«Новая газета» №144 (пятница) от 23.12.2016

Дмитрий БЫКОВ
Гарри Поттер и
холодная
война
стр. 11, 12—13
✒
Н
екоторые из вас
наверняка помнят:
когда принесли
мертвого
Поттера — ну как
бы мертвого, он
ведь воскресает, —
что первое сделал Волан-де-Морт? Он
упразднил шляпу. Что такое, вообще
говоря, «шляпа»? Вот это очень важная
вещь. Вы наверняка уже видели
запись спектакля, который пиратским
образом гуляет по Сети. Самое яркое
,
изобретение во всем этом довольно,
честно говоря, длинном и занудном
зрелище — это шляпа. Что определяет
шляпа? Не просто принадлежность к
определенному факультету, не просто
судьбу и не просто круг друзей — она
определяет ваш темперамент. Ведь это
же четыре темперамента. Естественно,
что Роулинг очень хорошо знает,
что — старая мысль Дюма — если у
вас в основе сюжета четыре темперамента,
это всегда будет читаться. Но,
правда, по «нормандской четверке»
мы с вами сейчас знаем, что четыре
темперамента очень интересно действуют,
но никогда ничего не сделают.
Об этом нам еще Крылов сказал.
Точно так же и Хогвартс бесконечен.
Но упразднение шляпы — первый
шаг Волан-де-Морта — это критичный
шаг. Это отказ от выбора, отказ от
возможности что-либо переменить и
страшное упрощение жизни.
И кстати, теперь уже по третьему
акту пьесы, когда они там несколько
раз построили альтернативную реальность,
мы уже знаем, каков был бы
мир при Волан-де-Морте. Не погибла
бы сакральная жертва, что бы было?
А был бы страшно упрощенный, казарменный
Хогвартс. Всякая школа
всегда тяжело и опасно балансирует
между сектой и казармой. Примеры
казарм мы видим каждый день. Примеры
секты, к сожалению, мы видели
совсем недавно. И вот на этой тончайшей
грани существует Дамблдор,
который всегда все знает и никогда
ничего не предотвращает. Который на
все вопросы отвечает: «Полагаю, да».
Кстати, когда я эту свою христологическую
версию рассказывал в первый
раз, я еще понятия не имел, что будет
восьмая книга, а ведь в ней впервые
появляется диалог Поттера с Дамблдором,
где он говорит: «Для чего
ты меня оставил?» Вот почему права
министр образования Ольга Васильева
и в школе надо изучать Библию.
Потому что иначе школьник не поймет,
что это слова Христа на кресте,
вложенные в уста Поттера. На что,
как вы помните, Дамблдор отвечает:
«Вообще-то ты с кем разговариваешь?
Я краска на холсте». И это очень точный
ответ. Потому что решать в какой-то
момент приходится самому.
Я не буду подробно говорить про
Дамблдора — это отдельный сюжет...
но я не могу не отметить, что
холодная война имеет ряд серьезных
преимуществ. Она, конечно, не «горячая»,
и в этом смысле она еще не
возвращает человечеству каких-то
коренных, забытых им добродетелей,
но она, по крайней мере, в одном
отношении очень хороша. В литературном,
как всегда. Проблема-то
в том, что «Гарри Поттер» принадлежит
весьма почтенному и старому
жанру. Только не предлагайте роман
воспитания, потому что это неправда.
Премию «Хьюго» ведь просто так не
дают. Это фантастика, это не фэнтези.
Ну чем отличается фэнтези от фантастики
— подробно обосновал Борис
Стругацкий. Он сказал: «Фантастика
в отличие от фэнтези решает актуальные
проблемы на актуальном материале.
Фэнтези от реальности бежит.
Фантастика к ней приводит».
Что же на самом деле «Гарри Поттер»?
Это готическая фантастика.
Готический роман — прежде всего
страшный. Главное состояние готического
романа и готического читателя
— это ощущение, что мир лежит
во зле, что ввергнут в трагедию,
в катастрофу. И надо вам сказать, что
это ощущение окончательной кристаллизации
своей достигает в начале
шестого тома. То, что описано в шестом
томе «Гарри Поттера», — это то,
что мы переживаем сейчас. Это колоссальное
нарастание в мире катастроф.
На ровном месте что там провалилось?
Мост! Вот это очень важная
вещь. Мост — как символ связи.
А мост был всего-то десять лет назад
построен, ему стоять и стоять.
И начинается страшное количество
необъяснимых, немотивированных
Кто, подобно нам, профессиональным
читателям, видит эти законы, тот всегда
знает будущее, понимает прошлое,
а те, кто ничего не понимает
в литературе, для тех история — пестрый
хаос, лоскутное одеяло
,
убийств. Если бы она еще знала тогда,
что следователь ФСБ вырежет жене
глаза и скажет, что его зомбировали
по телефону, а нянька отрежет голову
ребенку и скажет, что ее зомбировали...
Она просто не читает российскую
прессу. Иначе бы ей было ясно, что
Волан-де-Морт уже здесь. Тот, которого
нельзя называть. И более того —
называть его опять нельзя. Потому что
вот это воспроизводство, самое главное,
иррационального, непостижимого
зла и есть первая примета того, что
холодная война находится на грани
перехода в «горячую». Как раз главная
черта эпохи холодной войны —
это таинственность, нагнетание ужаса,
часто иррационального. И тут
мы должны признать, что, наверное,
жить среди этого не очень уютно. Но
вот нам с вами сейчас не очень уютно
жить. Но читать про это очень увлекательно.
В свое время Роберт Шекли написал
замечательный рассказ об Армагеддоне,
где люди выставили вместо
себя роботов, и в конце ангелы
взяли этих роботов на небо. По всей
вероятности, в конце человеческой
истории или в конце того ее этапа, в
котором существуем мы с вами, все
равно будет некая битва. Потому что
невозможно мирное сосуществование
вечно. Холодная война — это
все равно конечная история, и «Гарри
Поттер» — это все равно история
о том, как люди семь томов готовились,
а потом — ба-бах. Он уже
здесь, перефразируя БГ. Мы живем
сегодня где-то в кубке огня. Где-то в
четвертой части.
Одно существенное уточнение,
которое внесла Роулинг в христологическую
легенду, заключается в том,
что каждый из нас не только носит
в себе доброе начало, но и частицу
Волан-де-Морта. И вот сознавать в
себе эту частицу обязательно надо.
Помните, когда происходит финальный
диалог Гарри Поттера с Дамблдором,
диалог на том свете, когда уже
вполне взрослый и как бы временно
умерший Гарри разговаривает с уже
умершим Дамблдором, — в это время
за спиной у Гарри все время кто-то
плачет. Кто это плачет? Сильный кусок
вообще-то. Она это написала покоролевски.
После этого я понял…
Помните? «Раньше я тебя, мой ангел,
любил, а теперь я тебя уважаю».
Раньше я знал, что ты большой писатель,
а теперь я знаю, что ты писатель
великий. Там плачет маленькая,
жалкая душа Волан-де-Морта. Это у
них последнее всегда — они просят
их пожалеть. Они всегда в последний
момент становятся бедными. Так
вот, надо помнить, что это плачущее,
мелкое, омерзительное зло — это саможаление,
самоумиление, оно сидит
в каждом из нас. Надо помнить,
что это зло мы всегда носим в себе,
оно в человеческой природе, поэтому
оно обречено возрождаться. Оно обречено
возрождаться, и оно обречено
проигрывать. Это и есть главный сюжет
нашей с вами жизни.