Living Italy #2

Зритель, конечно, немного отличается, так как и менталитет
там другой. Там публика быстрее реагирует на то, что происходит
на сцене. С первой же минуты начинают смеяться или
плакать. Они сопереживают сразу, не ждут окончания оперы
для проявления эмоций. А здесь, и в России, и в Англии, все
же сдержанные зрители, ждут до конца оперы. В Италии,
если им очень нравится или не нравится, тоже начинают реагировать
сразу, особенно после исполнения арии. Если поешь
хорошо, то тебя везде принимают на «ура»!
А как ты относишься к известной на весь мир негативной
реакции итальянской публики? К этим «буканьям» во время
пения, комментариям из зала?
Вообще, это их давняя традиция. В Ла Скала так было всегда
– несмотря на статус и известность певца или дирижера
его могли «забукать». Этому подвергались даже многие великие
музыканты – и Паваротти, и Мути, и Каллас. Но как-то
грустно все это. Мы же все-таки не роботы, а живые люди.
А тебя такие вещи выводят из равновесия или ты на это
смотришь философски? Ведь очень часто это совсем необъективно.
Да, к сожалению, это зачастую необъективно. Тем более, сейчас,
когда есть и политические моменты. Раньше за обструкцию
вообще платили. Если надо было «забукать» человека
или, наоборот, обеспечить овацию, то приходил специальный
человек в гримерку к артистам перед спектаклем и предлагал
свои услуги. Это бизнес был. Но это в Ла Скала. Я этого не
застал, думаю сейчас такого, наверное, уже нет.
Конечно. Это же наша родина, в которой мы выросли, в которой
я сейчас живу. Там мои родственники – моя мама, мои дети. Там
мой зритель и моя публика. Поэтому возвращаться домой я люблю,
и выступаю с особым трепетом, тем более, когда ползала
моих друзей и знакомых.
Недавно был скандал в Англии, связанный с нелицеприятными
и оскорбительными отзывами прессы на выступление
певицы, причем, речь шла только о ее внешнем виде и полноте.
Считаешь ли ты, что оперный рынок сегодня изменился
настолько, что претензии к внешнему виду обоснованы?
Нет. Изначально опера – это жанр, связанный с пением, а не
с внешним видом. Мы, оперные певцы, учимся в консерватории
пению, а не проходим отбор в модельных агентствах, чтобы
выступать в оперных театрах. Я считаю, что важнее прийти в зал
и услышать прекрасное исполнение, даже если тебе придется
слушать его с закрытыми глазами, чем увидеть на сцене модель,
но ее или его пение будет резать слух. Тем более что в опере для
прикрытия каких-то физических характеристик исполнителя
есть и художники по костюмам, и гримеры. Главное в опере –
это голос. Конечно, хорошо когда все в комплексе. Но нельзя
человека окунать в грязь из-за того, что он чуть-чуть больше
поел. Тем более, что у нас и работа такая – перед спектаклем
каждый должен съесть какую-то необходимую для себя норму,
чтобы выдержать многочасовую нагрузку. За один спектакль мы
теряем несколько килограммов. И, конечно, когда заканчивается
выступление – в 11–12 часов ночи – певцы идут ужинать, чтобы
зарядиться энергией. Так что оставаться в идеальной форме
крайне сложно.
Ты регулярно поешь в России, и в родном Петербурге,
и в Москве, уже два года подряд ведешь церемонию вручения
премии «Золотая маска», даже снялся в кино. Для
тебя важно выступать в России?
На этой странице:
В роли Шаляпина (фильм «Елки 2014»). Мефистофиль, Сан Франциско.
На странице слева:
С Дианой Вишнёвой, прима-балериной Мариинского театра, народной артисткой России в роли
ведущих премии «Золотая маска». С Еленой Образцовой, советской и российской оперной
певицей (меццо-сопрано), актрисой, оперным режиссером, педагогом, профессором, народной
артисткой СССР, Героем Социалистического Труда. Лауреатом Ленинской и Государственной
премий и премии им. М. И. Глинки
— 9 —