Горизонт N48/829

RUSSIAN DENVER / HORIZON
N48/829 от 12.25.2015 e-mail: info@gorizont.com Simply the best
38
Известному актеру и
телеведущему Максиму
Аверину на днях
исполнилось сорок лет. Но
по его виду совсем не
скажешь, что на горизонте
маячит кризис среднего
возраста. Он бодр, свеж и
весел. А на лице все та же
фирменная улыбка.
НАУЧИЛСЯ ГОВОРИТЬ «НЕТ»
– Максим, откуда же
весь твой позитив?
– Я общаюсь с замечательными
людьми, которые
меня ограждают от жестокого
реального мира. К тому
же мой зритель любит меня
за то, что я даю ему энергию
позитива. Это моя миссия!
И я обязан нести улыбку. Не
вижу в этом ничего плохого.
Более того: считаю это прекрасным!
Меня иногда просят:
«А расскажите что-нибудь
печальное из своей жизни».
Во-первых, я его, печального,
не помню. Во-вторых,
каждый человек, который живет
в этом мире, расскажет
столько печального, что ваши
невзгоды будут казаться
детскими соплями. Поэтому
я говорю: давайте вам расскажу
что-нибудь смешное,
чтобы вы улыбнулись, чтобы
вам стало веселее. А ничего
печального не рассказываю.
Чего печалиться-то?
– Что-то необычное произошло
у тебя к сорока годам?
– Я очень рад, что на меня
повлияло много хороших
людей. Раньше во мне было
многое закрыто: я стеснялся,
считал, что-то делать не стоит,
надо быть как все. Так вот
теперь я понимаю: не надо
быть как все! Абсолютно! Не
надо ничего бояться! Потому
что потом будешь сидеть и
жалеть, что чего-то не сделал,
не поборол какую-то ситуацию...
Я научился говорить
«нет». А ведь раньше не знал
этого слова, только и слышал:
Максим, ну сыграй, ну
давай, ну пройдись, ну спой.
И я играл, давал, проходился,
пел – никогда не отказывал!
Потом увидел, что те люди,
которым я всегда говорил
«да», на мои просьбы отвечали:
«До свидания!» Постоянно
мне говорили: в связи с
этими кризисами войдите в
наше положение... Ну что это
такое? Послушайте, я с пяти
лет снимаюсь в кино, я вошел
в столько положений, что все
должны уже давно залететь!
Поэтому я пришел к тому, что
нужно уметь держать лицо. Я
укрепил свой фасад! Дома,
среди близких мне людей,
там я могу расклеиться, быть
каким угодно. Но на людях я
теперь – скала! Меня не сломить.
– Звучит очень поголливудски!
– Нет, по-русски!
– По-русски многие актеры
любят расслабиться на
людях, вызвать слезу трогательной
историей из жизни.
Разве нет?
– Ничего подобного. Просто
есть категория людей, которые,
когда дают интервью,
рассказывают все самое интимное.
И я, например, перестаю
верить в искренность
сказанного. Мне кажется, о
том, что болит, нельзя кричать
повсюду. В этом есть какая-то
неправда. Если что-то дорого
и больно, а боль всегда дорога,
как и радость, ты не будешь
о ней кричать повсюду.
Потому что послезавтра эта
заметка из журнала будет висеть
в дачном туалете на гвозде.
А я не хочу быть на гвозде!
«Я НЕ ПОДСТАВЛЯЛ ТЕАТР!»
– Были роли, о которых
ты пожалел: не удалось, не
дали, не сыграл?
– У любого актера есть
свое «кладбище» того, что не
сделано. Мне бы очень хотелось
записать по каждому поэту
целый цикл на радио, на
ТВ. Сделать концерт военных
песен. Много чего хотелось
бы. Жалко, что уделяется мало
внимания классике. Если
подойти к московской афише,
с ума сойдешь от какого-то
карнавала названий. Я когда
ушел из театра, стал читать
пьесы и решать, что делать
дальше. Читаю и понимаю, что
в основном один мусор. Спектакли-однодневки.
Для чего
это делать? Для того чтобы
пришли и посмотрели лишний
раз на Максима Аверина? Не
хочу. Мне это неинтересно. Я
сделал свой моноспектакль
«Все начинается с любви», где
читаю ту поэзию, исполняю те
песни, которые меня определяют.
Мне казалось, что компиляция
произведений таких
поэтов, как Вертинский и Высоцкий,
невозможна, а оказалось
– можно. Просто когда
исполняют Вертинского, начинают
картавить и завывать.
Почему? Почему надо обязательно
подражать?.. Высоцкого
начинают все орать. Или
когда военную песню исполняют,
орут. Я говорю: подождите,
если солдат сидит в
окопе, то он тихонечко поет:
«Темная ночь, только пули...»
Если громче – все, враг услышит
(смеется)! И когда мне
говорят, что я певец, – недоумеваю.
Никакой я не певец,
я просто возрождаю жанр актерской
песни, который был.
То, что делали Марк Бернес,
великая Людмила Гурченко.
Только у Гурченко был идеальный
слух и голос прекрасный,
а Бернес не обладал огромным
диапазоном. Но они пели
так, что вся страна замирала.
