Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

Общественно-политический, экономический и культурно-философский журнал ’’Страна и мир” издаетсяв Мюнхене один раз в два месяца под редакцией Кронида Любарского и Бориса Хазанова.Оформление Б.Рабиновича . Представители журнала: в США Марк Поповский, в Израиле РафаилШапиро. Корреспонденты журнала: В.Кучиньский, Е.Эткинд (Париж), М.Филлимор (Лондон),Б.Вайль (Копенгаген), Б.Шрагин (Нью-Йорк). Стоимость годовой подписки в Европе 60 нем. марок,в США, Канаде и Израиле - 106 нем. марок, в Австралии, Новой Зеландии и на Тайване - 116нем. марок. Стоимость доставки включена в подписную плату; в неевропейские страны журнал доставляетсяподписчикам авиапочтой. Цена одного номера - 12 нем. марок. Подписка принимаетсяперечислением на банковский или почтовый счет, а также в виде чека, высылаемого в редакцию.Мнение, выраженное автором, может не совпадать с точкой зрения редакции. Все права сохраняютсяза авторами. Непринятые рукописи возвращаются с письменной мотивировкой.СОДЕРЖАНИЕПолитический дневник .................................................................................................. 1Р.Бахтамов. Сказание о д е м и у р г а х ........................................................................ 14Вести из СССР...................................................................................................................... 27Ф .К лаудин. Три вопроса о б Октябрьской р ев о л ю ц и и .................................. 46Ф. Ф ернандес Ордоньес. Европа и Советский С о ю з.......................................... 51B. Чалидзе. Бюрократия и мирная революция ................................................. 55А .Н уй к и н . Механизм подмены ................................................................................ 59А.Ст реляньш . Постепенность — са м о ц ел ь ? ......................................................... 63’’С вободу райком у!” Интервью с А .С т р еляны м ............................................... 66Из г а з е т ................................................................................................................................... 72”Мы выстрадали надеж ду”. Беседа с Ю лием К и м о м .................................... 73Архив. К деятелям науки, культуры и и с к у с с т в а ......................................... 84А. О рлов. Кандидаты и президент ........................................................................... 85Б .Г р и ш и н. Ученик ч ар одея .......................................................................................... 91Г .Б у я н о в с к и й . В железных объятиях д р у з е й .................................................... 97Б .К о м а р о в. В ожидании экологического ч у д а ................................................. 106И .К о си н с к и й . Наш собственный п о з о р ................................................................ 113Л .Л ю кс. Государство правды .................................................................................. 120Е.Эткинд. Нет дв ух правд .......................................................................................... 132Г.П ом еранц. Что сказать И о в у ? ................................................................................ 138C .М аксудов. Свободные голоса в твердом п е р е п л е т е .................................. 151Р.Шапиро. Интересно тем, что н еи н тер есн о......................................................... 157Б .В айль. Меньшевики и большевики ................................................................... 159Содержание журнала за 1988 г о д .............................................................................I—IIIВ номере 164 страницыDas Land und die Welt e.V.Schwanthaler Str. 73, D-8000 München 2, Federal Republic of GermanyTel. (089) 530514. Telex 5218017 unbt d. Telefax 534603Deutsche Bank München, Konto 331 9613 (BLZ 700 700 10)Postgiroamt München, Konto 223981-804 (BLZ 700 100 80) ISSN 0178—5036

СТРАНА И М ИРПятый год изданияПОЛИТИЧЕСКИЙДНЕВНИК’’ГОЛУБЫЕ КАСКИ” - ЛАУРЕАТНОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ МИРАНорвежский Нобелевский Комитет присудилНобелевскую премию мира 1988 г. миротворческимсилам Организации Объединенных Наций.Глава Комитета Эгиль Аатвик выразил надежду,что решение Комитета повысит авторитет силООН по поддержанию мира, а также самой ОрганизацииОбъединенных Наций.Устав ООН, как известно, дает Совету безопасностидовольно широкие полномочия по поддержаниюмира, предоставляя ему, в частности,право использовать в необходимых случаяхвоенную силу (раздел VII Устава). Первоначальнопредполагалось, что ООН будет располагатьсобственными воинскими подразделениями, ноидея эта не была воплощена в жизнь. Вместо этого,по решению Совета Безопасности, в тех случаях,когда возникает необходимость использоватьвоенную силу для устранения возникшегоконфликта, создаются чрезвычайные вооруженныесилы ООН. Состав их каждый раз определяетсязаново в ходе переговоров Генеральногосекретаря ООН с государствами-членами. Государства,согласившиеся участвовать в чрезвычайныхсилах ООН, передают определенный контингентсвоих национальных воинских формированийпод командование ООН. Войсковые соединениямогут принадлежать любой стране, командованиечаще всего формируется из граждан нейтральныхстран (Швеции, Австрии и д р .). Подчиняетсякомандование ООН только Генеральномусекретарю.Вот уже 40 лет миротворческие силы ООН помогаютсдерживать страсти и тушить военныепожары в горячих точках планеты. Наиболее широкосилы ООН были использованы в корейскойвойне 1950 г. Тогда Совет Безопасности принялрешение о помощи Южной Корее в отраженииагрессии Севера. В войсках ООН участвовалиподразделения из Австрии, Бельгии, Великобритании,Греции, Канады, Колумбии, Люксембурга,Нидерландов, Новой Зеландии, США,Таиланда, Турции, Филиппин, Франции, Эфиопии,Южно-Африканского Союза (тогда еще не ЮАР) .Южнокорейские войска тоже были поставленыпод команду ООН. Активные действия сил ООНпредотвратили распространение власти Ким ИрСена и его идей чучхе на весь полуостров. В периоднаибольшего разгара военных действий численностьсоединений ООН достигала 500 тысяч.Другие операции ООН не были столь широки.В 1960- 1964 гг. чрезвычайные силы ООН помогалиправительству Республики Конго (Леопольдвиль)- ныне Заир - восстановить мир,когда после объявления независимости поднялмятеж катангский сепаратист Чомбе, и в странувернулись бельгийские войска. В операцияхООН в Конго участвовало более 20 тыс. чел. Входе этих операций погиб Генеральный секретарьООН Даг Хаммаршельд.В 1964 г. были созданы силы ООН по поддержаниюмира на Кипре. Их целью было предотвратитьвозобновление военных столкновений междукиприотами — турками и греками. Когда в1974 г. турецкие войска высадились на Кипре,войска ООН содействовали прекращению огня

2между кипрской Национальной гвардией и турецкойармией.В 1965 г., когда начались серьезные столкновенияна индо-пакистанской границе, была усиленагруппа наблюдателей ООН, которая уженаходилась с 1949 г. в Кашмире, наблюдая запрекращением огня между враждующими группировкамив этом индийском штате. Одновременночасти ООН были размещены и вдоль границымежду Индией и Пакистаном. Эти миротворческиесилы, как и на Кипре, до сих пор ещенаходятся на местах, выполняя свои обязанности.Больше всего дела у сил ООН оказалось наБлижнем Востоке. Если не считать групп военныхнаблюдателей за прекращением огня послеарабо-израильской войны 1948 г., впервые войскаООН как таковые были введены на БлижнийВосток во время Суэцкого кризиса 1956 г. Послевьюода английских, французских и израильскихвойск из Египта (тогда ОАР), чрезвычайныесилы ООН были размещены между Израилеми ОАР на Синае и в полосе Газы, где они инаходились до 1967 г. Тогда по требованиюЕгипта Генеральный секретарь ООН У Тан отвелвойска, после чего и началась шестидневная война.За этот шаг У Тан позднее подвергся суровойкритике.После ’’войны Судного дня” 1973 г. были созданыновые чрезвычайные силы ООН для наблюденияза разъединением сил Израиля, с однойстороны, и Египта и Сирии - с другой. ВойскаООН на египетско-израильской границе находилисьдо 1979 г., вплоть до подписания мирногосоглашения между этими двумя странами.В 1978 г. после атак Израиля на базы ООП вюжном Ливане в этот район также были введенысилы ООН, дабы наблюдать за непрочным прекращениемогня и вьюодом израильских войск.После вторжения Израиля в Ливан в 1982 г. задачавойск ООН, находившихся за передовымиизраильскими линиями, резко усложнилась. Численностьих была увеличена. До сих пор солдатыООН выполняют свою нелегкую миротворческуюфункцию в этом чрезвычайно сложном ивзрывоопасном районе.Несмотря на то, что ’’голубые каски” выполняюточень важную и опасную роль (сотни военнослужащихООН погибли при исполнении своихобязанностей), до недавнего времени они непользовались должным авторитетом в мире.Скептицизм, пренебрежение, а порой и враждебностьк силам ООН со стороны многих стран,замешанных в локальные конфликты, связаныне столько с ролью самих миротворческих сил,сколько с отношением к Организации ОбъединенныхНаций.В 60-е и 70-е годы эта международная организация,детище послевоенных надежд на мир ипроцветание на земле, значительно потеряласвой авторитет. Антизападная и антидемократическаяриторика в стенах ООН заглушала трезвыеголоса и затрудняла конструктивный подходк решению проблем. Раздутый бюрократическийаппарат пожирал значительную часть бюджетаи чаще всего оказывался не в состоянииэффективно выполнять свои прямые обязанности.Все это отнюдь не способствовало росту популярностии самой ООН, и ее сил по поддержаниюмира. До недавнего времени казалось, чтоизменить положение невозможно, ибо ’’машинаголосования”, контролируемая странами Третьегомира и блоком социалистических государств,навязывала международному форуму свою волюв принципиальных вопросах и препятствовалапроведению внутренних реформ в самойООН.Так продолжалось до тех пор, пока администрацияРейгана не решила воспользоватьсясвоим единственным козырем. Дело в том, чтовзнос США составляет четверть годового бюджетаООН. Правительство США заявило, что оноприостанавливает выплату очередного взноса в215 миллионов долларов до тех пор, пока ООНне проведет административные реформы, а ееисполнительные органы не прекратят впустуютранжирить огромные средства.Американские требования совпали по временис двумя другими благоприятными изменениями.На смену ’’Господину Нет” - министру иностранныхдел СССР А.Громыко, весьма успешнонасаждавшему брежневский консерватизм вмеждународных делах, пришел динамичныйЭдуард Шеварднадзе, представляющий ’’новоемышление” советского руководства на международнойарене. Новый советский подход кмеждународным делам уже сказался на работеООН. Прежде всего активизировалась, стала болеечеткой и эффективной работа Большой Пятерки- пяти постоянных членов Совета Безопасности.Это, в свою очередь, привело к оздоровлениюклимата во всех специализированныхучреждениях ООН. Второе благоприятное обстоятельствосвязано с тем, что и страны Третьегомира уже порядком устали от националистическойистерии и социальной демагогии. Лидерыэтих стран, оказавшиеся перед лицомреальных проблем, сегодня более склонны прислушиватьсяк трезвым голосам в ООН и конструктивноработать над решением экономическихи социальных проблем в собственных странах,нежели безудержно клеймить капитализм,империализм и сионизм.

3На высоте положения оказался и Генеральныйсекретарь ООН Перес де Куэльяр, проявившийбольше твердости и настойчивости, чем егопредшественники, в попытках заставить своюорганизацию эффективно работать. В результатеусилий де Куэльяра, штат секретариата ООН, насчитывавший13 500 человек, был сокращен на15%. Генеральный секретарь уволил большуючасть временных сотрудников, которые зачастуюпросто-напросто дублировали постоянный штатООН. Перес де Куэльяр зарекомендовал себя человекомслова, беспристрастным и объективнымпосредником на переговорах между враждующимисторонами.В целом еще не закончившаяся ’’перестройка”в ООН уже принесла плоды - авторитетглавного международного форума стал расти, заметноусилилась его роль в разрешении локальныхконфликтов. Так, когда в апреле 1988 г. вЖеневе были подписаны соглашения по Афганистану(см. ’’Страна и мир”, № 2, 1988 г.), стороныдоговорились, что вывод советских войски прекращение огня между правительственнымивойсками и повстанцами будет проходить поднаблюдением ООН. Группа военных наблюдателейв Афганистане невелика - всего лишь около60 человек.Еще более значительной явилась роль ООН исамого Переса де Куэльяра в достижении договоренностио прекращении военных действийна фронтах затяжной ирано-иракской войны. Вавгусте этого года 350 военнослужащих и гражданскихлиц из персонала миротворческих силбыли посланы в район военных действий в Персидскомзаливе, где они следят за соблюдениемсторонами условий прекращения огня.В настоящий момент миротворческие силыготовят к отправке в Юго-Западную Африкусемитысячный контингент, офицеры и солдатыкоторого будут наблюдать за тем, как выполняютсяусловия соглашения между Южной Африкой,Анголой и Кубой о прекращении огня вНамибии и Анголе, о выводе кубинских войскиз Анголы и южно-африканских - из Намибиии о предоставлении Намибии независимости.Судя по сообщениям из штаб-квартиры ООНв Нью-Йорке, не исключено, что вскоре мы станемсвидетелями отправки контингента миротворческихсил в Камбоджу, где дело тоже идетк урегулированию.Мир в целом одобрительно отнесся к присуждениюмиротворческим силам ООН Нобелевскойпремии мира. Президент Рейган, бывший в этомгоду вместе с М.Горбачевым одним из кандидатовна эту премию, приветствовал решение НорвежскогоНобелевского Комитета. ’’Усилиямиротворческих сил ООН вносят важный вкладв реализацию одного из фундаментальных направленийдеятельности ООН”, - сказал американскийпрезидент.В СССР реакция была сдержанной. Более того,в дни, когда в Осло было объявлено о присуждениипремии, МИД СССР выступил с критикойдеятельности миротворческих сил ООН вАфганистане. Обвинения советского правительствасводятся к тому, что наблюдатели ООН вАфганистане и Пакистане не причисляют к нарушениямЖеневских соглашений и, соответственно,не информируют о них договаривающиесястороны и Генерального Секретаря ООН, рядполитических шагов, предпринятых афганскимиповстанческими организациями на территорииПакистана. К числу таких шагов представительМИД Г.Герасимов отнес создание семью повстанческимиорганизациями временного правительства,учреждение повстанческого агентства новостейи, наконец, даже само присутствие баз иштаб-квартиры Союза повстанческих организацийв Пакистане.В прошлом советское правительство относилоськ миротворческим силам ООН весьма негативно,а в некоторых случаях даже враждебно.Такое отношение диктовалось внешнеполитическойдоктриной, выдвинутой еще Хрущевым.Суть этой доктрины заключалась в том, чтоСССР должен был избегать лобовой конфронтациис Западом и одновременно наносить ему ударыс флангов при помощи разного рода революционныхи национально-освободительных движенийв странах Третьего мира. В соответствии сэтой доктриной СССР был заинтересован в разжиганиилокальных войн. Естественно, что те,кто занимался примирением враждующих сторон,стояли у него на пути. Советская пропагандастремилась всячески дискредитировать ’’голубыекаски” в глазах народов и правительствстран Третьего мира и представить их проводникамиполитического курса западных ’’империалистических”держав. Советское правительствоотказывалось финансировать операции миротворческихсил ООН. Сегодня долг советскогоправительства ООН по этому пункту составляет252 миллиона долларов, причем часть долговчислится за Советским Союзом еще с 50-х годов,То, что произошло в Афганистане, радикальноизменило положение дел. Афганские повстанцыв течение 9 лет воюют с советской оккупационнойармией. На этот раз именно Запад поддерживаетнационально-освободительное движение.Может быть, одним из многих уроков, которыесоветское руководство вынесет из афганскойэпопеи, будет признание собственных оши-

