speech:23

Жилой комплекс The SILO в Копенгагене (2018) — 

реконструкция бывшего зернового элеватора, 

превращенного по проекту бюро COBE 

в многоквартирный дом. Самой яркой чертой здания 

является его фасад из оцинкованной стали. 

Он закрывает бетонные стены элеватора, 

но подчеркивает его промышленную суть / 

SILO, a residential complex in Copenhagen (2018), 

is a reconstruction of a grain elevator by COBE. 

This apartment block’s most interesting feature is its façade 

of zinced steel. The steel covers the elevator’s concrete walls, 

but also underlines its essence as an industrial building 

© Rasmus Hjortshøj – COAST

contents / содержание 

23 

A 

B 

C 

D 

12 opinion / мнение 

Николай Матушевский / 

Nikolay Matushevsky 

26 subject / тема 

Конверсия эпохи post 

Анна Мартовицкая 

48 history / история 

Трудная смена профиля 

Нина Фролова 

66 objects / объекты 

Михил Ридайк / 

Michiel Riedijk 

Карстен Полссон / 

Karsten Pålsson 

Conversion in the 

postindustrial era 

Anna Martovitskaya 

A difficult shift in identity 

Nina Frolova 

Григориос Гавалидис / 

Gregorios Gavalidis 

Марина Хрусталева / 

Marina Khrustaleva 

E 

F 

portrait / портрет 

154 Джейсон Форни: 

В мире очень немного 

зданий, которые стоит 

сохранить буквально 

Интервью Владимира 

Белоголовского 

Jason Forney: 

There are very few buildings 

in the world that are worth 

preserving literally 

Interview by Vladimir Belogolovsky 

194 Сергей Труханов: 

Подходы к работе с наследием 

модернизма нужно было 

вырабатывать вчера 

Интервью Анны Мартовицкой 

Sergey Trukhanov: 

Approaches to working with the 

legacy of modernism should 

have been elaborated long ago 

Interview by Anna Martovitskaya 

118 environment / среда 

Фабрика будущего 


Factory of the future 


140 Кейс Донкерс: 

Эволюция — очень приятный 

и конструктивный процесс 

Интервью Ольги Щербаковой 

Cees Donkers: 

Evolution is a very pleasant and 

constructive process 

Interview by Olga Scherbakova 

172 Гонг Донг: 

Реновация — это скорее 

эволюция, чем сохранение 

Интервью Владимира 

Белоголовского 

Gong Dong: 

Renovation is always 

more about evolution than 

preservation 

Interview by Vladimir Belogolovsky 

G 

230 

211 technology / 

технологии 

H I 

gallery / галерея 240 authors / авторы

objects / объекты 23 

01 

02 03 

66 ДНК в прозрачной оболочке 

C.F. MØLLER ARCHITECTS 

Реконструкция бывшего сборочного цеха 

Копенгаген, Дания 

Анна Старостина 

DNA in a transparent envelope 

C.F. MØLLER ARCHITECTS 

Reconstruction of a former assembly hall 

Copenhagen, Denmark 

Anna Starostina 

76 Обновление без отделки 

O&O BAUKUNST 

Высшая школа театрального искусства «Эрнст Буш» 

Берлин, Германия 

Ханс Вольфганг Хоффманн 

Renovation without finishing 

O&O BAUKUNST 

University of Performing Arts Ernst Busch 

Berlin, Germany 

Hans Wolfgang Hoffmann 

86 Родом из детства 

MENKÈS SHOONER DAGENAIS 

LETOURNEUX ARCHITECTES 

Технологический центр ÉTS Centech 

Монреаль, Канада 


Rooted in childhood 

MENKÈS SHOONER DAGENAIS 

LETOURNEUX ARCHITECTES 

ÉTS Centech Technology Centre 

Montreal, Canada 


04 05 

96 Преображение во имя будущего 

FHHH FRIENDS 

Коммерческий центр Seong-Su-Yeon-Bang 

Сеул, Южная Корея 


Transformation for the future 

FHHH FRIENDS 

Seong-Su-Yeon-Bang commercial center 

Seoul, South Korea 


106 Проницаемые структуры 

INESSA HANSCH ARCHITECTE 

Общественные пространства кампуса 

Люксембургского университета 

Люксембург 


Traversable structures 

INESSA HANSCH ARCHITECTE 

Public spaces at the Luxembourg 

University campus 

Luxembourg 

Nina Frolova

Ревитализация — это 

непрерывный осознанный процесс 

Revitalization is a continuous 

and concerted process 

A 

Николай 

Матушевский 

Основатель 

и владелец 

дизайнквартала 

Flacon 

Nikolay 

Matushevsky 

Founder and 

owner of Flacon 

Design Factory 

Дизайн-завод «Флакон» возник на территории 

бывшего хрустально-стекольного завода 

на севере Москвы и стал пионером в ревитализации 

промышленной зоны за пределами 

исторической застройки города. Но важнее 

всего то, что ревитализация — это на самом 

деле непрерывный процесс. Нельзя ревитализировать 

какой-то объект или территорию и затем 

просто сидеть сложа руки и пожинать плоды. 

Территория живет, контекст вокруг нее постоянно 

меняется. 

Когда мы начинали наполнять «Флакон» 

новым содержанием, нашей главной задачей 

было просто вдохнуть в это место жизнь. Это был 

2008 год, как раз грянул кризис, и стало понятно, 

что реализовывать здесь какую-то громкую 

архитектурную концепцию банально не на что. 

Поэтому мы просто расчистили все помещения, 

которые можно было расчистить, и стали придумывать, 

чем их заполнить. Так мы постепенно 

объединили на своей территории сообщество 

людей, основная деятельность которых — креатив 

и дизайн во всех проявлениях, а сам 

дизайн-завод превратился в эпицентр культурной 

жизни не только своего района, но и всего 

города. Так прошло примерно десять лет, к «Флакону» 

присоединился Хлебозавод, 18 мая этого 

года мы отметили их объединение — теперь это 

одна площадка, площадью более 50 тысяч кв. м. 

Правда сегодняшнего дня состоит в том, что 

нельзя держаться только за недвижимость — 

городская ткань складывается не только 

из архитектуры, но и из социальных связей 

и сценариев пребывания людей, и работать 

с этими структурообразующими элементами 

не менее важно, чем со зданиями. Именно 

поэтому наш особый интерес сегодня вызывает 

развитие городских пространств как таковых. 

Например, улица Новодмитровская, формально 

разделяющая два наших объекта. На ней 

есть предприятия нескольких собственников, 

в том числе троллейбусный завод, который 

сейчас используется просто как склад. Наша 

задумка состоит в том, чтобы объединить всех 

собственников — причем не только уровне 

каких-то сквозных элементов дизайна (например, 

паблик-арт и мультимедийные фасадные 

решения), но и с помощью онлайн-платформ 

и сервисов, которые бы помогали им рассказывать 

о своих компаниях и проектах и привлекать 

более широкую аудиторию, а с другой — позволяли 

бы им самим больше узнать друг о друге 

и тем самым сформировать более тесное 

и влиятельное сообщество. Мы очень верим 

в комьюнити-образующие территориальные 

проекты. И свою роль в переформатировании 

городских пространств, в том, чтобы повышать 

их капитализацию для собственников и арендаторов 

и одновременно делать более заметными 

в структуре города. 

