RV4-smallsize

Pусский 

BILTEN BROJ 4. - 2014. godina 

вестник 

BILTEN NACIONALNE ZAJEDNICE RUSA I AKADEMSKOG RUSKOG KLUBA 

BILTEN SE IZDAJE POD POKROVITELJSTVOM SAVJETA ZA NACIONALNE MANJINE

Kupovanje kao životni stil. 

Šoping-centri postali su najatraktivnije mjesto za 

slobodno vrijeme. Mladi ljudi, kad ne znaju kamo bi išli, često 

idu u Avenue Mall te City Centar ili Arena Centar. Oni zapravo 

predstavljaju društveno okupljalište i mjesto za šetnju. Zašto su 

ti trgovački centri tako privlačni 

Trgovački su centri u sadašnjem obliku stvoreni s jednim 

jedinim ciljem, a to je privući potrošače. To nije samo prostor za 

trgovinu, nego još i prostor za zabavu, provođenje vremena ili 

jednostavno bijeg od svakodnevnog života. U takvim centrima 

uvijek ima restorana i kafića, često ima kina, igraonica za djecu 

i sl. Cilj je pružiti potrošaču potpunu ponudu na jednom mjestu 

kako bi se što duže zadržao u centru. Često se dogodi da ljudi 

idu tamo bez novca u džepu. Ali oni sve razgledavaju, padaju u 

iskušenje i vraćaju se ponovno, s novcem. Rasprodaja, različite 

akcije služe za manipulaciju. Ponekad mi to čak i razumijemo, 

ali smo svejedno uhvaćeni čim otvorimo vrata šoping-centra. 

ostalih trgovina. Ostale trgovine uglavnom predstavljaju splet 

poznatih marki i raznih ugostiteljskih i zabavnih sadržaja. I to 

je ponekad vrlo praktično, što je dobra strana centara. Samo 

kupac treba biti psihološki čvrst da ne padne u zamku i ne 

potroši sve što ima. 

Jednostavno rečeno, trgovački su centri postali simbol 

konzumerizma, odnosno životnog stila koji propovijeda stalno 

kupovanje. I to je dosta loše jer je životni stil vrlo povezan sa 

smislom života. Trgovački centri rastu kao monstrumi koji 

proždiru ljude. Izgledaju pomalo apokaliptično. 

Svi centri imaju istu shemu. Uvijek postoje ključne 

maloprodajne trgovine. U Rusiji se takva glavna trgovina 

zove „sidro“ centra. Takva „sidra“ u pravilu zauzimaju najveći 

pojedinačni prostor u centru i nalaze se na suprotnim krajevima 

centra. To je napravljeno namjerno. Obično najveći broj 

posjetitelja dolazi u centar zbog kupnje u glavnim trgovinama 

jer one imaju najveću privlačnu snagu za potrošače. Onda 

kad kupac ide na suprotni kraj centra, naravno prođe mimo 

Globalizacija u prehrani 

Prehrambene su navike u prošlosti bile razmjerno 

stabilne i najviše su se oblikovale pod utjecajem prirodnih i 

klimatskih čimbenika. Na Dalekom Istoku, naprimjer, jede se 

puno riže zato što su tamo najbolji uvjeti za njezin uzgoj. Danas 

se prehrambene navike mijenjaju vrlo brzo, a na njih najviše 

utječe globalizacija. Je li to loše 

Smatra se da je globalizacija donijela raznovrsnostu 

prehranu. Ne treba više ići u Latinsku Ameriku da probamo 

tacos ili u Japan po suši. Međutim, ima i popratnih pojava 

tog procesa. Svi znaju da je jedan od problema SAD-a 

pretilost i zdravstveni problemi koji iz toga proizlaze. Taj je 

problem debljanja populacije došao i do Europe, zahvaljujući 

globalizaciji. Opsjednutost zdravom hranom dosegnula 

je neslućene razmjere. “Odmašćivanje” mlijeka, mliječnih 

proizvoda i drugih prehrambenih proizvoda išlo je ruku pod 

ruku s demoniziranjem masnoća, posebno onih životinjskog 

porijekla. Istraživanja provedena u EU-u upučuju na to da 

građani prepoznaju pravilnu prehranu kao smanjeni unos 

masnoća, a povećani unos voća i povrća. Međutim, posljednja 

su istraživanja dokazala da je masnoća zapravo zdrava. To 

neznanje skupo je koštalo mnoge ljude. 

Srećom, u Hrvatskoj je prehrambena tradicija jača od 

suvremenih trendova. Koji bi se Hrvat odrekao ajvara i ćevapa 

Ali i u Hrvatskoj nestaju neka jela. Recimo, nema na tržnici 

domaćeg suncekretovog ulja. Kažu da je to već davno nestalo, 

ali je postojalo prije. 

Iako je globalizacija puno utjecala na prehranu u 

Rusiji, naša je tradicija ostala jaka. Hrana je u Rusiji važan dio 

nacionalnog identiteta. Većina obitelji ne može zamisliti praznik 

bez posebnih tradicionalnih jela kao što su salata «Olivier» i 

«Haringe pod bundom». Ali kola je postala toliko raširena da 

je teško naći nekog tko je ne voli. Uglavnom, globalizacija je 

dobra ukoliko ne ugrožava nacionalnu tradiciju. 

Tatjana Petrova 

2 | Ruski vijesnik | 2014.

Путь в Индию 

Почти пять с половиной веков тому назад на индийскую 

землю вступил Афанасий Никитин, первый русский 

путешественник, отправившийся в столь далекое и опасное 

путешествие. Об Индии, конечно же, русские знали, но в 

основном по сочиненим, в которых эта далекая страна 

описывалась в совершенно фантастических красках. Так, 

в Сказании об индийском царстве, сочинении, попавшем 

на Русь еще в 13 веке из Византии, об Индии буквально 

говорилось следующее: «Царство же мое таково: в одну 

сторону нужно идти десять месяцев, а до другой дойти 

невозможно, потому что там небо с землею встречается. 

И живут у меня в одной области немые люди, а в другой 

- люди рогатые, а в иной земле - трехногие люди, а другие 

люди - девяти сажен, это великаны, а иные люди с четырьмя 

руками, а иные - с шестью. И есть у меня земля, где у людей 

половина тела песья, а половина человечья, а у других моих 

людей очи и рот в груди. В иной же моей земле у людей 

сверху большие рты, а другие мои люди имеют скотьи 

ноги. Есть у меня люди - наполовину птица, наполовину 

человек, а у других людей головы собачьи; родятся в моем 

царстве звери: слоны, дромадеры, крокодилы и двугорбые 

верблюды... И нет в моей стране ни вора, ни разбойника, 

ни завистливого человека, потому что земля моя полна 

всякого богатства. И нет в моей земле ни ужа, ни жабы, ни 

змеи, а если и появляются, сразу умирают...». 

Шесть лет длилось путешествие Афанасия Никитина, этого 

храброго уроженца Твери, где он занимался торговлей. За 

это время он побывал 

на Волге и на Кавказе, 

два года провел в 

Иране, на Сомалийском 

полуострове и в Аравии, 

в Турции и Армении... Но 

больше всего времени 

он провел в Индии. О 

своем путешествии он 

оставил интереснейшие 

записи, известные как 

«Хожение за три моря». 