4бок в оценке и роли ООН в целом, и миротворческихсил в частности, Сегодня СоветскомуСоюзу очень хотелось бы, чтобы наблюдателиООН эффективнее выполняли свою задачу вАфганистане и Пакистане.• ^ орДОБРОЕ НАЧАЛО,ПРЕДПОЛАГАЮЩЕЕ ПРОДОЛЖЕНИЕРечь М.Горбачева перед Генеральной АссамблеейООН 7 декабря получила во всем мирепрактически единодушное одобрение. Это был,безусловно, один из самых сильных дипломатическихшагов советского руководителя. Пожалуй,наиболее важно то, что это был именно дипломатический,а не просто пропагандистскийшаг. Если это и была пропаганда, то такая, противкоторой трудно возразить.Многие аспекты речи М.Горбачева еще будутнеоднократно анализироваться наблюдателями.Но уже сейчас они выделяют как главное сенсационныепредложения об одностороннем сокращениисоветских вооруженных сил. ЗаявлениеМ.Горбачева приветствовали президент Р.Рейгани госсекретарь Дж.Шульц, генеральный секретарьНАТО М.Вернер и британский премьер МаргаретТэтчер, целый ряд других государственныхдеятелей. Совет НАТО посвятил заявлениюМ.Горбачева специальное заявление, в котором,в частности, говорится: ’’Сокращение вооружений,объявленное Советским Союзом, - это положительныйвклад в исправление существующейситуации. Оно указывает, что серьезность, скоторой мы указывали на неравновесие обычныхвооружений, как на ключевую проблемуевропейской безопасности, ныне разделяется исоветским правительством”. ’’Горбачев предлагаетныне не только слова, но и дела”, - говоритДж.Стейнбрунер, директор отдела международнойполитики вашингтонского Института Б рукингса.- Теперь труднее представить себе, чтоСоветский Союз стремится быть способным нанестив Европе быстрый удар”.Но раздается немало и критических, точнее,осторожных голосов. Среди них - бывший министробороны США К.Уайнбергер и его помощникР.Перл. Они предостерегают против эйфории,вызванной заявлением М.Горбачева, ’’Важноне то, что он (М.Горбачев) убирает, а то, чтоон оставляет”, - заметил К.Уайнбергер.Любопытно то, что в этом последнем пунктесходятся и энтузиасты, и скептики. Тот же СоветНАТО, приветствуя одностороннее сокращениевооружений Советским Союзом, высказываетнадежду, что это послужит хорошей основой длядальнейших переговоров об установлении полногопаритета обычных вооружений в Европе.Неравновесие обычных вооружений на европейскомконтиненте давно служит предметомбеспокойства для западных держав. Сохранитсяоно и после того, как в течение двух лет будетпроведено объявленное сокращение.Наиболее значительным из объявленных мероприятийявляется сокращение на 5 тысяч числатанков, размещенных в ГДР, Чехословакии иВенгрии (но, почему-то, не в Польше), и еще на5 тысяч - размещенных в европейской частиСССР. Но даже и после этого к западу от Уралаостанется еще 41 500 танков стран Варшавскогодоговора. Преимущество этих стран над НАТОв Европе сократится с 2,3:1 до 1,9:1. Все ещесолидный перевес! Однако следует заметить, чтоэто соотношение уже близко к ’’оборонительному”: военные эксперты традиционно считают,что страна-агрессор должна для уверенности впобеде иметь как минимум 3-кратный перевеснад противником. Скептики считают, правда, чтосоветская сторона хочет избавиться от устаревшихтанков Т-54 и Т-55, сохранив современныеТ-64, Т-72 и Т-80. Едва ли этот упрек честен -американские эксперты, оценивая неравновесностьвооружений, всегда настаивали на том,чтобы учитывались и старые модели танков.Из трех восточноевропейских стран будут выведены6 танковых дивизий. Сейчас за пределамиСССР находятся 16 таких дивизий, так чтосокращение существенное. Но у других странВаршавского договора имеется еще 12 таких дивизий.У НАТО всего 14 танковых дивизий(включая 2 американские), так что соотношениепо числу дивизий все равно останется неравным- 1:1,6. Правда, дивизии НАТО крупнее (16,6тыс. против 12 тыс. чел.) и больше вооружены(348 танков против 328).Советские войска в этих трех странах, по словамГорбачева, будут сокращены на 50 тыс. чел.Здесь есть какая-то несогласованность в цифрах:в 6 дивизиях, которые должны быть выведены,людей больше чем 50 тыс. Но если принять названнуюцифру, то сокращение советских войсксоставит 8,5% (общая оценка числа войск в ГДР,Венгрии и Чехословакии - 585 тыс,). С военнойточки зрения это не изменит ситуации: у Варшавскогодоговора в Европе имеется сейчас подружьем 930 тыс. (будет 880), у НАТО - 550тыс.Объявлено о сокращении вооружений к востокуот Урала: артиллерийских систем - на 8,5тысяч, боевых самолетов - на 800. Это означаетсокращение примерно на 20 и 10% соответственно.Варшавский пакт все же сохранит после этогоперевес в артиллерии 1 :2,4, а в самолетах -

51:2,1. И все-таки это явно сигнализирует о смещениивоенной концепции в сторону оборонительной.Важно учесть еще и то, что боевые качествавоенной техники НАТО заметно лучше.М.Горбачев заявил о выводе из трех восточноевропейскихстран десантно-штурмовых иряда других соединений и частей, включая десантно-переправочные.Цифр названо не было, нов целом сама инициатива также указывает насмещение советских приоритетов в сторону обороны.Сейчас, по имеющимся оценкам, Варшавскийпакт имеет 2550 понтонных переправ против454 у НАТО.Общее сокращение состава советских вооруженныхсил составит 500 тысяч. По оценкам экспертов,общая численность советских войск -5,2 миллиона, включая около 1,5 млн. нестроевых.Так что сокращение, например, вспомогательногоперсонала на пол миллиона едва ли заметноотразится на боеспособности армии.Таковы цифры. Но важно и другое. Если пообученности и, видимо, по моральному духуармий страны НАТО превосходят Варшавскийпакт, то география - на стороне последнего.СССР - там, где он есть, а США - за океаном.Ввести в Европу назад выведенные силы в случаенужды легче, чем налаживать воздушныймост из-за океана.Короче говоря, у Запада есть все основания,приветствуя объявленное сокращение вооружений,ожидать, что это лишь первый шаг, способныйсдвинуть с мертвой точки переговоры осокращении обычных вооружений, которые 23страны, входящие в военные блоки, начнутвесной 1989 г. в Вене.Шаг М.Горбачева будет иметь и ряд другихпоследствий. США, в частности, будет теперьтруднее убедить своих союзников по НАТО модернизироватьракеты Lance с дальностью действия130 км - США хотелось бы заменить ихракетами с дальностью действия до 480 км,которые вашингтонские соглашения разрешают,Наверняка усилится давление на правительствоСША со стороны его внутренних критиков, чтобычасть войск, расквартированных в Европе,была оттуда выведена.Словом, речь М.Горбачева осложнила жизньруководству НАТО. И все же оно скорее довольнопроисшедшим, чем проявляет тревогу. Ипонятно почему - сделан важный прогресс вделе установления доверия в Европе. А это то,к чему западные демократии всегда стремились,но едва ли могли всерьез ожидать от верных ленинцев- от Сталина до Андропова и Черненко.#ШПИОНАЖИ НОВОЕ МЫШЛЕНИЕПоследние два года руководители американскойконтрразведки все более и более убеждалисьв том, что страны Варшавского договоракаким-то образом получили доступ к высшимсекретам НАТО. Было очевидно, что советскиевоенные располагают мобилизационными планамиНАТО на случай войны. КонтрразведкаСША в сотрудничестве со своими коллегамив ФРГ начала тщательное и всестороннее расследованиеи наконец источник утечки секретнойинформации был обнаружен.В первых числах сентября западногерманскиевласти арестовали отставного сержанта американскойармии Клайда Ли Конрада, которыйбыл главой шпионской сети, снабжавшей советскийблок секретами НАТО. Одновременно вШвеции в г. Гетеборге были арестованы братьяШандор и Имре Керчик, бывшие венгерскиеграждане, работавшие в Швеции врачами. БратьяКерчик были курьерами Конрада. По делу Конрадаарестован и ряд других лиц, в частности,еще один американский военнослужащий, будтобы завербованный Конрадом.Клайд Конрад был служащим секретного архивав штабе 8-й пехотной дивизии США, расквартированнойв Западной Германии. В егообязанности входили регистрация и хранениесекретных и сверхсекретных документов, которыеон в течение 10 лет копировал и передавалчерез братьев Керчик венгерской разведке- Конрадпередал сотни документов, касающихсявоенных планов НАТО для Центральной Европы.В числе этих документов - генеральный планоборонительных действий 8-й дивизии на случайвойны, а также подробные планы снабжения ипутей обеспечения воинских частей, карты расположенияпротивотанковых укреплений и ядернойартиллерии, схемы военных коммуникацийв Центральной Европе. Конрад передал на Востокбуквально тома документов, в которыхподробно изложены планы действий каждоговоинского подразделения в случае войны.Некоторые специалисты на Западе считают,что Конрад нанес огромный ущерб оборонеНАТО, и склонны сравнивать его дело с деломшифровальщика американского военно-морскогофлота Джона Уокера. Уокер, арестованныйв 1985 г., передал советской разведке секретныешифровальные коды, благодаря чему уамериканского военно-морского флота в конце60-х-начале 70-х гг. попросту не было секретовот Советского Союза. ’’Дело Уокера” считается

6самой успешной операцией советской разведкипротив вооруженных сил США.Комментируя арест Конрада, бьюший начальникгенштаба армии США генерал Эдвард Мейервысказал мнение, что, располагая такой информациейо противнике, какую получил СоветскийСоюз, можно вести войну с такой же легкостью,с какой в тире стреляют по неподвижным мишеням.Другие военные специалисты не склонныпереоценивать ущерб, нанесенный деятельностьюКонрада. Они считают, что в мирное время информация,переданная им, не столь важна, ибооперативные планы армейских частей постояннопересматриваются и в них вносятся существенныеизменения.Как бы то ни было, дело Конрада еще не законченои очень многое в нем остается неясным.Неясно, например, как могло случиться, что втечение десяти лет Конрад передавал сверхсекретныедокументы в ’’товарном количестве” ине вызвал при этом никаких подозрений. Лишьпосле того, как переданная им информациястала играть заметную роль в советских военныхпланах, американская контрразведка приступилак поиску источника утечки. Неясно, какимобразом и после ухода в отставку в 1985 г. Конрадпродолжал получать секретные документы.В 1985 г. под влиянием скандала, связанногос делом Уокера, Пентагон провел реорганизациюсвоих секретных служб, сократив число лиц, допущенныхк военным секретам, с 4,1 миллионадо 2,8 миллиона человек. Но дело Конрада показало,что эта реорганизация не изменила положениядел настолько, чтобы можно было быстро иэффективно выявлять агентов вражеской разведкив рядах вооруженных сил.Дело Конрада позволяет судить и о современномподходе ГРУ и КГБ к вербовке агентов.Если в прошлом агентов вербовали из числа людей,преданных идеям Маркса-Ленина и симпатизировавшихпервому в мире социалистическомугосударству, то сегодня идеализм не служитбольше надежной основой для вербовки и несчитается гарантией преданности агента. Маленькийчеловек, держащий в руках большие секреты,- вот кто является нынче объектом пристальноговнимания вербовщиков. Старший мичманшифровальщик,армейский сержант из штабадивизии, секретари и секретарши министровобороны, премьер-министров и президентов -те, кто получают скромные оклады, но жадныдо больших денег - попадаются обычно на удочкуКГБ. Конрад, например, оклад которого составлял19,5 тысяч долларов в год, получил задесять лет верной службы от своих хозяев1,1 миллиона долларов.Буквально в те же дни, когда в Западной Германиираскрыли шпионскую группу Конрада, воФранции разразился другой скандал, пожалуй,еще более грандиозный. На этот раз речь шла опромышленном шпионаже в пользу СоветскогоСоюза. Впрочем, этот скандал начался еще вапреле, когда офицеры французской службыбезопасности арестовали коммерческого директорафирмы Forest-Liné Мишеля Лопухина.Лопухин был задержан на трапе самолета, направлявшегосяв Москву, и обвинен в шпионажев пользу Советского Союза. Через два дня послеэтого были арестованы и начальники Лопухина -глава фирмы Forest-Liné Поль Шамутон и ЛуиТарди - президент головной компании MachinesFrançais Lourdes, в состав которой входит Forest-Liné. Арестованным грозит 20-летнее тюремноезаключение.В ходе расследования выяснилось, что фирмаForest-Liné, в число клиентов которой входятамериканские и французские авиационные заводы,производящие боевые истребители, в течение15 лет нелегально продавала СССР десятки станковспециального назначения. В середине 70-х гг.Forest-Liné поставила СССР, в обход закона, несколькосверхточных многоосевых фрезерныхстанков, которые позволили советской обороннойпромышленности создать бесшумные пропеллерыдля подводных лодок новой конструкции.Совсем недавно фирма продала СоветскомуСоюзу оборудование, которое было использованодля производства крыльев сверхзвуковыхистребителей МИГ. Следователи, ведущие делофирмы, установили, что руководители фирмыподделывали документы, чтобы обойти закон,запрещающий экспорт военной технологии встраны восточного блока.Афера Forest-Line" выплыла наружу в ходерасследования аналогичного дела по продажеСоветскому Союзу оборудования высокой технологии.В 1987 г. Министерство обороны СШАвозбудило дело против дочерней компаниияпонской фирмы Toshiba, а американское правительствоналожило санкции на эту гигантскуюкорпорацию в связи с поставками ею в СССРоборудования для производства подводных лодок.В ходе расследования руководители фирмыToshiba заявили, что они начали поставлять своеоборудование в СССР после того, как обнаружили,что на верфях возле Ленинграда уже установленоаналогичное оборудование какой-то французскойфирмы. Одновременно с этим норвежскоеправительство сообщило, что компанияKonsberg Vaapenfabrikk AS, замешанная в скандалес фирмой Toshiba, поставила в 1980 г. наленинградские судоверфи компьютеры для

