48культураВ центральном офисе«<strong>Газпром</strong>а» прошлаперсональная выставкаКонстантина Мирошникаи Наталии Кургузовой-Мирошник– Константин, первый импульс –нарисовать! – помните?– Ярчайшее воспоминание детства.В шестилетнем возрасте мама, папа ибабушка водили меня в Феодосийскуюхудожественную галерею имени И. К.Айвазовского.Тонко, глубоко и технически совершеннописать вечные русские сюжеты эти художникиучились у настоящих мэтров. Впрочем, неизвестно,чего больше в картинах супругов – хорошей школы,таланта или упорного труда.Первые впечатления– Помню его большую вертикальнуюработу «Буря на Северном море». Бликиот изображенной на ней Луны – такоеу меня было в тот момент ощущение –падают прямо на меня. Но до четырнадцатилет я не рисовал вообще. Отец былвоенным, а потому мы жили в разныхрегионах Советского Союза – на Байкале,на Урале, в Горьком, всю Украинуобъездили. А родился я в Симферополе.И вот помню, когда мы жили в воинскойчасти, находившейся в городеГороховце Горьковской области, как-тораз после дождя я увидел в окно мокрыесосны, деревянные заборы и испыталжгучее желание всё это нарисовать.Взял акварель и… у меня, конечно,ничего не получилось, но вот этимайские сосны после дождя я, как мнекажется, почувствовал в тот моменткак художник. Лет четырнадцать мнетогда было. А серьезно занялся рисованиемя довольно поздно, в шестнадцатьлет.Учеба– Поступили в художественноеучилище?– Да. Есть такой город Юрьев-Польский во Владимирской области –многие знают его улицы как улицы городаАрбатова в фильме «Золотой теленок».Там я поступил в художественноеучилище, четыре года проучился (жилина квартирах с друзьями, все время рисовали,шикарно, в общем, было) и воттогда начал заниматься живописью понастоящему.По окончании пошел работатьучителем в деревенскую школу,а при этом ездил в тот же Крым писатьэтюды. И вот как-то познакомился сАлексеем Гороховым, писавшим копииАйвазовского. Он и меня тоже научил.С этими работами – этюдами, копиями –мы отправились во Всероссийскую академиюживописи, ваяния и зодчестваИльи Глазунова в Москве. Конкурс тамбыл страшный, но я поступил.КОРПОРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ
Как-то после дождя четырнадцатилетнийКостя Мирошник увидел в окно мокрые сосны,деревянные заборы и испытал жгучее желаниевсе это нарисовать– Почему вы с вашей женой Наталиейстали с какого-то момента писатькаждую картину вместе?– Учась в академии, мы жили в общежитиив Лианозово. По окончании, в 1997году, устроились работать в детский садиксторожами и стали там же жить, рисовать.Мне было тогда двадцать семь лет,жене – двадцать пять. В какой-то моментзаметили, что наиболее удачные наши работы– те, что мы написали вместе. Решилитак и делать дальше. Сейчас почемутовспомнил один случай. После года обученияв академии происходит «развеска».Каждый студент вывешивает свои картины,а Глазунов с другими мэтрами смотрити выставляет оценки. Я думал, мневыставят «пять», «пять», «пять», а поставили«два», «два»,«три». Благодаряэтому вот «трояку»не выгнали. Невозможнопередать,что ты чувствуешьв такой момент,ведь до этого мэтрыпо отдельности ставили отнюдь не«двойки», а вместе… Глазунов импульсивныйочень. Не дай бог, например, чтобкто-то на «развеске» свое полотно в рамеповесил! Ах, ты себя уже художником считаешь?!Вот тебе «пара»!– У вас не только Глазунов преподавал,но и Шилов...– Да, это наш учитель, и я о нем могутолько хорошее сказать. АлександрШилов – величайший русский живописец!Сильнейшая техника! На фоне нынешнегохаоса и дурдома в живописиШилов, я бы сказал, мужественно работает.Раскрутка– Сейчас, с одной стороны, естьраспиаренные дорогие живописцы.С другой – художники, которые, как имного лет назад, могут, создав великиепроизведения искусства, узнать,что никто не спешит оценить их по достоинству.Константин, как вы личноотноситесь к такому положению дел?– Представьте, некто заказал портретраскрученному современному живописцу,а в результате имеет картину«модного художника», но не удовлетворениеот нее. Конечно, каждому хочется,чтобы его написал портретист «сименем», но ведь важно, чтобы и работаполучилась. А если она слабая, значит,заказчику надоискать другогохудожника. Вообщеговоря, важно,чтобы работа«смотрелась» рядомс великими произведениями. Есликартина Репина, например, не «бьет»твое полотно, если оно смотрится достойнорядом с ней, то работу твою обязательнорано или поздно купят. В отличиеот всех остальных, у профессиональныххудожников мнение о той илииной картине никогда не зависит от еецены в данный момент, рекламы, пиара,они смотрят на саму картину, оцениваютмастерство написавшего ее.Если человек никому не известен,но у него отличные картины, он будетзнаменит. А если «письмо» беспомощное,никакая раскрутка не заставит профессиональныххудожников решить,что это – гениально. Разумеется, всегданадо думать о картине, а не о деньгах.Если человек никому не известен, но у негоотличные картины, он будет знаменит. А если«письмо» беспомощное, никакая раскруткане заставит профессиональных художниковрешить, что это – гениальноЯ, вообще говоря, считаю, что идеальныйпример художника – Айвазовский,который жил за счет собственных работ,не принадлежал ни к какому клану,никому не был должен. Он считал себяобязанным только человеку, которыйкогда-то увидел в нем будущего художникаи отправил учиться в академию.Миссия– Одна из вывешенных сейчас вцентральном офисе «<strong>Газпром</strong>а» вашихкартин – портрет ветерана ВеликойОтечественной войны. Даньпразднику Победы?– У нас есть некоторое количестворабот на военную тему. Знаете, однаждыя видел по телевизору опрос людей,выходящих из какой-то станции московскогометро. Им задавали один и тот жевопрос: «Кто такой Василий Шукшин?»Так из десяти двое сказали, что это поэтвроде бы такой был, а остальные вообщеничего не смогли ответить. Если так делопойдет, то лет через двадцать никтоничего о той же Великой Отечественнойвойне знать не будет. Поэтому художник,я считаю, обязан писать на такие темы.Это своеобразное миссионерство, и онодолжно присутствовать в нашей работе.Беседу вел Владислав КорнейчукФото Андрея Помяна,Ростислава Фурсы«ГАЗПРОМ» №6, <strong>июнь</strong> 2009