День Ð´ÑƒÑ Ð¾Ð²Ð½Ð¾Ð³Ð¾ возрождения - Электронная библиотека ...

клетки - это реакция на раздражение".
Профессор встал, большой розовой
рукой взял мою костлявую и
пожал ее. А потом притянул меня к
себе и поцеловал в лоб: "Спасибо,
мой труд не пропал даром. Поздравляю
вас с окончанием и поздравляю,
как серьезного, глубоко мыслящего
врача".
Не помню, как села на место.
Слезы текли градом. Ведь похвала
профессора Миролюбова - это большая
награда.
Доучились до регистрации
в ЗАГСе
Храню в памяти имена профессоров
Никольского, Смирнова, Опокина
("Белого хирурга"), Неболюбова
("Жизнь начинается с ребенка"),
Оморокова, Ломовицкого, Вершинина,
Боголепова, Зимина, Тарасенко,
Горизонтова ("Без земли не было бы
природы, без женщины не было бы
нас"), а также Нижегородского, Лупного,
Суздальского, Беляева, Бутовского,
Нагорского, Удинцева,
Савиных, Вагралика. Все они до
тонкости знали душу студента. Всегда
с гордостью говорю: "Я окончила
медфак Томского университета!"
А за два года до выпуска вышла
замуж за сокурсника Залмана Ривкуса.
Он был из забайкальского города
Сретенска на Шилке. Большой
умница, хороший товарищ, активный
общественник. В профисполбюро университета
Ривкус представлял студенческую
фракцию, занимался учебными
планами, студенческими требованиями
и претензиями к профессорам:
некоторые из тех продолжали
"стоять на своей платформе".
Я вступила в комсомол в девятнадцатом.
В университете выполняла
общественную нагрузку - заведовала
экономическим сектором факультетского
профкома. Залман заметил
мое упорство в учебе. Стали
вместе готовиться к зачетам и сдавать
экзамены. Так и доучились до
регистрации в ЗАГСе. Мы были
счастливы и ошибки в своем выборе
не сделали.
Партии нужны рабочие,
а не интеллигенты
В двадцать шестом группа комсомольцев-активистов
числом в два с
половиной десятка человек, в том
числе и мы с Ривкусом, были "переданы"
в партию, но райком отказал нам
в приеме. Мотив: "Идет орабочивание
партии. Вы, студенты старших курсов
университета, уже интеллигенты. А
партии нужны рабочие. Для интеллигенции
прием закрыт на два года".
Из двадцати пяти комсомольцев,
прошедших через комсомольское, и
партийное собрания университета, рекомендованных
в партию, был утвержден
только один Шура Янушевич,
избранный в том году секретарем
комсомольской ячейки. Парень с
первого курса, он был рабочим от
станка и продолжал вечерами работать
на заводе. Конечно, мы были не
чета ему, но отказ от приема в
партию был тяжелым ударом.
Перед госэкзаменами нас направили
летом на три месяца по участкам.
Мой участок находился в девяноста
верстах от Славгорода в селе
Ключи, на базе старой земской больницы
с десятикоечным стационаром,
обслуживаемым одним старым фельдшером.
Я сразу окунулась в настоящую
врачебную работу, подобрав под косынку
свои косички. В базарные дни
с семи утра до семи вечера на амбулаторном
приеме выстраивалась очередь
из 170-180 человек. Принимала
роды, дергала зубы, ампутировала
размозженную косилкой кисть руки,
пунктировала животы, спускала асциты,
грудные клетки, выпускала
экссудаты. Да всего не перечесть! А
чуть свободное время - на телеге на
далекий участок в коммуну, артель,
колхоз для бесед и лекций.
Госэкзамены сдавала легко и на
"отлично". Распределили нас так:
академфракция рекомендовала Залмана
на кафедру соцгигиены к профессору
Тарасенко, а меня - на
кафедру патанатомии к профессору
Миролюбову. Но комсомольскопартийная
студфракция направила
Ривкуса на работу заместителем заведующего
крайздравотделом. Мы
выехали в окружной город Канск под
Иркутском. А вскоре Ривкус стал еще
более ответственным работником.
Без предъявления обвинения
В тридцать втором засуха и нелады
с коллективизацией заставили
многих бежать из деревень. В городах
образовались скученность и нехватка
продуктов, а в результате -
сыпной тиф. Ривкус, человек большой
трудоспособности, крупный организатор,
был назначен "сибирским ЧУ"
- чрезвычайным уполномоченным по
борьбе с сыпным тифом в Сибири.
Имея высокие полномочия, он день и
ночь по тревоге выезжал в города и
села, организовывал бригады по борьбе
с "формой 40", ликвидировал очаги
заболеваний. За эту самоотверженную
работу крайком наградил Залмана
шерстяным свитером (в то время
это был очень ценный подарок).
В тридцать шестом мужа назначили
в органы ГПУ и направили в
Среднюю Азию начальником санотдела
САЗЛАГА. Так мы попали в
Ташкент. Я работала терапевтом и
рентгенологом. Семья, интересная
работа - мы были счастливы...
И вот тридцать восьмой. Кристально
честный Залман Ривкус,
умница, высокопорядочный человек,
преданный до мозга костей советской
власти, оклеветан негодяями. Арестовали
без предъявления обвинения,
без суда и следствия. А в пятьдесят
четвертом вручили мне реабилитационное
удостоверение: "Ривкус З.С.
не имел никакой вины ни по работе,
ни перед советской властью, пострадал
в период культа личности". Вот
и все. Просто и понятно.
На пенсию вышла в восьмидесятом,
проработав после окончания
университета пятьдесят два года.
Всю себя отдавала работе и была
этим счастлива. Этим счастьем и
знаниями обязана родному Томскому
университету, моим дорогим учителям,
о которых всегда вспоминаю
с глубочайшей благодарностью.
Ташкент. Октябрь 1987 года.
София Александровна РИВКУС
окончила медицинский факультет
Томского университета в 1928 году.