«Новая газета» №82 (понедельник) от 29.07.2019

More documents

Recommendations

Info

6 «Новая газета» понедельник. №82 29. 07. 2019 главная тема — П очему вас, в отличие от большинства кандидатов, в том числе от «Яблока», зарегистрировали на выборах в Мосгордуму? — Когда мы собирали эти подписи, я, честно говоря, только в период сбора осознал всю невозможность реализации этого процесса. Есть в этом абсурд и бред, когда политика в городе зависит просто от дождя. Как-то два дня шел ливень, и я понял, что мы подписи не соберем. Правда, потом в последние дни пошла волна, и мы все-таки собрали. Но мне было бы интересно, если бы меня не зарегистрировали. Все-таки не надо лукавить, я считаю, что мой статус, моя предыдущая деятельность (Бунимович был депутатом Мосгордумы трех созывов с 1997 по 2009 гг. — Ред.), конечно, в этом случае были защитной подушкой. — Но всего за десять дней до конца сбора подписей, ваш штаб в фейсбуке написал, что «сбор идет непросто, подписей пока собрано немного, количество едва близится к тысяче». Как же за оставшееся время удалось собрать еще целых шесть тысяч? — Вы знаете, это очень характерная история для Москвы, России и для нас самих. Мы в последний момент начали организовывать это дело. «Яблоко» перекинуло дополнительные силы из тех округов, где было ясно, что подписи точно не собрать, и у меня было в результате 256 сборщиков. В последние четыре или пять дней был резкий рост. Как математик, скажу — если не по экспоненте, то по параболе. Я, правда, еще за три дня до окончания не знал, соберем мы подписи или нет, и думал о летнем отдыхе. — Но ведь и у вас наверняка могли бы найти помарки в подписях, подключить графолога, если бы захотели. — Когда-то давно Илью Яшина задержали в Белоруссии, и когда он вернулся, то сказал мне: «Жалко, вы не поехали. Представляете, если бы вас забрали, какой был бы скандал?» Видимо, мэрия думала так же, как Илья, в этой ситуации. Думала, что [изза моего снятия] был бы еще больший скандал, ведь это уже вообще ни в какие ворота было бы. Хотя этих ворот уже как бы и не осталось. Но как-то трудно оправдываться за то, что тебя зарегистрировали, согласитесь. — Понимаю. Но такая ситуация, что приходится. Про вас говорят, что вы митингам предпочитаете сотрудничество с режимом, хоть «и не поступаетесь нравственными принципами». Может, поэтому и зарегистрировали? — Я не знаю, я не могу залезть к ним в головы, но я согласен, конечно, что я человек, безусловно, не радикальный и не митинговый. Это точно. То есть я время от времени выступал на каких-то митингах, но для меня это совсем не органично. Может быть, это связано с моей биографией… Вы понимаете, я всю жизнь занимаюсь детьми, образованием, а образование — вещь государственная. Можно сколько угодно кричать на митингах, но если ты не будешь разговаривать с теми, кто принимает решения, то ничего нельзя добиться в этой области. — Но вы с мэрией о выборах не договаривались? За вас никто не договаривался? — Я ни с кем и ни о чем в мэрии не договаривался. Это точно совершенно, это можно говорить прямо. И не очень понятно, кому за меня договариваться. — Но в принципе, омбудсмен по правам детей в Москве — это не человек из команды Собянина? — Нет. Уполномоченный по правам человека — внутри которого сейчас находится структура Уполномоченного по правам ребенка, а я сам, будучи в Мосгордуме, не только писал этот закон, но и пробивал его пять лет, предполагает независимость. Это важно. Я независим, потому что формально на меня повлиять нельзя. Даже те, кто к нам обращается, не понимают, как я могу иметь другое мнение, чем вышестоящий омбудсмен. Могу. И даже законодательно могу. Пока большинство оппозиционных кандидатов в депутаты сражаются за подписи в Мосгоризбиркоме и зовут людей на несогласованный митинг к мэрии Москвы 27 июля, другие уже ведут избирательную кампанию. Так, без каких-либо проволочек зарегистрировали Уполномоченного по правам ребенка в Москве, кандидата от партии «Яблоко» Евгения Бунимовича. В интервью специальному корреспонденту «Новой Газеты» Илье Азару Бунимович рассказал, как ему удалось собрать «чистые» подписи и считает ли он себя членом команды мэра Сергея Собянина. «Трудно оправдываться за то, что тебя зарегистрировали» Евгений Бунимович — о том, как ему удалось стать кандидатом в депутаты Мосгордумы Что касается команды Собянина, то я все-таки не первый день живу на земле и поэтому не воспринимаю ни Собянина, ни даже Лужкова как врага. Но я считаю, что я не должен быть в команде Собянина. Это неправильно. Если омбудсменом все довольны, то надо увольняться. И это не просто слова. Когда Собянин вручал мне благодарность от президента [России], я задумался даже, что, может, я вообще перестал работать. У нас очень много людей, которые защищают права государства, и правильно делают, это их работа, но у меня другая работа, я защищаю права ребенка. Я не могу быть ни в команде «против», ни в команде «за». — Это понятно. Но если мы абстрагируемся от того, что вы Уполномоченный по правам ребенка, то как кандидат в Мосгордуму вы поддерживаете Собянина? — Сейчас подумаю… Я не отрицаю всех положительных позиций мэра, они есть. Я москвич в третьем поколении, так что мне есть с чем сравнивать. Есть очевидные дыры и у мэра, и в его команде. Как раз парламентский процесс они недооценивают. Это и местного самоуправления касается. Когда они делают как правильные, так и неправильные « — А что, Собянин жил в парламентской республике, что ли? Он родился где? Да, наша власть, Собянин и все остальные, недоучены вещи, то они абсолютно одинаково не обсуждают их с людьми. Так нельзя. Я и на Совете при президенте РФ по делам семьи и детей говорил, что взрослые люди рассказали про планы, как лучше детям, но почему детей не спросили. Тем более надо спрашивать взрослых. Принцип «мы сделали для них» в Москве точно не работает. — Судя по тому, что происходит, московская мэрия и Собянин не хотят Мосгордуму, где будет звучать иное мнение. — А что, Собянин жил в парламентской республике, что ли? Он родился где? Да, наша власть, Собянин и все остальные, недоучены. Я уверен, что мэр просто недопонимает, что такое парламент. Ведь когда я пробивал структуру Уполномоченного по правам человека, то видел, что меня искренне не понимают. Они говорили: «А зачем? У нас есть прокуратура, у нас есть суд, у нас есть следственные органы. Зачем еще дополнительно защищать людей?» Это, правда, им непонятно. Надо, значит, научить, что такое настоящий парламент и что на самом деле это эффективно. — И все-таки в ходе избирательной кампании наверняка вам прямой вопрос зададут: «Вы за Собянина или против?» — Что значит за Собянина? Я за то, чтобы любой мэр делал то, что нужно городу. И когда Собянина будут снова выбирать, я буду думать, достаточно ли он делает того, что нужно городу, или недостаточно. Конкуренты лучше или хуже? По-моему, это нормальный выборный процесс. Вот если бы сегодня были выборы мэра, я не знаю, за кого бы был, потому что не знаю, кто бы еще шел в мэры. — А на прошлых выборах вы за кого голосовали? — Прошлые выборы мне были неинтересны, там никого не было. — И известно, почему. — Я и говорю, что это вопрос к власти. Мы должны добиваться, чтобы она делала нормальные конкурентные выборы. « Оппозиция не должна быть лучше, чем власть, ее задача — искать дыры. Чем я и занимался довольно активно, когда был в Мосгордуме. У нас законопроекты всегда переносились на следующий раз, а сегодня все заканчивается к обеду. Нажали кнопки и разошлись. — Что вы думаете о более радикальном протесте, призывах к несогласованным митингам? — Я считаю, что человек может себя подвергать всему, чему он считает нужным себя подвергать. Но я не считаю возможным призывать других людей и подвергать их опасности репрессий. Я приходил на эти несогласованные митинги на Тверской, где было очень много несовершеннолетних. Приходилось защищать тех, кого взяли. Если все доводится до таких