Татьяна Молчанова "Лермонтовы 1613-2013: российский род шотландского происхождения", изд-во "Волант", Москва, 2014
Татьяна Молчанова - автор уникальной книги о роде Великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова (1814-1841). В книге содержится 500 стр., 607 ссылок на источники, более 200 иллюстраций. Книга не подлежит копированию. Книга издана в изящном красочном подарочном формате. В книге впервые собраны все факты о происхождении рода Лермонтовых в России, представлены генеалогии рода Лермонтовых и связь рода с известными в России фамилиями. В книге в расширенном виде представлены биографии предков Великого русского поэта МЮ Лермонтова, биография самого поэта и его образ на основании личных писем поэта, биографии наиболее знатных представителей рода, включая наших современников. Книга содержит многочисленные уникальные факты о роде Лермонтовых.
Татьяна Молчанова - автор уникальной книги о роде Великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова (1814-1841). В книге содержится 500 стр., 607 ссылок на источники, более 200 иллюстраций. Книга не подлежит копированию.
Книга издана в изящном красочном подарочном формате. В книге впервые собраны все факты о происхождении рода Лермонтовых в России, представлены генеалогии рода Лермонтовых и связь рода с известными в России фамилиями. В книге в расширенном виде представлены биографии предков Великого русского поэта МЮ Лермонтова, биография самого поэта и его образ на основании личных писем поэта, биографии наиболее знатных представителей рода, включая наших современников. Книга содержит многочисленные уникальные факты о роде Лермонтовых.
- No tags were found...
Create successful ePaper yourself
Turn your PDF publications into a flip-book with our unique Google optimized e-Paper software.
<strong>Татьяна</strong> <strong>Молчанова</strong><br />
<strong>Лермонтовы</strong> <strong>1613</strong>–<strong>2013</strong><br />
162<br />
те, дорогой друг, что с тех пор, как мы расстались, я несколько изменился.<br />
Когда я увидел, как улетели прекрасные мечты, я сказал себе, что не стоит<br />
создавать новые. Куда лучше, думал я, научиться жить без них. Я попробовал;<br />
я походил на пьяницу, который мало-помалу старается отвыкнуть от<br />
вина! Мои усилия были не напрасны, и вскоре в прошлом я видел только<br />
программу незначительных и весьма обыденных приключений. ...Я уже не<br />
тот, я и не чувствую, и не го<strong>во</strong>рю как прежде, и бог весть <strong>во</strong> что превращусь<br />
через год. Моя жизнь доселе была цепью разочарований, а сейчас они вызывают<br />
<strong>во</strong> мне смех и над собой, и над другими, я только слегка коснулся удо<strong>во</strong>льствий<br />
жизни и, не насладившись ими, чувствую пресыщение. Но это<br />
очень грустная тема» [213, c. 424–426, 714–715].<br />
В девятнадцать лет вполне здоровые инстинкты проявились в изначально<br />
романтическом юноше, тем более гусарская жизнь и достаток,<br />
обеспечиваемый бабушкой, вполне этому способст<strong>во</strong>вали. Только в последних<br />
фразах мы узнаем прежнего Лермонтова. «Грустную тему» он п<strong>род</strong>олжает<br />
в письме к Марии Александровне Лопухиной через год, будучи<br />
уже офицером – корнетом лейб-гвардии гусарского полка, в декабре 1834<br />
года: «Моя будущность, хотя бы на первый взгляд и блестящая, на самом<br />
деле пуста и пошла; я должен Вам признаться, что с каждым днем я убеждаюсь<br />
все больше и больше, что из меня ничего не выйдет – со всеми моими<br />
прекрасными мечтами и моими неудачными опытами на жизненном<br />
пути... потому что мне недостает или удачи, или смелости!.. Мне го<strong>во</strong>рят:<br />
«Удача со временем придет, опыт и время придадут вам смелости...» А почем<br />
знать: когда все это явится, сохранится ли тогда что-нибудь от той<br />
пламенной и молодой души, которой Бог одарил меня совсем некстати? Не<br />
иссякнет ли моя <strong>во</strong>ля от долготерпения... и, наконец, не будет ли окончательно<br />
разоблачено в моих глазах все то, что заставляет нас в жизни двигаться<br />
вперед?» [213, с. 426–429, 716–718].<br />
Пламенная душа, которой его одарил Бог, – сколько раз на разный манер<br />