7управления станками фирмы Forest-Liné. Когдаже в марте в американское посольство в Парижеявился один из служащих Forest-Liné и сообщил,что его фирма снабжает советскую космическуюпромышленность секретной технологией, помощникминистра обороны США Стефен Брайанобратился к французскому правительству спросьбой начать расследование. Тогда-то и былиарестованы Лопухин и его начальники.Как и в случае с Конрадом, пока неясен размерущерба, нанесенного фирмой Forest-Linéобороне Запада. Следователи подозревают, чтофирма передавала СССР не только оборудование,но и военные и промышленные секреты.Известно, что незадолго до разоблачения руководителиForest-Liné вели переговоры о продажеСССР оборудования, используемого для производствановейшего французского боевого истребителяRafal, разработкой которого занята фирмаDasso.Реальное средство борьбы с промышленнымшпионажем - это санкции, которые правительстваСША и других западных стран могут накладыватьна компании, нарушающие экспортныеправила. После того, как компания Toshiba подвергласьсанкциям со стороны США, серьезныекорпорации вряд ли захотят оказаться в такомже положении. Афера Forest-Line' показьюает,что для того, чтобы заполучить промышленныесекреты или не подлежащее экспорту оборудование,советским охотникам за западной технологиейдостаточно иметь дело с маленькой, незаметнойкомпанией, руководителей которойможно соблазнить особо выгодными заказамии большими прибылями.Что же, казалось бы, все ясно, - СоветскомуСоюзу весьма несложно добывать промышленныесекреты, закупать оборудование высокойтехнологии и стратегическое сырье, запрещенныек экспорту в страны восточного блока.В прошлом эта легкость толкала советскоеруководство на широкое использование шпионажапротив Запада. Таким путем в СССР пыталисьисправить ошибки собственных военныхи политических руководителей и компенсироватьотставание отечественной науки и промышленности.Возможно, и сегодня у некоторыхсоветских руководителей целесообразностьшпионажа не вызывает сомнений. Однако в действительностишпионская ’’индустрия” не болееэффективна, чем любая другая отрасль советскойэкономики.Конечно, шпионаж - это древнее ремесло -не исчезнет, пока существуют государства и армии,пока вражда и противоборство будут определятьмеждународный климат. И тем не менееперестройка советского общества в целом и новоемышление во внешней политике в частноститребуют выработки нового подхода и к этойпроблеме. Если советские руководители намереныдобиваться сокращения вооружений и ослаблениянапряженности в мире, они не в последнююочередь должны умерить ГРУ. Что же касаетсясоветского промышленного шпионажа, то,хотя кража технологических секретов иногда ипомогала продвинуть разработку того или иноговида оружия, в целом промышленный шпионажникогда не играл заметной роли в развитии советскойпромышленности. Мало украсть секретноеоборудование, новую технологию или конструкцию.Их нужно внедрить в производство,а это для советской промышленности практическиневозможно. Западная и советская технологиии промышленное производство принадлежатк разным техническим эпохам. Советская технологиякак в новых, так и в традиционных областяхбезнадежно устарела по сравнению с западнойи практически несовместима с ней. Чтобыдостичь уровня современной западной технологии,Советскому Союзу необходимо провеститехническую революцию, перестроить инфраструктуруэкономики, выработать новые общественныеотношения, стимулирующие высокуюпроизводительность труда. Помочь в этом СоветскомуСоюзу может не шпионаж, а широкое ивсестороннее сотрудничество со странами Запада.Кража промышленных секретов в прошломспособствовала отставанию отечественной наукии техники, препятствовала развитию новых идей,приводила к недооценке собственных талантов.Чрезвычайно важно, чтобы понимание этого сталочастью нового мышления советского руководства.ф•ВОСТОЧНАЯЭ - ТЕВРОПАПОЛЬСКАЯ ДИЛЕММА:МЕЖДУ ПАРТИЕЙ И ’’СОЛИДАРНОСТЬЮ”Каждые семь-десять лет Польшу сотрясаютвсеобщие забастовки, массовые протесты, вызванныенизким уровнем жизни, отсутствиемподлинной демократии и унизительным положениемстраны в качестве советского сателлита.В апреле и августе этого года, спустя семь лет

8после массовых волнений 1980-1981 гг., постране вновь прокатились волны забастовок. Бастовалирабочие судоверфи имени Ленина вГданьске, остановились сталелитейные заводы вСталовой Воле, прекратили работу шахтерыугольных шахт Ястржебья, бастовали портовикии работники общественного транспорта в Щецинеи многие другие рабочие коллективы в разныхгородах. Бастовали несмотря на то, что во главестраны все еще стоит генерал Войцех Ярузельский- тот самый генерал, который в декабре1981 г. объявил в стране военное положение,арестовал десятки тысяч рабочих, профсоюзныхактивистов, диссидентов, поставил вне законанезависимые профсоюзы ’’Солидарность” и’’Сельская солидарность”, разогнал независимыетворческие и молодежные организации, выслализ страны многих видных деятелей ’’польскойвесны” 1980 г.И все же события повторились. Повторилисьпотому, что правительство так и не решило ниодной из тех проблем, которые и были, собственно,причиной массовых волнений. Польскаяэкономика находится на грани полного развала.Внешний долг составляет 40 миллиардов долларов,а две трети валютных поступлений страныидут только на то, чтобы погашать проценты поэтому долгу. О модернизации производства, озакупках современного оборудования не можетбыть и речи. Заводы и шахты, с их устаревшимоборудованием и высоким удельным весом ручноготруда, выглядят едва ли не как в XIX веке.Санитарные условия и охрана труда на польскихпредприятиях ниже всякой критики. Не лучше ижилищные условия рабочих. Заработная платавозмутительно низка. Согласно статистическимсводкам польского правительства, средняя зарплатазаводского рабочего - 18-30 тысяч злотыхв месяц, что по курсу черного рынка составляет9 -1 5 долларов!Не кто иной, как сам генерал Ярузельскийнедавно признал, что ’’повседневная жизнь поляковстала не только тяжкой, но и унизительной”.Что ж, в данном случае с генералом нельзя не согласиться.Однако глава польского правительстване сказал, каким образом страна, патриотомкоторой он себя считает, дошла до такогосостояния. Не сказал он и о том, каким образомотечественная экономика может выйти из паралича,как сделать жизнь поляков хоть скольконибудьобеспеченной и достойной, как вернутьуважение стране, которую сегодня называют неиначе как ’’нищенкой Европы”. Как и в днинародных волнений в 1970 и 1980 гг., польскуюверхушку сегодня, похоже, волнует толькоодно - как обуздать недовольство народа,прекратить забастовки, вернуть трудящихся крабскому труду и заставить людей смириться сих жалким существованием.На этот раз правительству не пришлось прибегатьк силе - прекратить забастовки им помог...лидер ’’Солидарности” Лех Валенса. Конечно, геройрабочего восстания в 1980 г., организовавшийпервый в коммунистическом блоке независимыйпрофсоюз, арестованный, а затем выпущенныйна свободу и ставший лауреатом Нобелевскойпремии мира 1983 г., все еще пользуетсяогромной популярностью в своей стране. Ивсе же ему с трудом удалось уговорить забастовочныйкомитет судоверфи в Гданьске прекратитьзабастовку в обмен на обещание властей начатьпереговоры о легализации профсоюза ’’Солидарность”.15 членов комитета поддержалиВаленсу, 12 человек высказались против прекращениязабастовки, 10 - воздержались.Рабочие в массе своей поддержали решениезабастовочного комитета гданьской верфиим. Ленина. К концу августа волна забастовок,охватившая страну, начала спадать. И все же настроениев рабочей среде далеко от оптимизма.Многие рабочие недоумевают и критикуют Валенсуза то, что он пошел на прекращение забастовкибез твердых гарантий со стороны властей.Кроме того, за прошедшие семь-восемь летв рабочую среду влилось много молодежи. Этимолодые, воинственно настроенные рабочие посуществу и были зачинщиками апрельских иавгустовских забастовок. Они, в отличие отсвоих старших товарищей, не были свидетелямикровавых расправ властей с рабочими в 1970 г.,не испытали того драматического напряженияв 1981 г., когда со дня на день ожидалась советскаяинтервенция и вероятность повторениякровавых событий была очень велика. ’’Молодыедикари” - так зовут в народе молодых забастовщиков- не очень-то боятся военных, но ихи не гипнотизирует героический ореол Леха Валенсы.Их трудно воодушевить воспоминаниямио победе рабочих в 1980 г. Молодые хотят реальныхперемен, немедленного улучшения условийжизни и труда, а не просто легализации ’’Солидарности”.Именно поэтому они и были недовольнырешением прекратить забастовки.Что толкнуло Валенсу рискнуть довериемрабочих - единственной реальной опорой, которойон располагает? По-видимому, прежде всегосознание того, что ’’Солидарность” теряет поддержкунаселения, что теперь это уже далеко нето массовое движение, которое в 1980 г. насчитывало10 миллионов человек. Сегодня числоактивистов движения резко сократилось, а овнутреннем единстве не приходится и говорить.

9Хотя все в Польше признают, что ’’Солидарность”и ее лидер для среднего поляка имеютглубоко символическое значение, тем не менеееще четыре месяца назад многие ведущие польскиедиссиденты чрезвычайно низко оценивалишансы ’’Солидарности” вновь занять ведущееместо в общественной жизни страны. Судя понеофициальным опросам, ’’Солидарность” оказаласьна последнем месте среди оппозиционныхорганизаций, претендовавших на то, чтобы возглавитьновый подъем движения за обновлениестраны. Так что когда Лех Валенса был приглашенна виллу министра внутренних дел генералаЧеслава Кищака, он увидел в диалоге с властямишанс для ’’Солидарности”. После 11-часовыхпереговоров Валенса и Кищак пришли к соглашению.Валенса обязался содействовать прекращениюзабастовки, которая к тому времени продолжаласьуже 19 дней, в обмен на это Кищак заверилВаленсу, что власти готовы пойти на прямыепереговоры с лидерами ’’Солидарности”, иназначил время переговоров - середину октября.Чем руководствовались власти, начав переговорыс Валенсой, совершенно ясно, как ясно ито, что они-таки добились своей ближайшейцели, Что же касается желания Валенсы и егосоратников вернуть ’’Солидарности” былую политическуюроль, то они ничуть не продвинулисьв этом направлении. Наоборот, их ждало разочарование.Первый удар Вален се был нанесен в серединеоктября, когда власти под разными предлогамисорвали встречу с лидерами ’’Солидарности” . Ноглавное, как видно, еще впереди. Генерал Ярузельскийи его окружение воспользовались передышкой,чтобы ’’перестроить ряды” . Правда,ход, который они предприняли, выглядит на первыйвзгляд тривиальным - ЦК ПОРП объявилоб уходе в отставку премьер-министра ЗбигневаМесснера и о назначении на его место МечиславаРаковского. И все же решение это не совсемобычное и может иметь серьезные последствиядля страны.Новый премьер-министр Польши Раковский- фигура крайне противоречивая. Когда-то онбыл редактором прогрессивного еженедельника’’Политика” , слыл либералом и противникомпартийных догматиков. В глазах ’’твердолобых”в польском руководстве он и по сей день продолжаетоставаться опасным интеллектуалом.Либеральные же круги и, тем более, инакомыслящаяинтеллигенция не могут ему простить поддержкивоенного положения и нападок на ’’Солидарность”.Однако Раковский - гибкий и смелыйполитик, который, безусловно, пойдет нариск, ибо понимает, что в противном случае ему,как и его предшественнику, придется уйти сосцены. К тому же Раковский хорошо знает настроениев стране. Он - единственный человекв польском руководстве, у которого большойопыт общения с оппозицией. Ведь именно онвел переговоры с лидерами ’’Солидарности” в1980-81 гг.Первые шаги правительства Раковского говорято том, что новый кабинет ищет популярностиу населения« В последние дни октября былообъявлено о повышении пенсий престарелым, оботмене обременительной для крестьян системырационирования угля, о разрешении частномусектору производить мясные продукты, об облегчениипроцедуры выезда за границу. По замыслувластей, росту популярности правительствадолжен содействовать и визит премьерминистраВеликобритании Маргарет Тэтчер, впрограмму которого, между прочим, входитвстреча с Л.Валенсой и возложение венка к памятникужертвам рабочих волнений на гданьскойсудоверфи.Но не успело население насладиться пряником,как ему пригрозили кнутом. 31 октябряправительство заявило, что с 1 декабря оно закрываетсудоверфь им, Ленина в Гданьске ’’какнерентабельную”. Решение это вызвало смятениев рабочих рядах и недоумение экономистови тех, кто следит за положением дел в Польше,С одной стороны, гданьская судоверфь, существующаяуже добрую сотню лет, - предприятиедействительно убыточное. В 1987 г. убыткисудоверфи составили 6,5 миллионов долларов.Однако эти потери меньше, чем на судоверфиимени Парижской Коммуны в Гдыне да и намногих других предприятиях. Экономическиеотчеты польского правительства показывают,что самыми нерентабельными, поглощающимисамые большие субсидии являются сталелитейныезаводы. А уж если говорить о гданьскойверфи, то официальный журнал ’’Ринки Заграничны”писал еще в начале этого года, что судоверфьим.Ленина в Гданьске - одно из наиболеепреуспевающих предприятий польской промышленности,где в текущем году планируется построить11 новых судов. Тем не менее Раковскийзаявил, что решение закрыть судоверфьпродиктовано чисто экономическими соображениями,а новый министр промышленностиМечислав Вильчек объявил о намерении закрытьеще 150 нерентабельных предприятий.Однако лидеры ’’Солидарности” считают, чторешение правительства носит исключительнополитический характер, Л.Валенса назвал его’’личной провокацией премьер-министра Раковскогопротив того места, где родилась ’’Солидар­