Flacon Design Factory was created on the site of 

an old crystal-glass factory in the north of Moscow. 

Flacon is a pioneering example of rehabilitation 

of an industrial zone outside the historical part 

of the city. But the most important thing is that 

revitalization is in fact a continuous process. You 

cannot revitalize a structure or territory and then 

simply sit back doing nothing and reaping the 

benefits. Territories are living organisms and the 

contexts around them are always changing. 

When we began filling Flacon with new 

content, our aim was simply to breathe life into 

it. That was 2008. The crisis had just struck and 

it was clear that there simply wasn’t the money 

available for realizing any kind of big architectural 

concept. So we just cleared out all the spaces that 

could be cleared out — and tried to keep changes 

to a minimum so as not to need anything serious 

in the way of building permits. Then we started 

thinking what we could put in these spaces. 

In this way we gradually brought together on our 

site a community of people mainly occupied with 

creativity and design in all its manifestations. 

The design factory turned into an epicentre for the 

cultural life not just of the surrounding district, but 

of the city as a whole. Approximately ten years 

have passed and now there’s Khlebozavod as well 

as Flacon — and on May 18th of this year 

we celebrated their merger. Today this is a 

single venue occupying a territory of more 

than 50,000 sq. m. 

In this day and age, the truth is that you can’t 

hold onto real estate alone. The urban tissue 

is made up not just of architecture, but also of 

social ties and scenarios by which people live. 

Working with these structure-forming elements 

is just as important as working with buildings. 

That’s why we’re especially interested today in 

producing urban spaces. For instance, ulitsa 

Novodmitrovskaya — which in theory separates 

our two sites. This street has businesses belonging 

to several owners, including a trolleybus factory 

which is now used simply as a warehouse. Our idea 

is to unite these owners — and not just by using 

unifying elements of design (for instance, public art 

and multimedia), but also through online platforms 

and services which can help them talk about their 

industries and attract a broader audience — and 

on the other hand, allow them to find out more 

about one another and thus to form a closer and 

more influential community. We really believe in 

community-strengthening territorial projects. Ten 

years ago, the most important thing for us was to 

fill the industrial buildings with life. Now we see our 

role as reformatting urban spaces — as increasing 

their capitalization for their owners and tenants 

while also making them more conspicuous in the 

structure of the city. 

12 мнение / opinion

Баланс между уважением 

к прошлому и потребностями будущего 

A balance between respect for the 

past and the needs of the future 

A 

Михил Ридайк 

Со-основатель 

бюро Neutelings 

Riedijk Architects 

(Нидерланды) 

Michiel Riedijk 

Co-founder, 

Neutelings 

Riedijk Architects 

(the Netherlands) 

Вся история архитектуры — это история реинтерпретации, 

и в этом смысле современные 

архитекторы мало чем отличаются от мастеров 

позапрошлого века или эпохи Возрождения. 

Возьмем, к примеру, знаменитое палаццо делла 

Раджоне в Виченце, которое мы все знаем 

как базилику Палладио. Мало кто помнит, что 

это великолепное здание построено не с нуля: 

Андреа Палладио выиграл конкурс на реконструкцию 

городской ратуши XIII века. Зодчий 

создал в этом проекте новую систему пропорций 

ордеров, используя ордер не просто как декорацию 

фасада, а как главный организующий 

принцип конструкции, из-за чего она становится 

предельно ясной и гармоничной. Этот пример 

наглядно показывает: гений Палладио сформировался 

не сам по себе, он развивался 

в диалоге с уже существующей застройкой, подвергая 

ее критическому анализу. И в этом суть 

развития архитектуры: ты изучаешь уже построенное, 

анализируешь, критикуешь с позиций 

своего времени, реинтерпретируешь и изобретаешь 

что-то новое. 

Конечно, в наше время тема ревитализации 

приобретает особое значение в связи с колоссальной 

востребованностью идей устойчивого 

развития и экологичности. Важно и то, что даже 

если мы не работаем с уже построенными зданиями 

впрямую, мы, как правило, реализуем 

наши проекты в уже сложившемся контексте — 

городского центра, бывшей промзоны, территории 

ревитализируемого порта, — и в каждом 

случае это требует от нас такта, терпения, смелости 

и, конечно, готовности к реинтерпретации 

в самом широком смысле. 

Вот почему современным архитекторам 

особенно важно уметь работать с существующей 

субстанцией, находя баланс между 

уважением к творению прошлого и потребностями 

будущего. Разрабатывая проекты 

ревитализации, особенно важно понимать, что 

здание сможет предложить обществу и городу 

на ближайшие десятилетия. Причем, подбирая 

ту или иную функцию, очень важно исходить не 

из клише (например, что каждый бывший зерновой 

элеватор идеально подходит для музея 

современного искусства или модного отеля), 

а из потребностей реального места и реальных 

сообществ — как раз это я имею в виду, когда 

говорю об умении прогнозировать на долгосрочную 

перспективу. Архитектура — всегда 

о будущем, которого мы не знаем. И самое 

важное в работе для будущего — не экстраполировать 

уже известное, а находить и предлагать 

то, что будет востребовано в ближайшие годы. 

The entire history of architecture is a history 

of reinterpretation, and in this respect today’s 

architects differ little from the masters of the 

century before last or the Renaissance. Take, 

for instance, the famous Palazzo della Ragione 

in Vicenza, which we all know as the Basilica 

Palladiana. Very few people remember that 

this magnificent building was not built from 

scratch: Andrea Palladio won the competition 

to reconstruct Vicenza’s 13th-century city hall. 

In this project Palladio created a new system of 

proportions for the orders, using the classical 

order not simply as decoration of the facade, 

but as the main organizing principle for the loadbearing 

structure, making the latter extremely 

clear and harmonious. This example shows very 

clearly that Palladio’s genius did not take shape by 

itself, but developed in dialogue with, and through 

critical analysis of, already existing buildings. This 

is the essence of architecture’s development: 

you study what has already been built, analyse it, 

criticize it from the point of view of your own time, 

reinterpret it, and invent something new. 

Of course, revitalization is today a theme of 

special importance as a result of the colossal 

demand for the ideas of sustainable development 

and ecological soundness. Also important is 

that even when we’re not working directly with 

buildings that have already been built, we usually 

realize our projects in an already fully formed 

context — a city centre, an old industrial zone, 

a port area which is undergoing revitalization — 

and in every case this requires us to show tact, 

patience, boldness, and, of course, a readiness to 

reinterpret in the broadest sense. 

