

фриковатыми персонажами, имея в виду предыдущие 

курсы. Если брать дальше, себя Вы тоже 

таковым считаете? 

Сергей: Для своего курса - уж точно нет, но там я вообще 

иначе выглядел, чем сейчас. Прямо уж фриком 

я точно не являюсь, но какие-то элементы внешнего 

эпатажа присутствуют. 

Вероника: Можете что-нибудь рассказать о студенческом 

фольклоре? 

Сергей: Это, пожалуй, для меня - главное открытие 

практики 2015. То есть фольклор явно был и раньше, но 

я с ним особо не сталкивался. 

Но в этом году обнаружил, что возникло, но еще не 

закрепилось (не все студенты в курсе, вопрошённые 

старшекурсники ничего не знают о нем) поверье, что 

если дым от костра идет на студента - значит, он попадет 

на полевое направление. Учитывая небольшую его 

популярность, часто можно было видеть, как студенты, 

хотящие себе иной судьбы, старательно убегали от 

дыма, мотивируя это отнюдь не тем, что глаза режет. 

А другие, «идейные полевики», наоборот, стойко сносили 

его. 

Был забавный момент, когда на костре, уже после распределения 

по потокам, дым шел вертикально вверх 

- кто-то высказался, что, мол, теперь ему нет смысла 

указывать - все уже распределились. 

Как всегда, гуляют всякие рассказы о преподавателях. 

Еще в этом году коллектив студентов сочинил песню о 

разных биологических специальностях - такого песенного 

творчества в стиле «студенческих капустников» я 

давно не припомню. 

Вероника: О чем, по-Вашему, может свидетельствовать 

общее изменение социального портрета студентов? 

Сергей: О процессах, происходящих в обществе. Если 

хотите, смена поколений. По-хорошему, этим бы могли 

заняться социологи. 

Но, на мой взгляд, это не те тенденции, которые нам, 

преподавателям биофака, под силу переломить. Нам 

надо стараться учитывать особенности тех, кто приходит 

к нам - чтобы образование оставалось эффективным, 

а из студентов получались высококлассные заинтересованные 

в науке специалисты. Старые методы 

уже могут не работать. 

Вероника: Были ли в этом году предприняты альтернативные 

подходы к обучению студентов или 

ничего не менялось? 

Сергей: Знаю, что в этом году существенно изменили 

свою программу ботаники, сделав упор на умение 

различать семейства растений. На мой взгляд, это полезнее, 

так как позволяет лучше структурировать знания 

о биоразнообразии, чтобы они не скатывались в 

«коллекционирование марок». Мне, как эволюционисту, 

такой подход ближе и, я думаю, будущее именно 

за ним (но пока это только первые шаги на этом пути) 

- после практики у студентов должно оставаться не 

только умение тыкнуть пальцем в животное или растение 

и назвать его, но новое понимание того, «как 

природа работает». 

Также могу отметить несомненный успех кафедры энтомологии 

в деле привлечения студентов на самостоятельные 

работы. Не было ни одной «традиционной» 

темы, все они были связаны с решением какой-то 

по-настоящему актуальной проблемы современной 

науки. 

Вероника: Что вы можете сказать о вовлеченности 

студентов в научную деятельность в этом году? 

Сергей: Как я уже сказал выше, отличились энтомологи, 

предложив действительно актуальные темы. Но 

они тут не одиноки: в последние годы, как мне кажется, 

все больше работ оказываются именно такими, связанными 

с решением пусть маленькой, но проблемы, 

а не только описательными. Последние, конечно, тоже 

нужны, и особенно на биостанции (а то некоторые разделы 

фауны толком не изучены до сих пор, с чем мне 

пришлось столкнуться и в своей работе), но многим 

студентам интересно ставить эксперименты или проводить 

наблюдения за какими-то явлениями. Тут они 

в первый раз могут столкнуться с тем, что в методике 

на бумаге все расписано очень красиво, но в реальной 

природе все совсем не так. Надеюсь, многие из студенческих 

работ этого года будут доведены до ума и не 

только выйдут в сборнике ЗБС, а выльются в доклады 

на конференциях и даже публикации в журналах. 

Я считаю, к этому и надо стремиться - даже если этот 

идеал недостижим. 

Вероника: Как вы думаете, изменилась ли в этом 

году некая духовная составляющая общения между 

преподавателями и студентами? 

Сергей: Опять же - речь я бы стал вести о трендах. Студенты 

и преподаватели становятся ближе другие другу, 

чаще склонны общаться на темы, непосредственно 

не связанные с педпроцессом (чего практически не 

было раньше). Через это студенты, кстати, узнают, как 

живется сейчас биологам. В частности, гораздо больше, 

чем раньше, студенты интересуются кафедрами и 

направлениями - и, надо отдать должное, многие преподаватели 

не тянут одеяло на себя, а стараются расписать 

плюсы и минусы тех или иных подразделений 

биофака. 

Я говорил ранее, что нынешний курс мне показался 

более открытым - это тоже облегчает выстраивание 

таких горизонтальных связей. 

Вероника: Этот год не первый, когда происходит такого 

рода общение. По-Вашему, это благоприятствует 

продвижению славы биологического факультета 

как одного из наиболее атмосферных? 

Сергей: Для биофака, возможно, актуальнее было бы 

быть биосферным. 

Если серьезно, это наверняка придает нашему факультету 

дополнительный шарм и вносит вклад в тот ореол, 

которым его окружает студенческая мифология. 

Вероника: Насколько я понимаю, Вы стараетесь активно 

поддерживать этот ореол? 

Сергей: Никогда не задавал себе этого вопроса. Мне 

интереснее смотреть, как мифология рождается сама 

- не любо вмешиваться в самоорганизующиеся процессы. 

Но в целом этот ореол мне нравится (хотя особо 

экзальтированные его поклонники мне никогда не 

нравились), поэтому, если я в него включаюсь - что ж, 

я рад. 

Вероника: Возвращаясь к практике 2015 года, можете 

ли Вы сказать, что она вошла в историю, как запоминающееся 

событие? 

Сергей: Ну, это все-таки сильно сказано. По правде говоря, 

не припомню ни одной практики, которую мог 

бы так охарактеризовать. 

Вероника: Спасибо за интересное интервью!

4 






Один день из жизни студента биолога 

на практике в Звенигородской 

биологической станции им. Скадовского 

Текст: победительница конкурса 

«Лучший материал - 

лучший самокат» 

Елена Устинова 

Я встану рано утром, 

Тихонько соберусь 

И вдаль, навстречу ветру, 

По пойме пробегусь. 

