«Новая газета» №142 (среда) от 18.12.2019

«Новая газета» среда.
№142 18. 12. 2019
19
убивают!»
объединяет
в европейском фольклоре. Евреи в легенде
о кровавом навете, как правило, берут
христианского младенца, истыкивают его
ножами или помещают в бочку с гвоздями,
чтобы он весь истек кровью. Во-вторых,
аудитория Первого канала к тому моменту,
когда прозвучала история о «распятом
мальчике», уже была убеждена, что украинцы
— враги и злодеи, и от них всего что
угодно можно ожидать. Образ врага уже
был сформирован, люди уже понимали, что
украинцы — это просто какие-то изверги.
И история с «распятым мальчиком» просто
красочно подтвердила эту мысль.
В.П.: А какова может быть степень
гротеска? До какого момента люди могут
по-настоящему в это верить?
В.П.: Первый канал, который распространял
этот фейк, сам в это верил?
Работники канала тоже были захвачены
паникой или это скорее циничное действие,
которое вышло из-под контроля?
А.К.: Мы не знаем, что у того или
иного человека в голове, но мы знаем, что
человек теоретически может распространять
самые дикие, с нашей точки зрения,
истории, будучи совершенно в них уверен.
Не потому, что он такой циничный и
стремится холодно и расчетливо обмануть
детей, телезрителей или читателей газеты,
а вот он правда в них верит.
К примеру, истории про отравленные
жвачки и конфеты, которые якобы
раздают иностранцы, ходили в большом
количестве перед Олимпиадой-80. Мы
очень много их фиксировали в интервью
для нашей книги и убедились в том, что
учителя, которые рассказывали эти истории
детям, иногда совершенно искренне
верили в них. Хотя они, в общем, были
образованные, интеллигентные люди.
«
Александра
Александра Архипова
А.А.: Легенда оказывается быстрым
способом воздействия на эмоциональное
состояние: напугать и получить результат.
Долго и сложно рассказывать, почему не
надо встречаться с иностранцами.
А.К.: Да. Советским школьникам читали
лекции о международном положении
и говорили о том, что нужно блюсти
честь и достоинство советского человека
и не брать и тем более не выпрашивать у
иностранцев подарки. Но такие «проповеди»
редко оказывались действенными,
а чаще всего были совершенно бесполезными.
Городская легенда об отравленной
жвачке была гораздо более эффективна в
том, чтобы отбить у школьников желание
принимать иностранные подарки.
В.П.: Промежуточное резюме: городская
легенда вполне может быть идеологическим
оружием в руках власти?
А.А.: Да, довольно часто она осознанно
используется именно в таком качестве.
Мы нашли документ 1964 года, подписанный
полковником КГБ Крикуном
по Одесской области, который боролся с
мацой. КГБ не нравилось, что в Одесскую
область приходят посылки, и в половине из
них маца. Таким образом, советские евреи
демонстрировали двойную идентичность,
что очень не нравилось советской власти —
получают из-за границы какие-то книги,
да еще и мацу! И этот полковник Крикун
пишет план действий. Во-первых, надо
опубликовать в газетах рекомендации раввинов
не принимать посылки из-за рубежа.
Во-вторых, уважаемые евреи тоже должны
опубликовать личные отказы принимать
посылки. А в-третьих, доверенные люди,
внедренные в еврейские круги, должны
распространить историю, что маца «заражена».
В приказе специально стоят кавычки,
то есть Крикун намеренно рекомендовал
такую форму слуха для распространения.
Это цинично, но иначе советские граждане,
по логике КГБ, не поймут.
В.П.: Насколько контролируемо это
оружие в руках власти? Вот она запустила
эту легенду в оборот, создала панику, а как
ее свернуть обратно?
А.А.: Паника не ковер: ее можно развернуть,
но обратно она очень плохо сворачивается.
Это реальная проблема. В 37-м году
на волне массового поиска врагов власть
призывает людей искать скрытые вражеские
знаки. Появляются инструкции, как
искать скрытые знаки типа свастики или
изображения Троцкого.
А.К.: Как через лупу и на свет просматривать
газетные листы, как рассматривать
под определенным ракурсом разные
невинные с виду предметы.
А.А.: Было общее ощущение, что замаскированные
и невидимые враги, прикрывающиеся
личиной лояльного советского
человека, оставляют эти знаки. Но
очень быстро эта паника вышла из-под
контроля, потому что внезапно пионеры
обнаружили тайные знаки на зажиме для
галстука: изображенный на нем костер
стал пониматься как буквы «Т», «З», «Ш»,
то есть подпись врага — «троцкистскозиновьевская
шайка». Казалось бы, это
смешно, но пионеры ведь начали снимать
зажимы и их уничтожать. А это уже покушение
на сакральный советский знак, на
советскую действительность. А контролировать
этот процесс невозможно.