That’s why it’s especially important for 

architects today to be able to work with existing 

substance, finding a balance between respect 

for the creations of the past and the needs of 

the future. In working on a revitalization project, 

it’s extremely important to understand what a 

building will be able to offer society and the city in 

the coming decades. And when you’re choosing 

a function, it’s very important not to base your 

thinking on clichés (for instance, the idea that 

every disused grain elevator will make an ideal 

museum of contemporary art or trendy hotel), 

but on the needs of the specific location and of 

specific communities — and that’s what I mean 

when I talk about the ability to make long-term 

predictions. Architecture is always about the 

future, of which we have no knowledge. And the 

most important aspect of working for the future 

is not to extrapolate what is already known, but 

to find and propose what will be required in the 

coming years. 

14 мнение / opinion

Конверсия эпохи post 

Conversion in the postindustrial era 

текст: Анна Мартовицкая / text: Anna Martovitskaya 

B 

1 

© Tycho Merijn 

тема

Неуклонное совершенствование технологий и внедрение всевозможных инноваций способствует либо 

кардинальному переформатированию индустрий, либо их банальному сокращению. Но что может и должно 

возникнуть на месте выведенных производств? Судьба промышленных объектов и занимаемых ими 

территорий сегодня, бесспорно, является одной из наиболее актуальных проблем в развитии большинства 

современных городов. 

As technology marches relentlessly onwards and all kinds of innovation become available, industries are either being 

radically reformatted or banally cut back. But what can, and should, come into being to replace the factory operations 

which have been moved out? The fate of industrial buildings and the land which they occupy is today undoubtedly one 

of the most burning questions in the development of modern cities. 

23 speech: subject 

27

10 

© Rasmus Hjortshøj – COAST 

тема

фактически полностью организованный вокруг 

них, погрузился в тяжелейшую депрессию. 

Целые районы превратились в пустующие 

территории, а заброшенные здания заводов 

приговорены к сносу. Одним из инициаторов 

коренных смысловых преобразований 

имеющихся территорий выступил 

урбанист Кейс Донкерс (интервью с ним 

см. на стр. 140) — с его подачи и при его 

непосредственном участии была разработана 

программа «Е+», в рамках которой город был 

условно поделен на тематические секторы, 

географически совпадающие с существующими 

промзонами, и для каждого из них определена 

новая доминирующая функция. 

О преобразовании центральных 

районов Strijp S и Strijp R, с которых началось 

возрождение Эйндховена, можно подробнее 

прочитать в интервью с Кейсом Донкерсом, 

в данной же статье мы бы хотели более 

подробно остановиться на судьбе района 

Strijp T. Он расположен несколько в стороне 

от центра города, и большинство его зданий 

не признаны исторически ценными объектами 

среды. Одним из инициаторов пересмотра 

столь пренебрежительного отношения 

к существующей застройке стало дизайнерское 

агентство Atelier Van Berlo: в поисках штабквартиры 

для себя дизайнеры нашли здание 

10, 11 Самой яркой чертой архитектурного 

решения жилого комплекса The Silo 

стал фасад из оцинкованной стали / 

The most striking feature of the The 

Silo's architectural design is the 

galvanized steel facade 

Eindhoven began, is dealt with in some detail in 

our interview with Cees Donkers. In the present 

article I would like to talk in more depth about the 

fate of Strijp T. This territory is situated slightly to 

one side of the city centre and most of its buildings 

are not recognized as historically valuable 

structures. Credit for changing this contempt for 

the district’s existing buildings must go to the 

design agency Atelier Van Berlo. While looking 

for a headquarters for themselves, Van Berlo 

discovered the old power station and became 

excited by the idea of revitalizing rather than 

demolishing it. “We fought for this idea for many 

years, and in the end our efforts were rewarded 

with success: the building was excluded from 

the ‘demolition’ list and sold to a developer on 

condition that it be renovated and converted to 

an office building,” recalls Janne van Berlo. “And 

it was while work on the transformation project 

was underway that the building was recognized 

as a monument. We regard this as the highest 

praise for our efforts!” A brutal and emphatically 

windowless volume, the power station was of a 

size which was utterly unsuited to use as offices; 

it has been turned into workspaces which are 

convenient and light-filled, yet lovingly preserve 

features of the building’s original style. “But the 

most important long-term effect of the realization 

of this project,” says Janne, “is that it breathed life 

11 

© Rasmus Hjortshøj – COAST 

23 speech: subject 

35

в том числе полезность, а Камилло Бойто 

считал возможным достраивать и изменять 

историческое здание, если четко выделять при 

этом новые части. Эти идеи, предвосхищающие 

«вторичное использование» наших дней, 

повлияли на основополагающие документы 

XX века: Афинскую (1931) и Венецианскую (1964) 

хартии Конгресса архитекторов и технических 

специалистов по историческим памятникам, 

а также на практику сохранения наследия. 

Но что именно стоит сохранять, оставалось 

открытым вопросом. В Европе расширение 

понятия наследия произошло после Второй 

мировой и ее катастрофических потерь: теперь 

ценились не только шедевры и древности. 

Дошла очередь и до утилитарных сооружений 

сравнительно недавних времен: в 1955 году 

появился термин «индустриальная археология», 

оформлявший научный интерес к ранним 

станкам и другой машинерии — а также 

к заводам, мостам, депо, электростанциям, 

шлюзам, газгольдерам. 

В те же послевоенные годы 

формировалась и новая коммерческая 

практика. Нью-йоркский район Сохо 

привлек художников своими пустующими 

промышленными корпусами, которые 

можно было недорого арендовать под 

жилье и мастерские. Получились лофты 

с привлекательным флером богемности, 

а район постепенно джентрифицировался: 

за художниками последовали арт-дилеры 

и галеристы, а потом — хозяева модных кафе, 

клубов, магазинов и, наконец, музеи 

(Новый музей переехал туда в 1983-м, 

а филиал Гуггенхайма открылся в 1992-м). Такая 

схема понравилась девелоперам — продажа 

квартир дает быструю отдачу, да и власти 

5 Фабрика «Эйнем», или «Красный 

Октябрь», — показательный 

для Москвы пример конверсии 

промышленного наследия / 

The Einem, or Red October factory, is 

an industrial heritage conversion success 

story in Moscow 

6 Музей Орсэ в Париже — «вторая 

жизнь» вокзала Всемирной выставки 

1900 года / 

The Orsay Museum in Paris is the 

'second life' of the 1900 world's fair train 

station 

5 

© Николай Винокуров / Фотобанк Лори 

(but completed later) in Boston, Baltimore, and 

other cities. Covent Garden and Camden Lock in 

London underwent similar transformations. 

The economic situation also had an effect: 

the volatile turn of the 1960s to the 1970s was 

followed by the 1973 oil crisis, so demolition and 

new construction turned out to be too expensive 

compared to the alternative of reconstruction 

for new functions. The early 1970s were also 

marked by a surge in environmental activism, 

which forced society to look for more ‘sustainable’ 

development options, and this included precisely 

the reconstruction of industrial zones and facilities. 

