Gogol_nevsky

без всякого участия, без всякой жизни глядели в окно,
обращенное в двор, где грязный водовоз лил воду, мерзнувщую
на воздухе, и козлиный голос разносчика дребезжал:
«Старого платья продать». Вседневное и действительное
странно поражало его слух. Так просидел он до самого
вечера и с жадностью бросился в постель. Долго боролся
он с бессонницею, наконец пересилил ее. Опять какой-то
сон, какой-то пошлый, гадкий сон. «Боже, умилосердись:
хотя на минуту, хотя на одну минуту покажи ее!» Он опять
ожидал вечера, опять заснул, опять снился какой-то чиновник,
который был вместе и чиновник, и фагот; о, это нестерпимо!
Наконец она явилась! ее головка и локоны...
она глядит... О, как не надолго! Опять туман, опять какое-то
глупое сновидение.
Наконец сновидения сделались его жизнию, и с этого
времени вся жизнь его приняла странный оборот: он, можно
сказать, спал наяву и бодрствовал во сне. Если бы его
кто-нибудь видел сидящим безмолвно перед пустым столом
или шедшим по улице, то, верно бы, принял его за лунатика
или разрушенного крепкими напитками; взгляд его был
вовсе без всякого значения, природная рассеянность, наконец,
развилась и властительно изгоняла на лице его все чувства,
все движения. Он оживлялся только при наступлении ночи.
Такое состояние расстроило его силы, и самым ужасным
мучением было для него то, что, наконец, сои начал
его оставлять вовсе. Желая спасти это единственное свое
богатство, он употреблял все средства восстановить его.
Он слышал, что есть средство восстановить сон, для этого
нужно принять только опиум. Но где достать этого опиума?
Он вспомнил про одного персиянина, содержавшего
магазин шалей, который всегда почти, когда ни встречал
28