Гавриил Константинович Тюменцев

"ДЬЯВОЛИАДА" ГЕОРГИЯ
"Уместно ли на исходе Светлой Пасхи поминать дьявола?" - подумает
добропорядочный читатель. И будет поддержан легионом ортодоксов. Но не
меркнет мудрость изречения древних: "Помни о смерти". Живи и помни о
кончине, чтобы больше успеть. Живи и помни о темном, чтобы дорожить
светом...
Темноты на просторах наших пока, увы, не убывает. Порой кажется, что
наступает время торжества сатанинских сил. Не надо быть поэтом, чтобы
почуять это, но грешно поэту, если он не просто рифмоплет, не чуять этого.
"Дьявол за руку тянет меня", - пишет Георгий Бородянский, но ведет
читателя, через серный смрад и темень, к свету. Он верит, что дьявола победит
Слово.
Всего год работал Жора Бородянский в Томске корреспондентом "молодежки",
занимался в литературном объединении "Томь". Первую книжку выпустил
уже в Омске, вернувшись к родным местам.
А недавно приезжал в Томск, к которому успел прикипеть душой. И оставил
вот эту подборку.
* * *
Но где же та она,
Которая спасет.
Которая со дна
Возьмет и унесет
Мой неостывший прах
На ангельском крыле,
И я забуду страх
Остаться на земле.
Остаться на земле
И в небе не летать,
И угольком в золе
Остаток коротать.
И я забуду страх
Уйти под землю, в ад,
Где только пыль и прах,
Где только мрак и смрад.
И я забуду страх.
И я увижу свет.
И это будет крах
Того, кто столько лет,
Обвив меня хвостом,
Водил вокруг судьбы.
И я забуду стон
Моей пустой мольбы.
И я войду в тот сад,
Где слово - райский плод.
И этот мед и яд,
И этот яд и мед
Я буду пить до дна,
Пока уйду на дно...
Но где же та она?
А, может, то оно?
БОРОДЯНСКОГО
* * *
В бюро инвентаризации Духа
Голые стены, скрип половиц.
Стучит костяшками ангел, сухо
Взирая на ряд проходящих лиц.
А дьявол потное чешет брюхо.
А между ними сидит старуха,
Листки библейских передовиц
Перебирая.
И к ней за справкой
Стоят заблудшие всех веков.
И каждый ждет со своей удавкой
Ее решенья.
Дураков»
На свете много.
И смотрит строго
Седая вечность из-под очков.
Так просто все. И целебней слова
Пока еще не нашлось травы.
Сурова вечность. И жизнь сурова.
И пепел сыплется с головы,
Не иссякая... И нет расчета,
Пока не скрепит печать уста,
Когда зачтутся ни кровь, ни рвота,
А только слово - в мои счета.
***
Дьявол за руку тянет меня.
Я оглядываюсь на свет,
Утешаю себя: "Фигня,
Никакого дьявола нет".
А он тянет. А я иду,
По ступенькам
за ним на дно.
Ах, как сладко в его аду!
Пахнет розами нам говно.
С головой бы туда навек,
С визгом, хохотом!
Я не конченый человек,
Просто - с опытом...
***
Хруст переломленной ветки, звон
Льдинки раздавленной.
С верхних нот
В лужу слетевший петух. Закон
И Благодать, и высокий свод
Храма, где нам воздается свет
За усмирение всех страстей,
Драма, где дьявол идет вослед
Ангелу... Сколько еще частей
Этой комедии мне ломать?
Затвердевает древесный сок.
Утро.
Россия.
Пора снимать
Гипс с перетянутых вен и строк.
***
Флейтою крыс приручают, а дьявола - словом.
Я это знал и водил его на поводке.
Он, собиравший харчи по свинячьим столовым,
Райскою птичкою пел у меня в кулаке.
Тонко, возвышенно пел он слепою струною.
Крысы, на цыпочки встав, удалялись навек.
И засыпал я, счастливый, с законной женою,
Все же не конченный, все же еще человек.