«Новая газета» №4 (пятница) от 17.01.2020

специальный репортаж
«Это очень замкнутое и маленькое сообщество: пять
частных школ, пара университетов, несколько фамилий —
вот и все, — объясняет глава «Трансперенси Интернешнл
Чили» Альберто Прехт. — Раньше в больших семьях всегда
был свой священник, политик, бизнесмен и доктор.
Сейчас ситуация становится лучше, но политическое
влияние элит все равно крайне велико».
И все же, если судить только по экономическим индикаторам,
«полыхнуть» в Чили должно было гораздо позже,
чем в менее благополучных странах. Парадокс в том, что
индекс Джини за последние 20 лет в стране снизился на
10 пунктов, а субъективное восприятие неравенства чилийскими
гражданами значительно увеличилось.
По словам Клаудио Сапелли из Католического университета,
проблема состоит в том, что экономисты
вкладывают в понятие неравенства узкий материальный
смысл. Однако разница в зарплатах не отражает разрыв
в достоинстве и уважении, которое получают различные
социальные группы (так называемое «горизонтальное»
неравенство, которое гораздо хуже поддается измерению).
«Есть проблема в том, как чилийцы относятся
друг другу в разных ситуациях, — говорит Сапелли. —
Например, если человек в данный момент обслуживает
вас в ресторане или стрижет в парикмахерской, то вы будете
смотреть на него сверху вниз, как будто это прислуга.
В других странах Латинской Америки отношения между
людьми менее вертикальные».
Меритократия в Чили плотно замешана на феодальных
представлениях о «хорошем происхождении».
Показательная деталь: при знакомстве вас, скорее всего,
спросят о том, какую школу вы окончили, — и это позволит
вашему собеседнику моментально определить ваше
место в социальной иерархии.
Клаудио
Сапелли
ЛЕТ СПУСТЯ
Богатые и бедные живут в параллельных вселенных,
которые имеют разные географические координаты.
Площадь Италии делит Сантьяго на зажиточные районы
северо-востока и юго-западные трущобы, контраст
между которыми поражает воображение. Иногда людям
приходится скрывать свое место жительства, чтобы не
отпугнуть работодателя на собеседовании, или просто из
чувства стыда.
Коммуникация между богатыми и бедными кварталами
практически отсутствует, поскольку каждая
часть города оснащена собственной инфраструктурой
совершенно разного качества. Cегрегация в доступе
к базовым социальным услугам очень заметна: одни
могут позволить себе частную клинику с передовым
оборудованием, а другие неделями ждут в очереди срочной
операции. Это создает в обществе острое чувство
несправедливости.
При этом чилийский истеблишмент демонстрирует
поразительную нехватку эмпатии к бедным слоям населения.
Так, после повышения тарифов на метро министр
экономики посоветовал людям просыпаться пораньше,
чтобы не попадать под пиковый тариф (притом что многие
чилийцы и так встают чуть ли не в 5 утра, чтобы вовремя
приехать на работу). А в минздраве как-то заявили, что
длинные очереди в больницах — это следствие того, что
людям не хватает социализации. Они приходят в медицинские
учреждения пообщаться.
Еще одна форма неравенства, которая не отражается в
индексе Джини, связана с системой правосудия, которая
работает в интересах привилегированных слоев. «Если вы
бедный и совершаете преступление, то идете в тюрьму.
А если богатый и не заплатили налоги, то получаете маленький
штраф, — говорит Прехт. — Преступления «белых
воротничков» в Чили практически не расследуются. Это
Фото автора
несправедливая система, которая работает на защиту богатых
от бедных, но не наоборот. И людей это очень злит».
Недавно двух топ-менеджеров крупного финансового
конгломерата Penta Group, осужденных за налоговое мошенничество
в размере $2 млн, отпустили по УДО после
прохождения 100-часовых курсов по этике в одном из
частных университетов Сантьяго.
Вы нас даже не представляете
Важный эффект неолиберализма, который выходит за
рамки макроэкономики — это деполитизация общества.
Парадоксальным образом с переходом к демократии вовлеченность
чилийских избирателей в политику начала
падать. Партии замкнулись на внутриэлитной борьбе и
стали терять контакт с гражданским обществом.