10ность”.” Что ж, для такого суждения есть основания.Судоверфь в Гданьске с ее 9 тысячамирабочих снова стала эпицентром антиправительственныхзабастовок в апреле и августе. Фотографииглавных ворот судоверфи обошли всегазеты мира и стали символом польского рабочегосопротивления и массового движения’’Солидарность”. Здесь, у ворот судоверфи, в1970 г. была пролита кровь рабочих-забастовщиков.Память об этом - незаживающая рана польскогообщества. Так что желание властей навсегдаликвидировать этот опасный очаг сопротивленияпонятно. Непонятно другое - является лиликвидания нерентабельных предприятий тойновой идеей, тем планом оздоровления экономики,который взял на вооружение кабинетРаковского. Если это так, то правительствупридется ликвидировать большую часть промышленных,сельскохозяйственных, транспортныхи других предприятий - ведь в Польше нерентабельнабольшая часть хозяйства страны!Итак, первые шаги нового правительства свидетельствуютоб отсутствии у него новых идей,комплексного плана перестройки экономики.С другой стороны, эти шаги говорят о том, чтоправительство готово к рискованным маневрам,способным накалить страсти и вызвать новуюволну массовых протестов.Не менее печален и тот факт, что новых идейи цельной экономической программы нет и у’’Солидарности”. Молодые рабочие, освиставшиеВаленсу в дни августовских забастовок, задавалиему вопрос: ”А что будет после того, как’’Солидарность” легализуют?”. Это и есть главный,фундаментальный вопрос в сегодняшнейПольше. Валенса не смог ответить на него сколько-нибудьвразумительно, как не могут ответитьи представители правого и левого крыла в руководстве’’Солидарности”. Нет ответа на этот вопроси у интеллектуалов из ’’мозгового центра”’’Солидарности” . Удивляться этому не приходится.’’Солидарность” уже была легальной организацией.Ее влияние и могущество были стольвелики, что правительство Станислава Кани, аглавное, руководство в Кремле, в какой-то момент,казалось, были склонны смириться с перераспределениемвласти и влияния в Польше,оставив за ПОРП внешнюю политику и оборонуи отдав экономику на откуп ’’Солидарности”, аидеологию - католической церкви. Но ’’Солидарность”не сумела воспользоваться представившимисяей возможностями. За 16 месяцевлегального существования этого массового объединениятрудящихся никаких сдвигов в хозяйственномразвитии страны, никаких улучшенийжизни поляков не произошло. Само по себе этопонятно: сдвиги требуют времени. Но не былодаже выдвинуто никаких серьезных проектовреформ, не говоря уж о их проведении в жизнь.Не приходится и говорить о разработке комплекснойпрограммы перестройки всей экономикистраны, наподобие той, что разработал одиниз лидеров ’’Пражской весны” Отто Шик, Все этовремя ушло на риторику, на разрешение внутреннихспоров. Из организации трудящихся’’Солидарность” все больше и больше превращаласьв политическую партию, постоянно рослиполитические аппетиты ее лидеров. Ничуть непреуспев в своем прямом деле - обновленииэкономики и улучшении условий жизни трудящихся,’’Солидарность” постоянно усиливаладавление на правительство, требуя все больше ибольше политической власти. Именно это и явилосьодной из главных причин ее краха в начале80-х, а вместе с этим - и краха надежд поляковна перемены к лучшему.И сегодня одна из главных проблем Польшисостоит в том, что все те, кто претендует на рольее спасителей, в самом деле не знают, как спастистрану от круш ения.#^ АФРИКААЛЖИР НА ПОРОГЕ КАТАСТРОФЫБеспорядки начались в столице страны 5 октября,когда обитатели беднейшего кварталаБаб-эль-Уэд ринулись в центр города, громя подороге государственные учреждения, магазины,отели и конторы авиакомпаний. Восставшие,основную массу которых составляли молодыелюди и совсем подростки, переворачивали автобусыи автомобили, блокировали улицы, жглиавтомобильные покрышки. Уже на следующийдень беспорядки распространились по всемусредиземноморскому побережью Алжира - отОрана на западе до Аннабы на востоке.Расправа властей с населением была решительнойи жестокой. По всей стране было объявленовоенное положение, в городах введен комендантскийчас, отменены занятия в школах иуниверситетах. В столицу и другие города быливведены войска, улицы патрулировались танками,силы безопасности оцепляли отдельныекварталы и открывали огонь прямо по толпе. Посвидетельствам очевидцев, погибло не меньше500 человек, хотя официальные источники гово­

11рят о 200 убитых. О количестве раненых не сообщалось,но предполагают, что их несколько тысяч.10 октября войскам удалось остановить, точнееутопить в крови, народное восстание. Вытеснивтолпы с улиц, солдаты принялись заметатьследы событий: тела убитых были свезены вморг, раненых отправили в госпитали. Днем иночью военные грузовики вывозили остаткисгоревших машин, битое стекло и сожженныепокрышки. Хаос был остановлен, и Алжир погрузилсяв прежнюю атмосферу угрюмого ожиданияи подозрительности. Основным свидетельствомнеобычности происходящего в те днибыли полные товаров магазины и отсутствие очередей:перепуганные власти ’’выбросили” в торговуюсеть запасы продовольствия в надежде нато, что сытые желудки удержат людей по домам.Как только волнения улеглись, президент АлжираШадли Бенджедид обратился к населению потелевидению, обещая провести реформы, ’’отвечающиетребованиям народа”. Через два дня онвновь появился на экранах телевизоров, обещаяна этот раз провести всенародный референдумпо поводу предлагаемых реформ.Итак, порядок в стране удалось восстановить.Но чем же были вызваны столь яростные протестынаселения?Алжир - североафриканская страна с населением25 миллионов человек. Площадь ее превышает2200 кв. км. Хотя большую часть территориистраны занимают пустынные равнины Сахары,приморский Алжир - богатая страна с прекраснымклиматом, пышной растительностью,с большими городами и развитой сетью дорог. Внедалеком прошлом, будучи французской колонией,Алжир производил и экспортировал замечательныевина и оливковое масло, фрукты ишерсть, железную руду и фосфаты. Геополитическоеположение страны исключительно выгодно.Во-первых, Алжир - арабское государство, и позицииего в арабском мире чрезвычайно сильны.Во-вторых, у Алжира особые отношения с бывшейметрополией - Францией и тесные экономическиесвязи с европейским Общим рынком.В-третьих, Алжир - африканская страна, к томуже одна из ведущих стран - участниц Движениянеприсоединившихся.Повезло Алжиру и в другом - он обладаетнесметными богатствами: нефтью и газом. Экспорт’’черного золота” приносит миллиардныедоходы, а членство в ОПЕК, нефтяном клубе,диктующем миру цены на жидкое топливо, -немалые политические дивиденды. Казалось бы,налицо все компоненты, необходимые для того,чтобы сделать Алжир одним из самых богатыхи передовых государств мира и обеспечить егонаселению высокий уровень жизни и социальныйпрогресс, стимулировать развитие культуры,науки и пр.Как же обстоит дело в действительности?’’Возьмите экономический застой восточноевропейскойстраны, смешайте его с сокращающимисядоходами нефтедобывающей страны и стемпами роста населения в Африке, добавьтек этому голод - и вы получите Алжир”, - такописывает реальное положение дел в стране британскийеженедельник ’’Economist”. Почему жепотенциально богатая и благополучная странаоказалась на пороге катастрофы?26 лет назад, после продолжительной и кровавойвойны Алжир стал независимым государством,Хотя освобождать страну было уже не откого, партия фронт Национального Освобождения(ФНО) отнюдь не заявила о самороспуске,но, напротив, взяла бразды правления в свои руки.Конечно, ФНО была не единственной силой,принимавшей участие в борьбе за независимость.Но, действуя по примеру коммунистических партийв восточноевропейских странах, марксистско-ленинскийФНО решительно оттеснил бывшихсоюзников по борьбе и объявил себя единственнойзаконной партией в стране. Все остальныеполитические партии и организации былиразгромлены и запрещены, а любой иной путьразвития, кроме построения социализма, объявлен’’антинародным” . Марксистско-ленинскаяпрограмма ФНО стала платформой развитиястраны. В соответствии с этой программой, банки,крупные и средние предприятия и земельныенаделы, внешняя и отчасти внутренняя торговля,транспорт и связь были национализированы,введено жесткое централизованное планированиеи правительственное управление экономикойстраны. Капитализм, а точнее - экономическаябаза, доставшаяся стране от колониальныхвремен, подлежала уничтожению. Изменилась ивнешнеполитическая ориентация страны. В первыеже годы независимости Алжир превратилсяне только в ярого приверженца социалистическогопути развития, но и в одного из самых надежныхсоюзников и проводников советского влиянияв Средиземноморье, Африке, в странах арабскогои вообще Третьего мира.Все это произошло в значительной мере благодарявоенной, политической и финансовой помощи,которую СССР начал оказывать партииФНО еще задолго до того, как Алжир получилнезависимость. Придя к власти, ФНО, как видно,оправдала возлагавшиеся на нее надежды.Н.Хрущев был настолько доволен новым алжирскимруководством, что не только никогда не

12отказывал ему в поставках оружия, в дипломатическойи экономической поддержке, но дажеприсвоил первому президенту Алжира АхмедуБен Белле звание Героя Советского Союза!Надо все же отдать должное Бен Белле: в некоторыхвопросах внутренней и внешней политикион пытался проводить умеренный курс. Этипопытки стоили ему президентства. В 1965 г.представители наиболее радикального крылаФНО сместили его, посадив в кресло президентасвоего ставленника Хуари Бумедьена, которыйуже не колебался в проведении крайнего курса- как в экономике, так и во внутренней и внешнейполитике. За годы правления Бумедьена встране был создан грандиозный государственныйаппарат управления экономикой, многочисленные,часто дублировавшие друг друга, гражданскиеслужбы. Создавался и постоянно расширялсягосударственный сектор промышленности,хотя большинство государственных предприятийтак никогда и не стали рентабельными. Крестьянскийтруд оплачивался плохо (и в этой средиземноморскойстране марксистские руководителитоже недолюбливают крестьянина - природногособственника!), так что процветавшеев прошлом сельское хозяйство хирело, и Алжирпревратился из экспортера сельскохозяйственнойпродукции в импортера (в настоящее времястрана импортирует 600 наименований различныхпищевых продуктов).Что касается финансовой политики, то правительствоискусственно поддерживало высокийкурс динара, цена которого на черном рынкебыла в три раза ниже официальной. ’’Сильная”национальная валюта стимулировала импорт,удерживая низкие цены на импортируемые товары,и буквально подавляла экспорт (за исключениемнефти и газа) и развитие туризма. Разумеется,все прорехи экономики - затраты на содержаниеармии служащих, субсидирование убыточныхгосударственных предприятий и поддержаниезавышенного курса динара - латались изгосударственной казны.Огромных затрат стоил и стоит внешнеполитическийкурс страны, направленный на поддержкутак называемых освободительных движенийи революционных войн, где бы они нипроисходили. Не будучи непосредственно причастенк арабско-израильскому конфликту, Алжиртем не менее занял активную воинственную позицию,выступая в роли покровителя наиболееэкстремистских элементов в Организации ОсвобожденияПалестины, блокируя любые начинания,направленные на мирное решение проблемы.В отличие от соседних Туниса и Марокко, занимающихотносительно умеренную позицию вэтом конфликте и косвенно способствующихсближению враждующих сторон, Алжир порвалдипломатические отношения с Египтом, когдатот установил мир с Израилем, и выступает противпроведения международной конференции поурегулированию ближневосточной проблемы.Алжир вместе с Сирией и Ливией образовал такназываемый ’’Фронт отказа” - коалицию государств,отрицающих право государства Израильна существование. Сколь далеко готовы былизайти алжирские руководители в своем экстремизме,свидетельствует тот факт, что они сделалистрану соучастницей многих актов воздушногопиратства. С именем Алжира связан первыйслучай такого рода - именно сюда в 1968 г. былугнан израильский гражданский самолет. Да ив дальнейшем Алжир не раз давал прибежище иоказывал поддержку воздушным террористам.Не менее непримиримую позицию занялиалжирские руководители и в другом международномконфликте, связанном с дележом испанскогонаследства, а именно - с Испанской Сахарой.На Испанскую Сахару всегда претендовалоМарокко, считающее ее частью своей территории.Алжир же стремился прибрать к рукам бывшуюиспанскую колонию путем создания на ее территорииякобы суверенного, но фактически полностьюзависимого от него государства, С помощьюАлжира в Испанской Сахаре были сформированыповстанческие отряды, возглавляемыеФронтом Полисарио - партией, во многом оченьблизкой ФНО. Бойцы Полисарио, вооруженныеи обученные в Алжире, сначала вели борьбу противиспанской колониальной администрации. Нов 1975 г. Испания отказалась от притязаний наэту колонию, и территория Испанской Сахарыперешла до 1989 г. под управление Марокко.В 1989 г., согласно решению ООН, в ИспанскойСахаре будет проведен референдум, на которомнаселение должно решить, останется ли странав составе Марокко или станет независимымгосударством. Казалось бы, решение найдено. Новместо того, чтобы способствовать его воплощениюв жизнь, Алжир принялся подстрекать Полисариои помогать его вооруженным отрядам вборьбе против Марокко. Трудно сказать, во чтообходится алжирской казне эта явно обреченнаяна провал авантюра.А между тем в стране назревала новая проблема.Высокий прирост населения - 3,3% в год- привел к тому, что за последние четверть веканаселение страны удвоилось и достигло 25 миллионовчеловек. Столь быстрый рост населениязаставлял правительство тратить огромные средствана создание новых рабочих мест, строительствожилья, развитие сети социальных служб.