Эти записи в свое время обнаружил в библиотеке Троице- 

Сергиевой Лавры русский историк Николай Михайлович 

Карамзин, который дал им надлежащую оценку и сделал 

достоянием России. 

В память о русском путешественнике на западе Индии 

в городе Ревданде был открыт памятник – обелиск с 

выгравированной надписью на четырех языках. Памятник 

этот был воздвигнут по инициативе Президента Российской 

Федерации В.В.Путина, а средства предоставила родина 

Афанасий Никитина – Тверская область. 

В мире есть еще два памятника Афанасию Никитину: 

самый красивый в Твери, где путешественник представлен 

в полный рост, и в Феодосии (древней Кафе), на берег 

которой высадился Никитин после многотрудного пути 

на родину. 

Памятник Афанасию Никитину в Индии. 

Фото Алексеея Макеева 

IMPRESUM: 

Glavna urednica: 

Prof.dr.sc. Natalija Vidmarović 

Zamjenice glavne urednice: 

Ekaterina Marinić 

Irina Selezneva 

Urednički odbor: 

Prof. Tatjana Bušmakova 

Odgovorna za fotografije: 

Oksana Pejić 

Grafičko oblikovanje: 

ALDO d.o.o. 

Tisak: 

Novi Val d.o.o. 

Adrese za kontakt: 

Akademski ruski klub 

Ivana Lučića 3, Zagreb 

Nacionalna zajednica Rusa Hrvatske 

Trnjanska 35, Zagreb, 

Mob: 098/ 616 269 

zajednica.rusa@gmail.com 

katarina.marinic@gmail.com 

2014. | Ruski vijesnik | 3

Putovanje preko tri mora 

Afanasija Nikitina 

Lidija Milković 

Ulazak u novi vijek bio je obilježen brojnim geografskim 

otkrićima. Različiti trgovci pokušavali su otkriti nove izvore 

egzotične robe i uspostaviti uspješnu trgovinu s dalekim 

krajevima. Nerijetko se među njima javljala znatiželja prema 

novim prostranstvima i kulturnim izvorima, o čemu 

svjedoče rani pokušaji opisa krajolika, ljudi i običaja. Jedan 

od takvih opisa ostavio je za sobom i Afanasij Nikitin. 

Godina rođenja Afanasija Nikitina je nepoznata i jedini 

izvor koji pruža podatke o njemu je njegov zapis o putovanju. 

Točna godina njegovog putovanja također nije utvrđena. 

Naime, u samom zapisu se navodi da ni onomu koji je 

prvi dospio do rukopisa nije poznato kada se točno Nikitin 

otpravio na put. Datacija samog putovanja oslanja se na informacije 

o dužnosnicima i događajima koje spominje kao 

što su veliki knez Mihail Borisovič Tverski i vladika Genadija 

Tverski. Zbog nedovoljno podataka o kronološkom okviru 

dolazi do različitih pretpostavki. I. I. Sreznevski, slavist 

iz 19. stoljeća smatra da se putovanje odvijalo između 1466. 

i 1472. godine, dok suvremeni ruski povjesničari V. B. Perhavko 

i L. S. Semjonov datiraju vrijeme putovanja u period 

između 1468. i 1474. godine. 

Nikitin se zaputio iz Tvera duž Volge i stigao u Nižnji Novgorod, 

gdje mu se trebao pridružiti Vasilij Papin, ali je on 

već u to vrijeme napustio grad sa svojim trgovačkim brodom. 

Nikitin je dva tjedna čekao u Nižnjem Novgorodu 

Hasan-bega s kojim je nastavio svoje putovanje. Družina je 

prošla kroz neke gradove Zlatne Horde, između ostalih Kazan 

i samu prijestolnicu Saraj i nisu imali neugodnosti sve 

dok nisu stigli u Buzan. Ondje su im tri Tatarina izmislili 

kako im prijeti opasnost i ponudili se da ih povedu pokraj 

Astrahana. No, tamo su ih dočekali razbojnici u zasjedi, 

opljačkali ih i ubili nekoliko članova njihove posade. Bez 

robe i novca krenuli su putnici potražiti pomoć i na samo 

dvije splavi nastavili dalje za Derbent. Tamo nisu dobili nikakvu 

pomoć pa se posada broda razišla na različite strane, 

a sam Nikitin je odlučio produžiti putovanje prema jugu. 

Prošao je kroz Baku i dospio u Perziju, koju je presjekao od 

Čapakura, grada na južnoj obali Kaspijskog mora do Hormuškog 

tjesnaca na obali Perzijskog zaljeva. Neko se vijeme 

zadržavao u mnogima od gradova u koje je dospio, provevši 

ukupno oko 3 godine na tlu Perzije. Opis putovanja do dolaska 

u Indiju se skromnošću i površnošću svojih informacija 

znatno razlikuje od drugog dijela putovanja. 

Маршрут путешествия Афанасия Никитина. 

Источник: И.П. и В.И. Магидовичи "Очерки по 

истории географических открытий", Москва, 

"Просвещение", 1982: www.pretich2005.narod.ru 

Naime, u tekstu se mogu primijetiti dva oblika pripovjedne 

forme, od kojih prvu karakterizira puko navođenje gradova 

i trajanja boravka te kratak opis događaja, a koristi se do 

dolaska u Indiju. Po dolasku u Indiju mijenja se način pripovijedanja 

i pripovjedač počinje analitički bilježiti sve što 

vidi, iznoseći pritom svoje osobne dojmove. Ako je prvobitna 

namjera teksta bila orijentacija u vremenu i prostoru 

te izvještaj o događajima na putu, dolaskom u nove krajeve 

se promijenila. Upravo opisi Indije, obogaćeni fanstastičnim 

pripovijedanjem, podrobnim razmatranjem i osobnim dojmovima 

daju djelu književnu vrijednost. U Indiji je Nikitin 

posjetio razne gradove, a neke od njih, kao što su Bidar, 

Junnar, Chaul, Dabhil, pomno je opisao. Prvi dojam o Indiji 

stekao je u Chalu, o kojem piše: „I tu je Indijska zemlja, i svi 

ljudi hodaju nagi, i glava im nije pokrivena, i grudi su im 

gole, i kosa im je u jednu pletenicu zaplentena, i svi su trbušasti, 

i djeca se rađaju svake godine, i djece imaju mnogo“ 1 

1 

И тут есть Индийская страна, и люди ходят все наги, а голова не покрыта, а груди голы, а власы в одну косу заплетены, а все ходят 

брюхаты, а дети родятся на всякый год, а детей у них много. 


Kao iznenađeni pridošlica, on koristi jednostavni 

jezik u kojem se osjeti njegova zapanjenost 

izgledom Indijaca. Kako u Perziji nije 

podrobnije bilježio sve što ga je okruživalo, već 

to čini tek kada dolazi u Indiju, možemo zaključiti 

da je smatrao poželjnim te fenomene 

zapisati kako zbog vlastite očaranosti novom 

i potpuno stranom sredinom, ali i zbog toga 

što je bio svjestan da u njegovom kraju nema 

bilježenih podataka o toj zemlji. Nakon Chaula 

odlazi u Junnar, trgovačko središte kojim je 

upravljao Asad Khan Đunarski kao namjesnik 

ministra Malik-ut-tujjar Mahmud Gavana. 

