Grin_A_Spisokshkolnoy_Alyie_Parusa

любящим, кротким тоном те самые сердечные пустяки, какие
не передашь на бумаге, – их сила в чувстве, не в самих
них. Она решительно не могла в чем бы то ни было отказать
сыну. Она прощала ему все: пребывание в кухне, отвращение
к урокам, непослушание и многочисленные причуды.
Если он не хотел, чтобы подстригали деревья, деревья
оставались нетронутыми, если он просил простить или наградить
кого-либо, заинтересованное лицо знало, что так и
будет; он мог ездить на любой лошади, брать в замок любую
собаку; рыться в библиотеке, бегать босиком и есть, что ему
вздумается.
Его отец некоторое время боролся с этим, но уступил – не
принципу, а желанию жены. Он ограничился удалением из
замка всех детей служащих, опасаясь, что благодаря низкому
обществу прихоти мальчика превратятся в склонности, трудно
искоренимые. В общем, он был всепоглощенно занят бесчисленными
фамильными процессами, начало которых терялось
в эпохе возникновения бумажных фабрик, а конец –
в смерти всех кляузников. Кроме того, государственные дела,
дела поместий, диктант мемуаров, выезды парадных охот,
чтение газет и сложная переписка держали его в некотором
внутреннем отдалении от семьи; сына он видел так редко,
что иногда забывал, сколько ему лет.
Таким образом, Грэй жил в своем мире. Он играл один
– обыкновенно на задних дворах замка, имевших в старину
боевое значение. Эти обширные пустыри, с остатками высо-