Gogol_nevsky

комнаты и подняла прекрасную ножку. Это положение так
восхитило Пирогова, что он бросился ее целовать. Немка
начала кричать и этим еще более увеличила свою прелесть
в глазах Пирогова. Он ее засыпал поцелуями, как вдруг
дверь отворилась и вошел Шиллер с Гофманом и столяром
Кунцем. 13се эти достойные ремесленники были пьяны, как
сапожники.
Но я предоставляю самим читателям судить о гневе
п негодовании Шиллера.
— Грубиян! — закричал он в величайшем негодовании: —
как ты смеешь целовать мою жену? Ты подлец, а не русский
офицер. Порт побери, мой друг Гофман, я немец,
а не русская свинья!
Гофман отвечал утвердительно.
— О, я не хочу иметь роги! бери его, мой друг Гофман,
за воротник, я не хочу, — продолжал он, сильно размахивая
руками, причем лицо его было похоже на красное
сукно его жилета. — Я восемь лет живу в Петербурге, у
меня в Швабии мать моя, и дядя мой в Нюренберге; я
немец, а не рогатая говядина! прочь с него всё, мой друг
Гофман! держи его за рука и нога, камарат мой Кунц!
II немцы схватили за руки и за ноги Пирогова.
Напрасно силился он отбиваться; эти три ремесленника
были самый дюжий народ из всех петербургских немцев
и поступили с ним так грубо и невежливо, что, признаюсь,
я никак не нахожу слов к изображению этого
печального события.
Я уверен, что Шиллер на другой день был в сильной
лихорадке, что он дрожал, как лист, ожидая с минуты на
минуту прихода полиции, что он бог знает чего бы не дал,
чтобы всё происходившее вчера было во сне. Ио что уже
47