Architectural philosophy also changed: modernism 

with its ideal of new life starting from a blank slate 

was replaced by postmodernism with a penchant 

for history, tradition, and the ‘spirit of a place.’ The 

production facilities, power plants, gas storage 

tanks, and warehouses of the 19th – early 20th 

centuries, decorated in the spirit of their time, were 

perceived as unequivocally valuable. 

As a combination of all these factors, by the 

end of the 1970s, the preservation of industrial 

heritage and its adaptation to new functions 

became a popular and decisively favorable issue. 

For example, in 1979 the Smithsonian Museum 

launched the Buildings Reborn: New Uses, Old 

Places traveling exhibition where 95 reconstructed 

buildings in the US were presented in the format 

of ‘before and after.’ It was extremely popular and 

traveled around the US and Canada for five years 

instead of the three years that had been initially 

planned, and in each city it was accompanied by 

thematic discussions and excursions, and a catalog 

was published. The reconstruction of industrial 

facilities had been around for a long time, but it was 

at that moment that this practice was linked up, 

if not with theory (it is still quite limited), then with 

the perception of such projects as a special field of 

development and architecture. 

In the meantime, due to radically changing 

patterns of production and the global distribution 

of labor, the number of enterprises closing 

down, especially the ones that are old, reached 

unprecedented proportions: the industrial era, 

52 история

6 

© Николай Коржов / Фотобанк Лори 

23 speech: history 

53

Превратив заброшенный планетарий в современную фабрику стартапов, канадское 

бюро Menkès Shooner Dagenais LeTourneux Architectes сумело не только приспособить 

под новую функцию специфическую форму здания с массивным куполом, но и сохранить 

ностальгические воспоминания миллионов монреальцев об этом объекте. 

1 

© Stéphane Brügger 

Планетарий Доу был построен в районе 

Гриффинтаун к Монреальской международной 

выставке EXPO-1967 по проекту бюро 

David, Barott, Boulva. Первый в Канаде, 

самый прогрессивный на тот момент 

планетарий быстро стал для жителей города 

одним из любимейших мест семейного 

времяпрепровождения. Но уже осенью 

2011 года здание было окончательно закрыто 

как «устаревшее», а весной 2013 завершили 

работы по строительству «преемника» 

Доу — сверхтехнологичного Rio Tinto Alcan 

Planetarium, расположившегося неподалеку 

от Олимпийского стадиона. Бруталистское 

же здание старого планетария, не имеющее 

никакого охранного статуса, несколько 

лет стояло заброшенным, пока его за 

символическую сумму и на условиях будущей 

конверсии не выкупила École de Technologie 

Supérieure (ÉTC) — Высшая техническая школа 

при университете Квебека. Своей глобальной 

целью новый владелец видит формирование 

в бывшем индустриальном районе между 

центром Монреаля и рекой целого 

инновационного кластера. В рамках этой 

масштабной ревитализации, продолжающейся 

и сегодня, тяжеловесное неудобное здание 

было решено трансформировать в лабораторию 

стартапов, тем самым создав связующее звено 

между бизнесом, университетом и горожанами. 

88 объект

In turning a disused planetarium into a modern startup factory, the Canadian firm Menkès 

Shooner Dagenais LeTourneux Architectes has succeeded not just in repurposing this distinctively 

shaped building with its massive dome, but also in preserving the nostalgic memories of millions 

of citizens of Montreal. 

2 3 

4 

© Menkès Shooner Dagenais LeTourneux Architectes 

Dow Planetarium was built in Griffintown, a 

district of Montreal, for EXPO 1967 to a design 

by David, Barott, and Boulva. The first of its kind 

in Canada and the most advanced of its time, it 

quickly became one of the most popular places 

for Montrealers to spend their leisure time as 

families. But in autumn 2011 the building was 

finally closed as ‘obsolete,’ and in spring 2013 

work on building the Dow’s ‘descendant’ — the 

high-tech Rio Tinto Alcan Planetarium, not 

far from the Olympic Stadium — was completed. 

The brutalist building of the old planetarium, 

unprotected by any kind of conservation order, 

stood unused for several years until it was bought 

for a symbolic sum, on condition that it would be 

converted for a new use, by École de Technologie 

Supérieure (ÉTC), the technology school at the 

University of Quebec. The new owner sees its 

overarching goal as the creation of an entire 

innovation cluster in this old industrial district 

1 Установленная в нижней части узких 

щелевидных проемов подсветка 

фасадов визуально разбивает массив 

кирпичной стены / 

The facade lighting installed in the bottom 

parts of the narrow slit-like apertures visually 

breaks up the mass of the brick wall 

2 Ситуационный план / Site plan 

3 Поперечный разрез / Cross section 

4 Продольный разрез / Longitudinal section 

23 speech: object 

89

площадей и при этом отдать дань уважения 

индивидуальным чертам ее архитектуры, 

надежно зафиксировав их и тем самым 

сохранив для будущих поколений. 

Для достижения этой цели авторы проекта, 

в первую очередь, выявили элементы 

конструкции и облика, которые не могли 

быть изменены, и вокруг них выстроили всю 

концепцию ревитализации. 

Внешне объект выглядел вполне 

удовлетворительно, но первые же тесты 

показали, что его конструкции нестабильны 

и для их сохранения необходимо усиливать 

бетонный каркас. Во многом именно 

это определило облик обновленного 

коммерческого центра. Особенности проекта 

требовали не более быстрой и гораздо более 

распространенной технологии сухого литья, 

3, 4 Визуализации проекта реконструкции 

бывшей обувной фабрики Seong-Su / 

Visualizations of the reconstruction 

project for the Seong-Su shoe factory 

5 План первого этажа и развертка 

фасадов корпусов коммерческого 

центра / 

Plan of the ground floor and elevation of 

the facades of the commercial center 

3 

© FHHH FRIENDS 

4 


100 объект

5 

6 


© Seok Joonki 

center. Though these buildings built according 

to an extremely rational design did not have 

any historical value, the architects all the same 

treated them with respect. “The Seongsu area is 

actively changing today, industrial buildings are 

being transformed into hipster cafes and shops 

with ease, and such commercialization along 

with the pursuit of maximum efficiency erases all 

traces of the past,” explained Han Seungjae, the 

project manager. “We wanted to keep this layer 

of time so that the buildings would continue to 

tell their story today, even if their purpose has 

radically changed.” 

7 

6 Для поддержки балконов 

архитекторы использовали 

массивные пилоны, характерные для 

индустриальных построек Сеула / 

The balconies are supported by 

massive pylons of a kind that is typical of 

buildings in Seoul 

7 Детали решения лестниц одного из 

пешеходных мостиков / 

Details of the design of the staircases in 

one of the pedestrian bridges 



101

1 

© Maxime Delvaux 

Среди сохраненных доменных печей бывшего сталелитейного завода и новых учебных и 

офисных корпусов в Бельвале на юге Люксембурга бюро Inessa Hansch Architecte (IHA) 

создало трехмерные общественные пространства необходимого этой среде человеческого 

масштаба. 

