Очерки

УДК 63.3; 72.01; 72.25ББК 85.11П88ПРЕДИСЛОВИЕРекомендована к печати Ученым советомИнститута проблем современного искусстваАкадемии искусств УкраиныП 88РецензентыПрезидент Союза урбанистов Украины,чл.-корр. Акад. искусств Украины, д-р архитектуры, проф. Н. М. ДЁМИН,канд. архитектуры, канд. экон. наук, проф. А. Б. БЕЛОМЕСЯЦЕВПУЧКОВ А. А.ОЧЕРКИ О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ: К поэтикеантичной архитектуры / Институт проблем современногоискусства Академии искусств Украины. — Киев: Музична Україна,2006. — 348 с.ISBN 966-8259-24-6 ББК 85.11Книгу составляют историко-культурные очерки о древних ираннесредневековых городах, написанные по облюбованному авторомпринципу рассмотрения форм градостроительства и архитектурыв контурах поэтики античной архитектуры. Архитектурапонимается здесь как форма общественного бытия (в отличие отискусства как формы общественного сознания), что включает нравы,постройки, пространства, быт; город понимается как форматерриториальной организации общества, связанная с государствомкак формой социальной организации общества. Каждый городрассматривается и как организованное архитектурной формойпространство расселений, и как художественное и историческоетело, то есть как некий мир.Рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся историеймировой культуры, архитектуры и градоустроения.ISBN 966-8259-24-6© А. А. Пучков, 2006© ИПСИ АИУ, 2006© Издательство «Музична Україна», 2006В современном антиковедении существуют как быдве параллельно существующие отрасли: (1) историякультуры античных Греции и Рима, в том числе историявоенных событий и этно-территориальных перипетий,история античной литературы, музыки, танца и т. д., тоесть того, что удается изучать по нарративным (письменным)источникам и что нельзя увидеть воочию (например,повальный мор — чуму — в Афинах, описанную Лукрецием[De rerum natura VI 1138–1286], мы увидеть не сможем),и (2) история материальной культуры, главное местов которой занимает история античной архитектуры,скульптуры и прикладных ремесел.Факты этой истории являются фактами нашей с вамисовременности: их можно обозреть в музее, на экскурсии,можно коснуться рукою колонны Парфенона или страстноее обнять.Первый тип «истории» — история духовной культуры,второй тип — история материальной культуры.Две эти области странным образом существуют отдельно,их представители лишь время от времени осуществляютнаучный «набег» на соседа. И до сих пор нетобобщающей работы, в которой в равной степени результатыисследований «античной истории культуры» и «античнойматериальной культуры» (пользуясь устоявшимисяпонятиями) были бы осмыслены совместно.

8К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 9В этой книге, которая является фрагментом отдельнойбольшой работы «Поэтика античной архитектуры»,подготавливаемой в Институте проблем современногоискусства Академии искусств Украины, архитектура понимаетсякак форма общественного бытия (в отличие отискусства как формы общественного сознания), чтовключает быт, нравы, постройки, пространства; город понимаетсякак форма территориальной организации общества,связанная с государством как формой его социальнойорганизации. Мы рассматриваем город и как организованноеархитектурной формой пространство расселения,и как художественное и историческое тело, тоесть как некий мир. Всякий город есть и рукотворныйобъект строительной деятельности, и саморегулирующийсясубъект, имеющий структуру. Мы станем рассматриватьгорода как произведения истории так, чтобы у читателявозникал эффект присутствия в них, то есть стремясьнайти в городе событийно главное.Чего не должен ждать читатель от этих рассказов,так это, во-первых, связного изложения историко-экономическогоразвития города, во-вторых, целостного освещенияархитектурного процесса, осуществлявшегося внем и послужившего сложению современной пространственнойформы, в-третьих, строгой системы в постановке«точки зрения», с которой якобы стоит рассматриватьгорода. Ведь каждый город чем-то известен: рождением,деятельностью или смертью знаменитого человека, местом,занимаемым в определенной эпохе, памятниками архитектуры,наконец.Именно последние преимущественно интересуют туристаи меньше всего интересовали меня. Стохастичностьобращения к тому или иному городу объясняется однимиз названных факторов. Как в подборе места для вояжей,так и в способе повествования, к сожалению, известнойповерхностности было не избежать: на то и «очерки».В качестве виньетки к предисловию могут послужитьслова виднейшего российского филолога-классика ХХвека Михаила Леоновича Гаспарова (1935–2005) о генезисеантичных городов. Вот они: «В классической античноститакие города были самостоятельными и тратили силына междоусобные войны. В поздней античности такие городастали ячейками больших государств, бравших с нихналоги и поддерживавших в них и между ними мир. Последними самым большим из этих государств была Римскаяимперия. Пять с лишним тысяч городов были рассеяныпо ее пространству (небольшие, не крупнее нынешнегорайонного городка), а центром их сети был Рим. Самыевидные из них, числом два десятка (начиная Римом и кончаяБурдигалой), воспеты Авсонием в цикле стихотворенийО знаменитых городах». Примерно по этому принципурассуждения — от общей исторической картины к частностям— построены предлагаемые читателю очерки:«Элея, счастливый город…»Разнообразие подходов к рассказу о городах продиктованоеще и тем, что единственно принятого определенияпонятия город не существует. Правда, Помпоний в книгеэнхиридия, поминая о Дигестах императора Юстиниана,пишет: «Слово urbs (город) ведет свое начало от глаголаurbare, что означает «проводить борозду плугом». И [ПублийАльфен] Вар сообщает, что urbum называется изгибплуга, применяемого обычно при основании города. Названиеoppideum (укрепленный город) присходит от opes(могущество), ибо ради него возводятся его стены» (ДигестыL 16, 239). Чин закладки нового города в древностибыл простым: влиятельные и отвественные римские особы,произведя надлежащий ритуал, велели вспахать борозду,очертив определенную территорию, внутри которой и долженбыл находиться собственно город. (Подробнее об

12К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 13город все более превращался в совокупность независимыхдруг от друга частных собственников, что понуждалоиначе, нежели прежде, решать общегородские вопросы.В течение 7 века античная форма городской собственностив Западной Европе и в Византии превратилась в частную,клерикальную, корпоративную или государственную:город, сохранив городские стены, угас как полис. Нок культурное это едва ли имело серьезное касательство:архитектор, конечно, обрел некоторое разнообразие заказчиков,а с ним и разнообразие творческих проблем; нодеятель искусства — художник, сочинитель текстов, музыкант— остались при своих «заказчиках» и своих личнымопытом обусловленных проблемах. Простые люди,извечно составляющие живое «мясо истории», как принято,терзались больше всего: бедняки беднели, зато богатыедома превращались во внутригородские усадьбы —появляются даже комплексы частных построек, перекрывающиеулицы (знаменитый магнатский дом в Абрите). —Раннее средневековье переходило в зрелую фазу. Впрочем,археологический материал свидетельствует об ухудшениикачества и сокращении объема общественногостроительства уже в 3 веке. Законы из Codex Theodosiaus,ограничивавшие разрушение общественных построек ирасхищение украшений (XV 1, 1), громко говорят не толькооб их обветшании, но и о том, что они перестают функционировать:если в первой половине 4 века многие из нихприходили в негодность, и законодатели стремились кактооградить их от разрушения, — то во второй половине 4века «правительство», отчаявшись, разрешало сносить ииспользовать для новых строительных нужд материалызаброшенных и разрушавшихся муниципальных сооружений(вспомним, из чего в середине 6 века императорЮстиниан возводил храм св. Софии). Описанное — естественныйход истории, и потому едва ли разумно нынчесетовать, что центры крупных городов активно застраиваютсяневиданными раннее в этих городах высотнымизданиями. Утешает одно: на фоне довольно безликих современныхвысоток из стекла и железа подлинное архитектурноепроизведение выглядит настоящей художественнойжемчужиной. Грамотный, трезвомыслящий законодательи градозиждитель всегда разумел неизбежностьэтого процесса. Если М. Я. Сюзюмов, виднейший средироссийских византинистов, утверждал, что «античнаякультура ложилась тяжким бременем на трудящихся»,что «Римская империя жила не по карману», — был правпо самому большому счету: на простых, одномерных,трудящихся людей культура всегда ложится неким бременем:и моральным («так, как он, я не могу»), и материальным(«я-то работаю с утра до ночи, а этот писательтолько бумагу, производимую мною, портит»). Подлиннаякультура всегда не по карману — тем, у кого он по определениюпуст. Но именно ими творится то, чем восхитимся,когда нам скверно.Никакой текст не избавит от убеждения, что надышанныепространства истории теплы дыханием простогочеловека, но уютны и интересны они только дыханиемвеликих, то есть многомерных, — тех, о ком пишутся заздравныемонографии: к ним обращаешься, когда ты не всебе, когда тяжело дышать («и твердь кишит червями»), и«карман» здесь не при чем. «При чем» — пространстваизменяющихся со временем городов, в которых происходилисобытия, характер которых я пытался обрисовать всвоих очерках, ставя акцент на неповторимом, на том, чтоможет быть письменно закреплено в эстетически и художественнозначимой форме: постольку, поскольку онасоздана людьми многомерными.Тридцать очерков расположены по алфавиту названийгородов: это демократично. Крупным, известным го-

14К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫродам уделено больше места (и, стало быть, внимания),чем маленьким и менее известным: это объективно. Нопоскольку известное известно немногим, равно как и неизвестноенеизвестно немногим, — я старался о том, чтобыпо крайней мере читателю не было скучно.***Пользуясь возможностью, хочу выразить слова признательности:Светлане Симаковой, моей жене, — за творческоевдохновение, Александру Червинскому — за моральную(и техническую) поддержку, Алексею Босенко— за критическое благорасположение, Юрию Мосенкису— за ценные консультации и соавторство в очерке о городеКноссе, Борису Ерофалову — за понимающее вниманиеи отрезвляющее вразумление, Илье Святогорову —за неподдельный интерес.Слово отдельной признательности — дружественномуколлективу Института проблем современного искусства,в стенах которого написаны эти очерки, и многоуважаемымрецензентам — академику архитектуры Н. М. Дёминуи профессору А. Б. Беломесяцеву, сделавшим рядпоучительных замечаний.ОЧЕРКИ О ДРЕВНИХИ РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХК поэтике античной архитектурыАндрей ПУЧКОВКиев, ноябрь 2006 года

АНТИЧНЫЙ ТЕКСТВ СРЕДИЗЕМНОМОРСКОМ ПРОЧТЕНИИВместо введенияТекст как писание и чтение. Всякий текст обладаетдвумя функциями, ради которых затевается: быть написанными быть прочитанным. Третья функция — быть понятым— от текста не зависит, и может выполняться, аможет, и нет. Кстати, последнее не обязательно, посколькуне каждый ведь может похвастать, что понимает насвете многое: свет создан не для этого, а — для жития, ивсяк пользуется этой роскошью, как заблагорассудится,тратя ее недлинные дни, как Бог заповедал.Отсюда возникли два крайних взгляда на текст: первыйя задам высказыванием Р. Д. Тименчика (1977 г.) —«Если наша жизнь не текст, что она такое?» Второй — то,что я сейчас делаю: оставляю на бумаге определенный наборбукв и слов, объединенных смысловой направленностью.Первый есть структуралистское задание всякого пониманиякак прочтения некоего сообщения, идущего ксознанию извне (под «житием» на самом деле стоит разуметьактивность сознания, направленную на творчество,а не простое белковое функционирование организма, называемоеиным архитектором «деятельностью»). Второйесть труд по созданию того, что можно читать глазами ипонимать. Между этими двумя взглядами и находитсятерритория семиотики как науки о знаке, значит, — отексте. Эта территория есть плацдарм «безнаказанности»(промежуток между преступлением и наказанием, поО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 17выражению М. Л. Гаспарова), в котором бумага все стерпит,поскольку семиотик привычно преобразует окружающиймир прочтением и невольно его семиотизирует. Условившисьпонимать термин текст таким образом, обратимсяк заложенной в каждом интересующемся человекеспособности к историческому познанию, то есть способностипрочтения исторически заданной конструкции,структуры человеческого хронотопа. Дело спасаемо тем,что структуру можно разглядывать, а в истории приходитсяучаствовать. Правда, и участие в ней — в известнойстепени есть процесс чтения. Текст ближайшей к нам историиеще как-то сохранился в передовицах газет и чьихтовоспоминаниях; текст истории нескольких прошлыхвеков — тоже вполне различим благодаря архивам и художеству;но вот текст истории, отодвинутой на большоекалендарное расстояние, — не столько текст, сколькоумелая его реконструкция, восстановление целого поразбросанным фрагментам то там, то сям всплывающихиз матери-земли обломков былой повседневности.И если для древней Греции и Рима картина более илименее колоритно нарисована, текст написан, перечитан ине единожды переписан, окружение этих территориальноблизких исторических феноменов оставляет желатьполноты — не самой по себе (это тоже проделано учеными),но полноты некоего средиземноморского чувства,сознание коего и делает тебя европейцем, а не американцемили китайцем. Если угодно: еще один ответ на вопросТертуллиана: «Что общего у Афин и Иерусалима? У Академиии Церкви?» (De praeser. haereticorum [О неправомочностиеретиков], VII). Текстов для прочтения немного:собственно тексты (в нашем втором понимании: записанное),скульптура и архитектура (для греческой литературыспособность состязаться с пластическими искусствами,«скульптурничать», по С. С. Аверинцеву, есть од-

18К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 19на из драгоценнейших привилегий). Прочее либо не сохранилось,либо не было создано.Греческая «литература» и ближневосточная «словесность».В 1971 году С. С. Аверинцев в сборнике «Типологияи взаимосвязь литератур древнего мира» опубликовалстатью «Греческая “литература” и ближневосточная“словесность” (противостояние и встреча двух творческихпринципов)», по глубине проникновения в материали прозрачности общей идеи едва ли превзойденную. Вней доказываются два положения: 1) в результате аттическойумственной революции 5–4 вв. до н. э. греческая литератураосознала и впервые конституировала себя именнокак литература (оформившись в рефлективных поэтикеи риторике), то есть как автономная реальность особогорода, отличная от всякой иной реальности, преждевсего — реальности быта и культа; 2) в противоположностьгреческой литературе ближневосточная литература,хотя и более древняя, чем греческая, — как бы еще нелитература, а только предлитература, то есть «словесность»,поскольку не достигла автономии, не обрелавзгляда на себя как культурную автономность и раствориласьв быте и культе. Это различение столь же принципиальное,как архаические формы житейской или сакральноймудрости и философия. «Греческий мир, — пишетС. С. Аверинцев, — это «космос», по изначальномусмыслу такой «наряд», который есть «ряд» и «порядок»;иначе говоря, законосообразная и симметричная пространственнаяструктура. Древнееврейский мир — это«олам», по изначальному смыслу слова «век», иначе говоря,поток времени, несущий в себе все вещи: мир как история…Бог Зевс — это «олимпиец», то есть существо, характеризующеесясвоим местом в мировом пространстве.Бог Йахве — это «Сотворивший небо и землю», то естьгосподин неотменяемого мгновения, с которого началасьистория, и через это — господин истории, господин времени».Оба мира сосредоточены в Средиземноморье, обабога — в культуре Европы.Вышколенность территории. Если классическийгрек (5–4 вв. до н. э.), глядя вокруг себя, ограничивал размер«малой родины» естественным горизонтом за городскойстеной, а все прочее было «космос» и потому интеллигибельно(сверхчувственно, вымышлено), — то жительСредиземноморья (Медитеррании, междуземья) до техпор, пока со времен Римской империи Средиземное морене стало внутригосударственным озером, понимание«малой родины» с послефараоновских времен (13–12 вв.до н. э.) распространял на землю обетованную и пустынюСинайскую.Гомеровские Илиада, Одиссея, ветхозаветные книгиБытие, Исход, Левит и Числа принадлежат к одномувремени — 8–7 векам до н. э. И в Греции, и в Средиземноморьеэто были «темные века»: не потому что «свет нестал», а потому что текстов для их культурного прочтенияу нас немного. На противоположной от Балкан сторонеСредиземного моря, в Александрии Египетской, в 3в. до н. э. семьдесят (или 72 — по 6 человек от каждого из12 колен Израилевых) ученых иудеев перевели на греческийязык Библию. Перевод называется Септуагинта,вполне заменяет древнееврейский текст Ветхого Заветаи до сих пор в греческой церкви бытует канонически.Нас интересует не перевод, не число образованныхмужей, трудившихся над ним, а территория, котораямежду македонским завоеванием и в преддверии римскойэпохи, будучи территорией «словесности», произвелагреческий текст, имевший все признаки «литературы».Говоря географически, Средиземное море посредствомГибралтарского пролива соединяется с Атлантическимокеаном, через пролив Дарданеллы, Мраморное море

20К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 21и Босфор — с Черным морем, Суэцким каналом — с Краснымморем, омывая берега Европы, Азии и Африки. Вокругэтого моря, по неуважительному слову Платона,греки расселись, как лягушки вокруг болота. До войн сПерсией грек представлял мир плоским и в виде круга: всередине — Дельфы, вокруг них — Эллада, рядом —Эгейское море, а дальше — неведомые пространства Океана,по которым скитался Одиссей, Геракловы столпы, ана современном Урале — гипербореи — пребывающий ввечном блаженстве северный народ.Греческий город принадлежал свободным гражданами созданным ими богам, имевшим человечий образ.Ближневосточный город не столько принадлежал комунибудь,сколько стремился преодолеть римские влияния,которыми оброс со времени, с которого мы об этом городечто-то знаем. В римском градостроительстве господствоваларегулярная планировочная система, получившаяраспространение в Греции с гипподамовых времен. Еслигреки выделяли одну, две или три улицы, придавая имзначение композиционных осей, то римляне — толькодве, которые и образовывали знаменитый перекресток —decumanus maximum и cardo. Главные улицы римских городовоторочены тротуарами, приподнятыми над проезжейчастью. По краям тротуаров стояли колоннады, наних покоился антаблемент, нагруженный кровлей, котораятротуар перекрывала. Когда-то давно Ф. И. Шмит небез остроумия предполагал, что из этих колоннадныхулиц и возник базиликальный тип храма. В композицииплана древнегреческого города безусловно преобладалиакрополи или агоры, во многих же римских городах преобладалиглавные улицы. Ламбезис, Тимгад, Пальмира,Аоста, Филиппополь, Сплит, Салоники производят живоевпечатление перспективами этих улиц и стройным частоколомколонн. Тенденция к стандартизации городско-го плана, приближение формы его к квадрату или прямоугольнику,забвение местных природных условий и известнаяпростота организации позволила не только отличитьримский город от греческого, но и на огромной территориивокруг Средиземного моря создать руками неособенно пылких на выдумку военно-дисциплинированныхархитекторов и неразборчивых в свободе выбора работырабов сеть римских поселений, как близнецы похожихна столицу, только в ином масштабе. Помпеи наАпеннинском полуострове, Тимгад в Северной Африке(Алжир), Пальмира (Сирия) и Баальбек (Ливан) в Месопотамии— невзирая на значительную географическуюудаленность — оставили нам такую общность градостроительноймысли Великого Рима, что забить ее не в состоянииместный дух, который чем дальше от Вечного городана Восток, тем душистее. Скажем, в том же Баальбеке— древнем Гелиополе (с 18 в. до н. э.!) и позднейшей римскойколонии Юлии-Августы нами читаются остаткихрамов и общественных построек римского времени так,будто город всегда был римским.Если классическая греческая литература была нестолько «написана», сколько «записана» (она условнозафиксирована в письменном тексте, но требует реализациив изустном исполнении), — то же самое произошло ис литературой римской, только под иным углом зрения:«есть два рода деятельности, которые способны возвестичеловека на высшую ступень достоинства: деятельностьполководца и деятельность выдающегося оратора», —утверждал оратор Марк Туллий Цицерон (Pro Milone [ЗаМилона], 30). Полководцу досталась не только военнаяпобеда, но и возможность построить город по принципулагеря, оратору же — не только словесная победа, но ивозможность произнести строгую речь, записав и сохранивее. Как греческие дорийцы на первых порах были схо-

22К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 23жи с италийскими этрусками, так римляне были схожи сгреками в понимании своей роли в Средиземноморье.Греко-римский полис завещал человечеству трибольших политических идеи: идею гражданства, идею демократиии идею республиканизма. Если гражданин полисазнал и ценил свои права, то при этом отнюдь не стремилсяк равенству и одинаковости прав для всех и даже несчитал равенство справедливым. Равноправие показалосьбы греку или римлянину плодом больного воображения,если не безумием. Деспотические государства ПереднегоВостока (то есть «Ближнего» — к грекам, к римлянам, ккультуре письменного слова) в этом разумении былиочень сходны с Балканами и Апеннинами: только означенныхвыше трех идей (именно как идей!) у них не было,и быть не могло.Восточный искус Гондишапура. Формула разделенияАфин и Иерусалима сослужила не только службу обретенияпонятийной четкости двух типов мировоззрения,между которыми лежал Рим, приправляя градостроительно-завоевательнымипряностями и Афины, и Иерусалим.Афины в классические иерусалимские времена ужесходят с исторической сцены, а Иерусалим победил средиземноморскоесознание образом невежественного монаха.«К чему наука христианам, — спрашивал в 11 в. doctoresecclesiae Петр Дамиани, — Разве зажигают фонарь,чтобы видеть Солнце? Оставим науку Юлианам Отступникам.Св. Иоанн обходился без нее, св. Григорий ее презирал;св. Иероним упрекал себя в ней, как в преступлении».Этот же умник утверждал, что первым грамматикомв истории был дьявол, искушавший Адама и Еву склонениемБога во множественном числе: «Будете, как боги,знающие добро и зло» (Быт. 3 : 5).В 489 году ромейский император Зенон закрываетэдесскую философскую школу под предлогом распрост-ранения в ней ереси Нестория, и школа вскоре воскресаетв Несебии. В 529 году другой ромейский император —Юстиниан Великий — закрывает Афинскую школу, и ееучителя-неоплатоники находят приют у сасанидского царяХосрова I, в 533 г. основывая новую школу на юге современногоИрана — в городе Гондишапур (восточнееСузы). Миграция мысли постепенно переросла в эмиграциюцелого мыслящего тела: наблюдается утечка интеллекта,вызванная государственно-полицейскими санкциямии чреватая большим будущим. Эффект «утечки мозгов»превзошел ожидания — потребовалось несколькодесятилетий, чтобы трансплантация эллинизма на почвузороастризма породила тенденцию разъедания «греческогочуда» изнутри: импульс походов Александра Македонскогобыл импульсом распространения рассудочноэллинскогодуха на территориях, где литературы не было,но словесность и наука были. Уже с 3 в. обнаружившийпризнаки научного городка, Гондишапур к 6 векустал умственным двойником Александрии не только в делеконцентрации учений (зороастризм, христианство, неоплатонизм,буддизм и даосизм), но и в деле перевода однихтекстов в другие. Сочинения Аристотеля переводятсяздесь на арабский язык с сирийского, и в 13 веке Европазнакомится с трудами Ибн-Рушда (Аверроэса) по латинскомупереводу еврейского перевода комментария карабскому переводу сирийского перевода с греческого…Таким образом, движение греческого Аристотеля на Востокначалось с сирийских христиан и персов: философияарабов к моменту рецепции аристотелизма более адекватновыразилась в феномене волшебных сказок, чем вскучных толкованиях (вспомним Тысяча и одну ночь). ЕслиГондишапур, по К. А. Свасьяну, считать колыбелью европейскойнауки, то таковой придется признать и современнуюАмерику. Однако утечка мозгов если и обогаща-

24К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 25ла, то только область технических наук, опыты которыхэкспериментальны в «ручном» смысле (реторты, подзорнаятруба). Гуманитарное знание космополитично, и Гондишапур,стремившийся ускорить темпы развития естественнонаучнойментальности, перенес это развитие с17–18 вв. на век 13-й. Для нас в Гондишапуре самое занимательное,что эллинская литература и философия возвращалисьв родную им Европу с другого конца, навыворот,письменами, записанными справа налево и так и непревратившимися «на том конце» в литературу, а оставшисьсловесностью.Казусы средиземноморского прочтения. Известно,что скорость чтения у всех разная, способность разумениятекста — тем паче. Восток, получив греческую литературулитературой, так и не смог превратить в таковуюсвою словесность, поскольку акт рефлексии над словесностьюбыл менее значим и ценен, нежели она сама. И дажепереведя греческие тексты на язык своей словесности,Восток не стал литературным, чем очень позабавил Европу,позже возвратя ей греков в арабских и сирийских переводах.То же самое случилось и с архитектурой: Грецияи Рим, сменяя друг друга, распространили свои императивывдоль побережья Средиземного моря по часовойстрелке — от Апеннин до Геракловых столпов, — податливопопирая неразвитые или умершие (как Египет) местныетрадиции и насаживая греко-римские, рационалистическивыверенные и удобные. Так Восток сначала былподавлен Европой, а потом Европа удивлена Востоком(как в 18 веке — Японией). Средиземное море — Великое(Западное, Филистимское; Числ. 34 : 6; Нав. 19 : 29;Исх. 23 : 31) море — было не только плацдармом длякультурных взаимодействий и взаимной неприязни, но иместом, вокруг которого могли собираться культурные иобразованные пассионарии Pax Romana. Именно Среди-земноморье на протяжении нескольких столетий оказалосьместом распределения биохимической энергии живоговещества биосферы, что отразилось на поведенииэтнических коллективов, его населявших. Эффект, произведенныйвариациями этой энергии, как особое свойствочеловеческого характера Л. Гумилёв назвал пассионарностью(от лат. passio — страсть). Пожав руку этой концепции,укажем, что Греция и Рим задали столь мощныйпассионарный толчок развитию европейской культуры,что никакие пассионарные явления Востока «от береговБоспора до берегов Евфрата» не смогли помешать этому,но помогли с лихвой. Хотя бы заданием способности прочтенияситуации так, а не иначе.Однако всегда следует помнить: «Человек скитаетсяпо сомнительным, двусмысленным, беспокойным тропамистории, но у него есть дом, который не перестает где-тодожидаться его, как блудного сына» (С. С. Аверинцев).Этот дом — пространство мировой культуры, космополитичной,бездомно-всеобщей по определению. И потомунаш читательский опыт выпестован не столько европейскимрационализмом сознания, сколько средиземноморскойнеразборчивостью чувства.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 27АЛЕКСАНДРИЯ ЕГИПЕТСКАЯНесмотря на то, что Александрия — это городв северном Египте, это — греческий город, основанныймакедонским царем Александром. Великий покорительнародов выстроил в свою честь много разныхАлександрий, настолько далеко уйдя за пределыродного ареала и завоевав столько ставших избыточнымидля упрочения родины земель, что биологическийсмысл его агрессии сошел на нет. Царьдостиг Индии и Средней Азии как путешественник,любитель-этнограф: рядился в национальные одеждыпокоренных территорий, которые сдавались емууже по привычке. Александр знал, что у него нетшансов дотянуться до покоренной страны еще раз,и уходил, понимая нелепость ситуации. Александр— это «звездный царь, жезлом железным пасшийзамиренную вселенную» (С. С. Аверинцев).Так, в 332 г. до н. э. в ряду этих бессмысленныхпобед 24-летний властелин полумира отобрал уперсов Египет, и после его смерти (323 г. до н. э.) долинаНила на триста лет стала достоянием грекомакедонскойдинастии Птолемеев, наводнившихстрану греческими колонистами. Греки составиликостяк армии и бюрократии, сам Аристотель изСтагиры (которого и греки, и средневековые людиназывали просто Философом) научил Александралюбить Гомера: свиток с текстом Илиады лежал уцаря под подушкой рядом с кинжалом.Как сообщает Плиний Старший в Historia Naturalis(VII 21) с подачи Цицерона, огромная поэмабыла написана маленькими буквочками на одной полосепапируса и — по подтвержденным ученымислухам — помещалась в ореховой скорлупе; незнаю, насколько удобно было ее перед отходом косну почитывать. Иштван Рат-Вег указывет, что вИлиаде 15 686 стихов, и не могло быть такого тонкогопера и такого тонкого пергамента, чтобы этистроки уместились в скорлупе. Но однажды епископАвранша Хюэт поставил эксперимент: он записалвсю поэму на кусочке тончайшего пергамента размером27 х 21 см бисерным почерком с двух сторон.Подлинность сообщения Цицерона была доказана.В устье Нила на берегу Средиземного моря наместе египетской деревни Ракотис встала Александрия— новая столица очень древнего Египта. Авторомгенплана города был архитектор Динократ(Hist. Nat. VII 125; V 62). Римский артиллерист Витрувийписал об этом: «Александр, обратив вниманиена защищенную гавань, прекрасный рынок,плодородные поля по всему Египту и великие выгодымощной реки Нил, приказал ему [Динократу]построить город, назвав его по своему имени Александрией»(II, prooem, 4). В анонимной ИсторииАлександра (2 в. н. э.) пишется, что пределы будущегогорода очертили, сыпля муку, но «слетающиесяптицы всё… склевали и улетели». Недоумевая,что это значит, царь вызвал толмачей. «Этот городбудет питать вселенную, и повсюду будут рассеянылюди, в нем родившиеся. Ибо птицы облетели всювселенную», — ответили толмачи.

28К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 29На улицах Александрии звучала эллинскаяречь, а сам город был в греческом мире наибольшим.Впрочем, это не мешало египетским деревням,где со времен фараонов поклонялись священнымживотным, окружать его. Выстроенный по гипподамовойсистеме, город имел регулярную планировку(улицы пересекались под прямыми углами). Главнаямагистраль была шириной 30 м. От Ворот Солнца доВорот Луны она, отороченная колоннадой, тянуласьна час ходьбы. На главном перекрестке разместилиплощадь, на ней — мавзолей Александра. Онумер в Вавилоне на 33-м году жизни «в апрельскоеноволуние, основав двенадцать (по Псевдо-Плутархув De fortuna Alexandri, II 5, — больше семидесяти.— А. П.) Александрий и оставив немеркнущуюславу во всех племенах и веках» (Мих. Кузмин).Впрочем, подлинный саркофаг Александра, как иего могила, не найден. Известен т. н. СаркофагАлександра — шедевр греческой пластики последнейтрети 4 в. до н. э., выполненный из пентелийскогомрамора (3,18 х 1,67 х 1,95 м) и хранящийся вКонстантинополе.Для философских занятий был создан Мусей(Мусейон) — храм Муз — нечто вроде интернатадля ученых. Страбон писал, что Мусейон является«частью помещений царских дворцов; он имеет местодля прогулок, экседру и большой дом, где находитсяобщая столовая для ученых, состоящих приМусейоне. Эта коллегия ученых имеет не только общееимущество, но и жреца — правителя Мусейона,который прежде назначался царями, а теперь Цезарем»(XVII 1, 8). М. Л. Гаспаров отметил, что Мусейне был музеем в нашем смысле: хранить обломкидревних культур греки не любили. На полном цар-ском иждивении в этом «Курятнике Муз» твориливиднейшие мыслители, в основном — последователиАристотеля. Однако режим «золотой клетки» неблагоприятствовал здравости умозрения: Птолемеямне были нужны размышления о благе и лучшемдержавном устроении. Потому философы превратилисьв людей общественно полезных, став физиками,астрономами, геометрами и математиками.Среди них попадались даже знаменитые: Евклидпреподавал в Мусее геометрию, Аристарх Самосскийпришел здесь к мысли, что Земля вращаетсявокруг Солнца (а не наоборот). В Мусее занималсяАрхимед. Царскому хозяйству эти деятели принеслибольшую пользу: чего стоит один архимедоввинт для орошения египетских полей! Именно александрийскиеученые разделили труд «отца истории»Геродота на девять книг по именам муз: Клио,Евтерпа, Талия, Мельпомена, Терпсихора, Эрато,Полигимния, Урания, Каллиопа.Но собственно философия не пожелала покинутьобнищавшие Афины и поселиться в пышнойАлександрии. Разве что Деметрий Фалерский (ученикФеофраста, философ и по совместительствуафинский тиран) после свержения бежал к царюПтолемею I Сотеру, основал Александрийскуюбиблиотеку и Мусейон, этот «первый университет»(Андре Боннар). В двух библиотеках Александрии— знаменитой Александрийской (на 700 тысяч томов-свитков)и общедоступной («дочерней») вквартале Брухейон — хранились сокровища эллинскоймысли. Свитки из папируса (шириной около 14см, длиной до 6 м) греки научились делать у египтянеще в 7 в. до н. э. М. Л. Гаспаров указывает: держалисвиток правой рукой, разворачивали левой и, чи-

30К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 31тая, перематывали с задней палочки на переднюю.«Если вы увидите какое-нибудь древнее изображениечеловека со свитком, — приметьте, в какой рукеу него свиток. Если в правой, то это книга еще непрочитанная, а если в левой — уже прочитанная».«Нельзя же так упрощенно, — взволновался услышавшийэту констатцию С. С. Аверинцев, — есть жеведь такая вещь, как Zeitgeist [дух времени]». Констатациядействительно изящная, но едва ли точная:всякий предмет можно переложить из однойруки в другую. Остроумное наблюдение на этотсчет находим в комментариях к Строматам КлиментаАлександрийского, выполненных А. ван денХук и Е. В. Афонасиным. Комментируя какой-либоисточник, Климент довольно часто приводит сериюцитат и более или менее буквальных пересказов.А. ван ден Хук хорошо продемонстрировалаэто на примере Филона Александрийского (благо,его тексты сохранились, и есть с чем сравнивать).Иногда Климент, по-видимому, вспомнив о какойлибофразе, начинает с нее свой комментарий, затемже, очевидно обращаясь к самому тексту, последовательноразворачивает свиток, выписываяцитаты. Такой процесс наблюдается несколько раз,а в одном случае Климент, видимо, сворачивал свиток,а не разворачивал его, поскольку цитаты идут вобратном порядке!Александрийская библиотека — «библиотекабиблиотек» — была частью Мусейона. Ее первоначальнаяструктура была разработана ДеметриемФалерским (4–3 вв. до н. э.), хорошо знакомым с устройствомбиблиотеки в Афинах. Во времена ПтолемеяСотера она насчитывала 200 тысяч свитков. Хранительбиблиотеки, знаменитый поэт и ученый, гла-ва александрийской поэтической школы, Каллимах(3 в. до н. э.) составил библиотечный «Каталог писателей,просиявших во всех областях образованности,и трудов, которые они сочинили» в 120 книгах(свитках) — первую историю греческой литературы.Ныне утраченная, эта работа сохраняла значимостьсправочника и в ромейскую эпоху. Во время Каллимахабиблиотека насчитывала 500 тысяч свитков —«все, что было написано на греческом языке». Посленего библиотеку возглавил географ и математикЭратосфен (рубеж 3–2 вв. до н. э.), приглашенный вАлександрию как воспитатель наследника престола(должности воспитателя наследника и хранителябиблиотеки — верховного жреца — логично совмещались).После смерти Птолемея II Филадельфабиблиотека насчитывала 600 тысяч свитков, средикоторых и «библиотека Аристотеля».Один античный автор пишет, что в царствованиеПтолемея Филадельфа корабли, прибывавшиеиз Афин, «выбрасывали на берег кипы томов». Однакобиблиотека росла не только за счет покупкистарых произведений, но и за счет усердия современников.Один филолог составил 3,5 тысяч томов(свитков) комментария к разным текстам. Древниепризнавали, что для такой плодовитости нужно былоиметь «медную утробу», и потому борзописцапрозвали Дидим Халкентер — Меднобрюхий (сейчасбы прозвали иначе).«Дочерняя» библиотека (50 тысяч свитков) быласоздана около 235 г. до н. э. Птолемеем III в храмеСераписа — Серапейоне. Библиотека в основномбыла греческой, но берегла и переводы. Так, в нейбыл выполнен греческий (или «Александрийский»)перевод Библии 70 (72) учеными иудеями (по числу

36К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 37магой оставались. Личные библиотеки заменяли записныекнижки, которые в виде кодексов или тетрадок,состоявших из нескольких пергаменных листов,вошли в обращение в конце 1 — начале 2 века (а не вначале 3 в., как считает Е. В. Афонасин). Первое упоминаниео кодексе как книге принадлежит Марциалу(вторая половина 1-го — самое начало 2 в.):Ты, что желаешь иметь повсюду с собой мои книжкиИ в продолжительный путь ищешь как спутников их,Эти купи, что зажал в коротких листочках пергамент:В ящик большие клади, я же и в руке умещусь.(Epirg. I 2, 1–4; пер. Ф. А. Петровского)Об Александре Великом и его знаменитом градестолетия спустя продолжали сочинять романы, анынешний Каир еще при арабах сделался столицейЕгипта.Михаил Кузмин, составив в первой книге стихов«Сети» (1908 г.) цикл Александрийских песен,так прощался с городом:Ах, покидаю я Александриюи долго видеть ее не буду!Увижу Кипр, дорогой Богине,увижу Тир, Ефес и Смирну,увижу Афины — мечту моей юности,Коринф и далекую Византиюи венец всех желаний,цель всех стремлений —увижу Рим Великий!Всё я увижу, но не тебя.Кузминскому циклу звучит рефреном стихотворениеМыколы Зерова из сборника 1924 года«Камена»:Ми скрізь були. Нас вабив спів сирен,Сарматський степ і мармори Атен,I Сапфо чорна скеля на Левкаді, —Але ніщо не хвилювало так,Як Фарос твій, твій білий ГаптастадійI тінню чорною піднесений маяк.Следующий очерк посвящен Антиохии не толькопотому, что нами принят алфавитный принципрасположения городов, но и потому, что так захотелв свое время римский поэт и консул 4 века Авсоний,подобно Плутарху поставивший в пару Александриюи Антиохию, и воспевший обе:Обе стоят наравне, в обеих бушует тщеславьеИ соревнует порок; в обеих безумствуют толпыИ восстает нездоровый мятеж в отчаянной черни…(пер. с лат. М. Л. Гаспарова)

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 39АНТИОХИЯ«Она — прекраснейшее место страны прекраснейшейиз всех стран, лежащих под небом. Ведь всесогласятся, что наилучшее место на земле — то, накоторое восходящий Бог бросает Свои первые лучи»(Речи XI 16), — пел славу родному городу знаменитыйритор 4 века Либаний Антиохийский, учительи друг императора Юлиана Отступника и св.Иоанна Златоуста (которого «выкрали» у язычниковхристиане).В Сирии и Малой Азии некогда насчитывалосьпо крайней мере шестнадцать городов с названиемАнтиохия (напомним, что «александрий» было околосемидесяти). В переводе с греческого названиеэтого города толкуется как противонесущий, противостоящий.По красоте и богатству единственнаяиз Антиохий — Антиохия Сирийская — некогдапротивостояла всему миру.Город, основанный в 3 в. до н. э. Селевком Никатором(Победителем), был назван по имени его отца,Антиоха, и долгое время был столицей Сирии. Позднейшиевластители города часто тоже именовалисьАнтиохами. Либаний в Похвале Антиохии (пер.С. П. Шестакова, 1914–1916 гг.) пишет, что во времястроительства города «Селевк сосредоточил все искусствостроителей; все руки, весь блеск камней онзаставил служить своему делу. Рубили лес для перекрытий,лились потоки богатств на стройку. Намечаяплан города, он расставил слонов по местам будущихбашен и, определяя длину и ширину портикови улиц, брал для обозначения их пшеницу; подвозившиеее корабли стояли на реке [Оронт]. Быстровырос город и, быстро построенный, стал населятьсяжителями» (Речи XI 89–91). Как здесь не вспомнитьо закладке Александрии Египетской Александром.Селевк и был одним из диадохов (преемников)Александра Македонского. Сосредоточив в рукахбольшинство сатрапий, некогда входивших в составАлександровой державы, Селевк принял надлежащиемеры для укрепления их внутреннего единства.Он строит новые города, в них видя главную силуцарства. В числе этих новостроек оказались западнаяи восточная столицы Селевкидов: Антиохия иСелевкия-на-Тигре (оттеснившая даже Вавилон).Вследствие разного рода политических коллизийцарство Селевкидов, в период расцвета простиравшеесяот Эгейского моря на западе до Сыр-Дарьи навостоке, пришло в негодность. Попытку восстановитьего предпринял Антиох III Великий (222–187 гг.до н. э.), но она завершилась катастрофическим поражениемот римлян в битве при Магнезии. Из текстаЛибания мы знаем, что Антиох III пристроил кАнтиохии новую часть, поселил здесь этолян, критяни эвбейцев и, оградив поселение стеной, обеспечилих безопасность (Речи XI 119). Дело кончилосьтем, что к концу 2 в. до н. э. в руках Селевкидов оставалисьтолько Финикия, Сирия и Киликия. В середине1 века полководец Гней Помпей объявил Сириюримской провинцией, поставив точку в 250-летнейистории Селевкидов.

40К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 41Расположенная на берегах реки Оронт, почти вравном расстоянии от Константинополя и Александрии,Антиохия считалась богатой и коммерческой.Ее жители пользовались особенными гражданскимипреимуществами, и город занимал третье место вряду тех, которые позже вошли в число римскихпровинций. Сейчас это Антакья (Аntakya), турецкийгородок на юго-восточном побережье Средиземногоморя, административный центр иля Хатай(124 тысячи жителей, 1990 г.).По Либанию, в Антиохии был роскошный царскийдворец, но особенным богатством отличалисьзагородные виллы, которые возводились в живописныхместностях среди парков и садов. Как имногие эллинистические города, Антиохия имелатак называемые колоннадные улицы. Колоннады,возводимые с обеих сторон тротуаров, служили длязащиты пешеходов от солнца и дождя. (Ф. И. Шмитв 1930-х годах выдвинул заслуживающую вниманиягипотезу о происхождении базиликального храмаиз колоннадной улицы.) Общая длина таких улицдостигала 25 км, но ни одна из них не сохранилась(см. аналогичные памятники в Пальмире, Эфесе,Помпеях и Тимгаде). Либаний пишет: «Так гладка инепрерывна эта дорога, не преграждаемая ни впадинами,ни обрывами, ни иного рода препятствиями,что уподобляется она краскам в картине, сменяющимодна другую по воле художника» (Речи XI197). И чуть ниже, как бы глядя по сторонам, сообщает:«Когда ты идешь по этой улице, пред тобойстоят частные дома, повсюду между ними вклиниваютсято государственные здания, то храмы, то купальни,расположенные так, что из любой части городак ним легко пройти; и у всех этих домов вход-ные двери выходят в портики» (XI 212). Кроме того,дома были снабжены «личными» водными источниками.Об улицах-колоннадах и водоемах у Либания— целые поэмы, полные риторических роскошеств(XI 213–218; 244–248). Город имел речную пристань,построенную по системе, в которой морской и речнойпорты были взаимосвязаны (как в Остии).Благолепие и гигиена Антиохии среди текущихпотоков и кипарисовых рощ были беспримерны. В7,5 км от города находилась царская резиденция —город Дафна — с лавровой рощей (около 15 км в окружности!),храмом Дианы (Артемиды) и Аполлона,святилищем Зевса и стадионом. Храм был построенАнтиохом IV Эпифаном (175–164 гг. до н. э.) и сгорелв 362 г. И хотя с святилищем было связано поэтическоесказание Овидия (Метаморфозы I452–567) о превращении Дафны в лавровое дерево(греч. dafne — лавр), в нем проповедовали свв ап.Петр, Павел и Варнава (апостолы трудились, разумеется,в языческих храмах), и именно здесь Христовымученикам впервые дано было имя «христиане»— то ли в виде порицания, то ли просто чтоб отличитьот прочих лиц без определенного рода занятий(Деян. 11 : 26; Гал. 2 : 11). До сих пор их пренебрежительноназывали asinarii, то есть ослы.Путь из тихой Галилеи, даже из Иерусалима вАнтиохию — это путь от «ученика» к «христианину»,— писал С. С. Аверинцев. Богиня Афродита,способная завоевывать сердца и родившая самогоЭрота, по слову Либания, излила очарование своена Антиохию, и потому «можно простить тех, кто,поддавшись чарам этого города, забудет и о родителях,и о родной стране: ведь они увидели город, равногокоторому нет, и знают, что нигде не найдут ни-

42К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 43чего подобного ему» (Речи XI 271). Так, то ли польстившисьна городские красоты и уют, то ли по какойиной причине, город посещали разные пастырии учители Церкви: св. Игнатий Богоносец, св. Мелетий,а ее уроженец — Иоанн Златоуст, один из ОтцовЦеркви, — был одно время даже антиохийскимпресвитером.Однако никакой иной город не претерпелстолько бедствий от разных напастей, как Антиохия.Ее осаждали и грабили по меньшей мере разпятнадцать. Во время одной из осад было убито ивзято в плен 170 тысяч человек. Трижды Антиохиюпосещал голод, дважды — пламя, четырежды —землетрясения (от одного из которых, по мнениютех, кто считал, погибло 25 тысяч человек). В 538 г.персидский царь Хосров I по примеру остальных вкоторый раз сравнял город с землей. Сколько энергиичеловеческой впустую расходовалось! В деньзахвата Антиохии персами жители города собралисьв театр: слух и зрение зрителей были завороженыдивной игрой актера, который вдруг непонятнопочему замер, съежился и, оборвав монолог, началчто-то бессвязно лепетать, уставившись в какую-тоточку. Он со сцены увидел персов, сбегавшихвниз с горы и остававшихся незамеченными.Зрители, ни о чем не подозревая, стали роптать отнедоумения и возмущения, и ропот этот длился дотех пор, пока на театр не посыпались градом стрелы.Трагедия получила неожиданную развязку, и,по остроумному замечанию К. А. Свасьяна, рольdeux ex machina в ней сыграли персы. «Что это:факт или притча? А может, и то и другое? Что, еслив тот злополучный день на сцене шли именно эсхиловские«Персы»? И потом ворвались настоя-щие…». Подобные явления гнева Божия (надо думать,за грехи и язычество жителей) еще до РождестваХристова (!) привели Антиохию в упадок, почтипревратив в развалины. Некогда пышные зданияуступили место хижинам.От персов Антиохия «перебралась» в арабскиеруки, но однажды все-таки из сирийской стала греческой:в октябре 969 г. ромейский император НикифорII Фока из Македонской династии, царствовавшийвсего шесть лет (и, как было принято в Византии1 , павший от руки убийцы в конце 969 г.) средимногих других городов захватил Антиохию. После230-летнего пребывания города под властью магометанвместе с Киликией и о. Кипр, отбитыми уарабов, Никифор отбил и главный город Сирии, названныйЮстинианом Великим Теуполь — древнююсоперницу Византии на востоке, город великих патриархов,великих святых, великих соборов и вели-1 Статистика такова: в продолжение существования Византийскойимперии 109 лиц занимали императорский трон, как императорыв первый или второй раз, или как сотоварищи императоров.Из них 34 умерли в своей постели (естественной смертью),8 погибли на войне или по случайности. Из остальных: 12 добровольноили насильственно отказались от престола и выжили; 12умерли в монастыре или в темнице; 3 погибли голодной смертью;18 были оскоплены, задушены, изгнаны, зарезаны, низвержены сверха колонны. У каждой профессии есть свой профессиональныйриск, для императоров и королей это гильотина, яд или бомба.Николай II как-то спросил Шаляпина, почему басов любятменьше, чем теноров. — «Поём либо монахов, либо дьяволов, либоцарей — разве сравнишь?» Царь подергал бородку: «Да, какие-тороли неинтересные» (М. Л. Гаспаров. Записи и выписки.М., 2000. С. 300).

44К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 45ких ересей. Вскоре после 27-дневной не слишкомизнурительной осады в руки византийского войскаперешел и другой важный сирийский центр —Алеппо, резиденция Хамданидов. Сохранился документ(среди сочинений арабского историка XIIIвека Камаль ад-Дина) — текст договора между владетелемАлеппо самозванным эмиром Каргуйей иромейским военачальником, стратопедархом ПетромФокой. В нем точно определены границы и названияместностей в Сирии, которые либо переходиливо владения ромейского кесаря, либо становилиськ нему в вассальную зависимость: Антиохияперешла к империи, город Алеппо стал вассальным.Здесь в пользу императора была установлена податьс каждого обитателя Алеппо и подчиненнойему территории, за исключением всех христиан.Кроме того, была обложена данью вся земля, ежегодноприносившая империи доход в 44 тысячи золотых.Обеспечивалась свобода перехода христианв мусульманство и наоборот: так, путем освобожденияот налогов, было удобнее христианизироватьместное мусульманское население. Во времяправления Никифора Фоки, талантливого(удачливого) военачальника, как и его преемниковна троне с двуглавым орлом — Иоанна Цимисхия(убийцы Никифора) и Василия II Болгаробойцы, —арабы, быть может, впервые за несколько вековсильно пострадали от византийского воинства, асами военные экспедиции Никифора былирадостью для его солдат, поскольку никто на них ненападал и им не сопротивлялся, и они делали воглаве с кесарем что хотели.Трудно сказать, хорошо ли жилось антиохийцам— и мусульманам, и христианам — под патро-натом ромеев. Во всяком случае, со слов кремонскогоепископа Лиутпранда, посла лангобардскогоимператора Оттона II в Константинополе в 968 г.,оскорбленного Никифором Фокой, мы знаем, чтонекогда цветущая столица ромеев стала нищей, ажители — вероломными, лукавыми, хищными, тщеславными.Сам Никифор произвел на германскогопосла отталкивающее впечатление. Никифор былнизкого роста, подобен пигмею с тяжелой головойи крошечными, будто у крота, глазками; широкая спроседью борода, длинные и густые волосы придавалиему вид кабана; цветом кожи он был подобенэфиопу. Пожалуй, несладко жилось покореннымнародам под властью такого государя: а когда покореннымнародам живется сладко? Его убийца —Иоанн Цимисхий — был куда более привлекателенвнешне. Историк Лев Диакон изображает его белолицым,со светлыми волосами, рыжей бородой и голубымиглазами. Однако статность или низкорослостьправителя в данном случае не при чем: покореннымвсегда хуже, чем непокоренным. Но тогда очем же станут скрипеть гусиные перья летописцев?В 1822 г. сильное землетрясение разрушило остаткиантичной Антиохии. Население, численностькоего в лучшие времена достигала полумиллионачеловек, в начале 20 в. составляла всего 10 тысяч.Впрочем, внимательный читатель наших очерковвскоре привыкнет (если еще не привык), что еслив городе нечего показать, мы обращаемся к егописьменной истории, — чтоб было хотя бы о чемпочитать. Ведь наши очерки, повторюсь, — своегорода конспект по истории культуры города, пользуяськоторым, каждый может воссоздать в воображенииего содержательную форму. Применительно

46К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 47к Антиохии это удается на славу: и в историкокультурном,и в военно-политическом смыслах.Во-первых, Антиохия известна антиохийскойбогословской школой 5–6 веков, которую принятопротивополагать александрийской школе (мы помним,что от Константинополя Александрия и Антиохиянаходятся примерно на одном расстоянии).Если александрийцы (Климент, Ориген, Кирилл)стремились перевести христианский догмат на абстрактныйфилософский язык, и при этом источникихристианства приходилось трактовать аллегорически,то антиохийцы поступали наоборот. Сирийскоеплоскогорье с центром в Антиохии было родственногеографической среде, в которой жил Иисуси где появились записи о Его деяниях, что позволялоантиохийцам представлять прошлое при помощипроекции на настоящее. Потому там оказалсясильным экзегетический (сиречь герменевтический)момент — искусство толкования древних текстов.Основателем школы был несчастный пресвитер ЛукианСамосатский, знаток Св. Писания (он был брошенв тюрьму и замучен в Никомидии, в 312 году, ввозрасте 92 лет, а в 326 г. мать Константина Великого— св. Елена — воздвигла над его мощами храм),исправлявший греческий перевод Септуагинты.Толкование Св. Писания заставляло антиохийцевбыть внимательными к всякому оттенку мысли егоавторов (свв Апостолов) и ценить строку. Антиохийцысчитали, что умственная трезвость являетсяне добродетелью, но обязанностью. Если александрийцамБиблия говорила только о Боге, то антиохийцыне проходили мимо того, что говорится обИисусе-человеке. Если александрийцы акцентировалипроблему единства Божества при множествен-ности Его ипостасей, антиохийцы с тенденциейслить эти ипостаси воедино умственно боролись.Когда же на вселенских соборах разгорелись христологическиеспоры, александрийцы доводили своиумозаключения до поглощения двух природ Богочеловека(божественной и человеческой) в одноместестве, а антиохийцы, возражая им, останавливалисьна человеческих свойствах Иисуса, засвидетельствованныхНовым Заветом, и подчеркивалираздельность Его естеств до полного обособления.Борьба выровняла крайности, и веросознаниеЦеркви выбрало направление, среднее между александрийскими антиохийским. Впрочем, александрийскийпресвитер Арий (ум. 336 г.), основательарианства, называл своих единомышленников «солукианистами».(Прав С. С. Аверинцев, заметивший,что человеческий суд причастен Божьей правдетолько тогда, когда это суд над самим собой.)Кроме школы, город известен поместным Антиохийскимсобором, происшедшим в 341 г. Около стаотцов этого собора были приглашены императоромКонстанцием в Антиохию для освящения храма, заложенногоеще при Константине; после торжествсобравшиеся пастыри образовали заседание, на которомсоставили 25 правил церковного управления,частично сходные с апостольскими.С. С. Аверинцев подчеркнул, что общностьсудьбы обеих западно-восточных столиц — Антиохиии Александрии — примечательна. Ни тот, нидругой город не вырастал мало-помалу, из века ввек, не проходил пути от локальной замкнутости кмировым контактам, не знал «священных лабиринтов»(М. Волошин) архаической планировки, к которойприходилось бы с трудом прилаживать изме-

48К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 49няющуюся жизнь, как Афины и Рим до них, как Париж,Лондон и Флоренция — после. Они были сначалазадуманы как столицы и возникли искусственно,по замыслу, плану и приказу; их связь с миром,то есть с дальними торговыми и административнымипутями, а через эти пути — друг с другом и прочимиподобными столицами, — важнее и реальнее,нежели связь с краем, который их окружает. К этомутипу столицы позже, в течение более тысячи лет,относился Константинополь.Децим Магн Авсоний, сравнивая Александриюи Антиохию, пел:Эта гордится, что Нил ей оплот, и в прикрытой долинеРасположила она свои плодородные нивы;Та — оттого, что дала отпор вероломному персу.Будьте и вы друг другу равны, македонские севы!Ибо одну Александр Великий поставил у Нила,А для другой основателем был Селевк, на которомБыло в бедро вожжено клеймо, очертанием — якорь,Знак родовой, от отцов к сыновьям идущий в потомстве.(пер. с лат. М. Л. Гаспарова)Пожалуй, характерно, что именно в Антиохиижил знаменитый Иоанн Малала (7 в.), автор Всемирнойхроники в 18-ти книгах, содержащей обзорсобытий от Сотворения Мира до 565 года. ХроникаИоанна Малалы, отличавшаяся даже среди другихсочинений аналогичного жанра особым пристрастиемк библейским сказаниям и чудесам, пользоваласьнезаурядной популярностью. Может быть, потомучто была написана на общегреческом языке(койне), включавшем терминологию, классическомугреческому не свойственную.Во-вторых, Антиохия известна городскимистрастями во времена Крестовых походов. Городбыл взят уже во время первого (из восьми) Крестовогопохода (1069–1099 гг.) под водительством ГотфридаБульонского, Раймунда Тулузского, БоэмундаТарентского и др., который завершился захватому турок-сельджуков Иерусалима и образованиемИерусалимского королевства.Город, самой природой поставленный в благоприятныеусловия для защиты от врага, к концу 11 векабыл снова отлично укреплен. Внутри было 360церквей (мечетей), стены, снабженные 450 башнями,были столь толсты, что по ним могла проехать четырехконнаяколесница. Поскольку город был в то времяоплотом мусульманского мира, защищал его антиохийскийэмир (турок) с отборным войском. Осадапродолжалась более года. Как всегда бывает, не обошлосьбез предательства начальника одной из цитаделей,который, желая отмстить эмиру за какое-толичное оскорбление, предложил Боэмунду, руководившемуосадой, сдать одну башню. Воистину: «Нетлучше плана, чем тот, которого не знает враг, пока тыего не выполнил», — утверждал Флавий Вегеций Ренатв Кратком изложении военного дела (III 26). Таквот. В ночь на 3-е июня 1098 г. крестоносцы овладелибашней, наполнили собой улицы, перебили мусульман,разграбили их дома и в три дня истребили всёсъестное. Последовавший голод был мучителен — воиныели траву, кору и кожаные ремни. Этот крестовыйпоход, как и прочие семь, отличался дикостьюнравов. К армии присоединилась шайка мародеровпод началом Петра Пустынника, который сделалсягероем народных песен и чем-то вроде пророка, коемуякобы сам Христос вручил водительство походом.В Песни об Антиохии рассказывается, чтоПетр ответил своим людям, жаловавшимся на го-

50К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 51лод: «Разве вы не видите турецкие трупы? Это отличнаяпища», и что воины эти трупы изжарили исъели. Анонимный автор Песни без всякой брезгливостириторически прибавляет: «Мясо турок вкуснее,чем павлин под соусом».Крестоносцы оставались в Антиохии несколькомесяцев, укрепляя раздоры между собой. А БоэмундТарентский, вскоре создав Антиохийское княжество,стал называться Боэмундом Антиохийским.Только в 1260 г. египетский султан Бейбарс Iаз-Захир Сейф ад-Дин ас-Салихи вытеснил крестоносцевиз города.Чтобы завершить, отметим, что в ансамбле первой,классической Антиохии значительной быламонументальная скульптура. Павсаний (ОписаниеЭллады VI 2, 6) свидетельствует, что ученик великогоЛисиппа — Евтихид из Сикиона (начало 3 в. дон. э.) — изваял для города огромную бронзовуюстатую богини Тихе (Случайность) — покровительницыгорода. Богиня была представлена сидящей наскале и опирающейся ногой на плечо юноши, олицетворявшегореку Оронт; на голове у нее — убор ввиде городской стены, в руке — колосья (сохраниласьримская мраморная копия с бронзового оригинала290 г. до н. э.). Имя Тихе, океаниды и спутницыПерсефоны, впервые встречается в Гомеровом гимнеК Деметре (V 420), но этот персонаж ничего общегоне имеет с богиней Случая. У Пиндара Тихе —дочь Зевса (Олимп. од. XII) и близка мойрам. Тихеперсонифицируется в драмах Еврипида и «выступаетважной движущей силой в эллинистической драме»(А. А. Тахо-Годи).Осмелюсь предположить, что если бы Антиохиипокровительствовало какое-нибудь иное бо-жество — не богиня случая, выдвинутая эллинистическимвременем и неизвестная времени классическому,— город не постигло бы столько несчастий.Впрочем, поскольку мир неустойчив, случаи случаютсяразные. Случай же (по слову Бальзака) — отъявленныйплут и порядочных людей не любит.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 53АФИНЫКак нынешняя столица Греции и город, где чутьли не впервые гармонично сочетались социальные ипространственные процессы, Афины начались городом-государством(полисом): каждый житель могвзобраться на холм и оттуда обозреть территориальнуюграницу малой родины. Процесс объединения исселения (синойкизм), сопровождавшийся подписаниемдоговора (ретры), был начальной точкой егообразования. В состав полиса входили земли, принадлежавшиеобщине свободных граждан, и городцентр— основное место проживания общинников.Культурное значение Афин в истории европейскойцивилизации определяется, в основном, «временемПерикла» (пятидесятилетием между грекоперсидскимии Пелопоннесской войнами), начавшимсяв 479 г. до н. э. после поражения персов приПлатее и с основания Афинского морского союза(478 г.). Союзники жаловались: «За наш счет Периклукрашает свои Афины!» — на что Перикл отвечал:«Это не украшение, это памятник вашей и нашей победеи благодарность богам, которые ее даровали».И обманутым союзникам некуда было деться.Три главных холма высятся в Афинах: Пникс,Ареопаг и Акрополь. Пникс — холм народа, на которомсобиралось народное собрание. Ареопаг —холм знати, где заседал совет девяти бывших архонтов(высшее должностное лицо полиса), некогдаучаствовавших в управлении городскими делами, апосле греко-персидских войн только судившихубийц. Акрополь — холм богов, главное святилищеАфин и всей Аттики. Недалеко от этих холмов находиласьгородская площадь, где высился храм Гефеста(Гефестейон), дом Совета и круглое зданиедля его заседаний. Четвертым холмом в Афинахбыл холм Муз (покровительниц поэзии, искусства инауки, дочерей Зевса и Мнемосины, памяти). НаАкрополе до войны существовали храмы — персыже их разрушили, и афиняне решили воздвигнутьновые. Акрополь был священным участком города— теменосом.Как и весь город, Акрополь был посвящен богинеАфине — воплощению мудрости, рожденнойиз головы Зевса (согласно мифу, специальный богкузнецГефест ударил Зевса молотком по темечку, иоттуда родилась Афина). Ей был посвящен главныйхрам Акрополя: Парфенон (храм Девы). В нем размещаласьхрисоэлефантинная (из слоновой кости изолота) статуя Афины Победительницы с фигуркойНики (Победы) в руке, исполненная Фидием, величайшимиз ваятелей. Посреди Акрополя, противПропилей, высилась статуя Афины Воительницы скопьем и щитом. Золотой наконечник копья служилмаяком и был виден далеко в море. «Невероятнаямахина Парфенона размалывает и властвует; ужеиздалека, с расстояния четырех часов хода или часаморского пути его обращенный к морю куб приобретаетдоминирующее положение», — писал в 1911году 20-летний Ле Корбюзье (тогда еще Шарль ЭдуарЖаннере).