13В 70-х гг. остроту проблем сглаживал нефтянойбум. Многомиллиардные доходы от продажинефти и газа, составлявших 98% экспорта,позволяли ’’затыкать дыры” в экономике иоплачивать внешнеполитические авантюры, Нонефтяной бум кончился, цены на жидкое топливоупали, доходы резко сократились. Так, еслив 1985 г. Алжир получил от продажи нефти игаза 13 миллиардов долларов, то в 1988 г. егодоходы составили всего лишь 8 миллиардов.При этом Алжир выплачивает 22-миллиардныйвнешний долг; платежи составляют 5 миллиардовв год. Алжирские руководители не сделалидаже попытки договориться об облегчении условийвыплаты займов, предпочитая переложитьбремя долгов на плечи собственного народа, нони в коем случае не ’’унизиться” перед кредиторами.Итак, количество нефтедолларов сократилось,в то время как число и острота проблемотнюдь не уменьшились. Алжир оказался напороге кризиса.Нельзя сказать, что руководители страны недают себе отчета в создавшемся положении. Попыткикак-то изменить положение начались еще3-4 года назад с.*. сокращения правительственныхассигнований на жилищное строительство исоциальное обслуживание населения. Уменьшилиськапиталовложения в государственную промышленность.Предпринимались попытки реорганизоватькрупные государственные компании,причем была облегчена процедура увольненияработников. В последнее время началипоощряться частные капиталовложения, открылисьнекоторые возможности для частных предпринимателейв области внешней торговли. Вэтом году правительство наконец решилосьдевальвировать динар на 22%.Увы, как показывает опыт Советского Союзаи других социалистических стран, политика мелких,ограниченных реформ не может вылечитьэкономику страны, коль скоро она страдает отцентрализованного планирования и жесткогоадминистративного управления. Более того,многие экономисты утверждали, что частичныереформы в сторону либерализации, скорее всего,лишь усугубят проблемы Алжира. Так оно ислучилось. Даже робкие попытки навести порядокв хозяйстве и хоть немного экономить ужепривели к плачевным результатам. Количествобезработных резко возросло и составило 40%всей рабочей силы в стране. Особенно сильнострадает от безработицы молодежь. Половинаалжирцев от 20 до 24 лет не имеет работы. И этов стране, где каждый год на рынок труда выходитеще 170 тысяч молодых людей!В январе 1987 г. правительство объявило оснятии субсидий на продукты питания, и ценына них немедленно подскочили на 40%. Не приходитсяудивляться, что по стране прокатиласьволна забастовок: бастовали почтовые служащиеи водители грузовиков, работники национальнойавиакомпании и государственных электростанций.При этом не следует забывать, чтозабастовки в обстановке тотального контролясо стороны тайной полиции дело отнюдь не простоеи очень небезопасное. Но как бы ни былвелик страх населения перед властями, объявлениеоб установлении еще более строгого режимаэкономии, которое правительство сделалов первых числах октября нынешнего года, сталотой последней каплей, которая переполнилачашу терпения обитателей трущоб.Однако даже ограниченные реформы, объявленныепрезидентом Бенджедидом, встретилисопротивление со стороны радикального крылаФНО. ’’Твердолобые” в партии демонстрируютсвою несгибаемость и критикуют президента за’’возврат к капитализму”, за то, что он ’’бросилна произвол судьбы” партизан фронта Полисариои смягчил свою позицию в отношении международнойконференции по Ближнему Востоку.Именно противодействие радикалов и вынудилоБенджедида прибегнуть к всенародному референдуму.3 ноября референдум состоялся. Прошел онбез эксцессов, и подавляющее большинство населенияодобрило программу реформ из 14 пунктов,предусматривающую, в частности, ответственностьпремьер-министра перед НациональнымСобранием (а не перед Центральным КомитетомФНО, как раньше). Что ж, президент получилкарт-бланш от народа, и его оппоненты вынуждены,во всяком случае на время, отступить.Вопрос, однако, состоит в том, как президентвоспользуется мандатом народа. Если он всерьезсчитает, что его куцая программа реформ в состояниирешить главные проблемы страны: массовуюбезработицу, острейшую нехватку продуктовпитания и жилья и многое другое, то онглубоко ошибается. Но если эти проблемы не будутрешены в ближайшее время, страну ожидаютсерьезные социальные и политические потрясения.Никто не сомневается, что народный мятежможет повториться и принять еще более широкийи острый характер. Это вполне возможно,ибо существует реальная сила, способная организоватьи направить народный гнев. Эта сила -исламские фундаменталисты. Заблуждается тот,кто думает, что в социалистическом Алжиреисламская революция невозможна. Ее первая репетициясостоялась в октябре.

14КомментируетР. БАХТАЛЛОВТЕМА:ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЕ В СССР^ 4*л.'л+ . 'Ч ^ Ч ^ А Л . '', о>.СКАЗАНИЕ О ДЕМИУРГАХПоводом к этим заметкам послужили известные события конца сентября —началаоктября. Падкая на сенсации буржуазная пресса сообщала тогда леденящиедушу подробности. Части Московского военного округа приведены в боевую готовность...Усилена охрана ключевых объектов... Над городом замечен вертолет...События и в самом деле впечатляющие. В рекордно короткий срок были перетасованывсе высшие органы власти: Политбюро, секретариат ЦК, президиумы ВерховногоСовета СССР и РСФСР, советы министров. Главный Идеолог страны сталГлавным Аграрием, так сказать Чаяновым нашей эпохи; Главный Чекист — советскимМонтескье; Генеральный секретарь — президентом; влиятельные члены и кандидатыПолитбюро — пенсионерами союзного значения. По данным иностранныхинформационных агентств, все эти метаморфозы, на которые иным странам потребовалисьбы годы, заняли у нас чуть больше двух часов (пленум ЦК - час; сессияВерховного Совета СССР — 45 минут; сессия Верховного Совета РСФСР — полчаса).Немудрено, что людям, не привыкшим к таким темпам перестройки, началимерещиться вертолеты.События эти можно рассматривать в двух планах. Первый (в духе незабвенных’’Тайн мадридского двора”) предполагает глубочайшее знание кремлевской кухни:кто стоял справа от Михаила Сергеевича на приеме 16 марта 1986 года, вкаких отношениях Раиса Максимовна находилась с племянницей Добрынина, почьему наущению ’’Правда” в начале сентября предоставила товарищу Чебриковувозможность высказаться на актуальную тему: ’’Перестройка и работа чекистов”.Второй подход столь глубокой эрудиции не требует. Он исходит из того, чтоданное событие (как и многие другие такого же рода) можно рассматривать какпример работы того загадочного механизма, каким является в СССР механизм власти.Об этом главном механизме мы знаем поразительно мало. Например, до сих порневедомо, кто принял решение об оккупации Афганистана и кто —о ставках налогана кооперативы. Но особенно густой завесой тайны окружен кадровый вопрос.Как работает этот механизм в стационарном режиме при наличии всей пирамидывласти во главе с вождем? А как функционирует он в экстремальной ситуации, -когда пирамида лишается своей вершины и прежнего вождя предстоит заменитьдругим? Короче, каков при социализме механизм престолонаследия в самом широкомсмысле слова: от возведения на престол самого Вождя до замещения всехпрочих вакансий?

15ГЛАВА I. ТЕОРИЯ,Человечеству известно всего два способа формирования органов власти:снизу, путем выборов, и сверху, назначением. На практике оба способа сочетаются.Законодательные и судебные органы обычно формируются в результатевыборов; в системе же исполнительной власти преобладает принцип назначения.Февральская революция сломала старую государственную машину. Среди многихобвинений, которые предъявляли царизму буквально все его противники — от кадетовдо большевиков, одним из главных был абсолютизм режима. Важно было дажене то, что во главе государства стоял царь — правитель наследственный. Важно,что царь обладал неограниченной властью. Именно он в конечном счете устанавливалзаконы, назначал на должности, определял политику, решал вопросы войныи мира.Большевикам, пришедшим к власти в октябре, предстояло создать систему,принципиально отличающуюся от прежней. Отличающуюся прежде всего распределениемвласти. Лозунг о кухарке, которой надлежит отныне управлять государством,был вполне в духе времени.В самом деле. Впечатление первых лет революции: все должности стали выборными.Выбирали главу совнаркома и главу уездного совета, председателя домовогокомитета и коммуны. Однако - странное дело - уже тогда среди избранных насколько-нибудь заметные посты не было ни одной кухарки. Зато постоянно встречаютсязнакомые имена: Ленин, Троцкий, Свердлов, Каменев, Зиновьев.« Говоряо кухарке, я имею в виду не социальное положение (по этому признаку многиеизбранные не слишком отличались от кухарки), характерно другое: участникивсех этих, неконтролируемых, собраний, съездов Советов, заседаний, митингов средким единодушием избирали на руководящие посты вождей ’’старой большевистскойгвардии”!Поразительно, но та же линия господствует и в самой партии, среди своихДаже в тех нечастых случаях, когда выдвижение на руководящую должность в партииносит форму выборов, всем ясно, что это инсценировка. Вопрос решают Ленини несколько его ближайших соратников: сначала на уровне ЦК, а потом дажеПолитбюро. До революции эта система ’’кооптации” объяснялась особыми условиямиподполья, позднее - чрезвычайными обстоятельствами революции и гражданскойвойны. Однако война кончилась, а практика осталась. В конце концов самЛенин выразил осторожное беспокойство по поводу выборов сверху и заметил, чтосистему надо бы изменить. Почему-то за почти полных 70 лет ни один из продолжателейленинского дела не вспомнил этой цитаты.«Легче всего с печалью констатировать, что абсолютизм в России сохранился,лишь место монарха занял партийный вождь. Но такая констатация стоит недорого,ибо не учитывает принципиального различия между властью в условиях абсолютизмаи тоталитарного строя. Власть царя и всех его чиновников только казаласьабсолютной. В действительности она была ограничена и вширь, и вглубь.Вширь — потому, что она не распространялась на целые пласты жизни: частноехозяйство, торговлю, местное самоуправление, науку, культуру, личные дела.Вглубь — ибо существовали Государственная дума, суд присяжных, независимыегазеты, наконец, общественное мнение, с которым царь не мог не считаться.Среди тех, кто в царской России занимал ведущие посты в центре и на периферии,встречались разные люди. Однако в XX веке мы не найдем среди них палачейтипа Ежова и Берии, проходимцев и взяточников вроде Рашидова или Кунаева,людей, не имевших представления о той сфере жизни, которой им доверено командовать.И политика массовых репрессий в условиях царизма была невозможна: онавстретила бы массовое сопротивление в самых разных слоях общества.

16Октябрьская революция изменила самую природу власти. Прежде всего, самаэта власть распространилась на все пласты жизни, стала всеохватывающей. Во-вторых,изменилась система связей — вертикальных и горизонтальных. По вертикаликаждый партийный руководитель оказался звеном в абсолютно жесткой цепи. Егоназначение, благополучие, карьера, сама жизнь оказались в руках руководителяболее высокого ранга. В свою очередь он обрел такую же власть над нижестоящими.Что касается горизонтальных связей, они тоже стали односторонними. Всеиные руководители данного уровня (советские, хозяйственные, комсомольские,профсоюзные и пр.) стали целиком зависеть от партийного вождя, тогда как он(по крайней мере теоретически) от них не зависел. Ничего подобного Россия незнала, пожалуй, со времен татарского ига.Все последствия такой системы отношений нам еще только предстоит осмыслить.Задача, как сказал бы Владимир Ильич, архитрудная. Уже хотя бы потому,что мы привыкли к этому порядку вещей и считаем его столь же естественным,как восход солнца утром или смена времен года. Никого, в общем-то, не удивляет,что Жданов учил Шостаковича играть на фортепьянах, а Ахматову - писатьстихи. Скажете - это в прошлом?Ну, нет. Читаем: ’’Ушел человек на пенсию. И этот уход не остался незамеченным.Его здесь давно ждали, многие - с откровенным нетерпением. Ибо речь -о человеке особом. А точнее — о человеке, занимавшем особый пост... Какоенаследство оставил он своему преемнику и всем рядовым гражданам? Пустые прилавкипродмагов, холод в домах зимой, разваленное строительство... город - награни энергетической катастрофы”.О ком это? О наместнике Бога на земле? О современном Геракле? О диктатореафриканской страны? Нет. Всего лишь о бывшем первом секретаре Новосибирскогообкома. Оказывается, это он, Александр Павлович Филатов, совершил невероятное:очистил прилавки, выдул тепло, развалил строительство, поставил самыйкрупный за Уралом город на грань катастрофы.Разумеется, с автором очерка, напечатанного в ’’Правде” И октября сегогода, можно поспорить. Виноват, дескать, не человек, а система. Но не слишкомли узко мы понимаем систему, сводя ее только к экономике? А разве ситуация,при которой один человек, будь он хоть трижды секретарь обкома, способен совершитьтакие подвиги, - разве это не важнейший характеристический элементсистемы?Недавно Юрий Поляков писал в ’’Литературной газете”: ”Вы когда-нибудьвидели, скажем, в обкоме партии портреты первых секретарей, допустим, запоследние пятьдесят лет? Чтобы висели в хронологическом порядке, с указаниемзаслуг и промахов. Если снят — за что? Если повышен — почему? Лично я такихгалерей ни в обкомах, ни в горкомах, ни в райкомах не видел. Может быть,боимся: вывесим их всех рядком-ладком и получится что-то вроде истории городаГлупова«.”Спорить с этим трудно. И дело не только в том, что природа лепит партийныхвождей из какого-то особого материала (хотя это тоже факт), одновременно иабсолютно пластичного, до полной утраты формы - в отношениях с вышестоящими,и необычайно жесткого, прямо-таки гранитной пробы, — когда эта фигура оборачиваетсяк нижестоящим. Дело еще и в самом механизме восшествия на должностьи правилах функционирования в оной.Когда в 1971 г. первым секретарем ЦК компартии Азербайджана был назначенпредседатель местного КГБ Гейдар Алиев, начался процесс стремительной сменыкадров. В этом была своя логика: почти про каждого руководителя республиканского,областного, районного масштаба можно было, не слишком рискуя ошибиться,сказать, что он — взяточник. Впрочем, это как раз мелочь. Главное, чтоновому вождю были нужны свои люди. Естественно, что черпал он их из собственногоисточника - родного КГБ. Новые руководители с замечательной быстротой

