#1 The Mag Magazine

Имя нашего героя, Евгения Абдуллаева, скорее
всего, мало что скажет ташкентскому
читателю. Совсем по-другому ситуация
обстоит с именем Сухбата Афлатуни
— известного и талантливого писателя,
чей роман «Поклонение Волхвов» попал в
шорт-лист сразу двух престижных премий:
«Ясная поляна» и «Букер».
— Почему в работе вы не используете
собственное имя? Почему Сухбат
Афлатуни — «Диалоги Платона»? Дало
о себе знать ваше философское образование?
— «Кто раним и кто гоним — выбирает
псевдоним». Гоним, к счастью, не был;
раним — тоже в пределах нормы. Может,
только чувство неуверенности было...
Мне кажется, что это нормально, если
человек начинает заниматься чем-то
не привычным для себя. Писательство
«случилось» со мной в достаточно зрелом
возрасте. Вроде бы я уже определился,
что занимаюсь наукой, студентам лекции
читаю... И тут начались какие-то рассказы,
романы. Решил писать под псевдонимом,
потом уже хотел от него отказаться,
но... слишком крепко ко мне прирос. Так
и живем мы с ним — я и псевдоним.
— А почему именно «Диалоги Платона»?
— Люблю Платона, изучал его, даже лет
10 назад написал целую книгу. К тому же
«Афлатуни» — двойственный псевдоним,
с одной стороны, «Афлатун» — Платон, а
с другой — такая «гиперссылка» на очень
любимого писателя Андрея Платонова.
— Считаете ли вы себя философом?
— «Философ», наверное, очень громко.
Я историк философии, изучаю античную
философию, немного занимаюсь русской,
немного среднеазиатской. Больше,
наверное, историк, чем философ. Да и
как писателя меня тянет к исторической
прозе. Даже когда пишу о современности,
стараюсь, чтобы она была «подсвечена»
прошлым. Прошлое придает всему объемность,
заставляет отбрасывать тени.
— Вернусь к вашей фразе, что писателем
вы стали случайно. Как это произошло?
Вы однажды проснулись и решили
писать?
— Я не решал стать писателем, просто
начал это делать. Это странный процесс,
похожий на то, как человек начинает
«Уехав, ты
понимаешь,
что куда бы
ты ни уехал,
что бы ты
ни поменял,
если не
изменишь
себя, то все
перемещения
будут
напрасны»
петь, не понятно почему. Вместо того
чтобы заниматься какими-то серьезными
вещами: ходить в магазин, воспитывать
детей, сажать деревья, он вдруг начинает
петь. Приблизительно то же самое
у меня было и с писанием. Начинал со
стихов, потом все больше стало прозы.
Затем возникла наша «Ташкентская
поэтическая школа», которую мы создали
вместе с моими друзьями — писателями
Вадимом Муратхановым и Санджаром
Янышевым.
— Человек года, писатель года — кто он
для вас?
— Ну, год — это очень маленький период.
Есть писатели, которых я люблю, но назвать
их «писателями года»... Год пройдет,
а дальше что? Они уже не будут для меня
важными, отойдут в тень? Нет, не отойдут.
В мире серьезной литературы свой
счет времени, а в мире глянца — другой.
— Как для вас прошел 2016 год?
— Много времени уходило на разную
окололитературную работу, писал мало.
Но, с другой стороны, неожиданно оказалось,
что то, что я пишу, стало интересно
большему числу людей, чем я предполагал.
И я к этому оказался не готов...
Пытаюсь вжиться в эту роль...
— А в непрофессиональном плане произошло
что-то интересное?
— Я бы не стал разделять жизнь на профессиональный
и непрофессиональный
план, так как для прозаика жизни — это
материал. Он постоянно в нее всматривается,
думает: «Вот это у меня поместится
в повесть, а это поместится в рассказ,
а это вообще никуда не поместится…»
Поэтому для меня с какого-то момента
жизнь и все происходящее вокруг превратилось
в потрясающую ярмарку, где я
могу совершенно бесплатно что-то взять
и перетянуть в свои тексты.
— А ситуации не провоцируете, чтобы
посмотреть, что выйдет? Чтобы набрать
так называемый материал?
— Нет, никогда. Жизнь сама все покажет
и раскроет, не нужно туда вмешиваться.
Мы живем в очень интересное время.
Удивительное…
— А уехать из Узбекистана никогда не
хотелось?
— Зачем? Нет, бывают моменты, когда
ты чувствуешь, что надо сменить обстановку.
Отъезд — это просто одно из
ДЕКАБРЬ 2016 / THE MAG 81