Я буду солнцу улыбаться, 

С травы росинки собирать, 

Потом пойду купаться 

И аромат цветов вдыхать. 

Чтобы случайно кто-то 

На завтрак не проспал, 

Наш доктор в восемь ровно 

Нам протрубит сигнал. 

И сотня заспанных мордашек 

В столовую придет. 

Возьму сегодня кашу 

И с сыром бутерброд. 

Немного подождать придется 

Под дубом на скамейке, 

Ведь скоро соберется 

Весь курс наш на линейку. 

Преподаватели, студенты, 

Начальство и хозчасть 

Объявят важные моменты, 

Кто что хотел сказать. 

«Какая вечером лекция?», 

«Кто в Трое курит?», 

«Будет ли комнат инспекция?», 

«И кто сегодня дежурит?». 

Начальник скажет о находках, 

Что хозяев своих ожидают, 

И зачитает метеосводку: 

Какая погода нам угрожает? 

В девять начнутся занятия, 

И мы пойдем на Симу. 

Вмиг сходит с лиц апатия, 

Ведь там безумно красиво. 

Идем толпою дружною 

Тропинкой через лес 

Вокруг трава жемчужная 

И сосны до небес. 

Узнаем новых много 

Растений по дороге, 

Для этого лишь надо 

Смотреть внимательней под ноги. 

Вот наконец дошли мы 

До нашего болота, 

О биотопе новом 

Запишем всё в блокноты. 

Болотный мирт, подбел 

И хищная росянка, 

И зацвести успел 

Багульник на полянке. 

Вернусь на биостанцию, 

Поставлю в воду свой «букет» 

И после пройденной дистанции – 

Скорее на обед. 

В столовую народу 

Полным полно стоит: 

Нехватка углеводов – 

Поднялся аппетит. 

После еды успею 

Я в волейбол сыграть, 

И партию – другую 

Мяч сможем погонять. 

В четыре в лабу вернусь 

И буду три часа пытаться 

(Если, конечно, не свихнусь) 

С растениями разобраться. 

Ну а потом на ужин 

Врач погудит в рожок. 

По-моему, вполне заслужен 

На ужин пирожок. 

А в восемь тридцать, как обычно, 

Сегодня будет лекция, 

На ней расскажут лаконично 

О вирусных инфекциях. 

Когда же ночная опустится тень, 

Мы соберемся у костра, 

И будет нам не лень 

Общаться до утра. 

Победительницы конкурса «Лучший материал 

- лучший самокат, Вероника Хитяева 

(вверху) и Елена Устинова (внизу). 

Коллектив редакции и Лариса Григорьевна 

Михайлова (слева) на церемонии награждения 

победителей конкурса «Лучший матерал 

- лучший самокат».






5 

Конференция 

«Биоэнергетика и 

Текст: Екатерина Кузнецова 

Фото: Анастасия Лабудина 

годовые циклы птиц» 

Одновременно с редакционной встречей «Каракатицы» на ЗБС проходила конференция 

«Биоэнергетика и годовые циклы птиц», организованная руководством станции в память об 

известном ученом В.Р. Дольнике. Подробнее об этой конференции нам рассказал начальник 

биостанции, Валерий Михайлович Гаврилов (В.М.). 

Начальник Звенигородской биологической 

станции и один из организаторов конференции, 

Валерий Михайлович Гаврилов. 

Екатерина: Расскажите, пожалуйста о конференции, 

которая здесь проходит. 

В. М.: Эта конференция называется «Биоэнергетика и 

годовые циклы птиц», хотя она включает доклады не 

только о птицах, но и вообще о других животных. Так 

как мы посвятили ее памяти моего учителя Виктора 

Рафаэльевича Дольника, который умер в 2013 году, а 

он был орнитологом, то мы ее так назвали. В принципе 

у нас здесь присутствуют больше 120 человек, докладчиков 

около 50. Несколько достаточно крупных фигур: 

президент Европейского орнитологического общества, 

ученые из институтов орнитологии Швейцарии, 

Мальты, Пражского института Карловых Вар. Весьма 

представительная конференция, идет 3 полных дня - 

в четверг (24 сентября) началась. Она устроена таким 

образом - два пленарных Доклада, две небольшие секции. 

Екатерина: Скажите, а по соотношению - иностранных 

участников больше, чем русских? 

В.М.: Ну, конечно, русских больше. Нас спонсирует 

фонд содействия образованию «Дар», поэтому студенты 

у нас живут бесплатно, освобождены от взноса, и 

питание для них стоит 100 рублей в день. Сюда даже 

выгодно просто приехать поесть. 

Участники конференции слушают доклад, 

26 сентября 2015 года. 

Екатерина: Это очень хорошо! 

В.М.: Да, поэтому достаточно много студентов. В основном 

нашего университета, но есть и других. География 

такая: от Сибири, от Иркутска до Калининграда. 

Дольник был долгое время директором биостанции 

Рыбачьего, Калининградская область, на Куршской 

косе Балтийского моря. Мы с этой биостанцией и организовали 

эту конференцию при поддержке нашего 

факультета и других. 

Екатерина: Какие наиболее интересные доклады 

были на конференции? Были ли какие-нибудь открытия? 

В.М.: По энергетике были доклады, рассказывающие 

о происхождении эндотермы животных и принципы, 

на которых строятся все эндотермы животных. Это 

было в первый день. Второй день был посвящен проблемам 

миграции, ориентации и навигации птиц. 

Тут вообще интересно. Обсуждаются гипотезы о том, 

как птица, залетая на несколько тысяч километров от 

дома, возвращается назад. Нет-нет да появляются статьи 

то в Nature, то Science, посвященные этой проблеме. 

У нас есть представители, которые, может, в сам 

Science и Nature еще не попали, но, по крайней мере, 

в журналах следующего калибра публикуются. Сегодня 

(27 сентября) день посвящен проблемам регуляции 

миграции со стороны гормональных факторов. Дальше 

доклады будут посвящены птицам, как переносчикам 

паразитов. 

Дольник в конце жизни написал книжку «Непослушное 

дитя биосферы», которая вызвала огромный резонанс 

– всем понравилась. Мы пригласили Александра 

Владимировича Маркова, заведующего кафедрой биологической 

эволюции, чтобы он по мотивам этой книги 

сделал доклад. 

Екатерина: Обсуждалось ли практическое применение 

результатов исследований? 

В.М.: Ну смотрите: вчера было два доклада, посвященных 

аэродинамике полета птиц. Здесь естественно 

возникают аналогии с самолетами. А вообще, конференция 

посвящена чисто фундаментальным проблемам. 

В практическом применении можно рассматривать 

управление поведением с помощью гормонов. 