54К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 55Колонны Парфенона — самого знаменитогодревнегреческого храма — вшестеро выше человеческогороста и толще охвата. По западному и восточномуфасадам их восемь (хотя обычно ставилишесть). Над колоннами — треугольные фронтоны,заполненные скульптурой. С восточной, главной,стороны изображен акт рождения Афины, с западной,второстепенной, — сцена диспута Афины сПосейдоном за обладание Аттикой: Посейдон, ударивоземь трезубцем, подарил афинянам соленыйисточник (море), Афина — оливковое дерево, символплодородия (землю). Афина победила: но афинянечтут и Афину, и Посейдона — морского хранителя,но Афину все-таки больше, потому что разумим дороже, чем стихия. Оба мифологическихсюжета указуют как бы на горнее и дольнее, высокоеи прагматическое. В такой дихотомии пребываетвся греческая культура классического времени:покой и движение, хаос и космос, но главное — мера,объединяющая крайности. «Все фронтоны отменены,кроме Парфенона, созерцающего море,глыбы из другого мира. Того самого, который захватываетчеловека и ставит его над миром. Акрополь,который внимает мольбам и возвышает!» —переводил дух молодой Ле Корбюзье (которого ИосифБродский наряду с другими мэтрами, называл«архитектурной сволочью», обезобразившей лицоЕвропы не хуже летчиков Люфтваффе — и, кажется,имел на это известные основания).Каждые четыре года, на празднике ВеликихПанафиней (пан — весь, целый), из Элевсина поСвященной дороге к Парфенону (по тропе, ведущейна Акрополь) следовала ритуальная процессия, ижрецы — единственные, кто имел право видеть ста-тую Афины Победительницы и входить в храм, —возлагали на ее торс священное покрывало, ритуальныйпеплос с изображением гигантомахии (битвыс гигантами), который ткался девочками семиодиннадцатилет, аррефорами, в девичьей (собственнопарфеноне) Парфенона (см. об этом прелюбопытнейшуюстатью академика С. А. Жебелёва«Парфенон в “Парфеноне”» 1939 г.).Древнегреческий храм — самый настоящий домбожества, со своей прислугой, дворецкими и охраной.С точки зрения архитектуры это скульптура, посколькувнутреннее пространственное ядро имелоисключительно сакральную функцию, и восприятиездания как архитектурной массы было только «наружным».Крыша греческого храма всегда двускатная:частные дома греков покрывались одним скатом.Вторым по значению храмом Акрополя былЭрехтейон — храм Посейдона и Эрехтейя, афинскогоцаря, введшего Панафинеи и привившего вАттике культуру взращивания пшеницы. Ради победыафинян в войне с Элевсином он принес в жертвуПосейдону дочь Хтонию (другие его послушно воспитанныедочери принесли себя в жертву сами).Эрехтейон поставлен как раз на том месте, где, попреданию, Посейдон высек из земли источник, аАфина посадила оливу (враги много раз ее выкорчевывали,но она до сих пор там растет и плодоносит).Внутренняя планировка храма со святилищамиПосейдона и Эрехтейя сложна, многое в егофункции загадка. Особенным в постройке оказываетсяпортик с кариатидами, поддерживающимикрышу, в которых, быть может, следует видеть дочерейЭрехтейя, пожертвовавших собою ради победы.Сущность архитектурной композиции Эрехтей-

56К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 57она заключается в том, что взаимоотношение архитектурнойи скульптурной форм, которые в Парфенонеобъединяются в целое, преднамеренно нарушено:ничего не поделать — мера.Не могу удержаться от цитаты из «Путешествияна Восток» все того же мистического и парадоксальногоЛе Корбюзье. Она — самая длинная внашей книге. — «Попробуйте лечь на живот околоколонны пропилей и проанализировать ее начало.Прежде всего, вы лежите на покрытой плитами поверхности,горизонтальность которой так же абсолютна,как и теория. Крупные известняковые плитылежат на искусственном грунте — на глубоком основанииили, вернее, на высоком подъеме. База колонны,разрезанная двадцатью четырьмя каннелюрами,является цельной, как и охватывающее васвосхищение. И плита, уложенная вокруг наподобиесвоеобразной ванны, имеет край толщиной не более2–3 сантиметров. Этот размер, достигнутый две тысячилет назад — нимб рождения — еще ощутим исегодня, и столь же свеж и чист, будто ваятель лишьвчера взял резец и молоток, чтобы тесать этот мрамор.Стена с тремя воротами, более широко открытаяв середине, чтобы во время Панафиней моглипроехать колесницы (? — А. П.), представляет собоймраморную поверхность с многочисленнымивкраплениями известняка, пригнанными до такойстепени, что их хочется погладить, что рука словнотянется проникнуть в мираж этих тысячелетнихслоев, — поверхность настолько ровная, что совпадаютпрожилки на соседних камнях… Как и меня,вас придавит несравненное искусство и охватитстыд, если подумать, что, увы, мы делаем в векедвадцатом». Последнее звучит самокритично.В Парфеноне использован дорический и ионическийордера, в Эрехтейоне — только ионический:эти два ордера, мужественный и женственный, сопровождалидревнегреческое строительство нескольковеков кряду. При образованном римскомимператоре Адриане, боготворившем греческуюкультуру, в Афинах был достроен храм Зевса Олимпийского(Олимпейон) — в нем использован исполинскийкоринфский ордер, характерный для римскойэпохи.Храмы Греции были крашеными. Установлено,что наружные части греческого храма окрашивалисьв яркие простые цвета: синий, красный, желтый.Окраска сосредоточивалась в верхних частяххрама — там, где было много скульптуры. Колонныоставались некрашеными, и в разные часы дня белорозовыйпентелийский мрамор отливал на солнцеоттенками зеленых микроскопических мхов.Судьбы Парфенона и Эрехтейона плачевны. В 7веке Парфенон превращен христианами в «храм св.Софии» (Премудрости Божией), в 1460 г. турками —в мечеть (с минаретами!), позднее в «пороховую бочку»,склад боеприпасов, пущенный в 1687 г. на воздухвенецианским войском адмирала Франческо Морозини.В начале 19 века храм был разграблен шотландцемТомасом Брюсом лордом Эльджином, который вывезмногие скульптуры в Британский музей («чего не сделалиготы, сделали скотты», — шутил по поводу эльджиновскогопоступка другой лорд — Джордж НоэлГордон Байрон). Эрехтейон в 12 веке, при крестоносцах,служил дворцом, при турках — гаремом местногоправителя. Всем был удобен — всем хорош.Театр Диониса у подножия Акрополя — главноезрелищное сооружение Аттики. Центральным

58К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 59элементом его была орхестра, к которой примыкалас одной стороны скена (сцена), с другой — амфитеатромрасположенные зрительские места. Поначалув комедиях и трагедиях (трагос — козлинаяпеснь) основным действующим лицом был хор, изкоторого выделился один актер. Этот актер появилсяв 534 г. до н. э. благодаря некоему Феспису изИкарии, который сам ничего не писал, но одногоактера хору противопоставил, собственно, создавтрагедию как жанр. Трагик Эсхил прибавил второгоактера, трагик Софокл — третьего. На этих трехактерах и хоре в классической Греции развитие театраостановилось. Кстати, Софокл изобрел и театральнуюдекорацию, а живописец Агатарх — перспективнуюживопись.Жилище древнего грека было простым: роскошивзяться еще неоткуда. Дворцов в демократическихАфинах не было, были глиняные дома из необожженногокирпича и храмы из пентелийского мрамора.Жилища теснились на кривых узких улицах: выходяиз дому, нужно было постучать в дверь, чтобы не ушибитьпрохожего (см. об этом у Плутарха в биографииПублия Валерия Попликолы, XX). Дома стояли «спиной»к улице и «лицом» во двор — восточный принцип.На улицу выходили глухие стены или открытыелавки и мастерские, окон не было (в древнегреческомязыке не было даже слова для обозначения окна).Комнаты освещались через маленькие форточки подкрышами. Глина — материал недолговечный, потомудома просто было сломать и столь же просто восстановить.Воры не взламывали дверь, а подкапывалистену, потому в Афинах их называли стенокопами(по-нашему «медвежатниками»). Войдя с улицы (безстука), человек по узкому темному коридору попадалв солнечный открытый дворик, обнесенный колоннадой,здесь стоял алтарь Зевсу Домашнему и проходилагреческая повседневность.Для питья не было ни чая, ни кофе, ни пива: потребляливино. Кроме собственного, афинского, добройпопулярностью пользовалось фалернское, цекубское,мессикское и хиосское: сухое вино готовилии пили по всей Элладе. Его смешивали с водой так,чтобы воды было больше (часто — вдвое), чем вина.По сути, как авторитетно утверждает М. Л. Гаспаров,вино было средством обеззаражения гнилостнойводы афинских колодцев. Ни ложек, ни вилок небыло, ели руками, а объедки бросали на пол. Передтем как переходить к вину, умывали руки, надеваливенки и отправляли возлияния богам. Существовалапоговорка: «Застольников должно быть не менеечисла Харит и не более числа Муз», то есть от трехдо девяти. Свечей не было, но глиняные масляныелампы в несколько фитилей были достаточно светоносны.Расходясь после застолий темными немощенымиулицами, освещали дорогу факелами: уличногоосвещения за муниципальный счет еще не выдумали.Интересно понятие, связанное с этим городом,— афинское воспитание (пайдейя): система воспитаниямальчиков и юношей (кроме рабов), сложившаясяв 7–5 вв. до н. э. С семи до шестнадцати лет —обучение в грамматической школе, школе кифаристаи палестре. Дети из наиболее состоятельных семейдо восемнадцати лет продолжали занятия вгимнасиях. Воспитание юношей восемнадцатидвадцатилет (эфебов) завершалось в эфебии. Мусическоевоспитание сочеталось с гимнастическим, афизический труд вообще исключался (см. книжкуВернера Йегера «Пайдейя: Воспитание античного

60К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 61грека»). Греки интересно определяли готовностьдетей к умственной работе: если ребенок мог правойрукой через голову достать до мочки левогоуха, он считался созревшим для учения. Если нет —не считался.Среди достопримечательных мест в Афинахвам обязательно покажут (с Акрополя) на северозапад,за Дипилонскими воротами, в шести стадиях,— рощу Академ, где некогда располагалась Платоновскаяакадемия (закрытая императором Юстинианомв 529 г., что А. Ф. Лосев считает символом завершенияантичности), на восток, вблизи городскихстен у Диохаровых ворот, — Ликей 1 , где любви кмудрости (то есть философии) учил Аристотель, наюг — речку Илисс, возле которой под высоким платаноми вербой Сократ беседовал с Федром (Федр229а – 230с), на восток — остатки Длинных стен, ог-1 Этимология греческого слова «ликей» любопытна: чащевсего его производят от корня «лик» (lyc-), от которого происходитслово «ликос» (lycos), «волк». В давние времена богипредставлялись в виде животных (зооморфный фетишизм),Аполлон Ликейский (в Малой Азии) и Зевс Ликейский (в Афинах)почитались в виде волка. Это представление потом было переосмыслено,и боги сделались покровителями людей — истребителямиволков, то есть волкоубийцами. Слово «ликей» производяттакже от греческого «левкос» (leycos) — «светлый», «белый»,или от латинского «люкс» (lux) — «свет». В течение тысячелетийзооморфное и световое понимания божества чередовалисьи даже отождествлялись. Слово «ликей» — древнее слово,и сравнивать его с «лицеем» — названием привилегированногоучебного заведения (Царскосельский лицей) — следует метафорическии потому осторожно (см.: А. Ф. Лосев, А. А. Тахо-Годи.Платон. Аристотель. М., 1993. С. 246).раждавших дорогу в порт Пирей, — главный портАттики. К сожалению, все это только остатки былойроскоши. Воистину, Гегель был прав, утверждая:первое, что мы видим, оглядываясь в прошлое,это руины. Зато сколь величественные!Мне не хочется завершать этот очерк на оптимистическойноте. Многим покажется, что в солнечныхАфинах, какими их застает современныйтурист, всегда было солнечно и благостно. Было такне всегда. Недаром ритор Исократ сравнивал Афиныс гетерой. Плененные красотой гетеры жаждутобладать ею, однако нет такого безумца, которыйбы вздумал на ней жениться. Так и Афины: «городвосхитительный и несравненный для приезжего, нодалеко не сладкий для того, кто живет там постоянно».Этим, по Элиану, Исократ намекал на наводнявшихАфины сикофантов (доносчиков) и кознигородских демагогов (Пёстрые рассказы XII 52).Более того, спокойствие и уравновешенность дляАфин были такой же редкостью, как и состояниемира. Война для античного жителя была делом болеепривычным и естественным, нежели мир. Войнапрерывалась миром, и это было диковинкой. Длянас теперь диковинка обратное (впрочем, едва ли).Но чтобы не говорить непременно о войне, позволюпривести описание повального мора, унесшенобольшую часть населения Афин в 430 г. до н. э.,во время Пелопоннесской войны. Что это была заболезнь, так до конца и не выяснено.Судя по Фукидиду (История II 47–52), этойсмертельной хворью был сыпной тиф. И хотя аналогичныеописания можно встретить у Вергилия(Георгики III 478 ff) и Овидия (Метаморфозы VII518 ff), мы обратимся к поэме Тита Лукреция Кара

62К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 63«О природе вещей» (VI 1138–1286).Кожа горела больных на наружной поверхности тела;Нет, представлялась она скорей тепловатой наощупь;Точно ожогами, всё покрывалось тело при этомЯзвами, как при священном огне, обнимающем члены;Внутренность вся между тем до мозга костей распалялась,Весь распалялся живот, пламенея, как горн раскаленный.Даже и легкая ткань и одежды тончайшие былиЛюдям несносны; они лишь прохлады и ветра искали.В волны холодные рек бросались иные нагими,Чтобы водой освежить свое воспаленное тело;Многие вниз головой низвергались в глубины колодцев,К ним припадая и рты разинув, над ними склонялись. Капища все, наконец, святые богов бездыханнойГрудою тел переполнила смерть, и завалены всюдуТрупами доверху все небожителей храмы стоялиТам, где пришельцев толпу призревали служители храмов.Ни почитанье богов, ни веления их в это времяНе соблюдались уже: отчаянье всё ниспровергло.И позабыт был обряд похорон, по которому раньшеВ городе этом народ совершал погребенья издревле.Все трепетали тогда в смятении полном, и каждыйВ мрачном уныньи своих мертвецов хоронил, как придется.Спешка и с ней нищета к делам побуждали ужасным:Так, на чужие костры, для других возведенные трупов,Единокровных своих возлагали с неистовым крикомИ подносили огонь, готовые лучше погибнутьВ кровопролитной борьбе, чем с телами роднымирасстаться.(VI 1164–1286; пер. с лат. Ф. А. Петровского)Мор, конечно же, прошел, осевши на страницахсочинений испуганных историков. Афины с тех поризменились, как изменились и сами греки (по забавнойтеории Я.-Ф. Фалльмерайера), но золотой нако-нечник копья Афины Воительницы, будто живоемарево истории, встречает мореходов у мыса Суний,а метафоры все так же горчат на языке. Как в 4веке — у римлянина Авсония:Время пришло помянуть и Афины, удел земнородных,Город, когда-то явивший раздор меж Палладой и КонсомИ приобретший оттоль первый сев миротворной оливы.Здесь блистала чистейшая слава аттической речи,И не отсюда ли встарь с дружиною вышедших грековВдаль по ста городам разлилось ионийское племя?(пер. с лат. М. Л. Гаспарова)

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 65ВАВИЛОНДревний шумерский город в Месопотамии, кюго-западу от современного Багдада, в раскопкахсуществующий с 1898 года, — пожалуй, один из самыхизвестных городов, в котором ныне мало комубудет интересно. Теперь это бедная арабская деревенькаГиллах близ Багдада.Сохранилось много сугубо вавилонских легенд:о сотворении мира, о потопе, об Иштар — богинеплодородия, плотской любви, войны и распри (какова?!).Самая старая и самая известная легенда — оГильгамеше, полулегендарном царе г. Урук в Шумере(27–26 вв. до н. э.).Интересен такой сюжет. У одного ассирийскогопастуха — смотрителя царских стад Симмаса —была дочь. Звали ее Семирамида (ассир. Шаммурамат).Начальник царских войск — Оанн — увиделее, влюбился, женился, взял в поход. Чтобы ее неузнали, она выдумала наряд, скрывавший тело: шаровары,куртку, шапку — с тех пор это одеяние сталона Востоке общим для лиц обоего пола. Однакоассирийский царь — Нин — узнал в Семирамидеженщину, тоже влюбился и сказал Оанну: отдай!Тот не смел ослушаться, закололся мечом, а Семирамидастала царицей. Мужа-царя она не любила.Однажды Семирамида попросила его исполнить од-ну просьбу: на день уступить царство. Царь вручилсупруге скипетр и посадил на трон. Она призваластражу и приказала царя казнить. Ее послушались(Элиан. Пёстрые рассказы VII 1).Так Семирамида стала владычицей Азии. СынСемирамиды и Нина — Ниний, выросши, затеялпротив коварной матери заговор. Но она была женщиноймудрой, и добровольно уступила сыну трон,а сама, став горлицей, улетела из дворца со стаей. Стого часа почитали ее богиней, а голубь стал священнойптицей. Чтобы не жить в ассирийской столице,Ниневии, Семирамида выстроила новую столицу— Вавилон, Ба Бел, Врата Бога. Ниневия былана реке Тигр, Вавилон — на реке Евфрат. Произошлоэто в конце 9 в. до н. э.Стены Вавилона были втрое выше ниневийских,по ним могла проехать квадрига. Через Евфрат былустроен мост на каменных столбах («цементом»служили железо и свинец). Чтобы их воздвигнуть,воду отвели в большой пруд. На берегу стояло двацарских дворца, каждый за тройной стеной. Рядом— холм, на его склоне — висячие сады, раскинутыекак бы на ступенях исполинской лестницы. Правда,созданы они были в 6 в. до н. э., и традиция связываетих сооружение с именем царицы Семирамидыошибочно. С вершины холма был виден Вавилон —город, похожий на страну.Таким, видно, его и лицезрел Моисей, предложившийдругую версию возникновения Вавилона.Из Книги Бытия всякий помнит рассказ про вавилонскоестолпотворение и Вавилонскую башню(Быт. 11 : 1–9). Разгневанный человечьей дерзостьюГосподь «смешал языки» (люди перестали пониматьдруг друга) и рассеял, то есть расселил по

66К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 67земле. Так закончилась тихая, райская, допотопнаяистория, и началась суетная современная: мыслью ипреданием осязаемая. Недаром вавилонское столпотворение:синоним суматохи и беспорядка.«Сойдем же, и смешаем там язык их, так чтобыодин не понимал речи другого. И рассеял их Господьоттуда по всей земле; и они перестали строитьгород. Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешалГосподь язык всей земли, и оттуда рассеял ихГосподь по всей земле» (Быт. 11 : 3–9). Казалосьбы, что добавить? Сам Бог был в Вавилоне! Всё прозрачно:первый «послепотопный» город, первоерассредоточение человеческой популяции. Но насинтересует архитектурный процесс — сопровождениечеловека в его бытии, строительная форма, порожденнаямировоззрением.В 19–6 вв. до н. э. Вавилон — столица Вавилонии.Вавилония — государство начала II тысячелетия— 539 г. до н. э. на юге Междуречья (то естьмежду реками Тигр и Евфрат; территория современногоИрака). В период расцвета (при царе Хаммурапи,18 в. до н. э.) — централизованное рабовладельческоегосударство. Дата «539 год» знаменательна.Это конец так называемого «вавилонскогоплена», то есть периода истории евреев от их насильственногопереселения в Вавилонию после взятияИерусалима вавилонским царем НавуходоносоромII и до возврата в Палестину после завоеванияВавилонии персидским царем Киром II. Расхождениесвидетельств Ветхого Завета с прочими разительны.Впрочем, как заметил авторитетный современныйученый проф. Ю. Л. Мосенкис, аспект мифическогопредставления о слове как магическомсредстве творения довольно занимателен. Ассирий-ские легенды более ветхи, нежели Ветхий Завет. Ноедва ли возможно, чтобы между смешением языков,постройкой Вавилонской башни и рождением Христаминуло только шесть столетий, как между эпохойРенессанса и нами. Пусть историки (в том числена манер А. Т. Фоменко) разбираются. Нас всетакиинтересует архитектура.План Вавилона в 7–6 вв. до н. э. представлял вытянутыйчетырехугольник площадью около 10 км 2 .Видимо, впервые в истории градостроительства городбыл выстроен по единому плану: потом такоепрактиковалось (см. очерки «Александрия» или«Милет»). Река Евфрат делила Вавилон надвое: старыйи новый город, последний был «пригородом».Было в Вавилоне девять ворот, каждые из коих начиналиодну из длинных улиц, деливших город наквадраты.Улицы жилых кварталов были совсем узкими, до4 м, чтобы создавать защиту от солнца. Важнейшиездания стояли в старой части. Основной магистральюбыла Дорога Процессий богини Иштар — Аибуршабу(шириною примерно 7,5 м), соединявшаяглавный храм — храм верховного божества местногопантеона Мардука, — Эсагилу — с северными воротамиИштар. Город был окружен со всех сторонглубоким рвом. Было в нем 676 квадратных площадей,окруженных жильем и садами. На стенах, сложенныхиз больших кирпичей на смоляном цементе,высилось 250 башен. Самым высоким строением былаВавилонская башня. По научному башня называетсязиккурат Этаменанки (Дом основания небес иземли). Зиккурат — архитектурная модель Горы(шум. Кур). Стояла эта девяностометровая башня надревней равнинной земле Сеннаар (шум. Шумер) с IV

68К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 69тыс. до н. э. Строили ее потомки Ноя, вернее, — Хама.Основание башни — 90 х 90 м. Нижний ярус имелв высоту 33 м. Возведена за один год: всякая легендасжимает и мумифицирует историю.После завоевания Междуречья (греч. Месопотамия)персами Вавилон низведен до уровня провинциальногогорода в чужом для него царстве. Прицаре Асархаддоне (и его сыне Ашшурбанипале) зодчийАрадаххеш отстраивал башню последний раз.Но творение Арадаххеша было разрушено царемКсерксом в 5 в. до н. э. Идея Александра Македонского,затеявшего было очередное восстановлениезиккурата, осталась неосуществленной. Геродот,видевший постройку в 5 в. до н. э., записал: «Вокруг[восьми] башен [зиккурата] идет круговая лестница,по которой можно взойти наверх. В средней частилестницы находится место для отдыха со скамьями,дабы взбирающиеся могли перевести дух. В последнейбашне устроено большое святилище, в нем стоитвыложенный подушками большой диван и стол иззолота. Однако статуи бога в нем нет» (История I183). Кроме Геродота, об этой башне писал вавилонскийжрец и историк 3 века до н. э. Бероз (Беросс),который по просьбе Андроника I Сотера написалВавилонскую историю. Статуя упоминается даже втольтекском (Мексика) предании. Много фантазииположили позднейшие художники, чтобы запечатлетьее. Например, Питер Брейгель Мужицкий(16 в.) пытался сделать это дважды.Следует думать, по меркам геродотовых временбашня действительно была «до небес» — другойтакой постройки мир еще не видывал. Правда,великий историк ошибся в числе ярусов башни: ихбыло не 8, а 7 — священное число. Вероятно, Геро-дот так впечатлился монументальностью невиданногопрежде сооружения, что просчитался. Ассирийцами шумерам было известно семь небесныхтел, движущихся по расчисленным орбитам, в томчисле Луна и Земля. Наша неделя потому и насчитывает7 (а не 8 или 9) дней, что мы до сих пор придерживаемсявведенного древними счета. Чудессвета тоже было семь. Традиция приписывает эпохеСемирамиды устройство в Вавилоне «висячих садов»— одного из таких чудес.На самом деле сады были сооружены при вавилонскомцаре Навуходоносоре II (605–562 гг. дон. э.). В 605 г. Навуходоносор захватил территориюСирии и Палестины, в 598-м совершил поход в СевернуюАравию. В 597, а затем в 587 г. (или 586 г.)разрушил восставший Иерусалим, ликвидировал Иудейскоецарство, пленив множество евреев. Висячиесады Семирамиды царь велел разбить для любимойжены Альтис — мидийской царевны, тосковавшей впыльном Вавилоне по зеленым холмам Мидии. Возможно,с ритуальной оглядкой на «отца истории»висячие сады в эллинистическую эпоху помещались вчисло наиболее прославленных сооружений.Сады размещались на широкой четырехъяруснойбашне. Платформы террас были сложены из каменныхплит, покрытых слоем камыша и залитыхасфальтом. Далее шли прокладки из двух рядовкирпичей, скрепленных гипсом, и свинцовых плит,не пропускавших воду в нижние этажи. Сложноесооружение было покрыто толстым слоем плодороднойземли, который позволял высаживать здесьгустые деревья. Ярусы поднимались уступами, соединенныеширокими лестницами с плитами розовогои белого песчаника или мрамора. Ежедневно

70К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫтысячи рабов качали воду из глубоких колодцев навершину в многочисленные каналы, откуда она стекалана нижние террасы. На выжженной солнцемравнине чудом казались журчание воды, тень и прохлада.Прямо оазис. Конструкция покоилась в основаниина колоннах и перекрытиях, образующихсводы. Именно в этих залах дворца, в нижнем ярусесада, внезапно, в возрасте 33 лет, умер от малярииАлександр Македонский. Похоронили его якобы вАлександрии (см. очерк «Александрия»). После запустенияВавилона (наследники Александра — диадохи— уже в город не возвращались) наводнениеразрушило стены дворца, вода размягчила плохообожженную глину, террасы просели, рухнули своды,пошатнулись колонны. Единственный след когда-тограндиозного памятника инженерной мысли— открытая раскопками Р. Кольдевея (в 1898–1917 гг.) сеть пересекающихся траншей близ иракскогог. Хилле (90 км от Багдада), в срезах которыхвидна полуразрушенная кладка. Грозным величием,блеском культурного богатства и глубиной нравственногоупадка столица Вавилонии произвела навоображение человечества (особенно на древнихиудеев) такое впечатление, что имя ее стало синонимомвсякого безнравственного поселения, получивв Св. Писании апокалипсическую интонацию(Откр. 14 : 18–19; 2 Пар. 32 : 31). Пророк Иеремиявосклицал, что Вавилон сделался «ужасом международами» (Иер. 51 : 41, 50 : 23).Можно спросить вслед за одним римским автором:«И где же ныне слава Вавилона?» (Est ubi glorianunc Babilonia?) Ответим: слава его — в историческойпамяти культурного европейца, то есть в нашейс вами памяти.ГИЗЕЭль-Гиза — современный город в Египте, на западномберегу реки Нил, напротив Каира, административныйцентр мухафазы (губернаторства) с населением1,9 млн. человек (1986 г.), табачной и радиотехническойпромышленностью. Но нас интересуетне это: в районе г. Эль-Гиза расположены пирамидыфараонов Четвертой династии и Большойсфинкс, считавшиеся одним из Семи чудес света.Без этих грандиозных построек город едва ли былбы известен.То, что время боится пирамид, известно с техпор, как наблюдательный человек предложил такуюформулировку. «Все на свете боится времени,но только время боится пирамид», — гласит арабскаяпословица. А арабы как этническая общностьизвестны с 6-го века.Числом около восьмидесяти, на протяженииприблизительно 75 км, пирамиды тянутся по Мемфисскомуплоскогорью (около Каира) у самогокрая Ливийской пустыни и реки Нил, образуя несколькогрупп, получивших названия от расположенныхпоблизости населенных мест: Эль-Гиза,Саккара и т. п.Египтяне глубоко веровали, что человеческаядуша, и притом со всеми потребностями в пище, пи-

72К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 73тье и пр., продолжает жить после смерти до тех пор,покуда цел оставшийся от человека труп. Потомутруп пытались сохранить в виде мумии. Мумифицировалисьне только люди, но и священные животные— кошки, крокодилы. Для мумий больших людей— фараонов (греч. фарао от древнеегип. пер-о— большой дом) и их приближенных — строилисьспециальные погребальные здания. («Если вы нефараон, — учил Иосиф Бродский, — не претендуйте,чтобы стать мумией».)Пирамиды — усыпальницы фараонов — главныйархитектурный тип эпохи Древнего царства(примерно 3200–2270 гг. до н. э.). В Египте тогда настолькоокрепла власть, что свидетельства тому —царские пирамиды — до сих пор смущают времяприсутствием. Самая первая пирамида сооружена вначале третьей династии для фараона Джосера(около первой половины 28 в. до н. э.). Сохранилосьимя ее зодчего — Имхотеп (древнеегип. Находящийсяв довольстве), верховный сановник, авторпервого в истории Египта наставления — ПоученияИмхотепа (не сохранилось). Имхотеп пользовалсяславой мудреца и чародея, а позднее был обожествленкак покровитель врачевания, чтившийся в Мемфисе(и в этом качестве ок. середины I тыс. до н. э.отождествлен греками с лекарем Асклепием). Но врежиме деспотии личность человека, который насамом деле сделал здание, — личность архитектора,— не имела значения, он был не более чем орудиемв руках божества. Потому архитектура в ДревнемЕгипте анонимна так же, как и в других восточныхдеспотиях. Имхотеп — завидное исключение.Осип Мандельштам в 1914-м справшивал:Кто может описать сановника доход?Бессмертны высокопоставленные лица.(Где управляющий? Готова ли гробница?..)В хозяйстве письменный я слушаю отчет.Тяжелым жерновом мучнистое зерноПриказано смолоть служанке низкорослой,Священникам налог исправно будет послан,Составлен протокол на хлеб и полотно…Пирамиды выстроены на левом, западном, берегуНила (поскольку Запад — «царство мертвых»)и возвышаются над «городом мертвых». Возведениепирамиды, в которой греки и римляне видели памятникгордыни фараонов и ненужной трудовойжестокости, обрекшей целый народ на бессмысленноестроительство и введшей выражение «египетскийтруд», — было главнейшим сакральным действоми должно было выразить тождество страны и ееповелителя. Население трудилось на строительствегробниц в свободное от сельскохозяйственных работвремя.Величайшая пирамида — Хеопса — имеет высотуболее 148,2 м, длина каждой стороны ее основания232,805 м. По сообщению Геродота, пирамидустроили 100 тысяч человек в течение двадцати лет.Угол наклона ребра определен в 51°52'. Сложена онаиз 2 миллионов 400 тысяч каменных блоков, среднийвес которых 2,5 т. Плиты не скреплялись раствором,их удерживает одна на другой точная подгонка.Ее автором был зодчий Хемон, имевший придворныйтитул брат царя, хотя был не братом, а племянникомфараона. Инженерной находкой Хемонабыло сооружение в толще каменной кладки над погребальнойкамерой пяти разгрузочных камер, с помощьюкоторых удавалось равномерно распределитьколоссальную нагрузку на перекрытия.

74К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 75Кроме того, пирамиды точно ориентированыпо странам света, что свидетельствует об астрономическихзнаниях египтян, а расчет углов наклонаграней просто удивителен. В пирамиде Хеопса этотугол таков, что ее высота равна радиусу воображаемойокружности, в которую вписано основаниепирамиды. Сегодня она высится над пустыней на137 м. Погибший во время Великой Отечественнойвойны архитектор В. Н. Владимиров в первом томеВсеобщей истории архитектуры (М., 1944; 2-е изд.— 1970) оставил главу «Пропорции в египетскойархитектуре». Желающие могут посмотреть.Второй по величине была пирамида Хефрена(высота 143,5 м), третьей — Микерина (высота66,5 м). Близ пирамиды Хефрена — одна из крупнейшихстатуй древности: высеченная из скалы фигуралежащего сфинкса с портретными чертами самогофараона (правда, мавры, руководясь сурамиКорана, расстреляли его физиономию). Сарациныназывали сфинкса отцом ужаса. Лев — телесная«основа» сфинкса — считался хранителем священныхмест и врат загробного мира, западного и восточногогоризонтов.«Что хотят сказать эти крупные, выпяченныегубы, эти неподвижно-расширенные, вздернутыеноздри — и эти глаза, эти длинные, полусонные, полувнимательныеглаза под двойной дугой высокихбровей?» — удивлялся в декабре 1878 г. Иван Тургенев(Senilia: Стихотворения в прозе). — А что-тохотят сказать они! Они даже говорят — но одинлишь Эдип умеет разрешить загадку и понять безмолвнуюречь. Ба! Да я узнаю эти черты… в них уженет ничего египетского. Белый низкий лоб, выдающиесяскулы, нос короткий и прямой, красивый бе-лозубый рот, мягкий ус и бородка курчавая — и этишироко расставленные небольшие глаза…, а на головешапка волос, рассеченная пробором… Да этоты, Карп, Сидор, Семён, ярославский, рязанскиймужичок, соотчич мой, русская косточка! Давно литы попал в Сфинксы?.. Только где твой Эдип? Увы!не довольно надеть мурмолку, чтобы сделаться твоимЭдипом, о всероссийский сфинкс!» Не правдали, забавно.Египетский сфинкс не имеет ничего общего сгреческим Сфинксом (Сфингой): чудовищем с лицоми грудью женщины, телом льва и птичьими крыльями.Эта Сфинга, посаженная Герой на горе вблизигорода Фивы за совращение царем Лаием юногоХрисиппа, предлагала загадку: «Кто из живых существутром ходит на четырех ногах, днем на двух,а вечером на трех?» Кто не отгадывал, погибал. Такпропало много знатных фиванцев. Загадку разгадалнесчастный Эдип, которого фиванцы, избавленныеот напасти, сделали царем, а Сфинга с горя бросиласьв пропасть и насмерть разбилась. (Правда,Эдипу позже тоже досталось: целый Эдипов комплекс.)По легенде, путешествие Солнца по странемертвых начиналось из пасти западного льва, шло квосточному льву, от коего, омолодившись, возвращалосьв мир людей. Так были связаны образы льваи бога Солнца, поэтому у сфинкса была человечьяголова с чертами фараона — божьего сына, которыйпосле смерти становился богом. Фараон Микерин(древнеегип. Непоколебимы двойники [бога]Ра), преемник Хефрена, согласно античным авторам,ослабил гнет, которому сооружением пирамидподвергали Египет его предшественники. Поэтому,

76К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 77видимо, пирамида Микерина в Эль-Гиза не достигаети половины высоты пирамид Хеопса и Хефрена.В древности пирамиды были облицованы полированнымиплитами белого и светло-желтого известняка,вершины покрыты медными лиcтами, сверкавшимина солнце (известняковую обшивку сохранилатолько пирамида Хеопса, покрытие другихарабы использовали при строительстве Белой мечетив Каире). Помимо погребальных камер, в пирамидеесть и другие пустоты — великолепные коридоры,проходы и галереи, входы в которые былитщательно замурованы или замаскированы от жуликов.Тем не менее, захоронения царей были разграблены,по-видимому, вскоре после погребения.Так, каменный саркофаг Хеопса найден пустым.Воры знали все ловушки, так что они, скорее всего,были связаны либо со строителями, либо со жрецами.Позднейшие грабители, вероятно, тоже были всговоре с хранителями, искушенными в их устройстве,потому посягательства на фараоновы сокровища,как правило, увенчивались победой.В основе формы египетской пирамиды лежалегипетский треугольник — со сторонами 3 : 4 : 5 —единственный прямоугольный треугольник, стороныкоторого выражаются в целых числах. И посколькув Египте архитектурная форма имеет магический,сакральный смысл, следует полагать, —жрец руководил зодчими больше, чем фараон.Пирамиды легендарны. До сих пор не обнаруженыследы тех каменоломен, из которых египтянетаскали камни для постройки, да и укладка многотонныхквадров требовала бы специальных подъемныхмашин. Так, Дж. Давидович, профессор химии,анализируя состав монолитов, пришел к выводу,что это бетон. Он назвал 13 компонентов, из которыхэтот «доримский» бетон мог изготовляться; ктому же, была найдена опалубка, которая обычноостается при бетонировании. В 1987 г. Дж. Давидовичрасшифровал (по методу Ж.-Ф. Шампольона)иероглифическую надпись на одной из стел эпохиДжосера, где содержится подробный рецепт приготовлениябетона. Таким образом, всего несколькобригад бетонщиков вполне могли бы управиться спостройкой пирамиды. Таких гипотез много, ведьвсякое чудо предполагает большую научность отношения,чем очевидное.Великие пирамиды окружены рядом небольшихусыпальниц жен, детей и приближенных фараонов.Об одной из таких маленьких, «дочерних» пирамидупоминает Геродот: «А Хеопс в конце концовдошел до такого нечестия, по рассказам жрецов,что, нуждаясь в деньгах, отправил собственнуюдочь в публичный дом и приказал ей добыть некотороеколичество денег — сколько именно, жрецы,впрочем, не говорили. Дочь же выполнила отцовскоеповеление, но задумала и себе самой оставитьпамятник: у каждого своего посетителя она просилаподарить ей по крайней мере один камень для сооружениягробницы. Из этих-то камней, по словамжрецов, и построена средняя из трех пирамид, чтостоит перед великой пирамидой (каждая сторонаэтой пирамиды в полтора плефра)» (II 126; плефр =29,5 м). Таким образом, пирамиды были только частьюсложного погребального комплекса, в которыйвходили поминальные храмы и вынесенные к самойгранице пустыни — реке Нил — преддверия, соединявшиесяс храмами длинными каменными переходами,занесенными песком. В комплекс входили

78К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 79также святилища Верхнего и Нижнего Египта,большие дворы для проведения праздника сет, заупокойныехрамы, служители которых должны былиподдерживать культ умершего царя. Кстати, вовремя праздника сет фараон доказывал способностьправить Египтом: совершал изнурительныйбег и поражал цель стрелой; самое смешное, чтопервое празднество справлялось только в тридцатуюгодовщину правления! Невиданное дело.Храм у подножия пирамиды, окруженный стелами,посредством перехода соединялся с храмомна берегу Нила, где встречали мумию усопшего фараонаи начинались церемонии. Так, заупокойныйхрам Хефрена подле пирамиды был соединен «дорогойвосхождения» с нижним храмом Хефрена наберегу Нила. В структуре этих храмов наблюдаетсяпостепенное развитие тектонического мышления —разложение архитектурной массы на активные опорыи пассивные части, лежащие на опорах. Только вгреческой архитектуре тектоника архитектурнойформы достигнет апогея и чистоты (ордер, периптер).В египетской же архитектуре эпохи Древнегоцарства храм имеет пещерный характер, несущиестолбы не отделены от несомых и нет даже световыхотверстий.Ливийская пустыня включена в архитектурнуюформу пирамиды не меньше, чем сама пирамида — вконтекст пустыни. Только взятая на фоне песков,пирамида получает характер всеобъемлющего космическогообраза, что и соответствует замыслу создателя.Контраст пустыни и пирамиды связываетих друг с другом, делая пирамиду совершенно немыслимойв каком-то другом пространстве. Онапросто требует пустыни в качестве фона, а пустынявопиет о пирамиде. Пустыня и пирамида являютсяравноправными элементами архитектурного ансамбля.Космологичность пирамиды основывается навпечатлении, что она своим основанием глубокоуходит в недра земли: древний египтянин был уверен,что подземное царство находится «под Египтом».Контраст пирамиды с миром живых создавалвпечатление, будто она есть кусок мира мертвых,принципиально отличного от мира живых. Пирамида— острый кусок подземного царства, которыйвыдвинулся из-под земли в надземный мир (Н. И.Брунов). С экономической точки зрения может показаться,что пирамиды бесполезны. Но пирамидаотчетливо видна из многочисленных селений, и изних-то именно открывается точка зрения на нее:умерший фараон, пребывающий в царстве мертвыхи погребенный в пирамиде, господствует над землей,живой фараон есть преемник умершего, на которогоон опирается. Деспотическое впечатлениесоздано, а оно стоит многого. Потому столь долгойбыла династичность египетской цивилизации. Анам не следовало бы подходить к событиям 45-столетнейдавности с прагматической меркой да худымкошельком.Последующие династии отказались от строительствабольших усыпальниц, требовавшего напряжениясил населения и истощавшего государственныйресурс. Начиная с Пятой династии, царскиегробницы стали значительно ниже и строились менееосновательно, однако со времени последнегоцаря этой династии — Унаса — внутри пирамид настенах ходов и склепов стали высекать заклинания,связанные с заупокойным культом. Благодаря этимнадписям мы знакомы с представлениями Древнего

80К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫцарства о загробном мире и действом египетскихпогребальных обрядов.Сам размечая колышками размеры пирамиды,фараон должен был править столько, чтобы дожитьдо завершения строительства. Поэтому фараоныправили долго. Время их жизни — смертельный камертонстроительства пирамид. Однако нет ныне нитех, кто заказывал пирамиду, ни тех, кто десятилетияминагромождал глыбы камня (или месил бетон).Имена их знамениты результатом усердия —именами пирамид. Воистину, эти грандиозные погребенияне боятся ни людей, ни времени, посколькусами — время, воплощенное в дерзком материале.А вечность загробного мира, и не только в Египте,— верный залог такой смелости.ДЕЛЬФЫГoрод с названием Дельфы на современной картепоказан совсем маленьким кружком, но о егоэкономическом положении, числе жителей и промышленность— не прочесть.А во времена Гомера Дельфы были центром мира,«пупом земли»: Зевс, желая определить средоточиевладений, выпустил с востока и с запада двухорлов, которые слетелись именно здесь. До войн сПерсией грек представлял мир плоским, в виде круга:в середине — Дельфы, вокруг них — Греция, рядом— Эгейское море, а дальше — неведомые пространстваОкеана, по которым скитался Одиссей(«от жены, от детей», вернее, наоборот). Дельфыбыли городом Аполлона — бога искусств, знания исвета. И городом Диониса.Это город одного архитектурного ансамбля,одной социальной функции: город-прорицалище.Конечно, кроме святилища Аполлона есть еще небольшоесвятилище Мармария с храмом АфиныПронайи (Предхрамовой, то есть ее храм предварялхрам Аполлона), но это только подтверждение общесакральнойфункции.Всего чуть более ста лет, с 1892 года, на местеДельф археологи ведут раскопки. Чем же знаменитыДельфы?

82К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 83Во-первых, дельфийским оракулом, с которымгреки советовались по каждому мало-мальски важномувопросу. Во-вторых, пифийскими играми, вторымипо значимости после олимпийских: музыкальнымии спортивными состязаниями при храмеАполлона Пифийского (считают, его архитектор —некто Спинфар, 5 в. до н. э.). Проводились игры разв восемь лет, после 6 в. до н. э. — раз в четыре года,как в Олимпии.Город, упоминаемый в гомеровских поэмах подименем Пифона, лежал в Фокиде на южном скате горыПарнас (в ее пещерах обитали нимфы) близ рекиПлеист, между двумя кряжами Федриад. К Дельфамвели три главных священных пути: один с севера отТемпейской долины через землю малийцев, Фессалиюи Дориду, другой с востока — из Беотии, Аттикии Пелопоннеса, третий с юга — от Криссейскогозалива, где высаживались приезжавшие в Дельфыморем. Угрюмое величие Дельф не в последнюю очередьобеспечивалось горами и утесами, которые наподобиестен ограничивают собой узкую дельфийскуюдолину от соседствующих с ней мест. С Запада,от Криссейского залива, путь в Дельфы шел за тотсамый отрог Парнаса, который замыкал долину. Сэтого возвышения видна вся долина, и в ней, у ног путешественникаили паломника как бы в глубокойвпадине, как в утробе лежал священный город: старожилыговорят о деревне Хрисо (Hryso, древн.Krisa, Крисса) и селении Каспри (Дельфы), играясловами: to Hryso, to xrysomeno, / to Kasari, to ggastromeno(eggastromenon). Спустившись в долину иставши лицом к северу, паломник видит пред собойдва утеса, стоящие отвесно и разделенные расселиной.Это и есть так называемые Федриады (faidriadespetrai), две скалы, образующие в этом месте южныйсклон Парнаса. Они ограждают дельфийскую долинус севера. Впечатление, которое производит назрителя величавый и суровый ландшафт этих скал,усиливается воспоминанием о том грозном назначенииих, какое они имели в древности: с них сбрасывалисвятотатцев, покушавшихся на собственностьдельфийского храма Аполлона (об этом: Еврипид.Ион 1222; Плутарх. Почему божество медлит с воздаянием,12). Такой казни, по преданию, подвергсябаснописец Эзоп. Плутарх повествует, что царь Крез(то самый, который стал метафорой баснословногобогатства) послал Эзопа в Дельфы с большим количествомзолота. Часть этой суммы Эзоп должен былупотребить на пышные жертвоприношения Аполлону,а прочее раздать гражданам Дельф, по четыремины на человека. Жертвоприношения были совершеныим, как должно, «но с дельфийцами, — говоритПлутарх, — у него произошла какая-то ссора иполучилось неудовольствие; и Эзоп отослал назад вСарды назначенную им [дельфийцам] в подарок сумму,приговаривая, что они-де не стоят этого подарка.За это дельфийцы возвели на него обвинение в святотатстве(ierosylias) и сбросили мудреца с парнасскойскалы. Но божество прогневалось на них за такойпоступок, лишило их землю плодородия и насылалона них самые великие необычайные (atopon) болезни.Тогда дельфийцы стали посылать от себя вестниковна все общественные игры и собрания эллинов спредложением, не согласится ли кто принять от нихвозмездие за смерть Эзопа». Некто Иадмон, сын Гефестополя(это — отчество), с о. Самос вызвалсяпринять дельфийскую «пеню» за смерть остроумцаЭзопа. По словам Геродота, Эзоп был рабом деда

84К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 85этого Иадмона, также по имени Иадмон. Дельфийцызаплатили ему, и Аполлон примирился с ними. НоЭзопа уже было не воскресить, да и метафора «Парнас»как содружество поэтов после парнасской казниЭзопа имеет двусмысленный оттенок. Мне кудаближе употребление слова «Парнас» в контексте«Парнаса дыбом» в исполнении Э. Паперной, А. Розенбергаи А. Финкеля (М.: Космос, 1927). Может,оттого замечательные пародисты замечательных поэтоввыбрали для осмеяния популярный некогда мотивчик«У попа была собака…», что в стихах смогутпоявляться выражения вроде «Да, я убил! Иначе яне мог» (Шекспир), «Не знал я, как хрупко горло подошейником медным твоим» (Ахматова), «Гибни,гибни, гибни, плут, — / Вот теперь тебе капут!»(Чуковский), «А поп со зла покрыл собаку матом /И тем ее, товарищи, убил!» (Окуджава) и т. д. Неужелинаши «парнасцы» не знали, что дельфийскийПарнас знаменит смертью Эзопа больше, чем собственнометафорически? Знали, но помалкивали. Анам — разгадывай! Конечно, французские парнасцысередины 19 в. (Ш. Лекон де Лиль, Ж.-М. Эредиа, Ф.-А. Сюлли-Прюдом и проч.), декларировавшие «искусстводля искусства», в эзоповом контексте былилюдьми лукавыми, но своими «прекрасными формами»,«бесстрастной поэзией» и «напрасной нежностью»,кажется, воздавали дань памяти безвинно убиенномухромому рабу не хуже алчных дельфийцев. В«Жизнеописании Эзопа» есть такие строки: стоитЭзоп перед парнасским обрывом, видит, что пришелего час, и обращается к дельфийцам: «Уговариваю явас на все лады, и все понапрасну: поэтому дайте мнесказать хотя бы только басню. Один крестьянин прожилвсю свою жизнь в деревне и ни разу не был в го-роде. Вот он и попросил детей на старости лет отпуститьего посмотреть город, покуда он жив. Запряглиему домашние в телегу ослов и сказали: «Ты ихтолько погоняй, а они уж сами тебя довезут до города».Но по дороге застигла его ночь и непогода, ослызаблудились и завезли его на самый край какого-тообрыва. Увидел он, в какую беду попал, и воскликнул:«Владыка Зевс, и за что мне такая злая гибель?Добро бы еще от лошадей, а то ведь от негодных ослов!»Вот и мне обидно, что я погибаю не от достойныхлюдей, а от рабского отродья. Дельфийцы упрямились,и тогда Эзоп проклял их, призвал водителямуз Феба в свидетели неповинной гибели и бросилсявниз. О смерти Эзопа и проклятии дельфийцев услышаливо всей Элладе, и в Вавилоне, и на Самосе, …и вПариже, и в России.Город был без крепостной стены и без войска,как теперешняя Швейцария: окрестные державыдоговорились защищать Дельфы от вражеских посягательств.Название «Дельфы» происходит отимени героя, Дельфа, сына Аполлона и Фийи, причемФийя (Безумствующая) Касталия — «рожденнаяЗемлей». Фийями и фиадами назывались служительницыДиониса. Сохранился специальный«гомеровский гимн» «К Аполлону», автором которогосчитается Кинеф Хиосский. «Особенно важно,— пишет Е. Г. Рабинович, — что Кинеф не упоминаетДельфы: он мог по той или иной причине умолчатьо пожаре, бегах и чем-то еще, но местность онназывал так, как знал — и ближайший к Пифийскомусвятилищу город у него всюду Криса, что соответствуетисторическим реалиям 7 в.» (Гомеровыгимны. М., 1995, с. 66). Строителями, сиречь архитекторами,храма Аполлона гимн называет не

86К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 87Спинфара (Павсаний. Описание Эллады X 5, 13), абратьев Трофония и Агамида. Это были мифическиелица вроде Дедала, которым греческие преданияприписывали разные постройки, например, теремАлкмены в Фивах (Павсаний. Описание ЭлладыIX 11, 1), храм Посейдона близ Мантинии (VIII 10,2), сокровищницы Ирея (IX 37, 5–6). Им воздавалисьбожеские почести и в Ливадии близ оракулаТрофония (IX 39). Однако имя Спинфара в текстеотчетов не упоминается, зато эти строительные отчеты,изученные проф. В. Д. Кузнецовым, позволяютназвать еще два имени архитекторов храмаАполлона, те, которые действительно строили: Ксенодори Агафон. В начале работ в Дельфах жалованиеархитектора равнялось одной драхме в день, затемувеличилось до двух драхм (не берусь перевестиэтот оклад в современные валютные системы).При сооружении храма Аполлона архитектор имелв распоряжении помощника (yparhitekton), известноего имя — Каллин, жалование которого равнялось4 оболам в день. Выплаты денег архитектору иего помощнику производились дважды в год, тоесть каждую пилею-семестр, и размер жалованьядолжен был быть таким, чтобы человек, не голодая,мог дотянуть до следующей получки. Архитекторыявлялись на самом деле техническими экспертами,основная функция которых состояла в том, чтобывсесторонне контролировать работы на стройплощадке.Имя автора проекта становится известным,как правило, благодаря письменной традиции.Причиной основания прорицалища послужилоследующее: в одной из парнасских скал на небольшойплощадке существовала глубокая трещина, изкоторой выходили холодные испарения, приводив-шие всякого, кто приближался к ней, в состояниебеспамятства; при этом он начинал лепетать несуразицы.Храм Аполлона, главный храм святилища, былпостроен так, что трещина приходилась на его целлу(что-то вроде алтарной части в христианскомхраме). Первый храм Аполлона сгорел в 548 г. до н.э., считалось, что это был первый греческий храм —первое жилище, построенное для бога: священныепчелы Аполлона принесли невесть откуда восковуюмодель чертога, обнесенного колоннами (6 х 15 шт.).Легенда гласит, что сначала он был сделан из лавровогодерева, потом из воска и перьев (naos pterinos),потом из меди и камня, потом из мрамора. Все античныехрамы были копией именно с этого. Внутрихрама возлежал огромный камень (видимо, аэролит)— Омфал, — тот самый «Пуп земли», некогда проглоченныйКроносом и потом изрыгнутый. Омфалежедневно орошали маслом, а в праздники покрывалинекрученой шерстью. Второй, еще более роскошныйхрам построен амфиктионами (союзными городами,поддерживавшими Дельфы) и изгнанными изАфин Алкмеонидами. Его фронтоны украшалискульптуры главных дельфийских деятелей (Аполлон,его мать Лето, сестра Артемида, Музы, Гелиос,Дионис, фийи), преддверие — изречения «семи мудрецов»и медная статуя Гомера. Изречения сохранились:«Познай самого себя» (спартанец Хилон),«Лишку ни в чем» (митиленец Питтак), «Мера важнеевсего» (линдиец Клеобул), «Сдерживай гнев»(коринфянин Периандр), «Главное в жизни — конец»(афинянин Солон), «Худших везде большинство»(приенец Биант), «Ни за кого не ручайся»(Фалес Милетский). «Теперь самый храм не пользу-

88К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 89ется большим уважением, — писал Страбон на рубежетысячелетеий, — но он был прежде в чрезвычайномпочете, что доказывается существованием сокровищниц,сооруженных народами и правителями;там хранились посвященные богу драгоценности ипроизведения лучших художников; доказываетсяэто также пифийскими играми и множеством изреченийдельфийского оракула, передаваемых из уст вуста» (География IX 3, 4, p. 419). Что это: пропагандистскийцентр? Едва ли Дельфы были пропагандитскимцентром, в котором разрабатывались идеологическиедоктрины: некому было этим заниматься,да и незачем. Но вот в ином смысле Дельфы — точноPR-заведение. Например, взяв на откуп строительствонового храма в Дельфах, Клисфен и Алкмеонидыобеспечили себе возвращение в Афины;именно в Дельфах царский опекун Павсаний осмелилсяприсвоить себе звание победителя во II Греко-персидскойвойне (Фукидид I 132) — кто бы осмелилсявозражать? Здесь лакедемоняне впервые всвоей истории изобразили полководца-победителяЛисандра, которого венчает Посейдон (Павсаний X9, 4). Для Эллады Дельфы были грандиозным, безукоризненноорганизованным рекламным агентством,экономический и политический эффект деятельностикоторого трудно оценить и тем более переоценить:объем «продаж» мировоззренческих услугсказывался на жизнедеятельности каждогодревнегреческого полиса классического периода.Предсказания давались так. В целле храмаАполлона, прямо над трещиной, стоял высокий треножник,на который усаживалась пророчица, называвшаясяпифией. Пифии избирались сначала измолодых непорочных девиц, позже — из матрон немоложе 50 лет. Поначалу прорицания содеивалисьоднажды в год, позднее, когда вошли в моду, — понескольку раз в месяц, в порядке живой очереди вопрошавших.При святилище состояли две штатныепифии и одна запасная: работа была для их жизниопасна и трудна. В день прорицания пифия, свершивомовение в Кастальском ключе (источник поэтическоговдохновения), облачалась в златотканнуюмантию, возлагала на голову лавровый венок,на ноги надевала котурны (деревянные туфли навысокой подошве, в которых лицедействовали), пилаводу из Кастальского источника («пить из негоприятно», — свидетельствует Павсаний, X 8, 9), жуялавровый лист. Придя в экстаз от испарений (несколькопифий от них погибли), она бормотала слова,которые, по мнению древних, исходили из устпифии по божественному наитию. Эти-то текстыжрецы и излагали в стихах (гекзаметрами, элегическимразмером или ямбическими триметрами), конечно,были они темны и загадочны. Двусмысленностьответа была гарантирована, потому и пифия,и жрецы не слишком рисковали. Форма вопросов:что мне сделать, чтобы случилось то-то; форма ответов:принеси жертвы богам, заручись поддержкойнадежных людей и т. д. Никакой конкретики.Спрашивающий, как правило, оставался доволен.Данный в Дельфах совет признавался выражениемнепреклонной воли божества, и все греки старалисьсвято исполнить его. Так рождалось политическоеединодушие в поступках, необходимое для успеха.В незначительных, частных случаях гадали по шелестулистьев священного лавра, стоявшего над треножникомпифии, по жребиям и т. д. Двусмысленныйхарактер предсказаний позволял коллегии

90К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 91жрецов влиять на всю греческую политику, удобряяпочву для спекуляций. Потому Аполлона называлиЛоксиос, бог «околичностей» и «кривизны», «двусмысленности».Гераклит Темный (из Эфеса) характеризовалего как владыку, который не сказывает,не утаивает, но намекает. Так что дельфийскийоракул — это не человек (как и Слава КПСС), а действо.Он был самым почитаемым элементом греческойкультуры, героем повседневных рыночных разговоров,застольных симпосиев, послеобеденнойсиесты. Платон в Государстве написал про АполлонаДельфийского: «Этот-то отчий бог, истолковывающийнадобное всем людям, сидит среди земли напупе ее и объясняет». Конечно, было бы слишкомпрямолинейно, как это делал Эд. Курциус, говоритьо форменном руководстве важнейшими предприятимигреков со стороны Дельф, но и чрезмерноскептическое отношение (Р. Пёльман) едва ли справедливо(Э. Д. Фролов).Дельфийское святилище Аполлона было крупнейшими самым богатым панэллинским святилищем.Даже для такого богатого святилища строительствохрама потребовало значительного напряжения сил(не только строительных) и крупных денежных сумм.Нам неизвестна точная цифра расходов на это строительство,но речь идет о многих сотнях талантов(что-то вроде наших «тысяч долларов»). Далеко некаждый полис мог себе позволить такие расходы настроительство общественного здания. Ответ на вопрос«почему Дельфам повезло?» отчасти находим вмагистерской диссертации проф. П. И. Люперсольского(1836–1903), слушавшего лекции Л. Ранке, Т.Моммзена и Э. Куциуса, бывшего профессором всеобщейистории сначала в Варшавском университете,затем в Нежинском историко-филологическом институте.Его диссертация по традиции научно искреннего(то есть без-ВАКовского) времени была изданаотдельной книгой, которая называлась «Храмовыйгород Афины с оракулом Аполлона Пифийскогов Древней Греции: Историческое исследование»(СПб: Тип. В. Безобразова, 1869).П. И. Люперсольский завершает труд двустраничными«Положениями», по-видимому, выносившимисяна публичный диспут. Среди них для наспредставляют живой интерес такие: (А) Дельфийскийхрам Аполлона не был местным храмом городаДельфы, но общим святилищем всех эллинов. (Б)Первоначально на месте города Дельфы был толькохрам Аполлона, а потом при нем постепенно образовалсягород. (В) Начало городу положили жрецыАполлонова храма, и первыми жрецами при этомхраме были пришельцы с о. Крит. (Г) Дельфы былихрамовым городом, то есть главное там был храмАполлона; город Дельфы находился при храме, таксказать, принадлежал храму, а не храм принадлежалгороду. (Д) Гражданским управлением в Дельфахзаведовали особые лица, а не жрецы (мудрыежрецы едва ли сбросили бы Эзопа со скалы). (Е) Устройствогражданского управления в Дельфах былокопией с афинского государственного устройства.(Ж) Пророчица Аполлона пифия олицетворяласвобою высокий образ нравственной чистоты и непорочности.Вот почему Дельфы оказались в числетех немногочисленных греческих градообразований,на строительство которых деньги всеми эллинамисобирались по оболу.Мы не в силах заглянуть в головы дельфийскогожречества, но приписывать прорицательные манипу-

92К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 93ляции целиком сознательной и циничной лжи в угодуполитическому равновесию сил в Элладе кажетсяупрощением подлинного колорита картины. Всякий,знакомый с историей современного спиритуализма,согласится, что большинство мошеннических трюковможет быть в совершенстве создано с помощьюодной лишь веры присутствующих на сеансе (вспомнимсюжет «Праздника святого Йоргена» Г. Бергстеда— Сиг. Кржижановского — Я. Протазанова).То же самое было и в Греции. Греки верили в свойоракул не потому, что были суеверными глупцами, апотому, что не могли в него не верить. И когда значимостьДельф в эллинистическое время стала меркнуть,главная причина этого, как считает Э.-Р. Доддс,заключалась не в том, что люди стали (как думал Цицерон)более скептичными, а скорее в том, что другиеформы религиозного и духовного покровительствапоказались им более надежными.Итак, после Пелопоннесской войны (междуАфинами и Спартой) с упадком клерикального фанатизмаи началом секулярного вольнодумства могуществоДельф ослабилось и постепенно, после несколькихграбежей, пришло в совершенный упадок.Римский кесарь Нерон в отместку за неблагоприятныепредсказания позволил себе осквернить святилище(стыдно сказать, как именно). Ромейский императорФеодосий Великий в 394 г. навсегда закрылего. Но некогда в окруженном крепкой каменнойстеной теменосе (священной территории) располагалисьсвятилища городов-государств: афинян, беотийцев,киренцев, книдян, коринфян, массалийцев,мегарян, потидейцев, сикионян, сиракузян, сифносцев,фиванцев; сокровищницы, множество статуй ипрочих даров, пожертвованных набожными по-клонниками Аполлона или теми, кто желал увековечитьсвое имя. Эти маленькие святилища были измрамора, обычный «храм в антах»: три глухие стены,на месте четвертой — две дорические колонны.Помимо места священных прорицаний, Дельфызнамениты пифийским праздником. Начало егодревнее: по преданию, музыкальные состязания вДельфах установил Аполлон после победы над многоголовымПифоном. Кроме Больших Пифий, ежегодносправлялись и Малые: гимнические и конныеристания. Нужно было исполнить на флейте специальнуюпесню (номос), воспев победу Аполлона.Позднее темы и виды состязаний разнообразились,усложнялись. Ветви для венков, которыми украшалиголовы победителей, золотым ножом срезалмальчик благородной крови, имевший в живых обоихродителей. Победителю вручались еще яблоки иразрешалась постановка статуи.Но кроме пифийских празднеств в Дельфах былипраздники в честь Диониса и других божеств.Аполлон на три зимние месяца покидал Дельфы, иони были городом Диониса.Дионис после убиения его титанами погребен вДельфах (а Эзоп погребен?), и его гробницу (!) долгопоказывали в целле храма Аполлона. В честь богаплодородия, растительности, любви, виноделия ивинопития каждые два года свершалось празднество,при котором устраивалось таинственное жертвоприношениев святилище Аполлона, пелись дифирамбыДионису, дельфийские и афинские женщины(фиады, фийи) выходили с факелами на Парнас издесь в вакхическом экстазе совершали безумныесексуальные оргии. В Греции это было делом привычным.Недаром Платон считал покровителями

