ГОРPROЕКТ - Сентябрь

22 скд
скд 23
ГП: К какой музыкальной традиции можно отнести киномузыку
Курёхина? Корректно ли ее сравнивать, например, с саундтреками
Майкла Наймана к фильмам Гринуэя?
АЛЕКСЕЙ: Я вот как-то стесняюсь воспроизводить хвалебные
оды, но был очень тронут словами Вячеслава Гайворонского и
Сергея Летова о том, что дух музыки передан верно.
ГП: Алексей, глядя на то, как вы работаете на сцене, кажется,
что музыка — и есть вы. Скажите, любовь к музицированию
стала проявляться с раннего детства, или вас, как
и большинство детей, заставляли ходить в «ненавистную»
музыкалку и оттачивать нотную грамоту?
АЛЕКСЕЙ: Спасибо за комплимент, я тоже, бывало, посмотрю
в зеркало и скажу: «Музыка — это я». Но в детстве я об
этом не знал, поэтому был жестоко наказуем за отлынивание
от домашних заданий. А в подростковом возрасте только
чудо заставило меня не бросить музыку.
ГП: Ансамблю 4’33” уже более 20 лет. Насколько сложно руководить
таким большим коллективом?
АЛЕКСЕЙ: А я им и не руковожу, в общем. Все сами по себе.
Просто когда объявляется дата концерта, голодные музыканты
сами появляются и репетируют.
ГП: Расскажите, как проходил ваш путь в кино? Дебют в
фильме Тодоровского «Страна глухих» был для вас тогда
больше экспериментом или удачным стечением обстоятельств?
АЛЕКСЕЙ: Это была чистая удача, я попал в кино просто
с улицы. Боюсь, что по логике я должен в какой-то момент
вернуться обратно.
ГП: Последние несколько лет вы активно «приводите в чувства»
музыку Сергея Курёхина. Как возникла такая идея?
АЛЕКСЕЙ: Интересная интерпретация — «приводить музыку
в чувство», Сергею бы понравилось. Некоторые думают,
что это был дух Курёхина, который пришел ко мне в
ночи… Нет, это была его вдова Анастасия, которая позвонила
днем. Хорошо хоть не с утра.
ГП: В первом отделении концерта в Московской консерватории,
который прошёл 9 июля этого года, звучала ваша
собственная музыка, а во втором — произведения Курёхина,
но все в целом слушалось достаточно цельно. Расскажите,
что общего и каковы различия между музыкой Айги и
Курёхина?
АЛЕКСЕЙ: Общего не так мало: в первую очередь, сочетание
импровизационного и композиционного материала,
сочетание разных стилистик в рамках одного произведения,
ну и главное — все надо делать в последний момент,
когда кредиторы, режиссеры и продюсеры уже стучатся в
дверь.
ГП: По какому принципу вы отбирали свои композиции для
первого отделения концерта?
АЛЕКСЕЙ: Принципов обычно два: быстро-медленно и
грустно-весело. Но здесь еще пришлось взять ту музыку, которая
не покоробила эти страшные портреты на стенах —
боюсь я их.
Они же встретят меня потом. Хотя пара композиций
была специально для вызывания духа Даргомыжского.
Не явился.
АЛЕКСЕЙ: Нет, я думаю, что Курёхин каждый раз немного изобретал
велосипед в зависимости от требования материала. В
«Господине оформителе» материал один, в «Два Капитана-2» —
совсем другой, в «Замке» Балабанова — третий.
ГП: Почему вы позвали петь «Донну Анну» именно Екатерину
Кичигину? Не было ли возможности пригласить Ольгу Кондину,
которая поет в «Господине оформителе»?
АЛЕКСЕЙ: Екатерина Кичигина — выдающая исполнительница
современной музыки, поэтому было логично позвать ее, а не кого-то
из классической тусовки. Кондина пела эту партию феноменально,
повторить это невозможно, но это было лет 25 назад,
я так понимаю, что она уже не выступает...
ГП: Ваше падение на сцену в финале концерта это сугубо оммаж
Курёхину, или такой жест вы иногда совершаете в других контекстах?
АЛЕКСЕЙ: Это чистый оммаж Курёхину, хотя я на своих концертах
пару раз тоже падал, но, опять-таки, играя музыку Фрэнка
Заппы, мои строгие философские произведения этого не принимают.
ГП: Киномузыку Курёхина вам пришлось реконструировать. А
из его сохранившихся аутентичных записей какие вам наиболее
близки?
АЛЕКСЕЙ: Мне больше всего нравится «Воробьиная оратория»,
я думаю, что это его воробьиная, то есть лебединая песня. Это
удивительная музыка.
ГП: В программе «Курёхин: NEXT» принимали участие многие
участники различных «Поп-механик» — наверняка они делились
с вами мнениями о том, что получилось из вашей реконструкции.
Какие слова вам наиболее запомнились?
ГП: Кроме киномузыки Курёхина, явный хит вашей программы
— «Тибетское танго», которое входило в один из альбомов
группы «Аквариум». Выражал ли когда-нибудь Борис Гребенщиков
свое отношение к вашей интерпретации? И как, по-вашему,
реализовался музыкальный талант Курёхина в рамках
«Аквариума»?
АЛЕКСЕЙ: Я звал Гребенщикова поучаствовать в концерте, но
не сложилось, наверное, как-то плохо звал. Или поздно звал.
Никаких новостей и идей о его отношении к данному проекту и
«Тибетскому танго» у меня нет.
Я думаю, что Курёхин налил в «Аквариум» настолько насыщенной
кислородом воды, что местным обитателям этого хватило на
многие годы.
ГП: Вы играли программу «Курёхин: NEXT» и в Москве, и в Петербурге,
наверняка получалось по-разному! Опишите эти различия
— как влияла атмосфера залов, аура городов на концерт?
АЛЕКСЕЙ: В Петербурге, мне кажется, было более настороженное
отношение к проекту, все-таки какой-то москвич взялся за
святое. Но в итоге все прошло отлично, знаю, что многим в финале
концерта — а многие бывали и не раз на «Поп-Механике» —
показалось, что на сцене мечется сам Курёхин.
Некоторые, говорят, даже плакали. Ну и многие из друзей Сергея,
которые после его смерти разошлись, вдруг встретились в
одном зале. Меня это очень тронуло.
ГП: В одной из рецензий на «Курёхин: NEXT» было сказано, что
это — «немыслимая звуковая вселенная», где можно повстречать
призраков Вагнера, Грига, Кейджа, Колтрейна… А вам бы тоже в
этом контексте пришли в голову, в первую очередь, именно эти
четыре имени — или какие-то другие?
АЛЕКСЕЙ: Не хотел бы я разом повстречать призраков всех этих
достойных людей. Другое дело — Даргомыжский…
сентябрь 2016
сентябрь 2016