В.П.: Я правильно понимаю, что нельзя
не только контролировать, но даже направлять
эту панику в какое-то определенное
русло? Ты выпускаешь джинна из бутылки,
а дальше он живет своей жизнью?
Паника, спущенная только сверху, долго
не живет. Паника, распространяемая снизу,
подавляется МВД. Если легенда одновременно
распространяется и снизу, и сверху,
тогда это будет сверхудачно в плане
нагнетания всеобщей паники
А.А.: Да — и этот «джинн» довольно
хаотичен в своих движениях.
Потерялся мальчик
В.П.: Какие-то из старых городских
легенд дожили благополучно до сегодняшнего
дня?
А.А.: В ассортименте. Очень впечатлительными
являются всякие родительские
группы в WhatsApp, через них
проходит гигантское количество слухов
и городских легенд. Я обожаю этот
источник информации. В частности, там
регулярно распространяется история про
израильский или американский парацетамол
с картинкой: вот он разломан, а
внутри проволока или какие-то вкрапления.
Эта история всплывает еще в 53-м
году как история про «врачей-убийц»,
которые нашим детям дают парацетамол
с иголкой, а до этого аж в Первую
мировую войну ровно с тем же посылом:
враг, то есть немцы, раздает лекарства, а
внутри яд.
А.К.: История о продукте, который на
самом деле отравлен, — это очень живучий
сюжет.
«
А.А.: В конце 1990-х в России появилась
история о том, что наших детей воруют
на органы. Раньше она спорадически
появлялась, а сейчас стала регулярной с одним
и тем же сюжетом: в каком-то городе
очередной паблик пишет, что вот, мол, нашли
в кустах тело мальчика с вырезанной
почкой, а в руках у него 50 тысяч рублей.
А.К.: В магазине «ИКЕА» потерялся
мальчик.
В.П.: Почему? «ИКЕА» — это какойто
символ?
А.К.: Есть теория, что местом действия
легенд про детей с вырезанной почкой
неслучайно становятся большие торговые
моллы, места типа «ИКЕА». Это очень
особый тип пространства, это пространства,
которые никому не принадлежат.
А.А.: С 70-х годов в нашу повседневную
жизнь входят корпорации, которые
изготавливают еду, одежду, отвечают за
наш досуг. Человек начинает проводить
очень много времени в торговых центрах.
При этом он не знает, как шьется его
одежда, как готовятся куриные ножки в
KFC; не знает, как делаются гамбургеры
и в каких условиях производят кока-колу.
В.П.: Иначе говоря, все идет от страха
потерять контроль над процессом?
А.А.: Контроль уже потерян, он делегирован
непонятно кому, и появляются
страшные истории о крысе в гамбургере,
а дальше все приходит к тому, что в
«ИКЕА» детей воруют. Мы боимся корпораций,
которым делегировали свои
семейные функции производителя еды
и воспитателя детей.
Если завтра война
В.П.: Есть еще одно явление, связанное
с советскими городскими легендами:
это истории о будущей войне, а особенно
о ядерной войне. Нет ли у вас ощущения,
что сейчас такие легенды пытаются вернуть
к жизни нынешней изоляционистской
риторикой? Когда тебе страшно, ты
не думаешь о том, какой в стране плохой
режим.
А.К.: Риторика, которая напоминает
времена холодной войны, действительно
есть. Но нет такой массированной военной
и антивоенной пропаганды, детям в
школе не показывают диафильмы с картинками
ядерного апокалипсиса и не говорят,
что нужно приготовить специальный
раствор из натертого хозяйственного
мыла, пропитать им свою одежду и бежать
в бомбоубежище.
В.П.: То есть милитаристская риторика
работает вхолостую?
А.А.: У нее есть интересный боковой
эффект. Проводя интервью с учителями и
родителями, мы замечаем в их словах мотив,
которого не было еще лет пять назад:
новые «противники» (а это Европа, которую
мы спасли, а теперь она «вот так с нами
поступает») угрожают отнять у детей нашу
историю. Наши дети читают западные
книжки, дети смотрят западные фильмы,
а враги специально переписывают историю
наших побед. Переодевание детей в
военную форму во время «Бессмертного
полка» или во время игры в «Зарницу» —
это форма борьбы за сохранение истории
насильственным методом.
В.П.: Это проходит со временем?
А.А.: История с Украиной стала чудовищным
триггером. Люди в России почувствовали,
что одиноки, что другие страны
к нам плохо относятся, что они потеряли
братский народ — и это все требует моральной
компенсации. В результате появляются
новые «Зарницы» и милитаристские
«Бессмертные полки». Возможно,
через несколько лет все пройдет, но предсказать,
как поведет себя общественное
мнение, как и городская легенда на его
основе, практически невозможно.
Беседовал Вячеслав ПОЛОВИНКО,
фото Влада ДОКШИНА
и Елены ЛУКЬЯНОВОЙ,
«Новая»