94К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 95молодых людей до 30 лет Аполлона и Диониса, а до50 лет — только Диониса. В труде «Рождение трагедиииз духа музыки» (1872 г.) Фр. Ницше противопоставилдва начала бытия — дионисийское (жизненно-оргиастическое)и аполлонийское (созерцательно-упорядочивающее),— наверняка будучи подвигнутк этому историей города. Впрочем, не знаю, незнаю… В трактате «Философия в трагическую эпохуГреции» (1873 г.) Ницше с ноткой зависти пишет, чтогреки сумели начать заниматься философией вовремя,и науку о том, как надо заниматься философией,они дают так ясно, как ни один народ. А именно —не под гнетом печали, как думают некоторые, выводящиефилософию из угнетенного состояния духа.Нет: в счастьи, в зрелом, сильном возрасте, переходяогненную жизнерадостность смелой и победнойпоры жизни. «Тот факт, что в эту пору греки занималисьфилософией, учит нас как тому, что есть философияи чем она должна быть, так и тому, каковыбыли греки. Если бы они были тогда такими ничтожнымии не по летам умными практиками и весельчаками,как их охотно представляет себе ученый филистернаших дней, или если бы они жили толькосреди невоздержанных фантазий, звуков, дыханий ичувствований, как допускает неученый фантазер, —источник философии не пробился бы у них на свет».Дельфийский оракул, о чем бы не пророчествовала внем записная пифия, приносил надежду, котораянужна и ученым, и простецам.Некоторые храмы, разрушенные в первые векановой эры, в самом конце 19-го были восстановлены,то есть собраны по частям. Посмотрим на сокровищницуафинян. Небольшое здание (9,75 х6,68 м) повторяет тип дорического храма в антах.Оно было восстановлено в 1893–1894 гг. французскимархитектором Ф. Репля, причем были разысканыи собраны почти все составлявшие его мраморныеквадры. Установить их места в кладке оказалосьвозможным благодаря испещрявшим стенынадписям, в которых заключались объявляемые вовсеуслышание афинские государственные акты, атакже ноты и текст гимнов в честь Аполлона. Ноглавный храм — храм Аполлона — до сих пор в руинах.И это правильно: никакой самой научной, самойточной реконструкцией, даже верно сложивразбросанный мрамор, нельзя вселить в ушедшуюэпоху прежние дух и трепет. Ирландец Э.-Р. Доддссчитает, что отношение Платона к Дельфам напоминалоотношение современных «политических католиков»к Ватикану: Платон видел в Дельфах великуюконсервативную силу, которая могла быть использованав целях стабилизации греческой религиознойтрадиции и контроля за расширением материализма,так и за ростом еретических тенденцийвнутри самой традиции. Отсюда и его подчеркивание(в Государстве и Законах), что авторитет Дельфдолжен быть абсолютным во всех религиозных вопросах.А еще Дельфы ценны для нас тем, что в этомгороде был изобретен гексаметр: римт действа оказывалдавление на слово, и слово преображалось.По нашим социально-экономическим меркамДельфы — город трутней. Люди, жившие там, толькои занимались, что принимали подношения и говорилидвусмысленности, напуская на набожныхгреков туман, а на себя важность. Впрочем, грек этуих деятельность ставил высоко, и в город входил стем же чувством, с которым современный человеквходит в храм.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 97ИЕРИХОНДоказано, что любая космологическая концепциясводит взгляд на градостроительную форму кединой всеобъемлющей идее. Миф объяснял происхождениегорода, магическая традиция растолковывала,почему город таков, как есть, указывала напричины неуспеха, на то, каким город должен быть,как разместить его на местности, усовершенствовать,поправить планировку. Пространство и ритуалв одинаковой степени были инструментами стабилизацииповедения, утверждения и сохранениявзаимосвязанности людей. Город возникал мифологически,когда человек был изгнан из рая и длянего наступили «дурные времена» (В. Н. Топоров).Такой город и умирал «всем миром».Это произошло и с Иерихоном — объектом нестолько истории, сколько легенды. По археологическимизвестиям, Иерихон (на территории нынешнейПалестины) возник в VIII или в IX тыс. до н. э.,и по этой веской причине занесен в первое изданиеКниги рекордов Гиннесса (Guinness Publishing Ltd) в1955 г. как древнейший в мире, как первое систематическоечеловечье поселение, нареченное именем.Жители Иерихона не знали гончарного мастерства,но умели возводить высокие городские стенысо сторожевыми башнями, которые защищали ихжизнь и имущество от внезапных нападений. Норухнули они, как известно, от «труб иерихонских».Историк градостроительства Э. Грушка считал,что поселения возникали двух типов: «действительные»города и «города-убежища». Вторые служилиукрытием для окрестных жителей во время неурядиц.По тому же функциональному принципу позднееустраивались средневековые крепости. Наш Иерихон,очевидно, возник как город-убежище.Значение слова Иерихон — благоухающий,благовонный. По мнению иных толкователей, этослово означает месяц или луну, которую могли боготворитьего основатели. Сведения о нем обильносообщаются, в первую очередь, конечно, в Библии.Впервые Иерихон упоминается в ЧетвертойКниге Моисеевой: «и отправились сыны Израилевы,и остановились на равнинах Моава, при Иордане,против Иерихона» (Числ. 22 : 1). С небольшимивариациями это сведение повторено в Числах ещенесколько раз. Гора Нево в земле Моавитской, равнокак и вершина горы Фасги, ветхозаветно фиксированыкак «лежащие против Иерихона» (Второзак.32 : 49; 34 : 1). Оттуда же видно, что Иерихонназывался «городом пальм» (Второзак. 34 : 3), чтовстречается также в Книге Судей Израилевых (Суд.1 : 16; 3 : 13), но, видимо, речь идет не об одном и томже месте. Городом пальм зовется Иерихон во Второйкниге Паралипоменон (2 Пар. 28 : 15) в связи свременами Ахаза — правителя, поклонявшегосяязыческим богам и тем навлекшего на себя и царствоИудейское гнев Божий. Прежде чем евреи перешлиИордан, Иисус Навин (сподвижник Моисея),послал двух молодых соглядатаев осмотреть в корыстныхцелях Землю Обетованную и Иерихон, ко-

98К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 99торый стоит на ней. Царь Иерихона, узнав о прибытиив город чужестранцев, велел Раав-блуднице ихвыдать, чтобы наказать. Город был окружен стеной,имел ворота, а дом Раав, в котором юноши скрылисьна ночлег, располагался на крепостной стене,— обстоятельство, споспешествовавшее их незаметномубегству. Раав спустила молодцев на веревкечерез окно, и они, три дня прятавшись в горах, благополучновернулись к Иисусу Навину, рассказав емуо виденном (Нав. 2 : 1–24). После этого Иисус Навинперевел народ через р. Иордан против Иерихона(Нав. 3 : 17) и поставил стан в Галгале, на восточнойстороне Иерихона, где евреи на Иерихонских равнинахсовершили Пасху (Нав. 4 : 19; 5: 10).«Тогда Господь сказал Иисусу [Навину]: вот, Япредаю в руки твои Иерихон и царя его, и находящихсяв нем людей сильных. Пойдите вокруг городавсе, способные к войне, и обходите город однаждыв день; и это делать шесть дней» (Нав. 6 : 1–2). Навсе воля Господня, и люди Иисуса Навина не могли,да и не желали ослушаться: обходили.По семидневном обхождении священников,трубивших в «юбилейные трубы», вокруг иерихонскихстен с Ковчегом Завета (Моисея с Богом) стеныгорода чудесным образом пали. Никак иначе еговзять было нельзя. Что это были за трубы, которыеобладали мощью стенобитных орудий (реконструкциябессильна) остается догадываться. Быть может,это был известный грекам духовой инструмент,сальпинкс, объявленный Аристидом Квинтилианомв трактате «О музыке» «мужским» из-за мощи звучания?(C. Sachs)Все в Иерихоне было предано огню, мечу, истреблению(Нав. 6 : 10–24): и мужья, и жены, и мо-лодые, и старые, и волы, и овцы, и ослы. Только серебро,золото, медь и железо отдали в сокровищницуДома Господня (Нав. 6 : 23). Апостол Павел позжесреди прочего констатирует: «Верою пали стеныИерихонские по семидневном обхождении!» (Евр.11 : 30). После кровавого взятия Иерихона ИисусНавин в фанатичном неистовстве изрек гневноепроклятие тому, кто дерзнет восстановить город:«На первенце своем он положит основание его, и намладшем своем поставит врата его. И Господь был сИисусом [Навином], и слава его носилась по всейземле» (Нав. 6 : 25–26). Велика, видать, была к Иерихонуненависть и Всевышнего, и его земных приспешников.Пророчество Иисуса Навина сбылось: когда нектоАхиил из Вефиля попробовал восстановить Иерихон,то «на первенце своем Авираме он положилоснование его, и на младшем своем сыне Сегубе поставилворота его, по слову Господа, которое Он изрекчрез Иисуса, сына Навина» (3 Цар. 16 : 34). ЗавоеваннуюЗемлю Обетованную люди принялись делить,и, конечно, поделили.Следующее свидетельство об Иерихоне — временцаря Давида (2 Цар. 10 : 5). Здесь, в уединенномпустынном месте, жил пророк Илия (евр. Бог мой Ягве),вблизи жилища коего выстроено было «училищепророков», где обретались сыны пророческие (4Цар. 2 : 4, 5, 15). Каждый помнит из Апокалипсиса,что во время Преображения Христова именно Илия(вместе с Моисеем) был одним из свидетелей Его Божества,и, кстати, сначала именно Илию стоит дожидатьсяперед Вторым Пришествием (Откр. 11 : 2–3).В Иерихоне бил из земли источник, зловредныеводы которого некий пророк Елисей превратил в

100К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 101полезные. «И сказали жители того города Елисею:вот, положение этого города хорошо…, но вода нехорошаи земля бесплодна. И вышел он к истоку воды,и бросил туда соли, и сказал: так говорит Господь:Я сделал воду сию здоровою, не будет от неевпредь ни смерти, ни бесплодия» (4 Цар. 2 : 19–22).Этот источник бьет и ныне. Правда, Елисей оказалсячеловеком нехорошим: когда он направился изИерихона в Вефиль, малые дети вышли из города истали насмехаться, говоря: «Иди, плешивый! Иди,плешивый!» Подумаешь, событие. Однако пророкосерчал, проклял детишек Именем Господним, наслална них двух медведиц, которые и растерзали 42ребенка (4 Цар. 2 : 23–24). Хорош!Иерихон неоднократно упоминается и в апокрифическихкнигах: «Я возвысилась, как пальма вЕнгадди, — говорит Премудрость, — и как розовыекущи в Иерихоне» (Премудр. Иисуса, сына Сирахова24 : 15; 1 Мак. 9 : 50; 2 Мак. 12 : 15 etc.).В Новом Завете указания на Иерихон немногочисленны,но особенно любопытны в части известийо посещении города Самим Господом (Мф. 22 :29; Мар. 10 : 46; Лук. 18 : 35; 19 : 1). При римлянахИерихон был царской резиденцией. Здесь умержуткой смертью (заживо съеден червями 1 ) ИродВеликий — устроитель избиения (умерщвления) 14тысяч вифлеемских младенцев (Мф. 2 : 1). Макробийв Сатурналиях сохранил изречение императораАвгуста, который, услышав, что Ирод в числе малышейумертвил и собственного сына, воскликнул:1 Подробности см. в единственном историко-медицинскомтрактате А. П. Чехова «От какой болезни умер Ирод?» (А. П. Чехов.Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. М., 1979. Т. 16. С. 259–260).лучше быть свиньей Ирода, нежели его сыном! Натерритории Иерихона до сих пор сохранились руиныт. н. дворца Ирода — зимней резиденции иудейскихцарей. Об Иерихоне писали Иосиф Флавий,Страбон, Птолемей и прочие древние: одни обращаливнимание на исторические судьбы города, другие— на плодородие иерихонской земли (Елисей постарался?).Ныне вблизи развалин Иерихона расположенабедная и грязная деревенька, называемаяарабами Эр-Риха, с несколькими хижинами и жильцамичислом до трехсот. Пальм и роз, упоминаемых вПисании, нет: один дикий колючий кустарник. Кустарникда раскопанные археологами руины прежнеговеличия. Но — «осторожно, овеяно веками!»Чуть более ста лет назад на месте Иерихона(араб. Телль эль-Султан) были открыты остатки укрепленныхпоселений эпохи неолита и бронзы, руиныгорода с мощными стенами 18–16 вв. до н. э., захоронениямии пр. Эти раскопки дали богатый урожайи позволяют судить об архитектуре Иерихона.Расположен он так, что одна сторона защищенастремительным потоком реки Иордан и крутымобрывом. Территория внутри крепостных стен потем временам была значительной — 36 тыс. м 2 . Обнесенбыл стеной толщиной 1,75 м и высотой от 3,6до 6 м. Нижняя ее часть сооружалась из каменныхглыб неправильной формы с забутовкой промежутковземлей и щебнем. Верхняя часть, выложенная изкирпича, была отвесной, нижняя — наклонной.Стена, перестраивавшаяся 17 раз, укрепляласькруглыми башнями 8,15 м высотой, диаметром 12 ми с 22 ступенями. Характерной чертой городов, выстроенных,как и Иерихон, без определенного плана,была необыкновенная скученность поселения.

102К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 103Это не планировочно строгий Вавилон. Узкие (до2 м) и кривые улочки заканчивались тупиками, жилыедома лепились по склонам холма так, что плоскиекрыши нижних домов часто приходились вровеньс фундаментами зданий, стоявших выше. Двеиерихонские улицы поднимаются на холм в видешироких, мощеных галькой ступеней. Вдоль улицустроены сточные канавы. Из-за отсутствия местаИерихон не имел даже площади: вся общественнаяжизнь протекала у городских ворот. Нижние этажидомов занимали лавки и мастерские, которые обычноне были связаны с другими помещениями дома.Жилые дома редко были деревянными. Преобладалипостройки глинобитные или из односторонне-выпуклогосырцового кирпича, причем формаего варьировалась — преимущественно была сигарообразнойс незатейливым узором из оттисковногтя большого пальца. Для защиты стен от почвеннойсырости жилье возводилось на невысоком каменномфундаменте. Планировка дома была самойтрадиционной, «восточной»: вокруг внутреннегодвора располагались жилые и хозяйственные помещения.Пол и стены покрывались тонкой обмазкойиз глины кремового или розового цвета. В жаркоевремя года крыши домов служили террасой. Жильеосвещалось через двери и внутренний двор, в некоторыхдомах (в отличие от афинского жилья) былиокна, в богатых домах — даже большие.Однако наряду с обычной схемой плана применяласьт. н. схема бит-хилани, характерная для СевернойСирии и Месопотамии. Бит-хилани — типдворцового здания, на длинной стороне которогоустроен вход в виде крытого портика с колоннами,фланкированный двумя выступающими башнями(ризалитами). Типовым примером бит-хилани являетсяцарский дворец. Интерьер зажиточного домабыл роскошным: стены облицованы дорогим привознымкедром, местными породами сикоморы иоливы; двустворчатые двери инкрустированы. Потребностьв уюте — одна из древнейших.Библейский сюжет оказался чрезвычайно живучим.Особенно — в истории европейской живописи.Став классическими, библейские истории сталиедва ли не единственным объектом для академическогоиллюстрирования. Так, французский живописецЖан Фуке (15 в.) увидел взятие Иерихона совсемв духе раннего Возрождения. И костюмы, и дома,и ландшафт — все выдает в художнике североевропейцаНового времени, не представлявшего (илине желавшего представить) выжженную ханаанскимсолнцем равнину с глинобитными хибарками.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 105ИЕРУСАЛИМКак никакой другой город, Иерусалим обладаетстойкой метафорической аурой. Вот его описаниеиз Апокалипсиса: «А город был чистое золото,подобен чистому стеклу… А двенадцать ворот —двенадцать жемчужин… Улицы города — чистоезолото, как прозрачное стекло. Храма же я не виделв нем; ибо Господь Бог Вседержитель — храм его, иАгнец. И город не имеет нужды ни в солнце, ни в лунедля освещения своего; ибо слава Божия осветилаего, и светильник его — Агнец» (Откр. 21 : 18,21–23). С точки зрения современного способа символизациимира предложенная анагогическая(сверх-смысленная) метафорика, вероятно, представляетсядостаточно произвольной и искусственной.Однако с точки зрения средневекового символизмаона оказывается не только логичной и естественной,но и «теоретически обоснованной», посколькуточно соответствует средневековой теории«четырех смыслов».Согласно последней Иерусалим в буквальномсмысле — это город в Иудее, в аллегорическом —христианская церковь, в моральном — душа верующего,в анагогическом — Царство Небесное. В«Апокалипсисе» Новый Иерусалим — царство святыхна небе (Откр. 3 : 12), Град Божий. Скажем, Ки-ев для Руси так же свят и изначален, как старый Иерусалимдля начала мирового христианства, а «НовыйИерусалим — Константинополь» — для грековизантийскогоправославия. «И не войдет в него ничтонечистое, и никто преданный мерзости и лжи, атолько те, которые написаны у Агнца в книге жизни»(Откр. 21 : 27). Понимая и признавая это, мыработаем с первым смыслом.Иерусалим в переводе — основание, жилищемира. В древности назывался Иевус (Нав. 18 : 28) —по имени родоначальника иевусеев Иевуса. Наиболееполные свидетельства о городе оставили двуличныйИосиф Флавий и придворный историк (и,как показала практика, фантазер) императора КонстантинаВеликого Евсевий Кесарийский.Первые упоминания о городе находим в серединеII тыс. до н. э. Позднее он входил в состав разныхдержав: Иудейское царство, Рим, Ромейскаяимперия, Арабский халифат и пр. Период с 586 по539 гг. до н. э. после взятия Иерусалима вавилонскимцарем Навуходоносором II и насильственногопереселения евреев в Вавилонию и до возвращенияего населения в Палестину и Иерусалим после завоеванияВавилонии персидским царем Киром Великимназван «вавилонским пленом». С начала 16 в.был под властью Османской империи, и только в декабре1917 г. был занят английскими войсками. В1920–1948 гг. — административный центр английскойподмандатной территории «Палестина». Порешению ООН (1947 г.) должен был стать самостоятельнойадминистративной единицей под управлениемООН. После арабо-израильской войны 1948–1949 гг. Иерусалим был разделен на две части: восточнаяотошла к Иордании, западная — к Израилю.

106К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 107В 1950 г. правительство Израиля, вопреки решениюООН, объявило его западную часть столицей Израиля(западная часть города — местопребывание израильскогоПарламента и Правительства). В 1967 г.Израиль захватил и восточную часть Иерусалима, ав 1980 г. провозгласил город «вечной и неделимойстолицей» Израиля…Полагают, что древность Иерусалима восходитко времени Авраама, предполагая в нем г. Салим, вкотором царем и первосвященником был Мельхиседек(Царь правды — Быт. 14 : 18; Евр. 5 : 6). ГородИевус был завоеван у иевусеев царем Давидом, которыйпревратил его в метрополию и воздвиг с северо-западастарого города крепость, названную Иерусалим.Так город стал столицей Иудеи. Упоминаниео «первобытном» городе встречаем в ВетхомЗавете: он находится в земле Мории, на одной изгор, на которой Авраам был готов принести в жертвусына Исаака (2 Пар. 3 : 1). Сейчас гора Мория занятамечетью Омара, стоящей на месте прежнегоХрама царя Соломона. В свою бытность, в 10 в. дон. э., Соломон по образцу, указанному Богом (Исх.25 : 9–10), обнес гору стеной, приготовив место длястроительства Храма, и воздвиг его в форме скинии,в которой стоял ковчег с двумя каменными скрижалямиЗавета Моисея с Богом. Именно в Иерусалимскомхраме в 621 г. до н. э. верховный жрец Хелкиянашел Пятикнижие Моисеево. Храм этот многаждыразрушали («ибо — истинно говорю вам: не останетсяздесь камня на камне; все будет разрушено»,Мф. 24 : 2). В северо-западном углу образовавшейсяплощади находилась башня, названная Иродом(тем самым, быть свиньей которого — по слову Макробия— безопаснее, чем сыном) башней Антония(Марка Антония). Гора Сион находилась к юго-востокуот Мории.Вообще Старый город (в начале 20 в. в нем былооколо 20 тыс. жителей) можно назвать квадратнымв плане. Близ изгиба крепостной стены с западнойстороны находятся Вифлеемские (б. Яффские)ворота, на южной — ворота Давидовы (б. Сионские),на восточной — врата Стефана, именуемыетакже Овчими или Св. Девы Марии, на западнойстороне — между Голгофой и Везефой — врата Дамасские.Когда-то существовали и Золотые ворота,чрез которые Иисус вошел в Храм Божий во времяСвоего въезда в Иерусалим. В городе много памятныхврат. Западная стена — Стена Плача — частьстены Второго Храма, построенного Иродом Великими разрушенного римлянами в 70 году.Близ горы Голгофы стоит храм Гроба Господня— главная христианская святыня, здание священнейшее.Самое старое упоминание о Храме находиму Евсевия Кесарийского, сообщающего о его постройкеимператором Константином. Паломничествоглубоко веровавшей во Христа матери Константина,св. Елены, открывшей, по преданию, рядом со Св.Гробом и Св. Крест, упоминается лишь позднейшимиисториками. Он выстроен Константином (или,что более вероятно, его матерью — св. Еленой) несколькона запад от улицы, ведущей к Дамасским воротам,непосредственно над Гробом Господним.Храм этот тоже несколько раз разрушали, и в теперешнемего виде он принадлежит к позднему времени.В Храме сосредоточены все священные места,связанные с воспоминанием о земной жизни, смертии погребении Спасителя: Голгофа, Камень помазанияи Св. Гроб, в котором было положено Тело Ии-

108К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 109сусово. В Храме вам покажут захоронения Мельхиседека,место, на котором стояла Дева Мария вовремя помазания Тела Христова и место, где Христосявился по Воскресении Марии Магдалине и Богоматерии где спустя триста лет был найден (обретен)Животворящий Крест Господень.Пожалуй, самым страшным было взятие Иерусалимаперсами в 614 г. Они сожгли его церкви, монастыри,приюты, сионские церкви, базилику Девы Марии,Храм Св. Гроба, базилику Константина, вывезлиреликвии. — Персидское нашествие 7 века разомснесло «наносную искусственную греко-римскуюкультуру Палестины» (Н. П. Кондаков), разорило города,прекратило торговлю. А когда активизировалисьарабы, их иерусалимские завоевания довершилидело. Так вот, Животворящий Крест сначала был отданперсидским шахом Хосровом любимой жене христианкеШирин, которая поставила его запечатаннымв своем дворце, а потом благодаря разным детективнымусилиям был возвращен императором Ираклиемв Храм Св. Гроба — в марте 630 г. (см. статьюЮ. А. Кулаковского «К вопросу о дате возвращенияКреста Господня в Иерусалим из персидского плена»1914 г.). Среди иных реликвий, хранившихся в ХрамеСв. Гроба, — копье, которым воин ранил Спасителя(Иоан. 19 : 34), и губка (которую «один из них» поднесна трости к устам умиравшего Иисуса — Пс. 68 :22; Мф. 27 : 48) даже побывали в Константинополе:губка выставлена в храме св. Софии 14 сентября614 г., копье 26 октября… Находившиеся подле ХрамаСв. Гроба в 336 г. постройки состояли из ротонды,заключавшей окруженный двенадцатью колоннамиСв. Гроб и носившей имя Анастасис (Воскресение), ибазилики, посвященной знамению Креста.От пропилеев и лестниц, окружавших оба строения,сохранилось несколько разрозненных деталей.После сожжения персами в 614 г. настоятельмонастыря св. Феодосия Модест построил в 616–626 гг. новый Анастасис, церковь св. Креста (Матририум)и церковь Лобного места. Во времена султанаМамуна (813–833 гг.) патриарх Фома расширилкупол Анастасиса. В 936, 969 и 1010 гг. снова произошлоразрушение Св. Гроба. В начале 12 века крестоносцыпостроили на пространстве всех святыхмест большой храм в романском духе. После разрушений1187 и 1244 гг. снова появляются известия(1310 г.) о «прекрасной церкви»; в следующие столетияона разрушилась, возобновлена в 1719 г. В1810 г. заново выстроена архитектором КомниномКальфой из Митилены.Среди иных достопримечательностей Иерусалима— Абиссинский монастырь (к югу от ХрамаСв. Гроба), где показывают масличное дерево, в ветвяхкоего запутался рожками агнец, принесенныйАвраамом в жертву вместо Исаака. Гробница царяДавида (Ель-Неби-Дауд) — не менее замечательноестроение. Оно существовало еще в 4 в. до н. э. надместом погребения Давида и почиталось как Сионскаягорница, в которой Спаситель совершил с ученикамиТайную вечерю и установил таинство Св.Причастия. Вообще Иерусалим — это материальный,тактильный комментарий, схолия к СвященномуПисанию.Гефсиманский сад (Мф. 26 : 36; Мар. 14 : 32; Лк.22 : 39; Иоан. 18 : 1) с восемью древними масличнымидеревьями — свидетель молитвы Иисуса и Егодушевных страданий перед казнью. Сад лежит уподножия горы Елеонской, за Кедронским ручьем,

110К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 111протекавшим между горой и городом, «на вержениекамня» от первой (Лк. 22 : 41). Именно здесь уСпасителя вырвалось: «Душа моя скорбит смертельно!»(Мар. 14 : 34). Вам покажут место, где молилсяГосподь перед Своими страстями, и — в 60шагах — высокую скалу с пещерой, где заснули Егоапостолы. Здесь же — зала с Гробом Девы Марии.Жилые дома в Старом городе большей частьюкаменные, с плоскими кровлями или террасами. Окнав них небольшие и, огражденные железными решетками,выходят на улицу. Улицы узки и неправильны— вспомним via Dolorosa, Скорбный путьХриста на Голгофу (Лобное место).Рассуждая о Иерусалиме из Киева, нельзя невспомнить роман «Мастер и Маргарита» М. Булгакова,в котором ландшафты Ершалаима «придаютповествованию острый и терпкий привкус добротнойдостоверности». По словам Мирона Петровского,«некоторые исследователи называют грудыи вороха библиографических раритетов и уникумов.При этом как бы предполагается знакомствоБулгакова чуть ли не с манускриптами из монастырскихбиблиотек Западной Европы» 1 . Почтенныйисследователь делает вывод, что у Булгакова простоне могло быть времени для столь подробного изученияисточников, и что он пользовался одной-единственнойкнигой: изданием трагедии «Царь Иудей-1 Мирон Петровский. Мастер и город: Киевские контекстыМихаила Булгакова. Киев, 2001. С. 125. Книга Мирона Петровскогоможет и должна служить образцовой моделью методикивыявления пространственного и территориального контекстакультурных явлений, рефлектируемых «внутри городских стен»при помощи пера.ский» великого князя Константина Константиновича(президента ИМПЕРАТОРСКОЙ Академии наук,академика по разряду изящной словесности, адмирала,актёра и стихотворца, известного как «К. Р.»)и вышедшей в 1914 году двумя изданиями (обыкновенными роскошным) в типографии Министерствавнутренних дел (!).«Авторский комментарий показывает, как основательноК. Р. освоил литературу вопроса, в том числете редкостные и труднодоступные источники, знакомствос которыми будто бы обнаруживается у Булгакова:все они процитированы в книге К. Р. и снабженыссылками. Возможно, на мысль взять в руки печатноеиздание «Царя Иудейского» Булгакова навелапамять о спектакле, увиденном некогда в Киеве.Автокомментарий К. Р. к этому изданию — самыйпростой (и уже потому заслуживающий внимания)ответ на вопрос о религиоведческих источниках «Мастераи Маргариты»: вместе с ним Булгаков получалпочти исчерпывающую сводку интересующих его материалов,представленных как раз теми выдержками,фрагментами, цитатами, которые… использованы вромане». Трагедия «Царь Иудейский» — единственныйисточник соответствующих мест «Мастера иМаргариты», — констатирует Мирон Петровский.«Если я забуду тебя, Иерусалим, — пел Псалмопевец,— забудь меня десница моя. Прильпниязык мой к гортани моей, если не поставлю Иерусалимаво главе веселия моего» (Пс. 136 : 5–6). «Иерусалим,Иерусалим, избивающий пророков и камнямипобивающий посланных к тебе! сколько раз хотелЯ собрать детей твоих, как птица собирает птенцовсвоих под крылья, и вы не захотели» (Мф. 23: 37), — взывал Спаситель.

112К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫИерусалим не забывали. В 1464 г., во Флоренциион был даже сценирован: сделаны шатры волхвов, наплощади Сан Марко — дворец Ирода из дерева, украшенныйковрами. «Волхвы» собрались на площадиСиньории и многолюдной процессией, в которойучаствовали виднейшие фамилии Флоренции, двигалиськ дворцу Ирода. «Ирод» выходил навстречу,усаживался в трон, и разыгрывалась светская сценаприема посольств, впрочем, мало напоминавшаяевангельскую историю. С Небесным Иерусалимомдело тоже обстояло театрализовано. Не напоминаяо труде св. Аврелия Августина «О Граде Божием»(412–426 гг.), сложном для нашей беседы, скажем опроекции реальной средневековой ситуации («у городскихворот») в ренессансной живописи (Джотто,Мазолино, Мазаччо, Перуджино, Боттичелли, Гирландайо),где здания образуют преграду, являя образнеприступности охраняемых серафимами врат,с фигурой ап. Петра в роли ключника.КАРФАГЕНЖизнь Карфагена — как жизнь человека —имеет крайние даты: 825 г. до н. э. — 146 г. до н. э.После насильственной «смерти» от рук СципионаМладшего, Карфаген — обычный город с римскимакведуком и страшным прошлым, где по РождествеХристовом строилась новая жизнь и забываласьстарая.«Карфаген должен быть разрушен» (Carthagodelenda est) — одна из самых популярных латинскихфраз, имеющая ярко городскую и — я бы сказал —даже градостроительную ориентацию, впрочем, отсозидания далекую. Вообще говоря, фраза должнапроизноситься так: «Ceterum censeo Carthaginemesse delendam». По свидетельству Плутарха (в греческойпередаче), выражение принадлежит МаркуПорцию Катону (Старшему), римскому цензору,«огненно-рыжему, кусучему и голубоглазому»,прадеду не менее знаменитого Катона Утического(Младшего), который, будучи противником Цезаряи потерпев неудачу, покончил с собой в г. Утик (этоо нем сказал Лукан: «Мил победитель богам, побежденныйлюбезен Катону!»). Так вот, о чем быКатон Старший ни говорил в сенате, — прибавлял:«А кроме того, я полагаю, что Карфаген не долженсуществовать». Об этой привычке сенатора, пылав-

114К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 115шего ненавистью к Карфагену, писал не толькоПлутарх в Сравнительных жизнеописаниях, но иПлиний Старший в Естествознании (XV 18, 20), иФлор в Очерке римской истории (II 15). Тот же Катонсчитал, что римляне, заразившись греческойученостью, погубят свое могущество, и поносил Сократа,называя пустомелей. За что же Катон не любилКарфаген?Карфаген — город-государство (полис) в СевернойАфрике (в районе современного города Тунис,столицы Туниса), напротив — через Средиземноеморе — Апеннинский полуостров. По территориальномуи политическому положению — буквальныйантагонист Рима. Задолго до того, как Ашшурбанипалсжег Вавилон, до того, как пала Ниневия, асреди иранских пастухов на козьем молоке взрасталКир Великий (завоеватель Мидии, Лидии, Малой иСредней Азии, Вавилона и Месопотамии), — на западномберегу Африки поднялся Карфаген. Он основанпримерно тогда же, когда в Мексике возниклаольмекская культура, а этруски занялись постройкойРима. Дата основания известна точно: 825 г. дон. э. (правда, не менее точной считается также 814г.). Будущий соперник Рима заложен выходцами изТира, финикийцами, самыми успешными мореплавателямии негоциантами Средиземноморья. Попреданию, строителей возглавила царица Дидона(Элисса), сестра царя Тира. Ее возлюбленный —Эней (троянец, спасшийся после разгрома Трои) —бросил Дидону и отбыл в Италию, где позднее егопотомки основали Рим. Покинутая, не будучи в силахснести горя, самосожглась на костре. А ЭнеюВергилий с Котляревским посвятили по Энеиде.Первый — серьезную, второй — бурлескную.К началу 3 в. до н. э., захватив Северную Африку,Сицилию (кроме Сиракуз), Сардинию и ЮжнуюИспанию, город превратился в могущественнуюдержаву, что — естественно — привело к столкновениюс Вечным городом и Пуническим войнам.Ведь фраза Катона — первое, чем известен Карфаген.Второе — Пунические войны между Римом иКарфагеном, закончившиеся падением последнего.Дело было так. Согласно традиции, первыйторговый договор между римлянами и карфагенянамибыл заключен в 6 в. до н. э., и Карфаген столетиямибился с греками за господство на Сицилии,юго-западная часть которой была традиционнойсферой влияния пунийцев (punicus — латинское названиекарфагенян, означает также — совсем повизантийски— пурпурный). В начале 3 в. до н. э. сицилийскиегреки, не способные справиться с экспансиейКарфагена, стали искать помощи извне, вчастности, у Пирра (царя эпирского; того самого,который в битве при Аускуле ценой больших потерьодержал ставшую нарицательной Пиррову победу),а затем, после покорения римлянами юга Италии,— к Риму. Мало-помалу римский интерес оказалсязатронутым, и Рим пошел на Карфаген войной. Врезультате взаимных поражений, побед и перемирий,после проигрыша в трех Пунических войнах(264–146 гг. до н. э.) город пал, основная карфагенскаятерритория вошла в римскую провинцию Африка,остальная передана Нумидии.Можно рассказывать о непобедимом карфагенскомполководце Ганнибале, который, будучивсе-таки побежден другим непобедимым полководцем,римским проконсулом Сципионом АфриканскимСтаршим у г. Замы во второй пунической вой-

116К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 117не, умер в изгнании, приняв яд. Можно говорить озахватнических вояжах карфагенян в Испанию, отом, как Ганнибал разбил при Каннах (216 г. до н. э.)и почти полностью уничтожил 80-тысячное римскоевойско, о том, как это вызвало в Риме панику икак путь на столицу империи был открыт, но самонадеянныйГаннибал не сумел воспользоваться победой.О том, наконец, как Сципион Младший материализовалidea fix Катона Старшего. Но наша задачав другом.Карфаген был сожжен дотла, памятники егокультуры погибли. Сохранились руины и скупыесвидетельства современников. Греческие историки— Геродот и Полибий — молчат (хотя из Геродотамы знаем даже о ливийцах, о которых известнотолько, что, поймав блоху, они ее в отместку сначалакусают). Страбон пишет (XVII 7, 15), что городнасчитывал 700 тыс. жителей. Он был окружен огромнымистенами шириной до 8,5 м с мощными четырехэтажнымибашнями. Вдоль стен тянулись помещениядля боевых слонов, арсеналы, конюшни.Застройка Карфагена ничем не напоминала греческийили египетский город с небольшими домами ипрямыми улицами. Он был построен по аналогии сметрополией, Тиром, а улицы последнего — это узкиепроходы между четырех- и пятиэтажными домами,жмущимися друг к дружке. Настоящий восточныйгород. Но в отличие от Тира, карфагенскийдом достигал даже шести этажей. Внутри сверкавшихзолотом и слоновой костью храмов высилиськолонны из изумруда, который излучал свет даже втемноте. У дверей возлежали ручные змеи, поблескиваячешуйками, — немые стражи жутких финикийскихбожеств. Среди культурных учрежденийпостроили одеон (греч. odeion, от ode — песня) —театр с упрощенным устройством сцены для музыкальныхи поэтических представлений перед избранными.Одеоны по всей территории римскогосредиземноморья были типовыми — как советскийдом культуры. В правление Антонинов (2 в.) былвоздвигнут акведук, крупнейший не только в СевернойАфрике, но и вообще в античном мире. Он бралводу на расстоянии более 130 км от города и подходилк нему в виде двухъярусной аркады, по высотедостигавшей 40 м.Особый интерес составляли две гавани Карфагена,описание которых сохранил Аппиан в Римскойистории (VIII 1, 96): «Две гавани лежали другпротив друга, так что из одной можно было проплытьв другую. Вход в обе гавани с моря был одини имел в ширину семьдесят футов; преграждался онжелезными цепями. Одна из гаваней была предоставленакупцам и имела множество прочных причальныхканатов. Во внутренней гавани, лежащейнапротив, был остров, окруженный, как и вся гавань,высокими дамбами. Эти дамбы были полныстоянок для судов в количестве двухсот двадцати, анад ними — множество складских помещений дляпредметов снаряжения трирем. У входа в каждуюстоянку находилось по две ионические колонны,придававших гавани и острову вид портика». (Ну,чем не описание платоновской Атлантиды? — Критий113c — 119a, Законы VI 778c — 779d)Появлявшиеся на узких улицах города вельможишокировали иноземцев вычурностью одеяния.На смуглых руках, ногах, пальцах, в ушах, в носусверкали золотые кольца, с плеч ниспадали пестрыеодежды. Жили они в дворцах, что утопали в зелени,

118К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 119а вокруг тянулись плантации виноградников, маслини прочих плодов.Торговля и работорговля делали свое дело:морской разбой и огромная дань, которой город обложилокрестности, были плановой статьей дохода.Для карфагенян нет постыдной прибыли, — гласилместный тезис, и мздоимство, за которое в Риме каралисмертью, здесь не преследовалось вовсе. Народноесобрание, не в пример афинской буле и римскомусенату, легко впадавшее как в ярость, так и вотчаяние, являло занимательно шумное зрелище. Наплощадях стоял беспорядочный гул: кричали женщины,дети, разнообразная живность. Войны карфагенянбыли скорее похожи на торговые операции,чем на битвы. Армия покупалась дешево (греки, балеары,ливийцы, иберы). Войско можно было собратьза день. И Карфаген воевал, не теряя сограждан(а враг истекал кровью), покуда отцы города ненаходили, что средств на войну затрачено изрядно ипора сию забаву прекратить.Наиболее известный нам слой карфагенскойкультуры — финикийская религия: неожиданнострашная и непривычно коварная.Финикийцы чтили мужское божество — Ваала— и женское — Астарту. (Читатель, конечно, помнит«художеств. стихотворение» Остапа Бендера«Тринадцатый Ваал».) Диодор Сицилийский в «Историческойбиблиотеке» сообщает: «Карфагенянеприносили в жертву сто детей, публично выбранныхиз числа первой знати… У них есть медная статуяКроноса [Ваал-Хаммона]; она протягивает свои полыеруки, наклоненные к земле таким образом, чтопомещенный на них ребенок скатывается и летит вчрево, полное огня» (ХХ 14, 4–6). Такие жертвыприносились ежегодно. Во время нашествия Агафокла— начало 4-го в. до н. э. — было сожженопятьсот младенцев, «возраст которых даже у враговобычно вызывает жалость». Принесение в жертву втофете (священном месте) считалось великим праздником,поэтому матери должны были присутствовать,веселые лицом и в нарядном одеянии. По природелживые, карфагеняне и здесь лукавили, обманываяненасытного бога: покупали детей, «выращивалии выкармливали», а потом сжигали под видомсобственных. Самые блестящие и непристойныепразднества в честь Великой богини Астарты происходилиблиз храма Библос в долине р. Адонис. Вообщеже карфагенская (финикийская) религия отличаласьмрачностью и, пожалуй, не имела нравственноговлияния на паству, остававшуюся жестокой,корыстолюбивой, недоверчивой и доверия невнушавшей. Греки называли их алчными и властолюбивыми,римляне — жестокими и вероломными.Вот чем провинился Карфаген перед миром иримским сенатом, и вот почему Катон так негодовалпо поводу того, что город все еще существует.Впрочем, в самой кровавой битве победит тот, ктопервым начнет прощать.Однако во время Третьей Пунической войныгорожане защищались с отчаянием обреченных, илишь после трехлетней осады в 146 году до н. э.Сципион Младший овладел городом, разрушив егодо основания, а уцелевших продал в рабство.Рассказ о городе был бы неполон, если бы мыумолчали о Карфагене «по Р. Хр.». Первым христианскимепископом Карфагена (город, конечно, послевойны ожил) был Оптат (202 г.), а его преемники— единственными постоянными митрополитами

120К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 121Северо-Западной Африки. Североафриканскаяклерикальная литература благодаря Квинту СептимиюФлоренсу Тертуллиану (родился в Карфагене всемье римского центуриона), еп. Киприану и АврелиюАвгустину (Блаженному) занимает видное местов истории христианства: именно карфагенскаялатинская Библия вытеснила из Рима Библию греческую.В 399 г. епископ Аврелий поставил кафедрув храме «Небесной» богини (базилика разрушена в421 г.). Многочисленные карфагенские церковныесоборы (3–5 вв.) имели поучительное значение: в частности,в деле утверждения антипелагианскогоучения Августина, епископа Гиппонского. В 484 г.,при ромейском императоре Зеноне, в Африке началисьпреследования христиан (исповедовавших такназываемый «Никейский символ веры») вандаламиарианами.Особенно жестокими они стали при Гунерихе,правившем в 477–484 гг. В Карфагене, гдеспасались мученики, «можно было видеть, — говоритПрокопий Кесарийский (De bella vandalica), —множество искалеченных людей, без рук, без ног,без глаз, с отрезанным носом, без языка… От императора[Зенона] прибыл в Карфаген посол проситьГунериха смягчить гнев; но он устроил зрелище истязанияна той самой улице, по которой посол долженбыл направляться во дворец». Впрочем, в 533 г.в Северную Африку вторглась армия оскорбленногокоролем Гелимером императора Юстиниана Великогопод командованием гениального Велисария,и с вандальским королевством было покончено. В535 г. карфагенский епископ получил сан патриархаи стал на одну ногу с епископами римским (папой) ицарьградским. Последние сведения о христианствев Карфагене относятся к 11-му веку. Промежуточ-ные — все-таки к 4-му: не раз цитированный вышеримский поэт Авсоний сравнил Карфаген с Константинополем:Встав, Карфаген уступает черед Константинову граду.Но не на целый он шаг отступил от прежнего места —Хоть не дерзает назваться вторым, но гнушается третьим.Оба одну разделяют ступень: тот древним богатством,Этот новой удачей силен; тот — был, этот — нынеСвежею славой заслуг затмевает старинную славу,Пред Константином своим заставляя склониться Элиссу,И Карфаген укоряет богов, потому что позорно,Риму не уступив, уступить второму за Римом.Полно! пусть древний удел утишит новые страсти!Будьте равны и помните впредь: не без божеской волиСтала иною у вас и доля и скромное имя —Ты ведь Византием звался, а ты — пунийскою Бирсой.(пер. с лат. М. Л. Гаспарова)Мы, как и прежде, не приводим здесь схемы города(любопытные могут посмотреть ее в «Энциклопедическомсловаре» Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона,статья академика Б. А. Тураева): во-первых,потому что он «был разрушен», во-вторых, чтобысохранить некую таинственность, вообще присущуюистории.Тайная гармония ведь всегда теплее явной, какучил «темный» Гераклит?

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 123КНОСС 1«Остров есть Крит посреди виноцветного моряпрекрасный», — пел слепой Гомер. От времени паденияКритского царства его отделяли всего пятьсотлет, а от нашего времени — целых три тысячелетия.От Афин же он — в получасе лёту на юг.В 67 г. до н. э. остров завоеван Римом, в 395–823и 961–1204 гг. — в составе Ромейской империи, в823–961 гг. — под властью арабов. В 1204 г. захваченкрестоносцами и продан Венеции. С 1715 г. — подвластью сарацинов. Критяне Нового времени участвовалив Греческой революции 1821–1829 гг., в антиосманскихмятежах 1866–1869 и 1896–1897 гг., врезультате коих в 1898 г. остров получил административнуюавтономию «под покровительством» великихдержав, а с 1913 г. пребывает в составе Греции.Цифры всегда красноречивы, но в культурномсмысле главное не это.Столицей критской цивилизации, процветавшейпосреди виноцветного моря, от III до серединыII тыс. до н. э., был г. Кносс. Археологические раскопки,проведенные лордом Артуром ДжономЭвансом (1851–1941), показали, что человеческое1 Очерк написан вместе с доктором филологических наук,профессором Ю. Л. Мосенкисом; печатается с дополнениями.поселение существовало на кносском холме уже десятьтысяч лет назад. А. А. Молчанов предположил,что и название Кносса связано с этим холмом (погреч.конос — шишка, выпуклость, отсюда и словоконус). В действительности имя города скорее всегоявляется вариантом греческого слова гнотос, гностос— знаменитый (родственно русскому знатный).Его название фиксируется уже в древнейшей критскойписьменности — иероглифах.Именно в Кноссе находилась резиденция царяМиноса, чей дворец описан в устных легендах ипроизведениях греческих писателей как лабиринт.Один из многочисленных феноменов критскойкультуры в том, что дворец (как в майяской цивилизации)выполнял функцию городского центра.Здесь концентрировалась религиозная и светскаяжизнь, хозяйство и искусство. Как минимум с серединыIV тыс. до н. э. в Кноссе уже существует постройкана высоком каменном фундаменте, включающаямножество жилых, сакральных и хозяйственныхпомещений. На рубеже III и II тысячелетий всяповерхность кносского холма была усеяна постройками(до четырех этажей) общей площадью около25 тыс. м 2 . Комплексы помещений со временем объединилисьв один огромный дворец, который не разподвергался переделкам. Аналогичные дворцы наКрите были в Фесте, Гурнии, Маллии и Като-Закро.Однако они все разные. В Кноссе, скажем, усиленасеверная, парадная часть; мощным блоком выделены«магазины» (склады) западной. В Като-Закробольшая площадь отведена под ритуальные бассейны.В других городах постройки дворца мало обособленыот жилых кварталов и почти срослись с ними.Но всюду, несмотря на разницу масштабов, ме-

124К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 125стоположение и качество отделки стен, дворов ипомещений, есть общие черты. Это прямоугольнаяформа внутреннего двора, размеры которого повсюдуодинаковы: 52 х 28 м. Кроме того, почти вседворцы ориентированы по странам света: главныйдвор вытянут с севера на юг. Установлено, что каждыйдворец был связан с горным святилищем, устроеннымв пещерах, ориентирован на священнуюгору, видимую из него. Так, кносский дворец связанс горой Юкта, на которую выходят его «магазины»,фестский — с горой Ида, где, согласно мифу, родилсяЗевс, вскормленный божественной козойАмалфеей (по Агафоклу Вавилонскому — свиньей).Кстати, главный бог и похоронен на Крите — вампокажут несколько Зевсовых пещер (Dios antron).Дворцы существовали, покуда действовали горныесвятилища. Очевидно, последние считались земнымотражением мест обитания небожителей: к нимпричисляли богинь, которым поклонялись в святилищах.Там совершали жертвоприношения, учинялиобрядовые трапезы, преподносили божествам дарыв виде посуды и терракотовых статуэток.В кносском дворце было все, необходимое тогдашнейзнати: широкие лестницы и световые колодцы,ванные комнаты, канализация, водопровод иказематы. Как пишет Г. Бокиш, кносский дворец«представляется не подражанием восточным образцам,а продуктом самостоятельного развитиякритской архитектуры, которая, напротив, самаоказывала влияние на египетскую и сирийскую».Но это не все: некоторые считают, что критский архитекторучаствовал в строительстве загадочногобританского Стоунхенджа.Критские Дедалы славились мастерством: ка-чество обтесывания камня и их кладки (включаяточную подгонку бута) до сих пор внушают уважение.Но точки над «i», как всегда, расставила всевластнаяприрода: в 17 и 15 вв. до н. э. на Критеслучились катастрофы (землетрясение, вулканическийвзрыв), в результате чего теперь от величественногокносского дворца сохранились лишьразвалины. Впрочем, и они величественны — именнокак развалины.Юго-восточная часть дворца была «женскойполовиной» (гинекон), а северная — «мужской»(андрон). Женщина-богиня и женщина-жрица вкритской культуре были значительны до такой степени,что несчастные мужчины, совершая обряды,вынуждены были переодеваться женщинами. Правитель,происхождение которого мыслилось божественным,выступал только в роли сына или супруга(а часто и сына-супруга) богини. Главной былаона (скрытый матриархат?). И как жена правителя— была жрицей, представлявшей богиню в важнейшихритуалах. Об этом говорят памятники критскогоискусства. Фигура женщины всегда наделеначертами матроны: у нее подчеркнуто выразительныйбюст, обнажаемый по ходу важных ритуалов(пра-стриптиз?), она выше ростом и вообще выглядитмощнее рядом с тщедушными паредром — супругом-царем.Она — ведущее лицо всех действ,юноша-муж — пассивный, влекомый ею ритуальныйперсонаж. Так, в дворцовом Коридоре Процессийизображено шествие дароносцев — юношей,которые несут сосуды и дар — критскую юбку-брюкидля «новорожденной» богини. Жрица принималадары стоя, держа в руках критские символы власти— двойные секиры, лабрисы, от которых, видно,

126К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 127и произошло название дворца — Лабиринт (ДворецЛабрисов?). Самое празднество предполагало и богоявление(епифанию), и констатацию священногобрака богов (браки ведь до сих пор заключаются нанебесах), без которого критяне не представлялипродолжение жизни. И мы вместе с ними едва этопредставляем. Кносский дворец, по мысли позднейшихгреков, был лабиринтом с живущим в нем чудищем:человеко-быком Минотавром. Легенда гласит,что Пасифая, супруга Миноса, воспылала страстьюк быку, зачала от него и результатом этой похотистал бычок Минотавр. Выросши, он превратился вчудище, которым пугали и детей, и взрослых. Богбыки был изображен в Коридоре Процессий мчащимся— в привычной позе «летучего галопа». Онпредставлен также в ритуальной игре-битве с «тореадорами»— таврокатапсии. Можно говорить окритской религии долго, но одно остается бесспорным:мистериальность, таинственность ее были усвоеныклассическими эллинами и воплощены в ихмистериях (Элевсинских, Самофракийских, орфических).Но, в отличие от классических эллинов,критские мистерии Зевса и Куретов были доступныдля всех (Диодор Сицилийский V 77); от участниковтребовалось целомудрие, воздержание в мясной пищеи от прикосновения к трупу; содеивалось поминовениеусопших, свершались воинственные пляскив полной амуниции — pirrihe (см. отрывки из недошедшейтрагедии Еврипида Критяне).Не меньшим трудом, чем постройка дворца,явились его раскопки. Богатейший материал собранА. Эвансом, открывшим Кносс западноевропейскойнауке (см. его четырехтомный труд «Дворец Миносав Кноссе», 1921–1935 гг.). По подсчетам ученого,население города и его гавани составляло в порурасцвета около 100 тыс. человек. Сейчас Кносс сдворцом (собственно, это город, в котором толькодворец и любопытен) — городок недалеко от главногокритского города-порта Ираклион. Кносскийлабиринт сохранился достаточно, чтобы отчетливоразличить два и три этажа дворца. РеконструкцииА. Эванса корректны, деревянные раскрашенныеколонны расставлены на прежних местах. Минойскаяколонна — это отпиленный кусок ствола, поставленныйверхушкой вниз. Стволы распиливаликрупными бронзовыми пилами, которые хранятся вИраклионском музее. Хорошо отмечены реставраторамии утраченные деревянные части, связанныес конструкцией каменных стен. Как считал акад.Б. Б. Пиотровский, хуже получилась восстановленнаяроспись, она не соответствует сохранности памятникаи выглядит грубовато. Опытному директоруЭрмитажа виднее!Помещения Кносского дворца имеют разныеуровни, что предопределило многоэтажность постройки.Эта разница в уровне была настолько велика,что А. Эванс прекратил работы, не заметив восточную,ниже лежащую часть дворца. Характернойчертой минойской архитектуры являются открытыедвери, по нескольку штук в ряд, что определялосьсистемой перекрытия и размером деревянных балок.Общий вид грандиозного сооружения был ступенчатым,имел много световых двориков и крытыхгалерей. Полукруглого амфитеатра для зрелищ вминойское время не существовало, основные действабыли процессионными, на что указуют панельныевымостки во дворах. Нечто вроде сцены усматриваетсяу северо-западного фасада, где во дворе

128К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 129сходятся дороги процессий и имеется площадка наподобиебалкона. Дворец имеет четыре разных похарактеру входа соответственно сторонам света.Полагают, что северный служил для входа иноземныхторговцев и что Колонный зал был таможней.Именно там находится роспись, изображающая быка,сбивающего оливковое дерево. Эту сцену объясняюткак «сила против мира» и предлагают считатьсвоеобразным анотропеем.Многие помещения, и в первую очередь темныйТронный зал с сохранившимися у стены алебастровымтроном и скамьями по периметру, производятизвестное впечатление. Если роспись реконструированаправильно, она изображает фантастическоесущество больших размеров с птичьей головой (небо),львиным туловищем (земля) и змеиным хвостом(подземное царство). Культ змеи на Крите был весьмараспространен: вспомним женские статуэтки.Поскольку Крит подвержен землетрясениям, дворецне раз рушился, и его приходилось отстраивать.Поэтому особо почитали подземных богов, которыхнадлежало время от времени ублажать. Но, можетбыть, не только землетрясения были причинойгибели крито-микенской культуры.От росписи осталось мало, и реконструкция вомногом условна. Можно без конца бродить по развалинами восстановленным залам дворца, подниматьсяи спускаться по лестницам, ступая на древниеступени, разглядывать детали и воспроизведенияросписей, которыми славен Кносс. Удивительнолишь, что в росписях почти отсутствуют морскиесцены, изображения кораблей, что должно былоиметь место в островном городе. Может, жителитак были пресыщены морем, что каждодневно ви-деть его, да еще и воспроизводить, — было выше ихвизуальных сил; тянуло к суше?А может, и по другой причине: жуткий Минотавр,наводивший ужас на афинян, которому онидолжны были регулярно платить дань семью девушкамии юношами, был умерщвлен, согласно мифу(Аполлодор Дамасский III 1, 3–4; Диодор СицилийскийIV 6, 1), Тесеем, который приплыл на кораблепод черными, то есть траурными парусами. Эгей ототчаяния бросился в море. Море назвали Эгейским,а кносские живописцы темы моря вообще старалисьизбегать. Может, и так.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 131КОНСТАНТИНОПОЛЬ СЕКУЛЯРНЫЙЕдинственное, о чем мы сейчас не скажем, —это храм св. Софии. Во-первых, потому что Константинополя,где этот храм размещался, на современнойкарте нет, — есть турецкий Стамбул, а великийсобор называется Айя-София; во-вторых, обэтом храме знают все, и потому еще один рассказ онем оставим до следующего раза. Впрочем, как ипрогулку по Константинополю клерикальному.Император Константин воспользовался христианскимучением как средством для мировластительства,как политическим оружием, и потому собственнобожественность евангельского учения малокоснулась его умонастроений: он жестоко расправилсяс родней, умертвив сына Криспа, племянникаЛициниана и сварив живьем супругу Фаусту. Это,правда, не помешало римскому сенату признать егопосле смерти великим, а Церкви — святым и равноапостольным.Константину было по-старому, поримскиудобно.Почему Константин выбрал именно Босфор иЗолотой Рог? Он не мог не знать слов Полибия относительномегарской колонии: Полибий писал,что без воли жителей Визaнтия ни одно торговоесудно не сможет ни войти в Понт, ни выйти из Понта,и что визaнтинцы держат в руках все полезныедля жизни продукты, предоставляемые Понтом.Правда, император лелеял мечту создать новуюстолицу на месте древней Трои, откуда, по преданию,прибыл в Лациум «человек судьбы» — Эней —и положил начало Империи. Государь лично отправилсяв знаменитые ландшафты, где разметил границызадуманного поселения. Как известно, императорбыл обуреваем видениями, и вот, когда возвелигородские ворота, Константину привиделся Господь,убедивший его искать для столицы иное место.Указ о правах и привилегиях Нового Рима былвысечен в мраморе и выставлен близ здания, носившегосо времен Септимия Севeра название стратигия,где прежде отправляли обязанности стратиги,составлявшие муниципальное правительство Визaнтия.Название поселения происходило от имени главымегарской «экспедиции», Визы (Byzas).Решив в 324 г. заложить крепостную стену наместе южной границы Европы и Азии, Черного иСредиземного морей, Константин назвал мегарскуюколонию Визaнтий Вторым (или Новым) Римом,Novae Romae, но имя не прижилось, и городименовался Градом Константина. Для вящего сходствас Римом на плоской территории Нового Риманашли семь холмов, и город, подобно Риму, где Августввел 14 врачебных (archiatri) должностей, состоявшихна казенном жаловании, по числу регионов,— был разделен на четырнадцать regiones. 60тыс. фунтов золота (по нашим меркам) истратил кесарьна возведение городских стен — от ЗолотогоРога до Мраморного моря, — постройку крытыхколоннад, терм (Зевксиппа), цистерн и водопроводов.В 8-ом регионе Константин создал Капитолий ифорум своего имени с роскошными экседрами, воз-

132К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 133двигши порфирную колонну со статуей. Ипподром,заложенный в Визaнтии Септимием Севeром, показалсяКонстантину тесным и был расширен.Своим блеском Новый Рим был обязан разграблениюРима старого: громадное число статуйбыло вывезено из прежней столицы и других городовв Константинополь. Божеские статуи, лишившиесяпрописки в храмах Рима, Афин, Александрии,Эфеса и Антиохии, стали украшать площади,улицы, бани и портики. Не в подложном Миланскомэдикте заслуга Константина: кто-нибудь дадолжен был даровать христианам свободу исповедания.Перенеся столицу Мира в Новый Рим, Константинспас все еще бывшее дорогим его слегкахристианизировавшемуся сердцу язычество и создалблагоприятствие для отправления новой веры.Разнообразные торговые и денежные льготысоздали условия для привлечения жителей — частьимперской знати покинула Старый Рим ради Нового.К весне 330 г. работы настолько продвинулись,что подоспел срок официального открытия новойстолицы. Это событие, Natalicium Novae Romae, состоялось11 мая 330 г. и сопровождалось разнымихристиано-языческими празднествами в течение 40дней. В мае-июне 330 г. христианский Новый Римоказался наложенным на языческий Визaнтий.Юридически город был выделен из пределов провинцииФракии, ему даровано было италийскоеправо, ius italicum, право квиритской (то есть полнойгражданской) собственности на землю с освобождениемнаселения от налогов и повинностей,лежавших некогда на провинциальном населении.К западу от ипподрома был выстроен императорскийдворец, крытым ходом соединенный с им-ператорской ложей на ипподроме, площадь переддворцом названа Августеон, на ней воздвигнут милевойстолб, milion, от коего начинался счет миль поЭгнациевой дороге, ведшей вглубь материка. В центреипподрома Константин поставил знаменитуюЗмеиную колонну из Дельф, так называемый дельфийскийтреножник, выполненный в дар Аполлонуза победу в сражении при Платее. На 7 миле, за городскойстеной, устроено было Военное поле с лагернойстоянкой для войска. Эта местность носилалатинское имя Septimum и греческое Evdomon.С 330 г. Константин разделил консульство, дабыуровнять старую столицу с новой. В Новом Риме создалисенат, основа которого — старая римскаязнать, переселенная в Новый Рим по воле государя.Константин сооружал за державный счет сенаторскиедворцы и дарил тем, кто вынужденно повиновалсяприказу. Римский даровой хлеб был сохраненкак исконная привилегия римского населения: кесарьсделал его премией за постройку дома, дабы ускоритьрост города. Хлеб выдавался с особых подмостей,gradus, расположенных в разных частях города.Константин умер 22 мая 337 г. в предместье Никомидии.Наследниками он считал трех сыновей —Константина II, Констанция II, Константа — и двухплемянников — цезаря Далмация Младшего и Аннибалиана,женатого на Августе, дочери Константина.Дети основателя Ромейского царства оказалисьничтожными — они набросились на Империю,стремясь каждый оторвать кусок: самым ловкимбыл Констанций II, успевший обосноваться в новойстолице и истребить почти всю родню. Толерантностиотца ему недоставало: «Да прекратится суеверие,да уничтожится безумие жертвоприношений!»