освоили главную заповедь — ’’Бери и давай”, но так и не научились отличатьрожь от пшеницы, а астрофизику от метафизики. Именно поэтому убедить их вчем-либо было невозможно: перед тобой вставал гранитный лик.Национальная специфика? Не похоже. ’’Есть, знаете, у назначенных, - писалав октябре ’’Литературная газета”, - такая манера: привести с собой ’’команду”.’’Команда” не обязательно должна быть большой — достаточно заполнитьключевые посты в области своими людьми. Тогда получишь опору, свободу действий”.Из кого формируется эта ’’команда”? Понятно, не из специалистов, эрудитов,выдающихся организаторов. Само собой разумеется, что всеми этими качествами’’первый” обладает в избытке: соперники и оппоненты ему не нужны. Идаже не исполнители ему требуются, а свои, надежные, проверенные люди. Потомучто для настоящего вождя руководство областью — забота второстепенная, аглавная - борьба за власть: за сохранение с бою добытого места и за продвижениена следующее, оно ведь тоже без боя не дастся.И вождь прав, ибо знает, что продвижение зависит не от успехов на вверенномему участке, а от совсем иных вещей. При том же Гейдаре Алиеве небогатыеполки бакинских магазинов опустели окончательно. В результате виновник былнаказан званием Героя Социалистического Труда и кандидата в члены Политбюро(при Брежневе), стал членом Политбюро и первым заместителем председателя СоветаМинистров СССР (при Андропове), курировал важнейшие отрасли промышленности(при Горбачеве), а затем благополучно ушел на пенсию.Noblesse oblige. Положение промежуточного звена в цепи партийной иерархииобязывает руководителя ко многому. Прежде всего — к умению мгновенно усваиватьвышестоящую идею как собственную и проводить ее в жизнь, не считаясь споследствиями, действительностью, здравым смыслом. Подобная роль не простопредполагает, но требует определенных человеческих качеств: неспособностимыслить, невежества, презрения к реальности.Правила отбора действуют на всех уровнях и тем сильнее, чем уровень выше.В заметках, опубликованных ’’Правдой”, член-корреспондент АН СССР НиколайФедоренко так оценивает ближайшее сталинское окружение: ’’Беспристрастно инепредвзято наблюдал я эти персонажи высшей номенклатуры, всматривался в нихвблизи и с дистанции. На сеансе, который длился не один год.« Достаточнобыло уже одного того, что выступали они, как правило, с бумажкой, читая чужиеписания, притом не без труда, нередко игнорируя всякие правила грамматики изнаки препинания«. Стыдно было каждый раз, когда в беседе с иностраннымидрузьями некоторые из номенклатурной элиты проявляли такое невежество, котороепереводить было просто позорно”.Мне снова скажут: так было. Почему же? Так было, и так есть. Выступая напартконференции, первый секретарь Кемеровского обкома В.Бакатин требовал сохранитьпартийный контроль над печатью. ”Я не призываю, — уточнил он, — кконтролю, допустим, над ’’Литературной газетой” или ’’Аргументами и фактами”,я говорю о партийной печати”. Эрудиция оратора была оценена по достоинству:недавно его назначили министром внутренних дел СССР.Об облике нынешнего председателя правовой комиссии ЦК можно судить по егоинтервью, напечатанному 2 сентября в ’’Правде”. Беру почти наугад: ”Мы неможем закрывать глаза на то, что определенные круги стремятся создавать вблизисоветской границы очаги напряженности”. Какие очаги? Где? Фактическаясторона дела Чебрикова не интересует. Он не думает, он выполняет возложенныена него функции: клеймить, угрожать, призывать к бдительности.Очерк НАндреева ’’Диктатура доверия”, опубликованный недавно в ’’Литературнойгазете”, рисует областного секретаря нового типа. ’’Первый” не навязываетподчиненным свое мнение по любым вопросам, он решает проблемы стратегические.Например? Определяет, какую модель трактора будет выпускать Липец­17

18кий тракторный завод, ’’отдает приказание” молочному заводу приступить кпроизводству ряженки, требует сконструировать роторную линию по производствупельменей«."Очередной раз, - вздыхает автор, - вырастает тоска по саморегулирующейсяэкономике, которой не нужно ни партийной дубинки, не морального кодекса, нонужен элементарный человеческий интерес. Материальный, духовный, творческий.Пока же интерес еще не в силах тягаться с административно-командными методами”.Почему? Вопрос этот чрезвычайно важен, ибо за ним встает другой — о реальностиперестройки Неужто подлинные хозяева страны не хотели бы отказаться отроли давителей и давимых, сосредоточиться на политическом руководстве, предоставитьпекарю — пекарево? Боюсь, тут нет простого ответа. Конечно, ’’первый”охотно избавился бы от давления сверху, от изнурительной борьбы за’’место под солнцем”, от необходимости отвечать за все: за урожай зерновых иповесть, вышедшую в местном издательстве, за удои молока и воспитание молодежи,за самогоноварение и производство стиральных машин. Но это значило быотказаться от власти — той огромной, не существующей уже нигде в мире властинад всем и всеми, кто ниже тебя: над директорами, председателями, учеными,писателями, врачами, милиционерами, педагогами, укротителями львов. Согласитесь,это трудно. Как трудно отказаться и от всего того, что эта власть дает.И как раз потому, кстати, что она не абстрактно политическая, а конкретная:над людьми, колхозами, предприятиями, больницами, школами, театрами«.Тем более, что у секретаря есть иная возможность: вскарабкаться выше. Каждаяследующая ступенька должностной лестницы укорачивает перечень тех, ктостоит над тобой, и удлиняет список подчиненных. В их числе оказываются уже непредприятия и колхозы, а области, республики, отрасли хозяйства. Ради этойвысокой цели приходится чем-то поступаться. Тот, кто хочет командовать, долженуметь подчиняться.Конечно, в натуре все не так просто. Подчиняясь, демонстрируя глубочайшуюпреданность тому, от кого ты зависишь сегодня, надо постоянно помнить, чтонад ним тоже есть начальник. А это значит, что завтра твой покровитель можетполететь, прихватив с собой тех, кто был ему слишком предан. Потому, как резоннозамечает ’’Правда”, аппаратчики — ’’это нечто среднее между чуткимифлюгерами и всегда равняющимися на светило подсолнухами”. С другой стороны,и начальник, отлично знающий порядки в ’’коридорах власти”, зорко следит засвоими ’’подсолнухами”: не учуяли ли чего, не роют ли под хозяина, не готовятсяли бежать с тонущего корабля«.Обстановка сложна и запутанна даже в обычной ситуации, когда система работает,так сказать, в штатном режиме. И становится вовсе непредсказуемой,когда пирамида власти теряет вершину, лишается верховного вождя. От кого, иглавное, от чего зависит решение вопросов престолонаследия? Или, иначе, ктовыбирает преемника вождю в обстоятельствах, когда со сцены исчез тот единственныйв стране человек, кто обладал правом выбора?1 ГЛАВА II. ПРАКТИКА.............................С этой парадоксальной ситуацией страна впервые столкнулась в 1924 г.,когда умер В.И.Ленин. До того именно он выбирал членов Политбюро, Политбюровыбирало ЦК — и так по нисходящей. Обратной системы — снизу вверх - не было.Естественно, что наследники Ильича не собирались ее вводить: это опрокинулобы всю установившуюся пирамиду власти. Избрать вождем самого талантливого,самого образованного, самого авторитетного? Но они безнадежно расходились в

оценках. И, что еще хуже, с момента избрания новьш Вождь автоматически обреталстатус Единственного Избирателя, и не было никакой уверенности, что онсохранит расстановку сил, оставив на своих постах тех, кого избрал в ЦК иПолитбюро Ленин. Как показали последующие события, эти опасения оправдались слихвой. Подавляющее большинство ленинских избранников лишилось не толькодолжности, но и жизни.Автор книги "Триумф и трагедия. Политический портрет Сталина” профессорД.Волкогонов подчеркивает, что важна не столько личность преемника Ленина,сколько сам факт сосредоточения в одних руках всей полноты власти, превращенияего в диктатора и деспота. Пусть так. И все-таки разве не интересно,почему наследником первого вождя оказался именно Сталин? Человек, по свидетельствутого же Волкогонова, ”из второго-третьего эшелона руководства”, необладавший ни серьезной теоретической подготовкой, ни способностью к оригинальномумышлению, ни талантами оратора или публициста.Среди достоинств Иосифа Виссарионовича его биограф называет ’’неплохиеорганизаторские способности”, решительность и волю - качества в борьбе завласть существенные, но отнюдь не уникальные. Другие исследователи (например,Р.Медведев) подчеркивают особое коварство Сталина, знание слабостей противников,умение маневрировать, побеждать, используя в борьбе одних против других.Все это, видимо, справедливо, но ведь это азы политической борьбы. ЛевТроцкий, который, кажется, так никогда и не понял, что произошло, назвалсвоего соперника ’’выдающейся посредственностью”. Для него, похоже, это былотак неожиданно, будто Сталин вдруг ’’спрыгнул с кремлевской стены”.Между тем стоит обратить внимание на любопытную деталь. Владимир Ильич, привсем своем огромном авторитете среди ’’своих”, и в Политбюро, и в ЦК неоднажды оказывался в меньшинстве, и не только на решающих, поворотных этапахистории (вроде Брестского мира), но и во вполне рядовых ситуациях. К концужизни это случалось все чаще. Напротив, Сталин с момента, как Ленин утратилконтроль, не потерпел ни одного поражения. В самых сложных, в самых запутанныхобстоятельствах поддержка большинства была ему обеспечена. С чего бы это?Стало общим местом утверждать, что Октябрь решил вопрос о власти. Это таки не совсем так. Да, власть принадлежала большевикам, но она была рассредоточена,распылена среди множества учреждений, чья иерархическая значимость былане ясна. Совнарком, Московский и Петроградский советы, ВЦИК, Коминтерн, армия,ВЧК, партийные комитеты.« Сам Ленин, избрав себя председателем Совнаркома,казалось бы, отдал предпочтение исполнительной власти Однако его действительнаяроль была намного шире, ибо в его руках были сосредоточены всенити.Как ни странно, но самым слабым соперником среди претендентов на властьбыла партия. Если от имени всех остальных инстанций выступали люди из первогоэшелона: от Совнаркома — Ленин, Каменев, Рыков; от Советов — Троцкий, Каменев,Зиновьев; от ВЦИК — Свердлов, Каменев, Калинин; от Коминтерна — Зиновьев;от ВЧК — Дзержинский; от армии — Троцкий, то партийные комитеты долгоевремя были представлены в центре фигурами второстепенными, по сути —техническимисекретарями. Тот факт, что в 1919 г. было создано Политбюро, ничего неменяет: члены Политбюро представляли не партию, а себя.Принятое в 1922 г. решение учредить пост Генерального секретаря ЦК как рази было обусловлено слабым представительством партии в центре. И не случайнона эту должность (кстати, по предложению не Ленина, а Каменева) был назначенСталин: уже не технический работник, но, конечно, и не фигура первой величины.Работяга, опытный аппаратчик, человек, всегда пребывавший на вторых ролях.И тут мы должны отдать должное специфическим талантам Сталина. Во-первых,он правильно оценил потенциальные возможности разных центров власти и сделал19

