Каталог - Московский концептуализм

Времена наступали другие, и КГБ, думаю, уже готовился к Перестройке.Это были мои первые работы, обращённые непос-редственно кязыку, методам и традициям круга МАНИ. Видимо, они постепенноперерасли в издательскую и архивную деятельность девяностыхгодов, когда я уже стал работать за границей.С конца же семидесятых моё поколение только начинало подниматьсяна должный профессиональный уровень: тогда появилисьгруппа Мухомор (Константин Звездочётов, Свен Гундлах, Сергей иВладимир Мироненко), Юрий Альберт, Надежда Столповская, чутьпозже Андрей Филиппов. С начала восьмидесятых начали появлятьсяталантливые художники из Одессы: Сергей Ануфриев, ЮрийЛейдерман, Лариса Резун, группа Перцы. Художники же старшегопоколения – Илья Кабаков, Виктор Пивоваров, Комар и Меламид(успевшие даже эмигрировать в 77 году в Америку), Эрик Булатов,Олег Васильев, Иван Чуйков, Франциско Инфантэ, группы Коллективныедействия и Гнездо (Донской, Рошаль, Скерсис), названнаятак на Западе за одноимённую работу на скандальной выставке наВДНХ, и многие другие замечательные художники работали уже вполную силу.Однако рынка на современное искусство не было. Стоимостьработ даже старшего поколения, думаю, не превышала две-три средниемесячные зарплаты. Покупали в основном дипломаты, естественно,цены каждый раз были договорными. Моя месячная зарплатасторожа рав-нялась 72 рублям, позже, когда я работал художественнымредактором в издательстве Мир, – 120 рублям. Вопроспродажи у моего поколения до Перестройки не стоял. Точнее,устраивались, кажется, пару раз квартирные аукционы. К примеру,отъезду Никиты Алексеева в Париж предшествовал в 1986 году аукционв мастерской на Фурманном. На этом аукционе я купил двеработы: Ностальгия и Краткая история современного искусства, илижизнь и смерть Чёрного квадрата. Размер работы 100х3670см. Я заплатилза неё “колоссальную сумму” в 50 рублей (соотнесите с зарплатой).После аукциона ко мне подошел растерянный Никита и сказал:“Ты с ума сошел, я бы тебе её так подарил”. Работу КонстантинаЗвездочётова “Istr… ” я купил, кажется, за 25 рублей, зато все остальные,на мой взгляд, лучшие его работы я получил в подарок -Шелкография, Пролетарии на паровоз, Предатель Горького, Голубые уChuikov, Francisco Infante, and those associated with thegroups Kollektivnye deistviia (K/D; Collective Actions) andGnezdo (Nest). The latter took its name from a scandalouswork at VDNKh in which the three artist members of the group“hatched” an egg in a giant nest. Many other wonderful artistswere already working at full force at that time.However, there was no market for contemporary art. Eventhe value of works by artists of the older generation did not, Ibelieve, exceed two or three average monthly paychecks.Most of the buyers were diplomats, and in every instance theprices were negotiated. My monthly salary as a night watchmanwas seventy-two rubles, but later, when I worked as anart editor at the publishing house Mir, it was one hundred andtwenty rubles. Prior to perestroika there was no question ofthe artists of my generation selling our work. I recall that in themid- to late 1980s, there were several auctions organized inprivate apartments. For example, in 1986, before NikitaAlekseev left for Paris, there was an auction in the studio onFurmanny Lane. I bought two works at the auction, includingAlekseev’s Short History of Contemporary Art, or the Life andDeath of the Black Square, a work exhibited at theKupferstichkabinett in Berlin in 2003. The work is 1 x 36.7meters, and I purchased it for it the “colossal sum” (relative tomy salary) of fifty rubles. After the auction, an embarrassedNikita came up to me and said, “You’ve lost your mind; I wouldhave just given it to you.” I bought Konstantin Zvezdochetov’swork Istr…, for, I believe, twenty-five rubles, but the rest and, Ibelieve, the best of his works I received as a gift: Silkography,Proletarians to the Steam Engine, Gorky’s Betrayer, Gaysnear the Bolshoi.In every case Kostya would squint his eyes and say,“Maybe I’ll take a ruble off.” But one time he said, “Do you likeit? It’s yours!” In fact you could say that the bulk of my collectionis based on gifts. I was also given works because it wasknown that this was the first collection of our generationassembled by an artist. This is how it came to be that a timebomb was placed under the artist Vadim Zakharov. The collectionand the Archive began to acquire strength – slowly butsurely nailing the artist’s feet to the floor.Gradually “I-collector” rose to the level of “I-artist.”Collecting soon turned into a mania. I began to collect as aprofessional. I selected, asked, and bought (no matter theamount).