134К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 135— гласила строка в одном из указов. Когда в 361 г.(после 24 лет правления) во время персидского похода,Констанций умер (в Киликии), блаж. Иеронимвыразил чувства по этому поводу веселыми словами:«Господь пробуждается, он повелевает буре,зверь умирает и спокойствие восстанавливается».Однако волею S. P. Q. R. (Senatus Populusque Romanus— сенат и народ римский) был причислен к сонмубогов. Каких? Тех самых, против коих он таквосставал, умерщвляя жрецов и весталок.В городе было грязно. Честно говоря, Константинопольбыл обычным восточным городом. Чума ихолера делали дело, самостоятельно занимаясь санитариейгорода и карая грязнуль смертью. Городавымирали, очищаясь. Простая вода продавалась заденьги. Хроники не раз упоминают о кризисах вовремя засухи или порчи водопровода: около цистернпроисходили побоища измученных жаждоюлюдей. Потому удивительно, что в Чудесах вмч Артемия7 в. столица именуется «всеблаженным царственнымградом», в Житии преп. Василия Нового— «богохранимою, богооберегаемою царицею городов».Эти формулы — щит, самоиммунитет. Действительно,тысячу лет Империя прожила в этой-тогрязи. При всем внешнем великолепии Новый Римбыл на редкость антисанитарен. Так же, как и нынешнийСтамбул.В Житии преп. Саввы Освященного сообщаетсяпро одну больную женщину, долгое время лежавшуюу церковной ограды и исторгавшую ужасноезловоние. Представляете, как она должна былапахнуть, чтобы попасть на страницу хроники! А вПатерике рассказывается об авве Агафоне, которыйподобрал на улице валявшихся без призорупрокаженных (любопытно, что он с ними делал.)Палладий повествует, что схоластик Евлогий нашелна рынке прокаженного, лишенного рук и ног.Больные бедняки обоего полу ютились на крытойпаперти церкви, выпрашивая милостыню, — но этонынче не слишком удивительно. У ворот города —куча навоза с трупами дохлых животных, юродивыеиспражняются где попало и на виду у всех. Вот, скажем,в Житии Афанасия Афонского написано, какна церковной паперти, зимой, среди грязи и снега,роженица разрешалась от бремени. Только Юстиниани Феодора (6 в.) выстроили в Столице Мира огромныегостиницы-приюты, странноприимные домадля влекомых в столицу или делами, или надеждою,или судьбою.Санитарное состояние имперской столицы —контраст с ее пышностью: по Житию преп. Андрея,узкие, тесные, застроенные двух-трех-этажнымидомами улицы были покрыты отбросами и источалинеаппетитные ароматы. Значительное число клоакмало способствовало опрятности Нового Рима попричине восточной неряшливости населения, котороезаботилось о чистоте жилищ и тела, но пренебрегалочистотою публичной. Истинным рассадникомзаразы были кладбища казненных, которые, еслисудить по Житию преп. Стефана Нового, былипросто огромными ямами на окраинах города, кудасбрасывались трупы, сгнивавшие под открытым небом.Надо сказать, император своими указами наполнениетаких ям стимулировал.На рынках и в прилегающих к ним переулках былососредоточено большинство константинопольскихраспивочных и закусочных (kataropotia), посещавшихсяохотно. В них с утра мог выпить и заку-

136К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 137сить, утолив вчерашнюю жажду и сегодняшний голод,столичный пролетариат; сидели за вином завсегдатаи.Кроме обычного вина, в тавернах подавалосьприправленное для аромата смирной (esmirnismenon),а привычная восточная любезность и вежливостьтрактирщика были причиной, что многие из гражданподенную выручку домой не приносили. Преп. Андрейпристыдил одного клиента, узрев, что тот ушел издому с семью оболами и, истратив два из них на пищу,остальные пять спрятал за пазуху, чтобы по бесовскомунаущению спустить на вине. Харчевни-кабакибыли столь многочисленны, что являлись как бы клубамипо интересам царьградских простолюдинов, гделюбили проводить время не только пришедшие выпить,но и праздношатающиеся.Проституция была легитимизирована. Преп.Пелагия, бывшая грешница, преп. Панселена, бывшаяантиохийская гетера, бравшая с клиента — невероятно!— 10 литр золота за ночь — куртизанкивысшего ранга. Для сравнения: преп. Виталий, в потелица трудясь целый день, зарабатывал 11 оболов,а вот бедная гетера Мария Египетская, продававшаясебя за гроши (2–3 обола), должна была прирабатыватьна пропитание прядильным ремеслом. Вообще,нищенствуя, можно было добыть на порядокбольше, нежели честным трудом поденщика. Некийнищий Марк вымаливал в день до 100 оболов, напропитание же тратил десять. Знаменитая 14-я НовеллаЮстиниана против торговли телом повествуето необычайном изобилии публичных домов (katagogai),даже в непосредственном соседстве с церковью(есть что-то в этом соседстве сакральное). В 9веке в 6-ом regiones столицы существовал целыйквартал проституток со статуей Афродиты посре-дине, который очистил только император Феофил,выгнав блудниц и соорудив приют для бедных. Другимпристанищем столичных гетер был так называемыйКифи, превращенный Львом VI Философом вубежище для стариков (конец 9 в.).Блудниц называли «мимами» за то, что их ремеслородственно ремеслу актрис. Пример из житияпреп. Андрея: юродствуя, он зашел в мимарий,где двенадцать блудниц, стащив с преподобного хитон,продали его за милиарисий и поделили междусобой деньги по 2 обола. В 6 в. императрица Феодора,супруга Юстиниана, сама бывшая жрица любви,смилостивилась над площадными девицами, которыеотдаются прилюдно за 3 обола, и построила дляних пристанище.Однако история Константинополя первых вековсуществования бытом не исчерпывается.Значение Константинополя секулярного дажепосле падения Византийской империи и переименованияее бывшей столицы в Стамбул, не стало меньше.Один позабытый поэт начала ХХ века, НиколайЯковлевич Агнивцев (1888–1932), будучи в Константинополе,ностальгически вспоминал о Петербурге— другой столице:В Константинополе у туркаВалялся, порван и загажен,«План города С.-Петербурга»(«В квадратном дюйме — 300 сажен…»).И вздрогнули воспоминанья!..И замер шаг.. И взор мой влажен…В моей тоске, как и на плане:— «В квадратном дюйме — 300 сажен!..»Похоже, примерно так же, но с иным знаком,оглядывались на историю города и Ромейской им-

140К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 141но восхищавшегося ромейскими делами, в сочинении«Великий спор и христианская политика»):Радуйся, Дево, и сердцем взыграй, ибо дал тебе радость,Вечную дал тебе радость Создавший небо и землю.Ты — Его место, в тебе воссияет свет невечерний.Снова мужей богомудрых восстанет священное племя,В оное время и храм твой в величии новом восстанет.Величие храма стало трюизмом: даже турки, захвативв 1453 г. Константинополь и превратив его вСтамбул, не смогли нарушить традиции преклоненияперед храмом св. Софии. Правда, они, как водится,пристроили четыре минарета: но такие минаретыв свою бытность окружали многие великие сооружения— Парфенон, например.Храм был выстроен Юстинианом Великим послезнаменитого восстания 532 г., получившего названиеНика (Побеждай!). Оппозиция императору былатроякой: династической, общественной и религиозной.Династическая: племянники почившегоимператора Анастасия притязали на корону. Общественная:взяточничество, попрание законов, жестокостьи вообще непримерное поведение юристаТрибониана и префекта претория Иоанна Каппадокийского.Религиозная: удаленные Юстинианом систорической сцены монофиситы — придерживавшиесяутверждения, будто Христос, хотя и рождениз двух природ (естеств), не в двух пребывает, посколькув акте воплощения неизреченным образомиз двух стало Одно. Все это в целом привело к мятежуна ипподроме. Лучшие постройки города (баниЗевксиппа, портик Августеона) подверглись разрушению,базиликального типа церковь св. Софии сожжена,погибли многие дома богатых людей ибольшие богатства и многие храмы (Прокопий. Вой-на с персами I 24, 9). Хотя испугавшийся Юстинианобещал уволить Трибониана и Иоанна Каппадокийского,толпа на ипподроме продолжала буянить,мол: «Ты даешь ложную клятву, осёл!» (ChroniconPaschale, vol. I, p. 624), и провозгласила императоромИпатия. Юстиниан думал было бежать, но егопристыдила мудрая супруга Феодора: «Если ты желаешьспасти себя бегством, государь, это нетрудно.У нас много денег, и море рядом, и суда есть. Носмотри, чтобы спасшемуся тебе не пришлось предпочестьсмерть спасению. Мне же нравится древнееизречение, что царская власть — лучший саван»(Прокопий. Война с персами I 24, 35–38). Послеэтих слов император воспрял духом, призвал верногополководца Велисария и устроил на ипподромерезню: погибло 30–40 тыс. человек (при общем числежителей города — 375 тыс.). Ипатий был казнен,мятеж подавлен. Юстиниан же правил еще тридцатьлет и три года, создав «эпоху Юстиниана».Нет худа без добра: развернувшееся вскоре послевосстания грандиозное строительство, требовавшеебольшое число рабочих, сузило круг (оставшихсяв живых) недовольных, смягчив социальныепротиворечия в городе. Началось строительствонового храма св. Софии.С. С. Аверинцев объясняет это так: «Роскошь инищета [Константинополя] обусловливали другдруга. Как ни странно, между кровопролитием532 г. [восстание Ника] и возникновением прекраснейшегоиз памятников константинопольской архитектурыв 537 г. существовала непосредственнаяпричинная связь: дело в том, что уличные схватки иподжоги повлекли за собой гибель старого церковногоздания и расчистили место для нового, более

142К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 143блистательного. Это — выразительное напоминаниео контрастах эпохи Юстиниана».Проектировали храм двое: Анфимий из Тралл иИсидор из Милета — архитекторы, лица свободныхпрофессий. Прокопий Кесарийский утверждал, чтоАнфимий превосходил искусностью всех современникови много возвышался над механиками прошлого(О постройках I 1, 24). Агафий Миринейскийсказывал, что знаменитый зодчий Анфимий и егососед, не менее знаменитый ритор Зенон, дома которыхбыли рядом, часто ссорились, и Анфимий, неимея возможности победить противника словесно,устроил в доме Зенона искусственное землетрясение(Agathiae Myrinaei Historiarum libri quinque, V6–9). Как? Анфимий тайно уложил под домом Зенонасистему труб, по которым циркулировали горячийвоздух и водяные пары. Напор их привел в сотрясениериторское жилье, и Зенон не на шутку испугался.Анфимий пугал Зенона молниями и громом,пользуясь вогнутыми зеркалами и «громозвучнымителами». Впрочем, «диспут» Анфимия иЗенона послужил поводом к выяснению причиныземлетрясений, в котором сторонники Аристотеляссылались на происшедшее событие как на доказательство,что Аристотель прав, поясняя землетрясенияиспарениями. Не мудрено: человек, придумавшийхрам св. Софии, мог выдумать и землетрясение.Ромейский поэт Павел Силенциарий, придворныйсановник (силенциарий — «блюститель тишины»)и автор эротических эпиграмм, которомуЮстиниан поручил воспеть храм св. Софии, указална ценное качество Анфимия — умение выбиратьцентр и вычерчивать формы, обеспечивая прочностьи надежность конструкций, и потому назвалего «многоизобретательным» (polymechanos). Анфимийсочинил трактат О парадоксах механики, окотором с трепетом вспоминают его современники.От него дошел до нас текст, посвященный устройствузажигательных зеркал. Коллега Анфимия —Исидор Милетский — тоже был человеком незаурядным,высоко поднялся по социальной лестницеи был удостоен титула magnificentissimus et illustris.Автор труда О конструировании арок. Прокопийотмечает, что Юстиниан советовался с Анфимием иИсидором не только при строительстве храмов, нои при рассмотрении проекта арочной плотины, выполненнойХрисом Александрийским (О постройкахII 3, 7–15). Подробнее с фигурами Анфимия иИсидора любознательный читатель может познакомитьсяв обстоятельном сочинении Василия ПавловичаЗубова «Византийский архитектор (по даннымлитературных источников)», помещенном в томеего «Трудов по истории и теории архитектуры»(СПб, 2000).Задумав храм намного больших размеров, нежелипрежний, Юстиниан, дабы расширить площадь ирасчистить место, скупил принадлежавшие частнымлицам соседствующие строения, что потребовалоизрядных расходов и сопровождалось разнымитрудностями. Эти трудности и затруднения позднеестали легендарными. Даже турки, исказив храм иснаружи, и внутри, сохранили множество такихрассказов. Очень они их удивили. Такие рассказысобрал проф. В. Д. Смирнов в книге «Турецкие легендыо св. Софии и о других византийских древностях»(СПб, 1898).Юстиниан торопился, и как только место былорасчищено, совершил закладку храма, лично поло-

144К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 145жив первый камень. Под водительством Анфимия иИсидора состояло сто опытных мастеров, каждыймастер имел в распоряжении сто рабочих. Такимобразом, над возведением храма усердствовали десятьтысяч человек. Принимая живейшее участие вовсем, что касалось храма, император отказался отпослеобеденной дрёмы и каждый день посещалстроительство. Впрочем, с таким же рвением он относилсяи к прочим начинаниям: в 529 г. наблюдалза составлением и изданием Codex Iustinianeum,конфискацией имущества Платоновской академиив Афинах, в 533 г. вел христологические споры с монофиситами,издавал Институции и Дигесты, завоевывалвандальское царство и т. п. Деятельныйбыл человек.Желая соорудить невиданное, император разослалправителям провинций приказ разыскать самыеценные материалы и привезти оные в столицу для сооруженияБогом хранимого дивного храма. Так, былиприсланы (римской патрицианкой Марцией) 8 колоннкрасного порфира из храма Солнца в Баальбеке,из Эфеса — 8 колонн гладкого зеленого мрамора,принадлежавшие храму Артемиды (который был однимиз Семи чудес света и который якобы сжег Герострат).Из Нумидии был доставлен желтый мрамор,из Фессалии — крапленый зеленый мрамор. Гранитныеколонны были вытесаны в Египте. Если зодчиеПарфенона ценили в камне чистоту и белизну, которыепотом закрашивались, то ромеи — многоцветностьи причудливость естественного узора.Всего в храме 107 колонн из ценных пород разноцветногокамня. Осип Мандельштам, поминая этиколонны, конечно, поэтически «грешил» против подлинногосостояния дел. Но на то и великая поэзия:И всем векам — пример Юстиниана,Когда похитить для чужих боговПозволила эфесская ДианаСто семь зеленых мраморных столбов.Цифра 107 — магическая. Каждая из ста семиколонн носила имя одного из 107 ромейских патриархов,возглавлявших христианскую церковь довоздвижения храма. Каменные опоры, по замечаниюБориса Бродского, были как бы уподоблены«столпам Церкви».Одним из главных ритуалов, совершавшихся вхраме, кроме обычной литургии, была коронацияимператора патриархом. После установленноготрадицией действа ромейскому цезарю вместе ссимволом земной власти — золотым шаром (державой)— вручался символ тленности бытия — мешочекпыли.В отличие от римских верховных властителей,ромейские не обожествлялись, — только уподоблялисьсолнцу. Когда патриарх возлагал на голову новоявленногогосударя корону, в глазах ромеев коронованныйобретал космическую сущность. Византийскийритуал, начиная с великого князя ИванаIII, сохранился и при московском дворе —вплоть до Петра Великого: недаром Москва называласьТретьим Римом, после первого и второго —Константинополя. Да и двуглавый орел в главномсимволе Российской империи — ромейский.Павел Силенциарий начал поэму «Описаниехрама святой Софии», сложенную гекзаметром, сописания ночной иллюминации купола и мифологическимобразом Фаэтона, сына Солнца-Гелиоса:Все здесь дышит красой, всему подивится немалоОко твое; но поведать, каким светозарным сияньем

146К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 147Храм в ночи освещен, и слово бессильно. Ты молвишь:Некий Фаэтон сей блеск излил на святыню!..(пер. с греч. С. С. Аверинцева)Об этом великолепном куполе писали многие. В20 в. это, конечно, Осип Мандельштам:Айя-София — здесь остановитьсяСудил Господь народам и царям!Ведь купол твой, по слову очевидца,Как на цепи, подвешен к небесам 1 .Чтобы облегчить тяжесть купола, был найденособый материал — кирпич из пористой глины, изготовлявшийсяна о. Родос (Георгий Кодин. Destructura templi S. Sophiae, 140–141). Действительно,огромный купол, вознесенный на высоту 55 м от пола,производил, «по слову очевидца» Прокопия Кесарийского,впечатление не лежащего своей тяжестьюна субструкциях, а подвешенного на золотойцепи к небесам (О постройках I 1, 42–46). Пролетего 31,5 м, стрела подъема – сначала 8 м, после землетрясения7 мая 552 г. — 14 м (при толщине в замке0,6 м). В основании купол прорезан 40 окнами(4,6 х 1,6 м), простенки между ними имеют ширинув 1 м при глубине 2,6 м. Красивые цифры.1 Касательно этого стихотворения акад. С. С. Аверинцев отметил,что «Византия — эфемерная фантазия молодого человека,полного впечатлений, может быть, от лекции знаменитого византинистаД. В. Айналова (как предположил бывший товарищМандельштама по университету В. Вейдле)… Слово «христианство»тоже введено в стихотворение о Нотр-Дам, в то время какАйя-София увидена как бы в стилизованной языческой перспективе— с точки зрения Артемиды Эфесской или ее поклонников,Юстиниан строит этот храм «для чужих богов» (С. С. Аверинцев.Поэты. М., 1996. С. 225–226).Первоначально купол был гладким, при восстановлениисын Исидора — тоже Исидор — сделалего ребристым, увеличив прочность. В 989 г. армянскийзодчий Трдат, автор кафедрального собора вАни, выполнял в храме св. Софии ремонтные работы.В куполе красовался большой золотой крест, а вюжном портале — лик Богоматери с младенцем наруках — между Константином Великим, которыйподавал ей город, и Юстинианом Великим, подносившимхрам. Пожалуй, прав был немецкий искусствоиспытательГанс Зедльмайр: «Даже если выделитьиз мировой сокровищницы духовного творчествасамое поразительное в смысле новаторства, товсего лишь два или три имени в архитектуре можнобудет сравнить с именем Анфимия» (1933 г.).Св. Софию освятили 27 декабря 537 г.: «ХвалаБогу, удостоившему меня докончить такое дело! Япобедил тебя, Соломон!» — воскликнул, обративруки к небесам, растроганный император. Великолепиехрама поражало воображение. Рассказывали,что Юстиниан хотел покрыть золотом все стены,но его удержали астрологи, сообщившие, чтоесли он сделает это, преемники впоследствии ограбятхрам и сроют его. Юстиниан опомнился.Сохранилась благочестивая легенда. Как-то раз,во время обеденного перерыва, мастер Игнатий оставилна лесах смотреть за рабочим инструментом14-летнего сына, запретив ему сходить с места. Кюноше подошел некто в белых одеждах, похожийна евнуха, с горевшими огнем глазами, и спросил,почему остановлена работа, почему не спешат возводить,и приказал пойти позвать рабочих. Охраняющийответил, что ему не велено покидать леса.Тогда незнакомец поклялся, что не сойдет с места,

148К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 149пока юноша не возвратится. Спускаясь вниз, паренеквстретил отца и поведал ему о странном евнухе.Тот поспешил к императору, обедавшему в это времяв баптистерии, и рассказал обо всем. Юстиниансозвал придворных евнухов и предложил юноше узнать,кого из них он видел. Тот не признал. Тогдаприсутствующие поняли, что это был ангел. Юстинианотослал юношу на далекие острова, приказавникогда не возвращаться в столицу, чтобы навсегдаоставить связавшего себя клятвой ангела хранителемхрама св. Софии.После 1204 года «Константинополь, этот акропольВселенной, царственная столица ромеев, бывшаяс соизволения Божия под властью латинян,снова очутилась под властью ромеев — это дал имБог через нас», — такие слова мы читаем в автобиографииМихаила Палеолога, первого государя восстановленнойв 1261-м году Византийской империи1 . Сохранилось показательное описание (экфрасис)Константинополя, сделанное возвращавщимсяиз Иерусалима паломником, бургундскимрыцарем Бертрандоном де ла Брокьером, которыйпосетил столицу Палеологов в начале 1430-х гг. Онхвалит хорошее состояние стен, особенно сухопутных,но указывает на некоторое запустение города.Например, поминает о развалинах и остатках двухдворцов, разрушенных, по преданию, одним императором,от которого этого будто бы потребовалтурецкий султан. Де ла Брокьер осматривал кон-1 Imp. Michaelis Palaeologi De vita sua opusculum, VIII // Христианскоечтение. 1885. Т. II. С. 556. Цит. по: А. А. Васильев. ИсторияВизантийской империи: От начала Крестовых походов допадения Константинополя. СПб, 1998. С. 271.стантинопольские церкви и другие столичные объекты,присутствовал на торжественных службах,видел в храме св. Софии представление мистерии отрех еврейских отроках, брошенных Навуходоносоромв огненную Вавилонскую печь 1 (вспомнимсцену «пещного действа» в «Иване Грозном» С. М.Эйзенштейна), восторгался красою императрицы,которая была родом из Трапезунда, и поведал им-1 «Навуходоносор исполнился ярости, и вид лица его изменилсяна Седраха, Мисаха и Авденаго, и он повелел разжечь печьв семь раз сильнее, нежели как обыкновенно разжигали ее, и самымсильным мужам из войска своего приказал связать Седраха,Мисаха и Авденаго и бросить их в печь, раскаленную огнем. Икак повеление царя было строго, и печь раскалена была чрезвычайно,то пламя огня убило тех людей, которые бросали Седраха,Мисаха и Авденаго. А сии три мужа … упали в раскаленнуюогнем печь связанные. Навуходоносор царь изумился и поспешновстал… Тогда подошел Навуходоносор к устью печи, раскаленнойогнем, и сказал: «Седрах, Мисах и Авденаго, рабы БогаВсевышнего! выйдите и подойдите!» Тогда Седрах, Мисах и Авденаговышли из среды огня. И собравшись сатрапы, наместники,военачальники и советники царя усмотрели, что над теламимужей сих огонь не имел силы, и волосы на голове не опалены, иодежды их не изменились, и даже запаха огня не было от них.Тогда Навуходоносор сказал: «благословен Бог Седраха, Мисахаи Авденаго, Который послал Ангела Своего и избавил рабовСвоих, которые надеялись на Него и не послушались царскогоповеления, и предали тела свои огню, чтобы не служить и не поклонятьсяиному богу, кроме Бога своего! И от меня дается повеление,чтобы из всякого народа, племени и языка кто произнесетхулу на Бога Седраха, Мисаха и Авденаго, был изрублен в куски,и дом его обращен в развалины, ибо нет иного Бога, которыйбы мог так спасать» (Дан. 3 : 19–29).

150К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 151ператору, заинтересовавшемуся судьбой незадолгопред тем сожженной в Руане Жанны д’Арк, «всюправду» об «орлеанской деве»… Территория, признававшаявласть последнего византийского императораКонстантина XI Палеолога, ограничиваласьКонстантинополем с его ближайшими окрестностямиво Фракии и большей частью лежавшего в сторонеот столицы Пелопоннеса или Мореи, где правилигосударевы братья. Сильным и страшным врагомКонстантина был молодой, 21-летний турецкийсултан Мехмет II, соединявший грубые порывы суровойжестокости, жажду крови, низменные пороки,склонность к науке (особенно астрологии) и образованию,энергию, военный, государственный иорганизаторский таланты; говорил, кроме турецкого,на пяти языках (может быть, и по-славянски).Ну, что мы хотим: это уже не какое-нибудь «мрачноесредневековье» — XV век на дворе: ФилиппоБрунеллески уже четверть века как воздвиг куполнад флорентинским собором Санта Мария дельФьоре, Иоганн Гутенберг в Майнце отпечаталт. наз. 42-строчную Библию, уже изобретена гравюрана дереве, уже умер Мазаччо, еще трудятся Гиберти,Донателло и Беноццо Гоццоли, а Леон БаттистаАльберти пишет De re aedificatoria — Десятькниг о зодчестве. Именно перед таким человекомпредстояло держать осаду византийской столицыблагородному Константину XI.23-го мая 1453 г. император посылает султану,стоявшему под стенами города, примирительнуюноту: «Я восхвалю Бога, если ты захочешь жить вмире с нами, как жили твои праотцы; они относилиськ моим предшественникам с сыновним почтением,а к этому городу с величайшим уважением.Кто бы из них ни обратился к нам, в беде он всегданаходил у нас надежное прибежище, но кто бы ниподнял руку против нашего города, никогда не зналсчастья. Удержи за собой как твои законные владенияземли, несправедливо отнятые тобою у нас, назначьсумму дани, которую мы постараемся уплатитьтебе ежегодно, и ступай с миром. Помни, чтопосягая на захват чужих владений, ты сам можешьстать добычей других! Сдать город — не в моей властии ни в чьей здесь власти. Мы все приготовилисьумереть, и умрем без страха». Мехмет, прочитав,только ухмыльнулся.Рано утром 24 мая император по обыкновениювыехал осматривать позиции своего войска. В разныхпунктах он сходил с лошади, поднимался настены, наблюдая огромный огненный пояс, оцеплявшийстолицу; прислушивался к монотонномузвуку барабанов и дикому шуму в турецком лагере.Константин и немногие другие храбрецы, разделявшиес ним бремя ответственности за оборону города,догадались, что это зрелище предвещает общийштурм. Говорят, что глядя на турецкую иллюминацию,император стоял молча, погруженный в задумчивость,между тем как слезы катились по егощекам: он их не стыдился. Ему вообще нечего былостыдиться, поскольку он отказался покинуть городи твердо решил исполнить царский долг до конца.Константинопольский люд ничего не знал о ликованияхи потешных огнях в турецком стане.Некоторые граждане, возвращаясь из церкви соВсенощной, заметили внезапное появление красногосвета у основания купола св. Софии. Свет тихоскользил вверх и вокруг купола, покуда не достигпозолоченного креста. Там он помешкал несколько

152К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 153мгновений, затем яркий отблеск стал бледнеть, подрожалнекоторое время над зданием храма и исчез.Словно Солнце, запоздавшее на западе, выглянулоснова из-за черной завесы ночи, чтобы приласкатьлучом главный храм православного мира и приветствоватьсиянием крест, которому вскоре было сужденобыть замененным на полумесяц. Позднейшие историкисчитают, что это было не более как отражениеярких огней турецкого лагеря, которых не могливидеть горожане, стоя на улице. Два очевидца этогособытия, Николай Барбаро и автор Славянской хроники,говорят, что граждане, видевшие свет на куполнесв. Софии, прониклись страшным предчувствием.Барбаро описывает эту сцену, как бы похожуюна лунное затмение, и напоминает народу старинноепророчество, согласно которому город долженпасть в те дни, когда Луна покажет знамение. ПоСлавянской хронике, монахи истолковали это событиетаким образом: «Святое сияние, осенившее храмсв. Софии, и ангел, которого Господь приставил вовремена императора Юстиниана стеречь святую церковьи город, в эту ночь отлетели на небо среди сияния,виденного многими. То было знамение, что Господьпередает город в руки врагов».Мне непонятно сомнение Чедомила Миятовича,автора специальной книги о падении Константинополя,основанное на его недоверии к Божьему знамению,тем более что дальнейшее его повествованиеопровергает неуверенность в знаковой истинностипроисшедшего. В Библии имеем сходное свидетельство:Иисус Навин избавляет гаваонитян из рукипяти аморрейских царей и поражает их, повелеваяСолнцу и Луне остановиться. «Иисус воззвал к Господув тот день, в который предал Господь Аморреяв руки Израилю, когда побил их в Гаваоне, и они побитыбыли пред лицем сынов израилевых, и сказалпред израильтянами: стой, Солнце, над Гаваоном, иЛуна, над долиною Аиалонскою! И остановилосьСолнце, и Луна стояла, доколе народ мстил врагамсвоим. Не это ли написано в книге Праведного:«Стояло солнце среди неба, и не спешило к западупочти целый день»?» (Нав. 10 : 12–13). За четыре днядо падения Константинополя Господь ниспослалего жителям знамение, выражавшее Его волю, путиКоторой неисповедимы.25 мая военный совет собрался очень рано подпредстательством Константина. Слова патриархаГригория, настаивавшего на оставлении императоромгорода, глубоко тронули присутствующих, аудрученный тем, что даже верховный пастырь потерялнадежду спасти Византию, император, придя вчувство после обморока, обратился к присутствующим:«Друзья мои, если угодно Богу, чтобы городпал, то можем ли мы избегнуть Его гнева? Сколькоимператоров до меня, великих и славных, должныбыли страдать и умереть за свое отечество! Неужелия буду единственным, который убежит от него?Нет, я останусь и умру здесь, вместе с вами». Наверное,Константину припомнились слова, по преданию,обращенные императрицей Феодорой к супругу,Юстиниану Великому, во время бунта «Ника»в январе 532 года: для императора пурпурнаяпорфира и есть его саван.По свидетельству Славянской летописи, вечер28 мая был пасмурный и мрачный: по мере наступленияночи темные, грозные тучи стали собиратьсянад городом, точно покров, брошенный с неба наэтот великий мавзолей из мрамора и золота. Штурм

154К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 155города начался 29 мая около 2-х часов ночи, и около8 часов утра Константинополь был во власти турок.Султан Мехмет, днем въехав в захваченный город,запретил разрушать храм св. Софии, а телоимператора, найденное среди горы трупов и обезглавленноеянычаром, велел греческому духовенствупохоронить со всеми почестями, которые подобаютимператорскому сану. Чтобы еще более показатьуважение к Константину, Мехмет приказал,чтобы масло на лампаду, которая теплилась на егомогиле, покупалось из его собственной казны. ГоловаКонстантина была выставлена некоторое времяна порфировой колонне, стоявшей на площадиперед императорским дворцом. «Поблизости от мечетиВеффы, — патетически писал в 1895 году ЧедомилМиятович, — во дворе, окруженном жильем илачугами бедных мастеровых, стоит старая ива, ветвикоторой обвиты ползучими розами и диким виноградом.В тени дерева лежит белая мраморнаяплита без надписи, в изголовье которой теплитсялампада, зажигаемая каждый вечер. Это местодолжно быть священно для каждого, кто уважаетверность долгу и патриотизм и кто питает сочувствиек мужественному герою этой великой историческойтрагедии. Мраморная плита покрывает останкигреческого императора, патриотичного и доблестногоКонстантина» 1 .Так политические и исторически закончиласьВизантия. Но территория ее столицы, постепенното ли переделываясь, то ли приходя в запустение,осталась той же территорией, и потому константинопольскийхрам Софии Премудрости Божьей родилмножество подражаний. В середине 16 века гениальныйтурецкий зодчий Коджа Мимар Синан(1489–1600?), по-своему развивая планировочнуютрадицию храма св. Софии, создает в Константинополе(уже — Стамбуле) мечети Шах-Заде (1548 г.),Сулеймание (1550–1557 гг.) и в Адрианополе — мечетьСелимие (1569–1575 гг.), а его ученик, бывшийянычар Мехмед-ага, — стамбульскую мечеть Ахмедие(1609–1617 гг.).Но храм св. Софии все равно лучший.1 Ч. Миятович. Константин, последний византийский император,или Завоевание Константинополя турками (1453 г.). СПб,1895. С. 211.См. также новейшее издание: Византийские историки о паденииКонстантинополя в 1453 году / Под ред. Я. Н. Любарского иТ. И. Соболь. СПб: Алетейя, 2006.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 157КОРИНФНа перешейке между средней и южной Грецией,меж двух морей — Эгейским и Ионическим —был город Коринф (Korinthos) с гаванями — Кенхрейскойи Лехейской — на обоих морях. Городскаякрепость возносилась на неприступной скале таквысоко, что с нее можно было увидеть с одной стороныАфины за широким проливом, с другой —Парнас над далекими Дельфами. Через город, лежащийна западной части Пелопоннесского перешейка,шли пути и сухопутные (с юга на север), иморские (на запад и восток). Его экономическийподъем, начавшийся уже в древности, вне сомнения,связан со стратегически выгодным положением наперешейке, разделяющем два греческих моря. (НедаромПлатон говорил, что греки расселись вокругморя, как лягушки вокруг болота.)По мифу, основателем города был Сизиф (Сисиф),вызвавший гнев богов и в наказание вынужденныйзакатывать на гору камень: сизифов труд(по одному из вариантов мифа гора эта — Акрокоринф).В действительности, место было обитаемоеще в эпоху неолита, а в 7–6 вв. до н. э. Коринф, основавшийколонии на Керкире, в Потилее и Сиракузах,достиг апогея. Им правили могущественные тираныБакхиады, Кипсел и Периандр.Так, в 657–627 гг. до н. э. в Коринфе царствовалтиран Кипсел, при котором город ощутил экономический,политический и культурный расцвет. С Кипселомсвязана красивая легенда. У одного из Бакхиадовбыла хромая дочь Лабда. Ее никто не хотелбрать в жены, и поэтому ее выдали за крестьянина.Когда родился сын, Лабда послала к оракулу спроситьо его судьбе. «Камень тобою рожден: раздавитон лучших в Коринфе», — ответил оракул. Бакхиадыиспугались и, решив умертвить младенца, послалик Лабде в деревню десятерых солдат. Посланныесговорились: кому первому она даст ребенка, тот иударит его головой о камень. Лабда радостно вынесламальчика навстречу убийцам, но ни один изних не смог исполнить приговор: так он доверчивоим всем улыбался. Но когда Лабда унесла ребенка вдом, мужи устыдились своего малодушия и решиливсе-таки исполнить приказание. Мать, услышав ихсговор, спрятала ребенка в ларец, и таким образомспасла (по-гречески кипсел значит ларец). Выросши,Кипсел узнал про оракула и захватил власть,перебив всю городскую знать. «Благословен, о Кипсел,ты и дети твои, но не внуки», — продолжалиему пророчествовать из Дельф.В 625–585 гг. до н. э. правил его сын, тиранн Периандр(греч. пери — со всех сторон, андр — муж;то есть со всех сторон муж), который, считаясь однимиз Семи мудрецов и продолжая политику отца,ликвидировал многие родовые пережитки и развернулобширное строительство. Он отличался жестокостьюи был убит — старый и всеми ненавидимый— по собственному приказу. Его сын, внук Кипсела,Ликофрон рассорился с отцом, который умертвиллюбимую жену Мелиссу, и после нескольких пери-

158К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 159петий сам был убит, так и не став коринфским царем.Во время правления Периандра жил в Коринфепрославленный поэт Арион, с именем которого связаналегенда — дельфин, зачарованный пениемАриона, вынес его на берег, — вдохновлявшая поэтов(см. «Арион» Пушкина).Постоянным соперником Коринфа на море былиАфины, сумевшие в эпоху спартанской гегемонииего подчинить.В 52–53 гг. в Коринфе полтора года жил и проповедовалсв. апостол Павел, которому предстояловывести христианство из палестинско-арамейскогозахолустья на просторы Средиземноморья. Уехавотсюда, возмущенный сектантством коринфян, в 57г. ап. Павел сочинил (в Эфесе) два учительных «Посланияк Коринфянам». В память о св. апостоле былвоздвигнут собор св. Павла, а «Послания» вошли вканонический состав Нового Завета. Считается(Л. А. Беляев), что выбор ап. Павлом Коринфа дляпроповеди мог иметь глубокий смысл: именно отсюдауправляли Грецией (римляне уничтожили город в146 г. до н. э., но в 44 г. до н. э. Юлий Цезарь вывелсюда колонию римских ветеранов). Новый Коринфбыстро сделался провинциальной столицей и крупнейшейримской метрополией в Греции, которая вшесть раз превосходила по численности населениялюбой иной греческий город. Коринф был центромслужения обожествленному императору и перекресткомпотоков населения, товаров, ценностей и идейсо всего Средиземноморья. План города-колонии иновые римские дороги, связавшие города и портыКоринфии, выказали успех римского градостроения.Во время посещения ап. Павлом Коринф былместопребыванием римского проконсула Галлиона(брата Анея Луция Сенеки), но в цветущие дни своегосуществования город был уже сильно развращен:безнравственность его жителей стала притчей. Истмийскиеигры и разные зрелища привлекали в Коринфтолпы веселых чужеземцев, а при храме Венерынаходилась тысяча жриц, предававшихся известномуремеслу в честь римской богини. Самые низкиестрасти боготворились в лице языческих богинь втом самом городе, который был колыбелью архитектурноговеличия и самой античности, и позднейшейэпохи европейского классицизма благодаря находкекоринфского ордера. Дело в том, что так называемыеновые столицы — Александрия в Египте,Антиохия в Сирии, Пергам в Малой Азии — предъявлялихудожникам несколько иные требования, нежелиэто было в Греции. В архитектуре заказчиковне удовлетворяли ни простота дорического ордера,ни грациозность ионического: предпочтение отдавалоськолонне с капителью новой формы, появившейсяв начале 4 в. до н. э. и получившей название отгорода Коринф — коринфская. Но и это не всё.Пресловутая бочка, в которой возлежал и грелна солнышке бока знаменитый аскет-киник и первыйкосмополит Диоген Синопский, служила самымкрасноречивым протестом против неуемнойпохоти, тщеславия и роскоши. Правда, Диоген былюродивым, и потому оставил по себе множествоанекдотов. Их собрал его тезка Диоген Лаэртский всочинении О жизни, учениях и изречениях знаменитыхфилософов (конец 2 — начало 3 вв.). Вот одиниз них: когда Диоген однажды загорал, АлександрМакедонский, остановившись над ним, сказал:«Проси у меня, чего хочешь»; Диоген отвечал: «Незаслоняй мне солнца» (VI 38). Или вот: когда Пла-

160К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 161тон дал определение, имевшее большой успех, чточеловек есть животное о двух ногах, лишенное перьев,Диоген ощипал петуха и принес в Академиюсо словами: «Вот платоновский человек!» (VI 40).Платон его назвал безумствующим Сократом. КогдаДиоген умер 90 лет от роду (кстати, в один день сАлександром Македонским), его похоронили у городскихворот, ведущих к Истму.Консул Муммий в 146 г. до н. э. сжег Коринф, аЮлий Цезарь восстановил и, сделав римской колонией,населил вольноотпущенниками и ветеранами,тем инициировав экономический рост.Но во 2–1 вв. до н. э. греческий поэт АнтипатрСидонский оставил жалобную эпиграмму «Нереидына развалинах Коринфа»:Где красота твоя, город дорийцев, Коринф величавый,Где твоих башен венцы, прежняя роскошь твоя,Храмы блаженных богов, и дома, и потомки Сизифа —Славные жены твои и мириады мужей?Даже следов от тебя не осталось теперь, злополучный.Все разорила вконец, все поглотила война.Только лишь мы, Нереиды, бессмертные дочери моря,Как алькионы, одним плачем о доле твоей.(пер. с др.-греч. Л. Н. Блуменау)Другой представитель александрийской поэтическойшколы, Полистрат, тоже комментировал гибельКоринфа:Акрокоринф величавый ахейцев, светило Эллады,Как и Истмийский двойной берег, дотла разоренЛуцием. Кости умерших, разбитые копьями, кроетГруда большая одна нагроможденных камней.Так отомстили ахейцам за гибель Приамова домаВнуки Энея, лишив их погребальных торжеств.(пер. с др.-греч. Л. Н. Блуменау)Какие бы невзгоды ни посещали город, свободныйнрав его жителей в сторону целомудрия не изменился:силен был культ Афродиты. Женскаяскромность сделалась почти неизвестной, а названиекоринфянка стало синонимом барышни свободныхнравов. Это подтверждает сюжет «Коринфскойневесты» — поэмы Иоганна Вольфганга Гёте(1797 г.) — описание чудесного происшествия, найденноеГёте у позднегреческого писателя 2 векаФлегонта из Тралл (вольноотпущенника императораАвгуста, автора исторической хроники «Олимпиады»и двух сборников: О невероятном, или Удивительныеистории и О долголетних людях; егосочинения дошли в отрывках), и служит для противопоставленияжизнелюбия языческих верованийсуровому аскетизму христианства. Некая коринфскаябарышня с младенчества была обещана некоемуафинскому юноше. Юноша прибывает в Коринф,останавливается в ее доме, укладывается спать, иночью вдруг узнает, что его девушка обречена нагибель:На одре болезни роковойПоклялася матьНебесам отдатьЖизнь мою, и юность, и покой!(пер. с нем. А. К. Толстого)Мать — христианка, и потому в доме:Одному Распятому хвала!Агнцы боле тутЖертвой не падут,Но людские жертвы без числа!Однако молодой афинянин одерживает верх илишает барышню невинности. Тут, как всегда некстати,за дверью проходит (умирающая) мать и

162К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 163слышит сладострастные звуки. Отперев дверь, оназастает молодежь в бурном веселии, и только собираетсяпроизнести слово порицания, как девушкатут же переходит в наступление:Мать, о мать, нарочно ты ужелиОтравить мою приходишь ночь?С этой теплой ты меня постелиВ мрак и холод снова гонишь прочь?Затем она просит мать:Костёр воздвигнуть нам, чтобы вместе с любимымВ пламе, в искрах мыК нашим древним полетим богам!..Апостолу Павлу действительно было чем заняться:врачевать моральные язвы коринфян и личнымпримером, и эфесскими посланиями. Современныйисследователь античной проституции, Е. Дюпуи,отмечал, что из всех проституток Греции наибольшейизвестностью по продажности пользовались коринфскиематроны, у которых культ проституциидостиг высшей меры. «В этом городе, — пишет Дюпуи,— почти все женщины занимались проституцией;все дома представляли в большей или меньшейстепени диктерионы: все население приносило жертвыВенере. Искусство, с которым они обирали чужеземныхкупцов и мореплавателей, стало просто легендарным».Гораций описывает его в знаменитомстихе из послания к Сцеве: Non cuivis homini contingitadire Corinthum (Не всем смертным можно отправлятьсяв Коринф). Афинские куртизанки изучалиремесло именно в Коринфе. Теория и практикаобольщения были на высоте: вызывающие позы,вздохи, специфический смех, взгляды, полные томностии обещания, и т. д. Не отставали от них и эротическиепоэты, переводить которых нынче не столь-ко «неловко», сколько трудоемко: то многое, чемславен древний мир, нам просто неведомо.Главным божеством Коринфа был Нептун: этои понятно, поскольку город приморский. В честьНептуна имелся специальный источник. Храмов истатуй в Коринфе было так много, что светские историкисвидетельствовали о нем как о светиле и украшениивсей Греции. Руины античного Коринфа, внепосредственной близости от современного городскогоцентра, и ныне находятся у величественногоутеса Акрокоринф (575 м над уровнем моря).В 1358 г. городом овладели франки; в 1395 г.при императоре Мануиле II Палеологе ромеи сумелиего отбить, но пятью годами позже уступили Орденурыцарей-госпитальеров (Мальтийский орден).В 1458 году Коринф захвачен турками, и лишь в1822-м он вновь стал греческим.Один из путешественников, посетивших Коринфв 1821 г., пишет, что небольшое число обитателейсостоит преимущественно из солдат, и что хотяеще и были налицо величественные развалины,они быстро исчезали, так как турки из обломковдревних капителей и колонн строят себе дома (туркии в Греции турки!). Во время греческого восстаниягород так часто подвергался нападениям, что внем не осталось ни одной колонны коринфскогоордера, — и это в городе, по имени которого этотордер был назван! Осталось семь колонн храмаАполлона (6 в. до н. э.), да и те дорические. Руины скоринфскими капителями, которые мы видим на современныхфотокарточках, — дело рук реставраторов,навезших их из разных мест.Кстати, об изобретении коринфской капителиесть забавная история (конечно, легендарная), по-

164К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 165веданная Витрувием в Десяти книгах об архитектуре(De architectura libri decem, 1 в. до н. э.): «однадевушка, гражданка Коринфа, уже достигшая брачноговозраста, заболела и умерла. После похоронее кормилица, собрав несколько вещичек, которыеэта девушка берегла при жизни…, уложила их вкорзинку, отнесла к гробнице и поставила на могилу,а чтобы они подольше сохранились под открытымнебом, покрыла их черепицей. Эта корзинкаслучайно была поставлена на корень аканфа. Темвременем, с наступлением весны корень аканфа,придавленный этой тяжестью, пустил из своей серединылистья и стебельки, которые, разрастаясьпо бокам корзинки и прижимаемые в силу тяжестиуглами черепицы, принуждены были загнуться в видеоконечностей волют. В это время [архитектор]Каллимах…, проходя мимо гробницы, обратил вниманиена нежность обвивших ее молодых листьев.Восхищенный видом и новизною формы, он сделалдля коринфян несколько колонн по этому образцу,определил их соразмерность и установил с этоговремени правила для построек коринфского ордера»(IV 1, 10). Человек любит сказки, а сказка, отраженнаяв камне и овеянная материей тысячелетнейтрадиции, вообще бессмертна.Позднее в Коринфе Немецким археологическиминститутом были начаты раскопки, продолженныеГреческим археологическим обществом иамериканцами. Археологи извлекли на свет множествоостатков колонии ветеранов Юлия Цезаря, ноочень мало — доримского времени. Среди последних,впрочем, на агоре (главной площади) главенствуетхрам Аполлона, который 38-ю монолитнымиколоннами послужил образцом для храма Парфе-нона. Дорога Лехайон (Лехио), с портиками, лавкамии общественными банями по сторонам, соединялаагору и древний порт. К западу от монументальныхворот — фонтан Пирины, один из самых пышныхпамятников императорской эпохи. Он названпо имени мифологической героини, которая, проливмного слез над мертвым сыном, вполне логичнообращена Артемидой в источник. Недалеко от фонтана— ионическая колоннада перибола Аполлона(1 в. до н. э.), к северу от которой раскопаны термальныебани Эврикла, воспетые Павсанием. К западуот дороги Лехайон — руины римской базилики.В центре агоры, ограниченный с юга фундаментамистой, возвышается бема (мраморный постамент),с которой римские чиновники обращались кнароду, а также проповедовал ап. Павел. Самыйзначительный памятник агоры — храм Октавии,обожествленной римской императрицы.Из акрополя, укрепленного средневековымифортификациями, открывается захватывающая духпанорама. Здесь же, на самой высокой точке этойприродной цитадели, — остатки храма Афродиты,богини, столь ценимой в этом веселом и далеком отханжества истинно греческом городе.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 167МИКЕНЫПосле Коринфа дорога покидает побережье Ионическогоморя, и примерно через час лихой ездывглубь Пелопоннеса можно добраться до древнегогорода Микены, находящегося (по древнегреческиммасштабам) далеко от моря — в 30 км.Между двумя тяжеловесными горами распласталисьгрозные крепостные стены, сложенные изогромных блоков грубых неотесанных камней. Всепроизводит впечатление древности и силы: тяжелой,коренастой, злобной.Этот город — некогда каменное гнездо-крепостьсвирепых и бесстрашных людей, гнездо разбойничье,где «меднобокие мужи» копили в темных высеченныхв скале подземельях отнятое в бою золото,а под низкими навесами маленьких внутренних дворовс монотонной песней рабыни ткали одеждывладыке и его войску. Плети высохшей ежевики даветер — вот спутники современного туриста.Греческий поэт Алфей уже в 1 в. до н. э. писалпро Микены:Стали пустыннее вы всякого пастбища коз.Вас пастухи только знают. «Здесь некогда златом обильный,Город киклопов стоял», — молвил мне старец один.(пер. с др.-греч. Л. Н. Блуменау)Этнический состав Греции в III тыс. до н. э. былпёстрым: пеласги, лелеги и пр., которых оттеснилии ассимилировали протогреческие племена — ахейцыи ионийцы. Первые государства «ахейских мужей»(Кносс, Фест, Микены, Тиринф, Пилос и др.)образовались в начале II тыс. до н. э., в «эпохубронзы». Хотя век «бронзовый», все переводчикиГомера пишут не о бронзе, но о меди, а Илиада —эпилог «бронзового века» и пролог «железного»(М. Л. Гаспаров).Микены (Mycenae) возникли в долине реки Инах(Инахос), у северо-западного края богатой долиныАргоса, в географически выгодном месте: опоясанныеущельями Кокоретсас и Ховос, под укрытиемгор Агиос Илиас и Зара, Микены укреплены самойприродой. В продолжение четырех столетий (17–13вв. до н. э.) этот город был самым могучим в Греции.Именно в Микенах обрела почву богатая критскаякультура, поэтому ее стали называть позднее крито-микенской.Мифы повествуют, что город был заложен Персеем,сыном Зевса и Данаи, а его стены из огромныхкамней возвели циклопы вроде Полифема. Потомукладка называется «циклопической», а сами циклопыобязаны городу мифом о своем существовании.Царство попало в руки Атрея (смирителя коней) иФиеста, детей Пелопа, нашедших в городе прибежище.Атриды положили начало знаменитого, нозлосчастного рода, заслужившего гнев богов послемрачной трапезы, за которой Атрей угостил соперника-братамясом его детей.Очарование Микен обессмертил Гомер, воспевшийцарство другого, самого известного микенскоговластителя, — Агамемнона и его «златообильный» и«многолюдный град». «Пространно-властительный

168К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 169пастырь народов», коварный и кровожадный (правда,иногда поигрывавший на лире) «мощный сын Атрея»Агамемнон — царь Микен и Аргоса, брат спартанскогоцаря Менелая. Менелай был мужем Елены,организовавшим поход на Трою, чтобы вернуть похищеннуютроянцем Парисом супругу. Под ТроейАгамемнон был верховным вождем союзного ахейскоговойска. В день возвращения из-под Трои былковарно (и бесславно) убит своей женой Клитемнестройи ее любовником Эгисфом, сыном Фиеста, которыйбыл воспитан при дворе своего дяди Атрея(однажды поручившего ему убить отца), которогоФиест потом умертвил. Агамемнон и Менелай послесмерти Фиеста изгнали своего двоюродного братаиз Микен, однако во время Троянской войны, когдаАгамемнон отсутствовал, Эгисф вступил в связь сего женой Клитемнестрой и вместе с ней убил царяпо его возращении в Микены. И Клитемнестра, иЭгисф пали от руки сына Ореста, отмстившего заотца (судьба и Ореста, и Клитемнестры — сюжет античныхтрагедий). Правда, Агамемнон тоже не былцеломудрен: его пленницей и наложницей в Троестала Кассандра, дочь царя Приама, предостерегавшаяПариса от похищения Елены (но ее, как заведеноАполлоном, никто не послушал).О смерти же Агамемнона, столь показательнойдля проклятого богами рода Атридов, первым послеГомера (и Стесихора в Орестее) написал трагикЭсхил (Агамемнон, ст. 855–1576), последним — в тетралогии1941–1946 гг. «Атриды» — лауреат Нобелевскойпремии Герхард Гауптман («Смерть Агамемнона»).Эсхил принял более позднюю версию поэта Стесихора,и убийство Агамемнона приписал однойтолько Клитемнестре. К тому же он перенес местодействия из Микен в Аргос. Дело было так: когдаАгамемнон шел на Трою, он, дабы добиться попутноговетра своим кораблям (список которых — уГомера во второй песне Илиады), вынужден былпринести в жертву богине Артемиде дочь Ифигению.И вот когда победивший троянцев Агамемнонвместе с пленницей Кассандрой возвратился на колесницек микенскому дворцу, его льстивыми словаминапыщенно приветствует Клитемнестра. Кассандрав порыве пророческих видений говорит облизкой смерти и своей, и Агамемнона. Через несколькомгновений после того, как царь с Кассандройвошли во дворец, раздались предсмертные воплиАгамемнона (А. Ф. Лосев отмечает, что греческаятрагедия избегала убийств на сцене). На сценувыбегает Клитемнестра с забрызганной кровью секиройи возвещает, что «порешила» мужа и его любовницув отместку за жертвоприношение Ифигении.Хор потрясен, стенает и возлагает надежду,что еще жив Орест, способный отмстить за отца.Мучения Ореста, вынужденного (через десять лет)убить мать, Эсхил описал в трагедии Хоэфоры, а суднад Орестом — в трагедии Эвмениды. Получиласьзанимательная трилогия Орестея, поставленная наафинской сцене в 459 г. до н. э.Богатство «скиптроносца» Агамемнона и его заметноеположение среди греческих вождей отражаютвозвышение Микен в 14–12 вв. до н. э. и ихгосподствующую роль среди ранних государств Пелопоннеса.В. Н. Ярхо показал, что ритуальный эпитет«Зевс-Агамемнон» свидетельствует о «владыкемужей» как о полубожественном герое-покровителеахейцев, функции которого с образованием

170К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 171олимпийского института богов (пантеона) перешлик настоящему Зевсу.В 11 в. до н. э., после двух — один за другим —сокрушительных дорийских набегов, микенская цивилизацияпришла к упадку. Участвовавшие в персидскихвойнах, в 486 г. до н. э. Микены были захваченыаргивянами (аргосцами), а затем римлянами.Так Микены погибли в огне. — «Аргивяне обратилимикенцев в рабов, десятую часть их посвятили богу,Микены сравняли с землей. Таков конец этого города,который в древности был цветущим, имел великихмужей и совершил достопамятные деяния и которыйдо нашего времени не был заселен вновь», —сокрушался Диодор Сицилийский (XI 65).В 1874–1876 гг. Генрих Шлиман (вместе со второйженой, гречанкой Софией, и коллегой ВильгельмомДёрпфельдом) раскапывал давно забытыемикенские гробницы в надежде найти захоронениягероев гомеровского эпоса. Он обнаружил большоечисло золотых предметов, среди которых — т. наз.«маска Агамемнона» (Национальный музей в Афинах),множество надгробных стел и эпиграфическихпамятников. В 1877 г. грек К. Стаматакис открылшестую царскую гробницу, а в 1876 г. он закончилраскопки т. наз. «Сокровищницы Атрея».Всего в Микенах найдено 9 купольных гробниц. ОткрытияШлимана (и Дёрпфельда) и Стаматакиса1870–1880-х гг. доказали, что Троя, Микены и ахейскиецитадели вовсе не легендарны. Шлимановыхсовременников поразили буквальные соответствияряда его находок в четвертой шахтной гробнице вМикенах с описаниями у Гомера. Впечатление былостоль мощным, что эпоха Гомера надолго стала ассоциироватьсяс периодом расцвета Ахейской Гре-ции в 14–13 вв. до н. э. В Илиаде и Одиссее, помимотого, прослеживаются многочисленные археологическизасвидетельствованные черты культуры «героическоговека», как, например, упоминание о железныхорудиях и оружии или обычай кремации. Начинаяс 1880 г. раскопки в Микенах ведутся методично.Полная перестройка цитадели относится к14–13 вв. до н. э. Помимо стены (длиной около километраи толщиной в 6 м), в крепости находилсядворец, зернохранилище и дома богатеев. Несложныйплан дворца организован вокруг большого двора,окруженного коридором, и палатами, из которыхчерез тронный зал, прихожую и портик можнопопасть в мегарон. Благородный и богато украшенныймегарон имел четыре колонны, окружавшиеочаг, выложенный из расписного стукко. Микенскиеживописцы любили изображать сцены охоты ивоинских ристаний, потому фрески дворца отражаютхарактерные черты жизни воинственных ахейскихбонз. В стене было двое ворот: Львиные на западеи Задние на севере. Именно через Задние ворота,согласно мифу, спасся бегством Орест, убившийпреступную мать и замкнувший, таким образом,трагическую судьбу Атридов. От восточной части,пристроенной в 1200 г. до н. э., потайная лестницавела к подземному водохранилищу, снабжавшемусяводой из источника Персейи.Самое примечательное, на что глядят в Микенахтуристы, это, конечно, Львиные ворота, названныетак по рельефу на архитраве: львицы лапами опираютсяна двойной алтарь с колонной в центре, олицетворяямогущество династии Атридов. Квадратныйпроем 3 х 3 м обрамлен четырьмя гигантскими блоками,из которых нижний — порог. Большой блок

172К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫ(перемычка над пролетом) повышается к середине;при длине в 4,5 м его вес — около 20 т. Возможно,ворота имели две створки и закрывались с помощьюскользящей балки, что можно предположить по наличиюотверстий на косяках.Другим главным объектом, привлекающим внимание,является купольная гробница, которую Павсанийименовал «Сокровищницей Атрея», а Шлиман— «гробницей Агамемнона». Это толос (круглыйзал) высотой в 13,2 м и диаметром 14,5 м, в которыйведет специальный коридор (дромос) шириной6 м и длиной 36 м. Можно долго говорить о развитиипогребальных камер микенской эпохи, но намважно констатировать, что «Сокровищница Атрея»— значительный памятник мировой архитектуры,равных которому среди купольных построек не быловплоть до возведения Аполлодором Дамасскимримского Пантеона (ок. 125 г.).Именно в Арголиде мог быть подхвачен и развитстроительный опыт древнейшего периода греческойкультуры — крито-микенского, поскольку передглазами аргосских мастеров еще маячили остаткимногих сооружений «раньшего» времени. Эти мастерамогли видеть микенскую (эгейскую) колоннуне только на 11-метровом фасаде гробницы Агамемнонаили на рельефе Львиных ворот, но и вомногих еще сохранявшихся тогда, но не дошедшихдо нас постройках.Остается одно: удивиться вместе с Осипом Мандельштамом—Куда плывете вы?Когда бы не Елена,Что Троя вам одна, ахейские мужи?МИЛЕТХотя среди семи городов, соревновавшихся заименование «мудрого корень Гомера» (Смирна, Родос,Колофон, Саламин, Хиос, Аргос и Афины), Милетне числится, у него есть все основания быть первымво многом другом. Этот малоазийский городокв Ионии (между Приеной и Галикарнасом), большедругих античных городов пребывающий в руинах,гораздо более прочих может гордиться первенствомв сложении античной культурной традиции. Ведь он,некогда главный город Ионии, раньше называвшийсяЛелегендой, Питиусой и Анакторией, — «матерьболее девяноста городов, основанных на всех морях»(Плиний Ст. Hist. Nat. V 29, 31).Древнегреческая философия, представленнаяименами, в первую очередь, Платона и Аристотеля,зародилась не в древней материковой Греции, не вАфинах (хотя Платон и Аристотель — афиняне), ав Милете: среди Семи мудрецов (которых то ли девять,то ли двенадцать) всегда упоминается ФалесМилетский, первый из первых. Архитектурнаяпрактика обязана одному видному милетцу 5-го в.до н. э. — зодчему Гипподаму Милетскому — зарождениемградостроительной «гипподамовой системы».Гипподам внес в хаос античного городастрогость логического построения, изобретя т. наз.

174К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 175«шахматную» планировку, когда улицы пересекаютсяпод прямым углом. (Принципы регулярнойпланировки роднят Милет не только с Пиреем, Фуриеми Родосом, но с Нью-Йорком и Барселоной.)Впрочем, самый прием выработался, похоже, раньше,в 7 и 6 вв. до н. э. Но в лице Гипподама он обрелсвоего теоретика, и его родной город был распланирован«по Гипподаму» (после 479 г. до н. э.). Милетскиекварталы имели размеры 51,6 х 29,5 м (175 х100 футов), и в пределах города были неизменны, заисключением случаев примыкания их к площадям,занятым общественными постройками. Кварталы(по 1520 м 2 ) имеют сильно удлиненную форму, и потомуперерезаны переулками, размеры которых невсегда одинаковы. Рыночная площадь в Милете занималашестнадцать кварталов (в Приене — всего два).Среди философских школ античного мира милетская(или «ионийская») школа — одна из первых.Второй историки называют элейскую школу,но город Элея находится на противоположном берегуСредиземного моря — на Апеннинах, в ЮжнойИталии. Между Милетом и Элеей лежала тогда ещеархаическая Греция — Балканы и Пелопоннес. Онисошлись в мудрости классического грека. ФалесуМилетскому (640–564 гг. до н. э.) приписывают выражение:«Ни за кого не ручайся». Над ним смеялись,что он не может совладать с земными заботамии потому притворяется, что занят небесными.Обиженный философ, чтобы проучить насмешников,рассчитал по приметам и «звездам», когда будетбольшой урожай оливок, загодя скупил все окрестныемаслодавильни и, когда урожай случился имаслодавильни понадобились, нажил состояние(Аристотель. Политика А IV 4, 1259 a 6–30). Види-те, — издевался над простецами мудрец, — разбогатетьфилософу легко, но неинтересно. Он был торговцем,ездил в Египет, набрался там «мудростидревних» (для древних греков египтяне сами были«древними») и исчислил высоту пирамид. Предсказалсолнечное затмение 585 г. до н. э. во время битвымедов с лидийцами, доказал несколько геометрическихтеорем (помните: в равнобедренном треугольникеуглы при основании равны), придумал методвычисления расстояний до недоступных предметови считал, что Луна получает свет от Солнца.Фалес был основателем «милетской школы»философии — собственно, трех древнегреческихнатурфилософов и естествоиспытателей 6 в. до н. э.:себя, Анаксимандра и Анаксимена. Многообразиеявлений и вещей он сводил к единой основе-первоначалу,которым считал воду. Именно с имени ФалесаЕвдем начинает историю астрономии и геометрии,а Аристотель — историю метафизики. Так,Стагирит приводит 4 тезиса, которые восходят кучению Фалеса: все произошло из воды; земля плаваетпо воде как бревно; все полно богов, или душаразмешана во вселенной; магнит имеет душу, посколькудвижет железо (О небе II 294 а 25–35). Эллиныпризнали Фалеса дважды мудрейшим срединих. Действительно, ведь это Фалес сказал: «Старшевсего — бог, ибо он вечен. Прекраснее всего —мир, ибо в нем все строго. Разумнее всего — время,ибо оно всему учит. Неотъемлемей всего — надежда,ибо она есть и у тех, у кого больше ничего нет.Полезнее всего — добродетель: с нею все на светехорошо. Вреднее всего — порок: с ним все на светеплохо. Сильнее всего — неизбежность, ибо она всемвластвует. Легче всего — мера, ибо без меры даже

176К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 177наслаждение бывает в тягость». Ученик ФалесаАнаксимандр был автором первого философскогосочинения на греческом языке О природе (впрочем,тогда каждый пишущий философ называл свойглавный трактат О природе; даже Платон диалогТимей подзаглавил О природе), предложил геоцентрическуюмодель космоса, составил первую географическуюкарту и высказал идею о происхождениичеловека «от животного другого вида» — отрыбы. Он придумал понятие для обозначения беспредельнойматерии — апейрон — материальныйэлемент, несводимый ни к какому другому, все в себесодержащий и всем управляющий. УченикомАнаксимандра в свою очередь был Анаксимен, которыйпервоначалом вещей считал воздух, из сгущенияи разрежения которого вещи и возникают.Еще в Милете в 6 в. до н. э. жил логограф (греч.писатель-прозаик, точнее — историк) Гекатей Милетский1 . Он создал на ионийском диалекте многоразных трудов и прославился как политик: сочинилКругосветные путешествия (описание стран Европыи Азии) и 4 книги Генеалогий (в которых изложенаистория благородных греческих родов). В историческихтрудах Гекатей широко использовалмифы, легенды и сказки, часть из которых переделал(в частности, мифы о Геракле); оказал влияниена Геродота в приеме изложения: взаимосвязь географии,этнографии и истории.Нелишним будет вспомнить, что Аспасия — подругазнаменитого Перикла, к чьему мнению онприслушивался, — была родом не из Афин, а из Ми-1 Термин логограф введен Фукидидом для обозначения авторовисторических сочинений, включая, по-видимому, и Геродота.лета, где женщины чувствовали себя вольнее. (Афинывообще не дали миру ни поэтесс, ни общественныхдеятельниц, в то время как Лесбос гордился Сафо,а Беотия — Коринной.) Не удивительно, чтоименно в богатых, быстро развивающихся ионийскихгородах создались наилучшие условия для научногодосуга и необязательных размышлений.Итак, Милет (Miletos), родина столь выдающихсялюдей, — в 11 в. до н. э. был заселен греками,к 8 в. до н. э. превратился в полис (более 30 тыс.чел.), ставший крупнейшим греческим посредникоммежду европейской Грецией и странами Востока. Внем развивались ремесла (обработка шерсти) и овцеводство,чеканка монет и письменность. Здесь жеткали лучшие в Малой Азии строматы (узорчатые, сгеометрическим и растительным орнаментом ковры),одежды из фригийской шерсти, добывали улитоки делали пурпурную краску для тканей. Милетцыизобрели свою монетную систему: тяжелая милетскаямина весом в 873 г делилась на 60 статеровпо 14,6 г каждый. По милетской системе в самомМилете чеканились монеты с изображением льва, вЭфесе с пчелой, на острове Хиос — со сфинксом.Экономический подъем города обусловил бурнуюколонизаторскую активность его жителей: около 90милетских колоний было основано в проливе и напобережье Черного моря. Назовем Синопу на малоазийскомпобережье Понта Эвксинского, родинуДиогена Синопского; город Томы, прославившийсямного веков спустя как место унизительной ссылкипоэта Овидия; Ольвию, Пантикапей, Тиру, Феодосию,Эдессу. В одном месте милетцев опередили мегарцы— на Босфоре, где основали колонию Византий,через несколько столетий ставшую Константи-

178К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 179нополем, столицей тысячелетней Ромейской империи.Правда, один знатный милетец, архитекторИсидор Милетский, вместе с другим не менее знатнымчеловеком, архитектором Анфимием Тралльским,построил в Константинополе во второй трети6 века некогда главный храм христианского мира:собор св. Софии. Именно в Милете в первой половине6 в. до н. э. зародилась традиция установлениястатуй и прочих памятников божествам после окончаниягодичного срока деятельности жреца (теопропа,феора). А. С. Русяева считает, что эта традициябыла перенесена из Милета в Ольвию. В 7 в. дон. э. предприимчивым милетцам удалось обосноватьсяи в Египте, где фараон Псамметих, чтобыусилить оборону восточной границы царства, расселилблиз устья Нила отряды греческих наемников.Египет обязан милетцам даже возникновением целогогорода: центра морской торговли Навкратис.В период тирании Фрасибула (ок. 600 гг. дон. э.; прошу не путать с Фрасибулом — афинскимполководцем времен Пелопоннесской войны) Милетдостиг вершины культурного развития. Милетже возглавил восстание ионийских городов противперсидского владычества и был в 494 г. до н. э. сожженперсами. Современник Эсхила Фриних сочинилна эту тему трагедию Взятие Милета, получившуюбольшую известность, но до нас не дошедшую(как и древнегреческие буквари: многие ли из насхранят первый букварь? 1 ). Город был разрушен, жи-тели — частью перебиты, частью пленены. КогдаФриних поставил драму Взятие Милета на афинскойсцене через год после трагедии, зрители слезамизалились: это не было вымыслом, это было живымисторическим прошлым, одна драма отражаладругую. Фриних же был присужден к уплате штрафав тысячу драхм за то, что напомнил о несчастьях(Геродот VI 21). Вероятно, он вынужден был заплатитьэтот штраф, а вместе с тем походя подтвердитьоткрытый недавно пифагорейцами закон катарсиса:очистительные слезы наглядно отразили сущностьэстетического переживания. Но заплатить задействие этого закона пришлось тому, кто их вызвал,в назидание литературным последователям:дабы неповадно было. Впрочем, подоплека такогорешения, по мнению В. Н. Ярхо, была политической:трагедия Фриниха должна была, кроме слез,вызвать стремление афинян учинить сопротивлениеперсам, что не входило в намерения влиятельной в1 На вопрос «откуда берутся отрывки древнегреческих текстов?»академик М. Л. Гаспаров ответил: «Целые произведения …не дошли до нас, а цитаты дошли. Мы только что перечислили девятерыхлириков [Пиндар, Вакхилид, Сафо, Анакреонт, Стесихор,Симонид, Ивик, Алкей, Алкман]; из них законченные произведения— и то далеко не все! — сохранились лишь от великогоПиндара да от веселого Анакреонта. Всех остальных мы смоглипредставить себе лишь тогда, когда были собраны их отрывки, —лет двести-триста тому назад. Сперва такая возможность казаласьстранной: великий насмешник Свифт, автор «Гулливера»,издевательски писал: «Как сообщает такой-то писатель в такойтоглаве и параграфе такого своего полностью утраченного сочинения…»Потом привыкли, и теперь в чтении отрывков мыумеем находить не только пользу, а и удовольствие. В самом деле:отрывки — это ведь по большей части цитаты, а в цитаты попадаютобычно самые яркие строки поэта» (М. Л. Гаспаров. ЗанимательнаяГреция: Рассказы о древнегреческой культуре. М.,1996. С. 99).

