14_item_file_vladimirmislavskiy

20 МИСЛАВСКИЙ В.
Мирон Черненко
Штетл на экране: опыт визуальной археологии
Не так давно, в конце мая минувшего года, мне довилось принимать участие
в американо-польской научной конференции «Ашкенази: теория и нация», состоявшейся
в Кракове. В конференции принимали участие еврейские ученые из многих
стран, за исключением Израиля. Впрочем, это было не единственное исключение.
Внимательно проштудировав перечень докладов и выступлений на конференции,
а их было не менее ста, я без особого удивления обнаружил, что в этом перечне,
охватывающем практически все мыслимые и немыслимые аспекты истории, культуры,
литературы, религии, быта бывшей черты оседлости, я оказался единственным
историком кино, говоря точнее, – историком кино идиш. Не удивило меня это
потому, что с точки зрения высокой науки вообще, а с точки зрения высокого искусствоведения
в особенности, феномен, который мы условно называем еврейским
кино, эстетического интереса в абсолютном большинстве случаев не представляет.
Не останавливаюсь уже на том, что высокая наука вообще любое кинематографическое
явление рассматривает как продукт массового сознания, рассчитанный на сиюминутную
популярность, на неразвитый вкус, а, говоря проще, на немедленное употребление
и столь же немедленное забвение. Должен сказать, что в определенном
смысле эта точка зрения справедлива, и я не намерен с ней полемизировать или, тем
более, опровергать. Поскольку, я хотел бы отметить сразу, интересует меня вовсе
не эстетическая сторона кинематографа, условно и не всегда доказуемо именуемого
еврейским.
Интересует меня в данном контексте кинематограф как источник исторического
знания, как феномен, визуально документирующий эпоху, как автопортрет и в
то же самое время портрет этой эпохи. Ибо ашкеназский кинематограф представляет
исследователю уникальную возможность увидеть воочию – в динамике, вживе,
в движении, реальную жизнь ашкеназского мира, давно и окончательно стертого
с лица реальности. И не просто увидеть, но вглядеться, задуматься, остановить эту
жизнь в любом месте, благо современная техника это позволяет, и выделить, укрупнить
те или иные фрагменты, подробности и детали этой жизни в естественной
среде обитания. И это особенно важно, ибо при всей искусственности мелодраматических
сюжетов первых еврейских короткометражек, да и последующих полнометражных
картин тоже, хотя и в меньшей степени, ни авторам их, ни исполнителям
ролей, ни непрофессиональной массовке, выступавшей в роли «танцующего
задника» в этих простодушных и сентиментальных сюжетах, не могло прийти в голову,
что все они вместе, как некое этнографическое и антропологическое целое,
как Планета Ашкеназ могут стать предметом разыскании дисциплины, которую
я позволю себе назвать визуальной археологией, что они останутся единственными,
пусть и фантомными свидетелями, запечатлевшими воочию мир наших дедов
и прадедов на очень мало обетованной земле черты оседлости и прилегающих к ней
регионов.