20ставку на самый перспективный: партию. Точнее - на руководителей партийныхкомитетов. Во-вторых, он немало потрудился, чтобы укрепить их положение, постепеннонаделив их всей полнотой власти на местах. В-третьих, Сталин раньшедругих понял, что их поддержка зависит не столько от программы претендентовна власть, сколько от того, в какой мере тот или иной претендент ориентируетсяна их интересы.Почему Сталин сделал ставку на партию? Разумеется, какую-то роль тутсыграло то, что волею случая он оказался на посту именно генсека. Но не только.Важнее, что структура партии и ее положение в системе делали ее идеальныминструментом власти. Внутри себя партия строилась по принципу ордена (меченосцевили иезуитов): ’’солдат партии” должен был беспрекословно выполнятьлюбое решение своей организации, а сама эта организация — решение вышестоящей.На практике организацию олицетворял ее первый секретарь, а вся пирамидаимела своей вершиной ЦК, Политбюро и уже на самом острие - Генерального секретаря.Вместе с тем вовне партия выступала как система не локальная (типа армииили ЧК), а всеохватывающая, всепроникающая, пронизывающая все иные структурывласти. Сталин без особых усилий добился того, чтобы член партии, какой быпост он ни занимал в любой другой иерархической системе, выступал прежде всегокак коммунист, выполняющий решение не этого органа, а партийного комитета.Позднее и само назначение на должность стало прерогативой соответствующегокомитета — степень зависимости, какой не удалось достичь даже иезуитам.Особую роль сыграл тут порядок выборов. И в самой партии, и в государствевыборы шли сверху вниз. Первый секретарь губернского или областного парткомавыбирал не только секретарей укома, но и председателя исполкома, членов Совета,руководителей всех других органов местной власти, делегатов на съезды иконференции. Самого же секретаря избирал Сталин, так что генсеку было практическигарантировано большинство на любом партийном съезде, на любой партконференции.А поскольку внешне все назначения на партийные и советские постыносили форму выборов, получалось, что Сталин пользуется неизменной поддержкойи партии, и народа.Конечно, в жизни все было гораздо сложнее. Избрание на ответственную партийнуюдолжность вначале зависело не только от Генерального секретаря, да илюди, которых он назначал, не всегда считали себя обязанными сохранять верностьизбирателю. Единого солнца еще не было, в небе было много солнц, и врядли кто мог тогда сказать с уверенностью, какое из них окажется истинным, акакие — ложными. В этих обстоятельствах партийные секретари нередко голосовали,руководствуясь не конъюнктурой, а собственными представлениями. Другойвопрос, что сами представления, как недавно напомнила нам Татьяна ИвановнаЗаславская, теснейшим образом связаны с интересами.Чтобы судить об интересах этих людей, надо понять, что это были за люди.Большинство из них не имело ни образования, ни профессии. Революция и гражданскаявойна научили их, в сущности, одному: умению командовать и добиватьсявыполнения приказов силой. В мирных условиях, в условиях нэпа, им просто нечегобыло делать. В конкретных вопросах они не разбирались, а главное — нежелали разбираться. Посты партийных руководителей были прямо-таки созданы дляних. Как и сами они были созданы для этих постов.Обычно их оппозицию нэпу связывают с причинами материальными. Людям, совершившимреволюцию, победившим в гражданской войне, занимавшим ведущие постыв правящей партии, была нестерпима мысль, что недобитые буржуи тратят в деньбольше, чем они, ограниченные партмаксимумом, зарабатывают в месяц. Это, конечно,правильно. И все-таки главное не в этом. Нэп вывел из их прямого подчинения,из сферы их влияния основную часть народа: крестьянство, составлявшее80 процентов населения страны, кооперативы, частных предпринимателей и

торговцеа Получив власть, партийные вожди оказались в положении полководцевбез армии. Вот это было для них действительно нестерпимо.Кандидат в вожди, если он хотел быть уверенным в их поддержке, должен былясно представлять себе цели этих людей. Во-первых, расширение власти — распространениеее на все сферы жизни: экономику, науку, культуру и пр. Во-вторых,защита этой власти от посягательств со стороны врага: как внутреннего,так и внешнего.Если проанализировать политику Сталина под этим углом зрения, то ему никакнельзя отказать в последовательности. Коллективизация, уничтожение частнойсобственности, превращение кооперативов в фикцию позволили сделать экономикучастью ’’общепартийного дела”; та же цель применительно к науке и культуребыла достигнута с помощью союзов, постановлений, цензуры и т а Необъятноерасширение аппарата и функций ЧК обезопасило власть партийных вождей от любыхпосягательств изнутри, индустриализация, то есть по существу создание мощнойвоенной промышленности, — от угрозы извне.Разумеется, и все другие кандидаты в вожди учитывали интересы господствующейкорпорации. Не случайно предложение об отмене партмаксимума не вызваловозражений ни у одного из ’’борцов за интересы трудящихся”, с молчаливогоодобрения ленинского Политбюро стала широко практиковаться система льгот ипривилегий.Однако одним соперникам Сталина не хватало чувства реальности, другим -четкости и последовательности, третьим — решимости окончательно порвать с’’наследием проклятого прошлого”. Скажем, идеи Троцкого о перманентной революцииили трудовой армии были совсем не бессмысленны, и позднее Сталин ихиспользовал. Но после неудачных попыток вернуть в лоно революции Литву, Латвию,Эстонию, Финляндию, после скандального поражения в Польше продолжатькурс на перманентную революцию было опасно. А рисковать большинство новыххозяев страны не желало. На данном этапе они готовы были довольствоватьсявластью над одной шестой частью суши. Правда, после победы над Германиейпрежние амбиции возродились (и Сталин чутко их уловил), но это было уже наином витке спирали.« И план создания трудовых армий сам по себе... был хорош.Просто, чтобы реализовать его, надо было сначала многое усовершенствовать:законы, судебную систему, работу ЧК, практику концлагерей...Сталин не забегал вперед, как Троцкий, не колебался, как Зиновьев, и ужначисто был лишен бухаринских сантиментов к прежней экономике, земле, крестьянству.Его не волновали такие абстракции, как продуктивность новой системыхозяйствования, падение урожайности, голод. Может быть, ’’врастание кулакав социализм” и было полезно с экономической точки зрения, но с политической- это был нонсенс, ибо только уничтожение кулачества, любых видов частной икооперативной собственности открывало путь к социализму. То есть к неограниченнойвласти той корпорации, чьи интересы Сталин представлял.В сущности все, что происходило в этот период — уничтожение крестьянства,разрушение мелкой промышленности, процессы над врагами народа, - логично иполностью соответствует теории Надо лишь совершить простейшую подстановку:признать народом не рабочих, крестьян, интеллигенцию, а тот новый класс, которыйобрел реальную возможность говорить от имени народа. Этот народ неиспытал голода 1933 г., никогда не ощущал дефицита. Не удивился, обнаружив,что у ’’народа” так много и таких разных врагов. По мере продвижения к социализмуих число и должно было расти, а классовая борьба должна была становитьсявсе ожесточеннее: борьба шла за утверждение нового понятия народа, затакого рода народовластие.Совершив эту подстановку, мы уже не станем удивляться тому, что весь народ(а за ним уже и оставшаяся на свободе часть населения) горячо приветствовалликвидацию кулаков и подкулачников, нэпманов и инженеров, кооператоров и пи­21

22сателей, левых и правых, русских дворян и казахских националистов. Некоторыесомнения в народе возникли позднее, когда в подвалы НКВД и в лагеря пошлисталинцы — ’’твердые сталинцы”, как они себя называли.Я подчеркиваю некоторые сомнения, потому что сама по себе система, созданнаяСталиным, всегда представлялась им идеальной. Полностью управляемые (азначит, последовательно социалистические) экономика, наука, культура. Потрясающаяпо своей иерархической стройности пирамида власти, где каждый точнознает, кем он командует и кому подчиняется. Полнейшее равенство - для всех,находившихся на данной ступеньке служебной лестницы.Со временем все забудется: и расстрелы своих ( чужих и надо было расстреливать!),и ужас первых месяцев войны, когда прочнейшее здание разваливалоськак карточный домик, и послевоенные авантюры, из-за которых они (не мир!)могли превратиться в облако атомов. А вот восторг перед этой идеальной конструкциейостанется. Потому так мучительно трудно будет даваться им мысль оперестройке, все равно — хрущевской, косыгинской или горбачевской.Однако в те дни, когда умер Сталин, прежние страхи были еще свежи в памяти.Хотя проклятый тридцать седьмой давно канул в прошлое, не было никакойгарантии, что нечто подобное не повторится. Вождь был не только бесконечновелик, но и бесконечно непредсказуем. Он, например, отправил на 25 лет в лагерьсекретаря Ульяновского обкома только за то, что тот слегка заработал наденежной реформе. За что?! За игры с общественной собственностью. И кого?!Первого секретаря. Понятно, они и помыслить не могли возражать, но перед сномукоризненно качали головой: нет, это уже не в интересах народа.«На страхе и взошла звезда Н.С.Хрущева. Он тоже принадлежал ко второму эшелону.А в первом были столпы и сподвижники: Молотов, Берия, Маленков. С Бериейясно — его боялись все, он был живым олицетворением прежних ужасов. Стой эпохой был связан и Маленков: ведал то ли кадрами ЦК, то ли тайной сталинскойканцелярией, организовывал ’’ленинградское дело”. К тому же он допустилсмешную ошибку, но из тех, которых не прощают, - пытался поставить правительствонад партией.Но почему все-таки Хрущев, а не Булганин, Микоян, Косыгин? Для нас все онипри Сталине были на одно лицо. А среди своих у них были разные лица. Первыйсекретарь одного из московских райкомов рассказывал мне в лагере (было этоеще при жизни Сталина), как его посадили. ”Я, естественно, был уверен, чтоэто ошибка, провокация, происки врагов — у секретаря райкома их всегда хватает.Сказал следователю, что ничего не буду подписывать, отказался отвечатьна вопросы. Тогда он показал мне постановление об аресте с визой секретаряМК. Я увидел подпись Хрущева и понял, что положение безнадежно. Будь хотькакая-то возможность, Никита Сергеевич не подписал бы”.Соперники Никиты Сергеевича — Маленков, Молотов и К ° —не просто подписывали,а подписывали с энтузиазмом. Потому-то первая попытка свергнуть Хрущевапровалилась: слишком свежи были в памяти страшные сталинские времена. А вотвторой переворот удался без особых усилий. Ощутившая свою силу каста секретареймогла позволить себе роскошь выбрать вождя по вкусу.Однако самое примечательное событие этого периода, конечно, не переворот,а знаменитый доклад Н.С.Хрущева на XX съезде. Об антисталинской направленностидоклада сказано достаточно. Гораздо меньше говорилось о платформе докладчика,о тех позициях, с которых он критиковал ’’культ”. Между тем очевидно,что основной объект критики Хрущева - не система, созданная Сталиным, даже немассовые репрессии вообще, а преступления против партии: аресты и расстрелыее членов, уничтожение ’’руководящего ядра”. Да, в ходе этой кампании былиреабилитированы и освобождены из лагерей миллионы людей —за одно это Хрущевзаслуживает памятника. Но не будем заблуждаться. Подлинное внимание властьпроявила только к своим - им вернули должности, звания, регалии, установили

23персональные пенсии. В числе первых был освобожден и трудоустроен ’’пострадавший”секретарь Ульяновского обкома. Что касается прочих граждан, им влучшем случае выдали компенсацию в размере двухмесячного заработка. Дажеизвинений не последовало: это освобожденным полагалось вечно благодарить партиюза немыслимую, прямо-таки божественную милость«.Впрочем, с партийным ядром все тоже оказалось совсем не так просто. Коекого,понятно, реабилитировали. Но только не вождей оппозиции. И это еще раздоказывает, что политика Сталина была не его личной политикой. Это была политикакорпорации.Особенно типична история с Бухариным. Он не критиковал линию партии, какТроцкий, не организовывал демонстраций, как Зиновьев. Вся его вина состояла втом, что он выдвинул альтернативный вариант развития страны, вариант, от которогопочти сразу же отказался, публично признав свои ошибки и раскаявшись.Тем не менее при Хрущеве его не реабилитировали. И через пятьдесят лет,когда у власти был уже Горбачев, реабилитация Бухарина шла медленно и соскрипом. Сквозь зубы признав, что в прямых преступлениях Бухарин не виноват,новый генсек поспешил процитировать известную ленинскую характеристику. Получилось,что Бухарин в общем-то виноват сам: вольно ему было по-настоящему непонимать диалектики.«Осознав ошибку, Бухарин всю остальную жизнь каялся. Даже в последнем письме,тайком продиктованном жене, Бухарин подчеркивает, что уже больше шестилет у него нет и тени расхождений с партией. ’’Бухарин или Рыков, — пишет в’’Неделе” Дмитрий Затонский, - никогда, надо думать, не обольщались относительноСталина как индивида. Но даже для них он на каком-то этапе начал срастатьсясо строем, со всей системой, которая (при всех лично с ним несогласиях)была, вне всякого сомнения, их системой”.Думаю, нет надобности особо останавливаться на феномене Брежнева: тут всеясно. Местные вожди наконец-то получили идеального предводителя — человека,который умел жить сам и не мешал жить другим. Конечно, тем другим, которымэто положено. Так что все, кто пытался бороться с Леонидом Ильичем за местона Олимпе, были обречены: поддержка на местах была вождю обеспечена.Все-таки самые умные из секретарей испытывали смутное беспокойство. Длякаждого в отдельности Леонид Ильич был всем хорош: не мешал командовать,воровать, брать взятки. Но был ли он хорош для корпорации? Достаточно ли умелоон защищал корпоративные интересы? И да, и нет. Нет —потому, что слишкомпотакал отдельным ее представителям, пренебрегая интересами государства —общей собственности всего клана.История послебрежневского периода как раз и характеризуется борьбой двухтенденций: частных интересов каждого секретаря и общих интересов корпорации.Понятно, что интересы эти во многом совпадают. Но не всегда и не во всем. Иглавное (’’тому в истории мы тьму примеров слышим”), сами члены корпорациивовсе не жаждут жертвовать собственными благами во имя ’’высших целей”. Иесли на смену Брежневу пришел ’’корпоративный” Андропов, то наследовал емуЧерненко. Разленившиеся, уверенные в незыблемости своей власти, вожди никак нехотели верить, что положение настолько серьезно.ГЛАВА III. МЕХАНИЗМЯ уже писал о том, почему из всех мыслимых жанров партийного сабантуя руководствовыбрало конференцию. Конференция не решает вопроса о кадрах или,проще сказать, никого не снимает и не назначает. Кадровый вопрос в самом делене обсуждался, но незримо витал в воздухе, заставляя биться сердца тех, длякого в движении должностных качелей — весь смысл жизни.

