«Новая газета» №129 (понедельник) от 18.11.2019

16
«Новая газета» понедельник.
№129 18. 11. 2019
культурный слой/персона
Новая книга Людмилы
Улицкой «О теле души»
(М., АСТ, «Редакция
Елены Шубиной», 2019) —
сборник рассказов
(или, как сформулировала
писательница, «пограничных
разговоров»). Герои
текстов каждый по-своему
переживают встречу
со смертью, которая
становится избавлением,
примирением, принятием
себя и Другого, мистическим
чудом, сакральной тайной
и физиологическим актом.
Смерть многолика, но
каждому она задает вопрос,
сформулированный Улицкой:
«Есть ли там кто, или нет?»
С
естры Лидия и Нина
в рассказе «Благословенны
те, которые…»
после смерти
старой матери понимают,
как мало
они знали умершую, обиды на которую
мешали им увидеть в ней человеческое.
Смерть примиряет сестер.
Тяжелобольная библиотекарь Надежда
Георгиевна из «Серпантина» перед
уходом обретает особое зрение, чтобы
перейти в «мир совершенного знания»,
границ у которого нет. Гибель флейтиста
Всеволода («Аутопсия»), сочинявшего
«небесную музыку», становится загадкой
для патологоанатома Когана: кто
перед ним — человек или ангел? А для
матери убитого юноши удивительна не
только кончина сына, но и его рождение.
Смерть и жизнь не враждуют в рассказах
Улицкой, а напоминают о том, что одно
невозможно без другого. Так и Алиса из
рассказа «Алиса покупает смерть» отказывается
от мыслей о самоубийстве, потеряв
мужа и решив взять на воспитание
его новорожденную внучку.
Людмила Улицкая пишет о смерти
страстно и бесстрашно, и в какой-то
момент ловишь себя на мысли: истории
о смерти — признание в любви к жизни,
живым и жившим. В данном случае —
подругам писательницы.
— Людмила Евгеньевна, как и когда
появилась идея сборника рассказов
«О теле души?»
— Очень давно. Мне в жизни не раз
приходилось провожать близких людей.
Каждый уход друга — расставание
с частью своей собственной жизни.
Иногда это было очень тяжело и болезненно,
а изредка происходило чудо,
и уходящий человек в последние дни
своей жизни совершал подвиг мужества,
смирения и благородства. Я и сама
в таком возрасте, когда эта точка жизни
приближается. Но маленькое открытие,
которое я сделала, — смерть тоже принадлежит
жизни, это последняя точка,
к которой каждый человек всю свою
жизнь готовится, даже если он об этом
и не задумывается.
— В последнем романе «Лестница
Якова» — история вашей семьи. Новый
сборник — признание в любви очень важным
людям — подругам: живым и мертвым
с подзаголовком «Пограничные разговоры».
Почему именно сейчас вы решились
на такой личный, пограничный разговор?
И сложно ли это было?
— Просто пришло время, когда
эта тема стала для меня очень важной.
Может быть, единственно важной.
Очень сложно. Это пространство лучше
всех описано Львом Толстым в рассказе
«Смерть Ивана Ильича», в последних
строках этого рассказа. Но он-то гений,
а я только пытаюсь складывать слова
так, чтобы в них иногда мелькало еще
не высказанное…
Виктория ОДИССОНОВА — «Новая»
«Смерть
Людмила УЛИЦКАЯ:
тоже
принадлежит
жизни»
Знаменитый писатель — о многоликости тела и души
К смерти следует
готовиться.
Может быть,
всю жизнь.
Людмила Улицкая
— Ваши герои проживают жизни разные
— бурные и кроткие, любят, рожают,
умирают. Если проложить музыкальную
параллель, «О теле души» можно назвать
«Одой к радости». Была ли тема смерти
когда-либо для вас табуированной и как
с течением времени изменилось ваше отношение
к смерти?
— Каждый человек проходит одни и
те же этапы: вот ребенок видит в первый
раз в жизни мертвую лягушку или воро-
«
бья и осознает разницу между живым и
мертвым. Потом он впервые сталкивается
со смертью кого-то из близких — бабушки
или дедушки. И является ужасная
мысль, что человек смертен и этот ужас
может произойти и с ним. Это этап взросления.
