14_item_file_vladimirmislavskiy

10 МИСЛАВСКИЙ В.
по названию. А между тем, знание народов, хотя бы тех, которые объединены общим
подданством, общей религией, должно бы быть обязательным для всякого мыслящего
человека. Здесь кинематограф может оказать неоценимые услуги», – отмечал один
из первых популяризаторов кино Владимир Готвальт. 5
И, наконец, кинематограф как «примиритель наций» был впрямую увязан с еврейским
вопросом. «Стоит вообразить, что подлинная жизнь чужого народа, к которому
вы относитесь с предубеждением, проходит перед вами не в виде отдельных
эпизодов, а вся, со всеми радостями и печалями, – рассуждал автор статьи «Синематограф
и национальный вопрос», анализируя ошеломляющий успех первого русского
игрового фильма на еврейскую тему, – стоит вам себе это представить, и можно
быть уверенным, что ваше отношение изменится и вы невольно замаетесь над тем
враждебным чувством, которое вы считали таким естественным и справедливым
к чужому».
Отдавая должное необычайно актуальному общественно-политическому звучанию
подобного публичного заявления, сделанному в условиях, когда официозный
черносотенный «Союз русского народа» предпринимал активные попытки создания
юдофобских пропагандистских фильмов и открытия для их демонстрации специальных
«патриотических» электротеатров, стоит обратить внимание на чрезвычайно
ценные наблюдения автора за рецепцией национального кинотекста, сформированного
поэтикой раннего кино. Он полагал, между прочим, что «безмолвие артистов
в синематографе, которое многие склонны считать за недостаток и готовы его исправлять
декламацией, я считаю вообще достоинством […] в создании галереи сцен
из жизни различных наций это молчание – золото […] Эти молчаливые сцены, явившиеся
на экран, сумеют и без речей привлечь внимание зрителя и будут содействовать
сближению его с чужими народами, их взаимному пониманию». 6
Кинематограф, пользовавшийся огромной популярностью в российской провинции,
получил исключительно высокий культурный статус в обиходе жителей
«черты» (сопоставимый с национальным театром), став для них не только своеобразным
информационным каналом из внешнего мира, но и синтезированным аналогом
его духовной пищи. Число электротеатров в районах еврейского расселения неуклонно
и довольно быстро росло с начала века. По свидетельству одного из локальных
корреспондентов кинематографической периодики (март 1911 года), «скоро на Волыни
не найдется ни одного более или менее порядочного местечка с пятитысячным
населением, где бы не мигали по вечерам приветливые огоньки «Иллюзионов». 7 Подобных
свидетельств на страницах киноизданий, весьма чутких к такого рода информации,
можно найти немало. Кое-кто из тех зрителей сохранил воспоминания об этом
на всю жизнь. Одна из жительниц Двинска вспоминала полвека спустя о том потрясении,
которое вызывало у его жителей явление кинематографа: «Поползли слухи
о том, что в одном из городских залов, который они называют «Гранд-электра», можно
увидеть живых людей, разгуливающих по серебряному экрану. Что за странную
смесь можно было увидеть на нем – убийства, свадьбы, базары, лошадей, домашний
скот. Это было новое чудо, обрушившееся на Двинск примерно в 1904 году. […] Как
билось мое сердечко, когда я впервые переступила порог этого странного сооружения!
А один еврей, который уже видел это чудо, заявил после этого своему приятелю,
что не удивится теперь тому, что мертвые восстанут из своих могил». 8