180К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 181те годы в Афинах аристократической земледельческойпартии.Город был восстановлен после победы греческогофлота в битве при Микале (479 г. до н. э.). Вовремя военных разорений и экономических невзгодбог Аполлон становился эпонимом Милета, а иногдаизбирался верховным жрецом (правда, невдомек,как он исполнял свои вполне вещественныефункции, но наверняка как-то исполнял).Во время Пелопоннесской войны Милет сражалсято на стороне Афин, то на стороне Спарты инеоднократно менял формы правления — вперемежку:то демократия, то олигархия. После заключения«царского мира» (387 г. до н. э.) город вновьоказался под властью персов, в 377 г. до н. э. попалв зависимость от правителя Карии Мавсола (тогосамого, по имени которого в 4 в. до н. э. назван мавзолейв Галикарнасе — чудо света и прообраз будущихмавзолеев); в 334 г. до н. э. захвачен вездесущимАлександром Македонским. К чести милетцев стоитнапомнить, что Милет был первым из анатолийскихгородов, оказавших Александру сопротивление.После заноса гавани песком значение Милетакак центра морской торговли потерялось. В эпохуРимской империи (главным образом во 2 в.) онвновь играл известную роль в торговых связях икультурной жизни Средиземноморья. Свобода нравовпортового города нашла отражение в непристойныхисториях, вошедших в сборник новелл подназванием Милесиака. Эти Милетские рассказы —составленный Аристидом Милетским около 100 г.до н. э. сборник эротических новелл, пользовавшихсяв античную пору большой популярностью. На латыньон был переведен К. Сисенной (1 в.), но текстперевода не сохранился так же, как и оригинал. Обэтом сборнике и его популярности упоминает Плутархв биографии Марка Красса. Милетские рассказыбыли найдены в обозе Рустия и дали повод«поносить и осмеивать римлян за то, что они, дажевоюя, не могут воздержаться от подобных деяний икниг» (гл. 32). Традиция эротических сочиненийбыла подхвачена: на эту тему в самой античностиписали Петроний (Сатирикон), Апулей (Золотойосел), Катулл, Тибулл, Проперций и Марциал (многие— в стихах и эпиграммах), про сексуальные сновиденияписал в Онейрокритике Артемидор Далдианский(вторая половина 2 в.). Позднее эротическомужанру воздали должное ренессансные сочинители:итальянцы Дж. Боккаччо (Декамерон) и Ф.Саккетти (Новеллы), французы Бонавантюр Деперье(Новые забавы и веселые разговоры), королеваНаварры, покровительница гуманистов МаргаритаНаваррская (Гептамерон; издан в 1558 г. под названиемИстория о счастливых любовниках) и некто синициалами А. Д. С. Д. Традиция Милесиака живадо сих пор.В ходе раскопок, произведенных немецкимиархеологами (1899–1914 гг.), обнаружена часть города,построенная после разрушений 494 г. до н. э.Наличием удобств и чистотой эллинистический Милет,как и Приена, превосходил Париж времен ЛюдовикаXV. Судя по сохранившимся развалинам(храм, жилые и общественные здания), большинствоиз них было возведено в эллинистическую и римскуюэпохи. О торжестве ионического ордера (город-тоионийский) говорит монументальный храмАполлона Дидимского близ Милета (в Дидимах, вполучасе ходьбы от Священных ворот), отстроен-

182К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫный после разрушения персами: он был окружендвойной колоннадой из 210 колонн ионического ордера.Впрочем, собственно архитектурное путешествиев Милет читатель может совершить благодарякнижке Э. Цибарта «Культурная жизнь древнегреческихгородов» (М., 1916). Ведь читатель заметил,что мы говорили о другом: о том, что история Милеталюбопытнее пространств его архитектуры.МИСТРАМистра — город Нового времени, расцвет которогопочти совпадает с итальянским Ренессансом,потому читатель должен привыкнуть к мысли,что в нашей прогулке по Мистре будет много цифри имен. Эти частности значимы.Столица Морейского (Пелопоннесского) деспотата,превратившаяся после изгнания крестоносцевв 1262 г. в большой город и величественныйкультурный центр, просуществовала до 1460 г.,когда ее захватил ненасытный турецкий султанМехмет II.В ночь с 28 на 29 мая 1453 г. юный завоеватель,воспитанный на деяниях Александра Македонского,Юлия Цезаря и ромейских цезарей, знаток астрологии,покровитель ученых и поэтов, овладелКонстантинополем, в 1456 г. — Афинами (отбив иху франков и превратив в мечеть храм Афины Девы— Парфенон), в 1460 г. — Мистрой, в 1461-м — Трапезундом.Византийская (Ромейская) христианскаяимперия прекратила существование, и на ее местеобосновалось и разрослось Оттоманское (Османское)мусульманское царство, перенесшее столицуиз Адрианополя на Босфор — в Константинополь,называемый с тех пор Стамбулом. Портрет Мехмета,хранящийся ныне в Национальной галерее в

184К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 185Лондоне, писал маслом великий венецианец ДжентилеБеллини (ок. 1429–1507).Христианское предание говорит, что в моментпоявления турок в столичном храме св. Софии —Премудрости Божией — шла литургия. Когда священниксо святыми дарами увидел ворвавшихсяянычар, он вошел в разверзшуюся пред ним алтарнуюстену и исчез. Легенда пророчествует, что когдагород снова перейдет в христианские руки, священниквыйдет из стены и начнет править оборвавшуюсянекогда литургию.Более пяти столетий в 5 км от руин Спарты располагаютсятоже величественные руины некогдацветущего ромейского города Мистра. Он был основанфранками после четвертого крестового похода:в 1249 г. изворотливлый могущественный рыцарь-крестоносецГийом де Виллардуэн, завоевательМореи (ромейское название Пелопоннеса) икнязь Ахайский, выбрал холм Мизитра, у подошвыгоры Тайгет, для строительства замка. ТопонимМистра, свидетельствующий о местных сыроварныхтрадициях (греч. мизитра — особый сорт мягкогосыра), был офранцужен, став Мистрой.В 1261 г. ромеям удалось отвоевать захваченныйв 1204 г. Константинополь, а ранее, в 1259 г.,Г. де Виллардуэн был захвачен ими в плен. Послетрехлетнего заточения крестоносец откупился пелопоннесскимикрепостями, и, нарушив условиясвоего освобождения, в 1262 г. двинулся во главенебольшого войска в Пелопоннес. Разгневанныйподлостью Виллардуэна император Михаил VIIIПалеолог выслал в 1264 г. карательный отряд, который,однако, был разбит. Из-за сопротивления местныхжителей, франкам не удалось полностью ов-ладеть этими землями; формально, однако, они вошлив латинское княжество Мореи. Итак, с 1262 г.,когда в Мистру вошли греки, начался двухсотлетнийпериод не только процветания города, но и духовноговозрождения эллинской культуры.Собственно, стычки между ромеями и франкамибыли основой роста Мистры: местное населениеоставило дома в долине и переместилось в укрепленныйверхний город. После смерти Виллардуэна(1278 г.) Мистра отошла к неаполитанской ветвиАнжуйского Дома, но одновременно начался и упадокнедолговечной Латинской империи, и возвышениенемногим более долговечной Ромейской.В Мистре находились гробницы морейских деспотов(это не характеристика правителя, а его титул,позднее омонимизировавшийся в характеристику),в ней глубоким старцем умер и был погребенИоанн VI Кантакузин — ромейский император(1341–1354 гг.) и историк, сделавшийся мистрийскиммонахом Иоасафом. В то время как населениеМореи, по свидетельству современника, заставлялодеспота бежать превращения в варвара, в его дворце,образовался культурный очаг, подле которогогруппировались образованные греки, ученые, софистыи умные придворные. Итальянцы называлиМистру «Флоренцией Востока».Это не удивительно, поскольку помимо прочегоименно фрески Мистры дают наиболее отчетливоепредставление о живописи первой и особенновторой половины 14 в. Эти фрески отчеканиваютразные направления. «Живопись монастырей Мистры,превратившейся после изгнания из нее в 1262году крестоносцев в огромный город, явилась результатомтех завоеваний, которыми было отмече-

186К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 187но искусство Константинополя… Здесь широко велосьрукописание. Два крупнейших монастыря —Митрополия и Бронтохион — располагали большимибиблиотеками. Однако сведений о том, как здесьдекорировались рукописи, нет» (В. Д. Лихачёва).Политически город с 1348 г. был столицейудельного княжества (деспотата), где правили ближайшиеродственники императора — братья илисыновья, носившие титул деспотов Морейских. Мистредовелось стать свидетельницей драматическогопадения тысячелетней империи: ее деспот, КонстантинXI Палеолог, став императором и венчавшийсяна царство в Мистре в 1449 г., в 1453 г. погибпри обороне Константинополя. Его тело было найденов горе трупов по багряным сапожкам с золотымидвуглавыми орлами; голову отсекли и выставилина обозрение порабощенному янычарамиЦарьграду. Вот почему у въезда в современную Миструстоит памятник последнему византийскомуимператору, и раз в год, 29 мая (в день падения Константинополя),здесь проходит Палеологовскийфестиваль, включающий и панихиду по убиенному.Ученые справедливо сравнивают деспотическийдвор Мистры с некоторыми итальянскими княжескимидворами эпохи Ренессанса. Сохранилисьне лишенные интереса сведения, что в 14 в. в средневековойСпарте существовала целая школа переписчиковдревних манускриптов.Так, при дворе морейского деспота во временаМануила II Палеолога творил византийский гуманист,философ-платоник, ученый и политическийдеятель Георгий Гемист Плифон (ок. 1355–1452).«Великой славой был этот человек для всей Эллады,великим украшением он будет для нас и в будущем;память о нем не умрет, а его имя и слава будут передаватьсяот поколения к поколению с вечными почестями»,— сказал о Плифоне его верный ученик,кардинал Виссарион Никейский. Живя в Мистре,вольнодумец-язычник и мистагог Плифон игралдля своего времени роль, аналогичную той, которуюдля своего времени играл знаменитый жительФерне — Вольтер («болезненный казус амбивалентноориентированной религиозной мании», какохарактеризовал его мировоззрение С. С. Аверинцев).Именно к Мистре было обращено в первой половине15 в. внимание «международного сообщества»,именно к Плифону приезжали со всего светафилософы, ведь «мудрость его превосходила мудростьСоломона и Паламеда; он открыл самый легкийпуть к знанию для тех, кто стоит перед выбором;он указал со всей точностью и мудростью натот ложный путь, который сбивал с толку оченьмногих людей; он освободил человечество от высшегообмана; доказательство этого содержится вмудрых и блестящих сочинениях этой блаженной ибожественной души; и всякий, кто верно последуетим в любом отношении, не собьется с пути, ведущегок священной истине». Так, несколько риторически,характеризуется Плифон в 160-м томе фундаментальнойГреческой патрологии Ж.-П. Миня 1 .1 Имеется в виду: J.-P. Migne. Patrologiae cursus completus seuBibliotheca universalis, integra, uniformis, commoda, oeconomicaomnium ss. Patrum, Doctorum Scriptorumque ecclesiasticorum sivelatinorum sive graecorum, qui ab aevo Apostolico ad aetatem InnocentiiIII (an. 1216) pro latinum et ad concilii Florentini (an. 1439)tempora pro graecis floruerunt. Parisiis, 1857–1886. Series graecaprior ab aevo Apostolico usque ad Photii tempora (an. 863).

188К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 189Настоящее имя Плифона — Георгий Гемист. Плифонозначает то же, что и Гемист — «полный, наполненный».Гемист начал сам называть себя Плифономиз желания заменить обычное среднегреческоеимя Гемист на более эллинское. В Мистре имбыли написаны многочисленные трактаты по истории,географии, астрономии, музыке и риторике.Вершиной философской мысли Плифона явилосьантихристианское утопическое сочинение Законы,в котором предусмотрены богослужения Зевсу идругим деятелям греческого пантеона. В 1460 г. этоттрактат был сожжен патриархом Георгием (Геннадием)Схоларием как безбожный, к чему научнаяобщественность уже в то время отнеслась скептически.Сопровождая императора Иоанна VIII на Ферраро-Флорентинскийсобор, Плифон заявил, чтохристианство и ислам уступят место новой религии,близкой античной философии. Умер Плифон в Мистре,откуда его прах был перевезен одним итальянскиммеценатом (Сиджизмондо Малатеста) в Римини,где он и теперь покоится в церкви Сан-Франческо.Умственная деятельность Плифона опровергаетнепереводимую игру слов из византийского сатирическогодиалога Мазарис: «вступишь ты из царстваглупости в царство смерти», где Морея — топоним,созвучный греческим словам móros — глупыйи morós — смерть.T. I–CIV; Series graeca posterior, in qua prodeunt Patres, Doctores,Scriptoresque Ecclesiae graecae ab aevo Photiano ad concilii usqueFlorentini tempora (an. 863–1439). T. CV–CLXI; Series latina prior,a Tertulliano usque ad Gregorium Magnum (an. 604). T. I–CCXXI.Обыкновенная аббревиатура этого издания, принятая в литературе:MPG или PG, MPL или PL.В 1415 г. Мануил II Палеолог посетил Морею,где деспотом был его сын Феодор, и для защиты полуостроваот будущих нападений велел построитьстены с многими башнями на Коринфском перешейке.Император был образован: будучи тонким богословом,искусным диалектиком и прекрасным стилистом,Мануил II оставил богатое (не до конца изданное)наследие, в частности, трактат об исхожденииСв. Духа, антиисламистские тексты, изящныйшутливый текст Изображения весны на королевскомтканом занавесе и множество писем.При ромеях франкские фортификации былирасширены, возведена могучая крепостная стена,опоясавшая жилища и вельмож, и простых горожан.В город вело двое ворот: Монемвасийские иНафплионские. Дорога, соединявшая ворота, делилаМистру на две части: благородную и «подлую».Когда в 13–14 вв. здесь появилась россыпь монастырейи храмов, было решено возвести новую оборонительнуюлинию, разделившую Мистру на старый«вышгород» (Пано Хора) и новый нижний город(Като Хора).Пусть читателя не смутит несколько докучноеперечисление дат и событий: они красноречивеепрочего говорят о судьбе города. В 1460 г. он был захвачентурками, а в 1464 г. (посад, но не замок) ненадолговзят Малатестой (увезшим отсюда останкиПлифона). Несмотря на туркократию, Мистра продолжалажить коммерческой жизнью, и в 17 веке насчитывала10 тыс. жителей. Венецианский адмиралФранческо Морозини (тот самый, что «случайно»разрушил афинский Парфенон) в 1687 г. временноосвободил Мистру, но в 1715 г. турки опять завладелигородом. В 1769 г. на побережье Пелопоннеса вы-

190К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 191садился русский отряд под командованием генераланшефаграфа А. Г. Орлова, вынудивший турецкийгарнизон сдаться. Однако, когда российские войскаушли, турки учинили бойню, вырезав многих грекови повесив на воротах Митрополичьего двора мистрийскогоепископа Ананию. В 1770–1780 гг. город,как и весь Пелопоннес, был разграблен бродячимишайками албанцев. Во время войны за независимостьв 1821 г. Мистра стала одним из первых освободившихсягородов, однако в 1825 г. была сожженаИбрагимом-пашой во время карательной экспедицииегиптян, бывших союзниками Оттоманской империи.Когда в 1824 году король Оттон I восстановилСпарту, Мистра пребывала в мерзости запустения.Любопытно, что папа Сикст IV под видом богатогоприданого отдавал за Софьей (Зоей) Палеолог,супругой великого князя Московского Ивана III,«всю Морею», бывшие владения на Пелопоннесекак ее отца, деспота Фомы, так и его братьев, поочередноправивших Мистрой. Папская хитрость состоялав том, что на момент бракосочетания (12 ноября1472 г.) Морея (и Мистра) находились во властитурецкого султана и, чтобы получить ее как реальноеприданое, русскому великому князю требовалосьотвоевать Морею у турок. Но Иван III нехотяперехитрил римского понтифика: византийскуюцаревну Софью в жены взял, но турка воевать нестал. Кстати, с этим важным браком в идею русскойсамодержавной власти не были заложены византийскиетрадиции (как то утверждают Д. С. Лихачёв,Я. С. Лурье и Е. Ч. Скржинская, опровергая тем самыммнения М. М. Щербатова и Н. М. Карамзина).Сегодня территория Мистры музеефицирована.К ее главным памятникам относятся: крепость,заложенная Виллардуэном, расширенная ромеямии янычарами; Моневмасийские ворота, открывающиевход в «вышгород», где на естественной террасестоит дворец деспотов; Нафплионские ворота;церковь св. Николая (17 в.), единственная поствизантийскаяпостройка в Мистре; церковь св. Софии;монастырь Панданасса (единственный из действующихпоныне), недалеко от которого стоит дом ИоаннисаФрангопулоса, сановника (протостратора),основавшего монастырь Периблептос; часовня св.Георгия, служившая домовым храмом некоего богатогосемейства; фонтан Мармара (видимо, названныйпо образцу теменоса Мармария в Дельфах);Митрополичий двор; монастырь Бронтохионс большой библиотекой; церковь св. Христофора(конец 14 в.) и церковь Евангелистрия (14—15 вв.).Искусство Мистры принадлежит яркому, хоть иоказавшемуся последним, этапу развития византийскойкультуры. Как бы то ни было, именно Мистраявилась последним крупным центром монументальнойживописи, сохранившим даже в 15 векелучшие традиции константинопольских мастеров.Несмотря на отдаленность морейской столицы отКонстантинополя, архитектурные формы Мистры,как и всюду в это время на Балканах, мало в чемдиссонировали с царьградской традицией.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 193ОЛИМПИЯОлимпия знаменита не только спортивными играми:считается, что человечество именно Олимпииобязано изобретением летосчисления «по Олимпиадам».Даже от людей чтимых приходится слышать,будто греки так чтили эти игры, что вели летосчислениепо Олимпиадам. Это, пожалуй, неверно.Современный человек, конечно, представляетвремя поступательно льющимся из прошлого черезсовременность в грядущее. Грек представлял времякак бы толкущимся на одном месте: как небосвод,одинаково и неизменно вращающийся над миром.Счет времени четырехлетними временными отрезками(пентетерис), от одной Олимпиады до другой,предложил историк Тимей Сицилийский (4–3 вв. дон. э.), дабы ухватить последовательность длинногоряда событий. Например: «в третий год 72-й Олимпиадыгреки победили персов при Марафоне». Этокабинетная выдумка историков, правда, греческихже: ни в одном документе, ни в одной надписи такихдат не было. Повседневные греки не вели летосчисленияпо Олимпиадам. Академик М. Л. Гаспаров утверждает,что греки вообще не вели никакого летосчисления!В каждом городе год имел название поимени главного должностного лица: в Афинах — попервому архонту, в Спарте — по первому эфору ит. д. (Едва ли это действительно так на самом деле.)Странным может показаться утверждение, будтодревний грек не подозревал, что его победа при Марафонесостоялась в 490 г. до н. э., что Драконт издалзаконы в 621 г. до н. э., а Солон — в 594 г. до н.э., что Сократ выпил чашу с цикутой в 399 г. до н. э.:про годы «до Р. Х.» они никак знать не могли. Историкиусловились об этом для удобства.Точно так же древний грек «не знал», что первыеОлимпийские игры состоялись в 776 году дон. э. Цифра была высчитана много веков спустя.Кстати сказать, это одна из самых ранних «точных»дат греческой истории.Современные Олимпийские игры, возобновленныев 1896 г. бароном Пьером де Кубертеном, —самое яркое напоминание о культуре эллинов. КромеОлимпийских, пожалуй, были игры Пифийские вДельфах, Истмийские в Коринфе и Немейские в техместах, где Геракл победил каменного («немейского»)льва. Кстати, именно Геракл, по достовернымсвидетельствам древних, первым выровнял и расчистилдве беговые дорожки для состязаний в беге.Олимпия — городок-руина в юго-восточнойГреции, в Пелопоннесе, в 15 км от Ионического моря:зеленая роща из платанов и оливковых деревьев,посвященная Зевсу, при ней — храм Зевса Олимпийского,при храме — место для спортивных состязаний.(Кстати, Олимп и Олимпию путать не стоит:Олимп — это гора в северной Греции, на вершинекоторой обитали, ссорясь и мирясь, греческие боги.)Раз в четыре года, в пору летнего солнцестояния,по всей Греции объявлялась экехерия — священноеперемирие, длившееся два месяца (аполлонийи парфений по элейскому календарю). Тогда

194К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 195Элида становилась «священной зоной мира»; войныприостанавливались. Тогда-то в маленькую Олимпиюсо всех сторон греческого мира стекались«ахейские мужи» — либо участвовать, либо глядетьна состязания. Вообще, греки чувствовали себягражданами вечно бранившихся городов-государств,в Олимпии же они обретали чувство единойнации. Случаи нарушения экехерии были редки, порицалисьналожением штрафа или запретом приниматьучастие в играх. И то и другое было обидным.Дата проведения игр определялась особой комиссией,о чем греческие полисы оповещались специальнымипослами — спондофорами.Спортивные ристания были посвящены ЗевсуОлимпийскому. Считалось, что верховному богуприятно лицезреть людскую силу и ловкость. Программапервых игр, диктуясь самой жизнью, былапрозаической. Что должен уметь пастух, чтобы защититьстадо от разброда, волков и жуликов? Ондолжен нагнать хищника, перепрыгнуть овраг, издалипопасть в неприятеля камнем или дубиной,вступить в драку и, конечно, одолеть. Вот и получилось:бег, прыжки в длину, метание диска и копья,борьба. Со временем программа усложнилась. Рекордыне фиксировались: оливковый венок давалсятому, «кто дальше» или «кто раньше». Один бегунпробежал за час 19 км, один дискобол перебросилдиск через р. Алфей — 50 м, камень с надписью:«Бибон поднял меня над головой одной рукою» весил143,5 кг — для одной руки вес немыслимый. АтлетФаилл прыгнул на 16 м. Может, это легенды?Никто не знает. Во время игр давка и жара стоялитакие, что один хозяин, по известию Элиана (Пёстрыерассказы XIV 18), грозил набедокурившему ра-бу: «Вот пошлю я тебя не жернова ворочать, а вОлимпию — на игры смотреть».Победителя чтили как божьего любимца, воздвигалиему статуи, заказывали оды: самые знаменитыеиз них (за баснословные гонорары) сочинялПиндар — величайший из греческих поэтов. Это оннаписал: «Не ищи в полдневном пустынном эфире /Звезд светлей, чем блещущее солнце, / Не ищи состязаний,достойней песни, / Чем Олимпийскийбег. / Лишь отсюда многоголосый гимн / Разлетаетсяот мудрых умов» (Olymp. Od. I 5–9, пер. М. Л.Гаспарова). Здесь создавались объекты для почитания,рождалась «мирская слава», изображения бегунови дискоболов на монетах и медалях. Судьи судилистрого, но честно: обман карался. Возле стадионастояли в ряд медные статуи Зевса, сооруженныена штрафы, собранные с нарушителей. Передсостязаниями судья обязан был дать клятву: во-первых,судить по совести, во-вторых, не объяснять, почемуон судит так, а не иначе. Греки понимали, чтобывают случаи, когда правильное решение чувствуешь,а пояснить не можешь (М. Л. Гаспаров).В Олимпии между речками Алфей и Кладея нанебольшом плато располагалось святилище Альтис,несшее все сакральные тяготы проведения общеэллинскихсоревнований. С двух сторон Альтис ограничивалсядлинными портиками и сокровищницамиу подножия невысокой горы Кронос с пологимискатами мягких очертаний. Посреди участка возвышалсягероон (могильный холм) Пелопса — Пелопион,— окруженный священной рощей. По легенде,именно Пелопс, сын Тантала, установил традициюспортивных игр; Геракл же восстановил игры умогилы Пелопса; он же, по легенде, и наметил гра-

196К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 197ницы святилища. Здесь же храм Геры (жена Зевса),в середине участка — алтарь Зевса, самый высокийв Олимпии. Его осыпали пеплом белых жертвенныхкоров. Пепел, каменея под дождем, был столь прочен,что для восхождения на вершину алтаря в немпробивали ступени. У подножия холма определилосьместо, где росла «олива священных венков», изветвей коей Геракл смастерил первую награду. Вхраме Геры хранились реликвии: ларец коринфскоготирана Кипсела (в котором его малюткой спряталамать, Лабда, уберегая от смерти; при КипселеКоринф расцвел), бронзовый диск Ифита с правиламиолимпийских игр, маленькое ложе из слоновойкости, т. наз. «игрушка Гипподамии», и прочее.Между 471 и 457 до н. э. южнее Пелопиона архитекторомЛибоном возводится храм Зевса Олимпийского.У пандуса, ведущего в святыню, на 9-метровомпостаменте высилась статуя Ники, Победы. Вцелле стояла скрытая от повседневных глаз занавесомграндиозная хрисоэлефантинная (то есть изслоновой кости и золота) статуя Зевса — творениеФидия, величайшего ваятеля всех времен и народов,одно из Семи чудес света. Перед постаментом статуипол был выстлан темно-синим элевсинским камнем,бассейн для оливкового масла, выдолбленныйв полу, был призван оберегать слоновую кость отрассыхания. Проникавший сквозь двери свет, отражаясьот поверхности масла в бассейне, падал назолотые одежды Зевса и освещал его главу (из слоновойкости). Вошедшему чудилось, будто сияниеисходит от божьего лика. «Кто станет пред этим образом,тот забудет обо всем, что огорчает и терзаетчеловеческую жизнь», — сказал античный риторимпрессионистДион Хрисостом (Златоуст). ХрамЗевса дошел в руинах, потому мы, пожалуй,огорчаемся и терзаемся.Во второй половине 5 в. до н. э. с восточной сторонысвятилища протянулся портик Эхо (98 х12,5 м), семь раз отражавший звук. Историк Павсанийназывает его Картинной галереей Пойкиле(Пёстрая) — вероятно, именно здесь экспонироваласьживопись и ваяние греческих искусников. Надписина постаментах статуй говорят, что в Олимпиибыли собраны работы лучших мастеров — Поликлета,Мирона, Фидия. В 4 в. до н. э. Альтис окружаетсястеной, перестраиваются и расширяются спортивныесооружения, площадки для состязаний, достраиваютсяПелопион и булевтерион (здание длязаседаний олимпийского совета, буле), возводитсяМетроон, храм Матери всех богов. При АлександреМакедонском реконструируется стадион, строитсяЛеонидайон (архитектор Леонид), «отель» длявельмож (именно там находилась прославленнаястатуя Афродиты работы Праксителя).Стадион в Олимпии имел размеры 212 х 32 м,длину беговой дорожки — 192 м (или 600 олимпийскихфутов). Так как оба торца прямые, соревнующиесядолжны были делать резкий поворот и бежатьобратно. Как архитектурная форма для беговыхсостязаний стадион, естественно, был главным,самым «олимпийским» спортивным объектомОлимпии. Ту же функцию — правда, для лошадей инаездников, — выполнял ипподром (730 х 336 м). Свосточной стороны стадион примыкал к святилищу,с северной — к холму Кронос, так что зрительскиеместа были устроены на отлогом склоне. При стадионефункционировала палестра: место для тренировокс залом собраний, раздевалками, умывальня-

198К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 199ми, где спортсмены натирали тело оливковым маслом(особенно борцы, чтобы половчее вывернутьсяиз рук соперника). В умывальной и ванных комнатахгорячей воды не было — сохранились рисункина вазах, показывающие, как после состязанийюноши поливают себя водой из источников, соскабливаютполукруглыми скребками масло, пыль,грязь. Впрочем, в зной горячая вода не нужна. Греческаяпалестра стала прообразом римских терм(бань). Вообще, в Олимпии — впервые в историиградостроительства — сложился спортивный центриз сооружений разных типов, возникших в ответ напотребность соревнований: здесь архитектурнаяформа строго подчинена требованию человека, которыйпри ее помощи ограничивает на земной поверхностиценный для деятельности пространственныйобъем и территорию.Римские цезари Германик и Тиберий заслужилина играх в Олимпии венки за победу в конных ристаниях.Нерон же, в нарушение правил, объявивигры на два года ранее положенного срока, приказалуничтожить статуи олимпиоников (победителей),ввел певческие состязания, в которых, естественно,стал победителем (после его убийства эти игрыобъявлены недействительными).Запрет язычества Юлианом Отступником(394 г.), нашествие вестготов Алариха (395 г.), землетрясение,разрушившее храм Геры и западныестены Альтиса, и, наконец, эдикт ромейского императораФеодосия Великого о запрещении игр какязыческого празднества, уничтожении языческиххрамов и разрушении храма Зевса (чудо света —статую Зевса — вывезли в Константинополь, установилина столичном ипподроме, где она во времяпожара и погибла) — привели к упадку этого примечательногогородка.Современное значение Олимпии символично:факел очередных Олимпийских игр возжигаетсясолнечными лучами среди поросших мхом обломковтеплого пентелийского мрамора. Минуло время,когда Геродот читал здесь главы Истории, Сократ,ходивший из Афин в Олимпию пешком, велбеседы, когда имя, здесь торжественно объявленное,становилось известно всему грекоязычномумиру.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 201ПЕРГАМВ 1880 году, вернувшись из Берлина в Петербург,И. С. Тургенев, восхищенный фрагментамиБольшого алтаря в Пергамон-музее, в течение часа— за обедом у редактора «Вестника Европы» М. М.Стасюлевича — написал этюд «Пергамские раскопки».А. Ф. Кони, присутствовавший на приеме, вспоминал,что Тургенев изображал скульптуры алтаря«с таким увлечением, что встал со своего места и влицах представлял каждую фигуру. Было жалко сознавать,что эта блестящая импровизация пропадаетбесследно». П. В. Анненков считал, что «двестранички «Пергамских раскопок» принадлежатсами к изящнейшим горельефам русской литературы.Статейка так и просится в образцы стиля, чувства,красоты мысли и выражения». В. В. Стасов,правда, укоризненно заметил, что пергамскиескульптуры — «только рококо греческого искусства»,и потому Тургенев напрасно усердствовал, воображая,будто они — «самая высота и глубина»греческого ваяния. Граф Л. Н. Толстой, которомуувлеченный Тургенев показывал репродукции пергамскихскульптур, «старался вникнуть, но ничегоне понял». Мы не будем пересказывать тургеневскиестроки, — желающий их прочтет, — но, как иранее, сделаем культурологический подмалёвок.Полуторастолетняя история Пергама нар. Калке в 120 стадиях от моря (совр. Бергама в Мёзиина северо-западе Малой Азии) как самостоятельногогорода-государства начинается с правлениядинастии Атталидов (283–133 гг. до н. э.). Впрочем,Пергам упоминается еще в поэмах Гомера.При Филетере, командующем крепостью Пергамапри фракийском царе Лисимахе, благодаряловкому использованию борьбы александро-македонскихдиадохов Лисимаха и Селевка, Пергамскоецарство достигло государственной независимости.Кроме того, Филетер хранил доверенную ему Лисимахомвоенную казну (крупную сумму в 9000 талантов).После смерти Лисимаха в 281 г. до н. э. фракийскоецарство распалось, и Филетер стал самостоятельнымправителем Пергама, основателем династииАтталидов.Племянник Филетера Эвмен I, использовав оставшиесятысячи талантов, расширил Пергамскоецарство до побережья и до горы Ида (неподалекуот Трои) для защиты от нашествия галатов (= галлов,кельтов) в Малой Азии и для строительства самогоПергама.Следующий царь Аттал I Сотер был союзникомРима, успешно преодолевал галльское нашествие,но при Селевкидах все же утратил часть территориигосударства. Он приносил многочисленные жертвенныеДары Аттала (среди прочих — скульптурныегруппы поверженных галлов и амазонок; знаменитыйУмирающий галл из Пергамского алтаря),приказал возвести в Афинах и Дельфах богатые лесхи(сокровищницы). При дворе Аттала I кормилисьученые, ваятели, поэты, царь собирал произведенияискусства, заказывал копии с дельфийских

202К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 203произведений Полигнота. Портрет Александра Великогоработы Лисиппа украшал его собрание.Большинство мастеров, творивших в Пергаме, приехалииз старых художественных центров и, конечно,принесли разные стилистические приемы, сумевслиться в общее течение пергамского искусства.При Эвмене II (197–159 гг. до н. э.) Пергам пережилкультурный расцвет — т. наз. «пергамскоебарокко». Наиболее долговечным результатом этогорасцвета стала деятельность лекаря Галена, которыйв труде О частях человеческого тела впервыедал анатомо-физиологическое описание организма,показав, что анатомия и физиология — основанаучной диагностики, лечения и профилактикизаболеваний. Его идеи пережили Средневековье.Последний пергамский царь Аттал III Филометор,жестокий и замкнутый мизантроп, в 133 г. дон. э. в завещании якобы сделал римлян наследникамиПергамского царства при условии, что греческиегорода сохранят независимость. Впрочем, человекон был не без способностей и для своего временишироко образован: изучал труды карфагенских агрономов,сочинил трактаты по виноградарству иоливководству; в ботаническом саду разводил лекарственные,в т. ч. и ядовитые, растения, исследовалптиц, рыб и насекомых. Был известен как фармацевт,изобрел мазь для лечения кожных болезней,ран и язв («Атталово белило»), лекарства отпеченочных недугов, селезенки, против водянки ипр. Действие изобретенных лекарств и ядов монархиспытывал на приговоренных к смерти узниках, моральнообосновывая это право в своих записках.Царь увлекался ваянием — работал в бронзе. Официальнаяверсия смерти Аттала утверждает, что онскончался от солнечного удара, торопясь закончитьпамятник матери, Стратоники, ко дню ее поминовения.Некоторые римские авторы (Саллюстий [не путайтес Гаем Саллюстием Криспом]) полагали, чтоон мог быть отравлен. После смерти просвещенногодиктатора Рим заявил о завещании. Опираясь нанего, после подавления восстания (132–129 гг. дон. э.) побочного брата Аттала III — Аристоника, —они включили Пергам в состав новой провинцииАзия, которая страдала от эксплуатации римскихоткупщиков и высоких податей. Подложный характерtestamentum’a, который так и не был обнародован,не исключался уже в древности.Древнейшее сооружение на Пергамском акрополе— дорический храм Афины (3 в. до н. э.), обнесенныйбогатой колоннадой в сто девяносто колонн.В 180 г. до н. э. Эвмен II, слывший меценатом,воздвиг грандиозный алтарь, посвященный Зевсу (ибудто бы Афине, хотя у нее в городе есть отдельноесвятилище), монументальное сооружение с идущимпо внешней стороне круговым рельефным фризом(борьба олимпийских богов с гигантами) и меньшимфризом на стенах дворика — житие мифическогооснователя города Телефа. По рассказам, его —сына Геракла, брошенного матерью и вскормленноголанью, — во время схватки с греками, направлявшимисяв Трою, ранил в бедро Ахилл. Рана загноилась.Оракул прорек, что исцелить Телефа можетлишь тот, кто его ранил. Поэтому Телеф просилАхилла о помощи, и Ахилл, смилостивившись, залечилрану ржавчиной того копья, которым ранил. Отэтих сцен, что были изваяны на алтаре, сохранилисьлишь фрагменты. На этих фрагментах различимыимена скульпторов — Дионисиада, Менекрата из

204К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 205Сикиона, Меланиппа, Ореста, Феоррета. Имя мастерастояло над определенной частью рельефа, ипотому индивидуальность мастера не терялась в общейсложной композиции.Пергам почти полностью построен из трахита,добывавшегося у северного склона Пергамского акрополя.Ширина главной улицы города достигает10 м (в Милете — 7,5 м, в Приене — 7,36 м). Сохранилосьмножество остатков храмов, дворцов и военныхсооружений эллинистического и римскоговремен, равно как и знаменитого здания Пергамскойбиблиотеки, которая в 1 в. до н. э. содержала200 тыс. свитков. Во дворце Атталидов мозаичистСозий выложил полы, имевшие такой вид, будто поним были разбросаны недоеденные остатки разныхпиршественных яств. Гротеск! Позже были открытыостатки рынка, гимнасий и святилище Асклепия.В то же время получило развитие специальное законодательство,регламентировавшее вопросы городскогохозяйства, строительства жилищ и пр. Былодетально разработано узаконение о ремонте городскихстен и связанных с ним повинностях владельцевсмежных со стенами участков земли. В Пергаменайдена надпись легитимного характера (2 в. дон. э.), в которой перечисляются требования к поддержаниючистоты и порядка в городе при производствестроительных работ, условия прокладкизакрытого водопровода и пр. На случай нарушениязакона был установлен штраф и выработана системаего взимания.К особенностям строительной техники эпохиэллинизма относится широкое применение системызнаков, которые обеспечивали правильность укладкичастей в сооружении. В классическое время гре-ки стремились к однотипности элементов постройки(в Парфеноне все квадры, из которых сложеныстены наоса, пригнаны под одну мерку и считаютсявзаимозаменяемыми), в эллинизме — в целях экономиитруда и материалов — строители стали изготовлятьквадры и плиты, части антаблемента и абакиколонн из камней разной величины. Так, у Ионийскогомраморного храма на Пергамском акрополекак в размерах плит пола, так и прочих частейединства нет. Сборку и пригонку деталей предварительнопроизводили в мастерской по чертежу, гдекаждый камень получал порядковый номер, потомон относился на стройку и занимал нужное место.Это не только было технологически удобно, но иизбавляло строителей от необходимости подолгутрудиться на жаре. В Пергаме существовали общественныеклозеты, так что в обязанности астиномоввходило наблюдение за их благоустройством и очисткой.Нечистоты вывозили за город на расстояниене менее 10 стадий от городской стены (около1,7 км). Функционировал водопровод.Около 180 г. до н. э. в Пергаме по инициативеЭвмена II начинается производство изобретенногоим пергамента (греч. diphtera, лат. membrana — кожица;нем. pergament, от греч. Pergamos — г. Пергам),призванное удовлетворять нужды Пергамскойбиблиотеки, пополнение которой затруднял запретна экспорт папируса. Потом, правда, положение исправилось,но делать пергамент не перестали. Механическоеудаление шерсти с вымоченной в известковойводе шкуры, соскабливание соединительнойткани до эпидермиса, полировка и сушка представлялипростую консервацию кожи без предварительноговыдубливания химическими растворами.

206К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 207Волосяная сторона оставалась несколько шероховатойи имела желтый цвет, мясная сторона былабелой и гладкой; свеженаписанный текст можнобыло стереть, старый — соскоблить пемзой. Пергамскийкодекс состоит из пачек сложенных вчетверолистов (кватернион), шерстяная сторона кшерстяной, мясная — к мясной, что идет со времениранней Римской империи. Для роскошных изданийприменялся пергамент, для простых — папирус. Сбогатой Пергамской библиотекой, позже вывезеннойв Египет, связана т. наз. «Пергамская школа»,которая соперничала с Александрийской школой иоказала влияние на лингвофилософское направлениев античном неоплатонизме (Эдесий Каппадокийский,Саллюстий, император Флавий КлавдийЮлиан «Отступник» [Apostata], Евнапий и пр.). См.об этом у А. Ф. Лосева в его «Истории античной эстетики»,т. 7, ч. 1 (М., 1988).М. Л. Гаспаров отмечал, что античность былагородской цивилизацией, но античный город не былпохож на современный. Это был не центр производства,а центр потребления. Производила деревня.Деревня могла обойтись без города, город без деревнине мог. Пергам — не исключение. В Пергамерано возникла христианская община. Здесь существовалаодна из семи Асийских Церквей, к которымобращается в «Апокалипсисе» св. Иоанн Богослов(Откр. 1 : 11; 2 : 12) под конец правления императораТита Флавия Домициана. Апостол вещал, что вПергаме находится престол сатаны, указывая этим,по-видимому, либо на алтарь Зевса, либо на святилищеАсклепия. Из пергамских епископов первым вАпостольских постановлениях упомянут Гаий, рукоположенныйсв. Иоанном.В 713 г. город был разрушен арабами, потомвновь отстроен ромеями, но былого значения невозвратил. В 1330 г. Пергам стал турецкой Бергамой.О хозяйственном и культурном расцвете Пергамскогоцарства говорят археологические раскопки,которые ведутся учеными с 1878 г. (А. Конце иТ. Виганд). Инициатива раскопок и открытия алтаряЗевса принадлежит немецкому инженеру К. Хуману(1839–1896), который по поручению турецкогоправительства строил в Малой Азии — оказывается— не только мосты и дороги.Но все-таки главное, чем знаменит Пергам, —алтарь Зевса в Пергамон-Музее. В. И. Вернадский,который видел этот алтарь в 1889 году, в письме супругевосхищенно отметил: «Пергамские остаткипроизвели на меня чарующее впечатление. И хотядумаешь, что еще много в земле хранится — гниет,гниет! — таких же чудных, могучих остатков красоты,мысли, — становится грустно, хочется плакатьот бессилия. Подумай — меньше десяти лет назадэти великие создания мысли лежали в земле, разбросанные,неведомые. И кажется, только теперьначинают они опять оказывать свое влияние».Материальные основания нашего знания оПергаме сохраняются как на территории современноготурецкого городка, так и у педантичных немцевв берлинском Пергамон-Музее, восхитившемТургенева. Особый интерес имеют три центральныхзала с реконструкцией древних сооружений и впервую очередь — Зевсова алтаря, на котором титаныдерутся с богами, а мы на это заинтересованносмотрим.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 209ПОМПЕИУ Чехова в письме сестре Марии Павловне (апрель1887 г.) закреплено впечатление: Геркуланум иПомпеи — «людей нет, а вместо мумий сонные дришпакии головы дынькой». Как в его родном Таганроге.«Крыльцо переживает агонию, и парадного внем осталось только одно — идеальная чистота».Помпеи — как это крыльцо: они чисты, начисто выбритыархеологами от пепла.Коричнево-ржавый Везувий высится слева.Вершина его в парах, которые — почти черные возлекратера, — высветляясь и рассеиваясь, белесымоблаком тянутся к юго-востоку. У входа в Помпеи— суетная площадь с Hotel de Suisse, напоминающаяторговлю крестами, венками и памятниками,активную подле кладбищ. От входа к раскопкам ведетдорожка, посыпанная песком и обсаженная зеленью.Здесь тихо, шуршит под ногами песок. За воротамиPorta della Marina — маленький музей. Вконторе вам поведают, кто где лежит, здесь покажутнутро могилы, то, что в ней совершается: в музеесобрана часть утвари, найденной при раскопках(миски, баночки для румян, дверной замок, статуэтка).Самое жуткое — мертвые жильцы: слепки людей,засыпанных пеплом. Один в лохмотьях и с белымизубами, другой накрыл голову тогой — жестпоследнего отчаяния, третий лежит на спине раскорякойв стеклянном гробу. Здесь, как сказал ВладиславХодасевич, насилуется целомудрие могилы, ееправо на сокровенность.Однако на кладбище царит идиллия, там городпокойников и покоя (rapva domus, magna quies —малый дом, великий покой). В Помпеях покоя нет.Здесь люди погребены заживо, захваченные смертьюне только посреди земного пути, но и с ногой,занесенной для следующего шага, ртом, раскрытымне для последнего слова. На поле боя есть некоторыйсмысл в смерти, в Помпеях этого высокогосмысла нет. Плиний Младший в письме КорнелиюТациту отметил: «многие воздевали руки к богам;большинство кричало, что никаких богов нет, и длямира это последняя вечная ночь»(Письма VI 20, 15).Просто кощунство! «Когда человек умирает в болезни,в изношенности своего тела, — писал ВладиславХодасевич, — от него постепенно отходят земныедела, спадает случайное, временное, заботы,хлопоты, всяческие черты профессии. Спадает маска— обнажается лицо. Умирает не сапожник, неврач, не актер, — а человек, раб Божий». В Помпеяхэтого не было — люди так и умерли булочникамии проститутками.По количеству хорошо сохранившихся улиц,площадей и домов — это не руины, какими они бываютпод солнцем, дождем и войнами. Это город, слица которого стерты случайные черты (три-четыре!),который омыт и обряжен, как покойник. В 1-мвеке в городе насчитали 10 тыс. человек населения,а на улице Стабиевой (длиной в 770 м) — двадцатьхарчевен, то есть по одной забегаловке на сорокпропойц!

210К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 211Ныне Помпеи — городок в Кампании (ЮжнаяИталия) с населением 23 тыс. жителей (1981 г.), котороев основном занято обслуживанием туристовантичных Помпей. Есть обсерватория. Близ нынешнегогорода руины тех самых Помпей, что были засыпанывулканической лавой. Раскопками (с1748 г.) открыта часть античного города с остаткамигородских стен (5–4 вв. до н. э.), форумов (6 и 2вв. до н. э.), храмов, палестр, театров, рынков, жилыхдомов и вилл (3 в. до н. э. — 1 в. н. э.) с мозаикамии фресками. Это — справка, каких тысячи.Еще в 63 г. большая часть Помпей была разрушеназемлетрясением. Однако город нашел силывосстановиться. Дома, храмы и площади еще отстраивались,когда 24 августа 79 года началось извержениесоседнего вулкана Везувий. Пепел вперемешкус ливневыми потоками обрушился на город.Никто не ожидал беды на берегу лазурного Неаполитанскогозалива от мирного, покрытого виноградникамивулкана. В течение пяти минут улицы,площади, храмы, публичные дома и жилые кварталыбыли залиты горячей вулканической грязью, образовавшейслой 6–9 м высоты. В городе в этот часужина было примерно 30 тыс. человек. На многиевека Помпеи (и Геркуланум, который постигла таже участь) были забыты, и даже их местонахождениеоставалось неведомым. Город случайно обнаруженв конце 16 в. во время земляных работ, потом, впервой половине 18 в., начались раскопки. В 1863 г.Дж. Фиорелли, профессор истории Неаполитанскогоуниверситета, стал начальником археологическихработ и превратил раскопки в ученую школу:были разработаны методы фиксации взаимногорасположения находок, методы определения стра-тиграфических слоев и др., лежащие в основе полевогоархеологического труда и поныне.По плану Помпеи — овал неправильной формыоколо 1200 м в длину и 700 м в ширину. Город былокружен стеной в 7,5–8,5 м высоты. ПервоначальноПомпеи занимали небольшую территорию вокругГражданского и Треугольного форумов. Уличнаясеть Помпей в целом основана на двух главных(продольных) и двух поперечных магистралях. Ширинаглавных улиц не превышала 6–7 м, а жилых —3–4 м. По сторонам тянулись тротуары (1 м), на перекресткахустраивались переходы из громадныхпрямоугольных камней, положенных так, чтобысмогли проехать колеса повозок.Планировочным и общественно-культурнымцентром Помпей был Гражданский форум — прямоугольнаяплощадь 117 х 33 м, на которой происходилигладиаторские бои и народные собрания.Кроме Гражданского, был Треугольный форум, окруженныйдевяностопятиколонным дорическимпортиком. С востока к нему примыкал амфитеатрна 5000 зрителей и закрытый театр на 1500 чел. Вюго-восточном углу города расположен эллиптическойформы амфитеатр на 20 тыс. чел., то есть навсе взрослое население городка.В развитии помпеянского дома можно наблюдатьпроцесс перехода от туземного атриума к сочетаниюего с греческим перистилем, затем — к перистильномудому. В первом этаже вокруг атриумагруппировались гостевые комнаты, перистиль окружалохозяйское жилье. По фасаду вдоль улицыразмещались магазины и ремесленные мастерскиес кладовками. Второй этаж отведен спальням и второстепеннымпомещениям, нередко сдававшимся

212К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 213внаем. Оголенные временем, лишенные облицовки,эти дома и теперь разнятся не более чем могилы навоенном кладбище. На угловых домах прибитыодинаковые дощечки с нумерацией района и квартала.На каждом доме — свой номер, на перекрестках,у тротуаров — дощечки с названиями улиц: полезноеизобретение, для туристов просто необходимое.Вероятно, какой-нибудь воскресший помпеянинзаблудился бы в родном поселении: эти условныеобозначения даны в наше время по ученомупроизволу. А названия домов! Вот выборка: домБольшого фонтана, Бризового Эфеба, Грифов,Веттиев, Золотых Амуров, Корнелия Тегета, Лабиринта,Лукреция Фронтона, Марка Лукреция, Мелеагра,Мозаики с голубями, Моралиста, Пансы,Саллюстия, Серебряной свадьбы, Трагического поэта,Фавна, Хирурга, «генерала Шампионне», ЧерногоЯкоря, вилла Мистерий, Цицерона, Диомеда.Филологические упражнения археологов можно,конечно, продолжить.Потому что дома повернуты спиной к улице,входя внутрь, ощущаешь вороватое чувство: будтоне вошел, а закрался в дом. Влезаешь, и чудится, чтовон из той клетушки сейчас вылезет хозяин и дохнетна тебя не адским племенем, а обычным (правда,прелым) лучком девятнадцативековой давности(В. Ф. Ходасевич). Город был маленький, но с достатком:торговый, ремесленный, деловой. Здесьзнали цену деньгам и плодородию: эмблемы быков,козлов и вепрей разбросаны повсюду. Здесь быломного публичных домов, кабаков, население любилохорошо поесть, попить и выспаться. Мощениеримских дорог до сих поражает прочностью, однаиз них — Аппиева (из Рима в Капую), ответвлениекоторой, входящее в Помпеи с северо-западного угла,образовало в городе улицу Гробниц.В публичном доме клетушки самые душные итесные. Они и теперь плохо очищены: черные остаткипепла здесь въелись во все, вместе с остаткамиантичной грязи и римского пота. Черный, чуть жирноватыйналет — на широких каменных ложах, косякахдверных проемов, в трещинах омерзительноскабрёзных картинок, в круглодырой доске сортира(тут же, между клетушками): может быть, это —единственное античное. События «Сатирикона»Гая Петрония разыграются немного позднее, в Нероновывремена, но в этих самых ландшафтах.Здесь люди жили, и враз умерли — в полутемных,тесных клетушках с невыносимым запахом, безокон и за единственной дверью.Недаром, пожалуй, на одной из городских стенбыла прочитана надпись: «Admiror, paries, te non cecidisseruinas, qui tot scriptorum taedia sustineas»—«Я удивляюсь, стена, что ты не обрушилась, выдержавстолько непристойных надписей». Современныйчеловек едва ли удивился бы.Может, добрым словом стоит вспомнить помпеянскуюмонументальную живопись? Что бы ни писалиискусствоведы, у которых среди античной живописиесть в распоряжении в основном помпеянская(да немножко римской), — живопись Помпей безвкусна:мелочный рисунок, негармоничная пестротастоловой клеенки. В декорациях помпеянских стенисторики искусства разобрались до такой степени,что выделили четыре этапа, «стиля». — Первыйимитирует инкрустацию стен разноцветными породамикамня; второй характерен расчленением стеныизображениями архитектурных деталей, что созда-

214К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 215ет иллюзию архитектурной разделки: живописнопереданы пилястры, капители, колонны, карнизы,кариатиды. Третий «стиль»продолжает развитиеархитектурности орнамента с внесением египетскихмотивов и назван «египтизирующим». Живописьчетвертого усложняет второй «стиль», лишая егоконструктивной ясности и внося фантасмагорическийэлемент. Но при этом сохраняется включениесюжетных изображений в виде небольших картин,как будто повешенных в центре стены (самая известная— Аполлон, Асклепий и кентавр Хирон — эскиз,набросок, мастерски написанный).Впрочем, Василий Васильевич Розанов считает,что стенная живопись Помпей показывает «высокийцельный вкус». Вся стена — ярко-красная, огромноекрасное полотно, и в середине его — маленькаясценка, летящий Меркурий, охотящаясяДиана или мирная сценка Одиссеи. Или: стена всячерная, и посредине живой цветок, желтое с пунцовым,белое с лиловым. Может, и впрямь это сообщалокомнатам удивительное единство планировки инастроения. Независимо от нашего отношения кним, помпеянские виллы и их росписи вдохновилимногих творцов Нового времени — художников,архитекторов, поэтов, а путешественник «в своемличном чувстве … обращает развалины помпейскихдомов в художественный музей, в котором он каждыйдень открывает все новые и новые сюжеты дляживого и всестороннего изучения» (Ю. А. Кулаковский,1883 г.). Эти расписные стены выдержат все:после пепла им уже ничего не страшно, даже человеческоеравнодушие.В римских провинциях, в маленьких городках имуниципиях, как Помпеи, шла жизнь независимая,свободная, хохочущая, дружелюбная, нимало не угнетаемаякесарем. Пожалуй, потому все остальноев Помпеях неинтересно, однообразно, почти как внаших городах. Помпеяне жили легкой летней жизнью,имели летнюю психологию, пользовались хорошимрасположением духа, как наш человек на дачеили «на водах». Они имели маленькие провинциальныеудовольствия, не столичные и не страшные.Но страшно погибли в самом конце лета вместе:«Неужели я настоящий и действительно смертьпридет?» — спросится по другому поводу ОсипомМандельштамом в 1911 году.По мнению историков, в этом городе не толькоумирали, но и рождались. Так, в 98 г. до н. э. появилсяна свет Тит Лукреций Кар, автор знаменитойпроэпикурейской поэмы О природе вещей (встатье Афины я цитировал Лукрециево описаниечумы), про биографию которого ничего не известно1 . Род Лукрециев, этрусского происхождения,был широко представлен в Помпеях, что видно изнадписей. В то время как Лукреции римские занималисьполитикой и военным делом, помпейскиеЛукреции были patricii minorum gentium, земельнымисобственниками скромного достатка, занимав-1 О Лукреции в России первым заговорил профессор ИМПЕРА-ТОРСКОГО университета св. Владимира, доктор римской словесности(позднее — член-корреспондент ИМПЕРАТОРСКОЙ Академиинаук) Юлиан Андреевич Кулаковский (1855–1919), прочитавв стенах Университета в январе 1887 года специальную лекцию.См. новейшее переиздание: Ю. А. Кулаковский. Эсхатология иэпикуреизм в античном мире: Избранные работы / Вступит. статья,подготовка текста и коммент. А. А. Пучкова. СПб: Алетейя,2002. С. 198–253.

216К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 217шиеся искусствами и наукой. Cognomen Carus (Кар)для Помпей типично: некогда при раскопках на Viadell’Abbondanza был найден дом, принадлежавшийоколо 79 г. до н. э. некоему дуумвиру по имени Carus,украшенный фресками времени последних летРеспублики, которые относятся к Илиаде Гомера:ею восторгался не только Лукреций. Не лишено вероятия,что этот Carus, которому принадлежал отрытыйиз пепла дом, и был нашим Лукрецием (таксчитал Гвидо делла Валле, 1944 г.).Настроение староиталийской улицы можноощутить, перелистывая, скажем, разнузданного романтика19 в. Т. Готье («Аррия Марцелла»), ироничногоИ.-В. Гёте («Итальянское путешествие»),выспренно набожного и саркастического В. В. Розанова(«Итальянские впечатления»), остроумногоП. П. Муратова («Образы Италии») и глядя навдохновенное полотно К. П. Брюллова «Последнийдень Помпеи»(1830–1833 гг.). Кстати, Брюллов в1827 г. побывал на раскопках в Помпеях и, трудясьнад всемирно известной картиной, изучил подробноститрагического происшествия и открытия археологов.Для некоторых персонажей (мать с дочерьмина первом плане слева, женщина, лежащая в центре)он использовал слепки, сделанные во времяраскопок — в пустоты, образованные в пепле теламипогибших, заливался гипс, который, застывая,воссоздавал их предсмертные позы (они сейчас вмузее у входа в город-некрополь). И в Италии, и вРоссии, где брюлловское произведение было выставлено(в Академии художеств), мастера ждал triumphus.Потому, когда Брюллов вернулся в 1835 г. вПетербург, государь император Николай Павловичзаказал ему картину «Осада Пскова королём Сте-фаном Баторием в 1581 году». Брюллов называл ее«досадой от Пскова», не закончил, и больше к историческойживописи не обращался. Его «Последнийдень Помпеи» иконографически примыкает к целомуряду родственных полотен мастеров романтизма(Теодора Жерико, Вильяма Тёрнера и проч.) —произведений, возникавших по мере того, как потрясения,вызванные сейсмическим импульсом Великойфранцузской революции, начинали понемногубаламутить политическую заводь европейскихстран.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 219ПРИЕНАЭтот заштатный малоазийский городок на западномпобережье Средиземного моря — междуЭфесом и Милетом — окончательно раскопали в1895–1898 гг. немецкие археологи Т. Виганд иГ. Шрадер. К времени гибели (в 150 г. до н. э., в огнепожара) город населяли 4–5 тысяч человек. ПрелестьПриены (Priene) близ нынешнего турецкогопоселения Келебеш, — о которой и речь вести былобы не нужно, если бы не обстоятельство, что Приенаесть энциклопедия строительного искусства эллинов,— заключается в полноте и удобообозреваемостираскопок. Это видно при первом брошенномна план Приены взгляде: город — как на ладони,как взвод на плацу. Это город, по сохранности которогонаиболее удобно изучать эллинистическуюстроительную технику и быт; пожалуй, другого такогодревнегреческий мир не оставил.Высоко над городом, на 371 м над уровнем моря,поднимается «упрямое мраморное чело» его акрополя,«огромное гнездо на скале». Хорошо сохранившиесястены полигональным контуром опоясываютгород и крепость, которые связаны крутойидущей по скале лестницей. Она всходит ломанойлинией более чем на 200 м, требуя от жителей, чтобыне страдали они головокружением. В Приенежители были здоровые. Недаром среди видных приенян— деятелей искусства — «Enciclopedia dell’arteantica, classica e orientale» (Рим, 1958, т. 1, fr. 543)указывает только Архелая (сына Аполлония), автораскульптурного рельефа Апофеоз Гомера. В соседнем,«плоском» Милете их гораздо больше: посколькув здоровом теле здоровый дух — явлениередкое.Городских ворот трое: Восточные, Западные и«У источника». Подле последних, устроенных длядоступа к чистой воде, есть ниша для статуи и надней надпись: некто Филий с о. Кипр видел во сне герояНавлоха и обеих фесмофор (законодательниц)— Деметру и Кору. Это ни к чему не обязывающеесновидение и побудило воздвигнуть статую Навлоха— защитника города, — ныне исчезнувшую.Главная улица города имеет ширину в 7,35 м, соседняяс ней — 6 м, рядовые — 3,2 м. Размеры кварталовравнялись 47,2 х 35,4 м (160 х 120 футов).Раскопками найдена была не т. наз. СтараяПриена, родина мудрого Бианта, а, конечно, т. наз.Новая Приена, построенная ранее 334 г. до н. э. попроекту архитектора Пифея I Сатира (автора одногоиз Семи чудес света — Мавзолея в Галикарнасе).По утверждению Б. П. Михайлова, вклад Пифея втеорию архитектуры неясен, однако, судя по спору,который ведет с Пифеем Витрувий в первой книгетрактата De architecture, Пифей требует от архитекторавсесторонней образованности. Витрувий несоглашается (I 1, 12–15). Впрочем, Пифей не былтак уж не прав: планировка и инженерная инфраструктураПриены свидетельствуют об этом. Времяоснования города относят к 11 веку до н. э., к т. наз.темным векам греческой истории. Таким образом,

220К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 221Приена есть образец правильно распланированного— по старой, гипподамовой системе — греческогогорода. В самом начале были воздвигнуты стены, а вопоясанном ими пространстве расчерчены улицы ипостроены дома. Город разделили в ширину нашестнадцать, в длину — на восемь параллельных,сплошь вымощенных крепкими плитами улиц, которыеориентированы строго по странам света. К долинереки Меандр город спускается четырьмя террасами;на верхней стоит святилище Деметры; ниже— терраса с храмом Афины Паллады (Полиады) итеатр; еще ниже — агора, в самом низу — стадион игимнасий.Сердце города (как и других древнегреческих и— до сего дня — небольших современных городков)— рынок, вокруг которого, как вокруг внутреннегодвора большого дома, группируются храмы и разныездания, от него же расходятся шеренги улиц. Городскиевласти приняли меры, чтобы богатые общественныегалереи, опоясывающие рыночную площадь,не были осквернены продажей рыбы или мяса. Дляэтой цели служил т. наз. передний рынок (30 х 16 м):на грубых столах и наклонных, предназначенных длястока жидкостей, каменных плитах, торговали хлебом,маслом, зеленью, мясом и морепродуктами.Почти как в средневековых и ренессансных городах,в Приене много фонтанов, в которых биластуденая вода, проведенная с гор по водопроводу.На высоте 860 м над уровнем моря находилось множествонеиссякаемых источников, откуда вода свободнониспадала до верхней части горного кряжа,частично занятого акрополем. Высота его была350 м над уровнем моря. Отсюда до городских ворот(около 2 км) вода текла по трубопроводу в об-ход акрополя, с уклоном примерно в 1 м на 10 м.Трубы диаметром в 0,25 м и со стенками толщинойв 0,026 м лежали в канале трапециевидного сечения,перекрытом мраморными плитами. В городскойстене сохранилось отверстие, чрез которое трубавходила в город. Здесь устроили бассейн, из котороговода расходилась по городским трубам. Однанадпись сообщает, что некая богатая римская матрона,Фила, ремонтировала «своекоштно» бассейни глиняные водопроводные трубы. В благодарностьза это ее назначили стефанофором (городским головой).— Сообщение, надо заметить, довольностранное, поскольку в древнегреческом мире женщина-руководительесть исключение удивительное.Водопровод шел даже в частные дома, и прочищатьего можно было через отверстия в главном рукаве,которые затыкались пригнанными глинянымикрышками (современные сантехнические ревизии).Коленчатые трубы и ответвления устраивались реже,замазывание труб белой гипсоподобной и оченьтвердой массой было частым. Как доверяли ее прочности,можно убедиться из того, что трубы для питьевойводы проходили во многих местах через водосточныеканалы. Впрочем, этот прием в гигиеническомсмысле был сомнительным. Кроме домашнеговодопровода, на перекрестках улиц город имелсточные колодцы. Еще проще было устройствообычных колодцев: в землю зарывали большие глиняныесосуды, которые соединялись с трубопроводомпосредством отверстий в их стенках. Горлышкососудов, из которых черпали воду, находилось науровне земли и прикрывалось глиняной крышкой.Подземной канализации Приена (как и другиеэллинистические города) не знала. Сточные воды (в

222К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 223желобах 0,30–0,40 м глубины и ширины) вытекалииз домов по открытым каналам и — открытые илизакрытые — проходили по всем улицам. Полноераздолье для всякого рода инфекций: потому-топривычны в древности холера и чума. Впрочем,лишь в незначительном числе жилые дома былиоборудованы уборными, и стоки их выходили в общийводосток на улице. Комический поэт первойполовины 4 века Евбул (не путать с Евбулом, противникомДемосфена) отмечает, как из ряда вон выходящее,что в Фивах при каждом доме была уборная!В самом деле, зачем так много частных клозетов,если можно пользоваться общественными?Античный житель Приены широкую долину рекиМеандр видел оживленной многочисленными парусамии пенистыми гребнями волн. Эту единственнуюв своем роде живописную картину замыкалгорный массив Латма; к нему с запада примыкалицепи холмов, у подошвы которых можно было рассмотретькрепость и театр города Милета.Амбиции горожан удовлетворялись роскошно.Если в других городах отличившемуся в чем-нибудьгражданину ставили или вешали на стенку одно изображение,то в Приене одно и то же лицо чествовалосьчетырьмя: позолоченным, бронзовым, мраморными нарисованным на стене галереи. Остатки этихрегалий до сих пор производят впечатление.Приена — второй город, из раскопок которогоможно получить представление о греческом жиломдоме. Первым были Помпеи. Фасады, выходящие наулицу, делались глухими. Прежде чем попасть в непокрытыйатриумный двор, окруженный с трех сторонжилыми помещениями, посетитель должен былпройти через длинный узкий коридор. Наиболее за-мечательным (и физически заметным) в приенскихдомах был обращенный на юг зал с большим поддерживаемымколоннами вестибюлем. Римский артиллерист-теоретикВитрувий 1 (труд которого —главный и единственный источник по античной архитектуре)называет простас (вестибюль) и ойкос(зал, гостиная) среди отличительных признаков эллинистическогожилища. В ойкосе стоял домашнийалтарь (Зевса или Посейдона, Аполлона или Геры),здесь хозяин принимал посетителей и происходилизваные обеды (и столование). Женская половина(геникей) размещалась на втором этаже. И это былоправильным, поскольку, как заметил другой теоретикархитектуры — возрожденческий титан ЛеонБаттиста Альберти, «шум детей, служанок и крикливойдворни должен быть отдален от занятий мужей»2 . У афинского ритора и логографа Лисия (4 в.до н. э.) находим такое описание (правда, касатель-1 Доктор искусствоведения Г. З. Каганов в частном письме таккомментировал название специальности Марка Витрувия: «Намой взгляд, самое любопытное в Витрувии это его любительство.Самое для нас главное, что пожилой артиллерийский (так приходитсяназывать его — в русском языке нет слова для Витрувиевойвоенной специальности) офицер не просто проталкивалсвою околоархитектурную компиляцию, но и хотел получить занее триумф. Ни один профессиональный архитектор так далеконе заходил. Это и делает трактат бесценным: говорит не компилятор,а сама профессия его случайными устами» (Санкт-Петербург,5.XI 1998). Я люблю эту оговорку о Витрувии, и где это уместно,— повторяю.2 Леон-Баттиста Альберти. Десять книг об архитектуре /Пер. с лат. В. П. Зубова; Под ред. А. Г. Габричевского: В 2 т. М.,1935. Т. 1. Текст трактата. С. 137.