U vrijeme dolaska Afanasija Nikitina u Indiju, 

Dekanom je vladala dinastija Bahmani, 

točnije car Shams-Ud-Din Muhammad Shah 

III (1463.-1482.), koji je bio maloljetan pa je 

stvarna moć bila u rukama ministra Mahmud 

Gavana. Kako je Junnar u to vrijeme bio veliko 

trgovačko središte, Nikitin se upravo tamo 

zaputio kako bi okušao svoju sreću u trgovini. 

Iz Rusije je vodio sa sobom ždrijepca, jedino s 

čime je mogao trgovati i čime se nadao zaraditi 

novac. No, došavši u Junnar razočarao se ne 

samo tretamnom konja u Indiji, nego i nemogućnošću 

prodaje svoje robe i lažnim obećanjima 

o bogatom Indijskom tlu. Tako ogorčen 

komentira: “Slagali su mi psi muslimanski, govorili 

su, da ovdje ima mnoga naše robe, a za 

našu zemlju nema ničega.” 2 

Neki trgovac ukrao mu je tamo ždrijepca i 

obećao mu vratiti istoga pod uvjetom da se 

konvertira na islam. Nakon četverodnevnog spora ždrijebe 

mu je vraćeno, a on upućuje savjet budućim ruskim putnicima 

u Indiju: „I tako, braćo ruski kršćani, ako tko od vas 

poželi ići u zemlju Indijsku, neka ostavi svoju vjeru u Rusiji 

i, priznavšu Muhameda, neka ide u zemlju Hindustansku.“ 3 

Nakon Čaula, Nikitin odlazi u tadašnju bahmansku prijestolnicu 

Bidar, koji je također bio veliko trgovačko središte 

s tržnicom Aland kao centrom robne razmjene, koja se Nikitina 

zbog izbora robe također nije dojmila: „Roba je sva 

hindustanska, i od hrane samo povrće, i nema robe za Rusku 

zemlju.“ 4 

Na tržnici je čuo i za razne priče o mističnim bićima: „A 

ima još i u tom Alandu ptica gukuk, leti dok je noć, glasa se 

kuk-kuk, a kada sjedne na nečiju kuću, u njoj čovjek umire, 

a ako ju tko poželi ubiti, riga na njega vatru iz usta.“ 5 

Б. Немтинов. Иллюстрация к «Хожению за три моря» 

Ovakve legende o mitskim bićima u Indiji nalazimo često i 

u mnogim djelima europske srednjovjekovne književnosti. 

Legende o mitskim bićima i pojavama u Indiji zabilježene 

su u Aleksandridi, povijesnom srednjovjekovnom romanu 

o Aleksandru Makedonskom, popularnom djelu ruske srednjovjekovne 

književnosti. Sam je roman postavio književni 

okvir koji je mogao u sebe primiti različite mitske priče, ne 

nužno vezane uz temeljnu radnju pa su tako u korpus Aleksandride 

dospjeli različiti opisi Indije koji su silno hiperbolizirani 

i bez ikakvog odnosa sa stvarnošću. Uz Aleksandridu 

srednjovjekovna je književna praksa proizvela još neka djela 

koja kao temu imaju opis Indije poput Priče o Indijskom 

carstvu te Pripovijesti o Varlaamu i Josafu. Moguće je da je 

i sam Nikitin bio upoznat s tim fantastičnim opisima Indije 

pa je i sam htio potvrditi ili obogatiti svoj zapis takvim elementima. 

2 

Солгали мне псы бесермены, говорили, что много нашего товара, а для нашей земли нет ничего 

3 

А так, братья русские христиане, захочет кто идти в Индийскую землю -- оставь веру свою на Руси, да, призвав Мухаммеда, иди в 

Гундустанскую землю. 

4 

Товар все гундустанский, а из съестного только овощи, а для Русской земли товара нет. 

5 

А еще есть в том Аланде птица гукук, летает ночью, кричит: “кук-кук”; а на чьем доме сядет, там человек умрет, а захочет кто ее 

убить, она на того огонь изо рта пускает. 


S istom takvom pobudom opisao je Nikitin i šetnju jednog 

sultana: „A kada sultan izlazi na šetnju s majkom ili ženom, 

slijedi ga deset tisuća konjanika, pedeset tisuća pješaka, 

tada izvode i dvjesta slonova i svi su u pozlaćenim oklopima, 

a ispred njega hodi i stotina trubača, i stotina plesača, i vode 

trista jahačkih konja u zlatnim ormama i tamo je i stotina 

majmuna... “ 6 U Bidaru je konačno uspio prodati svoga ždrijepca 

i zaradivši novac, proveo je tamo neko vrijeme. Ondje 

je uspostavio prijateljske odnose sa zajednicom hinduista, 

koja ga je po njegovom svjedočanstvu prihvatila kada im 

otkrio svoju vjeru, odnosno kada je potvrdio da nije musliman. 

Stanovnici nisu od njega skrivali svoju vjeru i običaje, 

tako da je od njih mnogo toga saznao: „ Ljudi raznih vjera 

jedni s drugima ne piju, ne jedu, ne stupaju u brak. Neki od 

njih jedu i ovčetinu, i perad, i ribu, ali govedinu nitko ne 

jede. (...) Hindusi pak uopće ne jedu meso, ni govedinu, ni 

ovčetinu, ni piletinu, ni ribu, ni svinjetinu, iako imaju jako 

puno svinja. Objeduju dva puta dnevno, a ne jedu tijekom 

noći, i ne piju ni vino, ni situ. 7 S muslimanima niti jedu, niti 

piju. A imaju lošu hranu“. 8 Nikitin je ispravno uočio praksu 

komenzalizma, koja se odnosi na običaj objedovanja isključivo 

s pripadnicima vlastite religije ili vlastitog društvenog 

statusa, što je bilo jedno od obilježja indijskog društva toga 

vremena. Mnoge hinduističke zajednice uistinu su bile vegetarijanske, 

a i konzumacija alkohola smatrala se među hinduistima 

i muslimanima nečasnom. Zabilježio je još i običaj 

spaljivanja pokojnika i odlaganja pepela u rijeku. No, u 

mnogim svojim zapažanjima Nikitin ne propituje istinitost 

zapažanja te bilježi podatke u skladu sa svojim dojmovima. 

Tako, primjerice, navodi da je za hinduiste sveti otac bik, a 

majka krava, na što su ga vjerojatno potaknuli brojni ikonografski 

prikazi raznih božanstava, ali to dakako ne odgovara 

religijskim tumačenjima tih prikaza. 

Nakon dužeg boravka u Indiji Nikitin se počeo priklanjati 

islamskim običajima i osjećati da zapostavlja vlastitu vjerosipovijest. 

Počinje ga mučiti nostalgija za rodnim krajem te 

pokušava opravdati svoju poziciju: “O blagovjerni ruski kršćani! 