Часть работ была посвящена роли фотопериода в жизни 

птиц – это тоже огромное поле деятельности, для 

практики это имеет весомое значение. Например, 

на птицефабриках. Было показано, что небольшие 

вспышки света в строго определенное время могут 

вызывать рост гонад и все процессы, которые связаны 

с этим. Можно сократить продолжительность дня, 

птиц можно больше кормить в светлое время, и увеличивать 

продуктивность птичьего производства. 

Екатерина: А экскурсионная программа предусмотрена?. 

В.М.: Да, завтра будет экскурсия в Савинно-Сторожевский 

монастырь. После этого большая часть людей уедет. 

Иностранцы поедут на следующую биостанцию. 

Екатерина: А как участнику, студенту трудно попасть 

на эту конференцию? 

В.М.: Нет, если у вас есть своя работа, то Вы можете выступить 

с докладом. Студенты – 10 минут, аспиранты 

– 30. 

Екатерина: Спасибо за интервью!

6 






Охотник 

за 

микробами 

Текст: Екатерина Кузнецова 

Фотографии: Екатерина Ушакова 

« ...солнце завтра снова появится на горизонте, придут новые 

охотники за микробами...» 

Поль де Крайф «Охотники за микробами» 1957 

ААндрей Шестаков - один из самых молодых руководителей 

лаборатории на факультете, ответил 

на вопросы о том, как построить свой научный 

бизнес, а также о биоэнергетике, разнообразии 

кисломолочных продуктов и биоразложении 

нефти и металлов. 

На фото: Андрей Шестаков в своей 

лаборатории 

Екатерина: Здравствуйте, Андрей! Итак, давайте начнем 

с самого начала. Где Вы учились? 

Андрей: Здесь. 

Екатерина: На биофаке? 

Андрей: Да, конечно. Но я до этого еще учился в другом 

учебном заведении, техническом, скажем так, в 

колледже. Был такой эпизод. Пришел я к научной деятельности 

не сразу. 

Екатерина: В каком колледже, если не секрет? 

Андрей: Московский электромеханический колледж 

был. Я обучался наладке станков с числовым программным 

управлением и робототехнических комплексов. 

Такой вот кромешный ад. Это, кстати, здорово 

сейчас помогает. В школах воспринимают биологию, 

как нечто созерцательное и описательное - птичек 

считать, травки описывать и так далее. Мы приходим 

в науку, в биологию, а здесь центрифуги, железо и прочее 

добро. В моем случае, у меня сперва возник некий 

диссонанс. Я биолог, но технические аспекты понимаю, 

не то чтобы мне это очень нравилось, но я понимаю, 

как всё работает. И это очень помогает в работе. 

Многие приборы, к примеру, ферментеры приходится 

дорабатывать самим. 

Екатерина: Вы закончили колледж, а что потом? 

Андрей: Поступил на биофак. 

Екатерина: Можете вспомнить свой первый научно-исследовательский 

опыт? Может, курсовую или диплом? 

Андрей: Я делал курсовую и дипломную работу на кафедре 

микробиологии у Лены Ивановны Воробьевой. 

Работа была связана с энтеррококками и различными 

стрессовыми факторами, возникающими после 

УФ-излучения, химических стрессорных воздействий.




Я увлекся научной экспериментальной составляющей, 

поэтому диплом получился не таким хорошим, каким 

он мог бы быть. Здесь надо быть ей признательным. 

Она ругалась по делу, но жестко меня не останавливала. 

Тогда у меня произошел колоссальный переворот 

в голове: от практических занятий, где получаешь 

предсказуемый результат, пройти до своего первого 

экспериментального опыта. Никто не говорит, что ты 

откроешь что-то новое, но ты не будешь идти по прокатанной 

дороге. Тут у меня сорвало голову окончательно, 

диплом получился не очень, но эта зараза научная, 

она въелась радикально. 

Екатерина: Что Вы делали после того, как закончили 

университет? 

Андрей: Я поступил в аспирантуру. Было много сложностей 

с методами и аппаратурой. Параллельно с 

этим был некий биотехнологический опыт. Внедрение 

продукции. Я начал работать тогда в небольшой 

компании, где была коллекция штаммов молочнокислых 

микроорганизмов. Мы начали комбинировать 

микробные ассоциации, чтобы повысить титр продукта, 

улучшить вкусовые свойства. Тогда мы составили 

необычную ассоциацию микробов. Там я прошел полный 

цикл от лаборатории до сертификации. Это был 

очень полезный опыт. 



7 

Екатерина: После этого Вы решили создать свою лабораторию? 

Андрей: На это повлияло два фактора. Первый - это открытие 

Федеральной целевой программы (ФЦП). Было 

выделено очень много денег, первые большие российские 

гранты. Второй заключался в том, что весь опыт 

развития был уже приобретен, началась производственная 

рутина. Было необходимо двигаться дальше. 

Студенты и сотрудники лаборатории 

физиологии и биохимии микроорганизмов. 

Слева направо: Яна Смирнова, 

Таня Шапиро, Сергей Абрамов, 

Андрей Шестаков, 

Лилия Кошкарова, Женя Быконя, 

Илья Серёжкин. 

Почему-то среди научного сообщества у нас принято считать, что ученый, 

который много выступает по телевизору и по радио - плохой ученый. Он 

только и может, что болтать, а в науке не состоялся. 

Это абсолютно неверно. 

Екатерина: Ваш первый проект в бизнесе связан с кисломолочными 

бактериями, или с чем-то другим? 

Андрей: На данный момент он является первым и 

единственным. Первый - работа по гранту ФЦП была 

связана с переработкой целлюлозосодержащих отходов 

в топливный водород с помощью микроорганизмов. 

Екатерина: Как Вы пришли к остальным направлениям 

Вашей лаборатории: созданию микробного топливного 

элемента и утилизации нефти? 

Андрей: Всё началось с водородного топливного элемента. 

Энергия будущего, всё здорово и т.д. Но проблема 

заключалась в том, что природный микробный 

водород чистым никогда не получается. Всегда есть 

сопутствующие газы и СО, и СО2, и сероводород, что 

самое неприятное. Мы доработали эту технологию 

по получению водорода вместе с нашими коллегами 

с химфака. Мы засунули ферментный электрод непосредственно 

в среду ферментации. На этом ферментном 

электроде «пришита» гидрогеназа, которая катализирует 

разложение водорода на два протона и два 

электрона. Соответственно, если поместить электропроводные 

носители, на которых иммобилизованы 

эти ферменты, в среду, с микроорганизмами, перера- 

батывающими целлюлозу и выделяющими водород, 

то мы получим поток электронов. То есть существует 

микробный топливный элемент и ферментный топливный 

элемент, а это получился гибрид. 