224К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 225но Афин, но особенных различий не было): «У менядвухэтажный дом, комнаты которого наверху ивнизу вполне соответствуют друг другу; наверхубыли женские покои, внизу — жилище мужчин. Нокогда у нас родился ребенок, моя жена стала егокормить и перебралась вниз, чтобы не приходилоськаждый раз, когда ребенка нужно было купать,сносить его по лестнице» (пер. С. И. Соболевского).Кухни как помещения не было: пользовались переноснымижаровнями. Зато ванные комнаты были:пол занимался плоским прямоугольным глинянымсосудом, имеющим круглое мискообразное углубление(сидячая ванна — прообраз джакузи). Двернойпорог был каменным, а косяки — деревянными.Створки дверей вращались на бронзовых петлях,вделанных в порог. Посетитель извещал о своемприходе при помощи дверного молотка, которыйобычно имел форму бронзового кольца с рельефнымукрашением и прикреплялся снаружи к однойиз створок. Для закрытия оконных отверстий служилиажурные плиты из терракоты. Излюбленнымукрашением жилых помещений был Дионис с разнузданнойсвитой и театральные маски.Особая достопримечательность Приены —храм Афины Паллады, который был основан (илизакончен) Александром Македонским: верхняя надписьна фасаде свидетельствует об этом двусмысленно.Известно, что во время завоеваний побережьяМалой Азии Александр предложил городуЭфесу (который как раз восстанавливал храм Артемиды,якобы сожженный обессмертившимся Геростратом),что он возьмет на себя все дальнейшиерасходы по восстановлению с условием, чтобы егоимя было высечено на стене храма. То, что гордыеэфесцы отклонили, скромные приенцы приняли, иАлександр щедро вознаградил их: великолепныйхрам Афины с гигантскими колоннами (11 х 6 шт.)стал украшением провинциального ансамбля. Архитравныйкамень главной двери храма Афиныимел длину 4,75 м, дверной проем — по греческомуобычаю — несколько сужался кверху. Турки, охочиедо разрушения античных памятников и сами ксозиданию не особенно приспособленные, всяческидавали волю своим разрушительным устремлениям.Впрочем, не только турки: остатки многих приенскихархитектурных объектов можно обнаружить вБританском музее, в Лувре или в Берлинской пинакотеке.Так, от скульптуры Афины Паллады, являвшейсякопией хрисоэлефантинной (золотослоновокостной)статуи работы Фидия в афинском Парфеноне,были обнаружены лишь часть левой ноги, кусоклевой кисти и позолоченные крылья.Приена стояла на реке Меандр (ныне —р. Большой Мендерес), название которой дало имяне только излучинам — изгибам русла реки, возникающимв результате действия течений, не совпадающихс направлением основного потока, при которыхповерхностные струи направляются к вогнутомуберегу, а донные — к выпуклому, но и греческомугеометрическому орнаменту из непрерывнойкривой или ломаной под прямым углом линии, образующейряд спиралей. Орнамент этот известенвсякому, кто хоть сколько-нибудь, совсем немножкознаком с культурой древнего мира.Картина Приены по-древнегречески своеобразна,особенно после того, как с изданием найденныхсреди руин 360 надписей стало возможныможивить улицы и дома с их обитателями, расслы-

226К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫВ Вечном Городе 5–6-го веков строительствопочти прекратилось. Судите сами: Пантеон построен,форумы и термы уже начали разрушаться. Однакостоличность архитектурной идеи, отточившисьна оселке традиции, была живучей и некотороевремя даже «вечной» — подобно Риму. ИмператорАвгуст хвалился, что застал Рим глиняным, аоставляет мраморным. Император Константин, заподдержку христиан (впрочем, выдуманную услужливымибиографами Лактанцием и Евсевием Кесарийским)канонизированный, получив Рим языческим,умер в намерении превратить его в христианский.Но главные усилия Константина были направленыв другое русло — на Восток, к Босфору. Мечтасоздать Новый Рим реализована Константиномна месте городка Византий (в 324–330 гг.), которомусуждено было стать столицей тысячелетнего царстваромеев, преемником Рима старого — Константинополем.На пути из Вечного Рима в Новый Рим (NovaeRomae) лежала Равенна — город-порт на восточномпобережье Северной Италии, где в 5 веке находилиубежище римские кесари. С середины 6-го до середины8 века Равенна была центром управления ромейскойИталией, отвоеванной Юстинианом Велишатьголос древнего города. Впрочем, не забудем,что настоящая история античной архитектуры началасьна рубеже 19 и 20 веков именно с классическойфилологии, с публикации памятников эпиграфики:руины преимущественно молчаливы, затотексты красноречивы и занимательны.РАВЕННА

228К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 229ким у остготов, форпостом против варваров, в которомжил ромейский наместник-экзарх («равеннскийэкзархат»). Город был завоеван германскимплеменем лангобардов в 751 г. (в 568 г. они вторглисьв Италию и образовали королевство, котороечерез два столетия завоевал Карл Великий). Равеннабыла последним городом античности и первымгородом средневековья. Сейчас она — туристскийцентр, между Венецией и Флоренцией.Омываемая теплыми водами Адриатики, Равеннаразвилась при остготе Теодорихе (ок. 454–526),который, будучи воспитан при дворе ромейского императораЛьва, завоевал Италию и основал собственноекоролевство. Остготы составляли государство вгосударстве. Теодорих был преемником римскихтрадиций: как римляне чтили древних греков, научаядетей греческому языку, так остготы искали контактас итало-римской знатью. Впрочем, по одним сведениям,король был малограмотен: когда ему приходилосьподписывать латинские указы словом legi(читал), он делал это при помощи золотой дощечки спрорезанными буквами. По другим свидетельствам(хронист Феофан), Теодориха учили лучшие наставники.Впрочем, королевство было недолговечным(493–555 гг.), но для остальной Италии благостным:король восстановил в Риме полуразрушенную ViaAppia, позаботился об осушении Помптинских болот,возобновил крепостные стены. И благодарныеримляне слушались его приказаний. Даже когда Остготскоекоролевство ушло в прошлое, Равенна какцентр паломничества не померкла.Теодорих прокладывал дороги, возводил мосты,водопровод, военные укрепления, дворцы и храмы.Столичный шик садов и резиденций, роскошьпридворного быта служили предметом восторгов иславословия современников. Архитектор и строитель— обязательные должности в державной иерархии.При дворе жили прославленные философы(Боэций, Симмах, Кассиодор), происходили поэтическиеристания, звучала музыка. В равеннскомдворце были собраны занимательные механизмывроде водяных часов (клепсидры) или вращающегосяглобуса. Правда, характер Теодориха был вздорными подозрительным: Боэций и Симмах были понаговору обезглавлены. Именно в Теодориховойтюрьме, перед смертью, Боэций написал трактатConsolatione philosophiae (Утешение философией,524 г.). Свидетельствуют, однако, что убийство двухмудрецов легло на Теодориха тяжким бременем, онзанемог и вскоре умер. Его знаменитый мавзолейстроители пытались увенчать куполом подобноримским сооружениям, но для этого не хваталознаний и опыта (сказывалась провинциальность).Потому гробницу завершает трехтонный камень,выдолбленный в форме купола (его доставили спротивоположного берега Адриатики, подвесивмежду двумя кораблями). Археолог граф А. С. Уваровв 1870-х гг. писал об этом памятнике следующее:«На осьмиугольном подножии и без обхода теперь,но окруженная сперва аркадным ходом снаружи,часовня особенно замечательна такою живостьюархитектонических расчленений, какой в эпохудревнехристианского искусства не встречаетсяуже нигде, и образованием своего купола из однойколоссальной глыбы».Восьмигранная церковь св. Виталия (середина6 в.), выстроенная после захвата Равенны Константинополем,первой показывает, каким образом в го-

230К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 231род проникали столичные, римские идеи. Эти идеиприближались к старым римским архитектурным типам,которые в Константинополе, однако, были ужепреодолены. Это и понятно, ведь Равенна даже территориальноближе Риму, чем Царьграду. Но еслиархитекторы были римлянами, то мозаисты — ромеями:знаменитые мозаики с изображением императораЮстиниана Великого и его супруги Феодорысвидетельствуют, что храм выстроен на константинопольскиеденьги и под патронатом императора.Вообще, Равенна славна не столько церквами,сколько их мозаиками, которые указуют на родствос константинопольскими. У церковного хронистаАгнелла (9 в.) сохранилось описание одной равеннскоймозаики начала 6 в. На ней рядом с фигурой облаченногов римские доспехи Теодориха изображенв латах богини-воительницы Рим; Равенна подана нереидой,простирающей из моря руки к остготскомуцезарю. Это символ единения былого величия Рима итекущего могущества Равенны. Но время берет свое.Большинство сакральных построек Равенны 6 века— базиликального типа (самая знаменитая: церковьсв. Аполлинария in Classe, то есть во флоте). МавзолейГаллы Плацидии (римской августы, сестры римскогоимператора Гонория от второго брака ромейскогоимператора Феодосия Великого), известный вРавенне с предостготских времен (440 г.), был образцомкрестовокупольного типа сооружений, увенчанныхкуполом на парусах (ветви креста перекрытыполуциркульными сводами). Тут же мозаичное изображениеХриста как Доброго Пастыря. Язычникимогли принять такое изображение за бога Гермеса.Недаром, похоже, остроумный Шарль Диль называлРавенну эпохи Юстиниана «итало-византийскимиПомпеями» или «западной Византией». Восточныйимператор питал слабость к провинции. Константинопольже как Град Божий (Теуполь) в глазах христианвыглядел чистой, не запятнанной языческимпрошлым столицей, центром христианской веры, вкотором соединялся авторитет императорской властис авторитетом столицы восточного христианства.Это был уникальный город Империи. Статус Равенныиной: здесь наблюдается смесь римскости, варварстваи царьградской клерикальной чистоты. Вовремя первого правления дикого Юстиниана II, когдапапа Сергий отказался утвердить постановленияТрулльского (Пято-Шестого) Вселенского собора, вРим был послан депутат, чтобы добиться приезда папыв Константинополь для дачи объяснений. Когдапосланник, прибыв в Рим, сообщил о царевом желании,папа отказался. Равеннское войско решило невыдавать понтифика и двинулось в Рим на его защиту.Папа взял посланника под покровительство, успокоилравеннцев, и тот смог вернуться к императоруневредимым. Юстиниан II не простил Равенне измены,и во вторичное его правление город подвергсяжестокой каре. К тому же, равеннские граждане,присутствовавшие в Константинополе при первомнизложении Юстиниана (отрезании ему носа и урезанииязыка, после чего он был назван Ринотмет, тоесть с отрезанным носом), выражали этому акту сочувствие.Император арестовал высших чиновниковгорода, в том числе и еп. Феликса, солдаты произвелиграбеж церковных сокровищ, жестокие разрушения,насилие над жителями и большой пожар в городскойгавани. Арестованные доставлены в Царьгради обезглавлены. Расправа с Равенной была поддержанапапским Римом, поскольку равеннский еп.

232К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 233Феликс подчеркивал автокефальность, отказавшисьот получения обязательного на то разрешения. В результатепапа Сергий поехал в Константинополь ибыл принят Юстинианом II по высшему разряду.Вспомним, что вопрос о внутренних конфликтахвнутри христианства — между православием и католичеством— имеет две организационные основы: вопросдогмата и вопрос церковного управления. Первойс конца 2 века усвоено название ересь, второй —схизма. Однако и то, и другое — есть разномыслие(dissensio) относительно мировоззренческого единства,стимулированное двумя проблемами: почемувозникшие римские притязания и новшества нашлиединодушную поддержку на Западе (в Риме) и стольже единодушный отпор на Востоке (в Константинополе).В течение столетий до окончательного разделениякафолической (то есть вселенской) церкви ситуациябыла следующей: римскому понтифику быловыгодно признавать власть царьградского цезаря,чтобы быть независимым в глазах варваров. Ромейскоеже правительство нуждалось в римских папахдо тех пор, покуда лелеяло надежду взять Италиюпод владычество и обладало остатками Равеннскогоэкзархата. Восточной церкви папа был нужен какклерикальный авторитет, лежащий вне пределовфактической власти императора, чтобы, опираясь нанего, можно было вести борьбу с императорами-еретикамии пресловутым ромейским «цезарепапизмом».Связь с Римом давала Востоку возможность,отпадая от покорных императору епископов и патриархов,сохранять контакт с кафолической церковью.Однако после коронации Карла Великого (800г.) папы нашли материальную опору у западных государей.Если бы Константинополь согласился при-знать папский примат, как его понимали сами папы(то есть не как почетное первое место и моральныйавторитет, а как действительную власть над церковнойжизнью, включая и догмат), — папа бы еще задумался,но поскольку этого не случилось, Восток Западубыл не нужен. Папа хотел действовать как глававсей Церкви, и ему осталось объявить, что все, ктоему послушен, и есть истинная Церковь. Но Константинопольпослушен не был. Уже в 5–7 веках папысталкиваются или с константинопольским патриархом,или с самим императором. Не останавливаясьна внутреннем раздоре догматического характера(ереси и пр.), скажем, что в мае 1054 года междуцарьградским патриархом Михаилом Кируларием иримским папой Львом IX произошел серьезный клерикальныйконфликт, приведший к разделению кафолическойцеркви на католическую (западную) иправославную (восточную) 1 . Равенна, особенно вэпоху экзархата (6–8 вв.), споспешествовала упрочениюполитического противостояния, приведшего в11 веке к разрыву. Ее роль как не только территориальнойпосредницы между Римом и Константинополемможет быть вполне сопоставлена с ролью, которую(по Тертуллиану и Льву Шестову) между Афинамии Иерусалимом играл Рим. «Равенна умерлауже слишком давно, ее мавзолеи окружены теперь1 Михаилу Кируларию посвящена большая литература. Этоизбавляет от необходимости останавливаться на забавной биографиипатриарха. Из работ на русском языке: М. Я. Сюзюмов.Разделение Церквей в 1054 г. // Вопросы истории. 1956. № 8.С. 44–57. См.: Я. Н. Любарский. Михаил Пселл: Личность и творчество// П. В. Безобразов, Я. Н. Любарский. Две книги о МихаилеПселле. СПб, 2001. С. 286–299.

234К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 235суетой провинциального зажиточного городка», —писал, не особенно ошибаясь, еще в начале 20 векаП. П. Муратов в литературно изысканных «ОбразахИталии». Александр Блок в 1909-м выразил ощущениеот Равенны, побывав в ней вместе с супругойЛ. Д. Блок (Менделеевой), в хрестоматийном стихотворении.Всё, что минутно, всё, что бренно,Похоронила ты в веках.Ты, как младенец, спишь, Равенна,У сонной вечности в руках.Рабы сквозь римские воротаУже не ввозят мозаик.И догорает позолотаВ стенах прохладных базилик.От медленных лобзаний влагиНежнее грубый свод гробниц,Где зеленеют саркофагиСвятых монахов и цариц.Безмолвны гробовые залы,Тенист и хладен их порог,Чтоб черный взор блаженной Галлы,Проснувшись, камня не прожег.Военной брани и обидыЗабыт и стерт кровавый след,Чтобы воскресший глас ПлакидыНе пел страстей протекших лет.Далёко отступило море,И розы оцепили вал,Чтоб спящий в гробе ТеодорихО буре жизни не мечтал.А виноградные пустыни,Дома и люди — всё гроба.Лишь медь торжественной латыниПоет на плитах, как труба.Лишь в пристальном и тихом взореРавеннских девушек, порой,Печаль о невозвратном мореПроходит робкой чередой.Лишь по ночам, склонясь к долинам,Ведя векам грядущим счет,Тень Данта с профилем орлинымО Новой Жизни мне поет.Стихотворение показывает, что из последнихзаметных равеннских событий Нового времениследует назвать смерть Данта, в котором, по словуТомаса Карлейля, «десять пребывавших в немотевеков чудным образом нашли себе выражение».После изгнания из Флоренции (по политическимпричинам) Дант провел несколько лет в Веронепри дворе гибеллинского лидера Кан Гранде деллаСкала, а последние годы пользовался гостеприимствомправителя Равенны Гвидо да Полента. Назначенныйв состав дипломатической миссии, долженствовавшейуладить конфликт между Венецией иРавенной, Дант умер 14 сентября 1321 г. от малярии,подхваченной в болотистых испарениях рекиПо на пути из Венеции: крепкий организм поэтабыл к тому же ослаблен усиленным трудом над Поэмой,требовавшей — понятное дело — сверхчело-

236К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 237веческого напряжения. Гвидо да Полента почтилславного друга достойным погребением: Дант былпохоронен «с великими почестями, в одеянии поэтаи великого философа», тело его по приказанию синьорагорода было украшено «поэтическим уборомповерх погребального ложа». Поэтический венок,которого Дант тщетно дожидался при жизни, сопутствовалему в могилу. По просьбе Гвидо почетныеграждане Равенны донесли на своих плечахгроб с останками певца до места его упокоения —небольшой капеллы при церкви Сан Франческо. В1482 г. итальянский зодчий и ваятель Пьетро Ломбардопо заказу Бернардо Бембо (отца другого поэта)воздвиг его гробницу; в 1870 г. мавзолей былперестроен и приобрел теперешний вид. Кости поэта,по разным причинам (больше всего политическим)кочевавшие по монашеским рукам, в мае 1865года были найдены при небольшом ремонте в соседнейкапелле монастыря. А совсем недавно, по сообщениям,его прах найден между книг в одной библиотеке:не известно, правда ли это. Впрочем, не всели равно: ведь могилы великих людей, как правило,неведомы (Моцарт, Рембрандт, Мандельштам, Флоренский,Розанов, Шпет…). Эти слова Осип Мандельштамсказал о Данте в 1937-м, перед арестом:Заблудился я в небе — что делать?Тот, кому оно близко, — ответь!Легче было вам, Дантовых девятьАтлетических дисков, звенеть.Если эскиз европейской культуры дученто-тречентодал своего рода карту, на которой мы теперьможем отыскать Флоренцию, то фетиш Дантовойгробницы — завлекательное празднество для туриста,который посещает город, равный по значимоститосканской столице. Недаром ведь равеннцы неотдали флорентинцам прах великого поэта, хотя те,«осознав» и извиняясь перед памятью изгнанногоими земляка, очень об этом просили.Не разнять меня с жизнью: ей снитсяУбивать и сейчас же ласкать,Чтобы в уши, в глаза и в глазницыФлорентийская била тоска…

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 239РИМ ДРЕВНИЙПонятие Рим имеет сложную лестницу коннотаций:от названия целого латиноязычного государства,в котором Средиземное море было небольшимвнутренним озером, до Третьего Рима —Москвы, — после чего (по замечанию инока Елеазаровамонастыря Филофея) «четвертому не бывать».Слыша Рим без уточнения, не сразу и понятно, очем речь: то ли это город в пределах городской стены,основанный Ромулом (и Ремом), то ли то, чтолежит, по слову Тертуллиана, между Афинами иИерусалимом. Ведь здесь есть все: кафедра св. Петра,папская энциклика и эшафот инквизиции, тысячелетняяистория розги и пряника, хлеба и зрелищ(panem et circenses), крови и жестокости, верности ипредательств, изысканной риторики и рабского немотства,величественных зданий и жалкой инсулы,острых афоризмов, великих поэтов и ничтожныхимператоров. И несть ему конца не только потому,что туда все дороги ведут, но потому, что как бы нишел, всякий раз на Рим натыкаешься. Так было и вовремена римских цезарей (разделявших и властвовавших),и авиньонского пленения пап (14 в.), и Гарибальди,и даже сейчас, когда Рим, деля территориюс Ватиканом, никак не совлечется груза давнеговеличия, сколько бы его ни рушили и ни пыжи-лись считать не Вечным Городом, а лишь городомсреди городов. По крайней мере, для нас есть дваРима: Рим древний и Рим новый — до и после 476года. Побродим сперва по древнему.На заре существования он уже был городом —основан как город, а не вырос, как другие, из окрестныхпоселений. По преданию, заложен вскормленнымиримской волчицею братьями Ромулом иРемом — сыновьями бога войны Марса — ок. 753 гг.до н. э. на семи холмах (Septimontium) — возвышенностяхв области Лаций, на левом берегу Тибра.Число составляли горы Палатин, Авентин, Капитолий,Целий, Эсквилин и холмы (colles) Квиринал иВиминал. Рим заложен Ромулом на Палатине, ипервоначальный состав Septimontium таков: Палатинс двумя отрогами (Цермал, Велия), часть Целияи три возвышенности Эсквилина (Карины, Оппий,Циспий). На Квиринале и Виминале обитали сабиняне,присоединившиеся к палатинскому Риму, согласнолегенде, после «похищения сабинянок». Просабинянок: сначала Рим был заселен только мужчинамии соседние племена не желали выдавать за нихсвоих женщин. Тогда Ромул пригласил соседей с семьямина праздник, где хозяева учинили разбой ибарышень отняли. Сабиняне обиделись и началивойну. Сабинскому царю Титу Тацию удалось разбитьримлян, однако, сражение было прервано сабинянками— женами римлян, вставшими междусражавшимися. После всеобщего братания сабинянеи римляне объединились в квиритов. Частью Римабыли также холмы Ватикан и Яникул на правомберегу и северный холм Пинций.Так вот, братья повздорили из-за пустяка: Ремперепрыгнул через стены Quadrata Roma (квадрат-

240К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 241ного Рима), возведенные Ромулом, и тот в припадкеярости прикончил единоутробного. Ромул, став царем,правил 38 лет (до 715 г. до н. э.) и погиб пристранных обстоятельствах (см.: Римскую историюот основания Города Тита Ливия, I, 16 1–4). По общемумнению, основание Города приходится на 11день майских календ (21 апреля), и римляне празднуютего до сих пор. Нечего и говорить, что историяоснования Рима, даже имея легендарную основу, неидет в сравнение с историей основания, скажем,Афин. В преданиях упоминаются троянский Эней исемь царей. Последний, седьмой царь, ТарквинийГордый, лицо реальное. Последние цари, впрочем,тоже исторически осязаемы: Нума Помпилий, ТуллГостилий, Анк Марций, Тарквиний Приск, СервийТуллий. Сервию приписано создание знаменитыхримских стен, веками устрашавших врага. Кстати,остаток Сервиевой стены изящно встроен в багажныйзал фешенебельного вокзала Термини.О доримском Риме хорошо сказал Публий ВергилийМарон:В час, когда тевтры вдали увидали твердыню и стены,Редкие кровли домов, что теперь до неба возноситГордый Рим; а тогда владел небогатым наделомЦарь Эвандр. И к нему корабли повернули дарданцы.(Энеида VIII 98–101; пер. С. А. Ошерова)После изгнания Тарквиния Гордого была установленаРеспублика (510/509 гг.). К середине 3 в. дон. э., подчинив Италию, город превратился в государство,добившееся гегемонии в Средиземноморье,что привело к столкновению с Карфагеном иего гибели после трех Пунических войн в 146 г. дон. э. Усилившееся в связи с ростом рабовладенияразорение крестьян вызвало недовольное движениесельского плебса и рабов (Спартак). В 1 в. до н. э.стали значительны армия и ее вожди: Сулла, Марий,Помпей, Цезарь, Антоний и, конечно, Октавиан.В ходе гражданской войны 49–45 гг. правителемстал Цезарь, автор максим: «пришел, увидел, победил»(veni, vidi, vici), «…и ты, Брут!» (et tu quoque,Brute!) и пр. 15 марта 44 г. до н. э. сторонниками РеспубликиЦезарь был убит. Новый период местныхвойн завершился победой Октавиана, получившеговолею S. P. Q. R. в 27 г. до н. э. титул Августа. Со времениАвгуста Рим стал Империей, а император —обожествляем.Выросшая из Рима, это была империя инженеров,пиршеств и толпы. На столь дальнем расстоянииона различима едва ли более, чем точка на карте,но надписана разборчиво. Город был громадным:владения простирались от Шотландии на севередо Сахары на юге, от Испании на западе до Месопотамиии Закавказья на востоке. Каждая уважающаясебя европейская народность находит на территориидислокации римские корни. Семь легендарныххолмов — лишь топооснова. Подлиннуюжизнь вдохнул в Рим этрусский обряд луперкалий:21 апреля юноши-луперки бегали по очертаниямбудущей городской стены — померию, — которыйотделял внутренность города от внегородского и,стало быть, не-римского пространства. Этрусскиетрадиции закладки города, то есть превращения латинянв римлян, во владениях Лация и Кампаниисказывались больше, чем греческие. Но эллинистическиетенденции в стремлении к регулярности тожесказались в Риме ярче, нежели в Греции. Вообще,Рим желал быть похожим на Грецию — желалдо такой степени, что благодаря Греции обрел и ис-

242К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 243торию, и мифологическую культуру (отличную отгреческой), и художество. Подумать только, Нерон,наслаждавшийся устроенным им в 64 г. пожаромВечного Города, в то же время даровал Греции(римляне ее называли провинция Ахайя) свободу иавтономию «в полном объеме», присовокупив кэтому освобождение от налогов!Страбон писал, что Рим постоянно перестраивается.Еще бы — не только Рим, всякий живой городперестраивается (Помпеи — завидное исключение).Но перестройки регламентировались: БожественныйАвгуст, которому принадлежит тезис: ПолучивРим кирпичным (глиняным), я оставляю его мраморным,издал закон, запрещавший строить зданияболее 70 футов высотой (ок. 21 м). Закон соблюдался.В отличие от греческих общественных пространств— площадей и агор, — римские площади усложненыриторикой полукруглых композиций (эпохаФлавиев и Антонинов). Правда, архитектурностьРима уступает греческой: в архитектуре стала возможнойложь. Это — сугубо римское (а потом ставшеевизантийским) — наследие мы ощущаем до сихпор. Конструкцию заступает декорация, мутируетстроительная правда коринфского ордера и ордероввообще, колонны научились «ничего не нести»; родиласьслащавость пилястры (например, в амфитеатреФлавиев — Колизее). Конечно, «в новых великихдержавах человеку жилось богаче, сытней и уютней,чем в скудной простоте полиса. Однако это материальноедовольство было куплено ценой душевныхтревог, неведомых жителю полиса. Теперь он был негражданином (хотя назывался именно так!), а подданным,его политическая жизнь определялась неего волей, а неведомыми замыслами монарха и егосоветников, его хозяйственное благосостояние определялосьтаинственными колебаниями мировойэкономики», — проникновенно отмечал М. Л. Гаспаровв статье про Горация. Афинский Сократ в Римеуже невозможен, зато возможны Катулл и Марциал:Нет, ты не знаешь, увы, как владыка-Рим привередлив.Верь мне, умна чересчур сделалась Марса толпа.(I 3; пер. с лат. Ф. А. Петровского)В другом месте:«Как же мне быть? Дай совет: ведь жить-то яв Риме решился!»Ежели честен ты, Секст, лишь на авось проживешь.(III 38; пер. с лат. Ф. А. Петровского)По всему видно, римлянин Марциал льстилримлянам, боялся римлян, мирился с римлянами,увещевал и поучал их, но жить без римлян не мог.Уехав в родной испанский Билибис, Марциал умерот тоски.Если сравнивать греческую планировку городас римской, станет очевидно, что греки выделяли однуили три улицы, обязывая их значением «осей»городского плана, римляне же — только две, образовывавшиеперекресток (как decumanus maximumи cardo в римском военном лагере). Римляне стремилиськ упорядочению не только жизни и языка,но и городского пространства.Определить границы древнего Рима нельзя, хотянекто аккуратный подсчитал, что это около 15%от всей территории города. Центр Рима — сначалацентр Европы, затем — Италии; центр Рима — хаоссамой истории, и для прямых и широких улиц местав нем не осталось. Планировка Рима иррегулярна.Площадь, на которой торговали зеленью, называласьforum Olitorium (овощной рынок), фрукты и

244К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 245сладости продавались на forum Cuppedinis (лакомыйрынок), главная площадь называлась простоForum (теперь — Forum Romanum). В период Республикивозводились в основном стены, дороги,мосты, склады, базилики. В 4 в. до н. э. были созданыкаменная канава для нечистот (cloaca maxima),акведук Aqua Appia (Аппиева вода) — первый водопроводв истории Рима (длиной 16,5 км), мощенаядорога в Капую и цирк. Потом возвели еще три акведука:Anio Vetus (Старый Аниен), Aqua Martia(Марциева вода) и Aqua Tepula (Тепловатая вода).Секст Проперций говорит о легком журчанииструй, наполняющих звоном весь город (II, 32 15),Осип Мандельштам, — что город, «любящий сильнымподдакивать, земноводной водою кропал», аСекст Юлий Фронтин (военачальник и praetorurbanus, автор Стратегем), рассматривая римскиеакведуки с инженерно-технической и утилитарнойточек зрения, оценивал их гораздо выше бесполезныхегипетских пирамид и непрактичных, хотя ивысоко восхваляемых построек греков. К началу4 в. до н. э. в Риме действовало ок. 800 фонтанов иболее 100 общественных бань (терм), изобретенунитаз с примитивным сливным бачком.Улицы загромождались лавчонками мясников,пирожников и брадобреев. Здесь же, на узком тротуаре,учитель пестовал питомцев и за шалости секих розгами. Царила такая теснота, что рабам, переносившимбогачей по городу (нечто вроде нашихтакси), приходилось подымать носилки над головамипрохожих. Разумеется, не обходилось без пассажирскихжертв: они падали и ломали шею. Ликторы,специальные служители, обязанностью которыхбыло расчищать в толпе дорогу перед должно-стными лицами (вроде «эскорта мотоциклистов»),нередко получали увечья в стычках с раздраженнымнародом (пользовались они т. наз. ликторскимтопориком — символом власти во времена БенитоМуссолини). Днем повозки проехать по городу немогли: груз перевозился ночью. Уличного освещенияне было, быков, лошадей и мулов приходилосьгромко понукать в темноте (представляете, по-латыни!),и над Вечным Городом день и ночь стоялвечный Шум и вечный Грохот.Главным объектом сакрального содержаниябыл бетонный Пантеон (храм всех богов) с куполом43,2 м диаметром. Пострадавший после пожара, в118–128 гг. он перестроен императором Адрианом,который приказал соскрести на антаблементе прежнююнадпись: «Марк Агриппа, сын Луция, консул втретий раз, соорудил». В Пантеоне очевиден нетолько римский строительный гений, но и «римскийбетон» (opus caementitium), но, — удивлялся Гораций:откуда навык сей, неведомо. В Пантеоне похороненвеликий Рафаэль, умерший в 1520 г. при пикантныхобстоятельствах. Главными же секулярнымиобъектами были триумфальные арки императоров,а «играми» — императорские триумфы.Христианство, легитимизированное, как говорят,при Константине, было удобно римским императорам,по мнению М. Л. Гаспарова, тремя качествами.Во-первых, это была религия нетерпимости:этим она гораздо большее соответствовала монархическомудуху, чем взаимотерпимые языческие религии.Во-вторых, это была религия проповедующая:этим она открывала большие вомзожностивоздействия на общество, чем другие, более косноязычные.В-третьих, это была религия «военная»,

246К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 247то есть организованная: христианские общины поддерживалидруг с другом связь, христианский клирскладывался во все более отчетливую иерархию погородам, провинциям и диэцесиям. Неудобствомбыло то, что христиан было мало; но императорывмешались, и к концу 4 в. каждый законопослушныйримлянин считал себя христианином. Клерикальныеисторики церкви с этим согласиться моглиедва ли, и потому когда в декабре 1891 г. проф.Ю. А. Кулаковский выступил с публичной лекцией«Христианская церковь и римский закон в течениедвух первых веков», один агрессивный церковникиз Киевской духовной академии, М. Ю. Ковальницкий,анонимно издал против воззрений Кулаковскоготрактат на 400 страниц. С. С. Аверинцев замечает,что римские императоры, еще в 3 веке благожелательноотносившиеся к христианству, и этимотчасти предвосхитившие политику КонстантинаВеликого, были выходцами с Востока, — как сириецАлександр Север (чья мать — Юлия Мамея — вбытность в Антиохии приглашала к себе знаменитогохристианского теолога Оригена), а позднее ФилиппАраб. «В качестве идеологии, противостоящейкак греко-римскому язычеству, так и персидскомузороастризму и постольку санкционирующей самобытностьпограничных народов — и арабов на юге,и армян на севере, но прежде всего сирийцев, —христианство сменяет в зоне “буферных” государствиудейскую веру, имевшую те же функции» 1 .1 С. С. Аверинцев. Между «изъяснением» и «прикровением»:Ситуация образа в поэзии Ефрема Сирина // С. С. Аверинцев.Поэты. М., 1996. С. 46. Противопоставление греческой «литературы»и ближневосточной «словесности» и вообще культурыЕсли для школьного учебника в качестве датыпадения последнего императора Западной РимскойИмперии Ромула Августула («Маменькиного Августика»)и тем самым Рима как центра Вселенной 476год пригоден, на деле эта дата, имеющая символическоезначение для хода событий в Италии, мало чтозначит для Средиземноморья в целом.Подложная легализация Константином Великим(313 г.) христианской церкви и достижение последнейгосподства (к 381 г.), перенос столицы вКонстантинополь (330 г.) и окончательный разделИмперии (395 г.) на Римскую и Ромейскую (Византийскойее назовут только в 17 в. ловкие на выдумкуисторики) — агония великого града, но не великойкультуры. Рождение в 800 г. Империи Карла Великого,«клюнийское движение» (10–11 вв.) и стимулировавшаясяим стабилизация папской власти(Лев IX и Григорий VII), вызревание рыцарства(первый крестовый поход, 1095–1099 гг.) — это ужене совсем римская история, хотя дух Вечного Городанастойчиво овевал европейскую политическуютрадицию.Имена же тех, которые писали о Риме и римскихнравах, перечислению не поддаются. ОднакоГреции-Рима и культуры Средиземноморья — одна из стержневыхнаучных концепций великого ученого. См., в частности, еговступительную статью к сборнику переводов «От берегов Босфорадо берегов Евфрата» (М., 1987, С. 5–52) и, конечно, программнуюстатью «Греческая “литература” и ближневосточная“словесность” (Противостояние и встреча двух творческих принципов)»(1971 г.), недавно перепечатанную в сборнике трудовС. С. Аверинцева «Риторика и истоки европейской литературнойтрадиции» (М., 1996, С. 13–75).

248К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫМы только что расстались с Римом древним. Янамеренно поставил уточняющее слово на второеместо: сейчас разговор о Риме новом. Но Рим новыйне стоит путать с Новым Римом, потому что NovaeRomae — это Константинополь. Прилагательное«новый» к Риму я приставил условно. Впрочем,столь же условно античность отделена от средневековья,а средневековье от Нового времени.Л. Н. Гумилёв оставил в одной из лучших своихкниг такой (впрочем, как всегда эмоциональный)приговор древнему Риму: «Теснота была жуткая.Дома строились плохо, вентиляция омерзительная,здания иногда падали, погребая жильцов под собой,но их строили заново так же скверно, потомучто погибших никто не считал и не жалел… Ониумели делать водопроводы, но со свинцовыми трубами.Вино также хранили в свинцовых сосудах, адругих и не было. Вода стала заражаться свинцовымиокислами. Вино портилось, и люди постоянномедленно отравлялись. Короче говоря, в Риме былочень тяжелый быт, который люди терпели, чтобыбездельничать».О Риме после 476 г. — после устранения последнегоимператора Западной Римской ИмперииRomulus Augustulus — рассудить связно еще труднынче,глядя на грандиозные остатки величественныхнекогда строений, следует дивиться как искусствутех, кто их воздвиг, так и предприимчивоститех, кто их позднее разрушил.Назовем среди этих имен только одно: ОсипМандельштам:Пусть имена цветущих городовЛаскают слух значительностью бренной.Не город Рим живет среди веков,А место человека во вселенной.Им овладеть пытаются цари,Священники оправдывают войны,И без него презрения достойны,Как жалкий сор, дома и алтари.РИМ НОВЫЙ

250К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 251нее, нежели о Риме республиканских и императорскихвремен.Если очень кратко, пожалуйста.В 6–8 вв. Рим — под властью Ромейской империи(Византии); в 756 –1870 гг. (с перерывами) — столицаПапской области, возглавлявшейся RomanusPontifex (папой). Начало Папской области положилПипин Короткий, подаривший наследнику Престоласв. Петра территорию бывшего Равеннского экзархата.В феврале 1798 г. римскими республиканцамина территории области, завоеванной Наполеоном,объявлена Римская республика, пребывавшая в зависимостиу Франции (ликвидирована в сентябре 1799г. коалиционными войсками). Еще одна Римская республика(третья с начала Рима?) провозглашена в феврале1849 г. — в рамках революции 1848–1849 гг.под водительством Дж. Мадзини и Дж. Гарибальди.Она пала через шесть месяцев вследствие возмущенияиностранных (в основном, французских) милитариев(вспомните «Овод» Э.-Л. Войнич). В 1870 г.Рим воссоединен с Итальянским королевством; в1871 г. стал его столицей. Между Ватиканом и Итальянскимгосударством в связи с ликвидацией в1870 г. Папской области и перенесением столицы вРим встал т. наз. римский вопрос: папа Пий IX отказалсяпризнать объединенную Италию, и на римскийвопрос ответили конкордатом Латеранских соглашений,только в 1929 г. основав в городе Риме странуВатикан (территория 0,44 км 2 ). В 1922 г. премьер-министромИталии стал дуче фашистской партии Б.-А.Муссолини (расстрелян, затем повешен вверх ногамив апреле 1945 г. в Джулино ди Меццегра) — одновременноминистр внутренних и иностранных дел,военный и военно-морской министр, почетный ака-демик Болонской филармонии и первый маршал.Ямы Форума заново вырыты,И раскрыты ворота для Ирода,И над Римом диктатора-выродкаПодбородок тяжелый висит,— писал о Муссолиниевом Риме Осип Мандельштам.Последним королем Италии в 1900–1946 годахбыл Виктор Эммануил III. С 1946 года Рим —столица Итальянской Республики.Может показаться, сей малоречивый матрикулне имеет отношения к архитектуре. Совсем напротив:пространство Рима потускнело и скукожилось,если б не перечисленные события, инициировавшиеего развитие. Всякий исторический катаклизм наноситна тело человечества свою татуировку.Смотрите. Упадок Римской империи в 1–4 вв.проявился прекращением возведения зрелищноспортивныхсооружений, прежние (Колизей, термыКаракаллы, Диоклециана и пр.) перестают содержатьсяв прежнем виде.Как далеко до вершины крыш, — а с них черепицаБьет тебя по голове! Как часто из окон открытыхВазы осколки летят и, всей тяжестью брякнувшись оземь,Всю мостовую сорят. Всегда оставляй завещанье,Идя на пир,— настоятельно советовал еще в 1–2 веках классик«суровой сатиры» Децим Юний Ювенал. Богачи перебираютсяна тихие загородные виллы. В 137 годуготы потрудились над разрушением величественныхримских строений, затем потрудились вандалы.Казна пустеет, и камню внимания мало. Город ветшает,мощные стены, поросши вековым мхом, рушатся,и врагам (у Рима было много врагов) все прощеи проще «брать Рим».

252К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 253Затем момент клерикальный. Раннее христианствоантичность не любило. Греко-римское ваяниенапоминало христианину об идолопоклонстве ибезнравственности римского цезаря. Ранний христианин,тая страх пред языческим божеством, рушилантичные статуи, оправдываясь, что, мол, стариксо старухой продолжали ему поклоняться.Конная статуя Марка Аврелия, «философа на троне»,сохранилась потому, что ее приняли за статую(совсем не философа, но на троне) Константина Великого,якобы даровавшего христианам свободу вероисповеданий(повторюсь, что т. наз. Миланскийэдикт 330 г. есть ловкая выдумка придворных историковКонстантина).Так погибло многое. На Капитолии, где в древнеримскоевремя высились мраморные храмы Юпитераи Юноны, в средние века устроили каменоломню,и только сердобольный и образованный Рафаэльначал вести там раскопки, а Микеланджело чутьпозже превратил это место в добротный архитектурныйансамбль с лестницей, подле которой нынчепозируют объективам туристы. Поднявшись по ступеням,справа человек видит здание Капитолийскогомузея (с тем, что не успели растащить на брусчаткув дорафаэлевской каменоломне), слева — палаццодеи Констерватори. Посмотрите направо, посмотритеналево, — зазубренно вещает экскурсовод.В 12 в. вагант Вальтер Шатильонский и хотелбы сказать о Риме доброе слово, да не может:…Возглавлять вселенную призван Рим, но скверныПолон он, и скверною все полно безмерной —Ибо заразительно веянье порока,И от почвы гнилостной быть не может прока.Рим и всех и каждого грабит безобразно;Пресвятая курия — это рынок грязный!Там права сенаторов продают открыто,Там всего добьешся ты при мошне набитой…(Обличение Риму, пер. с лат. О. Б. Румера)Чуть раньше Вальтера о Риме сочинил две элегиидругой латинский автор — Хильдеберт Лаварденский,в несколько иных, сопереживающих городуинтонациях:Нет тебе равного, Рим; хотя ты почти и разрушен —Но о величье былом ты в разрухе гласишь.Долгие годы твою низринули спесь, и твердыниЦезаря, храмы богов ныне в болоте лежат.Рухнула мощь, эта мощь, приводившая некогда в трепетГрозный Аракс, что теперь горько о ней же скорбит…Не в состоянье была дать богам такой облик природа,В коем их дал человек на удивление всем.Лики живые у них и, взирая на них, почитаютДело художника здесь больше, чем их божество.Город счастливый, когда б у него были власти другиеИ не стыдились познать истину веры они!(пер. с лат. Ф. А. Петровского)Здесь кстати обратиться к истории собора св.Петра — Кафедры, унаследованной римским папойот самого апостола. Судьба его — главного храмакатолического мира — долгая и запутанная. Строительствовелось три столетия (15–18 вв.). 1-го января1547 г. главным архитектором назначен Микеланджело(1475–1564). К этому времени постройка в рукахАнтонио да Сангалло Мл. (ум. 1546) уклониласьот композиционных принципов, с которыми ее началДонато Браманте (1444 –1514). После смерти А.да Сангалло строительство продолжали фра Джокондо(ум. 1515), Джулиано да Сангалло (ум. 1519) иРафаэль (ум. 1520). Каждый из них вносил в работу

254К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 255предшественника коррективы, тем самым тормозяее, и это бы длилось долго, если бы не творческоедолголетие Микеланджело. Он хотел возвратиться кпланам Браманте (который, кстати, причинил мастерумного огорчений, но талант коего Микеланджелоценил высоко). В плане Микеланджело возрожденаидея греческого креста (это в католическом-то храме!),но вместо полусферического Пантеонова купола,проектировавшегося Браманте, он создал другой— по образцу яйцеобразного романо-готическогофлорентинского купола Филиппо Брунеллеско.Планировка Браманте в целом была спасена и проведенас совершенством, на какое Микеланджелобыл способен (способен же он был, как известно, навсе). После его смерти Джакомо Бароцци да Виньола(ум. 1573) и Джакомо делла Порта (ум. 1604) продолжилидело, и лишь более поздние изменения планав сторону его «латинизации», внесенные КарлоМадерна, да барочная отделка фасада, зачем-тоусиленная Джанлоренцо Бернини (1598–1680), частичноисказили идею и Браманте, и Микеланджело.Однако, портить было поздно. Любопытно, чтостроительные издержки на храм св. Петра покрывалисьдоходами от продажи индульгенций. ГенрихГейне ядовито заметил, что деньги на сооружениеглавного храма католического мира давал грех, ихрам этот сделался как бы памятником чувственногонаслаждения: о нем можно сказать скорее, чем оКёльнском соборе, что дьяволом воздвигнут он.«Этого триумфа спиритуализма, выразившегося втом, что сам сенсуализм должен был сооружатьсвои великолепнейшие храмы, что именно множествомуступок, делавшихся плоти, приобреталисьсредства для возвеличивания духа»…Бернини много потрудился в соборе: ему принадлежитбалдахин, «кафедра» св. Петра и «Экстазсв. Терезии», свидетельствовавшие, что барочныйтезис: «Если не можешь поразить, лучше стань конюхом»,делал дело. Воистину: или имя — или «конюх».И тщеславные напрягались. Наиболее поразительнойоказалась, конечно, колоннада площади св.Петра (1624–1663 гг.). Ось от собора к замку св. Ангела(и мосту через Тибр) отбита виа ди Кончилиационе,вдоль которой Муссолини, тоже увековечиваясь,натыкал белые мраморные фонари. В центреплощади установлен неизвестно почему египетскийобелиск, вывезенный еще при Калигуле (1 век). Вообще,кто только не строил в Риме. «Упоминательнаяклавиатура» имен на его теле в постоянном звучании.Особенно досталось эпохе Возрождения: былочто возрождать, было где и чьими руками. Еслиговорить о «ломбардской архитектурной школе»высокого Ренессанса, здесь просто роскошество фамилий.Теперь понятно, почему фашистский диктаторжаждал что-то изменять и перестраивать: чертовскиприятно стать на одну ногу с Браманте и Бернини!И Муссолини пробивает магистраль — виа диФори Империали — сквозь древние форумы: отнынев заторном Риме наладилось транспортное движение.Городская топонимика Рима забавна: например,на площади с красивым названием Кампо деФьоре (Площадь Цветов) близ папской канцелярииинквизиторы сжигали евреев и еретиков, а 17 февраля1600 г. предали огню профессора космологии Оксфордскогоуниверситета и Сорбонны, бывшего доминиканскогомонаха Джордано Бруно.Какие только типы храмов и формы зданий вНовое время ни появились в Риме. Одно перечисле-

256К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 257ние растворяется в тумане бередящего дух эмоциональногоаффекта. Здесь и маленькое Темпьетто(храмик) Браманте — двухъярусная ротонда на местераспятия св. Петра в монастыре Санта Марияделла Паче, — и громадный собор св. Петра (высотас куполом 150 м). Здесь тысячи фонтанов, старыехолмы и молодые деревья (пиньи). Здесь можнопроследить развитие всех европейски значимых архитектурныхдвижений — ренессанс, барокко,классицизм, функционализм и наша с вами современность.Что только ни делал в Риме архитекторсо стеной, с самим принципом стены как конструкции!Попирая греческую традицию, он обучил колоннуничего не нести, стоять прислонившись и называясьпилястра, навязывал храмам (того же Петра),усыпальницам (Пантеон) и фонтанам (Треви)обесчеловеченный масштаб, гнул стену в угоду барочномусумасшествию (церковь San Carlo alleQuattro Fontane, архит. Франческо Борромини) илиупрощал ее до чистоты (здание ЭУР — ансамбляВсемирной римской выставки, начатого в 1937 г.,архит. Марио Пьячентини и др.).В Риме впервые появилось имя архитектора каккультурной единицы. Архитектор стал человеком,которого любят, позволяют чудачества, тычут пальцемна улице и обсуждают. Ему благоволит «безгрешный»папа, иногда заискивая, иногда гоняясьза непослушным сыном Божиим по всей Италии,дабы призвать к порядку (вспомним Микеланджело).Об этих стычках знала вся Ломбардия и Тоскана,а первый искусствовед, флорентинец ДжорджоВазари, подчеркивает сии пикантности в «Жизнеописанияхнаиболее знаменитых живописцев, ваятелейи зодчих» (1550, 2-е изд. — 1568 гг.). АбрамМаркович Эфрос сказал, что Вазари написал этукнигу, как Колумб открыл Америку: ненароком,едучи совсем к другой цели. Заметьте, он писалтолько о знаменитых — тех, кого знал лично, либотех, о которых знал от надежных лиц. А имен наквадратный метр было столько, что роскошные зданияна улицах терялись рядом со знаменитостями,которые по делу и без дела шастали туда-сюда. (ВРоссии таким был, пожалуй, только пресловутыйСеребряный век.) Почему-то Рим Нового времени,особенно эпохи Возрождения, представляется мнепохожим на древние Афины с сократами, платонамии горгиями: те же повадки, те же ценности, те жеанекдоты (подчас скабрёзные), та же уличная болтовня,мальчики-наложники, недовольство собой исвоим творчеством. И имена, имена. Они были независимы,а независимый человек неудобен. И если вдемократичнейших Афинах Сократу этого не позволили(вежливо попросили отравиться цикутой), вРиме подобное сходило с рук, иначе окружающимгерцогам-папам было бы скучно. Да и Вазари не могпоявиться ранее 15 века: писать не о ком.Кто только ни писал о Риме: всякий приличныйпосетитель оставил нечто вроде «Итальянского путешествия»или «Римских каникул». У каждого былсвой ориентир — Флоренция или Палермо, — но оРиме высказался каждый. Вот И.-И. Винкельман(1755 г.): «В Риме надо ко всему подходить спокойнои с некоторой флегмой, иначе вас примут зафранцуза. Рим, думается мне, высшая школа длявсего человечества». А вот И.-В. Гёте (1786 г.): «Тыстановишься соучастником великих решений судьбы,и наблюдателю поначалу трудно разобраться,как Рим сменяется Римом, и не только старый Рим

258К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫновым, но как различные эпохи наслаиваются однана другую». Есть еще Г. Гейне, Н. В. Гоголь, В. В. Розанов,П. П. Муратов. И т. д.Но мне ближе Осип Мандельштам:Италия, тебе не леньТревожить Рима колесницы,С кудахтаньем домашней птицыПерелетев через плетень? —и С. С. Аверинцев, назвавший Италию «территориейисполненного гордыни артистизма».Современный Рим, как всякий большой город,ничем от иных не отличается: прогресс человеческогобезделия достиг цели, и уникальное можно несоздавать, оно уже создано.И даже если какое-нибудь новое строение пофизическим размерам и будет больше собора св.Петра, город это едва ли испортит: так, привлечетвнимание, вызовет чувство мерзости — не более.Памятник тем и хорош, что его трудно «забить» новостройкой,даже возведя рядом какой-нибудь современныйгигант. Он — как жемчужина, в какойнавоз ни брось — жемчужина.Для культурной Европы одной из таковых естьВечный Город.РОДОСНазвание Родос принадлежит двум географическимявлениям — острову Родос и его столице —городу Родос. Как отмечает Ю. Л. Мосенкис, древнейшаяистория Родоса связана с древнейшей историейКрита: первым населением обоих островов, погреческим преданиям, были тельхины, напоминающиегномов из западноевропейского фольклора иизвестные как морские божества, колдуны и металлурги.Загадкой остается происхождение названияРодоса, оно явно не связано с греческим словом«роза»: это созвучие более позднее. Наиболее вероятным,по Мосенкису, можно считать его связь сназванием круга (греч. rodanos — гибкий, колеблющийся):Родос издревле был центром культа Солнца-Гелиоса,которое ассоциируется с круговымдвижением. Впрочем, М. Л. Гаспаров считает, чтоРода (Роза) — нимфа-эпоним Родоса, дочь Посейдонаи Афродиты: «Отсюда красивый образ, исчезающийв переводе [Седьмой Олимпийской одыПиндара]: остров, поднимающийся из моря к Гелиосу,подобен цветку, раскрывающемуся навстречусолнцу». Мнения ученых разошлись?Как бы то ни было, по-гречески rhodos значитостров роз. Город Родос — тоже остров роз. Островбольшой и плодородный: у юго-западного побере-

260К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 261жья Малой Азии. Сначала мы расскажем об острове,потом — о городе. Город для нас главнее. А читателюслово Родос наверняка известно из поговорки:«Здесь Родос, здесь и прыгай!» (Hic Rhodus, hicsalta). — В басне Эзопа рассказано о некоем прыгуне,похвалявшемся, будто ему однажды на Родосеудалось совершить невиданной длины прыжок и чтотому много свидетелей. Один из земляков отреагировална это: «Если ты говоришь правду, зачем тебесвидетели? Вот тебе Родос, тут ты и прыгай». Чемкончился эксперимент, Эзоп не рассказал.Около 10 в. до н. э. дорийцы, вытеснив ахейцев,поделили территорию острова между тремя городами— Линдом, Ялисом и Камиром, которые вместес Галикарнасом, Книдом и Косом составили т.наз. Дорийский Гексаполис (союз шести городов).Удобное для морской торговли с Азией и Египтомположение Родоса было причиной, что вскоре онсделался торговым центром. В древнейший периодначинается экспорт из Родоса керамических изделий,прежде всего родосских ваз. Ставший в 6 в. дон. э. тираном Линда Клеобул впоследствии был причисленк семи мудрецам. Это ему принадлежит афоризм«мера — превыше всего», именно он с дочерьюКлеобулиной первыми в Греции начали сочинятьзагадки. Вскоре после освобождения от недолгогоперсидского владычества островные города становятсячленами Афинского морского союза. В411–407 гг. до н. э. Родос вновь обретает самостоятельность.Интересно, что уже Гомер в знаменитомсписке кораблей во второй книге Илиады вспоминаетРодос:Но Тлиптолем Гераклид, как отец, и огромный и мощный,Гордых родосцев извел в девяти кораблях из Родоса,Кои в родосской земле, разделенные на три колена,Линд, Иялис и Камир белокаменный вкруг населяли…(Ил. II 654–656; пер. с др.-греч. Н. И. Гнедича)Объединившись, три древних города основываютна северной оконечности острова новую столицупод оригинальным названием: Родос. Основаниег. Родос относится к вполне историческим временам,потому не окружено рядом преданий, подобныхялисским, камирским и линдийским. Дату основаниянаходим у Диодора Сицилийского (XIII75, 1): первый год 93 Олимпиады (если хотите, годможете высчитать сами). Страбон пишет, что городбыл построен по плану того же архитектора, которыйстроил Пирей (и Милет), то есть — ГипподамомМилетским (XIV 655). Однако едва ли Гипподампринимал участие в планировке и строительстве Родосав 408–407 гг. до н. э., поскольку интервал междуего работой в Милете (494 г. до н. э.) и в Родосе— более семидесяти лет. Скорее, дело в традициистроительства городов с регулярной планировкой,зачинателем которой слывет Гипподам.После смерти Александра Македонского островстремится отстоять независимость от эллинистическихмонархий и путем строгого нейтралитетаобеспечить беспрепятственность торговых операций.С 164 г. до н. э. Родос становится союзникомРима, и в императорскую эпоху сохраняет видимостьсамостоятельности и относительно высокийуровень благополучия. Во время трех войн с МитридатомVI Родос был настолько верным союзникомРима, что даже взял на себя тяготы длительной осады.Впрочем, позиция Родоса между двух враждебныхсторон ускорила потерю им своей независимости(А. Биттнер).

