Лейфер, А. Э. Разгадать замысел Бога...

30 Разгадать замысел Бога..
хотя и не имел классически выстроенной научной карьеры.
Были рядом с ним и другие весьма разносторонние люди. И были
не очень хорошо образованные журналисты, которые не
очень-то понимали суть разговора. А Полетаев, «физик» по профессии,
был гораздо больший лирик, чем самый «лиричный»
из его оппонентов. И наличествовало глубокое непонимание.
В этом гомоне интеллект был на уровне незамысловатой песенки:
«Робот, ты ведь был человеком, мы ходили по лужам, в
лужах плавало лето...».
В этом псевдоспоре со стороны «воинст вующих лириков»
высказывался такой тезис: чёткость, свойственная науке, противоречит
миру чувств. Это полная неправда. Ведь, может быть,
один из самыхярких и глубоких мыслителей - это Пушкин, с ю ­
ит, например, почитать его работы по истории. А расплывчатость
- это враг всего, это сестра дилетантизма. Она плоха и в
поэзии, недопустима и в науке.
Полетаев тогда на этом круглом столе напомнил присутствующим,
что изначально спора как такового и не было, ибо
не было какой-то особой позиции у физиков, поскольку она
им была просто не нужна, а была «позиция» взбесившихся дилетантов,
считающих себя лириками.
У Германа Гессе в «Игре в бисер» есть замечательное утверждение:
мы переживаем фельетонную эпоху - это когда у балерины
спрашивают о новостях науки, у учёного спрашивают о
балете и потом называют всё это общественным мнением. Для
меня тот мнимый спор физиков и лириков представлялся спором
именно такого фельетонного толка.
Как я, тогда ещё мальчик, чувствовал себя в чужом городе,
один? Да оно даже интересней. Дело в том, что по ошибке одного
из членов жюри, который потом просил у меня прощения
и с которым затем сложились прекрасные отношения, меня
забыли включить в списки приглашённых в летнюю физматшколу.
Забыли! Я просто сам взял и поехал, т. к. точно знал, что
принят. Приехал - разобрались и приняли. Такие вещи закаляют
человека. И никакого шока - от новой обстановки, от оби­