Параллельно идеологические различия между левыми
и правыми стирались, избиратели перестали видеть альтернативу.
«В то время это происходило по всему миру,
но Чили — экстремальный пример такого слияния», —
говорит профессор публичной политики университета
Диего Порталес Хассан Акрам.
Большую часть времени после Пиночета у власти находилась
левоцентристская коалиция Concertacin. Она смогла
нарастить социальные расходы и провести знаковую
реформу высшего образования, однако основные параметры
экономической модели оставались неизменными.
«За 30 лет демократии в Чили установилась устойчивая
система с ротацией между левоцентристским и
правоцентристским правительством. Эта стабильность
подкреплялась еще и успехами в экономике. Но оказалось,
что это был фасад, за которым скрывалось атомизированное
общество, фрустрированное неравенством,
разницей в достоинстве и неработающими политическими
институтами», — говорит Хуан Пабло Луна, профессор
политологии Католического университета в Чили.
Многие чилийцы разочаровались в институциональной
политике и перестали ходить на выборы. «Политики
больше не представляют нас, и мы чувствуем, что должны
представлять себя сами», — говорят протестующие.
Социальный сектор между тем продолжал деградировать,
срочные проблемы не решались годами.
«Политическая система Чили завязла в идеологических
дискуссиях. Стороны боролись за некие идеальные
реформы вместо того, чтобы быть более прагматичными»,
— считает Клаудио Сапелли.
Ситуацию усугубила череда коррупционных скандалов.
Выяснилось, что бизнесмены давали политикам
деньги «под столом» на проведение избирательных кампаний.
Причем одни и те же корпорации финансировали
как левых, так и правых кандидатов.
Разочарованные в электоральной политике чилийцы
стали участвовать в уличных протестах — сначала в большом
студенческом движении 2011 года за бесплатное
образование (тогда президентом тоже был Себастьян
Пиньера), потом — в серии локальных демонстраций.
Кульминацией стало движение 2019 года, максимально
фрагментированное и антисистемное. В нем участвуют
десятки различных низовых объединений (от феминисток
до автоактивистов и защитников прав животных), и при
этом нет ни одного общепризнанного лидера, не говоря
уже о какой-то аффилиации с политическими силами.
Никто не может дернуть за стоп-кран и остановить демонстрантов
от выхода на улицы.
«Сегодня цель политических партий изменилась: мы
сопровождаем социальные движения, идем рядом, не
пытаясь их возглавить», — говорит Каталина Валенсуэла,
президент Партии гуманистов.
Горизонтальная организация протестов сбивает столку
правительство, которое не понимает, с кем садиться
за стол переговоров. До недавнего времени политикам
в основном приходилось заключать соглашения друг с
другом. Таким договоренностям не хватало широкой легитимности
в обществе.
Недавно диалог с правительством начала организация
Mesa de Unidad Social, в которую входит около
100 профсоюзов и ассоциаций. Однако разговор быстро
прервался — власти отказались признавать нарушения
прав человека со стороны карабинеров и отвергли
структурные реформы. В ответ социальные лидеры
пообещали новую волну уличной мобилизации. Лето
в южном полушарии обещает быть жарким, и не факт,
что чилийский неолиберализм выдержит такие температуры.
Арнольд ХАЧАТУРОВ, «Новая»
Сантьяго — Москва
«Новая газета» пятница.
№4 17. 01. 2020
13
ЧЕГО ХОТЯТ
ПРОТЕСТУЮЩИЕ
1. НОВАЯ КОНСТИТУЦИЯ
Диктатура в Чили закончилась 30 лет назад, однако
страна до сих пор живет по Конституции, принятой в
эпоху Пиночета. В этом документе заложен фундамент
неолиберальной экономической модели. Сейчас для
принятия важных законопроектов требуется сверхбольшинство
в парламенте, а Конституционный суд Чили может
блокировать любые инициативы депутатов (и, как
правило, делает это в пользу правых партий). Поэтому
протестующие считают текущую Конституцию главным
препятствием на пути к подлинной демократии.