Екатерина: Расскажите, пожалуйста, подробнее про 

микробный топливный элемент? 

Андрей: В микробном топливном элементе энергию, 

полученную от микроорганизмов, мы сразу переводили 

в электрическую энергию. Субстратом для них 

являлись органические отходы. Сама конструкция 

представляет собой анодную и катодную камеры, 

разделенные ионоселективной мембраной. Микроорганизмы 

с субстратом находятся в анодной камере, в 

которой поддерживаются анаэробные условия. Катод 

находится в аэробных условиях. Вся суть в «отрыве» 

электронов с микроорганизмов и передаче на анод. 

Возникает электрический ток. Мы подключали лампочку 

к одному из таких топливных элементов, и она 

горела 1-1,5 месяца, нужно было подливать только 

пищу. 

Екатерина: Насколько эффективны ваши топливные 

элементы? 

Андрей: Мощности, которые мы получаем сейчас, ничтожно 

малы. Катастрофически. Если мы рассматриваем 

что-нибудь как источник энергии, то у нас сейчас 

есть, отбрасывая атомную и какие-то такие вещи, только 

нефть. И у нефти есть цена. Условно, можно сжигать 

нефть или газ, и получать электрическую энергию, 

тепловую и т.д. Соответственно, есть цена электричества, 

которое мы получаем. Количество углеводородов 

ограничено, и не то, чтобы они закончатся - они 

никогда не закончатся. Просто добывать их будет всё 

дороже и дороже. И вот тогда энергия, получаемая из 

углеводородов, начинает дорожать. Сейчас биоэнергия 

и биотопливо, они возобновляемы, но колоссально 

дороги. Но понятие «дорогое» отталкивается от сравнения 

- по сравнению с чем? Сейчас использование 

биотоплива бесперспективно, ведь у нас есть топливо 

из углеводородов. Но когда цена его подрастет, биотопливо 

будет здорово с ним конкурировать, и в этот момент 

оно станет дешевле. Это первый момент. 

Второй важный момент заключается в том, что большая 

часть наших проектов направлена на переработку 

органических отходов. Необходимо понимать, что 

75 %, а то и больше, отходов, которые вывозят из города 

- это органика. Стекло, металлы, пластик - это все вторсырье 

и его можно переработать. Но что делать с органикой? 

Перерабатывая отходы, мы получаем энергию. 

Колбы с нефтью: слева колба с бактериями 

Rhodococcus erythropolis, 

справа – контроль. 

Пенициллиновые флаконы с 

закваской, содержащей консорциум 

микрорганизмов: 

Enterococcus durans и Leuconostoc 

mesenteroides.

8 






Результат деятельности микроорганизмов 

Shewanella sp. 

Автор фотографий: 

Андрей Шестков 

Мы никогда не настроим этот процесс так, чтобы энергии 

получалось очень много, но самое важное, что мы 

сделаем - мы утилизируем отходы. Чем более развитая 

страна, тем больше органических отходов. Сейчас для 

того, чтобы переработать отходы тратится энергия. 

Используя топливные элементы, мы сделаем этот 

процесс самоокупаемым. Тогда это получается очень 

эффективно. 

Екатерина: Расскажите о своих успехах в создании 

препарата по утилизацию нефти. На одном сайте 

упоминается основной принцип действия Вашего 

средства. Он заключается в том, что препарат представляет 

собой капсулу из воска, в которой содержатся 

микроорганизмы, использующие в качестве питательного 

субстрата нефть. Принцип действия состоит 

в том, что гидрофобная капсула течет по воде и, достигая 

пятна нефти, растворяется, высвобождая содержимое. 

Это так? 

Андрей: Да, именно. Идея достаточно проста. 

Екатерина: Еще один вопрос, который я хотела бы задать, 

касается и пробиотиков, и утилизации нефти. По 

литературным данным, пробиотиков довольно много. 

Чем Ваши пробиотики лучше, чем другие? То же самое 

касается и утилизации нефти. Как на Западе, так и в 

России уже есть компании, которые производят готовые 

биопрепараты для этих целей. 

Андрей: Давайте, сначала о пробиотиках. Дело в том, 

что нигде четко не регламентировано, как работает 

пробиотик. Официальный формулировка ВОЗ звучит 

так: пробиотики - это живые бактерии, положительно 

влияющие на здоровье человека или животного 

при употреблении в адекватном количестве. Мишени 

как у лекарственного средства, у пробиотика нет. Есть 

важная вещь, о которой нужно сказать. Человек на 

протяжении своей истории, когда ему нужно было на 

долгое время сохранить продукты, подвергал их ферментации 

- сквашивал, сбраживал и прочее. Понятно, 

что эти процессы осуществлялись за счет активности 

живущих в продуктах микробов, и благодаря этому 

человек с пищей получал огромное разнообразие микроорганизмов. 

Сейчас у нас этого стало очень мало. 

Поэтому, чем больше разных микробов человек может 

получить из продуктов питания, тем лучше. В нашем 

продукте мы смогли получить высокий титр микроогранизмов, 

и важно, что это принципиально другие 

- новые виды и рода, но безопасные. Коллекции были 

выделены из традиционных продуктов питания - сыров, 

простокваш и т.д. Кисломолочные продукты отличаются 

определенным набором микроогранизмов, 

поэтому так важно создавать новые продукты с новой 

ассоциацией микробов. 

Теперь о нефти. Я посмотрел, какие есть препараты для 

биоутилизации нефти, и понял, что все они неудобны 

в применении и малоэффективны, и предположил 

почему. В рамках разработки нового препарата мы 

проработали 3 важных шага: 1) как будет выглядеть 

препарат, 2) как он будет работать, 3) как мы будем 

его делать. Мы представили это на международной 

выставке, проходящей в России. Утилизацию нефти 

осуществляет не сама добывающая компания, а сервисные 

компании, утилизирующие все отходы производства. 

На выставке к нам подошли сразу несколько 

руководителей таких компаний, которые были согласны 

со всеми недостатками, что мы обозначили у уже 

существующих средств. Они были настолько заинтересованы, 

что были готовы купить прототипы. 

Екатерина: У Вас есть новые направления работы? 

Андрей: На данный момент мы хотим разработать 

средство для защиты от биодеструкции. Мы обнаружили 

микроорганизмы, которые могут запросто «разъесть» 

болт из нержавеющей стали. Это направление 

весьма актуально в технике, как на Земле, так и в космосе. 

Екатерина: Можете дать какие-нибудь советы студентам 

и молодым ученым? 