– Ты сам сказал, что ушел
из театра. Да и про тебя
рассказывают, что актер ты
непростой. Был какой-то
скандал с твоим уходом из
спектакля в Театре наций...
– Подождите, ребята, вы
не знаете правды. Были даже
материалы в прессе с этим
бредом о том, что я подставил
группу. Но это неправда,
я не уходил! Наоборот! Провоцировал
режиссера, чтобы
тот начал скорее делать спектакль.
Хороший спектакль! А
в результате не получилось,
и не по моей вине. И теперь
я узнаю, что и Евгений Витальевич
Миронов считает, что
это я кинул театр. Ну что я
могу сделать? Правда у каждого
своя, и не надо слепо
верить всегда и всему, что написано...
Хорошо, я плохой. Но я хотел,
чтобы спектакль состоялся.
Я за то, чтобы это было. Но
я не люблю, когда просто повесили
известную фамилию
на афишу – и все, теперь народ
сбежится! Я не понимаю
этого, не хочу так. Я желаю,
чтобы мой зритель уходил
домой после спектакля вдохновленный.
Мне в провинции
люди говорят: «Нам так давно
ничего не привозили такого,
что вы играете!» Это я о своем
моноспектакле «Все начинается
с любви». А зачастую
наши режиссеры никуда не
ходят, ничего не смотрят, не
интересуются.
Вообще, самая колоссальная
ошибка коллег заключается
в том, что они ни черта
не ходят и не смотрят. А ведь
важно знать, что происходит
в мире. Нужно дышать современно.
И ты будешь актуален!
Я, например, хожу и смотрю.
Обязательно! Я обожаю после
спектакля пойти и поблагодарить
актера. Или после картины.
Например, вышел фильм
«Орлова и Александров». Там
многое спорно с точки зрения
режиссуры, но как работает
Олеся Судзиловская мне безумно
понравилось. Это так
смело! И я нашел ее телефон,
позвонил и сказал: «Олеська,
ты такая молодец!» Потому
что она сделала свою работу
честно и очень здорово. И надо
это уметь сказать актеру
вовремя. Потому что потом,
как Влада Галкина, которого
сначала «убили», растоптали,
а потом сказали: «Какой он
парень был!» – я так не хочу.
«МНЕ БЫЛО НЕЛОВКО,
ЧТО Я ТАКОЙ ИЗВЕСТНЫЙ»
– Ревность и зависть
среди актеров все же присутствует?
– У меня ее нет. Но у многих
есть, я уже узнал об этом
(улыбается). Когда работал
в театре, я очень стеснялся
своей популярности. Мне было
неловко, что я такой известный.
А в театре мне говорили:
«Что это кино? Так, проходное.
А в театре вы служите
– это звучит гордо!»
Ничего подобного, ребята!
Не рассказывайте мне истории
про службу. Театр – это
не локация и географическое
место положения. Это и есть
смысл, состояние, жизнь...
– А у тебя есть друзья
среди коллег?
– Я считаю, что моя сестра
по жизни – Агриппина Стеклова.
Она говорит, что я очень
похож на ее деда. Есть такое
родство...
Анна Якунина, блистательная
актриса Театра Ленком, –
я дружу с ней и ее семьей уже
18 лет. Это удивительная актриса
и прекрасный человек.
У Якуниной дочка, я называю
ее своей – а все сразу: «Твоя
дочь?» Да нет! Просто я так
отношусь к ней... У Стекловой
вырос сын, стал актером и
уже заявляет серьезно о себе
на сцене МХТ. Они выросли на
моих глазах. И я продолжаю
присутствовать в их жизни.
– В кого из родителей ты
больше уродился?
– В себя! Жизнелюбие –
мамино, но я сам по себе. И
всегда такой был, с детства...
Если говорить о родителях,
то их обожаю. Раньше я был
маменькин сыночек, теперь –
маменькин папа. Она у меня
иногда капризничает, а я о ней
забочусь. Квартиру ей купил
рядом с моей. Стараюсь, чтобы
у нее все было хорошо. С
отцом, правда, все непросто.
Папа присылает мне телеграммы
на день рождения – у
нас такие отношения.
– С братом отношения
присутствуют тоже на бумаге?
– Нет, не совсем. Он был
такой потрясающей нянькой
моей в детстве, я горя не знал.
Был как за каменной стеной!
И черный день мой настал,
когда брат ушел в армию. Тутто
все и началось (смеется)...
Генка сам с собой не может
разобраться. Мы любим друг
друга, но как-то сложно. Я его
очень люблю, он мой старший
брат. Это же круто! Но он без
царя в голове. Я его приглашаю
на спектакль (был всего
пару раз за всю жизнь, представляешь!),
он звонит за 15
минут до начала и говорит, что
ему не досталось места, что
он пошел домой, что не будет
сидеть на стульчике. Вот
такие все непростые!.. Помню,
когда молодой еще был,
сидел и смотрел со своими
котами телевизор. А там артисты
– ну с такими тайнами,
непростые, как будто из мира
другого. И вдруг думаю: нет
тайны во мне никакой, надо
ее придумать. Начал придумывать,
а потом увидел отражение
в зеркале и сказал себе:
«Какая у тебя тайна? Иди
и работай!»
Игорь Корнеев