262К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 263С названием Родоса связан т. наз. «Родосскийморской закон» — кодекс торгового мореплавания,составленный в Византии в 7–8 вв. В 1309 г. последвукратной смены владельцев остров переходит вруки духовно-рыцарского ордена св. Иоанна Александрийского(Иоанна Крестителя), иоаннитов (ихеще называют госпитальерами, Мальтийским орденом,Родосскими рыцарями), возникшего при иерусалимскомгоспитале в 1070 г. как братство, обслуживающеепаломников и немощных. Верхушку орденасоставляли рыцари — отпрыски знатных семейств,занятые войной. Иоанниты отвоевали острову ромеев, но под натиском турок в 1522 г. покинулиего (в 1530 г. получив от германского императораКарла V Мальту, коей владели до 1798 г.). Владычествоиоаннитов и ныне сказывается в характерномсредневековом облике Родоса, владычествотурок — тоже.Сейчас Родос — греческий остров, а единственнуюкнижку о нем на русском языке издал в 1892 г.С. А. Селиванов, приват-доцент историко-филологическогофакультета Казанского университета(человек трагической судьбы: в припадке меланхолиив 1903 г. он выстрелил себе в висок, осталсяжив, лишившись зрения, и в столь плачевном состояниипрожил до 1908 г.). С г. Родос связаны именамногих скульпторов, живописцев, поэтов, философов,ученых. Так, одна из самых знаменитых одПиндара — Седьмая Олимпийская — была записаназолотыми буквами в родосском храме АфиныЛиндской. Посвящена она атлету Диадору из родаЭратидов, воспетому многими, и даже Цицероном(«Умри, Диадор, живым на небо тебе все равно невзойти!», Тускуланские беседы I 46б 111). В песнеПиндара есть такие строки:Есть у людей старое слово:Когда Зевс и бессмертные делили землю,Тогда Родос не виднелся в пучине,Тогда остров таился в соленой глубине.И как меж делившими не было Солнца,То остался бездольным на землеЧистейший бог.Для напомнившего хотел Зевс перебросить жребий,Но тот сдержал:«Видел я, — сказал он, — сквозь седое мореЗемлю, вздымающуюся из низин,Многоплодную людям, добрую стадам».И на том повелел он Доле, перевитой золотом,Протянуть руки,Положить великую клятву богов,Воедине с Кронионом утвердить мановением,Чтобы выйти тому острову на ясный светВ вечный дар божьему челу.(Олимп. од. VII 54–67; пер. с др.-греч. М. Л. Гаспарова)Родосские риторская и художественная школысделали город центром образования, который сталпопулярен среди римской знати. Так, древнегреческийфилософ Андроник Родосский, живший в 1 в.до н. э., занимался систематизацией и перепискойсочинений Аристотеля. Именно он назвал группу т.наз. эсотерических трактатов Аристотеля Метафизикой— буквально то, что после физики (греч. tameta ta physika), поскольку в этих трактатах излагалосьучение о началах бытия, постигаемых посредствомумозрения, а не физического опыта. Курьезнойфигурой был философ и драматург МеланфийРодосский, которому занятия «не оставляли досугадаже постричь волосы и ногти. Он так был силен в

264К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 265философии, что даже риторы покидали свои школы,чтобы прийти к нему и его послушать» (Diog.Laert. IV 62). Аполлоний Родосский, древнегреческийэпический поэт 3 в. до н. э., был главой библиотекиМусейона в Александрии. Из-за теоретическихразногласий с своим учителем Каллимахом вынужденбыл переселиться на Родос, ставший еговторой родиной. Здесь он написал заключительныестроки Аргонавтики — эпической поэмы, посвященнойпутешествию аргонавтов за золотым руном.В 2–1 веках на Родосе работали философы-стоикиПанеций и Посидоний. Посидоний был учителемЦицерона, а Цицерон, создавая De officiis (Об обязанностях),в свою очередь опирался на труд ПанецияО долге.Из скульпторов «самыми из самых» были Агесандри его сыновья Афинодор и Полидор, изваявшиев 40–20-х гг. до н. э. скульптурную группу Лаокоон(отрыта любопытной римской свиньей в1488 г. на Эсквилинском холме в Термах Тита). Менеезнамениты Пифокрит Родосский, которогосчитают автором Ники Самофракийской (стояла наскале на о. Самофракия; середина 2 в. до н. э.) иАполлоний, который, по Плинию Старшему (Hist.Nat. XXXVI 33–34), создал на рубеже 2–1 вв. дон. э. Фарнезского быка (сюжет — казнь жестокойфиванской царицы Дирки). Ваятель Тисагор Родосский(Павсаний. Описание Эллады X 18, 6) исполнилскульптурную группу из железа, изображающуюГеракла в борьбе с гидрой, в дельфийскомхраме Аполлона, а в Пергаме находились головыльва и дикого кабана его работы, посвященные Дионису.Мы видим, что знамениты не столь сами авторы,сколь их произведения.Известно еще одно имя — скульптор и литейщикХарет из Линда, ученик великого Лисиппа. Емупринадлежит честь возведения знаменитого КолоссаРодосского — одного из самых недолговечныхчудес света. Он воздвигнут богу Гелиосу за то, чтобог-покровитель надоумил родосцев вырыть ямудля башни-гелеполы с таранами и катапультами,при помощи которой кровожадный македонскийцарь Деметрий I Полиоркет в 304 г. до н. э. пыталсяовладеть городом. Гелепола попала в ловушку, иДеметрий вынужден был снять осаду. Сломаннуюосадную машину починили и продали, а на вырученныеденьги воздвигли глиняную статую на металлическомкаркасе, покрытую бронзовыми листами.Для работы над изображением бога непосредственнона месте его установки Харет использовал хитрость:с возвышением скульптуры поднимался иземляной холм вокруг нее. Холм потом срыли, истатуя раскрылась взору изумленных жителей. Наизготовление монумента ушло 500 талантов бронзыи 300 талантов железа (1 талант = 60 мин = 26,2 кг).Секст Эмпирик, врач и философ-скептик (Противученых VII 107–108) сообщает, что Харету даннойему (по его же смете) суммы для изготовления Колоссахватило только на основание и модель (prokentimata),и поэтому он в отчаянии покончил с собой.После этого выяснилось, что Харет долженбыл просить сумму в 8 раз большую. Впрочем, сообщениеСекста Эмпирика считают выдумкой.Тридцатишестиметровый Колосс строился 12лет (302–290 гг. до н. э.), простоял 56 лет и развалилсяво время землетрясения в 227 г. до н. э. Какпишет Страбон, «статуя лежала на земле, поверженнаяземлетрясением и переломленная у коле-

266К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 267ней» (География XIV 652). Но и тогда Колосс вызывалудивление размерами. Плиний Старший упоминает(Hist. Nat. XXXIV 41–42), что лишь немногиемогли обхватить руками большой палец руки статуи.«Обширные пещеры, — пишет Плиний, — зияютв отломившихся частях. Внутри видны огромныеглыбы камней, тяжестью которых устанавливавшийпридавал Колоссу устойчивость». Ни один из древнихне говорит, где искать местоположение Колосса.Предание, будто он возвышался при входе в гавань,и меж его ног проплывали корабли, выдуманов 17 в. и господствовало до 1860-х гг. По всей видимости,Колосс стоял где-нибудь в местности междуулицей Рыцарей и полуостровком, где нынче развалинырыцарской башни св. Николая. Обломки Колоссапролежали больше тысячи лет, пока, наконец,не были проданы одному купцу арабами, захватившимиРодос в 977 г. Он, как рассказывают, нагрузилими 900 верблюдов. Несмотря на многие свидетельствадревних, изумленных Колоссом, о его внешнемвиде мало что известно, и всякие реконструкцииследует считать произвольными.К концу 19 века г. Родос состоял из двух частей:крепости, где жили мусульмане и иудеи, и неукрепленногопространства, населенного христианами. Кзападу от крепости последняя часть по-греческиназывается Neomsrаssi, то есть новое селение. Вэтом аристократическом квартале помещаютсяконсульства, гостиницы, школы, телеграф. Несмотряна репрезентативность, квартал имеет вполневосточный вид: узкие улицы, где с трудом могут разойтисьнагруженные ослики. Крепость с большинствомее построек принадлежит рыцарской эпохе. Взападной ее части находилась церковь св. ИоаннаКрестителя, здание для заседаний великих магистрови их жилье. Эти дома были обращены турками вказармы: всюду, как принято, грязь и смрад. Рыцарскиегербы красуются до сих пор на многих зданиях— туркам в назидание.Башни стен были высоки и возведены с большимвкусом: подплывающим к городу путешественникамони казались как бы «светочами». Городскиестроения примыкали к городским стенам без зазора.По мнению Диодора Сицилийского, именноэтим отличался г. Родос от иных греческих городов(Diod. XX 91, 8). Элий Аристид, уверявший родосцев,что он смотрит на их город как на свою родину,восторженно описывает грандиозность родосскихверфей, сравнивая их с «висячей равниной»,«равниной из корабельных снастей» (El. Arist. I,p. 797). Впрочем, постройки древнего времени в городене сохранились. О существовавшем здесь древнеэллинскомпоселении говорят лишь находимые вразных местах обломки колонн, надгробий и эпиграфическихпамятников позднейшей эпохи. Немалотаких камней было употреблено рыцарями с пользой:когда церковь св. Иоанна разрушилась от ударамолнии, в развалинах нашли несколько камней с надписями.Сами рыцари попирали их ногами, и во многихместах тротуар улицы Рыцарей устлан каменнымиплитами с древнегреческии инскриптами.Диодор в рассказе о третьем сокрушительномнаводнении (Diod. XIX 45), постигшем г. Родос веснойпервого года 116 Олимпиады (конец 316 г. дон. э.), называет город театровидным (teatroeidis). Вовремя наводнения, поскольку стока для воды в морене было, родосцев объял ужас. Одни искали спасенияна кораблях, другие бежали вверх к театру, тре-

268К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫтьи, обезумев от страха, взбирались на высокие алтарии подножия статуй. Помощь пришла неожиданнои сама собой: в одном месте вода на большомпространстве прорвала городскую стену и вылиласьв отступившее море. Жители были спасены. В другомместе Диодор говорит, что старики и женщиныглядели на приближающийся вражеский флот Деметриясо своих домов, так как город имеет формутеатра. Это сравнение вполне применимо к Родосу,постепенно повышающемуся от гавани к акрополю,а театральный характер античной культуры в доказательствахне нуждается.На полях опаленных РодосаКамни стен и в цвету тополяВидит зоркое сердце матросаВ тихий вечер с кормы корабля.Там был рыцарский орден: соборы,Цитадель, бастионы, мосты,И на людях простые уборы,Но на них золотые кресты…Мы идем сквозь туманные годы,Смутно чувствуя веянье роз,У веков, у пространств, у природыОтвоевывать древний Родос, —констатировал в сборнике «Чужое небо» НиколайГумилёв.СПАРТАПеред войной спартанцы приносили жертву небогам войны, но Музам. Их спрашивали, почему.«Потому что мы молимся не о победе, а о певцах,достойных этой победы». После битвы в жертву богамспартанцы приносили петуха. Почему? «Потомучто в Спарте не хватило бы быков для наших побед».И когда у Ликурга поинтересовались, почемуон ввел такие маленькие и дешевые жертвы богам,легендарный спартанский законодатель ответил:«Чтобы не было перерывов в жертвоприношениях»(М. Л. Гаспаров).Эти и многие иные лаконичные и остроумныевыражения, возникшие в лаконской Спарте, естьукрашение нашего знания об античном мире. Умениеговорить точно и кратко — лаконизм — до сихпор ценится (может, даже больше, чем раньше). Ктоотвлекался, говоря даже умные вещи, того обрывали:«Ты говоришь дело, но не к делу». Вот история:один спартанец пришел послом к македонскому царю.«Ты один?» — удивился царь, привыкший кбольшим посольствам. «К одному», — ответилспартанец. Ну, как можно разговаривать с такимилюдьми, удивимся мы? Однако в Греции это чудачествоценилось высоко. Самым знаменитым было изречениеспартанки, провожавшей сына на войну.

270К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 271Она подала ему щит и сказала: «С ним или на нем»— со щитом возвращались победители, на щитеприносили убитых. Любопытных отсылаем к Изречениямспартанцев и Изречениям спартанскихженщин (на редкость лаконичным) в издании «Застольныхбесед» Плутарха Херонейского (Ленинград,1990). Кстати, женщины в Спарте пользовалисьбольшей свободой и уважением (мужчин), нежелиу прочих греков; они отличались еще большейпреданностью отечеству, чем мужчины, на которыхимели значительное влияние, мало уступая в силе ихрабрости. Брак в Спарте имел целью доставлениегосударству цветущих, здоровых детей. Хилые иуродливые по решению старейшин отцовской филыбыли выбрасываемы в пропасть Тайгета, называвшуюсяApotetai. Потому не было в Спарте ученых,поэтов и философов. И поэтому кроме бытовыхособенностей, безусловной храбрости, сомнительнойпорядочности да нескольких десятков посконноймудрости изречений в спартанцах мало что интересно.Однако — посмотрим.Жилище спартанцев было неприхотливым: Ликургприказал строить дома только топором и пилой.В простых домах, говорил он, стыдно заводитьбогатые чаши, ковры и угощения. Спартанцы денегне копили, а нет денег — нет и излишка, нет роскоши.В Коринфе спартанцы однажды увидели кессонированныйпотолок и спросили: «неужели у васрастут квадратные деревья». И как ничего лишнегов жилье, так ничего лишнего в еде: спартанцы последвадцати лет обедали не дома, а в казармах на общественныхстолах (andreia, fiditia, sussitia), женщины— дома, а дети — в агелах. Главным яством былачерная кровяная похлебка из свинины с чечевицей,уксусом и солью — невероятно питательна и на редкостьпротивна. Персидский царь, приехав в Грецию,попросил пленного спартанца сварить ему«национальное блюдо», попробовал и сказал: «теперья понимаю, почему спартанцы так храбро идутна смерть — им милее гибель, чем такая еда». Городбыл домом для всех, как для одного. Человеку, которыйпредлагал установить в городе демократию,Ликург сказал: «Сперва установи демократию всвоем доме». Какое там!Город Спарта был символом закрепления дорийцевна Пелопоннесе и рождения новой цивилизации,принципиально отличавшейся от цивилизацийпредшествующих «дворцовых» царств. Рассказо герое Менелае, нашедшем убежище в Спарте, женившемсятам на прекрасной Елене и ставшим царем,— не что иное, как мифологическая проекцияистории микенской монархии в городе, тогда называемомЛакедемон. Первоначальными обитателямигорода, да и всей Лаконии, были, вероятно, лелегиане.К ним позднее прибавились ионийские и ахейскиепереселенцы, основавшие здесь многие микенскиецентры. При дорийцах эти народы стали называтьсяилотами (то есть местными жителями). Формальносвободные, они были почти на положениирабов, так как считались собственностью государства.Они могли заводить семьи и владеть некоторымимуществом. Одному илоту, который дерзкосебя вел, царь Харилл сказал: «Клянусь Диоскурами,я бы тебя убил, не будь я в гневе». Другой значительнойгруппой населения Лаконики были периэки,свободные жители городов, зависимых отСпарты. Так как спартанские цари считались царямивсех лаконцев, в периэкских городах они имели

272К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 273особые участки земли — темены. Царю выплачиваласьособая «царская подать». Главной обязанностьюпериэков была служба в спартанской армии,большую часть которой они составляли уже во времяПелопоннесской войны.Принято считать, что большинство городоввозникли вследствие синойкизма — сселения близживущихпоселений в одно с своим центром и священнымтеменосом. Синойкизм был длительнымпроцессом, в нем можно выделить три направления:политическое — объединение отдельных поселенийв единый государственный организм, создание единыхорганов власти; социальное — формированиеединой гражданской общины; урбанистическое —выделение городского центра, объединявшего сельскиепоселения, составлявшие хору (сельскохозяйственныеклеры) полиса. Эти направления были тесносвязаны и развивались параллельно, но не всегдасинхронно. Нередко политическое объединение общинзначительно опережало возникновение городскогоцентра (скажем, в Элиде: Страбон. ГеографияVIII 3, 2). А вот в Лаконике синойкизм урбанизациейвообще не сопровождался: Спарта так и не развиласьв настоящий город, представляя собой совокупностьсельских поселений (Фукидид. ИсторияI 10). А почему? Потому что деток-уродцев в пропастьвыбрасывали, а на них-то, как правило, умственностьи держится: напомню, что в здоровом телездоровый дух — явление редкое.Наряду с Афинами Спарта была самым могущественнымгосударственным центром. К середине8 в. до н. э. она подчинила себе всю Лаконику. Спарта(правда, современная) и сегодня — столица Лаконики.В 1834 г. она была полностью перестроена внеоклассическом духе Оттоном I из баварской династииВиттельбах. Первый греческий король увлекалсяантичностью, при этом, однако, не вполне понималважность ромейского периода истории Греции.Современный город привольно раскинулся вобширной долине р. Эврот (Эвротас), над которойвозвышаются пики горного хребта Тайгет.Жесткие нормы законодателя Ликурга регулировалисуровую жизнь этого южного города, гдеобразование и социальная система были под контролемместной военной касты. Организация внутреннегоустройства Спарты, хотя и приписываетсяЛикургу, складывалась постепенно. Если Ликург ибыл исторической фигурой, то, вероятнее всего,провел какую-то лишь политическую реформу.Верховной властью в государстве обладала апелла— собрание всех граждан. Апелла утверждала илиотвергала предложения, выработанные герусией(советом старейшин), состоявшей из 28 выбираемыхпожизненно геронтов и двух царей-архегитов, потомковдвух самых древних лакедомийских семейств— Агиадов и Европонтидов. Местное ахейскоенаселение было превращено в илотов, дорийцыиз других общин — в периэков. Следующим этапомзавоевательной политики Спарты было покорениеМессении (к западу от Лаконики). В результатедвух Мессенских войн эта область была завоевана,ее население превращено в илотов. Со временем (с8 в. до н. э.) монархия была ограничена пятью выборнымиэфорами, державшими в руках управление,и апеллой (народным собранием). Законы Ликургапомогли Спарте достигнуть положения великойпелопоннесской державы, а позднее стать гегемономГреции и победителем Афин.

274К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 275На поддержание системы было направленоособое воспитание спартиатов — агогэ. Семи летмальчиков забирали у родителей в особые отряды— агелы (стада) — под надзор воспитателей-педономов.Дети с 7 до 18 лет назвались paides, юноши18–20 лет — melleipenes, молодые люди от 20 до 30лет — eirenes. Чтобы уметь добывать пропитание навойне, подростки учились воровать: кто приходилни с чем, того били, кто был пойман с поличным, тожебили. Чтобы молодежь приучалась к войне и вмирное время, устраивали тайные ночные походына беззащитные поселения илотов: походы были настоящие,с кровопролитием, убивали тех, когослишком ненавидели или боялись. Наибольшее вниманиеуделялось развитию силы, выносливости,храбрости, умения подчиняться и приказывать.Мальчиков также обучали правильной и краткойречи, чтению и письму, игре на инструментах, хоровомупению. Конечно, внимание было односторонним— к силе. Девушек воспитывали в семье, их такжеобязательно развивали физически. Юноши с 20лет начинали военную службу, которая продолжаласьдо 60 лет. Только удача на военной службемогла прославить, лишь имя погибших в бою за отечествомогло быть выбито на могильном камне.Спартанское войско было единственным профессиональнымво всей Греции, так как спартанцы не занималисьручным трудом, проводя все время в военныхзанятиях и охоте. Отношение к старости былоочень уважительным, с одной, правда, особенностью:молодой человек никогда не уступит места бездетномустарику — «ты не вырастил того, которыйпотом уступит место мне». Правда, до преклонныхлет мало кто доживал.Внешность спартанца была неприхотлива, едвали приходится говорить о чистоплотности. Единственное,чему спартанец уделял внимание, была прическа.На вопрос, почему спартанцы заботятся оприческах, царь Харилл ответил: «Потому что извсех украшений, это — самое дешевое». Да и самЛикург рекомендовал согражданам заботиться оприческе: прическа делает красивых грозными, анекрасивых страшными. При всей простоте бытаэта кудрявая завитушка — прическа! — в спартанцепрямо-таки удивляет. Ему не нужен ни особенныйкомфорт, ни деньги, ни чистоплотность, ни хилыйребенок (какой уж есть), ни чужая жена (супружескаяизмена была невозможна) — прическу подавайда домотканное благоразумие. Вот где зародилосьто гнилостное зерно, что привело Спарту к гибели:для чистоты эксперимента отречение от удобства ипривлекательности должно было быть абсолютным.Победа в Пелопоннесской войне была и высшейточкой спартанского могущества, и вместе стем — началом его гибели. Причина в том, что спартанцыне смогли изобрести (хилых в пропасть сбрасывали!)других средств гегемонии, кроме хорошоизвестных им силовых: интеллектуальный бицепс вдержавных размышлениях не полезен. Потому славаСпарты была недолгой: город был побежден Фивами,а впоследствии подчинился и македонской династии,и римлянам. Была в Греции и другая сила,кроме только физической. Спарта утратила своезначение и стала рядовым городом в составе провинцииАхайя, хоть и получила статус союзника Рима.В 13 веке, с наступлением франкократии, Спартабыла заброшена, пока ее не возродил Оттон I.Кроме нескольких фрагментов городских стен 4 в.

276К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫдо н. э., римских и ромейских фортификаций у акрополя,в Спарте — чрезвычайно мало следов древности.Известно, что в городе было несколько храмовбогини Афины. Сохранились остатки находившегосяв центре города архаического храма, сделанногоиз медных (бронзовых?) плит или обшитогомедью: Афина этого храма называлась Меднодомной,или Афина Халкоикос (Из бронзового храма).Сохранились также четкие очертания римскоготеатра 2–1 вв. до н. э. Самый важный памятник, открытыйАнглийской археологической школой иГреческим археологическим обществом, — святилищеАртемиды Орфии (Прямой) на правом берегур. Эврот. Святилище датируют 2 веком до н. э., хотяблизкое присутствие двух алтарей, один из которыхотносится к 9 в. до н. э., обнаруживает архаическиекорни местного культа Артемиды. В римскую эпохук этому храму пристроили амфитеатр. Отметим двапамятника, вызывающие в памяти имя великогоспартанского полководца Леонида, павшего в Фермопильскомущелье, — маленький эллинистическийхрамик вне акрополя, где, возможно, покоились останкигероя, и мраморный бюст в местном музее.Последний представляет некоего лаконийского воина,романтически отождествленного с Леонидом.Хотя оснований для такого предположения мало,общий облик горделивого и бесстрашного бойцаочень созвучен нашему представлению о воинственныхи — увы — недалеких спартанцах.ТРАПЕЗУНДНазвание какой-нибудь древней империи связано,как правило, с названием ее столицы. Например,Римская империя олицетворяла Рим, Никейская— Никею, Эпирское царство — Эпир, Вавилонское— Вавилон, название Византийская ученые ведутот древней мегарской колонии Византий, ставшейКонстантинополем (хотя Византийская империясама себя называла Ромейской). Название Трапезундскойимперии происходит, как догадываетсячитатель, от города Трапезунд.Как и время существования Ромейской империи(для смеху назовем крайние даты: 11 мая 330 г.— 29 мая 1453 г.), время существования империиТрапезундской, империи Великих Комнинов, имеетпределы: апрель 1204 — 26 октября 1461 гг. В течениеэтого времени, с одной стороны, намекающегона взятие Константинополя воителями четвертогокрестового похода, с другой — на взятие Трапезунданеусыпным Мехметом II, — Трапезундская империя,которую В. Миллер в специальной книге(Trebizond the Last Greek Empire. London, 1926) назвалпоследней греческой империей на южном побережьеЧерного моря (Понта), была не толькохранительницей традиций римско-ромейской империив администрации и праве, науке и искусстве, но

278К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 279и простирала влияние на северные берега ПонтаЭвксинского, держа в зависимости города Южногоберега Крыма и имея сношения с независимымкрымским княжеством Феодоро (Мангуп). Трапезундв 13–15 вв. претендовал на господство в южнойРоссии, что выражалось и в титулатуре трапезундскогоимператора: верный царь и самодержец всейАнатолии, Грузии и Ператии (то есть Заморскойземли). Если читатель представляет месторасположениесовременного турецкого г. Трабзон на юговосточномпобережье Черного моря (на северо-востокеМалой Азии), он без труда представит и широтураспространения имперского влияния Трапезундав лучшие его времена.Город был основан милетской колонией Синопа(откуда был родом славный ироник Диоген) вовторой половине 7 в. до н. э. как такой, что лежал вначале важного торгового пути на Восток. Находясьна перекрестке дорог с Запада на Восток и наЮг, Трапезунд сам не мог не сделаться перекрестком,где совершался обмен не только товарами ипроизводственным опытом, но и ценностями духовными.Как это бывает на любом перекрестке, Трапезундсуетился и переживал разное. Первый расцветпостиг его во времена Римской империи, но в 257 г.город был разрушен готами. Второй расцвет пришелсяна 13–15 века.Трапезундская империя основана внуками ромейскогоимператора Андроника I Комнина —Алексеем и Давидом Комнинами — при содействиидеятельной грузинской царицы Тамар (ок. 1160–1207), которой ее государственный казначей ШотаРуставели посвятил поэму Витязь в тигровой шкуре.В царствование Тамар (1184–1207 гг.) Грузия до-билась больших политических успехов. К этим успехамстоит отнести и основание Трапезундскойимперии. «[Алексей и Давид] Комнины еще младенцамипопали в Грузию, где и получили воспитание;их родным языком был грузинский. Воспитываясь ивырастая при дворе своей родственницы, среди туземцеви в армии, они всюду были под влияниемгрузинской жизни и грузинских обычаев, так что вдвадцатилетнем возрасте… больше походили нагрузинских князей, чем на византийских», — писалв 1854 г. авторитетный русский академик-византинистАрист Аристович Куник.Продолжительная осада Царьграда крестоносцамисоздала благоприятные для младшей линииКомнинов обстоятельства, которыми братья воспользовались(при помощи наемных лазов, мингрелови греков) для овладения Трапезундом. В этовремя городом правили разные дуки (губернаторы),назначавшиеся ромейскими императорами. Однимиз первых известных нам был родственник Комнинов,полководец Григорий (1103–1106 гг.). Одним изпоследних — Феодор Гавра. «Зная дерзость и энергиюэтого человека, Алексей [I Комнин] решил удалитьего из столицы и назначил дукой Трапезунда,города, который тот ранее отобрал у турок. Гаврабыл родом из горных районов Халдии и завоевалславу доблестного воина, ибо превосходил всех людейсвоим умом и мужеством. Ни в одном, даже самоммалом деле, не терпел он неудач и постояннобрал верх над своими противниками, а завладевТрапезундом и распоряжаясь им как своей собственностью,он и вовсе стал непобедим» (Анна Комнина.Алексиада VIII 9). После смерти Феодора Гавраправославная церковь провозгласила его муче-

280К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 281ником; в начале 20 в. А. И. Пападопуло-Керамевсопубликовал его Житие, в котором рассказывается,как в 1098 г. Гавра попал в плен к агарянам и, воспротивившисьотречению от христианской веры,был предан мучительной смерти. Сын Феодора Гавра— Константин Гавра — при Иоанне Комнине тожебыл дукой Трапезунда. В 1126 г. он поднял в городеантицарьградский мятеж, длившийся 14 лет.О трапезундском императоре Алексее I Комнине(1204–1222 гг.; не путать с ромейским императором1081–1118 гг. Алексеем I Комнином, о которомпишет в Алексиаде его царственная дочь Анна Комнина)эфесский митрополит Николай Месарит писалкак о «происходящем из вредоносного и наполненноговеликой спесью рода Комнинов, тайно замышлявшиххудое против власти ромеев». Впрочем,как иначе мог писать враждебный Комнинам человек?«Прибыв туда (в Трапезунд. — А. П.), он(Алексей. — А. П.) получил от местных жителейвласть над Колхидой и перенес царство в колхидскийТрапезунд. И с этих пор они там царствовали,живя далеко от нас, имея эллинское происхождениеи обычаи и говоря по-эллински» (Лаоник Халкокондил,15 в.). Потомок низверженного византийскогоимператора, не имевший ни особенныхсредств для найма охотников, ни войска, все-такиосновал Трапезундскую империю мирным путем —при поддержке царицы Тамар. Перед весной 1204 г.город, которым правил тогда дука Никифор Палеолог,не был в силах оспаривать авторитет, идущийиз двух источников, — эллинского и грузинского.Алексею в 1204 г. было всего 22 года. Ф. И. Успенскийрезонно отмечает, что основание трапезундскогоцарства Комнинов было лишь эпизодом вборьбе Грузии за преобладание на Восточном Черноморье,продолжением политики отца царицы Тамар,войска которого доходили и до Эрзерума, и доТрапезунда.Благоприятное месторасположение города,его роль административного и церковного центра(важнейшей митрополии Константинопольскогопатриархата) и экономическое процветание стяжалигороду славу, породив много риторически вычурныхэнкомиев (хвалебных песен) и экфрасисов(описаний). Трапезундский акрополь (по Успенскому,— кремль) возвышается в центре города на обрывистомплато; в плане это — клин, обращенныйострием к югу и по горизонтали разделенный на тричасти. Южная часть — самая древняя, в ней располагалисьдворцы, книгохранилища, административныепостройки. С северной стороны акрополь былнаиболее уязвим: это показала осада Трапезундатурками-сельджуками в 1223 г., правда, закончившаясяразгромом нападавших.Средняя часть города — римского времени —простирается чуть далее церкви Богородицы Златоглавой(Хрисокефалос). Наиболее обширным являетсянижний город, возникший уже после империиВеликих Комнинов. Собственно, к эпохе Комниновотносится строительный бум Трапезунда. За 250лет было выстроено и реконструировано более сотницерквей, сложились черты местной архитектуры.Основным типом трапезундских храмов, в отличиеот константинопольской школы, была купольнаябазилика с двумя полукруглыми боковыми абсидамии портиком. В начале 13 в. возник вариант трехнефнойбазилики с одной центральной пятиугольнойабсидой и нартексом. В рисунке плана — латин-

282К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 283ский крест. Большинство же крупных трапезундскихцерквей принадлежало к типу храма с куполомна четырех свободно стоящих колоннах, причем последниебыли украшаемы резными ранневизантийскимикапителями.В историческом происхождении и существованииРомейская империя более зависела от судебТрапезунда, чем от постепенного сокращения своихпределов и ограничения власти императоров. В13–15 вв. именно Трапезунд был крупнейшим центромполитически затухавшей империи ромеев.Н. П. Кондаков, Д. В. Айналов и Е. К. Редин называлитрапезундскую архитектурную школу греко-восточнойшколой и противополагали ее школеконстантинопольской. Этим термином и вправдухорошо обозначается своеобразие восточновизантийскойархитектуры, сложившейся на основе греческойтрадиции. Наиболее значительными сакральнымипостройками Трапезунда являются церквиБогородицы Златоглавой (10 в., перестроена в13 в.), св. Софии и св. Евгения (10–14 вв.). Св. Евгенийбыл покровителем города, и большинство мужскогонаселения Трапезунда носило это имя. «В календаретрапезундцев как будто только один святойи значится именем Евгений, и почти все в Трапезунденосят имя Евгениев», — удивлялся один царьградскийсудья. Св. Евгений был защитником города,изображение его украшало императорский герби монеты. Впрочем, Ф. И. Успенский писал, что к1916–1917 гг. память о св. Евгении в городе угасласовсем, и ни в одной из церквей он не мог найти изображенияэтого праведника. Роль св. Евгения в Трапезунденапоминает роль св. Димитрия в Солуни: ичудеса их сходны, и описание взгляда (блестящийсолнечный взгляд), и обилие мира (to muron), источаемогообоими. Велеречивые агиографы даже устраиваютвстречу между двумя святыми.Все церкви в 13 в. были перестроены и расширенына имперский лад: Хрисокефалос так и осталаськрестовокупольной, св. София и св. Евгения — перестроеныиз базиликальных в крестовокупольные.Св. София при турках лишилась наружных галерей,соединявших притворы, возведенные в 13 в. (Н. И.Бурнов). А ведь именно этот храм должен был статьсимволом города, как св. София в Константинополебыла символом богоспасаемого града. После захватаТрапезунда янычарами церковь БогородицыЗлатоглавой была превращена в мечеть Ортахисар-Джами, впрочем, церкви св. Софии и св. Евгения тожепоменяли имена.В Трапезунде бил пульс окраинной эллинскойимперии, сюда стекались для устройства дел и напродолжительное пребывание наиболее влиятельныеи богатые провинциалы, военные и гражданскиечины, искавшие милостей при дворе и ожидавшиеслужебного повышения. Много славных мужейтрудилось в Трапезунде. Это и Михаил Панарет, авторТрапезундской хроники, и Виссарион Никейский,автор Энкомия Трапезунду, и Лаоник Халкокондил,автор Историй, и Иосиф Лазаропул, автордвух Обозрений чудес св. Евгения, и гуманист-гуманитарийКонстантин Лукит, и апографевс (налоговыйчиновник) Андрей Ливадин, автор Путеводительныхзаписей, и философ Георгий Амируци, иастроном Георгий Трапезундский. Список можнопродлить.С историей города, в 1461 г. ставшего турецким,связана т. наз. Трапезундская операция Российской

284К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫармии 23 января — 5 апреля 1916 г. Приморский отрядКавказской армии при поддержке Батумскогоотряда Черноморского флота (ок. 15 тыс. чел.) в феврале–марте1916 г. нанес туркам поражение. В началеапреля, будучи усилены двумя бригадами (18тыс. чел.), прибывшими морем из Новороссийска,русские войска овладели турецкими позициями нар. Карадер и вступили в Трапезунд, превратив его вбазу снабжения кавказской армии и легких силЧерноморского флота. Русская армия, заняв Трапезунд,оккупировала прилежащую к нему значительнуютерриторию. Однако не только это составилославу русского оружия: регистрация и охранатрапезундских археологических памятников в1916–1917 гг., порученная директору Русского археологическогоинститута в Константинополе (РА-ИК), академику Ф. И. Успенскому, принесла славу ирусскому византиноведению. Одним из первыхакад. Успенский обратился к истории Трапезундскойимперии и многое сделал, чтобы сохранить вовремя Первой мировой войны памятники ее архитектурыи искусства; в 1929 г. в Издательстве Академиинаук СССР посмертно вышла его монография«Очерки из истории Трапезундской империи»,не утратившая научной и познавательной актуальностии поныне. Эту книгу редактор ее, другой академик— С. А. Жебелёв, — назвал «лебединой песнью»Федора Ивановича Успенского.ТРОЯПожалуй, город, который был бы легендаренболее, чем Троя, назвать сложно. Троянская война,в связи с которой Троя стала исторически незаменима,— центральное явление греческой мифологии,а потому и главный мифомыслительный сюжетевропейской культуры. А все потому, что слепойстарец Гомер написал два бессмертных произведения,одно из которых называется Илиада по имениТрои — Илиона — и посвящено Троянской войне.Троя находилась на самом стыке Европы с Азией,на южном побережье пролива Дарданеллы (поимени Зевсова сына, родоначальника династии троянскихцарей Дардана; бывш. Геллеспонт) на территориисовременной Турции. По легенде, Трою основална холме Гиссарлык (на р. Скамандр) царь Трос:в возведении ее гигантских стен участвовали Зевс,Аполлон и Посейдон. Наибольшего расцвета городдостиг при царе Приаме; при нем же город стал центромвойны и погиб по вине «хитроумного» Одиссея.Гомер, великую тень которого Пушкин «чуялсмущенной душой», выбрал для поэмы эпизод длиноюв 51 день из десятого года войны. Троя проходитрефренным (рондо!) фоном к этим ратным дням.Греческие детишки учились читать по Илиаде иОдиссее; поэмы цитировали и толковали; чтением

286К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 287избранных мест пифагорейцы призывали даже исправлятьдуши. По Плутарху, Александр Македонскийхранил список Илиады рядом с кинжалом подподушкой (см. эссе об Александрии). Полагают, поэмысозданы в Ионии в 8 в. до н. э. на основе легендо Троянской войне. Есть сведения об окончательнойредакции текстов при афинском тиране Писистрате(середина 6 в. до н. э.), когда их исполнениебыло включено в празднества Великих Панафиней.С войной дело обстояло так. Богиня Эрида (персонификацияраздора) подбросила трем богиням —Гере, Афине и Афродите — яблоко с надписью:прекраснейшей (то самое яблоко раздора). Как имеж нашими женщинами, среди богинь разразилсяскандал, который призван был уладить, конечно,мужчина. Им оказался юный пастушок (троянскийцаревич) Парис, отдавший первенство Афродите.Потому в войне Афродита поддерживала троянцев,а оскорбленные Афина и Гера — ахейцев. Войнабыла развязана из-за женщины (как, видимо, большинствомифических войн) — Елены Аргивской (ейбыло тогда около 50 лет, к окончанию войны — около60), дочери Зевса и жены спартанского царя Менелая,похищенной Парисом. При поддержке брата— микенского царя Агамемнона — Менелай собралвойско из ахейских мужей и объявил Трое войну.Ахейский флот начитывал более 1000 судов, Гомерих перечисляет (Илиада II). Осип Мандельштампозже (в 1915 г.) напишет характерные строки:Бессонница. Гомер. Тугие паруса.Я список кораблей прочел до середины:Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,Что над Элладою когда-то поднялся,— действительно, гомеровский список тосклив.Предводителем войска стал Агамемнон, славившийсямужеством, властолюбием и надменностью(он был убит женой Клитемнестрой, которая, всвою очередь, погибла от руки сына Ореста, отмстившегоза отца; ее судьба послужила сюжетомдрам Эсхила, Софокла и Еврипида). Дабы обеспечитьблагополучное прибытие флота в Трою, Агамемнонупришлось принести в жертву дочь Ифигению,но она чудом спаслась (см. Ифигения в АвлидеЕврипида).Война длилась почти десять лет и кончилась гибельюгероев и Трои. Парис поразил храброгоАхиллеса в его ахиллесову пяту, а Елена вернулась кМенелаю. В живых остался Эней, один из главныхзащитников Трои, родоначальник Рима (см. проникновеннуюЭнеиду Вергилия). Вот какие неприятностивремя от времени случаются из-за женщин. Грекитроянцев победили, однако, Илиада была не стольковоенным завоеванием, сколько поэтическим.Каждый умник свяжет с Троей два события.Одно — история троянского коня, второе — судьбаЛаокоона. Троянский конь — огромный деревянныйконь, в котором спрятались ахейцы. Любопытныетроянцы, не подозревая хитрости, зачем-товтащили его в город. Ночью ахейцы вышли из конскойутробы и впустили в город прочее войско. Городбыл взят, а конь стал нарицательным. Во времявойны жрец Аполлона Лаокоон был единственнымчеловеком, предостерегавшим троянцев от ввоза вгород троянского коня.Издали громко кричит: «Несчастные! Все вы безумны!Верите вы, что отплыли враги? Что быть без обманаМогут данайцев дары? Вы Улисса не знаете, что ли?Либо ахейцы внутри за досками этими скрылись,

288К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 289Либо враги возвели громаду эту, чтоб нашимСтенам грозить, дома наблюдать и в город проникнуть.Тевкры, не верьте коню: обман в нем некий таится!Чем бы он ни был, страшусь и дары приносящих данайцев».Молвил он так и с силой копье тяжелое бросилВ бок огромный коня, в одетое деревом чрево.Пика впилась, задрожав, и в утробе коня потрясеннойГулом отдался удар, загудели полости глухо 1 .(Энеида II 42–53; пер. с лат. С. К. Ошерова)Лаокоон за свое красноречие был задушен(вместе с сыновьями) двумя морскими змеями, которыхпослала осерчавшая Афина. Скульптурнаягруппа Лаокоон родосских мастеров Агесандра,Полидора и Афинодора (музей Пио-Клементино,Ватикан) была найдена в эпоху Ренессанса присмешных обстоятельствах (см. «Биографии» ДжорджоВазари).«Автором» современной Трои был ГенрихШлиман (1822–1890), немецкий археолог-дилетант,крупный коммерсант и большой романтик. Б. В.Фармаковский в письме родителям из Афин (от 4июля 1890 г.) отмечал, что «Шлиман не пользуетсяхорошей известностью. Последними раскопками онстрашно оскандалился…, отнес памятники, найденныев могиле бойцов при Марафоне, к доисторическимвременам. Самый знаменитый здешний ученый— Лоллинг — называет Шлимана глупой головой…1 В 4 веке римлянин Децим Магн Авсоний в знаменитом Свадебномцентоне, в главе Дефлорация, процитировал две последнихстроки, которые (в переводе М. Л. Гаспарова) обрели надлежащуютаинственно-брачную интонацию: «Встало оно, трепеща,в потрясенные недра, / И задрожала утроба, и стоном наполниласьполость».Шлиман служит науке более деньгами, которые нежалеет на раскопки, а не головой». Реализовав вместес не менее знаменитым Вильгельмом Дёрпфельдом(1853–1940) 1 мечту раскопать Трою, в 1871–1880-х годах он раскопал Микены, Тиринф и Орхомен.Кое в чем Шлиман ошибся, в чем-то даже памятникамнавредил, однако то, что сделал, — бессмертно:каждый современный афинянин (дажетинейджер!) покажет его могилу. Остатки Трои былинайдены исходя из указаний Илиады, появиласьвозможность датировки гибели города, вещественныеостатки коего могли сопоставляться с другимиматериальными судьбами Средиземноморья.Раскопки Трои (Шлиманом и после него) показали,что между 1260 и 1230 гг. до н. э. (по иным данным— между 1336 и 1134 или в 1184) город испыталдлительную осаду и был разрушен. Вообще, в силустратегического положения на пути из Средиземногоморя в Черное Троя неоднократно становиласьобъектом нападений. Разрушение ее в конце13 в. до н. э. ахейцами, когда город сгинул в страшномпожаре, запечатлелось в памяти потомков какбольшое событие. На Трою, созданную Гомером,1 Вильгельм Дёрпфельд долгое время служил директоромАфинского отделения Германского археологического института,был наставником многих русских археологов-классиков. См.о В. Дёрпфельде в книге со странным заглавием, посвященнойтворческой деятельности одного из его учеников, академикаМ. И. Ростовцева: Скифский роман / Под. общ. ред. акад. Г. М.Бонгард-Левина. М., 1997. С. 19, 44, 56, 372, 373, 400. Там же, рядомс роскошной фотографией Теодора Моммзена, напечатан ипортрет Дёрпфельда: сухощавого старца с острым глазом исследователядревностей.

290К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 291вполне могли быть перенесены представления о еепредшественнике — городе, погибшем от пожара вконце 3 тыс. до н. э. Ведь древнегреческий эпос,формируясь, следовал законам концентрации действиявокруг сюжетного центра и типизации героическогообраза. Гомер, подобно нордическим певцамНибелунгов, воспел геройские подвиги поколений,живших тысячелетиями раньше него. Но нетолько гомеровская земля была чужда радикальнойафинской демократии — гомеровское небо являлоотчетливую иерархию антропоморфизированныхбожественных сущностей, столь же хитрых и предприимчивых,сколь и те, кто их выдумал.Здания и циклопические фортификационныесооружения города были из камня и глины (саман).Цемент был неизвестен. У Гомера мы не встречаемсведений о внешнем виде и внутренней планировкежилья, вместо описания — эпитеты. Однако, судяпо другим местностям этого же времени, можно заключить,что архитектура жилья стояла высоко.Вот «прекрасный дворец» царя Приама. Гомеровыслова отнесеныК зданию с гладкими вдоль переходами (в нем заключалосьВокруг пятьдесят почивален, из гладко отесанных камней,Близко одна от другой устроенных, в коих ПриамаВсе почивали сыны у цветущих супруг их законных;Дщерей его на другой стороне, на дворе, почивальниБыли двенадцать, под кровлей одною, из тесаных камней,Близко одна от другой устроенных, в коих ПриамаВсе почивали зятья у цветущих супруг их стыдливых).(Ил. VI 243–250; пер. с др.-греч. Н. И. Гнедича)Полуфантастические предположения окружаютвопрос о крепостных стенах: про технологиювозведения этого типа сооружений ни в Греции, нив Египте (пирамиды), ни в Перу (Мачу-Пикчу) сведенийнет. Нагромождение стен из громадных глыбкамня приписывалось богам, что в троянскую эпохубыло делом привычки. Сказания о войне наслоилисьдруг на друга так же, как наслоились один надругой толщи культурного слоя девяти древнихТрой. Легенда и раскопки идут навстречу друг другу.Проследим троянские слои, как они представляютсяученым в последние 130 лет (см. разрез).Троя I. Остатки двух жилых домов-мегаронов ичасть оборонительных стен (толщиной в 11 м) с воротамии башнеобразными выступами (рубеж 4 и 3тыс. до н. э.).Троя II. Раскопана Г. Шлиманом полностью исчиталась гомеровской. Следы большого пожара иразрушений. Вдоль внутренней стены со стороныцитадели проходила колоннада — первая известнаяколоннада эгейского и греческого мира; стена с колоннадойобразовывала парадное окружение длятрех мегаронов (жилой дом из двух частей: зала ипортика, или лоджии; послужил прообразом длягреческих храмов), составлявших центр города. Мегароныстоят параллельно друг другу, небольшиепросветы между ними — для отвода воды (рубеж 3и 2 тыс. до н. э.).Троя III и Троя IV. Остатки кратковременныхпоселений.Троя V. Материальные свидетельства возрождениягорода к жизни.Троя VI. Культурные остатки этого слоя, по В.Дёрпфельду, и есть гомеровская Троя. Оборонительныестены из хорошо отесанных каменныхплит. Дерево заменил тесаный камень. Город имелчетверо ворот. Двухнефные мегароны. За предела-

292К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 293ми стен найден некрополь (умерших кремировали).Высота стены превышала 9 м, ее мощные субструкциитолщиной 4–5 м сложены из тщательно подогнанныхблоков. К воротам в оборонительной стенеуже не было прямого доступа — к ним можно былоподойти, лишь преодолев расстояние вдоль стены,под ударами защитников крепости (этот прием позжебыл разработан в фортификации материковойГреции и Тавриды). Обилие керамики, ее форм иорнаментики при сопоставлении с керамикой издругих мест Эгеиды показало, что эта Троя существовалав 14 в. до н. э. и погибла, но не от пожара, аот землетрясения.Троя VII. По позднейшим (американским) исследованиям,это и есть Приамова Троя. Слой погибот пожара в 12 вв. до н. э. Археологический материализ Трои VI и Трои VII вполне сопоставим состатками микенского периода, отраженного вописаниях Гомера и квалифицируемого историкамикак конец «героического периода» Эгеиды.Троя VIII и Троя IX. Остатки раннегреческих,эллинистических (начиная с 3 века до н. э.) и римскихгородов.Вероятно, потрудившись, можно насчитать какой-нибудьслой раньше Трои I и переименовать остальныеслои, получив Трою Х и Трою XI. Нужноли? После поэм Гомера (по удачному выражениюМ. Л. Гаспарова) Греция прощается со сказкой истановится более или менее исторической. Троя —фокус греческих мифов, знаменитый судьбою многихгероев, которые сделались во времена Гомераобщенациональными. Но до сих пор не осыпалиськручи троянско-туристической древности, и властнозвучит гордый шестистопный дактиль — гекза-метр: «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…»Впрочем, вагант Гугон, Примас Орлеанский, в12 веке написал стих о погибели Трои, где есть такиепочти пасторальные строчки:Город, прежде великий, низвергнут жестокостью дикой:Пал, и в прахе поник прежде сиятельный лик!Город, прежде державный, прославленный славою давней,Ныне заглохнет меж трав, пастбищем пастырям став!О, злополучная Троя, жертва жестокого боя,Слава былая твоя — пища скота и зверья.(пер. с лат. М. Л. Гаспарова)

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 295ФЕРАТолько самоотверженные изыскания, произведенныев 1895 г. немецким археологом Фр. Гиллерфон Гертрингеном, позволяют навестить самыйгреческий среди островных городов — Феру на островеСанторин, принадлежащем к наиболее шаткимв геолого-географическом отношении островамСредиземного моря.Этот остров — единственная в своем роде сушана краю Европы, дающая возможность отчетливопредставить созидательно-разрушительную мощьприроды. И ныне корабли пристают к Санторину вглавном кратере громоздкого вулканического хребта,который в давние времена был центральнымпунктом острова. Раньше ни один якорь не мог коснутьсядна. Сейчас может.Высоко, у самого берега, расположен городФера, к которому до недавнего времени вела по скалекрутая тропинка. Далеко от того места, где теперешнийгород разбил на вулканической породевкусные виноградники, подымается на северо-восточномберегу острова дикой одинокой скалойпредгорье хребта — Гагиос Элиос. Там, на высоте369 м над уровнем моря, и была раскопана в целостии сохранности дорийская столица. Дорийскиепереселенцы из Кирены были защищены здесь отморских разбойников, нагло властвовавших надЭгеидой.Гористость местности предопределила тип деятельностногомировоззрения ферейцев: они славилиськак каменотесы. Многие из них выезжали назаработки и всюду пользовались успехом.Один из таких специалистов — Архедем — вовторой половине 5 в. до н. э. украсил аттическую пещерув Вари, посвященную Пану, изящными рельефами(и своим изображением с угломером и молотком;Enciclopedia dell’arte antica, classica e oreintale,Roma, 1958, vol. I, p. 541). Поэтому не удивительно,что жители Феры не воздвигали богам роскошныехрамы, а заставляли служить сакральным целямбезмолвную скальную породу.Сохранилось много надписей древнейшего периода,которые являются посвятительными текстамиГикесию (которого позднее заместил Зевс), Курету,напоминающему о главном культе дорийцевна Крите (куреты — демонические существа и стражиЗевсова царства духов). Куреты развлекалиглавное божество военными танцами, которым уних научились и греки: по-видимому, эти пляски исполнялив честь богов и ферейские юноши, потомукак на том же месте иные словеса восхваляют достоинстватанцоров.Первенствующее положение среди прочих божествзанимал сугубо дорийский бог Аполлон Карней,веселый праздник в честь которого — Карнеи —справлялся в августе (в 20-х числах месяца Карнеяпо местному календарю). Ферейские улицы 4 в. дон. э. не расходятся от главной артерии под прямымуглом, как в других греческих городах, скованныхгипподамовой системой, и трудно обозримы. Они

296К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 297повторяют естественные неровности, узки и извилисты,часто — просто лестницы в скалах. Агора —центральная площадь — имеет неправильные очертания.С нее к общественным зданиям можно добратьсяпо крутым скалистым ступеням. К северу отрыночной площади — храм Диониса, которому позднеепришлось служить культу Птолемеев и римскихцезарей, к западу — театр, от которого можнодобраться до крайней западной части Феры с храмомАполлона Карнея и гимнасием эфебов (эфебы— восемнадцатилетние юноши). К юго-западу отагоры — святилище, характеризующее объединениегреческой культуры с египетской, посвященное Серапису,Исиде и Анубису. Следует полагать, что этосвятилище было центром большой иностранной колонии,которую пришлось приютить ферейцам с началомвладычества над Эгеидой династии Птолемеев.Жилища ферейцев были своеобразны: их приходилосьприспосабливать к скалистой почве и выдумыватьдля этого разные технические новшества.Сравнение эллинистических домов Феры с жильем вПриене и Помпеях поучительно с разных точек зрения:приенцы и помпеянцы не столь долго мучились,чтобы получился кров над головой, как ферейцы.Меню семейных трапез было разнообразным, посколькумудрое правило гласило: «Трапеза должнабыть такая, как союз каждый раз решит, и на какуюсумму он решит». Главными элементами было жаркоеиз мяса жертвенных животных, рыба, сыр, пироги,хлеб и вино, о котором сказано, что ему следуетбыть в надлежащем количестве. Костюмы, частностиповседневной жизни, нравы и обычаи, знаяобщегреческие будни, представить нетрудно. И всеже место для читательской фантазии есть.Кладбище Феры — большой колумбарий (толькомаленьких детей хоронили, не сжигая). Послесожжения на погребальном костре кости аккуратнособирали, завертывали в тряпочку и клали в урну(см. гомеровское описание похорон Гектора иПатрокла), пепел собирался в бывшие под рукойглиняные посудины. Для последней цели годилосьчто попало. Сохранился текст: «Одна бедная матьиз Феры втиснула своего дорогого покойника в небольшойпечной горшок и так похоронила его».Крышкой для урны с пеплом служили камень, черепок,тарелка, чашка, а главной защитницей вечногопокоя была могила глубиной до 2 м. То, чем человекпользовался при жизни, сопровождало его в местопоследнего пристанища: культура греческого жития-бытияславилась «безотходностью».На плите из туфа, положенной плашмя на могилу,писали имя почившего. Рядом устанавливалсямаленький столик из того же материала, которыйпредназначался для того, чтобы располагатьприношения умершему. Ведь покойника чаще (иохотнее) всего представляли за праздничным пиршеством— так он и выведен на множестве рельефныхизображений пиршества мертвецов, частовместе с родней. В могилах, кроме домашней утвари(печные горшки, ведра, кратеры), нашли многососудов для мазей, флаконы для масла и благовоний,чашечки для косметики, долженствующиеслужить мертвецу для ухода за телом. Не забыты ипредметы утренней гигиены: в одном углу могилыустанавливалась наполненная водой и наглухо задраеннаягидрия. Предполагалось, что из нее почившиймог наливать себе воду в плоские умывальныечашки.

298К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 299В погребениях много человеческих фигурок изглины — свита покойника. Здесь пекущие хлеб женщины,цирюльник, барышни и юноши, услаждающиемертвеца музыкой, пляской и телом, плакальщицы,которые предназначены вечно совершать обрядоплакивания, лошадь, осел, свинья, утка, баран.Современному человеку все это странно, но грековтакое положение не смущало: ну, и что же, чтоумер, — живи не хочу и на том свете!Сложность умственной ситуации современногоисследователя мифологии античного мира заключаетсяв том, что, во-первых, не только логика чудесногоне нуждается в интерпретации здравогосмысла (Яков Голосовкер), и потому наше знание огреческом мифе занятно сугубо эстетически, но, вовторых,никаким иным образом, кроме «здравогосмысла» не удастся понять не нуждающуюся в интерпретацииантичную мифологию. То, что для грекабыло фактом повседневного сознания, для современногоученого — плод научного конструирования.На противоположении этих двух энергий —беззаботности и напряжения — и построено мифологическоеантиковедение. Причем, знание о греческом«чудесном» тоже есть порождение нашеговремени: грек, пожалуй, не ведал, что его боги «чудесны»,и потому не нуждался в доказательствах ихсуществования. Та же ситуация должна констатироватьсяи относительно загробной жизни, добротныйанализ которой в самом конце 19 века предпринялпо следам Эрвина Роде российский филологклассикЮ. А. Кулаковский в цикле лекций «Смертьи бессмертие в представлениях древних греков»(Киев, 1899; см. подготовленное нами переизданиеэтой работы вместе с лекциями Кулаковского обЭпикуре и Лукреции, вышедшее в Санкт-Петербургев 2002 г.).Раскопки античной Феры — своеобразный музейдревностей, в том числе и архитектурных. Номузей не только в смысле собрания черепков и развалин,а в смысле конденсированной картины повседневногобыта ферейцев, включая культ мертвыхи верования живых.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 301ФИВЫФивы занимают в истории европейской культурыи европейских войн больше места, чем раньшезанимали на земле (не так, как славяне 1 ). Теперь этосовсем маленький заштатный городишко, в которомдаже туристу поживиться нечем. Но, как я предупредилв начале, каждый город будет рассматриватьсятак, чтобы у читателя возникал эффект при-1 Ироничное замечание, что «славяне занимают больше местана земле, чем в истории», впервые высказанное кем-то в 18 векеи повторенное в 1-м томе «Истории Византийской империи»академиком Ф. И. Успенским (М., 1913), в нашем контексте можетбыть смело переиначено: с Фивами — наоборот. Николай II,находясь в Царском Селе под домашним арестом, отметил вдневнике от 25.IV 1917 касательно «Истории…» Успенского, чтоэто «очень интересная книга». «Полковник Н. А. Романов» читал«Историю…» с 4 по 25 апреля 1917-го и, как видно из егодневника, с большим интересом (см.: Дневники и документы изличного архива Николая II: воспоминания. мемуары. Минск,2003. С. 31, 35, 36). Жаль только, что выводы, которые он могсделать из содержания этой содержательной книги, не былисделаны им ранее, до 2 марта, до отречения: кто знает, может,труд Успенского, буде он был прочитан императором в 1913 году,когда вышел в свет, идеологически повлиял бы на принятиеНиколаем II государственных решений. Кто знает?сутствия, то есть — как произведение письменнойистории.История античного мира в большей степени,нежели история последующих эпох, обагрена кровью.Портреты ее деятелей, безусловно, ретушируются,и немало преданий античности, под обаяниекоторых мы с детства попадаем, соотносятся с действительностьютак же, как «божественный» портреткакого-нибудь позднеримского цезаря — с отнюдьне богоравным оригиналом. Монетное изображениеКлеопатры — возлюбленной Цезаря и Антония,которая заслужила лестный отзыв Плутархаи ядовитый — Горация, была воспета Шекспиром иБернардом Шоу, — разрушает легенду о ее «цыганской»красоте. Судя по этому портрету, Клеопатрабыла удручающе нехороша. Но она была царицей, иэто многое оправдывает. Так, облагороженный мифологическойтрадицией и искусством Нового времени,закутанный в тунику столетий, мир античностивсячески скрывает от нашего глаза свои язвы —жестокость, измену, брато- и отцеубийство, чаши сядом на семейной пирушке. И потому про Фивы легченаписать, нежели показать на картинке.Мало что осталось от некогда великого города,столицы Беотии, колыбели Муз и сцены легендарнойистории Эдипа, Электры и Ореста, вдохновлявшихгреческих драматургов, начиная с старшего —Эсхила, среднего — Софокла и младшего — Еврипида.Эсхил был величав, Софокл прозрачно ясен,Еврипид изящно тонок, но нервозен и парадоксален(М. Л. Гаспаров). Греки долго спорили, кто из нихлучше, и Аристофан в конце концов написал на этотпредмет комедию Лягушки. Так же мало что осталосьот греческой драматургии. И вот ведь: удиви-

302К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 303тельное совпадение: 33 Гомеровых гимна — от КДионису до К Диоскурам — и 33 греческие трагедииклассического периода — от Персов Эсхила (472 г.до н. э.) до Реса Псевдо-Еврипида (нач. 4 в. до н. э.?).И тех и других — очень мало. Поэтому вниманиеисследователей сосредоточено не на том, что у этихгимнов и этих трагедий общего, а что в них различно:«интровертный» и «экстравертный» ракурсыизучения не идут в ногу. М. Л. Гаспаров писал, чтотрагедии «исследовались не как цельная форма художественногомышления, характерная для всегоклассического периода, а как выражение отдельныхстадий эволюции этого мышления за сто лет». Сгимнами несколько иначе: они не Гомеровы, анонимны(хотя трагедии тоже не Гомеровы), и выражаютсюжет не столько беллетристически, сколькопанегирически. Гимны стоит петь, трагедии — однимставить, другим глядеть, дивясь, отчего эллинскиебоги считали людей горемыками, потому чтоте стареют и умирают, а люди, исходя из тех жепредпосылок, считали вечноюных и бессмертныхбогов блаженными. Е. Г. Рабинович, переводчицаГомеровых гимнов и прекрасный филолог-классик,заметила, что когда настал конец греческой религии,пришел конец и греческой культуре — конечно,в классически чистом их варианте. Может, потому игимнов немного, и трагедий столько же.Отдельный вопрос — сюжетосложение греческойкомедии. «Исходная разница здесь ясна, — пишетМ. Л. Гаспаров, — в трагедии заранее заданнымявляется патос, и на фоне его драматург позволяетсебе вариации неполностью заданного этоса лиц иситуаций (образ Одиссея в Аянте, ситуация Электрыу Еврипида); в комедии, наоборот, заранее за-данным является этос стариковских, юношеских ипрочих масок, и из этих элементов драматург конструируетнеполностью созданный комический патос».Но мы простительно отвлеклись.Скромный современный город с редкими средневековымистроениями имеет незначительное числоантичных развалин. Это и не удивительно: АлександрМакедонский постарался. После печально завершившейсябитвы при Херонее и тем более послеПанэллинского конгресса (337 г. до н. э.), когда ФилиппII Македонский решил объединить греческиеполисы для войны с Персией, — Греция стала «македонской».Юность наследника престола была омраченаразводом родителей — Филиппа и Олимпиады.Кстати, сам Филипп получил в Фивах греческоеобразование и усвоил уроки военного искусствапод руководством лучшего полководца его времениЭпаминонда. Вторичная женитьба Филиппа на Клеопатре(нет-нет, не на той, чей портрет был на монете)стала причиной ссоры Александра с отцом. Непрошло и года, как Филипп был убит (на свадьбе дочери),а 20-летний Александр возведен на престол.Греция пришла в движение: фиванцы и афиняне,забыв старую вражду, начали восстание. Но оникопошились, и Александр взял Фивы без усилий.Осада была недолгой, расправа жестокой: городстерли с лица земли (и тогда это умели делать особенношустро), а 30 тысяч фиванцев были проданы врабство. Александр Великий пощадил только домвеликого фиванского поэта-лирика Пиндара (ок.518 — 442/438 до н. э.), который слагал торжественныехоровые песнопения (энкомии), гимны (в честьбогов), эпиникии (песни в честь победителей наОлимпийских, Дельфийских и других спортивных

304К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 305играх). Это по имени Пиндара названо пиндарическоепарение в поэтике классицизма, это ему Пушкинпосвятил «Пиндарический отрывок», Гаврила Державинперевел его «Первую Олимпическую песнь»,его Михаил Гаспаров назвал самым греческим изгреческих поэтов, а Андре Боннар — владыкой поэтови поэтом владык.Так вот, анонимный автор ЖизнеописанияПиндара говорит, что лакедемонский царь Павсаний,сожигая Фивы, на стене дома Пиндара начертал:«Крова Пиндара-поэта пусть никто не смеетжечь!» Дом остался невредим, и в нем заседали фиванскиестарейшины. Но факты этому анонимупротиворечат: Павсаний осаждал Фивы в 479 г. до н.э. после победы при Платее, но не брал и не жег города;это — удвоение гораздо более популярной легендыо том, что Александр Великий в 335 г. до н. э.,взяв и разорив Фивы, распорядился сохранить домвеликого Пиндара. Это было сделано, скорее всего,в память о Пиндаровом энкомии прапрапрадедуАлександра — македонскому царю Александру I,«сыну Аминты»: «Славословия подобают лучшим…/ В прекрасных песнях… / Только в них достигаетнас бессмертная честь, / А в молчанье —и прекрасное гибнет» (фр. 120–121). Умеломульстецу греки платили дорого, гениальному — тогобольше. А в далеком от этого времени 1961 году сошеломляющей силой Анна Ахматова требовала:Всё, всё предать огню! И царь перечислялИ башни, и врата, и храмы — чудо света,Но вдруг задумался и, просветлев, сказал:«Ты только присмотри, чтоб цел был Дом Поэта».Хотя дом Пиндара стоял в центре города, мы онем ничего не знаем. Впрочем, это было обычное гре-ческое городское жилище. Теперь в самой верхнейточке Фив — на ул. Пиндара — раскопаны руины залас небольшими примыкающими комнатами, возведенногов 15–14 вв. до н. э. и разрушенного пожаромок. 13 в. до н. э. Но это, конечно, не есть жилище великогопоэта. Сам же Пиндар посвятил центральнуючасть Девятой Пифийской песни в честь ТелесикратаКиренского родному городу (Пиф. IX 69–86).По преданию, на фиванском акрополе, называемомКадмея, стоял дворец царя Кадма, героя беотийскихмифов и брата Европы. Миф о Кадме связываетэтого легендарного основателя Фив с Финикией— это подчеркивалось и тем, что Кадму приписываливведение в Греции финикийского алфавита(предка арамейского, квадратного и греческогописьма). В Беотию Кадма привели поиски Европы,похищенной Зевсом; здесь он и основал цитадельсвоего имени, предварительно победив местногодракона; здесь же Кадм получил от Зевса в женыдочь Афродиты — Гармонию. Археологическиераскопки крепости подтверждают верность данных,содержащихся в гомеровском списке кораблей:среди 28 перечисляемых городов Беотии не названыразоренные к тому времени Фивы (см. ниже),а все упомянутые оказываются способными снарядитьвсего 50 кораблей (Ил. II 494–510).Фиванская улица Дирикс выводит к долинедревней реки Исмен, где находятся остатки вратЭлектры, фланкированные некогда двумя круглымибашнями (видно основание одной башни). Электра— дочь Агамемнона (микенского царя, водившегоахейцев на Трою) и Клитемнестры, спасительница ипособница брата Ореста, которому помогла отомститьза отца, убив мать и ее возлюбленного —

306К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 307Эгисфа. Отсюда и комплекс Электры. Чуть далее отврат Электры — руины некогда знаменитого святилищаАполлона Исменийского, оракул которогоупомянут Геродотом. Ежегодно сменявшийся жрец(danaforos) храма Аполлона избирался из мальчиков,отличавшихся красотой и силой. АкадемикВ. В. Латышев считал, что назначение таких юнцовимело основанием верование, что цветущая юностьи незапятнанная чистота были особенно угодны богам.Раз в восемь лет совершался праздник Дафнафорияс торжественной процессией, в которой носилипалку из масличного дерева, обвитую лавром,цветами и лентами. Был в Фивах при алтаре Аполлонаи местный оракул, который гадал как по звукам(klidonon), так и по горению жертв. Для жертвоприношенийиспользовались в Фивах не белыеволы, как то было в остальной Греции, а растения —скажем, яблоки с воткнутыми в них палочками,символизировавшими ноги и рога.Фивы — центральное место действия в трагедииСофокла Семеро против Фив (поставлена вАфинах в 467 г. до н. э.). Сюжет прост. Еще в трагедииЭдип-царь рассказано, что фиванский царьЛаий, получив предсказание, что погибнет от рукисына, велел умертвить долгожданного ребенка. Однакоприказание не исполнили. Малыша назвалиЭдип, то есть «с опухшими ногами». Эдипу, которыйбыл принесен в дом бездетного коринфскогоцаря Полиба и воспитывался как его сын, предсказывают,что он убьет отца и женится на матери. Вужасе бежит этот благородный человек из Коринфаот (мнимых) родителей, подальше от греха. Подороге он в случайном столкновении убивает Лаия,а через некоторое время приходит в Фивы и осво-бождает город от чудовищной Сфинги (Сфинкса).За это он избирается царем и женится на вдове покойногоцаря — Иокасте. Счастливо прожили онидвадцать лет, родились дети (Полиник, Этеокл, Антигона,Исмена). Позднее открывается, что Лаийбыл его отцом, а Иокаста — матерью. Иокаста, узнавоб этом, повесилась, а Эдип ослепил себя золотойзастежкой, снятой с ее платья. «Аполлон, да,друзья мои, Аполлон единственный виновник моихнесчастий!» — восклицает несчастный Эдип. У негопоявился Эдипов комплекс.Позже, изгнанный из Фив сыновьями Этеокломи Полиником, Эдип проклял их и предсказал взаимнуюгибель в ближайшем сражении. После изгнанияотца Этеокл захватил власть и выгнал брата.Полиник собрал шестерых друзей и с их войскамипришел осаждать родные Фивы. Трагедия Софокланачинается с пролога, в котором представлено, какЭтеокл распоряжается обороной города, причемпосылает Лазутчика узнать о направлении сил неприятеля.Центральное место трагедии — беседаЭтеокла с Лазутчиком, в которой тот сообщает, чток семи воротам города подступают с войсками семьвождей (Аполлодор Дамасский III 6, 3). Этеокл,слыша характеристику каждого из них, с своей стороныназначает подходящих полководцев. Узнавже, что к седьмым воротам идет его брат Полиник,заявляет, что пойдет против него сам. Благодарятому, что фиванский царевич Менекей приносит себяв жертву городу (доведавшись из пророчества,что таким образом спасет Фивы от разорения), всевожди (кроме Адраста), пришедшие под Фивы свойсками, умерщвлены. В результате враг разбит,братья погибли, и хор стенает о несчастьях Эдипо-

