В вашем браузере не установлен плагин для просмотра PDF ...

Перед германским нападением1939 г., тон научных и пропагандистских материаловстал более сдержанным.Прежняя эйфория в Кремле явно отходила навторой план. Уже не было восхвалений фашистскойидеологии и тем более гитлеризма. Участились случаи,когда обобщенная безымянная критика империализмамогла подразумевать и Великобританию,и Германию. В. А. Невежин приводит пример, когдаИ. В. Сталин говорил в марте 1940 г. советскому генералуПетрову: «Учтите: договор с Германией, хотямы и подписали, но фашистская Германия была и остаетсянашим злейшим врагом» 39 .Весной 1940 г. Москву посетила известная польскаяписательница В. Василевская. В беседе с нейИ. В. Сталин заявил 28 июня 1940 г., что война с немцаминачнется «рано или поздно» 40 .И таких заявлений, намеков или полунамековстановилось летом 1940 г. все больше. Совершенноясно, что советские деятели разных рангов (писатели,ученые, служащие наркоматов, руководителисредств информации) могли это делать лишь при одномусловии — они знали о настроениях в Кремле.И хотя не было никаких специальных постановленийпо этому поводу, но разными способами и В. М. Молотов,и А. А. Жданов и, наконец, сам И. В. Сталинвыражали растущее недовольство Москвы поведениемгерманских лидеров, которые по всем линиямдемонстрировали явные препятствия для реализацииэкономических связей и осуществляли самостоятельные(без консультации с Москвой) действия в разныхрегионах мира. Беспокойство значительно возрослопосле молниеносного разгрома Франции, когдарухнули надежды Сталина на длительный конфликтГермании с ее противниками в Европе.Аналогичные тенденции стали заметны и в действияхКоминтерна. Анализ многочисленных документовКоминтерна показывает, что летом 1940 г.проявились признаки его переориентации. 8 июня1940 г. в директивах компартии Голландии давалисьрекомендации усилить сопротивление германскойоккупации. Аналогичные советы направлялись другимкомпартиям 41 .Значительные дискуссии проходили в Коминтернев связи с выработкой новой позиции французскойкомпартии. После многочисленных согласований с Москвойбыло определено, что продолжающаяся борьбас собственной буржуазией должна увязываться с борьбойпротив иноземных (т. е. немецких) захватчиков.Интересна оценка момента, данная германскимикоммунистами 24 мая 1940 г. Уже говорилось (явнос согласия Москвы) об империалистическом насилиисо стороны германской буржуазии, о сочувствиигерманских коммунистов народам Дании, Норвегии,Бельгии, Люксембурга, порабощенным польскому,чешскому и австрийскому народам 42 .В ряде документов компартий сохранялись резкиеоценки деятельности британских и французскихправящих кругов, но теперь они сочетались (чего неразрешалось ранее) с явной критикой германскогоимпериализма и его оккупационной политики. В ноябре1940 г. Г. Димитров говорил В. М. Молотову: «Мывзяли курс на разложение оккупационных немецкихвойск в разных странах». Он спрашивал Молотова,не помешает ли это советской политике, на что получилответ: «Конечно, это надо делать. Мы не былибы коммунисты, если не вели бы такой курс. Толькоэто надо делать без шума» 43 .В это же время Москва стала использоватьКоминтерн и для осуждения политики Германии,например, в связи со вторым венским арбитражеми германской политикой на Балканах 44 .Любопытно и то, что в ряде документов Коминтернав конце 1940 — начала 1941 г. снова ставилсявопрос о возможности создания национальных антифашистскихфронтов. При этом речь шла об Италии,Франции и, может быть, других странах 45 .После неудачи визита В. М. Молотова в Берлинтенденции к критике Германии возросли 46 . Примеромиспользования идеологического давления на немцевможет служить история с публикацией в газете«Труд» в январе 1941 г. статей немецкого писателяЛ. Фейхтвангера, известного своим критическим отношениемк нацизму. Этим Москва хотела показатьсвое недовольство позицией германских представителейна торговых переговорах между СССР и Германией.Известен, в том числе и по дипломатическимканалам, факт недовольства ведомств Геббельса этойсоветской публикацией. По этой или по другой причине,но немцы в итоге заняли на переговорах болеепримирительную позицию, а публикация Фейхтвангерабыла немедленно приостановлена 47 .Следует особенно подчеркнуть, что многие указанныедействия (и со стороны Коминтерна, и в советскихидеологических и пропагандистских органах)иллюстрировали признаки отрезвления советских лидеров,их постепенный, хотя и весьма ограниченныйи осторожный отход от прежней линии на дружбус Германией, на оправдание фашизма и его идеологии,на отказ от любой критики фашизма (его идеологии,оккупационной практики), на прекращение любойкритики германских действий. Но все это было скрытоот общественности. Конечно, сведения об этих переменахдоходили до германского руководства. Но оно,как правило, не реагировало на поступающую информацию,видимо, потому, что в Берлине уже принялирешение готовить войну против Советского Союза.В публичном же плане в советской пропагандепрогерманская линия полностью не прекратилась.По-прежнему материалы о Германии (в том числеи об ее истории) публиковались в малой степени и ввесьма общем и примирительном духе. Но все жехвалебный тон этих материалов был явно снижен.Недовольство в Кремле некоторыми действиямиГермании, ее нежелание считаться с советскими интересамивлияли на содержание и формы советскойпропаганды и агитации.15