радикальных вещей, как митинг, объявленный на 27 июля, то это вопрос не только к тем, кто призывает людей идти на несанкционированный митинг, но и к власти. Если вы сами выгоняете всех из парламентских процедур, то, естественно, голоса будет больше у тех, кто за более радикальные действия, у тех, кто кричит громче и кто более определенно и однозначно выступает. Это естественно. Идет выдавливание из избирательного процесса на улицу. Это плохо, но это закономерно. И те, кто это делает, должны это понимать. — Почему вы баллотируетесь именно на севере Москвы? Не будет ли сложно победить в незнакомом округе? — Да, конечно, в этом есть свои сложности. Я не хочу изображать, как мой конкурент, что я всю жизнь просыпался утром с именем Ховрино и Западное Дегунино (в округ Бунимовича также входят районы Головинский и Левобережный. — Ред.) на устах. Но я прекрасно знаю эти районы, потому что я не только всю жизнь жил в Москве, но и как уполномоченный и как депутат занимался всем на свете. В том
«Новая газета» понедельник. №82 29. 07. 2019 7 НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ ДОКЛАД Подписные истины Итоги выдвижения в Мосгордуму как политический прецедент числе была болезненная история со сносом Ховринской больницы, я все время туда ездил. Мне вообще показалось интересным вызовом заняться нормальным московским спальным районом. Это же огромные города, в которых люди просто спят и не чувствуют себя счастливыми. Ховрино, Западное Дегунино, Речной вокзал — это [тоже] Москва, и там нужно делать свой центр. — Вы вообще почему решили идти в Мосгордуму спустя десять лет. Что случилось? — Это очень похоже на то, каким образом я в конце 90-х из московской школы попал в Мосгордуму. Я преподавал достаточно успешно, я люблю это дело и продолжал его, когда был в Думе, мне нравилось с ребятами работать. Мне казалось, что я закрываю двери, и пропади они пропадом, и если результаты учебные хорошие, я могу делать все, что считаю нужным. Но в какой-то момент я понял, что не все образовательные проблемы можно решить в кабинете. И поэтому я потом писал закон об образовании, создании лицеев, гимназий, инклюзивного образования. В моей работе уполномоченным получилось примерно то же самое. Вот грустная история, которая связана со школьным питанием. Я как уполномоченный, естественно, сразу в это включился, мы начали бить во все колокола, но мои требования слышат только до какого-то момента. Когда я спрашиваю, как конкурсы проводятся, кто выходит на конкурсы, то мне показывают рамки: «Дети — да, а это, извините, уже не ваше дело». Но человек достаточно адекватный, и понимаю, что школьное питание — это чрезвычайно выгодные заказы. — Вы — один из авторов московских законов об охране памятников истории и культуры. При этом за семь лет при Собянине в Москве снесли больше сотни исторических домов. — А раньше было столько же в год. — Но как все-таки сделать так, чтобы вообще перестали сносить? — Никак. Я хочу вам сказать, что это не только наша болезнь. Слово «фасадизм» — когда оставляют только фасад, а все остальное сносят — придумали в Брюсселе, когда сносили памятники. Город развивается, и вот это столкновение будет всегда. У меня нет иллюзий, что вообще ничего не будет происходить. И здесь я считаю очень важным поддерживать «Архнадзор», который занимает крайнюю позицию. Потому что другую крайнюю позицию занимают застройщики, которые что хочешь снесут. — Только что была громкая историю про гей-пару с двумя усыновленными детьми. Вы как можете это прокомментировать? — Я считаю, что это вопрос о семейном насилии. Там приемный отец обратился в поликлинику, поскольку у ребенка были какие-то желудочные проблемы, но возникли какие-то подозрения. Я сейчас [в отпуске на время кампании] отстранен от документов, мне надо проверить. Вопрос о том, чем будут заниматься следственные органы по отношению к органам соцзащиты. У нас же нет понятия гей-брака, значит, как они говорят, [соцзащита] приходила, а