6 (июнь) - Газпром

49
– Парадокс в том, что, когда из
страны трудно было выехать, чтобы
выступить на каком-то турнире за рубежом,
у нас шахматы были на высшей
точке своего развития…
– Внутри СССР была дикая конкуренция
между шахматистами. Чемпиону
Москвы могли дать выехать на международный
турнир в Болгарию или на Кубу.
Но не в капстрану! Выпускали гроссмейстеров
(их тогда человек 12 всего было)
и международных мастеров.
– А почему вы мастера международного
класса по шахматам не
получили?
– Я не выполнил норму. Это ж надо
было три раза сыграть за рубежом и набрать
необходимое количество баллов.
Но дело в том, что, когда я прилично играл
(скажем, в возрасте 30 лет, в 1965 году),
у меня не было возможности реализовать
свои амбиции: я не мог выехать ни по какой
линии.
– Когда советские люди стали жить
более зажиточно, интерес к шахматам
не прошел. Наоборот даже, по-моему.
Например, за противостоянием Карпов
– Корчной вся страна следила.
Ведь это было, помимо самой игры,
еще и соревнование двух систем – социализма
и капитализма. Что говорить,
если на протяжении многих лет
в выпусках спортивных теленовостей
шахматы шли первым номером, отодвигая
футбол, хоккей, фигурное катание…
– Такое отношение к шахматам было
во многом результатом государственной
политики. Они, как и балет, были тем,
в чем Советский Союз опережал другие
страны. В свое время великий наш шахматист,
гроссмейстер и председатель
Всесоюзной шахматной секции Михаил
Ботвинник, имел прямой выход на наркома
иностранных дел Вячеслава Молотова.
Спортсменов, которые могли тому
позвонить, чтобы уладить какие-то вопросы,
было в ту пору совсем немного.
Михаил Таль
– Вам доводилось встречаться со
знаменитыми шахматистами на турнирах,
в жизни?
– Первое, что приходит на ум, – две
интереснейшие встречи с Михаилом
Талем. Одна году в 1962‐м, кажется:
встречался с ним на блицтурнире
на приз газеты «Вечерняя Москва».
Таль, вообще говоря, несколько раз
выигрывал его. Помню, у меня лишняя
фигура, но мало времени. Он продолжает
играть – и у меня падает флажок.
Поразило вот что. Таль очаровательно
так мне улыбнулся и говорит: «Простите,
пожалуйста, неэтично, конечно, было
дальше играть без фигуры, но у меня
очень сложное турнирное положение…»
Обычным шахматистам-любителям, может,
не совсем понятно, о чем речь. Другими
словами, он хотел сказать что-то
вроде: «Конечно, мы же не мальчики,
чтобы при таком балансе сил продолжать
играть, – сдаваться надо было!
Но…» Меня его слова поразили, разумеется:
ни один гроссмейстер такого бы
не сказал. В отличие от других крупных
шахматистов у Таля был очень легкий
характер.
Второй раз мы с ним повстречались
за шахматной доской на международном
турнире, который проходил в гостинице
«Белград». Играло 8–10 наших известных
гроссмейстеров. В том числе Михаил
Таль. Иностранных знаменитых шахматистов
не было – пригласили «шахматных
туристов», чтобы придать турниру
международный статус. Всего участвовало
человек 80. Играли по швейцарской
«ГАЗПРОМ» №6, июнь 2010