Tko putuje po mnogim zemljama, taj zapada u mnoge 

nevolje i gubi vjeru kršćansku.” 9 Sami muslimani prekoravali 

su ga da istovremeno nije prihvatio islam niti se prdržavao 

kršćaskih običaja. Nikitina su povrijedile te riječi te je 

shvatio da počinje gubiti vlastitu vjeru i običaje pa se obraća 

Bogu za pomoć i moli ga za povratak na put pravovjerja. 

Rusija mu se tada počinje činiti sve primamljijiom i ljep- 

šom pa ju glorificira, željno iščekujući povratak: “A Rusija 

(Neka ju Bog sačuva! Bože, sačuvaj ju! Gospodine, čuvaj ju. 

Na ovome svijetu nema zemlje kao što je ona, iako su emiri 

zemlje ruske nepravedni. Neka se udesi zemlja ruska i neka 

biva u njoj pravednosti. Bože, Bože, Bože, Bože!)” 10 Na svome 

povratku boravio je Nikitin na obalama Istočne Afrike i 

odande je dospio u Arabiju. Kroz Iran i Tursku došao je do 

Crnog mora, odakle je vjerojatno uspio doći do Smolenska, 

gdje se pretpostavlja, da je uslijed bolesti preminuo. 

Putopis je dostavljen 1478. u Moskvu učeniku velikoga 

kneza Vasilija Mamirjova i 1488. uključen u sastav ljetopisa. 

Kroz mnoga stoljeća prevađan je na razne svjetske jezike i 

ostao predmetom proučavanja. Nakon mnogih srednjovjekovnih 

mističnih priča o Indiji, putpopis Afanasija Nikitina 

predstavlja prvi realistični europski zapis indijskih običaja, 

ljudi i krajolika. Zbog njegove konciznog, jednostavnog i 

iskrenog sadržaja, putopis će zasigurno i ubuduće uživati 

status relevantnog izvora za mnoge znanstvene discipline. 

Д. Буторин. Иллюстрация к «Хожению за три моря» 

6 

А когда султан выезжает на прогулку с матерью да с женою, то за ним всадников десять тысяч следует да пеших пятьдесят тысяч, 

а слонов выводят двести и все в золоченых доспехах, и перед ним -- трубачей сто человек, да плясунов сто человек, да ведут 

триста коней верховых в золотой сбруе, да сто обезьян... 

7 

Sita je naziv za napitak, odn. vodu zaslađenu medom. 

8 

А разных вер люди друг с другом не пьют, не едят, не женятся. Иные из них баранину, да кур, да рыбу, да яйца едят, но говядины 

никто не ест. (...) Индусы же не едят никакого мяса, ни говядины, ни баранины, ни курятины, ни рыбы, ни свинины, хотя свиней 

у них очень много. Едят же днем два раза, а ночью не едят, и ни вина, ни сыты не пьют. А с бесерменами не пьют, не едят. А еда у 

них плохая. 

9 

О благоверные христиане русские! Кто по многим землям плавает, тот во многие беды попадает и веру христианскую теряет. 

10 

А Русь (Бог да сохранит! Боже, сохрани ее! Господи, храни ее! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли 

несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость! Боже, Боже, Боже, Боже!). 


МОРСКОЙ ПУТЬ В ИНДИЮ 

С открытием морского пути в Индию, 

как правило, связывают прежде всего 

имя Васко да Гамы, хотя еще до него 

счастья попытал Бартоломеу Диаш, 

дворянин, отважный португальский 

мореход. Король Португалии Жуан 

II, чрезвычайно заинтересованный 

в возможном притоке денег в случае 

удачного исхода мореплавания, - 

поскольку это открыло бы новые пути 

торговли с восточными странами 

– поручил Диашу возглавить 

экспедицию на восток. Сам Диаш 

еще ранее неоднократно плавал к 

берегам Африки, но до него никто не 

пытался обогнуть Африку с юга, так 

что путешествие действительно было 

героическим. В плавание он отправился 

в 1487 году на трех кораблях – не зная, 

что закончится оно не столь удачно, 

как он надеялся. Продолжалось же 16 

с половиной месяцев. Вначале он плыл 

вдоль западного берега Африки, где 

многое было ему знакомым, но когда береговая линия 

стала поворачивать на восток, начались проблемы. 

Корабли попали в жесточайший шторм, потом сбились 

с курса в открытом море. И, напоследок, взбунтовалась 

команда, потребовавшая немедленного возвращения 

в Португалию – да и припасы были на исходе, 

боялись начала голода. Он договорился с командой 

о предоставлении ему еще только трех дней пути, 

которые действительно принесли результат, так как 

берег Африки стал тянуться к северо-востоку. Другими 

словами, Бартоломеу Диашу удалось обогнуть Африку 

и войти в Индийский океан. Ему же принадлежит и 

открытие мыса Доброй Надежды в 1488 году – южной 

оконечности африканского континента. Однако до 

Индии он так и не доплыл, ему пришлось вернуться 

в Португалию. Начатое дело поиска морского пути в 

Индию довершил его знаменитый соотечественник 

Бартоломеу Диаш 

Васко да Гама 

Васко да Гама, четыре корабля которого отправились в 

плавание из Лиссабона в 1497 году. Поскольку он во 

многом шел уже по проторенному пути, его плавание 

было успешнее. Кроме того, строительством кораблей 

для экспедиции занимался Бартоломеу Диаш, прекрасно 

представлявший себе, что может ожидать Васко да Гаму 

в пути. Он же дал ему несколько ценных инструкций 

перед самим плаванием. Сам Васко да Гама нередко 

прибегал к оружию на пути движения – и если местные 

племена не выказывали достаточного дружелюбия, и 

просто для острастки. Когда он обогнул Африку с юга 

и доплыл до территории современного Мозамбика, то 

ему удалось найти хорошего лоцмана-араба, который и 

помог ему добраться до Индии в мае 1499 года. И хотя 

в Индии особо радушного приема он не встретил, все 

же его экспедиция многократно окупила полную свою 

стоимость. 

************************************* 

И тем не менее, две экспедиции, прекрасно оснащенные и отлично подготовленные, уступают 

пальму первенства русскому путешественнику, Афанасию Никитину, сумевшему их опередить 

по времени и в одиночку добраться до Индии. 


SURADNJA BARANJSKO-RUSKOG DRUŠTVA PRIJATELJSTVA 

BELI MANASTIR I DJEČJEG VRTIĆA «ZEKO» KNEŽEVI 

VINOGRADI SE NASTAVLJA 

U kasnu jesen prisjećamo se proljetnih dana … 

BAJKA POD BREZOM 

Jednog prekrasnog travanjskog dana u malom zelenom dvorištu dječjeg vrtića pod mladim, tanjušnim brezama čula se 

ruska bajka. 

Djeca dječjeg vrtića «Zeko» u baranjskom mjestu Kneževi Vinogradi ponovno su uživala u ruskom jeziku. 