Проходит много лет, прежде чем
человек привыкает к этой мысли. И еще
много лет, когда возникает ощущение,
что срок земной жизни подходит к концу.
И к этому надо готовиться. Может
быть, всю жизнь.
Смерть для меня не является табуированной
темой, но это одна из самых
сложных тем — и в жизни, и в литературе.
— Ваша мать умерла рано, и ее уход
был болезненным. Когда умер Сталин, вы
были 10-летней девочкой, не разделявшей
общую скорбь. Как вас меняли встречи со
смертью?
— Я вырастала. Искала какие-то сигналы
от ушедших. Иногда я их получала.
Целый год после маминой смерти она
«
снилась мне больной, мертвой, угрожающей.
И ровно в годовщину смерти она
приснилась мне молодой, красивой, в
новом черном пальто. Не могу сказать,
что веселой, но доброжелательной и
почти улыбающейся. С тех пор она ни
разу не снилась мне угрожающей, а
всегда обращалась ко мне бессловесно,
но с любовью. Я рассказала об этом
священнику отцу Александру Меню, с
которым у меня были очень хорошие отношения.
И он сказал, что закончилось
время мытарств ее души, которые были
связаны именно с тем, что уходила она
непримиренной, мятущейся, и теперь
ее душа ушла в иные, более высокие
сферы… Я человек верующий, хотя и
многие церковные легенды и мифы
категорически не принимаю. Но в том
случае я почувствовала убедительную
правоту отца Александра.
— Насколько биографичны рассказы
сборника? Плюшевая собака Ава-
Альма — из вашего детства? Насколько
вам важно вплетать личное в художественный
текст, и существует ли грань, которую
вы как автор никогда не рискнули
бы перейти, говоря о судьбах конкретных
людей и их смерти?
— Собачку эту могу показать, она живет
у меня дома с моего самого раннего
детства. Что же касается
границы, о которой
вы говорите, — я
ее чувствую, и есть
события в моей жизни,
о которых я сегодня
говорить не готова.
Но их осталось очень
мало, и, как правило,
они связаны с чужими
судьбами, с чужими
репутациями. И эту
черту я не перехожу.
Зарифу оплакивает
ее возлюбленная.
Она уходит как борец,
примирившись с
братом и взяв от жизни
свою порцию счастья.
Гибель музыканта
Всеволода — ангельская
во всех смыслах
слова, а смерть вскрывавшего
его труп патологоанатома
Когана — тихий сон, далекий от мистики,
но не менее дивный… Кончина
старой матери примиряет ее немолодых
дочерей и с нею, и друг с другом. А несчастный
случай, отнявший у Алисы
мужа, дарит ей… внучку, а мысли о яде
задвигает в ящик стола. У каждого персонажа
своя рубежная черта.
— Какая история вам далась наиболее
сложно и почему?
— Рассказ «Иностранка». Он много
лет как сюжет существовал — то в виде
романа, то в виде повести, и было уже
довольно много написано, прежде чем
я решила сжать ее до рассказа.
— Вы присматриваетесь к лицам
прошлого разных лет и сказали: «У каждого
времени свои герои». Какие лица
у героев сегодняшнего дня? И что вам,
как писателю, интереснее и ближе: анализ
прошлого или попытка понять настоящее?
— Без анализа прошлого невозможно
понять настоящее. Но я, как человек,
родившийся в первой половине прошлого
века, иногда с трудом принимаю
черты нового, сегодняшнего времени.
А уж если говорить о героях сегодняшнего
дня, то есть о людях, которые по
возрасту годятся мне во внуки, с ними
я попросту мало знакома. Если бы я захотела
о них писать, мне надо было бы
прожить еще одну жизнь, рядом с ними.
Впрочем, о фараонах пишут сегодня
авторы, которые тоже с ними не были
знакомы. Это обнадеживает.
Мария БАШМАКОВА —
специально для «Новой»