повторяли литераторы эти слова! А ведь Лермонтов в 1834 году писал это о самом<br />
себе. Он все понимал, этот загадочный юноша. Исповедываясь близкому<br />
другу Лопухиной, Лермонтов писал о том, «что если мой характер несколько<br />
изменился, то сердце неизменно». Далее иронизирует над собой: «Я так пресыщен<br />
с<strong>во</strong>ей собственной персоной, что, когда я ловлю себя на том, что <strong>во</strong>схищаюсь<br />
с<strong>во</strong>ей мыслью, я стараюсь припомнить, откуда я ее вычитал. И в результате<br />
я дошел до того, что перестал читать, чтобы не мыслить... Я бываю<br />
теперь в свете... для того чтобы меня узнали, чтобы доказать, что я способен<br />
находить удо<strong>во</strong>льствие в хорошем обществе: а!!! Я ухаживаю, и вслед за объяснением<br />
в любви я го<strong>во</strong>рю дерзости; это еще меня немного забавляет, и хотя<br />
это не совсем но<strong>во</strong>, по крайней мере редко встречается! Вы подумаете, что<br />
за это меня попросту выпроваживают... ну нет, совсем наоборот... женщины<br />
так созданы; я начинаю держать себя с ними самоувереннее; ничто меня не<br />
смущает – ни гнев, ни нежность: я всегда настойчив и горяч, а мое сердце до<strong>во</strong>льно<br />
холодно; оно бьется только в исключительных случаях: не правда ли,<br />
далеко пошел... и не думайте, что это бахвальст<strong>во</strong>: сейчас я самый скромный<br />
Измайловская ветвь <strong>род</strong>а <strong>Лермонтовы</strong>х<br />
163<br />
Е. А. Сушкова. Миниатюра неизвестного художника,<br />
1830-е<br />
человек, к тому же я знаю, что это<br />
не подымет меня в Ваших глазах;<br />
но я это го<strong>во</strong>рю потому, что только<br />
с Вами я отваживаюсь быть откровенным.<br />
...Вы одна умеете меня жалеть,<br />
не унижая, ибо я сам себя уже<br />
унижаю. ...Холодная ирония, которая<br />
неудержимо проскальзывает<br />
мне в душу, как <strong>во</strong>да просачивается<br />
в разбитое судно».<br />
Вот оно! Вот когда стала проникать<br />
в разбитую душу поэта<br />
холодная ирония над чванными<br />
окружающими, над светскими<br />
красавицами, охочими до сплетен<br />
и женихов. Лермонтов не нашел<br />
в них ничего <strong>во</strong>звышенного,<br />
что бы питало душу поэта. Но он<br />
прекрасно отдает себе отчет в некоторой<br />
неблаговидности с<strong>во</strong>его<br />
поведения («Не правда ли, далеко<br />
пошел»). Однако его насмешка<br />
распространяется не только на окружающих, главное, он ироничен, а значит,<br />
самокритичен («Я сам себя унижаю»).<br />
Подтверждением тому – широко дискуссируемая в литературе история<br />
Лермонтова с Екатериной Сушко<strong>во</strong>й. А ведь у этой истории давние<br />
корни. Еще в июне 1833 года в переписке с Марией Лопухиной Мишель<br />
писал: «Я верю Вам, что С. [Сушкова] фальшива, потому что знаю, что Вы<br />
никогда не исказите истины, особенно в дурную сторону! Бог с ней!» [213,<br />
с. 422–424, 712–713]. А 23 декабря 1834 года с опасением и заботой о с<strong>во</strong>ем<br />
близком друге Алексее Лопухине писал его сестре Марии Лопухиной:<br />
«Послушайте, мне показалось, что он [Алексей Лопухин] питает нежность<br />
к Екатерине Сушко<strong>во</strong>й... знаете ли вы это? – дядюшки этой девицы хотели<br />
бы их повенчать!.. Сохрани Боже!.. Эта женщина – летучая мышь, крылья<br />
которой цепляются за все, что попадается на пути! – Было время, когда она<br />
мне нравилась. Теперь она меня почти принуждает ухаживать за ней... но<br />
я не знаю, есть что-то в ее манерах, в ее голосе такое жесткое, отрывистое,<br />
резкое, что отталкивает. Стараясь ей понравиться, испытываешь потребность<br />
ее компрометировать, наблюдать, как она запутывается в собственных<br />
сетях» [213, c. 426–429, 716–718].<br />
Весной 1835 года Лермонтов дает полный отчет Александре Михайловне<br />
Верещагиной о с<strong>во</strong>их «амурных приключениях» с Сушко<strong>во</strong>й: «От вас<br />
обеих [Лопухина и Верещагина] я не могу утаить правды – от вас, которые<br />
были наперсницами моих юношеских грез, столь прекрасных особенно<br />
в <strong>во</strong>споминании». История с Сушко<strong>во</strong>й не рассорила Лермонтова с Алексе-
Change language