Sa zanimanjem su slušala staru rusku bajku «Колобок» o nesretnom kolačiću koju im je čitala profesorica ruskog jezika 

Ana Marija Papež. I djeca i same odgajateljice su se iznenadile otkrivši da je ta dobro im poznata bajka upravo ruskog porijekla. 

Skupa s veselim dječjim glasovima iz dvorišta su se širili zvuci ruskih dječjih pjesama. 

Kroz igru gluhog telefona djeca su se upoznavala s ruskim riječima, igrajući «toplo-hladno» tražili su skrivene 

matrjoške, očekujući bljine pjeskajući rukama pjevala su: 

« Peci bljine rumene, 

rumene, vruće! « 

Za svoju pažnju zaista su bili nagrađeni ukusnim bljinima i mirisnim čajem iz samovara. 

… i nastavljamo s novim aktivnostima 

RUSKA BAJKA U KARANCU, ZMAJEVCU I SUZI 

Početak nove školske godine potaknuo nas je na nove aktivnosti. 

Višegodišnja uspješna suradnja Baranjsko-ruskog društva prijateljstva iz Belog Manastira s Dječjim vrtićem «Zeko» iz 

Kneževih Vinograda ove je jeseni urodila održavanjem novih ruskih radionica, ovoga puta u područnim odjelima ovog vrtića. 

Dječji vrtići u baranjskim mjestima Karanac, Zmajevac i Suza svoja su vrata otvorili ruskom jeziku primivši profesoricu 

ruskog jezika Ana Mariju Papež koja im je donijela na dar bogatstvo ruskog jezika i kulture. 

Posebnost ovih radionica koje su inače dvojezične i odvijaju se na ruskom i hrvatskom jeziku bila je u tome što su se one 

održavale u dva vrtića ( u Zmajevcu i Suzi) u kojima je većini djece materinski jezik mađarski, tako da su radionice prerasle u 

trojezične, uključujući i mađarski jezik. 

Na taj način ove radionice prerastaju u male bisere koji povezuju različite narode, jezike i kulture. 

TEKST I FOTOGRAFIJE: Ana Marija Papež 


СОТРУДНИЧЕСТВО ОБЩЕСТВА БАРАНЬСКО- РОССИЙСКОЙ ДРУЖБЫ БЕЛИ МАНАСТИР И ДЕТСКОГО САДА 

«ЗАЙЧИК» КНЕЖЕВИ ВИНОГРАДИ ПРОДОЛЖАЕТСЯ 

В позднюю осеннюю пору вспоминаем весенние дни ... 

СКАЗКА ПОД БЕРЕЗКОЙ 

В один прекрасный день в апреле в небольшом зеленом дворике детского сада под молоденькими, тонкими 

березками слышалась русская сказка. 

Дети детского сада «Зайчик» в бараньском месте Кнежеви Виногради снова наслаждались русским языком. 

Ребятки с интересом слушали старинную русскую сказку про бедного Колобка, которую им читала 

преподавательница русского языка Анна Мария Папеж. И дети, и их воспитательницы удивились, узнав, что хорошо 

им знакомая сказка именно русская по происхождению. 

Вместе с веселыми детскими голосами из дворика неслись звуки русских детских песен. 

В игре испорченного телефона дети знакомились с русскими словами, играя в «горячо-холодно», искали 

спрятанные матрешки, ожидая блинчики, хлопая в ладоши, пели: 

«Пеки блины румяные, 

румяные, горячие!» 

Наградой за их внимательность стали вкусненькие блины и душистый чай из самовара. 

... и продолжаем с новыми мероприятиями 

РУССКАЯ СКАЗКА В ДЕТСКИХ САДАХ КАРАНАЦ, ЗМАЕВАЦ И СУЗА 

Плодом многолетнего успешного сотрудничества Общества бараньско-российской дружбы Бели Манастир 

с Детским садом «Зайчик» Кнежеви Виногради этой осенью стали новые мастерские русского языка, на этот раз в 

подведомственных отделах этого детского сада. 

Детские сады в бараньских местечках Каранац, Змаевац и Суза открыли свои двери русскому языку, приняв 

преподавательницу русского языка Анну Марию Папеж, несущую им в подарок богатство русского языка и культуры. 

Особенность этих мастерских до сих пор была в том, что они проводились на двух языках - на русском и 

хорватском. На этот же раз они проходили в двух детских садах, в которых у большинства детей родным языком 

является венгерский. Итак, эти мастерские переросли в трехязычные, включая и венгерский язык. 

Таким образом, эти мастерские становятся маленькими жемчужинами на пути связывания различных 

народов, языков и культур. 

ТЕКСТ И ФОТО: Анна Мария Папеж 


Масленица 

Stari ruski običaj - ispraćaj zime i doček proljeća! 



И.С.Шмелев 

КУЛИКОВО ПОЛЕ 

(Продолжение. Начало во 2 номере) 

IX 

Бродил по безлюдным улочкам, в травке-шелковке, 

с домиками на пустырях, с пустынными садами без 

заборов. Подумалось: "А хорошо здесь, тихо… читают 

книги… живут…" Вспомнилось, что многие известные 

люди искали здесь уюта… художники стреляли галок, 

для пропитания, писали свои картины Виноградов, 

Нестеров… приехал из нашей Тулы барин Среднев… — 

"там потише", вспомнилось словечко Сухова… — рассказ 

его тут-то и выплыл из забвенья. 

(...) 

X 

Домик "Действительного Статского Советника" 

оказался обыкновенным посадским домиком, в четыре 

окна со ставнями, с прорезанными в них «сердечками». 

Я постучал в калитку. Отозвалась блеяньем коза. 

Прошелся, поглядел на запущенный малинник, рядом, 

за развороченным забором, паслась коза на приколе. 

Подумал: ждать ли, и услыхал приближавшиеся шаги и 

разговор. Как раз хозяева: сегодня запоздали, получали в 

кооперативе давно жданного сушеного судачка. 

Узнали мы друг друга сразу, хоть я и поседел, а 

Среднев подсох и пооблысел, и, в парусинной толстовке, 

размашистый, смахивал на матерого партийца, Олечка 

его мало изменилась, — такая же нежная, вспыхивающая 

румянцем, чистенькая, светловолосая, с тем же 

здоровым цветом лица и милым ртом, особенно чемто 

привлекательным… — наивно-детским. Только 

серые, такие всегда живые, радостные глаза ее теперь 

поуглубились и призадумались. 

Разговор наш легко наладился. Средневу 

посчастливилось: приехав в Посад, он поместился у 

родственника-профессора; профессор года два тому помер, 

и его внук, партиец, получивший службу в Ташкенте, 

передал им дом на попечение. Потому все и уцелело, и 

ржавая вывеска — "Свободен от постоя" — оказалась как 

раз по времени. Все в доме осталось по-прежнему: иконы, 

портреты духовных лиц, троицкие лубки, библиотека, 

кабинет с рукописями и свитками, пыльные пачки "Нового 

Времени" и "Московских Ведомостей", удочки в углу и 

портрет Ключевского на столе, с дружеской надписью: 

"Рыбак рыбака видит издалека". 

