Басов. Творческое саморазвитие, или как написать роман

собственно методический материал самоучителя литературного ремесла с психологической,
как теперь принято обозначать, селф-хелпной задачей – основным направлением развития
моих построений.
Книга была уже почти закончена, и её контуры стали очевидны каждому, кто захотел
бы с ней ознакомиться, как вдруг зазвучали вопросы от ребят, с которыми я привык
считаться. Почему, спрашивали они в один голос, словно хор во время спевки, ты не написал
книгу об умении сотворить роман, а потом не сделал вторую, отдельную книжку о том, как
это может повлиять на психологическое состояние личности, на её устойчивость в
жизненных перипетиях и стрессовных ситуациях? Стоило ли все так «неправильно»
смешивать и усложнять, неся при этом неизбежные потери с обеих сторон?
Во-первых, креативные книжки есть, и немало. Настолько, что мне не хочется
врезаться в гору этих текстов. Есть такие, что обобщённо представляют всю проблему
письма в целом, есть масса таких, что рассматривает иные проблемы в частности. Во-вторых,
валидность проблемной личности мне тоже не следовало бы разрабатывать отдельно.
Психологического образования у меня нет, а я привык, по крайней мере, к этой науке
относиться с уважением, именно потому что немало о ней прочитал. В-третьих, как-то так
повелось, что по психологии творчества, что может являться неким пересечением указанных
выше двух дисциплин, принято писать на закате, приближаясь к завершению активной
творческой работы, если, разумеется, не зарабатывать «теоретический» хлеб в данной
области. А мне ещё далеко и до заката, и до желания сугубо теоретизировать.
Кроме того, суть этой двойственности, вовсе не такой простой, как хотелось бы,
заключается вот в чём. Испокон веков существовало две парадигмы обучения – классное и
студийное (названия, конечно, условны). В первом случае, системным фактором является
класс, то есть, одномоментное собрание людей, которые обязаны делать то, что прикажут.
Основой этой схемы является «очный», очень доступный учитель и классический учебник, с
методическим разделением на темы, задания, упражнения и проверочные материалы.
Разумеется, для работы по развитию творческих и чрезвычайно личностных элементов эта
схема мало подходит. Оговариваюсь – к сожалению, потому что учебник очень привычная и
потому эффективная метода.
Вторая схема взяла за образец модель художнической или литературной студии, где
лишь в самом начале студентов собирают, чтобы научить азам ремесла, а по прошествии
этого времени каждый обучающийся работает самостоятельно, зачастую сам выбирая себе
модель, тему, метод изображения, а то и программу развития, совершенствования своего
искусства (уже искусства, как продолжения ремесла). Так как для студийной схемы
классический учебник не подходит, я вынужден был написать эту книжку по новому
образцу, делая ставку именно на хитрую смесь вдохновляющего компонента,
стимулирующего саморазвитие, с обучением, исполненным иногда по общепринятой схеме.
При этом возникла своя трудность (можно сказать, второго порядка), потому что
попытка индивидуальной работы, а она неизбежна для каждого, кто хочет заниматься
именно романом, а не бесформенными «писаниями», должна быть привязана к личностному
началу. Чтобы человек, серьёзно относящийся к заявленной этой книгой теме, был как
камертон настроен именно на себя, на своё отношение к любому материалу, с самого начала
работал бы с собой, и лишь с собой считался едва ли не во всех технических и творческих
поисках.
Признаюсь, как только я осознал эту необходимость, я струхнул – уж больно сложной
была «предъява». Потом попытался представить, как эта книга писалась бы, если бы я
предложил экспериментировать не с романом, а с дневником или, в крайнем случае, с
небольшими эссе, несущими личностное отношение автора к предмету. Но тогда
существенный ущерб терпела механика текста, умение создавать художественность. А кроме
того, этот текст почти наверняка не мог иметь продолжения, потому что в иных редакциях на
роман ещё согласятся взглянуть, но чтобы прочитали сборник эссе – это, как говорится,
«дохлое дело».