«Новая газета» №116 (пятница) от 15.10.2021

16
«Новая газета» пятница
№116 15. 10. 2021
— Владимир Викторович, со школьных
лет мы знаем, что «камчатка»
— последняя парта в классе. Но,
похоже, что и сегодня в представлении
95% россиян Камчатка наряду
с Курилами, Чукоткой — это конец
географии?
— Абсолютно точно. Есть два основных
стереотипа: Камчатка — это последняя
парта, и в Петропавловске-Камчатском
полночь. На самом деле мы стараемся
переломить это и говорим: здесь начинается
Россия. День начинается с Дальнего
Востока. И мы находимся в центре АТР.
А Москва — это окраина, где-то далеко
и даже не у моря. Шутка, конечно. Но
на самом деле в этом корень проблемы.
Основной индикатор — это то, что молодежь,
самые сильные, самые талантливые
люди должны оставаться. Пока мы не переломим
этого, наверное, нельзя говорить
о том, что у нас получилось обеспечить
развитие. А сделать это можно, только если
мы докажем, что здесь могут быть лучше
возможности для самореализации. Кстати,
я здесь хочу подчеркнуть, что я не склонен
мерить в количестве. Я склонен больше
уделять внимание качеству. Буквально
сегодня мне попалась одна из диаграмм
по демографии. И там были цифры по
Аляске. Оказывается, на всей территории
Аляски, площадь которой составляет под
два миллиона квадратных километров,
живет 700 тысяч человек. В два раза больше,
чем на Камчатке, которая в 4 раза меньше
по площади. И мы понимаем, что Аляска
активно развивается, там достойное качество
жизни. И численность ее медленно, но
растет. В этом суть. Не в том, чтоб многократно
увеличить население. А в том, чтобы
и Камчатка стала местом самореализации
активных людей, которые хотят что-то сделать,
оставить след, если хотите. Пафосно
звучит, но в этом есть суть мотивации.
Когда ты не хочешь быть просто частью
комфортного муравейника, а хочешь сделать
нечто, что повлияет на твой родной
край или на тот край, в который ты едешь.
— Вы привели в пример Аляску, но
есть и другие примеры. Сколько бы соседняя
Япония ни говорила про «северные
территории», но с Хоккайдо народ
уезжает на юг, потому что Хоккайдо —
не очень благоприятное место для
проживания. В Манчжурии, в соседнем
с нами Китае, тоже уезжают на юг
в более благоприятные места. Такой
процесс оттока достаточно естественен.
Как тогда решать задачи государства
— закрепить людей здесь?
— Я бы с единственным термином
поспорил бы — «благоприятные». Я приехал
сюда работать после Якутии и могу
сказать, что климат на Камчатке мне кажется
идеальным.
— У вас нестандартная точка отчета.
— Но ведь климат-то на Дальнем
Востоке очень неплохой, особенно в океанской
части. Приморье, Сахалин, Камчатка
вполне благоприятны. Другой момент,
что здесь два вопроса. Транспортная связность,
потому что человек должен иметь
удобную возможность добраться до ключевых
центров. И здесь многое сделано: жители
региона могут добраться до Москвы
за 7500 рублей в одну сторону, 9-часовой
перелет. Это более чем доступно, и с этого
года в два раза больше билетов по такой
цене. Второе — это в голове, ментальность.
Задача — уйти от понимания, что там, на
материке, все хорошо, а здесь все плохо.
— Сколько вам лет?
— Мне 39.
— Поскольку сегодня в России молодежью
считают людей до 35, то вы
и сами недалеко от этого рубежа ушли.
— Тут есть один важный для меня исторический
символ. Муравьев-Амурский —
один из ключевых для истории губернаторов-дальневосточников
— стал губернатором,
когда ему было 38 лет. Я стал губернатором,
когда мне было 38 лет. Поэтому
КАМЧАТКА:
НАСТОЯЩЕЕ
ЗОЛОТО —
ЭТО ВУЛКАНЫ
да, я молодой для губернатора, но такие
примеры были еще в XIX веке.
— А есть у вас представление некоего
образа развития территории? Что это
будет? Модель вахтового развития?
Модель форпоста? Модель северного
Сингапура? Или конгломерат этих
моделей?
— Концепция, безусловно, есть,
и это сплав, симбиоз. Чистых моделей не
существует в природе. У нас некоторое
сочетание. Камчатка — это стратегическая
территория. Она всегда развивалась
как стратегический форпост и таковой
останется. В этом наша сила. Здесь базируются
вооруженные силы, здесь ядерный
щит России и здесь основа наших
стратегических положений в регионе.