История Люксембурга тесно связана с черной 

металлургией. Его крупнейший завод был 

построен в 1909–1912 гг. на юге страны, 

в местности Бельваль, для чего там был 

вырублен древний лес. Уже в 1913 г. более 

трех тысяч рабочих выпустили там 400 тысяч тонн 

чугуна, 360 тысяч тонн стали и 297 тысяч тонн 

прокатных изделий. После Второй мировой 

спрос на сталь очень вырос, и на волне 

охватившего тяжелую промышленность 

оптимизма вместо имевшихся шести доменных 

печей возвели три новейших, причем последняя 

заработала в 1979 году, когда уже начался 

мировой стальной кризис. Именно этот спад, 

связанный с энергетикой и трансформацией 

глобального рынка, практически погубил многие 

старые металлургические центры — в Англии, 

«Ржавом поясе» США, Рурской области Германии. 

Великое герцогство Люксембург не избежало 

их судьбы, и к концу XX века 1200 га промзон 

в его южной части опустели. Крайне важно 

было провести конверсию хотя бы половины 

1 Структура «А»: «зимний сад» / 

Structure A: "winter garden" 

2 Стальные конструкции 

покрыты белым лаком / 

The steel structures are covered in a white 

lacquer coating 

3 Структура «А»: ситуационный план / 

Structure A: site plan 

4 Структура А: план типового этажа / 

Structure A: typical floor plan 

108 объект

Among the preserved blast 

furnaces of the former 

steelworks and the new 

educational and office 

buildings in Belval in southern 

Luxembourg, Inessa Hansch 

Architecte (IHA) has created 

three-dimensional public 

spaces that are crucially 

on a human scale in this 

environment. 

2 

The history of Luxembourg is closely linked to 

the iron and steel industry. Its largest plant was 

built in 1909–1912 in the south of the country 

in the Belval district, for which an ancient forest 

was cleared. As early as 1913, more than three 

thousand workers produced 400 thousand tons 

of cast iron there, 360 thousand tons of steel, and 

297 thousand tons of rolled products. The demand 

for steel went up sharply after World War II 

and on the wave of optimism that swept through 

the heavy industry, beginning in 1965 three 

state of the art blast furnaces were built there 

to replace the six existing ones at the plant, with 

the last of the new blast furnaces coming online 

in 1979 when the world steel crisis had already 

been underway. It was this recession, triggered 

by the energy crises and the transformation of 

the global market, that virtually destroyed many 

old metallurgical centers — in England, in the 

American Rust Belt, and in the Ruhr region of 

Germany. The Grand Duchy of Luxembourg did 

not escape this fate and by the end of the 20th 

century, 1,200 hectares of industrial zones in 

its southern part had been abandoned. It was 

extremely important to carry out a conversion of at 

least half of them in order to ensure the uniform 

development of the country. 

© Maxime Delvaux 

3 

4 

© Inessa Hansch Architecte 

© Inessa Hansch Architecte 


109

7 

© Bureau ARD 

Второй участок — это территория портового 

элеватора, являющаяся частью так называемой 

северной косы, которая вместе с южной 

формирует водные ворота Казани, обрамляя 

бухту грузового порта города. На этом участке 

нет объектов культурного наследия, однако 

обязательным требованием конкурсного 

задания стало сохранение и ревитализация 

самого здания элеватора. Это очень 

масштабная постройка, одна из крупнейших 

в ряду аналогичных объектов в России, которая, 

безусловно, достойна сохранения как свидетель 

времени и зримое воплощение достижений 

своей эпохи. 

Как уже говорилось, между собой 

участки роднили схожие площадь и статус 

собственности, а также то потенциальное 

значение, которое они имеют для Казани 

в случае перепрофилирования и развития 

в принципиально новом архитектурноградостроительном 

ключе. Важное с точки 

зрения ревитализации сходство можно 

усмотреть и в самом состоянии расположенных 

на этих участках объектов — весьма далеком от 

идеального. «Плачевное состояние построек? — 

переспрашивает куратор. — Мы, конечно, 

не подбирали площадки по этому принципу, 

но уверен, это реальность, с которой мы, 

архитекторы, сталкиваемся все чаще: запас 

прочности очень многих объектов, построенных 

8 

© S2 

126 среда

Проект ревитализации территории 

бывшего завода «Сантехприбор»: / 

Revitalization project for the former 

Santekhpribor factory: 

9 

7 Арх. Bureau ARD, Краснодар / Аrch. Bureau ARD, Krasnodar 

8 Арх. S2, Новосибирск / Arch. S2, Novosibirsk 

9 Арх. Urbanscale, Москва / Великий Новгород / 

Аrch. Urbanscale, Moscow / Velikiy Novgorod 

10 Арх. Son Architecture, Москва / 

Аrch. Son Architecture, Moscow 

© Urbanscale 

was a mandatory part of the competition brief to 

preserve and revitalize the elevator building itself. 

This is a very large structure, one of the largest of 

its kind in Russia, and is undoubtedly worthy of 

preservation as a witness to its time and a visible 

embodiment of the attainments of that epoch. 

As noted above, the two sites have similar 

areas and the same ownership status; they 

also have in common the potential significance 

which they have for Kazan in the event of being 

repurposed and developed in a fundamentally 

new way from the point of view of architecture 

and urban planning. Another similarity relating 

to prospects for revitalization may be seen in the 

far from ideal condition of the structures situated 

on these sites. “The lamentable condition of the 

structures?” checks Sergei Tchoban. “It wasn’t of 

course, that we selected the sites for this reason, 

but I’m convinced this is a reality which architects 

are having to deal with increasingly often: the 

reserve of strength of very many buildings erected 

in the second half of the 20th century is coming to 

an end. In this situation, in my view, it is especially 

important to develop a concerted approach 

to existing buildings. This is what is meant by 

ecological consciousness, in fact; it derives 

from a desire to preserve material, energy, and 

labour resources; and it is the young generation 

of Russian architects who have to develop this 

approach.” 

With a perimeter clearly defined by factory 

buildings from different eras, the Santekphribor 

site inspired the finalists to come up with a range 

of very different scenarios by which historical 

and contemporary architecture can co-exist. 

These scenarios vary from tactful neighbourliness 

to phantasmagorical symbiosis. Some of the 

participants preserved the ruins of the historical 

buildings in the form in which they have survived 

until the present day (S2 from Novosibirsk, for 

instance, used an existing fracture in a redbrick 

wall to support a cantilever carrying a 

viewing platform); others opted for painstaking 

reconstruction, restoring the old buildings in 

their original form while endowing them with new 

10 

© Son Architecture 

23 speech: environment 

127

1 

© Hanneke Wetzer / Фотобанк Лори / age Fotostock 

Ольга Щербакова: Сегодня освоение промышленных 

зон и создание для них новых 

функций — одна из самых актуальных задач 

постиндустриального города. Вы стояли у истоков 

редевелопмента: опыт работы с инфраструктурой 

города Эйндховен в 1990-х уникален. 

Расскажите, как формировалась эта волна? 

Кейс Донкерс: Все началось с депрессии. 