На меня повеяло спокойствием уклада исчезнувшего 

мира, и я сказал со вздохом: 

— "Все — в прошлом"! Картина, в Третьяковке: 

запущенная усадьба, дом в колоннах, старая барыня 

в креслах, и ключница, на порожке… Так и мы, "на 

порожке"… 

Олечка отозвалась из другой комнаты: 

— Нет: все с нами, есть. 

Сказала спокойно-утверждающе. Среднев подмигнул и 

стал говорить, понизив голос: 

— Прошлого для нее не существует, а все вечно, и все 

— живое. Теперь это ее вера. Впрочем, можно найти и в 

философии… 

В философии я профан, помню из Гераклита, что — "все 

течет…", да Сократ, что ли, изрек — "я знаю, что ничего не 

знаю". Но Среднев любил пофилософствовать. 

— У ней это через призму религиозного восприятия. 

Весь наш «абсурд», вызывавший в ней бурную реакцию, 

теперь нисколько ее не подавляет, он вне ее. Вот, видели 

нашего "Иова на гноище"… его смололо, все точки опоры 

растерял и из своей тьмы вопиет "о всех и за вся", как 

говорится… 

— Не кощунствуй, папа! — крикнула Олечка с укором. — 

Ты же отлично знаешь, что это — не "как говорится"… 

Бедный Сергей Иваныч как бы Христа ради юродивый 

теперь, через него правда вопиет к Богу, и народ понимает 

это и принимает по-своему. 

— Да, мужички по-своему понимают… и, знаете, очень 

остроумно выуживают из его темных словес — свое. 

Сергей Иваныч путается в своих потемках, шепчет или 

выкрикивает: "На-ша традиция… на-ши традиции…" — а 

мужики свое слышат: "Наше отродится"! Недурно.. 

— И они сердцем правы!.. — отозвалась Олечка. — Они 

правдой своей живут, слушают внутреннее в себе, и им 

открывается. 

Я дополнил, рассказав, как из «ад-адверзус» они вывели 

"ад отверзу", а из «абсолютно» — «обсолю». Среднев 

расхохотался. 

— Чего тут смешного, папа!.. Верят, что "ад отворится", 

и все освободятся… и будет не гниение и грязь, а чистая и 

крепкая жизнь, — "обсолится"!.. Только нужно истинную 

«соль», а не ту, которая величала себя — "солью земли". 

Среднев поднял руки и помахал с ужимками. 

Осматривая кабинет покойного профессора, я заметил 

медный восьмиконечный крест, старинный, вспомнил 

Сухова и спросил, не этот ли крест прислал им Вася с 

Куликова Поля. 

— А вы откуда знаете.. — удивился Среднев. Я 

объяснил. Он позвал Олечку. 

— Для нее это чрезвычайно важно… она все собиралась 

сама поехать. Знаете, она верит, что нам явился… Нет, 

лучше уж пусть сама вам скажет. Нет, это профессорский, 

а тот она укрыла в надежном месте, далеко отсюда. Тот 

был меньше и не рельефный, а изображение Распятия 

вытравлено, довольно тонко… несомненная старина. 

Возможно, что «боевой», от Куликовской битвы. В лупу 

видно, как посечено острым чем-то… саблей.. Где 

посечено — зелень, а все остальное ясное. 

— Ка-ак!. Ни черноты, ни окиси.. — удивился я… 


— Только где посечено… а то совершенно ясное. 

Вошла Олечка, взволнованная: видимо, слышала 

разговор. 

— Скажите… — сказал она прерывисто, с одышки, — 

все, что знаете… Я три раза писала Васе, ответа нет. Хочу 

поехать — узнать все, как было. Для папы в этом ничего нет, 

он только анализирует, старается уйти от очевидности… и 

не видит, как все его умствования ползут… А сами вы… 

верующий 

Я ответил, что — маловер, как все, тронутые 

"познанием". 

— Маленьким земным знанием, а не "познанием…", — 

поправила она с жалеющей улыбкой. 

— Скажите, что же говорил наш Вася… Сухов… как он 

говорил Он не может лгать, он сердцем… 

Я постарался передать рассказ Сухова точно, насколько 

мог. Олечка слушала взволнованно, перетягивая на себе 

вязаный платок. Глаза ее были полузакрыты, в ресницах 

чувствовались слезы. 

Когда я кончил, она переспросила, в сильном волнении: 

— Так и сказал — "священный лик".. "Как на иконах 

пишется… в себе сокрытый…"!. Слышишь, папа.. А я… 

что и сказала тогда!. 

Среднев пожал плечами. 

Заинтересованный происшедшим здесь, — тут, может 

быть, сказалась и привычка к точности и проверке, — я 

попросил обоих рассказать мне, как они получили крест. 

Почему так меня это захватило — не могу и себе точно 

объяснить. Помню, я просил их: "По возможности точней, 

все, что припомните… иногда и мелкая подробность 

вскрывает многое". Будто я веду следствие… ну, может 

быть, машинально вышло, по привычке. 

И вот, что рассказала Оля, причем Среднев вносил 

поправки и пояснения в своем стиле. 

XI 

Случилось это в конце прошлого октября, или — по 

новому стилю — в первых числах ноября. 

Оба помнили, что весь день лил холодный дождь, 

"с крупой", — как и на Куликовом Поле! — но к вечеру 

прояснело и захолодало. Тот день оба хорошо помнили: 

как раз праздновалась 8-ая годовщина «Октября», день 

был "насыщенный". Загодя объявлялось плакатами и 

громкоговорителем наступление великой даты: "Всем, всем, 

всем!!!" Совсюду било в глаза настоятельное предложение 

"показать высший уровень революционного сознания, 

достойный Великого Октября", всем решительно принять 

активное участие в массовой манифестации, с плакатами 

и знаменами, с оркестром и хором, по всему городу, и 

присутствовать массово на юбилейном собрании в "Доме 

Октября", где произнесут речи товарищи-ораторы из 

Москвы. 

Ради торжества и для подогрева была объявлена выдача 

— в самый день празднования — всем совработникам, 

особого, сверх нормы, «гостинца» пшенной крупы и 

подсолнечного масла. Горсовет оповещал, что выдача 

будет производиться из горкооперата, с 7 до 8: "Просят 

не опаздывать, празднование откроется массовой 

манифестацией, в 9-30". 

Они получили юбилейную выдачу. Оля на манифестации 

не была, — "была в церкви", — но Среднев ходил с толпой 

по Посаду, — "часа два грязь месили под ледяным дождем". 

Уклониться никак нельзя, — бухгалтер! — заметили 

бы: "здесь всех знают". В 4 часа оба присутствовали на 

собрании и слушали ораторов из Москвы. 

Вернулись домой, усталые, часов около семи. Закрыли 

ставни и подперли колом калитку, как обычно, хотя 

проникнуть во двор было нетрудно, с соседнего пустыря. 

"Как и выйти со двора, — поправил Среднев, — забор на 

пустырь полуразвален". Оля поставила варить пшенную 

похлебку. 

Слышали оба, как в Лавре пробило — 7. 