308К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 309ва дома. Совет старейшин постановляет предать телоЭтеокла почетному погребению (сожжению), атело Полиника оставить на съедение диким животным.Но Антигона бурно возражает, говоря, что самапохоронит тело Полиника. Хор разделяется надве части — одни с Исменой уходят для погребенияЭтеокла, другие — с Антигоной для оплакиванияПолиника. Сюжет Семерых против Фив есть одноиз важнейших событий, предшествовавших Троянскойвойне. Новый этап борьбы за Фивы разыгрываетсяв следующем поколении, когда детям павшихвождей (эпигонам) удается взять и разорить город.Это событие произошло незадолго до начала Троянскойвойны, и уже в нем проявили себя некоторыебудущие ее участники (Ил. IV 403–410).Но хочется верить Павсанию (Описание ЭлладыIX 8, 4–7), который свидетельствует: «У фиванцевв древней стене по всей окружности было семьворот, которые, впрочем, сохранились и до нашеговремени. Как я узнал, происхождение их названийтаково: одни названы по имени Электры…; Претидские— по имени Прета, одного из фиванских мужей.Ворота Неитские названы так будто бы оттого,что в этих воротах Амфион изобрел струну, которуюназывают «нете». Слышал я также, что эти воротаназваны по имени Неиса, сына того Зета, которыйбыл братом Амфиона. Далее — ворота Кренеи.Ворота Гипсисты названы так по следующей причине:около ворот Гипсист есть храм Зевса Гипсиста.Кроме них, есть ворота, которые называют Огигиями,и последние — Гомолоиды… Если идти в Фивыиз Платеи, то нужно входить через ворота Электры».Пусть это витиевато изложенная выдумка автораОписания Эллады, не подтверждаемая архео-логией, но насколько изобретательно! Может, археологиплохо искали?О Сфинге, которую победил Эдип, миф сказываетследующее. На скале близ Фив жила-была крылатаяполуженщина-полульвица, которая задавалапрохожим (шедшим из Фив или в Фивы) неразрешимуюзагадку, и затем, не получив ответа, пожиралаих. Загадку Сфинги (кто утром ходит на четырехногах, в полдень на двух, вечером на трех?) Эдипразгадал (человек: в детстве, зрелости и старости),после чего Сфинга в отчаянии бросилась со скалы иразбилась насмерть. Многие живописцы обращалиськ интерпретации этого сюжета. Например,Жан Огюст Доминик Энгр (1780–1867) зафиксировалбеседу Эдипа с Сфингой, как представил ее, в1808 г. На заднем плане виден даже кусочек вымышленнойфиванской архитектуры. Энгр писал:«Шедевры существуют не для того, чтобы ослеплять.Они призваны уговаривать, убеждать, проникатьчерез все поры». Это был шедевр.По преданию, на фиванском кладбище был некогдапохоронен св. евангелист Лука — уроженецАнтиохии, один из 70 учеников Христа, последовательи сотрудник св. апостола Павла. Луке приписываетсясочинение Евангелия от Луки и Деянийсвятых Апостолов, где обнаруживается искуснаярука историка, который при необычайной точностии сжатости изложения сумел дать прагматическимотивированное и картинное повествование. Естьпредание, что Лука проповедовал в Италии, Македонии,Греции и даже в Африке, и мирно почил 80лет от роду. По другому преданию, он погиб мученическойсмертью при императоре Домициане, вАхайе, и за неимением креста был распят на олив-

310К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫХЕРСОНЕСковом дереве. Во всяком случае, в Фивах сохраниласьчтимая рака св. Луки, а его мощи то ли перенесеныпри императоре Констанции (в первой половине4 в.) в Константинополь, то ли увезены позднеекрестоносцами в Падую. Темная история.Отсутствие памятников крепостного строительствамикенской эпохи способствовало тому,что семь фиванских ворот, о которых говорит предание(и Пиндар в Девятой Пифийской песне),представлялись расположенными по всей окружностикрепостной стены и соответственно делили обавойска на семь отрядов. Меж тем, как показали раскопкииных микенских крепостей, они имели не болеедвух-трех входных ворот.В Фивах же, по всей видимости, была развитаясистема фортификаций с применением т. наз. протейхисм,то есть предстенных укреплений с поставленнымидруг за другом несколькими башнями. Поэтомус учетом внутренних ворот их общее число вФивах могло доходить до семи. Впрочем, кто обэтом сейчас может знать наверняка?Древний город Херсонес на территории нашеготеперешнего Севастополя в Крыму — единственныйиз античных городов, до которых без особых препятствийможет добраться каждый желающий: изКиева — всего одна ночь езды. В течение трех тысячелетийпоменявший несколько имен, нынче он называетсяНациональным заповедником «ХерсонесТаврический». В нем сохранность древних сооруженийтакая же точно, как и во всех прочих, с которымичитатель мог познакомиться в этой книжке:руины, раскопки, археология, неувядающий историческийинтерес досужих посетителей. Но для нашейземли этот древний город символичен более,чем другие таврические города: по стойкому преданиюв нем принял христианство беспутный князьВладимир (Красное Солнышко) и «вывез» его отсюдана территорию Украины-Руси.«Светский богослов» и экономист о. СергейБулгаков в специальном сочинении «У стен Херсониса»(с подзаголовком: Jaltica De profundis, Ялта12/25.IV.1922) констатировал: «Да, в Херсонисе мыродились духовно и исторически, ибо приняли православие,точнее христианскую кафолическую веру,сделались ветвью единой вселенской Церкви.Этим мы не только родились для вечной жизни, но и

312К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 313определились к историческому бытию как частьединой христианской Европы, в котором имела зажечьсяхристианская культура… Итак, в Херсонисероссы в лице св. Владимира приняли христианствовосточного, византийского обряда, который в течениевеков сделался для нас родным и русским…Вместе с принятием христианства от греков в этотроковой и страшный час истории Россия приняла ивсю византийскую замкнутость и ограниченность,она китайской стеной оказалась отделена от всейзападной христианской Европы, культурно она осталасьизолированна и одинока, особенно после политическойсмерти Византии, когда последняя пересталасуществовать как культурная сила… Россиябыла здесь, в Херсонисе, поставлена под стеклянныйколпак на испытание одиночества и отъединения».Все это так, если бы не легендарность свидетельство крещении Владимира. Впрочем, всякийдревний город живет, окутанный преданиями и мифом.Почему Херсонес должен быть исключением?Данные археологии в чем-то совпадают, а в чем-тоне совпадают с историческими данными: это тоженормально, ведь на то и летописи, чтобы перевиратьфакты да присочинять истории. Иначе нам было бынеинтересно читать их. Так, и поход Владимира наКорсунь (еще одно название Херсонеса) в 988 годуво многом легендарен.Как бы то ни было, 23 августа 1861 г. в присутствиигосударя императора Александра II (Освободителя)и императрицы Марии Александровны надостатками средневекового (или по иной версии —позднеримского) храма состоялась закладка соборасв. Владимира, в котором якобы и был крещенкиевский князь. Двухъярусный собор построен в1861–1892 гг. по проекту академика архитектурыД. И. Гримма (1823–1898), составленному еще в 1859 г.В 1883 г. освятили нижнюю (Богородицкую) церковьс законсервированными руинами древнего храма, в1892 г. — правый верхний боковой алтарь св. Александра.Во время второй мировой собор пострадал,и до 1999 г. пребывал в плачевном состоянии. Нынепрактически завершен реставрацией по проекту архитектораЕ. И. Осадчего (проект реставрации древнегохрама в первом ярусе собора принадлежит архитекторуН. П. Андрущенко, 2000–2001 гг.).В 1913 г. Анна Ахматова, живавшая тогда в Севастополеу родственников, записала:Стать бы снова приморской девчонкой,Туфли на босу ногу надеть,И закладывать косы коронкой,И взволнованным голосом петь.Все глядеть бы на смуглые главыХерсонесского храма с крыльцаИ не знать, что от счастья и славыБезнадежно дряхлеют сердца.Было время, когда считалось, что Херсонес —уникальный античный город, лишенный театральногоздания. Ведь театр — одно из немногих увеселений,дважды в году (зато по четыре дня подряд)— на больших и малых Дионисиях, — скрашивавшихунылый досуг древнегреческого обывателя.Правда, за смотрение драм полис платил зрителям(а не актерам!) деньги: чтобы они могли не думатьоб утрате дневного заработка. Читать греки не читали,писать особенно не писали: драматурги, философы,логографы да канцеляристы — завидныеисключения, благодаря которым мы знаем про античностьто, что знаем. Зато зрелища были и под-

314К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 315линным пиршеством, сообщавшим фантазийнойспособности древнего грека новый материал дляхудожественного переживания, и тяжелой ритуальной(в честь Диониса) обязанностью. В 1954 г.археолог от Бога — Олег Иванович Домбровский(1914–1994) — раскопал остатки театра подле знаменитогохерсонесского т. наз. «Храма с ковчегом»,доказав, что Херсонес среди древнегреческих городовв театральном отношении исключения не составлял.Кроме того, это единственный античныйтеатр в пространствах нашего отечества. Многиеисследователи (Т. Л. Жаворонкова, Ю. Г. Лосицкий,Я. Я. Дихтярь) под руководством Домбровскогозанимались реставрацией этого театра. Ныне врамках генерального плана развития Заповедникаразрабатывается новый вариант реконструкцииХерсонесского театра (Н. П. Андрущенко, Т. И. Бажановаи др.).Херсонес уникален не только тем, что хорошосохранился, но и тем, что в этом городе нагроможденыпамятники нескольких исторических слоев — греческого,римского, византийского и даже Новоговремени. Немногие древние города могут похвастатьсяэтаким богатством. К тому же, кроме городища, накотором концентрация таких памятников очень высока,неплохо (пока что) сохранилась и хора (сельскохозяйственныеклеры), что вообще уникально:второго такого города в мире, пожалуй, нет. На территориисовременных раскопок — более ста христианскихсооружений — от домовых церквей до крупныхбазилик — от однонефных до пятиапсидных, чтовообще явление в истории архитектуры редкое.Генеральный директор Заповедника Л. В. Марченкоутверждает, что «Херсонес Таврический»,имеющий по оценкам зарубежных специалистовлучшую в мире сохранность среди античных и средневековыхгородов-заповедников, «должен функционироватьсегодня, в 21 веке, как антично-средневековыйгород, в то же время удовлетворяя и научно-археологическим,и потребительски-туристскимтребованиям».Несколько столетий на Херсонес вместе с цивилизациейнаступает Ponti Euxini: то есть жизнь иобстоятельства — со стороны суши, природная стихия— со стороны моря. Один археолог проводилнедавно подводные исследования, и на расстоянии40–60 м от берега под водой обнаружил целые кварталы— рыбозасолочные цистерны, оборонительныестены: многое уже утрачено. На очереди — знаменитаябазилика, раскопанная в 1935 году Г. Д. Беловым(1898–1979) и сейчас украшающая гривеннуюкупюру: море подмывает апсиду, и мы вскоре утратимсимвол (что и само по себе мало обнадеживает).«Какая святая земля. Даже страшно ступать по ней.Во всей России нет места более древнего и священного.Здесь залегло несколько пластов античнойкультуры, перед нами вскрытых, здесь и родиласьдуховно наша родина, в этом храме хранится купельсв. Владимира. И как трудно связать эти истокиРоссии с теперешним потопом грязи и крови… Да,тут говорят самые камни, и это молчание веков полнозвучнеевсего теперешнего гама, оно повелеваетвнять ему… Таинственная воронка, которая ведет вцентр земли, для России теперь находится здесь и,вопреки вам, одна только мысль и владеет теперьмоим сознанием, что только здесь и отсюда можноуразуметь происходящее… Ключ к трагедии Россиинадо искать не в Петербурге, не в Москве, не в Кие-

316К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 317ве, но… в Херсонисе: здесь совершился пролог в небе,и потоп… предопределился тоже здесь», — писалв апреле 1922 года Сергей Булгаков. Его героисобеседники— Светский богослов и Беженец — неошиблись: херсонесская земля действительно полнитсякультурно-исторической всячиной.Так, агиографические памятники, дошедшие донас в обработке и записях позднейших веков, относятпоявление христианства в Тавриде к первым векам.Сказания о путешествиях св. апостола Андрея,получившие обработку в конце 8 в., ведут на проповедьчерез Кавказ на Боспор и через Феодосию вХерсонес. Херсонес является, далее, местом ссылкитретьего после св. апостола Петра папы римского,св. Климента, который, по свидетельству легенды,сложившейся в 6 в., успешно проповедовал здесьхристианство и подвергся мученическому убиениюот злого гонителя христианства императора Траяна.О св. Клименте I Римском, считающемся авторомПервого послания к Коринфянам, имеются дваЖития. Впрочем, сомнения о пребывании в Херсонесеи мученической смерти св. Климента Римского(в 97 или 101 г.) до сих пор терзают историков. ЯнВеруш Ковальский считает, что совпадение имениКлимента с именем двоюродного брата императораДомициана — Тита Флавия Климента, убитого в96 г. по приказу императора (за симпатии к христианству?),способствовало появлению в раннем средневековьекрасочной агиографической легенды очудесных странствиях и мученической смерти св.Климента. В фундаментальной монографии об историиХерсонеса на основании сопоставления суммыисточников авторы утверждают, что сообщенияо пребывании в Херсонесе св. апостола Андрея и св.Климента Римского не соответствуют действительности:«Причем путаница возникла очень давно итогда же стала “легендарной реальностью”, введяво вполне искреннее заблуждение современниковсоздания его Жития» 1 . С другой стороны, археологическиераскопки показали, что на маленьком островкев Казачьей бухте в 10 км от Херсонеса находилсякрошечный храм (капелла с криптой), на картах1772 г. (времени русско-турецкой войны) значившийсякак храм св. Климента. В крипте была устроенагробница и, очевидно, там хранились мощисв. Климента. В 9 веке мощи св. Климента были перенесенывсе-таки из Херсонеса в Рим свв Кирилломи Мефодием и помещены в храме св. Климента(по рассказу очевидца, епископа Гундериха). Вообще,Херсонес всегда был местом ссылки.Например, в середине 7 века Херсонес, ставшийХерсоном, оставаясь в теплых отношениях с Ромейскойимперией, по-прежнему служил местом дляотселения неугодных. Так, в 654 г. сюда был сосланримский папа Мартин, в следующем году окончившийздесь свои дни. В письмах к друзьям в далекуюИталию римский понтифик жаловался на дикие1 С. Б. Сорочан, В. М. Зубарь, Л. В. Марченко. Жизнь и гибельХерсонеса. Харьков, 2000. С. 169–170. Отсылаем читателя клюбопытной статье проф. С. П. Шестакова, построенной на обсужденииправоты доктора философии И. Я. Франко, высказаннойпоследним в специальной монографии «Сьвятий Климент уКорсуні» (Львів, 1906), и собственных размышлениях казанскогоученого о св. Клименте: С. П. Шестаков. О начале христианствав Херсоне // Serta Borysthenica: Сборник в честь заслуженногопрофессора ИМПЕРАТОРСКОГО Университета св. Владимира ЮлианаАндреевича Кулаковского. Киев, 1911. С. 183–208.

318К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 319нравы населения, называя его языческим или обратившимсяв язычество. Жалуясь на дороговизну инехватку продуктов, папа Мартин делает любопытноесообщение о том, что Херсон не имел своегохлеба, а получал его с противолежащего берегаЧерного моря, который зовется Романией. Привозившиехлеб суда возвращались назад на юг с грузомсоли. Таким образом, в первой половине 7 в. Таврида,которая была житницей южных стран в 5 веке,при изменившихся этнических условиях самануждалась в привозном хлебе, расплачиваясь за негосолью.Отличились херсонесцы и во времена правленияимператора Юстиниана II Ринотмета (помните,с отрезанным носом). Низложенный за свирепостьи изуродованный, в 695 г. Юстиниан II был сослан вХерсон. Не найдя поддержки у херсонесцев в замыслахворотить ромейский престол и опасаясь выдачиправившему тогда в Византии Апсимару, Юстинианбежал в крепость Дорос и вступил оттуда всношения с хазарским ханом. Хан принял беглеца,выдал за него сестру и поселил в Фанагории. Юстинианимел основания опасаться, что его отдадутврагам в Константинополе, бежал из Фанагории,вызвал из Херсона нескольких верных друзей и припомощи болгарского царя Тарбела в 705 г. воротилвласть. О последовавших затем отношениях императорак Херсону византийская летопись сохранилатакой рассказ: пять лет спустя после водворенияна царстве Юстиниан отправил в Херсон большойфлот под начальством патрикия Стефана, поручивему произвести экзекуцию над населением всей областиза злые умыслы против него. Стефан предалжестокой казни 27 знатных граждан, перебил мно-го народу, а хазарского тудуна и правителя городаЗоила вместе с сорока представителями местнойзнати, заковав в кандалы, отослал в столицу. Властьв Херсоне принял посланный Юстинианом для этойцели сановник по имени Илия. Под его надзоромнаходился сосланный в Херсон знатный вельможаармянин Вардан. Ромейский флот отплыл назад, нона обратном пути погиб в буре. Не удовлетворившисьпроизведенными казнями, Юстиниан началвторично снаряжать поход против Херсона. Городстал готовиться к обороне, Илия и Вардан перешлина сторону горожан и просили хазарского ханавзять город под защиту. Меж тем, Юстиниан отослалтудуна в Херсон и поручил просить хана, чтобытот заставил херсонесцев выдать Илию и Вардана.На пути к хану тудун умер; тогда хазары перебилигреческий эскорт. Именно херсонесцы провозгласилиВардана византийским императором подименем Филиппика.Снаряженный Юстинианом флот подошел кХерсону, и войска начали осаду города. Сначала делопошло успешно: две башни, Кентенарисий и Сингара,были разрушены; но когда подоспели хазарскиевойска, византийцы сняли осаду, изменилиЮстиниану и, при дельном участии хана, присягнулиВардану, который затем отплыл в Константинопольи в 711 г. низложил Юстиниана Ринтомета. Такимобразом, Херсону при помощи хазарского ханапришлось сыграть видную роль в событиях внутреннейистории Византийской империи. Из отдельныхчерт повествования видно, что город имел в тупору самоуправление, и стоявший во главе империигражданин носил титул протевона (первенствующий).Хотя хазарский хан принимал живое участие

320К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 321в делах города и посылал туда наместников, тем неменее, Херсон не был непосредственно включен впределы Хазарской державы и оставался в зависимостиот империи. Ю. А. Кулаковский, излагая этотсюжет в монографии «Прошлое Тавриды» (Киев,1914), указывал, что на недостоверность многих деталейэтого рассказа обратил внимание А. Л. Бертье-Делагардв статье «Надпись времен императораЗенона в связи с отрывками из истории Херсонеса»(Записки Одесского общества истории и древностей.Одесса, 1893. Т. XVI. С. 78 и сл.). — Мотив местиХерсону за прошлое искажает все повествование.Невероятна гибель флота с 73 тысячами людей,избиение во время первой карательной экспедициивсего взрослого населения херсонесской округи ипрочие детали. Не ясно в рассказе и то, почему Стефанарестовал и отослал в столицу ханского тудуна.Мы не станем вторгаться здесь в ученый спор.Касаясь градостроительных особенностей античныхгородов Северного Причерноморья, членкорреспондентНАН Украины С. Д. Крыжицкий вотношении Херсонеса отмечает, что как город, появившийсяпозднее 6 века до н. э., он сразу получилрегулярную (гипподамову) планировку. Херсонесотнесен почтенным исследователем к типу городов,имевших единый регулярный прямоугольный план;в них отсутствовал акрополь, а доминантой былторгово-административный центр. С конца 3 в. дон. э. на Боспоре распространяются укрепленныепоселения и усадьбы: в районе Херсонеса — на хоре— возникают усадьбы (пирги) с развитой хозяйственнойгруппой и однокамерной оборонительнойбашней, размещавшейся на углу усадьбы, в местевхода в нее.Литература об архитектурных и градостроительныхмутациях Херсонеса–Херсона–Корсунинастолько обширна, что мне придется только заключитьэтюд перечнем имен (да не покажется ондолгим иному читателю): И. А. Антонова, Г. Д. Белов,А. Л. Бертье-Делагард, граф А. А. Бобринский,Ю. Г. Виноградов, К. Э. Гриневич, О. И. Домбровский,М. И. Золотарёв, В. М. Зубарь, В. И. Кадеев,К. К. Косцюшко-Валюжинич, В. В. Кучма, Ю. Г. Лосицкий,Л. В. Марченко, Г. М. Николаенко, А. И. Романчук,О. Я. Савеля, Э. И. Соломоник, С. Б. Сорочан,А. И. Тюменев, С. П. Шестаков, А. Л. Якобсон.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 323ЭЛЕВСИНВ частном письме М. Л. Гаспарову я задал вопрос,собирается ли он, написавши «ЗанимательнуюГрецию» (М., 1996), сочинить книгу «ЗанимательныйРим»? Михаил Леонович ответил: «“ЗанимательногоРима” я, к сожалению, не напишу: Грециясама себя мифологизировала в анекдоты, а Рим— только (скажем) до Траяна, и дальше придетсяиметь дело с настоящей историей, к которой я недостаточноподготовлен» (Москва, 28.XI.2000; и этоутверждает крупнейший российский филолог-классикХХ века, к сожалению, почивший 7.XI.2005).Действительно, о Греции писать в легком, анекдотическомжанре, проще, чем о Риме. В Риме — история,в Греции — мифология. И в этой книжке, напространстве уже двухсот страниц, мы путешествуемпо древним и к тому же преимущественно древнегреческимгородам. Сейчас отправимся, например,в загадочный Элевсин, который знаменитЭлевсинскими мистериями — Элевсиниями.Стоит заметить, что все мраморные храмы, украшенныескульптурами знаменитых ваятелей икартинами не менее знаменитых живописцев, былипостроены не затем, чтобы торчать из земли понапрасну,заполняя унылый оливами усеянный аттическийпейзаж: к ним сходились греки, чтобы чтитьбогов праздниками. Жаль, от этих храмов мало чтоосталось, а их живопись известна только по описаниям(правда, красочным). Однако афиняне, незнавшие выходных дней, праздновали в год околопятидесяти празднеств, но были в них не зрители, аучастники. Зрителями были боги, которых эллинлибо благодарил за помощь, либо молил о ней. Трипраздника были главными: Панафинеи в честь Афины,Анфестерии и Дионисии в честь Диониса, Элевсиниив честь Деметры и Персефоны. О Панафинеяхрассказано в статье «Афины» (см. выше), обЭлевсиниях расскажем нынче.Мистерия есть тайный культ, составлявшийглавную особенность эллинской религии. Ни одиниз культов нам подробно не известен, а большинствомы знаем только по названиям. Установление эллинскихмистерий восходит к древности, к 13 в. дон. э., — и в 4 в. до н. э., во времена Аристотелева ученикаФеофраста (автора Характеров и прочих хорошихтекстов) не быть посвященным в какие-нибудьмистерии было признаком дурного тона илиравнодушия к религии. А за равнодушие и невериедаже Сократ жизнью поплатился. Одни мистериисоставляли важную часть государственных культови стояли под ближайшим надзором государства,другие — государственными не были, свершалисьчастными лицами или религиозными сообществами.Так, великий фиванец Пиндар где-то называет счастливымитех, которые умирают, удостоившись видениятаинств Деметры. Комедиограф Аристофанговорит, что солнышко приветливо светит послесмерти только посвященным, ведшим благочестивуюжизнь. «Широкоплечий» Платон говорит, чтопосвященные после смерти будут жить рядом с бо-

324К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 325гами, а непосвященные — лежать в грязи (en borboro)или носить дырявыми кувшинами воду в бездонныебочки (Федр 69 с; Горгий 493 b). По словуЦицерона, мистерии принесли много пользы, и нетолько учили жить хорошо, но и хорошо умирать. В20-м веке эту античную мысль, на которой были замешенывсе мистериальные культы, выразил двумястрочками Фёдор Сологуб: «Легкой жизни я просилу Бога, / Легкой смерти надо бы просить».Общим условием всех тайных культов былаобязанность их участников хранить тайну обо всем,что происходило: о священных сказаниях, обрядах,молитвах, особых именах, которыми называли богов,и пр. По словам Хрисиппа, требование тайныимело целью обуздание человеческой природы(болтливость и любопытство), а по словам Страбона— возвышение обрядов культа в глазах участвующегов них. У богобоязненных историков (Геродот,Павсаний) встречаются упоминания, что онинарочно умалчивают о содержании тайных культов,хотя и знают их. По этой причине многие сведенияо внутренней стороне мистерий до нас не дошли. Ивсе-таки болтливые (и «писучие») люди были и будут,и благодаря им мы что-то знаем и об эллинскихтаинствах, и об исторических событиях вообще.Хрестоматийным является, скажем, обвинение Эсхилав разглашении элевсинских тайн, которое какбытовой пример упоминается Аристотелем: Эсхилбудто бы не знал, «что разглашает неизреченное»(Никомахова этика III 2 1111 a 7–10).Мистерии состояли из разного рода богослужебныхдейств. Это были, во-первых, драматическиеили символические представления (teamata) сакральныхсказаний, имевших какое-то отношение к дан-ным мистериям (в вакхических мистериях — страданияДиониса, его смерть и возрождение, в Элевсиниях— похищение Персефоны и пр.); во-вторых, открытиепосвященным мистического знания, заключавшегосячастью в разных таинственных выражениях,частью — в показании символических предметов,которые содержали намеки на характер божества,чествуемого в данных мистериях, и на относившиесяк ним мифы. Празднества совершались par excellenceпо ночам и сопровождались торжественными процессиямис музыкой, пением, плясками. По слову богохульникаЛукиана, без плясок не обходились ниодни мистерии: отсюда получилось даже употреблениеглагола ehorkeistai в смысле нарушения мистериальныхтаинств. Таковы были и Элевсинии, занимающиепервое место в эллинском секуляризме.По словам т. наз. гомеровского гимна К Деметре(7–6 вв. до н. э.), они основаны самой Деметрой.Этот гимн, утверждая, что Деметра пришла в Элевсинс о. Крит, намекает, что служение богине перенесенос этого острова. Но, по предположениюпроф. Н. И. Новосадского (в книге «Елевсинскиемистерии», изданной ИМПЕРАТОРСКИМ Варшавскимуниверситетом в 1887 г.), сходство обрядов исущности этих мистерий с египетскими мистериямиИсиды вынуждает полагать, что местом основаниякульта был Египет. В нашем случае это несущественно,а желающих ближе узнать об Элевсиниях отсылаемк монографии В. В. Латышева «Очерк греческихдревностей: Богослужебные и сценическиедревности» (СПб, 1899). Здесь же остановимся наглавном — на Элевсине как ритуальном организме.Великие Элевсинии справлялись в сентябре(10–12 числа месяца боэдромиона), на повороте го-

326К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 327да к зиме, причем первая половина празднеств проходилав Афинах, а вторая — в Элевсине. Сохранилсядревний миф: у богини плодородия и покровительницыземледелия Деметры была от ее брата Зевсадочь Персефона (Кора), богиня плодородия. Еепохитил в жены мрачный бог царства мертвых Аид(Плутон). Вынужденная выйти за него замуж, Персефонастала по совместительству богиней и царствамертвых. (В римской мифологии Деметра былаЦерерой, Персефона — Прозерпиной.) Так, Деметра,скитаясь по свету с двумя факелами — Интуициейи Разумом, — прибыла в аттический город Элевсин,лежавший в углу Саронического залива к северо-западуот Афин по дороге в Мегары (в дне путиот Афин). Она уединилась в местном храме, и земляво всем свете перестала плодоносить. Этим объясняюти название места (греч. элевсис — прибытие), котороераньше называлось Сесария. Плутон пожалелнесчастную мать и разрешил Персефоне треть годапроводить на земле подле мамы, треть года — подлесебя под землей; а треть года — с кем захочет. В третьемслучае Персефона снова выбрала мать, и поэтомув Греции зима короткая, а лето длинное.Это значит, полагали греки, что зерно (какПрозерпина), умирая, сгнивая в земле, возрождаетсяновым колосом; и человек, умирая, хотя и не можетвоскреснуть, но может обрести на том свете новуюблаженную жизнь, ежели будет посвящен втайное учение элевсинских жрецов. Посвящение исвершалось во время Элевсинских таинств. (Неправда ли, очень напоминает мировоззренческоеоснование любой монотеистической религии?)Во время Элевсиний объявлялось всеаттическоесакральное перемирие (с 15-го метагитниона до10-го пианопсиона, то есть 55 дней), в город стекалисьтолпы народу. Утром 20-го боедромиона изАфин выдвигалась процессия и несла закрытый короб,а в нем неведомые нам священные подношения,и статую Иакха (сына Зевса и Деметры, отождествляемогос Вакхом). У Павсания (Описание Эллады I37–38) приводится описание этой священной дороги,насыщенной храмами, алтарями и памятниками.К вечеру процессия была в Элевсине. Местом свершенияобрядов был храм Телестерион, построенныйпри Перикле архитектором Иктином вместодревнего храма, воздвигнутого еще басилевсом Келеемпо приказанию самой Деметры и сожженногоперсами в 480 г. до н. э. «В городе Элевсине, — пишетСтрабон, — находится храм Деметры Элевсинскойи святилище, где совершаются таинства, началокоторым положил Иктин; оно может вместитьколичество зрителей в театре. Это тот самый Иктин,который вместе с Калликратом выстроил Парфенонна Акрополе в честь Афины, причем работамизаведовал Перикл» (География IX 1, 12, p. 395).Ему вторит Витрувий: «В Элевсине огромной величиныцеллу в дорическом стиле без внешних колонн,для простора при совершении богослужений,закончил до самой крыши Иктин. Впоследствии же,при владычестве в афинах Деметрия Фалерского[317–307 гг. до н. э.], Филон, поставив с фасада передхрамом колонны, обратил его в простиль; такувеличением предхрамия он придал и простор дляпосвященных и высшее величие сооружению» (Dearchit. VII, praef. 16–17). Остатки Иктинова Телестерионаоткрыты раскопками Афинского археологическогообщества в 1880-х гг. Во время мистерийсвершались жертвоприношения, ночные песни

328К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 329и пляски, драматические представления, в которыхжрецами и жрицами соответствующих богов и богиньразыгрывались мифические подробности деянийДеметры и Персефоны. Жрецы при этом одевалисьв богатые одежды, сходные с теми, в которых угреков было принято изображать названные божества.Посвящаемые (мисты) постились, а после —напивались специальным Деметриным питием кикий(красное сухое вино вперемешку с тертым сыром,крупой и кореньями) и входили в Телестерион.Там перед ними раскрывался короб, показывалисьи объяснялись сакральные предметы. И после того,как каждый произносил: «Я постился, пил кикий,брал из короба, сделал то, что сделал, и положилобратно в короб», — он считался посвященным. Такогочеловека называли мистес, то есть видящийсквозь туман (отсюда, похоже, и наше расхожееслово мистика). На вторую ночь тем, кто был посвященв прошлом году, показывалось еще болеетаинственное зрелище: сперва мрак, плач, страшныекартины загробных мучений со всех сторон(впечатлительные особы не выдерживали и падали вобморок), а потом — яркий факельный свет и всеобщееликование, олицетворявшие неуемную радостьи вечное блаженство.Сейчас это бы охарактеризовали трюизмом«свет в конце туннеля», за которой напрочь утраченнекогда присутствовавший смысл. В последний деньмистерий свершался символический обряд оплодотворенияземли: из двух глиняных сосудов жрецывыливали воду в устроенное в земле отверстие: изодного — на запад, из другого — на восток, произносяразные таинственности. Потом происходилиразные гимнические, музыкальные и конные риста-ния, заседал священный совет, разбиравший спорныедела и нарушения, связанные с проведениемЭлевсиний.Подробности Элевсиний нам не известны. Обэтом всем разрешалось знать и никому не разрешалосьговорить. Но знали об этом даже рабы, посколькуперед смертью все равны. Посвящалисьтолько эллины, не допускались варвары и осквернившиесебя преступлением или недавним прикосновениемк покойнику.Эти посвящения очень напоминают двухэтапныйпроцесс принятия в члены КПСС: сначала кандидатомв члены, а через год — членом. Причем, напоминаютдо мелочи: людям, близким к смерти, разрешалосьпосвящение в Элевсинии во всякое время.Точно так же, как перед боем во время Великой Отечественной:если не вернусь, прошу считать менякоммунистом («а если нет — то нет», — снимая пафос,ехидно добавлял позднейший анекдот). Действительно,перед смертью все равны.Современный Элевсин, расположенный в 22 кмот Афин, в одноименном заливе, — обычный индустриальныйгород. Сегодня в археологической зоне— вымощенная площадь с портиками по краям и схрамом Артемиды и Посейдона в центре; Большиепропилеи (архитектор Антоний Пий, 138–161 гг.) встиле афинских Пропилей и знаменитый Телестерион.Ромейский император Феодосий Великий вконце 4 в. запретил Элевсинии наряду с другими политеистическимикультами, которые он называлязыческим суеверием (gentilicia superstitio), противоречившимхристианскому догмату.Что осталось от этих некогда великих элевсинскихтаинств, кроме все тех же развалин, которые

330К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫпоразительно схожи с другими греческими развалинами?Скудные сведения проболтавшихся греческихисториков (для которых истина была превышевсего) да 22 километра от афинского Акрополя.ЭПИДАВРКаждому памятна предсмертная фраза Сократао необходимости пожертвовать Асклепию, богувыздоровления, петуха (Федон 118а). Обычный выздоравливающийгрек так и поступал — на врачебныйалтарь клал петуха: Сократ же считал, что длянего смерть от яда (цикуты) тоже есть выздоровлениеи освобождение от земных напастей. Петухи (икуры) появились в Греции через двести лет послеГомера, а святилище Асклепия известно в Эпидаврес 4 в. до н. э.Эпидавр (Epidavros) расположен в холмистой,зеленой и полноводной зоне Арголиды (п-ов Пелопоннес)на месте, где некогда возникли античныйпорт (залив Сароникс), имевший удобный выход кЭгейскому морю, и знаменитое святилище Асклепия.История города, развившегося вокруг святилища,не особо примечательна. Несмотря на владычествов этом районе Аргоса, Эпидавр сохранил относительнуюнезависимость. История Эпидавра — историясвятилища, возникшего в долине гор Тифион,Корифасеон и Кинортион, где било множество целебныхключей. Теперь город известен двумя вещами:развалинами лекарского святилища и театром.Асклепий, согласно мифу, был рожден от союзаАполлона со смертной женщиной Коронидой.

332К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 333Когда тело беременной Корониды сжигали на погребальномкостре, Аполлон вынул из ее чрева младенца:Он сказал,Он шагнул,Он выхватил сына из трупа,И пылавший пожар расступился перед ним.(Пиф. од. III 40–44; пер. с др.-греч. М. Л. Гаспарова)Младенец был отдан на воспитание кентавруХирону, который научил Асклепия искусству врачевания,позволившему ему вернуть к жизни многихгероев (Аполлодор. Мифол. библиотека III 10, 3).А унес его бог к магнесийскому кентавруДля наукиИсцелять живущих от страдальных недугов.(Пиф. од. III 45–46)Хирон — в отличие от прочих кентавров — естьсимвол не стихийного буйства, а, как выразилсяМ. Л. Гаспаров, стихийной мудрости. Этот кентаврупоминается как врачеватель уже в Илиаде (IV 219;XI 832), но окончательно его образ сложился в несохранившейсяпоэме Гесиода Заветы Хирона. ВеликийПиндар, земляк Гесиода, в Третьей Пифийскойпесне пел о Хироне и Асклепии:Таков он некогда вскормил Асклепия,Утолителя тел, пугателя недугов,Доброго плотника безболья…(Пиф. од. III 7–10)Песня была адресована Гиерону Сиракузскомув 474 г. до н. э. как утешение в болезни. Как отмечаетпереводчик (М. Л. Гаспаров), поэт противопоставляетмнимое бессмертие от врача и подлинноебессмертие от поэта. Про деяния Асклепия Пиндарпишет:Шли к нему, кто сжился с язвами, евшими себя,Кто ранен блеклой медью или дальним камнем,Кого гложет стужа и летний зной, —Он разрешал их страсти, изымал из мучений,Одних обхаживал мягкими запевами,Других миротворным питьемИли снадобьем, обхватывающим рану,А иных спасал ножевой разрез.(Пиф. од. III 46–53)Однако, продолжает поэт, «корысть — обуза иумению. / Золото, сверкнув из рук несметноймздой, / Совратило его / Вырвать из смерти схваченногосмертью». И потому — назидательно —Ищи себе, смертный, у боговУменья по уму, ступени по стопе,Помни, в какой мы доле.Не пытай бессмертия, милая душа, —Обопри на себя лишь посильное.(Пиф. од. III 54–63)Редкий врач не берет ныне мзду за ремесло (дажеесли не может помочь): это следование добройантичной традиции. Однако речь не о том: Асклепийвоскресил Ипполита (сына афинского царя Тесея,который отверг любовь мачехи Федры и былоклеветан ею перед отцом; Тесей проклял сына ипросил Посейдона умертвить его), Капанея (одногоиз Семерых против Фив) и даже Главка — сынакритского царя Миноса и Пасифаи. Это, однако,послужило причиной и собственной смерти Асклепия.По свидетельству всезнающего Аполлодора(Мифол. библиотека III 10, 3–4), Зевс, убоявшисьнарушения установленного им миропорядка, убиллекаря перуном (не путать с Перуном — богом грозыв индоевропейской и славянской мифологии).

334К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 335Дочери Асклепия — Гигиея, Панакея и Иасо — сталиженским олицетворением Асклепия. От именипервой получилось слово гигиена (здоровье), отвторой — панацея (спасение), имя третьей переводитсякак лечение. Гигиея иногда считалась женойАсклепия, а афиняне называли Гигиеей даже своюАфину. Сыновья Асклепия — Махаон и Подалирий(упоминаемые Гомером, Ил., IV 208–219) — исцелялигероев Троянской войны. По свидетельствамПавсания и Страбона, Подалирий практиковал вФессалии, Карии и Южной Италии, Махаон — в северо-восточнойЭтолии.Атрибутом бога врачевания была змея (дажедве), получавшая в храме Асклепия жертвенныеприношения. Отсюда и символ медицины: змея, обвившаячашу. Самое известное святилище Асклепиянаходилось на о. Кос, а местные врачи, называясьАсклепиадами, считались потомками эпидаврийскоголекаря. Говорят, Гиппократ приобрел врачебныезнания благодаря рецептурным камням с о. Кос.Эпидаврийское святилище Асклепия находилосьвне города — в местности Лисса близ нынешнейдеревни Лигурио. Храм бога — Асклепийон —был устроен около 6 века до н. э. Как отмечаетЭ. Цибарт (1916 г.), Асклепиево святилище в Эпидавре— настоящий архив интересных медицинскихслучаев. На громадных каменных плитах, установленныхпри входе в святилище, больной читал такоемножество текстов об исцелениях (по Павсанию,Описание Эллады II 27, 3), что ему трудно былоусомниться в целебной силе этого места и покровительствовавшихему богов. Тем более что благодарственныеприношения Асклепию (в том числе и петухи)от выздоровевшего пациента дополняли офи-циальные медицинские отчеты жрецов. — ЕхидныйДиоген Синопский (в изложении тезки — ДиогенаЛаэртского) сказал о вотивных дощечках, посвященныхдругому божеству: их было бы гораздобольше, если бы их приносили не спасенные, а погибшие(VI 59). — Исцеленные жертвовали в храмыизображения тех частей тела, которые были некогдапоражены болезнью, — чаще всего из благородныхметаллов и с надписью имени посвятившего ихлица. Так что храм Асклепия, впрочем, как и прочиехрамы Эллады, в классический период прежде всегобыл архивохранилищем. В дошедших надписях естьсообщения, какие части жертвенных животныхдолжны идти в «пользу» жрецов. А Аристофан впоследней известной нам комедии Богатство(Plutos) устами раба Кариона (пройдохи и обжоры),рассказывая о ночлеге больных в святилище Асклепия,упоминает, что когда лампы были погашены,жрец обошел жертвенники и посвятил своей утробевсе лежавшие на них пирожки, фрукты и дичь. В самомделе, не пропадать же добру! Кстати, умершиене могли быть погребаемы в святилище, а люди,близкие к смерти, заблаговременно из него удалялись:гигиены ради.Нам стоит согласиться с мнением Э.-Р. Доддсаи римского оратора Марка Туллия Цицерона, чтомало кто из излечившихся обязан этим исцелениемАсклепию, а не Гиппократу, и нам не следует позволитьсовременной реакции против рационализмазатемнить реальный долг, который человечествообязано принести древнегреческим врачам, отстаивавшимпринципы рациональной терапии перед лицомвековых суеверий, подобных тем, которых мыкоснулись.

336К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 337Первоначально культ бога врачевания сосуществовалс культом Аполлона Малеатаса; последнемубыл посвящен храм на склоне горы Кинортион,от которого остались развалины классической постройки4 в. до н. э. Эти руины располагаются на местедревнего святилища Малеатаса (или Малоса),героя-врачевателя, которому местные жители здесьпоклонялись уже в темные века. Около 10 в. до н. э.Аполлон вытеснил древнее божество, присвоив, однако,имя предшественника; но затем культ Аполлоназатмил престиж Асклепия.В 420 г. до н. э. был установлен праздник ВеликиеАсклепиеи (Эпидаврии), который справлялсяраз в четыре года (8-го числа месяца элафеболиона= нашего апреля) и предполагал торжественныегимнические и конные ристания. Популярностьсвятилища обусловила его процветание и возможностьобширного строительства: в 380–375 гг. дон. э. зодчий Феодот возвел дорический храм-перистиль,который вместе со святилищем разрушил в86 г. до н. э. известный многочисленными казнямибез суда и следствия (проскрипциями) полководецдиктаторСулла (Счастливый; Lucius Cornelius SullaFelix). Но римский император Антонин Пий позднеевосстановил его. Во 2 веке святилище пережилоеще один период расцвета: были возведены новыездания и восстановлены старые. В 395 году вестготыАлариха I разграбили Эпидавр (а в 410 г. — Рим), в426 г. (за пять лет до Третьего Вселенского собора)ромейский император Феодосий II Малый запретилздесь отправление языческого культа. Святилищепогибло.Дорический перистильный храм Асклепиявключал целлу, где стояла гигантская хрисоэлефан-тинная статуя врача с палицей и змеей. К востоку отхрама располагался алтарь, рядом с которым —абатон, здание с двухколонным портиком, где больные,уже принесшие жертвы и омывшиеся в целебныхводах, предавались сну в надежде услышать рецептыАсклепия. Рядом с храмом — толос (фимела,ротонда), возведенный в 360–330 гг. до н. э. знаменитымзодчим Поликлетом Младшим (не путать соскульптором Поликлетом из Аргоса — авторомстатуй Дорифор, Диадумен и сочинения Канон, вкотором выводится цифровой закон идеальныхпропорций человеческого тела). Толос предназначалсядля заседаний (и кормежки за общественныйсчет) пританов — членов городского совета. Павсанийнедаром искренне дивился: какой архитектор вдостойной степени и достойным образом мог бы соперничатьс Поликлетом? Толос Поликлета — циркульныйперистиль с двумя концентрическими рядамиколонн, центральной целлой и подземнымикамерами. Остались руины других зданий, средикоторых: катагогейон (гостиница для паломников),гимнасий, одеон и стадион (4 в. до н. э.).Древнее капище, вход к которому прежде былустроен через монументальные северные пропилеи,стоит за самым известным и наилучшим образомсохранившимся древнегреческим театром — «театромв Эпидавре».Павсаний (II 27, 5), восхищенный его внешностью,назвал театр «самой гармоничной» постройкойв Элладе. Предположительно театр построентем же Поликлетом в 350–330 гг. до н. э. Он состоитиз циркульной орхестры и театрона с 34 рядами сидений,разделенными на секторы двенадцатью лестницами.Во 2 в. до н. э. был добавлен 21 ряд, и вмес-

338К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 339тимость театра достигла 12 300 зрителей (по инымданным — 14 тыс.). Та часть театра, где давалисьспектакли, состоит из самой сцены, перед фасадом(с колоннами ионического ордера) которой ставилисьдекорации, и переднего просцениума (подиума).На этом историческая роль Эпидавра не закончилась.В январе 1822 года, во время Греческой революции1821–1829 гг., в пригороде Эпидавра — г. Пиаду— был принят «Эпидаврский органический статут»— первая греческая конституция. Этот документпровозглашал Грецию независимым государством,устанавливая республиканскую форму правления.Однако Адрианопольский мир (14.IX.1829), завершившийрусско-турецкую войну 1828–1829 гг., вызвалк жизни т. наз. «Лондонский протокол», подписанныйв 1830 г. представителями Англии, Франциии России. В соответствии с ним в Греции былаустановлена монархия (после ряда политическихпертурбаций она ликвидирована в декабре 1974 г.).И нынче в Эпидавре каждое лето происходятЭпидаврии — греческий театральный фестиваль, накоторый зрителей организованно привозят изАфин, Нафплиона и других городов: как и в древности,они могут насладиться удивительными природнымидекорациями театра, его совершеннойакустикой и игрой актеров. Ставятся, конечно,классические драмы: Эсхил, Софокл, Еврипид,Аристофан.Эпидавр был городом действия, городом движения— стоит полагать, праздничным и веселымгородом (несмотря на толпы недужных). В нем каждыйдень что-то происходило: кто-то выздоравливал,кто-то умирал, кто-то ставил театральные по-становки или занимался «хирургическим вмешательством»,кто-то на все это глядел.К жизни Эпидавра вполне подходят слова, приписываемыеПифагору: «Главное — отгонять от телаболезнь, от души — невежество, от утробы —сластолюбие, от государства — мятеж, от семьи —раздор, отовсюду — нарушение меры». Среди древнегреческихгородов Эпидавр, пожалуй, самый умеренный.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 341КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯАверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. Изд. 2-е. М.,1997.Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции.М., 1996.Альберти Л.-Б. Десять книг о зодчестве / Пер. с лат. В. П. Зубова. М.,1935. Т. 1.Аммиан Марцеллин. Римская история / Пер. с лат. Ю. А. Кулаковскогопри участии А. И. Сонни. СПб, 1996.Античная литература / Под ред. А. А. Тахо-Годи. Изд. 4-е. М., 1986.Античная поэтика: Риторическая теория и литературная практика /Отв. ред. М. Л. Гаспаров. М., 1991.Античность и Византия / Отв. ред. Л. А. Фрейберг. М., 1975.Архітектура: Короткий словник-довідник / За заг. ред. А. П. Мардера.Київ, 1995.Базинер О. Ludi saeculares: Древнерим. секулярные игры. Варшава, 1901.Брунов Н. И. Очерки по истории архитектуры: В 3-х т. М.; Л., 1935.Т. 2. Греция. Рим. Византия.Видаль-Накэ П. Черный охотник: Формы мышления и формы обществав греческом мире / Пер. с фр. М., 2001.Византийские историки о падении Константинополя в 1453 году / Подред. Я. Н. Любарского и Т. И. Соболь. СПб, 2006.Винничук Л. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима / Пер. спольск. В. К. Ронина. М., 1988.Витрувий. Десять книг об архитектуре / Пер. с лат. Ф. А. Петровского;Под общ. ред. А. Г. Габричевского. М., 1936.Габричевский А. Г. Теория и история архитектуры: Избр. сочинения /Под ред. А. А. Пучкова. Киев, 1993.Гаспаров М. Л. Занимательная Греция: Рассказы о древнегреческойкультуре. М., 1996.Гаспаров М. Л. Записи и выписки. М., 2000.Гаспаров М. Л. Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще омногом другом. М., 2001.Геродот. История в девяти книгах / Пер. с др.-греч. и примеч. Г. А.Стратановского. М., 1999.Гиро П. Частная и общественная жизнь греков / Пер. с фр. Н. И. Лихаревой.СПб, 1913. Вып. 1–3.Гомеровы гимны / Пер. с др.-греч., вступит. ст. и коммент. Е. Г. Рабинович.М., 1995.Градостроительство / А. В. Бунин, Л. А. Ильин, Н. Х. Поляков, В. А.Шквариков; Под ред. В. А. Шкварикова. М., 1945.Грушка Эм. Развитие градостроительства / Пер. со словацк. Л. Горняковой,Л. Горняка. Братислава, 1963.Гумилёв Л. Н. География этноса в исторический период. Л., 1990.Дёмин Н. М. Управление развитием градостроительных систем. Киев, 1991.Диль Ш. По Греции: Археологические прогулки / Пер. М. Безобразовой.М., 1913.Доддс Э. Р. Греки и иррациональное / Пер. с англ., коммент. и указательС. В. Пахомова. СПб, 2000.Жебелёв С. А. Парфенон в «Парфеноне»: К истории культа АфиныДевы // Вестник древней истории. 1939. № 2. С. 47–56.Жреческие коллегии в Раннем Риме: К вопросу о становлении римскогосакрального и публичного права / Отв. ред. Л. Л. Кофанов. М., 2001.Зедльмайр Г. Искусство и истина: Теория и метод истории искусств /Пер. с нем. Ю. Н. Попова. СПб, 2000.Зелинский Ф. Ф. Сказочная древность: Античный мир. М.: Соваминко;Культура, 1994. 368 с.Зубов В. П. Труды по истории и теории архитектуры / Сост. М. В. Зубова.М., 2000.Иванов Вяч. И. Дионис и прадионисийство. СПб, 1994.

342К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 343История архитектуры в избранных отрывках / Сост. М. В. Алпатов,Д. Е. Аркин, Н. И. Брунов. М., 1935.Каждан А. П. История византийской литературы (650–850 гг.) / Пер. сангл.; Под ред. Я. Н. Любарского, Е. И. Ванеевой. СПб, 2002.Карпюк С. Г. Общество, политика и идеология классических Афин.М., 2003.Климишин И. А. Календарь и хронология. Изд. 2. М., 1985.Клингер В. П. Животное в античном и современном суеверии. Киев, 1911.Кнабе Г. С. Древний Рим — история и повседневность: Очерки. М., 1986.Ковалёв С. И. История античного общества: Греция. Л., 1936.Кондаков Н. П. Византийские церкви и памятники Константинополя.Одесса, 1886.Корнелий Тацит. Анналы. Малые произведения. История / Пер. А. С.Бобовича, Г. С. Кнабе; Ред. Я. М. Боровский, М. Е. Сергеенко. Изд. 2-е.СПб, 1993.Кочетов В. А. Римский бетон: Из истории строительства и строительнойтехники Древнего Рима. М., 1991.Крыжицкий С. Д. Архитектура античных городов Северного Причерноморья.Киев, 1993.Кузнецов В. Д. Организация общественного строительства в древнейГреции. М., 2000.Кулаковский Ю. А. История римской литературы от начала Республикидо начала Империи в конспективном изложении / Изд. подготовил А. А. Пучков.Киев, 2005.Кулаковский Ю. А. К вопросу о начале Рима. Киев, 1888.Кулаковский Ю. А. Эсхатология и эпикуреизм в античном мире: Избранныеработы / Вступит. ст., подгот. текста и коммент. А. А. Пучкова. СПб, 2002.Кучма В. В. Военная организация Византийской империи. СПб, 2001.Лазарев В. Н. Византийская живопись. М., 1971.Латышев В. В. Очерк греческих древностей: Богослужебные и сценическиедревности. СПб, 1997.Латышев В. В. Очерк греческих древностей: Государственные и военныедревности. СПб, 1997.Лепер Р. Х. Древний город Афины. СПб, 1911.Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. 2-е изд. СПб, 1997.Лихачёва В. Д. Искусство Византии IV–XV веков. Изд. 2-е. М., 1986.Лосев А. Ф. История античной философии в конспективном изложении.М., 1989.Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии / Сост. А. А.Тахо-Годи, И. И. Маханьков. М., 1993.Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика. I–II века. М., 1979.Мардер А. П. Эстетика архитектуры: Теоретические проблемы архитектурноготворчества. М., 1988.Михайлов Б. П. Витрувий и Эллада: Основы античной теории архитектуры.М., 1967.Михаловский И. Б. Архитектурные формы античности. 4-е изд. М., 1949.Остроґорський Ґ. Історія Візантії / Пер. з нім. А. Онишка. Львів, 2002.Перепёлкин Ю. Я. Хозяйство староегипетских вельмож. М., 1988.Петровский М. С. Мастер и город: Киевские контексты Михаила Булгакова.Киев, 2001.Пиндар. Вакхилид. Оды. Фрагменты / Изд. подгот. М. Л. Гаспаров. М., 1980.Подосинов А. В. Восточная Европа в римской картографической традиции:Тексты. Перевод. Комментарий. М., 2002.Поплавский В. С. Культура триумфа и триумфальные арки древнегоРима / Отв. ред. В. Л. Хайт. М., 2000.Поэтика древнегреческой литературы / Отв. ред. С. С. Аверинцев. М., 1981.Поэтика древнеримской литературы: Жанры и стиль / Отв. ред. М. Л.Гаспаров. М., 1989.Публий Овидий Назон. Скорбные элегии. Письма с Понта / Изд. подгот.М. Л. Гаспаров, С. А. Ошеров. М., 1982.Пучков А. А. Архитектуроведение и культурология: Избранные статьи.Киев, 2005.Пучков А. А. Парадокс античности: Принцип художественно-пластическойтелесности античной архитектуры. Киев, 1998.Пучков А. А. Пуантилизм античного пространства, или Архитектура вэстетике Платона. Киев, 2000.Пучков А. А. Юлиан Кулаковский и его время: Из истории антиковеденияи византинистики в России. Изд. 2-е, испр., перераб. и доп. СПб, 2004.

344К ПОЭТИКЕ АНТИЧНОЙ АРХИТЕКТУРЫО ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 345Романчук А. И. Очерки истории и археологии византийского Херсона.Екатеринбург, 2000.Ростовцев М. И. Эллинистически-римский архитектурный пейзаж.СПб, 1908.Свасьян К. А. Становление европейской науки. Ереван, 1990.Таруашвили Л. А. Тектоника визуального образа в поэзии античностии христианской Европы: К вопросу о культурно-исторических предпосылкахордерного зодчества. М., 1998.Толочко П. П. Древнерусский феодальный город. Киев, 1989.Уколова В. И. Античное наследие и культура раннего средневековья(конец V — начало VII века). М., 1989.Успенский Ф. И. Очерки из истории Трапезундской империи. Л., 1929.Фармаковский Б. В. Художественный идеал демократических Афин:Общий очерк. Пг, 1918.Фролов Э. Д. Парадоксы истории — парадоксы античности. СПб, 2004.Фролов Э. Д. Русская наука об античности: Историографические очерки.СПб, 1999.Хафнер Г. Выдающиеся портреты античности: 337 потретов в слове иобразе / Пер. с нем. М., 1984.Ходасевич В. Ф. Помпейский ужас // Новый мир. 1990. № 3. С. 167–170.Христианство: Энциклопедический словарь: В 3-х т. / Редкол.: С. С.Аверинцев (гл. ред.), А. Н. Мешков, Ю. Н. Попов. М., 1993–1995.Цибарт Э. Культурная жизнь древнегреческих городов / Пер. А. И.Певзнера; Под ред. А. Н. Куна. М., 1916.Чекалова А. А. Константинополь в VI веке: Восстание «Ника». Изд. 2-е,исправ. и доп. СПб, 1997.Чубова А. П., Конькова Г. И., Давыдова Л. И. Античные мастера:Скульпторы и живописцы. Л., 1986.Шанин Ю. В. Олимпийские игры и поэзия эллинов: Гомер и классическаялирика VIII– V вв. до н. э. Киев, 1980.Шанин Ю. В. Олимпия: История античного атлетизма. СПб, 2001.Шифман И. Ш. Ветхий Завет и его мир. М., 1987.Шкловский В. Б. Художественная проза: Размышления и разборы. М.,1959.Шлюмберже Д. Эллинизированный Восток: Греческое искусство и егонаследники в несредиземноморской Азии / Пер. с фр.; Общ ред. и предисл.Б. Я. Ставиского. М., 1985.Шмит Ф. И. К происхождению базилики // Из истории докапиталистическихформаций: Сб. статей к 45-летию научной деятельности НиколаяЯковлевича Марра. М.; Л., 1933. С. 617–634.Шофман А. С. Градостроительная деятельность Александра Македонского// Klio. 1975. Bd 57. Hf 1. C. 123–145.Шталь И. В. «Одиссея» — героическая поэма странствий. М., 1978.Шубович С. А. Архитектура как выражение универсума в теориях Витрувияи Альберти. Киев, 1999.Шубович С. А. Мифопоэтическая модель мира в современной архитектурнойнауке. Киев, 1999.Шуринова Р. Искусство древнего Египта: Живопись. Скульптура. Архитектура.Прикладное искусство. М., 1972.Эко У. Имя розы: Роман / Пер. с ит. Е. А. Костюкович; Послесл. Ю. М.Лотмана. М., 1989.Элиан. Пёстрые рассказы / Пер. с др.-греч., статья, прим. и указательС. В. Поляковой; Отв. ред. В. В. Струве. Л., 1964.Эллинистическая техника: Сборник статей / Под ред. акад. И. И. Толстого.М.; Л., 1948.Эпоха Крестовых походов / Под ред. Э. Лависса и А. Рамбо; Пер. с фр.М. О. Гершензона. Изд. испр. и доп. СПб, 1999.Эссад-бей Джелал. Константинополь: От Византии до Стамбула / С предисл.Ш. Диля; Пер. с фр. П. В. Безобразова. М., 1919.Яйленко В. П., Яйленко Е. В. От Иктина до Беллини: Из истории античногои ренессансного искусства. М., 2001.Ярхо В. Н. Античная драма: Технология мастерства. М., 1990.Ярхо В. Н., Полонская К. П. Античная лирика. М., 1967.

О ДРЕВНИХ И РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХ 347ОГЛАВЛЕНИЕПредисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5АНТИЧНЫЙ ТЕКСТВ СРЕДИЗЕМНОМОРСКОМ ПРОЧТЕНИИВместо введения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 16АЛЕКСАНДРИЯ ЕГИПЕТСКАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 26АНТИОХИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38АФИНЫ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52ВАВИЛОН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 64ГИЗЕ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 71ДЕЛЬФЫ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 81ИЕРИХОН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 96ИЕРУСАЛИМ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 104КАРФАГЕН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 113КНОСС . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 122КОНСТАНТИНОПОЛЬ СЕКУЛЯРНЫЙ . . . . . . . . . . . 131КОНСТАНТИНОПОЛЬ КЛЕРИКАЛЬНЫЙ . . . . . . . . 139КОРИНФ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 156МИКЕНЫ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 166МИЛЕТ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 173МИСТРА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 183ОЛИМПИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 192ПЕРГАМ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 200ПОМПЕИ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 208ПРИЕНА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 219РАВЕННА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 227РИМ ДРЕВНИЙ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 239РИМ НОВЫЙ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 249РОДОС . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 259СПАРТА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 269ТРАПЕЗУНД . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 277ТРОЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 285ФЕРА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 294ФИВЫ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 300ХЕРСОНЕС . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 310ЭЛЕВСИН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 322ЭПИДАВР . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 331Краткая библиография . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 340Андрей Александрович Пучков (род. 4.III.1970, Киев) —заведующий лабораторией искусства новейших технологийИнститута проблем современного искусства Академии искусствУкраины.Член-корреспондент Украинской академии архитектуры,лауреат Государственной премии Украины в области архитектуры,Премии НАН Украины, кандидат архитектуры,старший научный сотрудник, доцент. Член Национальногосоюза архитекторов и Союза урбанистов Украины.Интересы: культурология, архитектуроведение (в частности,античное), историография (в основном, классическойфилологии рубежа XIX–XX вв.), библиография, издательскоедело. Автор дюжины монографий, библиографических указателей,около пятисот публикаций в профессиональной и научно-популярнойпечати. Как редактор выпустил свыше семидесятиразножанровых изданий.

Академия искусств УкраиныИНСТИТУТ ПРОБЛЕМ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВАНаучное изданиеАндрей Александрович ПучковОЧЕРКИ О ДРЕВНИХИ РАННЕСРЕДНЕВЕКОВЫХ ГОРОДАХК поэтике античной архитектурыISBN 966-8259-24-6На обложке: панорама Афин с северо-востока.Фото архитектора И. Б. Нечволодова, 2002 г.Литературная редакция — Н. Ф. ДолгановаКомпьютерный набор, верстка, обложка — А. А. ПучковКорректура — С. С. КаушанСдано в работу 14.XI.2006. Подписано к печати 7.XI.2006.Формат 70 х 100 1 / 32 . Бумага офс. Печать офс. Гарнитуры «Мысль», «Лазурский».Усл. печ. л. 21,6. Уч.-изд. л. 10,87. Тираж 400 экз. Изд. № 5062. Зак. № 6-.....Институт проблем современного искусства Академии искусств УкраиныУкраина, 01133, Киев, ул. Щорса, 18-а, тел. (044) 529-2051, 528-3754Свидетельство ДК № 1186 от 29.XII.2002Государственное специализированное издательство «Музична Україна»Украина, 01004, Киев, ул. Пушкинская, 32-а, тел. (044) 235-2104Свидетельство ДК № 62 от 25.II.2000Отпечатано в ООО Типографии «Бизнесполиграф»Украина, 02094, Киев, ул. Вискозная, 8, тел. (044) 513-6290