Кузьмин Н. / Черные тюльпаны перестройки

Отмашку для празднования дал сам Собчак. Накануне он вернулся
из Москвы и прямо из аэропорта отправился в обком
партии. Там трусливо кучковались перепуганные чиновники обкома
и горкома во главе с первым секретарем. Ленинградского
обкома партии Г. Гидасповым. "Бухар" появился перед этим сбродом,
словно ангел мщения Он не стал их арестовьшать, но полностью
насладился своим всесилием. Не тратя лишних слов, велел
всем убираться вон и навсегда забыть сюда дорогу. Задержав командующего
войсками Ленинградского военного округа, "бухар"
строго предупредил его о личной ответственности за непослушание.
Генерал от всей души заверил повелителя, что он вообще-то
был всегда за демократию, и радостно убежал.
Настал час наслаждения победой. "Бухар" собрал подчиненных
и повел их на Дворцовую площадь. Там уже кипел многолюдный
митинг.
"Война с совками", о которой начали истошно орать телевизионные
словоблуды, вьmилась в тотальный грабёж страны. Хватали,
как воры на пожаре, кто сколько сможет. Подобная растащиловка
народного добра полностью соответствовала закону
древнего Талмуда: "Имущество любого гоя- свободно". Потому-то
в списках первых скороспелых олигархов оказались в основном
хвататели векоренной национальности. "Почему на нас
злятся- недоумевали они.- Ведь все вокруг было ничье. А каждая
вещь должна принадлежать конкретному хозяину. Вот мы этими
хозяевами и стали! А кто не сумел -это его вина. Мы тут ни
при чем. Удача любит смелых и счастливых. Иными словами, бьmо
ваше - стало наше. И нечего скулить по этому поводу. Пусть неудачник
плачет!"
Появилось руководящее сочинение Чубайса, главного закоперщика
творившегося грабежа, Недавний торговец цветочками
на Невском высказался о повальной расхвспаловке так: "Суть приватизации
можно сформулировать двумя фразами: если ты наглый,
смелый, решительный и много чего знаешь, получишь всё.
Если ты не наmый и не очень смелый- сиди и молчи в тряпочку".
После этого рыжий прохиидей с кремлевского верха обратился
к. своим единокровцам: "Больше наглости!"
Уж чего-чего, а наглости этой публике было не занимать. Боже
милостивый, какие омерзительные твари вынырнули из глубин
481