Среднев читал газету. Оля прилегла на диване, жевала 

корочку. Вдруг — кто-то постучал в ставню, палочкой, — 

"три раза, раздельно, точно свой". Они тревожно 

переглянулись, как бы спрашивая себя: "Кто это" К ним 

заходили редко, больше по праздникам, и всегда днем; те 

стучат властно и в ворота. Оля приоткрыла форточку… — 

постучали как раз в то самое окошко, где форточка! — и 

негромко спросила: "Кто там.." Среднев через «сердечко» в 

ставнях ничего не мог разобрать в черной, как уголь, ночи. 

На оклик Оли кто-то ответил "приятным голосом" — так 

говорил и Сухов: 

— С Куликова Поля. 

Обоим им показалось странным, что постучавшийся не 

спросил, здесь ли такие-то… — знает их! 

Сердце у Олечки захолонуло, "будто от радости". Она 

зашептала в комнату: "Папа… с Куликова Поля!.. — и тут 

же крикнула в форточку — Среднее отметил — «радостнорадушно»: 

— Пожалуйста… сейчас отворю калитку!.." "И 

стремительно кинулась к воротам, не накрылась даже", — 

добавил Среднев. 

Небо пылало звездами, такой блеск… — "не видала, 

кажется, никогда такого". Оля отняла кол, открыла, 

различила высокую фигуру в монашеской наметке, и — 

"очевидно, от блеска звезд", — вносил свое объяснение 

Среднев — лик пришельца показался ей "как бы в сиянии". 

— Войдите-войдите, батюшка… — прошептала она, 

с поклоном, чувствуя, как ликует сердце, и увидала, что 

отец вышел на крыльцо с лампочкой — посветить. 

Хрустело под ногами, от морозца. 

Старец одет был бедно, в сермяжной ряске, и на руке 

лукошко. Помолился на образа Рождества Богородицы и 

Спаса Нерукотворенного — по преданию из опочивальни 

Ивана Грозного, — и, "благословив все", сказал: 

— Милость Господня вам, чада. 

Они склонились. То, что и он склонился, Среднев 

объяснял тем, что… — "как-то невольно вышло… от 

торжественных слов, возможно". Он подвинул кресло, 

молча, как бы предлагая пришельцу сесть, но старец не 

садился, а вынул из лукошка небольшой медный крест, 

«блеснувший», благословил им все и сказал, "внятно и 

наставительно": 

— Радуйтеся Благовестию. Раб Божий Василий, лесной 

дозорщик, знакомец и доброхот, обрел сей Крест Господень 

на Куликовом Поле и волею Господа посылает во знамение 

Спасения. 

— Он, — рассказывала Олечка, — сказал лучше, но я не 

могла запомнить. 

— Проще и… глубже… — поправил Среднев, — и я 

невольно почувствовал какую-то особенную силу в его 

словах… затрудняюсь определить… проникновенную, 

духовную.. 

Они стояли "как бы в оцепенении". Старец положил 

Крест на чистом листе бумаги — Среднев накануне 

собирался писать письмо и так оставил на письменном 


столе, — и, показалось, хотел уйти, но Оля стала его 

просить, сердце в ней все играло: 

— Не уходите… побудьте с нами… поужинайте с нами… 

у нас пшенная похлебка… ночь на дворе… останьтесь, 

батюшка!.. 

— Вот именно, про пшенную похлебку… отлично 

помню!.. — подтвердил Среднев. 

С Олей творилось странное. Она залилась слезами 

и, простирая руки, умоляла, "настойчиво даже", по 

замечанию Среднева: 

— Нет, вы останетесь!.. Мы не можем вас отпустить 

так… у нас чистая комната, покойного профессора… он 

был очень верующий, писал онашей Лавре… с вами нам 

так легко, светло… столько скорби… мы так несчастны! 

— Она была прямо в исступлении, — заметил Среднев. 

— Не в исступлении… а я была… так у меня горело 

сердце, играло в сердце!.. Я была… вот, именно, блаженна!.. 

Она даже упала на колени. Старец простер руку над ее 

склоненной головой, она сразу почувствовала успокоение 

и встала. Старец сказал, помедля, "как бы вслушиваясь в 

себя": 

— Волею Господа, пребуду до утра зде. 

Дальше… — "все было, как в тумане". Среднев ничего 

не помнил: говорил ли со старцем, сидел ли старец или 

стоял… — "было это, как миг… будто пропало время". 

В этот «миг» Оля стелила постель в кабинете 

профессора, на клеенчатом диване: взяла все чистое, 

новое, что нашлось. Лампадок они не теплили, гарного 

масла не было; но она вспомнила, что получили сегодня 

подсолнечное масло, и она налила лампадку. И когда 

затеплила ее — "вот эту самую, голубенькую, в молочных 

глазках… теперь негасимая она…", — озарило ее сияние и 

она увидала — Лик. Это был образ Преподобного Сергия. 

Ее потрясло священным ужасом. До сего дня помнила она 

сладостное горение сердца и трепетное, от слез, сияние. 

В благоговейном и светлом ужасе, тихо вошла она в 

комнату и, трепетная, склонилась, не смея поднять глаза. 

— Что было в моем сердце, этого нельзя высказать… — 

рассказывала в слезах Оля. — Я уже не сознавала себя, 

какой была… будто я стала другой, вне обычногоземного… 

будто — уже не я, а… душа моя… нет, это 

нельзя словами… 

— Она показалась мне радостно-просветленной, будто 

сияние от нее!.. — определял свое впечатление Среднев. 

А с ним ничего особенного не произошло: "только 

на душе было как-то необычайно легко, уютно". Он 

предложил старцу поужинать с ними, напиться чаю, но 

старец "как-то особенно тонко уклонился, не приняв и не 

отказав": 

— Завтра день недельный, повечеру не вкушают. 

Среднев тогда не понял, что значит — "день недельный". 

Оля после ему сказала, что это значит — "день 

воскресный". По его пояснениям, Оля тогда "была где-то, 

не сознавала себя". Она не шевельнулась, когда Среднев 

сказал ей поставить в комнату гостя стакан воды и свечу: 

ему хотелось, "чтобы гостю было удобно и уютно". Он 

отворил оклеенную обоями дверь в кабинет профессора 

— "вот эту самую" — и удивился, "как уютно стало при 

лампадке". Приглашая старца движением руки перейти 

в комнату, где приготовлена постель, Среднев — это он 

помнил — ничего не сказал, "будто так и надо", а лишь 

почтительно поклонился. 

Старец — видела Оля через слезы — остановился в 

дверях, и она услыхала "слово благословения": 

— Завтра отыду рано. Пребудьте с Господом. 

И благословил пространно, "будто благословлял все". И 

затворился. 

Оля неслышно плакала. Среднев недоумевал, что с нею. 

Она прильнула к нему и, в слезах, шептала: "Ах, папа… мне 

так хорошо, тепло…". И он ответил ей, шепотом, чтобы не 

нарушить эту "приятную тишину": "И мне хорошо". 

— Было такое чувство… безмятежного покоя… — 

подтверждал Среднев, — что жалко было его утратить, 

и я говорил шепотом. Это удивительное чувство 

психологически понятно, оно называется "воздействием 

родственной души…" в психологии: волнение Оли 

сообщилось мне… то есть, ее душевное состояние. 