там все благополучно, там один папа, никто про второго папу не говорил. И что, и как они должны это выявлять? Может быть, у следственных органов есть свои претензии, но я пока не понял, в чем они состоят. Вопрос в том, что с ними там делалось. Говорили, что они спали в общей кровати… Пусть это все расследуют. Могу сказать, что тема эта болезненная для всего мира. Каждое общество должно эту проблему решать по-своему. — Но у вас-то есть своя позиция? — У меня нет готовой позиции по этому вопросу, мне трудно сейчас ответить на этот вопрос. Вообще представление, что Уполномоченный по правам ребенка может ответить на все вопросы, ошибочно. Я думаю над этим вопросом — вот все, что могу сказать. И не только над этим. Я бы вообще хотел, чтобы мы перешли в нашем обществе к сложным вопросам. — А по делу сестер Хачатурян у вас есть позиция? — Да, и она заключается в том, что, во-первых, суду будет очень трудно. Поощрять убийство родителей довольно трудно. С другой стороны, это тот самый случай, когда виновато общество и власть. Тут все настолько прозрачно, что дальше некуда. Школа обязана была гораздо раньше обращаться по всем этим вопросам. Соседей не слушали, хотя они вроде бы обращались. То есть общество полностью виновато во всей этой истории. Что касается этих девочек, какое-то наказание они, наверное, должны понести. Есть правила, есть законы, самосуд [недопустим]. Но, конечно, речь должна идти о том необходимая это была самооборона или нет. Верховный суд разъясняет, что, например, если вы убили того, кто держит вас в заложниках, спящим, то это необходимая самооборона. И хотя это совершенно другая ситуация вроде бы, они вообще-то тоже были заложницами. Илья АЗАР, «Новая» Личная страница Евгения Бунимовича в Facebook Из доклада фонда «Либеральная миссия» по мониторингу выборов 8 сентября 2019 года П о нашему мнению, итоги регистрации кандидатов в МГД говорят об их неадекватности и несправедливости, дают основания предполагать наличие неравного подхода и даже дискриминации в процессе регистрации кандидатов. Показательны различия, в частности, по итогам регистрации в качестве кандидатов действующих муниципальных депутатов Москвы — по всем электоральным закономерностям, данная категория кандидатов в целом должна быть более успешна в ходе сбора подписей и регистрации, чем кандидаты, депутатами не являющиеся. Речь о наличии политического опыта, устойчивых связей с избирателями и поддержки на локальном уровне. Однако в результате регистрации из 111 кандидатов, не являвшихся депутатами и сдавших подписи, зарегистрированы 69 (62%). Из 33 муниципальных депутатов, сдавших подписи, зарегистрированы 18 (55%). Данная разница не может считаться нормальной. Из числа муниципальных депутатов 10 выдвигались на муниципальных выборах 2017 года «Единой Россией», из них 8 зарегистрированы и 2 получили отказы. Если исключить эти 10 человек, то получится, что из 23 муниципальных депутатов, избранных не от «Единой России», отсев составил « Мы убеждены, что все кандидаты в депутаты в МГД, получившие сомнительные отказы, должны быть зарегистрированы более половины: зарегистрированы 10, а отказано 13. А если еще исключить представителей парламентских партий среди муниципальных депутатов (исключить их можно хотя бы потому, что у них нет опыта сбора подписей), то получится, что из 19 муниципальных депутатов, избранных как самовыдвиженцы или от непарламентских партий, зарегистрированы 7 и отказано 12. Мы понимаем, что сами завышенные требования по сбору подписей провоцируют прибегать к незаконным способам обеспечения нужного числа подписей. Поэтому нельзя исключать, что к «рисовке» прибегали сборщики подписей или штабы у значительной части кандидатов. Однако из общих соображений и большого числа фактов, обнародованных в ходе кампании, можно сделать вывод, что именно у наиболее знаковых оппозиционных кандидатов вероятность рисовки подписей наименьшая. Наши общие соображения исходят из того, что эти кандидаты