В 1990-е мой родной Эйндховен оказался 

в кризисе, когда промышленный гигант Philips 

перенес отсюда производство в Китай. Жители 

массово потеряли работу, а центр города, где 

располагался комплекс завода, превратился 

в пустую промзону. У нас не было больше промышленности, 

не осталось денег, люди были 

в отчаянии. По телевизору нас тогда называли 

«самым уродливым городом в Нидерландах». 

В 1993 году мэром Эйндховена стал Рейн Уэлшен. 

Он призвал все департаменты, бизнес 

и университеты объединиться и совместно 

искать способы выхода из кризиса. На тот 

момент я занимался публичной программой под 

названием “Q-Сafe”, в рамках которой все желающие 

собирались в небольшом театре 

и обсуждали урбанистику и качество городской 

среды. Это были неформальные образовательные 

встречи: преподаватели Технического 

университета делали доклады, молодежь снимала 

классные клипы про город, приходили 

представители городских департаментов, строители, 

пресса, а вечером мы вместе пили пиво. 

Администрация Уэлшена пригласила меня курировать 

общегородские дебаты. Так я узнал, что 

оставшиеся в городе инженеры и изобретатели 

Philips готовы активно придумывать будущее 

для себя и своих детей. Оставалось лишь скоординировать 

эту деятельность и направить 

в максимально конструктивное русло. 

О Щ В чем суть преобразования Эйндховена? 

К Д В последовательной трансформации. В том, 

что за 20 лет из депрессивного промышленного 

города он превратился в город-лабораторию 

нового поколения. К счастью, мы очень рано 

поняли, что обрести свою идентичность городу 

142 портрет

3 

© geogphotos / Alamy Stock Photo 

портрет

6 

© Bruner/Cott Architects 

наши проекты выглядели по большей части так 

же, как до реновации, но сейчас мы все 

чаще позволяем себе сделать наше вмешательство 

более видимым. Получившиеся 

здания становятся в равной мере старыми 

и новыми. И всегда возникает определенное 

напряжение — новое местами хочет спрятаться, 

а местами, наоборот, ярко проявляется. 

Есть в старых зданиях нечто магическое — 

и именно контраст старого и нового заставляет 

интенсивнее чувствовать эту магию. 

В Б Некий источник отметил, что ваше бюро 

«вызывающе балансирует на границе профессии. 

Стандартная практика — или 

консервировать историческую фабрику, или 

дерзко накладывать на нее современный 

проект, а Bruner/Cott предпочитают нечто среднее». 

Не могли бы вы рассказать про это ваше 

«нечто среднее»? 

Д Ф Понятно, что когда в Америке в 1970-е 

годы начинали практиковать реновацию и 

консервацию, к ним относились как к дисциплинам, 

отдельным от архитектуры. Но 

постепенно мы поняли, что просто сохранять 

и расчищать исторические здания недостаточно. 

Мы должны вдохнуть в них новую 

творческую жизнь. Мы относимся к этим 

постройкам так же, как если бы проектировали 

новое здание; мы работаем с постройками 

разных эпох. Для нас это значит не сохранить 

какой-то временной период, а увидеть потенциальные 

возможности каждого здания, охватить 

все его качества — и предложить новые перспективы: 

чем оно будет привлекать людей, как 

люди будут им пользоваться. 

В Б Из долгой истории вашего бюро понятно, 

что проект MASS MoCA — это ваш манифест. 

Расскажите, пожалуйста, об этом проекте. 

Д Ф Да, через тридцать лет совершенно очевидно, 

что этот проект для нашего бюро стал 

важной экспериментальной площадкой — 

в умении сплетать воедино старое и новое все 

более динамично. Мы начали работать над 

MASS MoCA в 1980-е, и нашей основной целью 

было сохранить необходимое количество 

старого и добавить новое так, чтобы получить 

надлежащий результат: деликатный 

и ясно читаемый. MASS MoCA — музей 

6–8 Массачусетский музей 

современного искусства 

(MASS MoCA), Норт-Адамс, 1999 / 

Massachusetts Museum of 

Contemporary Art (MASS MoCA), 

North Adams, 1999 

158 портрет

11 

© Michael Moran 

portrait

part, they would be afraid of that, at least in our 

experience. In America, people find themselves 

more comfortable by being surrounded by older 

buildings. I don’t share that sentiment and I look 

for ways to celebrate modernity in our work. I don’t 

like things that are safe and pastiche. To me that is 

not authentic. 

Speaking of our own inventive design, I would 

cite the Lunder Arts Center at Lesley University 

in Cambridge, Massachusetts as an example. 

We thought that the existing North Prospect 

Congregational Church was in the wrong place, 

so we relocated it. The historical building was 

carefully restored to enclose a library, offices, 

and design studios, while the newly designed 

adjacent structure houses a gallery and more 

design studios. The new addition respects the 

iconic architecture of the church yet relates to the 

industrial character of the neighborhood. It is here, 

where the old and the new meet, that the energy 

of the site is felt more strongly. In other words, 

we treated the existing building as an art object, 

logically making it more noticeable. 

V B How do you bring new life into old buildings? 

Mark Wigley said that preservation is always 

suspended between life and death. 

J F I really feel strongly about transformations of 

existing buildings, not just literal preservations 

because dead buildings are not good for anything. 

There are very few buildings around the world that 

I think should be preserved literally. One example 

of how we breathed new life into an old building is 

the Powerhouse at Amherst College in Amherst, 

Massachusetts where we worked with a historical 

1925 McKim Mead & White steam plant and 

turned it into a student center. The idea was to 

turn the existing building plan inside out and to 

trace numerous iterations of this industrial building 

on the edge of the campus, which were usually 

overlooked. Blurring the boundaries between 

inside and outside, as well as new programs, are 

16 

© David Lamb 

23 speech: portrait 

165

17 

© Richard Mandelkorn 

портрет

портрет

Владимир Белоголовский: Ваши проекты 

столь разнообразны, что их трудно определить 

как нечто целое. Расскажите, какова ваша 

главная задача? О чем ваша архитектура? 

Гонг Донг: Мое понимание и толкование архитектуры 

меняется. В первые годы это было 

освоение того, что я выучил в школе 

и в ходе профессиональной практики 

в Америке: понять масштаб, выбрать соответствующие 

формы и материалы. Сейчас я ставлю 

более глубокие вопросы, стараюсь дотянуться 

до создания Архитектуры. И замечаю, что 

с каждым днем это все сложнее. Не могу с уверенностью 

сказать, что сильно продвинулся, 

но моя архитектура изменилась. А еще через 

несколько лет она опять будет совсем другой. 

Я сознательно отбрасываю то, что уже знаю 

и что умею делать очень хорошо. Я хочу откры- 

1–4 Отель Alila Yangshuo Hotel / 

Alila Yangshuo Hotel 

1 

© DONG Gong / Vector Architects 


2 

174 портрет

5 

© Chen Hao / Vector Architects 

176 портрет

13 

о Хай-Лайн парке в Нью-Йорке, я вспоминаю 

эту историю. Представляете, мы могли бы 

построить это здесь, но не подумали об уникальности 

построек, которые и потеряли. 

