'Apart' by Evgeny Feldman

Текст: Илья Барабанов
«На войне одни скучают, другие боятся» — эта поговорка
была популярна еще во время Первой миро вой;
и пусть кому-то кажется, что с тех пор мир вокруг нас
сильно изменился, как только начинается война —
сразу становится ясно: перемены не так уж и сильны.
Взять, например, историю о том, как все лето в Донецке
ловили велосипедистов, в каждом из которых бойцы
ДНР и горожане видели корректировщика огня или
как минимум шпиона. Удивительно, но 100 лет назад
войска Российской империи входили в Восточную
Пруссию с теми же самыми опасениями и предубеждениями
— велосипедистам крепко досталось.
В массовом сознании война — череда сражений и героических
подвигов. В XIX веке их воспевали поэты,
теперь их роль выполняет Facebook, недаром на выборах
в украинскую Верховную раду ни один предвыборный
список не остался без командира какого-нибудь
из добровольческих батальонов. О том, что 90 % работы
на фронте проделали срочно мобилизованные из своих
сел и деревень призывники, которые рыли траншеи,
мерзли на блокпостах, не спали ночами на дежурствах,
погибали под обстрелами, выходили из окружений,
ругали проворовавшееся начальство, — об этом публика
предпочитает не думать.
У войны на Донбассе было несколько ярко выраженных
периодов. Первый начался в середине апреля:
Крым был уже присоединен к России, в Донецкой области
люди с оружием захватили первые административные
здания, а в Киеве приняли решение о начале
антитеррористической операции на востоке страны.
Это был болезненный и сложный период обучения.
Армия, которую 20 лет планомерно разваливали, столкнулась
с необходимостью воевать с непонятным противником
на территории, которая, с одной стороны,
своя, но — населена людьми, скорее сочувствующими
сепаратистам, чем украинским солдатам. Задача киевского
командования после взятия Славянска — главной
пока украинской победы в этой войне — была понятна:
отсечь территории самопровозглашенных республик
от границы с Россией, через которую ДНР и ЛНР постоянно
получали новое вооружение и добровольцев.
Решить эту задачу, если смотреть, как изменялась карта
АТО, почти удалось к концу июля, тогда же фактически
было прервано сообщение между Донецком
и Луганском. Второй период войны, который стал для
украинской армии страшнее предыдущего, начался
в середине августа. Сначала было полностью обновлено
руководство народными республиками: в Москву
вернулись российские руководители во главе с Александром
Бородаем и Игорем Стрелковым, а их место
заняли местные полевые командиры. Затем границу
пересек первый гуманитарный конвой. После чего
силы ДНР и ЛНР не без поддержки российских военных
перешли в массированное контрнаступление.
Какими в действительности были потери военных
в образовавшихся у границы котлах, в первую очередь
под Иловайском, мы до сих пор не узнали, но армия
была там фактически разбита. Впрочем, этот процесс
не был односторонним — в Россию стали массово возвращаться
«грузы 200» с десантниками, после чего
говорить о том, что на Донбассе воюют лишь добровольцы,
Москве стало совсем неудобно. Перемирие
в этих условиях было необходимо обеим сторонам.
Затяжная, позиционная артиллерийская война без
каких-либо явных прорывов по линии фронта, начавшаяся
после первых минских соглашений, растянулась
на всю осень. И вот зимой — новый виток конфликта,
сотни погибших при штурме Дебальцево. Катастрофическая
гуманитарная ситуация, масштаб которой лишь
немного смягчила относительно теплая зима. Новые
переговоры в Минске и вновь относительное затишье,
в продолжительность которого ни одна из сторон, кажется,
не верит.
В апреле можно будет отметить год с начала боевых
действий, если только такую дату в принципе стоит
отмечать. Многие и в Киеве, и в Москве начинают воспринимать
войну как некую постоянную рутину: она
далеко, нас это вроде бы не касается, а внимательно
следить за чем-то целый год любой устанет. У других,
вовлеченных в интернет-баталии, то ли притупились,
то ли окончательно исчезли такие нормальные для
человека качества, как сострадание к ближнему, и они
радуются в своих аккаунтах очередной новости о гибели
«русни» или «укропа». Интерес к войне теряют
даже некоторые журналисты.
Вообще, в условиях войны разница между пропагандистом
и журналистом становится ясна максимально
быстро. Пропагандисты — а они, к сожалению, в таких
историях бывают в большинстве — заперты на той стороне
фронта, которой симпатизируют. Журналисты,
готовые доносить аудитории позицию обеих сторон
и не боящиеся пересекать линию фронта туда-обратно,
в меньшинстве. Автор собранных в этом альбоме фотографий
продолжает все эти месяцы честно работать
с обеих сторон фронта.
Октябрь 2014 — март 2015
100
101