достаточно известны и имеют значительное число сторонников. Этим они сильно отличаются от технических кандидатов. Кроме того, у них немалый опыт участия в выборах, в том числе и опыт сбора подписей. Здесь стоит отметить, что многие выдвинутые в рамках данной избирательной кампании «провластные» кандидаты ранее в выборах не участвовали, а другие участвовали только как выдвиженцы « «Единой России» или иных партий, имеющих льготу. Результатом очевидно несправедливых решений по регистрации и отказам в регистрации кандидатов на выборах депутатов МГД стали продолжающиеся в Москве с момента решений об отказе (первые акции прошли 14 июля) регулярные массовые протестные акции, включая акцию протеста 20 июля на проспекте Сахарова. Согласованный митинг на проспекте Сахарова собрал, по данным «белого счетчика», около 22 тысяч человек. Оппозиция требует регистрации своих кандидатов, и, очевидно, этот процесс будет продолжаться. Эти акции проходят, несмотря на сезон массовых летних отпусков и отсутствие в городе большого числа москвичей (соответственно, можно предположить, что в другой сезон в подобном положении они могли бы быть еще более массовыми). Кроме того, данные протестные акции в Москве — первые массовые митинги в истории страны по исключительно электоральной тематике, связанные с недопуском кандидатов на выборы (за исключением ряда случаев в Республике Дагестан). Напомним, что акции протестов зимы 2011/2012 годов проходили уже по итогам выборов и не были связаны с судьбой конкретных партий и кандидатов, а носили скорее общий антисистемный характер. Происходящие в Москве события, на наш взгляд, являются важнейшим политическим прецедентом, который окажет несомненное воздействие на судьбу политической и избирательной системы страны. Принятые избирательными комиссиями в Москве решения поставили под вопрос доверие ко всей избирательной системе, включая доверие к системе избирательных комиссий в целом и Центризбиркома РФ в частности, принятым правилам регистрации кандидатов и их обоснованности. Мы убеждены, что для недопущения подобных ситуаций в будущем в федеральное законодательство должны быть внесены соответствующие изменения (снижение максимального числа подписей для регистрации хотя бы до 0,5% от числа избирателей округа и реформа проверки подписей, включая полную отмену признания подписей недействительными на основании технических претензий). Мы также убеждены, что в нынешней ситуации все кандидаты в депутаты в МГД, получившие сомнительные отказы в регистрации, должны быть зарегистрированы. Согласно ч. 5 ст. 38 Федерального закона от 12.06.2002 г. №67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных права и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», не могут служить основанием для признания подписи избирателя недействительной имеющиеся в сведениях об избирателе, содержащихся в подписных листах, сокращения слов и дат, не препятствующих однозначному восприятию этих сведений. Хотя к большинству отказов в регистрации кандидатов на выборах в МГД эта норма, вероятно, не может быть применена непосредственно, но заложенная в ней правовая логика говорит о том, что сомнения в достоверности и действительности подписей также должно толковаться в пользу кандидатов для обеспечения конституционного принципа равного избирательного права. Александр КЫНЕВ, Аркадий ЛЮБАРЕВ, Андрей МАКСИМОВ Полный текст доклада читайте на сайте «Либеральной миссии» liberal.ru
Page 1 and 2: понедельник среда
Page 3 and 4: Виктория ОДИССОНОВ
Page 5: «Новая газета» пон
Page 9 and 10: & комментарии вид с
Page 11 and 12: премьера! «Новая га
Page 13 and 14: «Новая газета» пон
Page 15 and 16: «Новая газета» пон
Page 17 and 18: Затопленный район
Page 19 and 20: к ответу! «Новая га
Page 21 and 22: игра на линии «Нова
Page 23 and 24: Е ще недавно увидет

«Новая газета» №82 (понедельник) от 29.07.2019

You also want an ePaper? Increase the reach of your titles

Delete template?

Save as template?