Вестник КемГУ 2013 № 2 - Кемеровский государственный ...

| ФИЛОЛОГИЯэзию и графическую. Под графической поэзией здесьпонимаются произведения, воспринимаемые как поэтические,замысел и воздействие которых нельзя передатьтолько через их текстовую составляющую, итаким образом объединяет термины «фигурные тексты»,«графические тексты», «визуальная поэзия»,«конкретная поэзия», которые развивались в различныеэпохи. В этих произведениях нельзя отброситьвизуальную сторону, в отличие от «обычного» текста,который, хоть и проявляется в письменной, и, следовательно,графической форме, эту составляющую неакцентирует.Ввиду «возможности отнесения каждого из взятыхв отдельности произведений одновременно к несколькимжанрам», А. Очертянский рассматривает еекак смешанную технику [14]. В своем суждении под«смешанной техникой» он понимает «синтетическоеискусство», которое согласно суждению Артура Лурье,представляет собой «синтез, взаимоотношение ивзаимодействие слова, звука и цвета, и наконец, органическоевзаимодействие искусств (не механическоеих соединение), представляющее собой естественный,непринужденный переход с чистого языка одного искусствана язык другого» [10, с. 165].Другой проблемой в определении жанровой принадлежностивизуальной поэзии является проблема ееразграничения от других литературных феноменов.Это связано, прежде всего, с отсутствием точного определенияданного явления и с существованием достаточнобольшого количества различных литературоведческихподходов.Известный визуальный поэт и исследовательавангарда Ричард Костелянец (США) в "Словареавангарда" отделяет визуальную поэзию от конкретной,от poesia visiva и от фигурной поэзии [20]. Визуальныйпоэт Мэри Эллен Солт (США) в заключениикниги «Конкретная поэзия: поэты мира» (1970) не даетопределения даже конкретной поэзии, считая, чтоэто означает «триумф новых экспериментальныхформ» [21]. В. Кулаков разграничивает в свою очередьконкретную поэзию и поэзию визуальную, основываясь,прежде всего на свойстве визуальности, котороеон считает имманентным для конкретнойпоэзии [9, с. 28 – 34].В данной работе мы рассматриваем визуальнуюпоэзию как особый жанр литературы, включение визуальногоряда в котором, позволяет «подняться науровень созерцания, наблюдения, являясь источникоми своего рода протоформой всякого познания» [8,с. 9]. Использование визуального компонента, представленногов виде рисунка, первостепенно связано сзадачей поэта, которая «сводится к попытке выразитьсебя, свою идею в минимальном языковом пространстве,не потеряв при этом информативности текста»[17].Следует отметить, что введенный в поэтическийтекст визуальный компонент занимает в нем доминирующееположение. В классическом поэтическом текстеподача информации осуществляется только по одномуканалу связи, то есть через написанный текст. Ввизуальном стихотворении с введением визуальногокомпонента добавляется второй канал связи – зрительный.За счет этого, вербальная часть текста сокращается,так как ментальный образ, сформированныйв сознание поэта, может быть выражен с помощьювизуальной составляющей (рисунки).В качестве примера для лингвистического анализабыли выбраны поэтические тексты Кеннис Патчен“Everyman is me”, “Come now, my child” [22; 23].Стихотворение “Everyman is me” является яркимпримером визуальной поэзии, так как состоит из двухчастей – вербальной (естественный язык) и визуальной(рисунок, то есть компонент другой семиотическойсистемы).Everyman is me,I am his brother. No man isMy enemy. I am Everymanand he is in and of me.This is my faith, mystrength, my deepest hopeand my only belief”.Следовательно, говоря о данном жанре поэзииуместно использовать термин поликодовый текст, подкоторым мы понимаем тексты, построенные на соединениив едином графическом пространстве семиотическигетерогенных составляющих – вербальноготекста в устной или письменной форме, изображения,а также знаков иной природы [15, с. 115 – 123].Вербальная составляющая данного стихотворенияпредставляет собой утверждение лирического героя отом, что он обычный человек. “Everyman is me”. Последующаястрока представляет интертекстуальнуюссылку на Библию (“I am his brother. No man is myenemy”). Апеллятивная функция данного интертекстаориентирована на самого читателя, который выступаетобычным человеком, и в некоторой степени онасливается с фатической функцией, что, в свою очередь,представляет собой установление отношениямежду автором и читателем по типу свой/чужой. “Iam Everyman and he is and of me”. Если читатель согласенс суждением автора о том, что все люди братья,то мы можем говорить об установлении общно-16| Вестник КемГУ 2013 № 2 (54) Т. 2