Андрей: Ну, во-первых, никто не придет и не отведет 

вас за ручку. Нужно просто пахать и везде проявлять 

инициативу. Двигать ногами. Меньше спать. В таком 

возрасте спать по 6 часов в день - это роскошь для каких-то 

больных и немощных людей. Пахать по 14 часов 

в день и всё будет здорово и круто. Но это может 

быть только тогда, когда вам нравится ваша работа. 

Во-вторых, если есть желание проявлять себя в науке, 

то очень хороший вариант – съездить и поработать за 

границу. Хотя бы на какое-то время. Это даст неоценимый 

опыт. В-третьих, сейчас огромное количество 

возможностей для начинаний - найти деньги, продвинуть 

свой проект и так далее. Вариантов много. В-четвертых, 

необходимо заниматься просветительством. 

Почему-то среди научного сообщества у нас принято 

считать, что ученый, который много выступает по телевизору 

и по радио - плохой ученый. Он только и может, 

что болтать, а в науке не состоялся. Это абсолютно 

неверно. Ученый обязан это делать, так как сидит на 

бюджетной «кормушке». Бюджет - это налоги людей, 

и люди должны знать, на что тратятся их деньги. Это 

первое. Второе - это реально прагматизм. Решение по 

грантам, по проектам и прочему принимает не научное 

сообщество, а чиновники. А чиновник скажет: «Ну, 

че-то я видел по телевизору. Ну, дайте им денег». И это 

работает. За границей институты платят деньги журналистскому 

сообществу, чтобы они пришли и взяли 

у них интервью, что-то поснимали, а потом рассказали 

о научных открытиях. И последнее: не сдавайтесь. Вам 

будут отказывать много раз, но главное не опускать 

руки. Вы будете проигрывать во много раз чаще, чем 

выигрывать, но когда вы добьетесь своего - это будет 

непередаваемо. Поверьте, оно стоит того, чтобы терпеть, 

стараться и трудиться не покладая рук. 

Микробный топливный элемент. 

Микроорганизмы – Shewanella sp.




Вечная 



9 

Мерзлота 

Текст: Артемий Третьяков 

Холод - извечная проблема многих поколений студентов. 

С наступлением осени кофейня «Практикум гурмана» находится 

на пике своей популярности: толпы замерзших 

студентов стараются за короткий лекционный перерыв 

купить себе горячий чай или кофе, и вновь отправиться 

слушать уже привыкшего к такой температуре лектора в 

ББА или М-1. Из их уст при этом звучат одни и те же вопросы, 

задать которые редакция «Каракатицы» решила заместителю 

декана по инженерно-хозяйственным вопросам 

Василию Филипповичу Мартынюку (В.Ф.). 

Одновременно с этим мы начали проводить интернет-опрос, 

результаты которого уже показали, что далеко не все 

согласны с позицией руководства факультета, а на некоторых 

кафедрах батареи так и остаются холодными, даже 

несмотря на то, что отопление в здании включили. Поучаствовать 

в опросе вы можете, открыв страницу 

«Каракатицы» (http://vk.com/sepiida), или считав QR-код 

в правом верхнем углу этой страницы. 

Sepiida: Отопление уже включили? Вроде обычно включали 

позже. 

В.Ф.: Да, отопление включили. Там у них есть норматив, что 

пять дней подряд среднесуточная температура должна быть 

меньше 8 градусов. Так как мы не относимся ни к каким особо 

охраняемым учреждениям, мы не роддом, не детский сад, не 

больница, поэтому и электричеством нас снабжают по третьей 

категории, и отопление включают в последнюю очередь. 

Мы здоровые люди в принципе, поэтому о нас так сильно не 

беспокоятся. В этом году нам повезло, успели включить как 

раз в эти холода. Нашей заслуги тут, к сожалению, никакой 

нет, это Москва. В прошлом году было неудачно: обе подводящие 

теплосети были в ремонте, была безнадежная ситуация. 

В этом году вроде все нормально. 

Sepiida: Существуют ли какие-то законы, определяющие минимальную 

и максимальную температуру в помещениях? 

В.Ф.: Да, конечно, есть санитарно-эпидемиологические нормы 

и правила. Так называемые СанПины. Они допускают 

некие отклонения от норм. Есть нормы по температуре и по 

влажности. Если отклонения значительны, то это надо както 

компенсировать, это уже считается вредными условиями 

труда. В принципе, у нас регулярно проходит аттестация рабочих 

мест, приезжает целая комиссия, мы выбираем наши 

самые опасные рабочие места, и они смотрят, насколько все 

соответствует этим требованиям. Смотрят по температуре, 

влажности, шуму, вибрациям, по напряженности электромагнитного 

поля, по превышению ПДК там, где оно возможно. 

Так что самые опасные помещения мы регулярно 

проверяем, все эти процедуры мы проходим и у нас есть все 

документы, все в порядке. 

Конечно, есть и вредные условия труда. Но люди, которые 

там работают, имеют соответствующие льготы, дополнительный 

отпуск и т.д. 

Sepiida: А студенты? Я вот помню, что у нас многим было 

очень тяжело сидеть в аудиториях, приходилось даже руки 

разминать периодически. 

В.Ф.: Да, я с вами согласен, проблема есть. За последние 

годы, как вы заметили, мы заменили окна в ББА – сразу стало 

по-другому. Сейчас мы поставили окна в М-1. Практически во 

всех поточных аудиториях заменили окна – и уже стало намного 

легче, уже таких откровенно тяжелых условий вроде 

нет, хотя позавчера (6 октября) было холодно в М-1. Там мы 

еще не закончили, там еще нужно в несколько этапов заделать 

окна, но мы всегда разделяем эти процессы, потому что 

утеплить мы всегда успеем, а вот заменить окна – это надо и 

выбить деньги, и заплатить, и вывезти мусор. Но вы сами, наверное, 

видите, что у нас везде свеженькие окна стоят. 

В этом году мы проведем еще одну большую замену окон. В 

«общих» местах уже практически везде поменяли, в декабре-январе 

еще попробуем дальше продвинуться, и теперь 

мы уже начинаем выборочно искать самые плохие окна. Но 

их много, работа дорогая. 

Sepiida: Но даже когда окна еще не поменяли нигде, все условия 

соответствовали нормам? 

В.Ф.: Да. Вы поймите, холодно – это неудобно, да, но это не 

смертельные вещи. Мы здоровые люди, вы все полевики, по 

нормам нам никакие послабления в этом отношении не положены. 

Мы должны все это терпеть. Я не призываю ничего 

не менять, но есть особые классы учреждений, где это не допускается. 