В процессе превращения Пекина из имперского 

города в современную метрополию, 

каким он стал сегодня, очень многое было 

утрачено. Невозможно точно определить 

потери, столько было разрушений. Но в конце 

концов лет десять назад у народа проснулась 

сознательность. Люди сказали: хватит, это варварское 

разрушение должно закончиться. 

В Б Есть в Китае специальные нормативы, 

защищающие исторические здания? 

Г Д Все зависит от конкретной ситуации. 

В Китае есть свод объектов-ландмарков. 

Если какое-то здание классифицируется как 

ландмарк, то это закон. Но в большинстве 

случаев здания не защищены и все зависит 

от конкретного девелопера. И тут роль архитектора 

особенно важна, потому что обычно 

заказчик прислушивается к тому, что предлагает 

архитектор. 


В Б Вы согласны, что ревитализация становится 

ведущей тенденцией во всем мире 

и особенно в Китае? Да, исторические здания 

защищены; но становится нормальной практикой 

сохранять даже неохраняемые старые 

здания, которым всего 20–30 лет. Теперь архитекторы 

предпочитают не начинать с чистого 

листа, но достраивать, соотносясь с тем, что 

уже есть. Таким образом, результат получается 

14 

© Vector Architects 

hear about the High Line Park in New York, I recall 

this story. Imagine, we could have built such a 

project right here, but we failed to recognize the 

unique qualities of the structures that we had, and 

we lost them. Through the process of modernizing 

Beijing from the imperial city to the contemporary 

metropolitan city it has become today, so much 

has been lost. Over the years, there was so much 

destruction that it is impossible to pinpoint the 

loss. Finally, about a decade ago, people became 

aware. They said — enough is enough, these 

barbaric demolitions must stop. 

V B Are there any particular regulations in place to 

protect historical buildings in China? 

G D It all depends on the specific situation. In 

China, we have a code that tells you whether 

something is landmarked. If a particular building is 

classified as a landmark, then it is the law. But in 

most cases buildings are not protected and then 

13–15 Жилой комплекс «Дом капитана». 

Эскизы архитектора, 3D-модель, 

фото реализованного объекта / 

Captain's House residential complex. 

Architect's sketches, 3D-model, photo of 

the implemented project 

182 портрет

it is up to the particular authority or developer. In 

that case, the role of an architect is very important 

because a client might listen to what the architect 

would suggest. 

V B Wouldn’t you agree that adaptive reuse 

projects are becoming a leading trend around the 

world and particularly in China? Yes, historical 

buildings are protected but it has become a 

normal practice to preserve even unprotected 

old buildings which are only 20–30 years old. 

Architects now prefer not to start from scratch but 

to add and relate to what is already there. So, the 

result is a lot more layered, grounded, and less 

personal. Do you agree? 

G D Well, 30 years ago here in Beijing the situation 

was very different. We didn’t have independent 

architects like in the West and our society was 

very excited about new construction. So in that 

regard, this is consistent with what you are saying 

about the trends. But I would be careful about 

calling it a trend. What we had was a cultural 

shift. Architects are responding to it. Sure, the 

way we are responding maybe similar. But we are 

pressured by society as a whole, here it is more 

than a professional shift. The times have changed. 

I don’t think this is driven by the generational 

change when the next generation of architects 

reacts against the work of the previous generation. 

We react to the current sentiment of society. In 

Beijing, the entire city within the second ring road 

was entirely built out of hutongs. But now we only 

have a few dozen of disconnected patches of 

these areas. It is not just architectural history but 

cultural history, which is under threat. Architects 

have a social responsibility and we have to show 

our position. Also, preservation projects are not 

about saving money. It is the opposite. Renovation 

16, 17 Интерьеры жилых комнат / 

Interiors of Captian's House 

18, 19 Жилой комплекс «Дом капитана» / 

Captain's House residential complex 

19 

© Chen Hao / Vector Architects 


185

8 

9 

© T+T Architects 


тема, что мы и дальше будем заниматься 

именно такими объектами — при любом удобном 

случае. 

А М Этот объект обладал статусом памятника? 

С Т Да. Но самое забавное, что памятником 

(регионально значения) он стал уже после 

того, как мы начали с ним работать. Скорее 

всего, власти хотели на более интересных для 

себя условиях реализовывать проект реконструкции. 

И поначалу вновь обретенный статус 

внес определенную сумятицу в нашу работу, 

поскольку от властей достаточно долго пришлось 

ждать определения предмета охраны. 

Хотя в принципе работать с памятником, наоборот, 

проще, поскольку вместе с объектом ты 

получаешь четкие правила игры, понимание, 

что можно делать и чего нельзя. 

А М Как вы сейчас оцениваете этот проект — 

ваш первый опыт работы с наследием? 

С Т Не все получилось так, как мы задумывали. 

Скорее, этот проект стал для нас отправной точкой 

и помог найти то направление, в котором 

мы хотели развиваться дальше. 

А М И довольно быстро после этого в вашей 

практике случилась еще одна мельница — 

Мельница Шмидта в Саратове, самый, наверное, 

известный памятник промышленной 

архитектуры этого города. 

С Т И уж точно самый красивый! Мне кажется, 

такие объекты во всей России можно пересчитать 

по пальцам одной руки. Плюс, конечно, 

совершенно потрясающая территория — 

четыре гектара, — на которой расположены 

пять памятников регионального значения. 

И каждый — словно с картинки, настоящий 

пряничный домик, сложенный из кирпичей 

индивидуальной формовки, с кучей интересных 

индивидуальных деталей. Потрясающая 

по своей выразительности и яркости псевдоготика, 

а внутри — прекрасно сохранившиеся 

деревянные конструкции, хотя здание функционировало 

как мельница, опять же, до 2002 

года! Когда мы работали с этим объектом, мы 

сформулировали для себя задачу — попасть на 

туристические магнитики, то есть сделать так, 

чтобы мельница стала доступной и популярной, 

чтобы люди открыли для себя эту красоту, расположенную, 

кстати, в самом центре города! 

8, 9 Литейный цех «Даниловской 

мануфактуры», Москва. 

Современное положение / 

Foundry building at Danilovskaya 

Manufactory, Moscow. Current condition 

10–12 Проект реконструкции литейного 

цеха «Даниловской мануфактуры» / 

Reconstruction project of the foundry 

building at Danilovskaya Manufactory 

200 портрет

22 

23 




24 


205

На правах рекламы. 

© Hufton and Crow


© Georges De Kinder / Guardian 

23 speech: technology 

215


© Marie-Louise Halpenny, Marcel Van Coile 

23 speech: technology 

217

2 

© Natalia Melikova 

1 Городская центральная электрическая 

станция / ГЭС-2, арх. Василий Башкиров. 

1905–1907 гг. Болотная набережная. 

