скачать полностью книгу "Метакино" (2003) О. Аронсон

его телу тот смысл, который был утрачен его номадическим окружением.
Высвобожденная именно пустыней энергия аскезы открывает для героя путь к религии в
пределах только тела.
57
В вестерне часто создается впечатление, что ковбой мыслит телом, но еще точнее
было бы сказать, что телом он верит. И эта вера оказывается необходимым каркасом,
внутри которого движение рационализируется.
Нет ничего более выразительного, чем молчание героя, когда сама его поза уже есть
опыт высказывания. Его общение с миром через взгляд, слух, прикосновение гораздо
более эффектно и значимо, чем человеческая речь. Единственный референт подобного
общения — божественный закон, который исполняешь, хотя он и не выразим словами.
Итак, мы опять вернулись к вопросу, каким образом чувственность аккумулирует
этическое. Или, другими словами, как эстетическое (в том классическом понимании,
которое вкладывали в термин "эстетика", начиная с Баумгартена, и Кант, и Киркегор; то
есть когда под эстетическим понимается все то, что имеет отношение к сфере
чувственного опыта, находящегося за пределами разума) может соприкасаться с
этическим. Что это за поверхность, стороны которой настолько взаимореактивны? В
нашем случае это очень условное разделение. Оно нужно лишь для того, чтобы показать,
каким образом такие понятия классического знания, как этика и эстетика становятся
вдруг неразличимы и сохраняются только в качестве метафорических разъяснений.
Естественно, в такой ситуации неуместна как процедура реконструкции этики по тем
эстетическим формам, на которые может быть разложена осанка, так и обратная ей — по
собиранию этических приоритетов и установлению зависимости от тех или иных
действий, реакций, состояний. И то и другое приводит нас к тому, что мы выбираем
какую-либо систему в качестве приоритетной. Постулировав неразличимость
чувственной и этической сфер в вестерновом герое, необходимо при анализе его жестов
постоянно отдавать себе отчет в том, что именно в них, и больше нигде, сосредоточена
его этика.
Конечно же, невозможно не обратить внимания на то, что некоторые движения,
реакции героя превосходят своей точностью и быстротой любые мыслимые. Где бы ни
находился противник, он все равно под контролем. Иногда создается впечатление, что
герой видит спиной, настолько невероятна скорость и точность его реакции. И
действительно, отношения его с окружающим миром не совсем обычные. Он, кажется, не
проявляет
58
никакой хитрости. Он выходит один против двоих, троих, семерых... Он встречает
врага лицом к лицу, не вынимая заранее пистолета из кобуры. Тем не менее его
несколько выстрелов быстрее и точнее, чем тот один, который мог бы поразить его
самого. Можно сказать "закон жанра", и тогда проблема закрывается сама собой. Однако
закрывается другая проблема, проблема соотнесения воображаемого тела ковбоя с
реальными возможностями человеческого тела. Здесь же вопрос стоит иначе: как в
рамках этого жанра оказывается возможным именно такое универсальное тело, и почему
оно необходимо для этого жанра?
Если задуматься над этим вопросом, тогда становится понятно, что дело не в
сверхскорости слуховых, двигательных и тактильных реакций, а в ином способе общения
с миром через сферу чувственности. Герой не должен сначала понять, что уже пора
стрелять, затем понять, куда стрелять, и после этого лишь отдать приказ руке нажать на
курок. Он не проходит всех этих стадий с умопомрачительной скоростью, поскольку сам
акт выстрела - это есть знание мирового закона, универсальное знание, перепорученное
телу. Действие не является в данном случае результатом или проявлением мысли или
человеческой воли. Оно больше походит на акт трансцендентной воли, который post
factum осмысляется нами в терминах сознания.
Выстрел — это и необходимая деталь и постоянная проблема вестерна. Герой обязан
выстрелить, этот выстрел должен быть смертельным, но и христианские нормы должны
быть при этом соблюдены. Такой выстрел возможен лишь в соответствии с
нечеловеческой волей.
Исходя из всего ранее сказанного, можно заключить, что в момент выстрела герой
исполняет мировой закон. Его тело в этот момент — лишь посредник, а выстрел —
своеобразное духовное упражнение. Чтобы совершить это неизбежное убийство,
необходимо полностью отрешиться от всего мирского. Ни благородство, ни любовь, ни
Олег Аронсон. Метакино. © Издательство "Ад Маргинем", 2003 28
28