Стараясь не зашуметь, Оля на цыпочках подошла к 

столу, перекрестилась на светлый Крест и приложилась. 

Ей казалось, что Крест сияет. Среднев хотел посмотреть, 

но Оля, страшась, что он возьмет в руки, умоляюще 

зашептала: "Не тронь, не тронь…" Так Крест и остался до 

утра, на белом листе бумаги, нетронуто. 

Среднев не спал в ту ночь: всякие думы думались, "о 

жизни". Чувствовал, что не спит и Оля. 

Она лежала и плакала неслышно. Эти слезы были для 

нее "радостными и светлыми". Ей "все вдруг осветилось, 

как в откровении". Ей открылось, что — все — живое, все 

— есть: "будто пропало время, не стало прошлого, а все — 

есть!" Для нее стало явным, что покойная мама — с нею, 

и Шура, мичман, утопленный в море, в Гельсингфорсе, 

единственный брат у ней, — жив, и — с нею; и все, что 

было в ее жизни, и все, что она помнила из книг, из 

прошлого, далекого — "все родное наше", — есть, и — с 

нею; и Куликово Поле, откуда явился Крест, — здесь, 

и — в ней! Не отсвет его в истории, а самая его живая 

сущность, живая явь. Она страшилась, что сейчас забудет 

это чудесное чувство, что это "дано на миг"… боялась 

шевельнуться, испугать мыслями… — но "все становилось 

ярче… светилось, жило…" 

Ночи она не видела. В ставнях рассвет… 

Она хотела мне объяснить, как она чувствовала тогда, 

но не могла объяснитьсловами. И прочла на память из ап. 

Павла к Римлянам: 

— …и потому, живем ли, или умираем, всегда Господни. 

— Понимаете, все живет! У Господа ничто не умирает, а 

все — есть! Нет утрат… всегда, все живет. 

Я не понимал. 

Окончание следует. 


Декларация русской 

идентичности 

Документ принят 11 ноября 2014 года по итогам заседания 

XVIII Всемирного русского народного собора, 

посвященного теме «Единство истории, единство народа, 

единство России». 

Каждая нация - сложное динамичное явление. 

Принадлежность к ней невозможно описать с помощью 

узкого набора критериев. Чем крупнее народ, 

чем более деятельную роль в истории он играет, тем 

шире его генетическое и социальное разнообразие. Самым 

очевидным критерием национальности является 

самосознание. Наиболее точно соответствует русскому 

народу совокупность тех людей, кто называет себя 

русскими во время переписи населения. Очевидно, что 

общее российское гражданство, объединяющее на протяжении 

долгих веков представителей самых разных 

народов, не упразднило многонациональный состав 

нашего государства. Граждане России могут быть русскими, 

карелами, татарами, аварцами или бурятами, в 

то время как русские могут быть гражданами России, 

США, Австралии, Румынии или Казахстана. Национальные 

и гражданские общности существуют в разных 

феноменологических плоскостях. Русский народ 

исконно имел сложный генетический состав, включая 

в себя потомков славянских, финно-угорских, скандинавских, 

балтских, иранских и тюркских племен. Это 

генетическое богатство ни разу не стало угрозой для 

национального единства русского народа. Рождение 

от русских родителей в большинстве случаев является 

отправной точкой для формирования русского самосознания, 

что, однако, никогда не исключало возможности 

присоединения к русскому народу выходцев 

из другой национальной среды, принявших русскую 

идентичность, язык, культуру и религиозные традиции. 

Уникальность этногенеза русского народа заключается 

в том, что на протяжении веков подобное принятие 

русской идентичности урожденными представителями 

других национальностей было не результатом 

принудительной ассимиляции тех или иных этнических 

групп («русификации»), а следствием свободного 

личного выбора конкретных людей, связывавших 

с Россией свою жизнь и судьбу. Именно так в состав 

русского народа часто входили татары, литовцы, евреи, 

поляки, немцы, французы, представители других национальностей. 

Примеров подобного рода — великое 

множество в русской истории. 

В русской традиции важнейшим критерием 

национальности считался национальный язык (само 

слово «язык» — древний синоним слова «национальность»). 

Владение русским языком обязательно для 

всякого русского. Вместе с тем, обратное утверждение 

— принадлежность к русскому народу обязательна для 

всякого русскоговорящего — неверно. Так как русский 

народ выступил государствообразующим народом 

России и народом-строителем Российской цивилизации, 

русский язык получил широкое распространение. 

Существует немало людей, считающих русский язык 

родным, но при этом ассоциирующих себя с другими 

национальными группами. В формировании русской 

идентичности огромную роль сыграла православная 

вера. С другой стороны, события ХХ века показали, 

что значительное число русских стало неверующими, 

не утратив при этом национального самосознания. И 

все же утверждение о том, что каждый русский должен 

признавать православное христианство основой 

своей национальной культуры, является оправданным 

и справедливым. Отрицание этого факта, а тем более 

поиск иной религиозной основы национальной культуры, 

свидетельствуют об ослаблении русской идентичности, 

вплоть до полной ее утраты. Таким образом, 

принадлежность к русской нации определяется сложным 

комплексом связей: генетическими и брачными, 

языковыми и культурными, религиозными и историческими. 

Ни один из упомянутых критериев не может 

считаться решающим. Но для формирования русского 

национального самосознания обязательно, чтобы совокупность 

этих связей с русским народом (независимо 

от их природы) была сильнее, чем совокупность 

связей с любой иной этнической общностью планеты. 

Ощутить это, в конечном итоге, может только сам носитель 

национальной идентичности, совершая свой 

личный выбор. При этом национальное самосознание 

неизбежно означает солидарность с судьбой своего народа. 

Каждый русский чувствует глубинную эмоциональную 

связь с главными событиями своей истории: 

Крещением Руси, Куликовской битвой и одолением 

Смуты, победами над Наполеоном и Гитлером. 

Особо отметим, что гордость за Победу 1945 года является 

одним из важнейших интегрирующих факторов 

современной русской нации. На основе программных 

тезисов настоящего документа, предлагается следующее 

определение русской идентичности: русский — это 

человек, считающий себя русским; не имеющий иных 

этнических предпочтений; говорящий и думающий на 

русском языке; признающий православное христианство 

основой национальной духовной культуры; ощущающий 

солидарность с судьбой русского народа. 


На обложке изображение старейшей карты эпохи Великих географических открытий 

– на ней показаны новые земли на Востоке и Западе. Карта датируется 

1502 годом и носит условное название Планисфера Кантино. Все карты, которые 

составлялись моряками во время путешествий, держались, как правило, в большом 

секрете из-за соперничества европейских стран в вопросах открытия новых 

земель. В Португалии, в Лиссабоне, имелось даже специальное заведение – Индийский 

дом, где хранили географические карты. Именно из этого дома и была получена 

обманным путем означенная планисфера. Агент герцога из итальянского 

города Феррары Альберто Кантино подкупил одного из художников-картографов 

и тот изготовил ему эту карту, которую Кантино тайно вывез из Португалии. В 

настоящее время карта хранится в библиотеке Модены в Италии.

RV4-smallsize

Create successful ePaper yourself

Delete template?

Save as template?