К нам это не относится. 

Sepiida: Я слышал, что замена окон связана с определенными 

проблемами. Это так? 

В.Ф.: Ну да, дело в том, что, если вы обратите внимание, 

мы все окна делаем точно в том же переплете, который был 

раньше, точно в том же цвете, я специально ходил, узнавал, 

в каком цвете были окна. Мы цвет подобрали, он называется 

«золотистый дуб» и весь разнобой мы прекратили, все окна 

в здании в одном и том же тоне теперь. Это был основной 

тон университета. Какие-то трения по этому поводу все время 

есть, но наша совесть чиста, потому что жить с окнами 

60-летней давности невозможно. По внешнему виду новые 

окна практически ничем не отличаются от тех, хотя в последнее 

время у нас снимали много фильмов и, конечно, киношникам 

хочется, чтобы стояли вот это старые деревянные развалюхи. 

Поэтому они говорят «ну хотя бы двери не меняйте». 

Двери мы менять, к сожалению, не будем, у нас с ними пока 

проблема. 

Sepiida: А что за проблема с дверьми? 

В.Ф.: Та же самая: 60 лет им, их надо реставрировать. Это не 

ремонт, а уже реставрация, нужен проект реставрации, фирма, 

которая этим занимается. Цена вопроса сразу возрастает. 

Sepiida: Вернемся к окнам. Допустим, сидит группа студентов, 

им очень холодно, преподаватель тоже жалуется, студенты 

болеют. Можно ли эту проблему решить? Попросить обогреватель? 

В.Ф.: Обращайтесь. Мы никогда никому ни в чем не отказываем. 

Приходите и говорите. Только учтите, что есть стандартные 

проблемы, связанные с этим переходным периодом. 

Они были, есть и будут. От неожиданного похолодания никуда 

не деться, чтобы ликвидировать эти проблемы, нужен 

огромный резерв средств, которого просто нет. 

Мы можем подумать, и обогреватели где-то поставить, просто 

обращайтесь сюда, в комнату 255, наши двери всегда открыты 

для всех. 

Сейчас все хорошо, отопление включили, в здании тепло. Конечно, 

будут еще проблемы, будем менять окна, будет где-то 

холодно, но это кратковременные проблемы. 

У нас становится лучше, у нас становится теплее. Мы стараемся, 

работаем над этим. Есть еще много проблем, их решение 

дорого стоит. 

Sepiida: А какие еще есть источники холода помимо окон? 

В.Ф.: Если мы включаем вытяжку, то нам нужен калорифер 

для обогрева притока. А у нас калориферы маломощные, старые 

и их страшно просто включать. Поэтому мы не можем 

как следует проветрить наши большие аудитории. Но вроде 

бы уже хватает в них тепла. В прошлом году в ББА всю зиму 

было тепло, в этом году и в М-1 должно быть тепло. 

Sepiida: А с сыростью нет проблем? 

В.Ф.: Нет, только когда протечки бывают. Вы поймите, здесь 

всему 60 лет. Любая кривая отказов имеет U-образную форму. 

Любая система в начале часто отказывает. Потом частота 

отказов падает, она выходит на плато и долго держится с какой-то 

постоянной частотой. А потом все начинает сразу «лететь». 

Вот мы пришли уже к этой стадии. У нас меняют трубы, 

канализацию, меняют водоснабжение. 

Стараемся следить за внешним видом, вот портал над входом 

сделали, была неразбериха, а теперь у нас там практически 

висячий сад. 

Sepiida: А если сразу несколько систем неожиданно откажут? 

Станет холодно, сыро. Есть средства для быстрого устранения 

этой проблемы? 

В.Ф.: Ну, вот простой пример: насосы в бойлерой все у нас 

старые. Один запасной мы все-таки купили и можем его поставить 

в случае отказа. Когда что-то отказывает, все поднимаются 

на уши и начинают куда-то бежать, что-то где-то покупать, 

никуда не денешься. 

Поддержание в работоспособном состоянии идет через планово-предупредительный 

ремонт. Конечно, теплосети про- 

веряются, каждый год опрессовываются. С другой стороны, 

есть вещи, для которых планово-предупредительный ремонт 

невозможен, они работают по принципу «пока не сломалось 

– работает». У нас много таких вещей. Очень старое 

здание, тяжело поддерживать. Мы каждый год пишем очень 

большую заявку со списком того, что нам надо сделать. Какие-то 

деньги дают, но не все. Что-то делается, мы стараемся, 

чтобы все шло к улучшению, а не наоборот. Пока еще на уровне 

поддержания. 

Sepiida: По вашим прогнозам, когда удастся все сделать? 

В.Ф.: Боюсь сказать. Все зависит от финансирования, а прогнозов 

финансирования у нас сейчас нет. 

Sepiida: Какие еще проблемы существуют, кроме холода? 

В.Ф.: У нас факультет очень захламлен, поэтому в ББА мы 

приготовили большое помещение, куда будем принимать на 

хранение оборудование с выездных практик и экспедиций. 

Что уже сделано на факультете? 

85 окон заменили, всего в здании их несколько 

сотен. 

Проводятся регулярные замены паркета. 

245 м 2 лабораторных кафедральных помещений 

отремонтировано. 

В этом году полностью 

отремонтирован медпункт. 

Отремонтировали помещения 

в оранжерейном корпусе. 

Предстоит огромная работа по списанию и выбросу всего 

хлама. Это большая работа, причем не для нас, а для кафедр, 

будем их заставлять это делать, потому что мы задыхаемся. 

С помещениями у нас много проблем, появился новый курс 

магистров, а учить уже негде. 

Sepiida: Будете разбирать заставленные чем-то комнаты? 

В.Ф.: Даже не знаю. Вы же знаете, квартирный вопрос испортил 

не одного москвича, и не только москвича, и он актуален 

даже для биофака. Когда биофак строился, он не рассчитывался 

на такое количество студентов, он разросся невероятно. 

Мы начинаем чистить рекреации, которые заставлены шкафами. 

Потихоньку расчищаем, медленно-медленно, у нас 

еще гербарий, который абсолютно некуда убрать. Под М-1 мы 

сделали рекреацию, перед ББА нет официальной рекреации, 

но никто не препятствует отдыху там. И вот, очистили мы 

рекреацию. Задача: сделать ее в соответствии с проектом. Но 

мне не удается никаких картинок найти, где видно как выглядели 

в соответствии с проектом рекреации. Тут ведь есть 

еще одна проблема: биофак начал строится одновременно со 

всем МГУ. Потом, видимо, денег не хватило, и пускали его через 

год после остального МГУ. То есть, все основные торжества 

прошли в 1953 году, а биофак запустили в 1954, уже тихо, без 

торжеств. Поэтому мне не удалось найти никаких соответствующих 

фотографий. Пожалуй, кабинеты заведующих и 

декана передают обстановку, которая должна быть. 

