НЕвский БОгослов №9 (2013)

№1(9) 2013
Первым делом хотелось
бы спросить о том, как
Вы начали заниматься
именно этой областью философии,
что и кто повлияли на
Ваши научные вкусы, и, если
можно, расскажите кратко о
том пути, который Вы прошли
в научном мире.
«Путь в научном мире» —
это громко. Но если по существу,
то нужно сказать о схоластике.
Она в свое время привлекла
меня как тип мышления, построенный
рационалистично,
но на религиозных основаниях.
Как сочетание разума и веры,
дающее определенную перспективу,
дающее человеку надежду
сформировать гармоничное
мировос приятие, насколько
это вообще достижимо «в естественном
свете человеческого
интеллекта» (как говорили
те же схоласты). К схоластике я
пришел от новоевропейских философов
— от Декарта, Лейбница,
которые, в известном смысле
порвав со схоластикой, почемуто
к ней постоянно обращались
как к источнику. И у меня сформировался
такой «двоякий» интерес.
Во-первых, к самой точке
перехода, когда теологическое
по духу, схоластическое
по форме мировоззрение постепенно
уступает место мировоззрению
классического рационализма
— научному, светскому.
А начало этого — XVI век, «вторая
схоластика», учения контрреформации,
в которых можно
обнаружить многое из того, что
«в пределах только разума» в
немецкой философии, и т.д. и
т.п. Вплоть до нашего «постсекулярного
общества», если использовать
термин Хабермаса.
Потерь, надо сказать, от забвения
схоластической мысли, немало.
Но это другой и весьма
долгий разговор.
мы приписываем Новому времени,
очень живые и современные
идеи (и в метафизике, и в этике,
и в политике, и в праве).
Во-вторых, у меня появился
интерес к собственно средневековой
философии, которая
на протяжении почти целого
тысячелетия вбирала в себя
фактически всю интеллектуальную
культуру, представляла собой
науку и образование вместе
взятые, построенные на едином
основании — вере в Бога. Здесь
крайне интересным оказалось
анализировать то, что новоевропейский
индивид приобрел и
что он потерял, когда в XVII в.
усилились процессы секуляризации
и началось построение
объективированно-научной системы
познания, когда к этому
в XVIII в. добавился антиклерикальный
пафос Просвещения, а
затем попытки найти религию
Да, и поскольку я все эти годы
работаю преподавателем, интерес
к схоластике приобрел практический
характер. Я вижу в ней
огромный опыт педагогики, христианской
системы образования,
наследие которой необходимо
изучать, оно актуально, оно может
быть востребованным сейчас.
Это уже область истории и
философии образования.
Вы долгое время изучаете
и преподаете как богословие,
так и философию. Как Вам кажется,
насколько богословие
должно быть связано с философией?
В чем их различие и
сходство?
Уточним, если не возражаете.
Богословие, как и философия,
огромные предметные области, в
каждой из которых свои науки,
«отрасли знания», направления,
школы. Но если мы позволяем
себе говорить обобщенно, то да-
11