Поэтому важная составляющая связана
с военнослужащими. А это — приток
«
квалифицированных кадров, в том числе
в социальную сферу. Лучшие функции
кадрового агентства для нас выполняет
Минобороны, которое предоставляет нам
учителей, врачей, социальных работников
в лице жен военнослужащих, хорошо подготовленных
и мотивированных.
Нельзя говорить, что Камчатка может
развиваться полностью по вахтовой модели.
Изъян ее в том, что не возникает ощущение
хозяина. И вот это ощущение чемоданного
настроения, которое является одним из
главных бед и главных причин того, что
Пандемия развернула туристические потоки.
И с весны прошлого года Камчатка испытывает
растущий наплыв «внутренних» российских
путешественников. Столько же времени
работает в регионе и новый губернатор —
Владимир СОЛОДОВ. С какими новыми вызовами
столкнулся за этот период один из самых дальних
отечественных регионов — об этом он рассказал
в интервью корреспонденту «Новой».
ЛЮДИ В ЦЕЛОМ НЕ ЧУВСТВУЮТ СЕБЯ
ХОЗЯЕВАМИ ТЕРРИТОРИИ. КЛЮЧЕВАЯ
ЗАДАЧА: ПРИВИТЬ ЧУВСТВО ХОЗЯИНА,
ПОНИМАНИЕ, ЧТО ЭТО НАШЕ МЕСТО,
НАШ ГОРОД, МЫ ОТ НЕГО ЗАВИСИМ
у нас в регионе в целом, и на Камчатке
в особенности, не побоюсь этого сказать,
города такие неприглядные. Потому что
люди в целом не чувствуют себя хозяевами
территории. Ключевая задача: привить это
чувство хозяина, понимание, что это наше
место, наш город, мы от него зависим.
Именно поэтому даже на уровне терминологии
говорим: город для жизни. Решаем
вместе, спрашиваем жителей, что строить.
Делегируем им контроль за состоянием
детских площадок и других подобных объектов.
Ведь как только человек занимает
активную позицию, как только он начинает
относиться к этому как к своему, тут же
меняются ощущения. Поэтому, например,
индивидуальное жилье для меня — приоритет
по сравнению с многоквартиркой.
Крайне важно привязать человека к земле.
С другой стороны, мы не отбрасываем
и вахтовый метод, потому что он активно
обсуждается в рамках Северного морского
пути, где он, конечно же, по деньгам дешевле
стократно. Если люди приезжают на
три-четыре месяца, то не нужно развивать
инфраструктуру, школы, детсады. Ничего
плохого в вахте тоже нет.
— Из чего складывается бюджет края?
— Основная часть — это НДФЛ.
Потом — рыба, горнорудка и другие отрасли
экономики. А доминируют, к сожалению,
поступления из федерального
бюджета. Мы — дотационный регион.
— А как вы оцениваете «серый» сектор?
Какой он занимает объем?
— Его сложно в деньгах оценить. Скажу
по приоритетам. Для меня их два: вывести
из «серого» сектора рыбу и туризм. Чтобы
понять примерный объем по рыбе, мы
ежегодно фиксируем вывоз красной икры,
которая является одним из ключевых способов
компактной перевозки ценностей,
в объеме 600–800 тонн в личном багаже. Это
эквивалент 15 тысячам тонн добычи рыбы
лососевых пород. Мы понимаем, что то, что
фиксируется, можно смело умножать на
два — 30 тысяч. 30 тысяч — это примерно
10% от улова. Соответственно, можем понять
масштаб и объемы этого сектора экономики.
Так вот для меня задача — создать
альтернативную возможность и не ставить
людей в безвыходную ситуацию. Потому
что самое плохое — когда мы зажимаем
людей, которые раньше занимались теневым
бизнесом, будь то нелегальная добыча
водных биоресурсов или оказание туристических
услуг. Надо выводить их в легальную
плоскость, создать стимул туда переходить
и демотивировать тех, кто дальше этим занимается.
Что касается, рыбы, например,
то главная инициатива как раз связана
с закрытием аэропорта для перевозки икры
в личном багаже пассажиров.
— Немаркированной?
— Немаркированной, более 10 кг.
У нас сейчас основной поток идет через
аэропорт. Это громадные объемы. Недавно
мне говорили, что на один только рейс
загрузили 1800 кг икры в личном багаже.
Если мы закроем этот канал перевозки незаконной
икры, уже порядка будет больше.
По туризму — еще более важно. Надо
создать возможности для поддержки,
развития, в том числе инфраструктуры
с ответственностью за безопасность, за
качество предоставляемых услуг и за
информирование о нахождении. Здесь
даже вопрос уплаты налогов менее остро
стоит. Малый и средний бизнес в туризме
— это, в первую очередь, рабочие