И еще раз: по всем вопросам приходите. Я точно знаю, что 

главное на факультете – это студенты, главная наша задача – 

учить, поэтому все мы работаем в одном направлении. Даже 

наука у нас здесь существует, в том числе для того, чтобы уровень 

преподавателей оставался высоким. 

Sepiida: Спасибо за интервью! 

Ты не согласен? Считаешь, что на факультете по-прежнему слишком 

холодно? Или, наоборот, недоумеваешь, зачем мы об этом пишем, ведь у 

нас всегда было, есть и будет тепло? 

Специально для того, чтобы выяснить, что о проблеме думают студенты, 

аспиранты и сотрудники биофака, мы проводим опрос! Заходи в паблик 

«Каракатицы» vk.com/sepiida и ищи запись с названием «Вечная Мерзлота»! 

QR-код с прямой ссылкой на опрос в правом верхнем углу страницы.

10 






Эволюция – 

Текст: Анастасия Георгиевская 

Фотографии: Богдан Кириленко 

командная игра 

Лекция Гилберта в Шуваловском корпусе 

10 октября 2015 года. 

Скотт Гилберт, автор известнейшего учебника «Биология развития», выступил в этом 

году на Фестивале Науки с научно-популярной лекцией, объясняющей широкой аудитории 

современный подход к пониманию эволюции. Корреспонденты газеты “Sepiida” 

побывали на этой лекции и выбрали для вас наиболее интересные факты, о которых 

говорил Гилберт. 

Генетическая неоднозначность 

Полифенизм - это существование в популяции особей 

с разными фенотипами и одинаковыми генотипами. 

Стоит всегда помнить о том, что наследуемый геном 

кодирует не один конкретный фенотип, а целый 

набор возможных фенотипов. Среда подсказывает, 

какой следует реализовать. Среда не просто производит 

отбор, она дает инструкции. Вот некоторые 

примеры, с помощью которых Скотт Гилберт объяснил, 

почему в 21 веке недопустимо считать, что на 

нашу предрасположенность к определенным состояниям 

и «наследственность» не могут влиять внешние 

факторы. 

Полифенизм может быть обсуловлен присутствием 

или отсутствием в среде других организмов. Показательный 

пример - внешний вид дафний в водоемах, 

зависящий от присутствия поблизости хищников. 

Если хищников рядом нет, дафнии развивают «обычный» 

фенотип. Если в среде присутствует слюна 

хищника, фенотип дафний меняется: голова и хвост 

увеличиваются и заостряются, форма тела становится 

неудобной для заглатывания хищником. Такие же 

фенотипические различия наблюдаются у головастиков 

в аквариумах и в озерах. Вырастающие в дикой 

среде головастики имеют несколько другое строение, 

по сравнению с аквариумными особями, никогда не 

сталкивающимися с хищниками. 

Другим мощным фактором является температура. Хороший 

пример влияния температуры – окрас бабочек, 

которым жизненно необходимо «знать», какое сейчас 

время года. У бабочек рода Bicyclus от температуры, 

в которой развивается куколка, зависит окрас. При 

температуре ниже 20°С бабочки будут коричневыми 

– такой цвет позволяет им оставаться незамеченными 

в осенней листве. При высокой температуре (более 

24°С) на крыльях бабочки будут яркие пятна – «глаза», 

служащие защитой от хищников. Причиной этих различий 

является температурная индукция экспрессии 

гена Distal-less в имагинальном диске. 

В некоторых случаях влияние температуры еще существеннее: 

всем известен тот факт, что пол черепах 

определяется температурой внешней среды (температура 

высокая – развиваются самки, низкая – самцы). 

Куда меньше известны примеры влияния особенностей 

рациона матери на развитие плода. Но и тут есть 

интересные особенности. В ходе развития мышат ген 

Agouti включается и выключается в зависимости от 

того, чем питается беременная самка. Диета, богатая 

фолатами (солями фолиевой кислоты), выключает ген 

Agouti, в результате чего мышата имеют коричневую 

окраску, а если в рационе фолатов мало, окраска мышат 

будет оставаться желтой. 

Совсем близкий к нам пример, иллюстрирующий, насколько 

разными могут быть организмы, обладающие 

сходным генотипом. 

Люди могут быть очень разными, даже если имеют 

один геном и одну среду. Сиамские близнецы Энг и 

Чанг Банкер, соединенные в районе брюшной полости, 

были очень известны в 1850-е годы в Америке. 

Один из них любил виски, а второй совсем не любил 

его и никогда не пил. Они вообще были очень разными 

людьми, при том, что жили в одинаковой среде и 

обладали одним геномом. У близнецов одинаковый 

геном при рождении и одинаковая степень метилирования, 

но по мере взросления, профили метилирования 

меняются. 

Личностью человека делает не только гены и среда, 

значение имеет также опыт, то есть то, как мы используем 

среду и гены. Опыт меняет не сами гены, 

а уровень метилирования ДНК. 

Скотт Гилберт отвечает на вопросы слушателей после окончания лекции.




Индивидуализму здесь не место 



11 

Огромную роль в эволюции и функционировании 

организмов играет симбиоз. Под симбиозом в данном 

случае имеется в виду участие других организмов 

в развитии. 

Ни одна корова на самом деле не ест траву и не переваривает 

траву. В геноме коровы не закодированы 

гены, которые позволили бы ей переварить лигнин 

или целлюлозу. Вместо этого корова пережевывает 

траву и отправляет ее в желудок, где перевариванием 

травы будут заниматься бактерии. 

Термит может уничтожать деревья, даже целые деревянные 

дома, но его геном также не содержит генов, 

чтобы переваривать древесину. Организм термита 

содержит симбионтов, которые переваривают древесину 

за него. И даже сам по себе такой симбионт, фактически, 

не существует, на самом деле он состоит из 

паразитического эукариота и четырех видов бактерий. 

Гены бактерий очень важны для организма-хозяина. 

Аллельные варианты у облигатных симбионтов гороховой 

тли (Acyrthosiphon pisum) влияют на термоустойчивость 

этого насекомого. Бактерии Buchneria 

синтезируют белок-шаперон, который обеспечивает 

устойчивость к высоким температурами. Существует 

и короткий, мутантный белок-шаперон, несущий 

делецию. Жуки, имеющие симбионтов с короткой 

формой шаперона, немного активнее размножаются 

в диапазоне температур 15-30 градусов, однако если 

температура достигнет 35-36 градусов, уровень размножения 

резко снижается. Тля, симбионты которой 

имеют дикий тип белка, способны размножаться одинаково 

успешно во всем диапазоне температур 15-36 

градусов. Устойчивость к температуре дает не геном 

самого жука, но его симбионта. 