КАК ОТРЕАГИРОВАЛИ ВЛАСТИ: Все политические
партии согласились на плебисцит об изменении
Конституции, который пройдет 26 апреля 2020 года.
Главный вопрос сейчас — в процедуре: кто сможет
принимать участие в Конституционном конвенте,
предусмотрят ли квоты для женщин и коренного населения
и так далее.
2. НАЛОГОВАЯ РЕФОРМА
Одна из причин высокого неравенства в Чили — неэффективная
система государственного перераспределения.
Уровень налоговой нагрузки в стране составляет
21% ВВП против 34% в среднем по странам ОЭСР.
Предыдущая попытка добиться большей фискальной
справедливости закончилась тем, что вместо публичного
обсуждения реформы в Конгрессе политики подписали
закулисное соглашение с бизнесом в частном
доме одного из крупных предпринимателей.
КАК ОТРЕАГИРОВАЛИ ВЛАСТИ: Сперва правительство
противилось налоговой реформе в любом
виде, однако уступило под давлением демонстрантов.
Параметры будущей реформы пока не определены, но
уже решено повысить налоги на богатых и сократить
налоговые вычеты для корпораций.
3. СОЦИАЛЬНЫЙ ПАКЕТ
Приоритеты Пиньеры, заявленные им в ходе предвыборной
компании 2017 года — оживление экономики,
создание рабочих мест и борьба с преступностью.
Однако политическая конъюнктура за последние месяцы
изменилась настолько, что сегодня правоцентристским
властям приходится заниматься типично «левой»
повесткой, направленной на повышение социальной
справедливости.
КАК ОТРЕАГИРОВАЛИ ВЛАСТИ: Еще в октябре
правительство анонсировало пакет социальных мер,
включая повышение минимальных зарплат и пенсий,
сокращение цен на лекарства, одноразовые выплаты
малоимущим семьям и так далее. Впрочем, так и не решен
вопрос, чем компенсировать выпадающие доходы
бюджета. По прогнозам правительства, госдолг Чили
вырастет с 26% ВВП в 2019 году до 38% в 2024 году.
4. МЕНЬШЕ НЕОЛИБЕРАЛИЗМА
Людей не устраивает не только качество базовых
услуг, но и сама идея о том, что образование, медицинская
страховка и пенсии — это коммерческие продукты,
а не всеобщие социальные права. Многие выступают
за отказ от системы частных пенсионных фондов (AFP),
ликвидацию разрыва в качестве частного и государственного
медицинского обслуживания и национализацию
ряда коммунальных индустрий, в первую очередь,
водоснабжения. Рынок воды крайне прибыльный, но
деньги от продажи этого общественного блага идут
в частные карманы.
КАК ОТРЕАГИРОВАЛИ ВЛАСТИ: Правительство
признало отдельные ошибки в социальной политике,
но выступило категорически против фундаментального
пересмотра экономической модели Чили (в частности,
парламент выступил за сохранение частной собственности
на водные ресурсы). Часть населения в Чили
боится «венесуэльского сценария» («Чилисуэлы») и не
хочет радикальных реформ. Тем не менее протестующие
продолжают выступать за создание государства
всеобщего благосостояния по скандинавской модели,
отвергая символические уступки властей.
5. БОЛЬШЕ ДЕМОКРАТИИ
Кризис в Чили выявил тотальное недоверие граждан
к традиционным институтам политической репрезентации.
Запрос на новые формы демкоратического участия,
которые позволили бы вовлечь в политику низовые социальные
движения, очень силен. Предложений на этот счет
много, но все они носят экспериментальный характер:
например, ввести для ряда гражданских должностей
жребий (по аналогии с судом присяжных). Также в последние
месяцы популярен формат cabildos — местных
собраний жителей для обсуждения общих проб лем, в том
числе проекта конституционной реформы.
КАК ОТРЕАГИРОВАЛИ ВЛАСТИ: Повысить интерес
граждан к политике пытались и раньше. Сам Пиньера
неоднократно говорил о необходимости широкого
«гражданского диалога». Впрочем, заметных подвижек
в этом направлении пока нет, а спонтанную деятельность
cabildos официальные власти игнорируют.