Реконструируется по проекту Ренцо Пьяно под 

Музей современного искусства Фонда V-A-C / 

Power Station #2, arch. Vasiliy Bashkirov, 

1905–1907. Bolotnaya Embankment. Currently 

being reconstructed to a design by Renzo Piano 

to house the V-A-C Foundation Contemporary 

Art Museum 

2 Станция грубой очистки сточных 

вод ГУП «Мосводосток», конец ХХ в. 

Автозаводская улица. 

Работает по назначению / 

Water cleaning station “Mosvodostok”, 

late 20th century. Avtozavodskaya Street. 

Still functioning 

23 speech: gallery 

233

Авторы номера / 

Authors of the issue 

I 

cтр. /pages 

26, 118, 

194, 231 


Окончила факультет журналистики 

МГУ. С 1997 по 2006 год работала 

в газете «Культура». В 2006–2009 

годах — заместитель главного 

редактора журнала ARX, 

в 2009–2014 годах — 

заместитель главного редактора 

портала archi.ru. С июня 2014 

года — главный редактор 

журнала speech: 


Graduated from the department 

of journalism at Moscow State 

University. In 1997–2006 worked 

for the newspaper «Kultura». 

In 2006–2009 deputy editor of 

the ARX magazine, in 2009–2014 

deputy editor of the internet portal 

archi.ru. Since June 2014 — 

chief editor of speech: magazine. 

Игорь Сон 

Арт-директор медиа-проекта 

speech:. Окончал Томский 

государственный университет 

систем управления 

и радиоэлектроники в 2005 году. 

Получил второе образование 

по специальности «арт-директор 

медиа-проектов» в Академии 

Wordshop BBDO (Москва). 

Работал главным художником 

спецпроектов в «Салон-пресс» 

в 2006–2012 годах. Сооснователь 

компании The Changes. 

Igor Son 

Art director of the speech: media 

project. Graduated from Tomsk 

State University of Control Systems 

and Radioelectronics in 2005. 

He received a second degree in 

media projects art direction from 

the Wordshop BBDO Academy in 

Moscow. Worked as the art director 

of special projects at Salon Press 

in 2006–2012. Co-founder of The 

Changes. 

cтр. /pages 

154, 172 

Владимир Белоголовский 

Родился в 1970 г. в Одессе. 

С 1989 г. живет в Нью-Йорке. 

Закончил Архитектурную школу Купер-Юнион. 

Работал архитектором 

в Испании и США. В 2010 г. 

основал Межконтинентальный 

кураторский проект. Автор книг 

«Разговоры с архитекторами в 

эпоху звездности», «Гарри Сайдлер: 

жизнетворчество», «Феликс 

Новиков», «Советский модернизм: 

1955–1985» и Green House. 

Vladimir Belogolovsky 

Born in 1970 in Odessa. Lives in 

New York since 1989. Graduated 

from the Cooper Union School of 

Architecture. Worked as an architect 

in Spain and the USA. Since 2010, 

he has been the founding director 

of New York-based Intercontinental 

Curatorial Project. His books include 

Conversations with Architects in 

the Age of Celebrity, Harry Seidler: 

Lifework, Felix Novikov, Soviet 

Modernism: 1955–1985, and 

Green House. 

cтр. /page 76 

Ханс Вольфганг Хоффманн 

Родился в 1970 г. в Берлине. 

Окончил Технический университет 

по специальностям социология 

и урбанизм, кандидат 

архитектуры. Автор многочисленных 

публикаций об архитектуре 

и градостроительстве в 

муниципальных и национальных 

немецких изданиях, а также 

архитектурных путеводителей. 

Hans Wolfgang Hoffmann 

Born in 1970 in Berlin. Graduated 

from Technical University of Berlin 

with focus on sociology, building 

design theory and urban history, 

Ph.D. in architecture. Editor and 

author of numerous publications in 

newspapers and magazines as well 

as architectural guides. 

cтр. /pages 

48, 106 


Родилась в Москве в 1981 году. 

Окончила МГУ им. М.В. Ломоносова 

по специальности «История искусств». 

В 2003–2008 — старший 

научный сотрудник Музея архитектуры 

им. А.В. Щусева, с 2008 — 

старший научный редактор научного 

издательства «Большая 

Российская Энциклопедия». Шефредактор 

портала archi.ru. 

Nina Frolova 

Born in 1981 in Moscow. Graduated 

from Moscow State University with 

a degree in History of Arts. In 2003 

she joined the Shchusev Architecture 

Museum as a senior research 

fellow and since 2008 has been a 

senior scientific editor at the Great 

Russian Encyclopedia publishing 

house. Managing editor of the 

Russian architectural portal archi.ru. 

cтр. /pages 

66, 86, 96 


Закончила отделение истории искусства 

исторического факультета 

МГУ. Сфера интересов — русская 

неоклассика начала XX века. 

С 2001 года пишет о современной 

архитектуре и интерьерах для 

различных печатных и онлайн 

изданий. 


Graduated from the History of 

Art Department in the Faculty of 

History at Moscow State University. 

Areas of interest include early 20th 

century Russian neoclassicism. 

Since 2001 she has been writing 

about contemporary architecture 

and interiors for various print and 

online publications. 

cтр. /page 

231 

Наталья Меликова 

Закончила Калифорнийский 

университет в Сан-Диего по 

специальности «Международные 

исследования» (2007), получила 

степень магистра фотографии 

в Академии искусств Университета 

Сан-Франциско (2012). Автор 

проекта The Constructivist Project. 

С 2014 года — переводчик 

и корректор в журнале speech:, 

а в этом номере выступила еще 

и в качестве фотографа. 

Natalia Melikova 

Graduated from the University of 

California San Diego with a degree 

in International Studies in 2007. 

She received a master’s degree in 

Photography from the Academy of 

Art University in San Francisco in 

2012. Author of The Constructivist 

Project. Since 2014, Russian to 

English translator and proofreader at 

speech: magazine, and in this issue, 

also a photographer. 

cтр. /page 140 

Ольга Щербакова 

С 2000 года работала на 

телевидении. Снимала программы 

про дизайн и fashion-индустрию для 

Первого канала, ТВЦ и ТВ Культура. 

До 2017 года писала статьи 

в глянцевые и лайфстайл-издания. 

Параллельно изучала и занималась 

маркетингом и PR для креативных 

индустрий. С 2017 года работает 

в команде агентства Plan the best, 

преподает в школе МАРШ, ведет 

пресс-офис архитектурного бюро 

Wowhaus. 

Olga Shcherbakova 

Since 2000 worked in television, 

making programmes about design 

and the fashion industry for Pervy 

kanal, TVTs, and TV Kultura. Until 

2017: wrote for glossy and lifestyle 

magazines. Simultaneously studied 

and worked in marketing and PR for 

the creative industries. Since 2017: 

has worked for Plan the best (marketing 

agency). Teaches at MARSH 

(Moscow Architecture School) and is 

head of the press office at Wowhaus. 

240

speech:23

You also want an ePaper? Increase the reach of your titles

Delete template?

Save as template?