Устойчивость к температуре – не единственное свойство, 

которым способны наделить тлю ее симбионты. 

Бактерии могут даже защитить насекомое от личинок 

осы Aphidius ervii, которые развиваются внутри 

личинок тли. На защиту приходит симбионт – бактерия 

Hamiltonella defensa. 90% личинок тли, имеющих 

эти бактерии, выживут при введении в них личинки 

осы, в то время как те личинки, в организме которых 

бактерий нет, будут съедены растущей осой. Почему 

Hamiltonella defensa так важна? Все дело в том, что она 

несет бактериофаг, кодирующий фактор, убивающий 

паразитическую личинку осы. В этом случае гороховую 

тлю спасает симбионт ее симбионта. 

Важность бактерий иллюстрирует еще и такой пример: 

мыши, лишенные нормального состава бактерий, 

могут проявлять признаки аутизма. Если заселить их 

кишечник бактериями, можно добиться уменьшения 

некоторых симптомов аутизма. При изучении причин 

этого явления проводят сравнение бактериального 

состава разных особей. Не исключено, что бактерии 

выделяют определенные факторы, влияющие 

на нервную систему. Продукт гена EPS выглядит как 

вероятный кандидат на эту роль. Белок EPS может 

влиять на развитие мозга. При аутизме показана высокая 

концентрация продукта этого гена, заселение 

кишечника нормальным набором бактерий приводит 

к снижению уровня EPS и устранению некоторых симптомов 

аутизма. 

Даже внутри генома далеко не все изначально принадлежит 

нам. В нем много вирусов и ретровирусов, 

мы развивались благодаря вирусам. Определенные 

клетки, например мышиные эндометриальные эпителиальные 

клетки-предшественники, делятся под 

действием прогестеронных сигналов. Благодаря этим 

клеткам матка меняет форму, чтобы вынашивать плод 

в течение 9 месяцев. Если посмотреть, какие гены ответственны 

за прогестерон, то мы увидим, что рядом 

с такими генами находится вирусный инсерционный 

элемент и энхансер, активирующий гены ответа на 

прогестеронный сигнал, предположительно, вирусного 

происхождения. Еще 10 лет назад это звучало как 

фантастика. Даже наш геном – результат симбиоза. 

Целесообразно введение термина холобионт 

(holobiont) – обозначающего организм и всех его облигатных 

наследуемых симбионтов. 

Мы как животные, никогда не были индивидуумами. 

Мы – группа клеток, которые, возможно, были когда-то 

однажды объединены бактериями. И эту гипотезу 

можно подкрепить уже известными примерами. Воротничковые 

жгутиконосцы (Choanoflagellate), обычно 

существуют в виде одноклеточных организмов. Но 

стоит только поместить их рядом с бактериями, как 

они формируют полноценный многоклеточный организм, 

наделенный межклеточным матриксом и клеточными 

контактами. Именно бактерии ответственны 

в данном случае за многоклеточность. Она возможна 

только в присутствии бактерий. 

У нас нет истинной индивидуальности: анатомической, 

физиологической, генетической, эволюционной. 

Мы, наша эволюция – результат симбиоза. Мы 

холобионты в содружестве с нашими симбионтами. 

Поэтому мы должны быть им благодарны, мы 

работаем в одной команде и эволюционируем в 

команде. 

Все эти животные далеки по строению от человека, но 

все те же принципы верны и для людей. Мы не можем 

думать о себе как об индивидуумах, хоть мы и привыкли 

воспринимать себя именно так. На самом деле мы 

являемся экосистемами. И даже больше, каждый из 

нас – это шагающее по улицам содружество экосистем. 

Экосистемы рта, кожи, кишечника, их очень много. 

Более 90% клеток в теле человека – это прокариоты. С 

нами живет около 160 основных видов на человека и 

всего 1100 видов среди всех людей. Почти в каждом 

органе существует своя уникальная экосистема. 

Многие слушатели захватили с собой экземпляр «Биологии развития», специально, чтобы автор 

подписал им его. 

Не совсем верно и то, что каждый организм происходит 

лишь из одной оплодотворенной яйцеклетки. 

Люди получают своих симбионтов при рождении, мы 

колонизированы бактериями матери после прохождения 

родовых путей. Эти симбионты имеют свои гены, 

и если у человека около 22 000 различных генов, то у 

бактерий их около 9 000 000. 

Даже в молоке матери есть два набора питательных 

веществ: половина из них предназначается для новорожденного, 

а вторая половина – для бактерий. Для 

тех «хороших» бактерий, которые несут 7 генов для переваривания 

сахаров материнского молока, которые 

не может переваривать ребенок. 

Что еще делают бактерии в кишечнике? Они участвуют 

в индукции развития его тканей, а также в его заселении 

клетками иммунной системы и в активации 

T-клеток. Как это возможно? Что делают эти бактерии? 

Это невероятный факт. Бактерии запускают предполагаемую, 

ожидаемую экспрессию в клетках. То есть, изначально 

предполагается, что бактерии должны присутствовать 

в кишечнике, без них экспрессии не будет. 

Они запускают гены, которые должны быть запущены. 

Нормальная работа генов в кишечнике достигается 

кооперацией с бактериями. 

Скотт Гилберт на экспозиции биологического факультета на Фестивале Науки.

SEPiiDA 

каракатица 

Октябрь-ноябрь 2015, 

№3 (5) 



В следующих номерах 

читайте: 

Посвящение в студенты 

2015: 

и снова ЗБС! 

Ольга Филатова о 

традициях китов и 

дельфинов 

Участвуйте в опросе 

«Вечная Мерзлота» на 

странице «Каракатицы»! 

Прямая ссылка на 

опрос 

Ссылка на страницу 

опроса в паблике 

Номер подготовили: 

Главный редактор: Артемий Третьяков 

Авторы текстов: Анастасия Георгиевская, Екатерина Кузнецова, 

Вероника Хитяева, Елена Устинова, Артемий Третьяков 

Авторы фотографий: Анастасия Лабудина, Богдан Кириленко, 

Екатерина Ушакова 

Редактура: Фрося Железова, Артемий Третьяков 

Верстка и оформление: Артемий Третьяков

SEPiiDA - Каракатица - Октябрь-ноябрь 2015 №3(5)

Create successful ePaper yourself

Delete template?

Save as template?