24Первым коснулся его секретарь Волгоградского обкома Калашников, деликатнонапомнив ’’печальный опыт 60-х годов”, который ’’наглядно показал, что принижениероли партии может привести к непредсказуемым последствиям”. В ответдругой секретарь обкома, Мельников, потребовал отстранить от руководства тех,’’кто в прежние времена активно проводил политику застоя”. Были названы икое-какие имена: Соломенцев, Громыко... И уж вовсе грозно прозвучали словасекретаря ЦК компартии Грузии Патиашвили: ’’Пора, наконец, полнее раскрытьситуацию в партии накануне мартовского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС. Показать,перед какой пропастью мы стояли«.”Не станем удивляться предложению ’’полнее раскрыть ситуацию”, о самомсуществовании которой население страны не имело ни малейшего понятия. Хорошо,что на следующий день т. Лигачев внес полную ясность: ’’Надо сказать всюправду: это были тревожные дни, — объявил он. — Могли быть абсолютно другиерешения. Была такая реальная опасность. Хочу вам сказать, что благодаря твердозанятой позиции членов Политбюро тт. Чебрикова, Соломенцева, Громыко ибольшой группы первых секретарей обкомов на мартовском Пленуме ЦК было принятоединственно правильное решение”.Что за решение, догадаться нетрудно. Нетрудно и понять, какую позицию занялв этих драматических обстоятельствах сам Лигачев, которому ’’пришлосьбыть в центре событий”. Интересно другое: как и почему сложилась такая ситуацияи в чем состояла ее опасность?Не рискуя слишком ошибиться, скажу, что истоки этих событий восходят кАндропову. Именно он назвал своим преемником на пост генсека молодого, энергичного,но не слишком известного Горбачева. Он же выдвинул и Романова, рассчитывая,видимо, что тот займет фактически вакантную должность председателяСовета Министров. Подобная ’’двойная конструкция” могла бы показаться наивной(ведь многолетний председатель КГБ наверняка знал свое окружение), еслибы ту же наивность не проявил Ленин, диктуя свое завещание.Последующие события еще раз показали, чего стоит завещание бывшего вождя.Сомнительному Горбачеву Политбюро предпочло надежного Черненко. До обсужденияна Пленуме ЦК дело явно не дошло: Черненко всех устраивал. Горбачев счел залучшее не спорить, благо, ему, надо думать, были даны обещания на будущее.Ждать этого будущего пришлось недолго. Однако и в этот раз коронование едване сорвалось: на горизонте возникла унылая фигура Гришина. Похоже, он тожемногих устраивал. Беда лишь в том, что история приобретала фарсовый характер.Герой анекдота с постоянным абонементом на похороны вождей угрожал статьреальностью. А серьезные люди из Политбюро ужасно не любят, когда над нимисмеются.Но - обратите внимание! - даже и при этих обстоятельствах (кризис экономики,всеобщее неверие, повальная коррупция, гротескная фигура альтернативногокандидата в вожди) существовала ’’реальная опасность” ’’абсолютно другогорешения”. Воистину настоящий коммунист - это тот, кто готов во имя партии,во имя великой цели отдать все. Кроме, конечно, кресла.Похоже, разногласия в Политбюро были настолько серьезны, что спор пришлосьперенести на низший уровень — в ЦК. Однако и там, как свидетельствует Лигачев,решали первые секретари обкомов. По каким соображениям они предпочлиГришину Горбачева? Думаю, больше всего каждый из них боялся оказаться средименьшинства. И они лихорадочно прикидывали, у кого на руках козыри. На однойстороне: Лигачев (руководящие кадры), Чебриков (КГБ)... На другой... На другойстороне козыри оказались слабее. Так страна вступила, наконец, в эпохуреволюционных сдвигов, гласности, демократизации, перестройки.Не знаю, приложимо ли к данному случаю понятие ’’выборы”. Если приложимо,то надо четко определить, кто и в каких обстоятельствах выбирает вождя многомиллионнойпартии, который автоматически оказывается и вождем великого совет­

ского народа. Итак, при одной процедуре (назовем ее типовой) вождя выбираетПолитбюро в составе нескольких человек; при другой — экстремальной — в выборахучаствуют десятки человек. Стоит обозначить, как рекомендовалось выше,этих избирателей словом ’’народ”, и мы получим картину вполне демократическихвыборов.Существует, впрочем, еще третий вариант, самый распространенный: когдавождь выбирает себя сам. В свое время Владимир Ильич, которому Сталин успелизрядно досадить, определил его восхождение словами: ’’сделавшись генсеком”.В этом ’’сделавшись” угадываются два значения: сделав себя и вступив в сделки.Второе значение утратило смысл уже к середине 30-х годов. Невозможно дажепомыслить, чтобы в этот период кто-то мог выбирать Сталина. Поэтому никто неудивился, когда на узком совещании соратников, предшествовавшем XIX съезду,вождь самолично зачитал список будущих членов Президиума ЦК во главе, естественно,с собой. Выбирать предстояло, понятно, не вождя, это вождь выбиралсвоих соратников.И любой другой вождь, пробывший у власти достаточно долго, избавлял коллегот участия в трудной процедуре выбора. Кому пришло бы в голову —хотя бы и науровне Политбюро — выбирать на второй, третий«, любой срок Хрущева или Брежнева?Достаточно было того, что вождь сам себя выбрал.Переизбрать его могли лишь смерть или заговор. Истории известно всего несколькотаких попыток. В 1934 г. около трехсот делегатов ’’съезда победителей”,явно сговорившись, при выборах в ЦК проголосовали против Сталина. Конечно,они понимали, что в состав ЦК его изберут, ибо число кандидатов точносоответствовало числу избираемых. На что же они рассчитывали? Видимо, на то,что человек, получивший столько голосов против, не сможет остаться Генеральнымсекретарем. Экая наивность! Сталин приказал просто аннулировать неподходящиебюллетени. На его положении генсека это никак не отразилось. А вотостальным пришлось худо: и избирателям, и избранным. Меньше всего голосов(лишь три) было подано против Кирова. С него Сталин и начал.Два других случая связаны с Хрущевым. Интересное описание механизма первойпопытки ’’переизбрания” мы находим в воспоминаниях Серго Микояна,опубликованных ’’Советской культурой”. Вопрос об освобождении Хрущева былрешен Президиумом ЦК, аналогом Политбюро. ”С этим решением, - пишет С.Микоян,— которое предполагалось предварительно опубликовать, было намеченовыйти затем, через неделю-две, на Пленум ЦК. Тут же Хрущева отстраняют отведения заседания”.Все ясно. Публикация решения в печати означает, что пересмотру оно не подлежит.Пленум ЦК, на который предполагается выйти, должен лишь проштемпелеватьволю Президиума. Однако хитрому Анастасу Микояну удается оттянуть решениена день-два. Это позволяет сторонникам Хрущева сорганизоваться. В результатена заседание пленума выносится не одно, а два предложения. За первымстоят Молотов, Маленков, Каганович — их имена в сознании остальных членов ЦКвсе еще связаны со сталинским террором. За вторым —сам Генеральный секретарь,АИ.Микоян, министр обороны Жуков.« Люди, прямо в репрессиях не замешанные.Вторая попытка оказалась успешной. И не только потому, что заговор быллучше организован. Главное - изменился выбор. Теперь первым секретарям предстояловыбирать между двумя ’’либералами”, из которых один все-таки покушалсяна их права, привилегии, образ жизни, а другой всего лишь стремился извторого стать первым, сохранив остальное в неприкосновенности. Отдадим должноеЛеониду Ильичу: возлагаемые на него надежды он оправдал. Даже с избытком:общие интересы корпорации были принесены в жертву личным. Как однажды заметилв разговоре кто-то из ’’первых”: ’’Так тоже нельзя. С нашим братом нужнастрогость”.Это нарушение равновесия интересов, необходимость выправить крен и привелак власти Горбачева. На том он и держится. И еще, конечно, на статусе должно­25

26сти "Первые” не любят перемен: перемещения на верхах ставят под сомнениестабильность системы. И объединиться им нелегко, ибо живут они в мире, гдекаждый — только за себя, где цена неосторожно сказанного слова — карьера.Примечательная особенность эпохи: за любым из нынешних вождей никто нестоит. Сейчас уже слабо верится, что были (действительно были!) троцкисты,зиновьевцы, бухаринцы. Представить себе романовцев, громыкинцев или добрынинцевпросто невозможно. Если их кто-то и поддерживал, то лишь в то время,когда они что-то значили. Не стоит, наверное, преувеличивать и реальную силуГорбачева: его опорная база тоже узка. Однако он — Генеральный секретарь. Агенсек — пока он генсек — волен менять соратников, это входит в правила игры.Эти правила Горбачев знает превосходно. Стремясь улучшить общее положениев стране (в чем заинтересована и корпорация), он действует очень аккуратно,старательно избегая мер, которые затронули бы интересы личностно-корпоративные.Отсюда - видимая непоследовательность его реформ, отсутствие системности,бесконечные колебания и компромиссы. Это относится и к экономике, и кдемократизации, и к гласности, которая, разумеется, необходима, но такая,чтобы не слишком дразнить гусей.Коллизия интересов видна уже сейчас, дальше она может только обостриться.Понимая это, Генеральный секретарь, судя по всему, еще не сделал выбора. Покачто во всех конфликтных ситуациях он избегает радикальных решений, а в случаях,когда необходимо чем-то жертвовать, жертвует интересами государства.Убрав с поста второго секретаря ЦК Егора Лигачева, противника не толькогласности, но и свободного рынка, генсек назначил его председателем аграрнойкомиссии ЦК, то есть руководителем той отрасли хозяйства, где больше всегонужна коренная перестройка и от которой зависит будущее страны. ОтстранивВиктора Чебрикова от непосредственного контроля над рычагами власти, генсеквозвел его в сан председателя правовой комиссии: под испытанным руководствомт. Чебрикова нам и предстоит шагать к сияющим вершинам правового государства.Председателем идеологической комиссии стал не Александр Яковлев - человек соскромной репутацией " у м е р е н н о г о ” , а Вадим Медведев, человек без репутации.Кажется, от Лигачева он отличается только тем, что не скрипит зубами приодном упоминании о свободном рынке. Газетам явно дано указание умерить критическийпы л Как сказал недавно Горбачев: ”И вообще, митинговая стадия перестройкизавершается”. Замечательно, что на встрече с журналистами из многихфраз, сказанных Михаилом Сергеевичем, Главный Идеолог повторил именно эту.И поправки к конституции, которые недавно приняты, плохо увязываются всознании со свободой, демократией, правовым государством. Странный этот документзаслуживает специального анализа. Но основная его идея ясна: узаконитьвласть корпорации секретарей, придать ей конституционный характер. Над страной,народом, парламентом отныне будет возвышаться фигура генсека, предводителяклана, а значит, Демиурга. Глава исполнительной и законодательной власти,Главный арбитр в вопросах конституционности (председатель Конституционногокомитета будет лишь его заместителем), Суперсудья (от него будет зависетьназначение и отзыв судей), Верховный главнокомандующий. Такой всеобъемлющейвласти ни одна диктатура не знала, на это способна только социалистическаядемократия. Надо думать, перед этой исполинской фигурой вынуждено будетсклониться даже Политбюро, партийная мастерская по производству вождей.Не стану уверять, будто меня так уж волнует распределение власти внутрикорпорации. Страшно другое: стремление объявить этот порядок вещей естественнымсостоянием страны.Историки знают, какую дань платила Россия татарам. Но никто и никогда несосчитает дани, которую мы уже заплатили за сегодняшний порядок вещей. Порядок,при котором только Вождю дано решать вопросы экономики, науки, права,религии, искусства, литературы, музыки, семейной и всякой иной жизни.Мир Ньютона, Эйнштейна, Вернадского, Кондратьева, Чаянова, Ландау бесконечносложен. Мир Вождя, любого вождя, предельно прост. Неужто нам навсегдасуждено жить в этом простом мире?«

27ВЕСТИ ИЗ СССРИСТОКИ КОНФЛИКТАСейчас, когда события в Нагорном Карабахевыплеснулись далеко за пределы области, захвативфактически все Закавказье, самое времявернуться к первоисточнику, к тому историческомурешению, которое Президиум ВерховногоСовета СССР принял 18 июля. Очень важно приэтом понять (не только для настоящего, но идля будущего), на что рассчитывали люди, решившиеничего не менять в ситуации, котораяуже тогда была кризисной. Надеялись ли они заговоритьконфликт, как заговаривают злых духов,погасить его магическими словами-заклинаниями:’’интернационализм”, ’’дружба народов”,’’перестройка”? Или - в глубине души -уже тогда они уповали на доброе старое средство:милицию, КГБ, армию? И тот, и другойответ одинаково тревожны. Теперь уже ясно, чтожизнь будет постоянно предлагать советскомуруководству все новые и новые коллизии, И чтоже, всякий раз их будут разрешать заклинаниямии силой?Итак, 18 июля. В тот же день в Ереван быливведены дополнительные воинские части. По некоторымданным, общая численность войск, дислоцированныхв городе и его окрестностях, достигла200 тысяч. Эта мощная демонстрациясилы, казалось, возымела действие. 25 июляработа на большинстве предприятий Ереванавозобновилась. Даже массовый митинг в концемесяца можно было рассматривать как ’’последнюютучу рассеянной бури”. Народ маленькойАрмении понял, что сопротивление бесполезно...Однако развитие событий показало, что расчетна ’’благоразумие” был глубоко ошибочным.Уже 31 августа в Ереване состоялся митинг сучастием 100 тысяч человек. С этого дня столицаАрмении не знала покоя: митинги, демонстрации,голодовки, забастовки. Так, в начале сентябряв митинге на Театральной площади участвовалодо 300 тысяч человек. 16 сентября началасьзабастовка, охватившая около трети пред-приятий города. В течение всего сентября бастовалоот 30 до 70 процентов предприятий. В последниедни сентября утренний митинг в Ереванесобрал 250 тысяч человек, вечерний - 500 тысяч.Еще более напряженная обстановка сложиласьв НКАО. Вместо разогнанного властями комитета’’Крунк” в Степанакерте был создан Советдиректоров предприятий и учреждений.11 сентября Совет принял решение о проведениивсеобщей недельной забастовки. На следующийдень в городе работали только продовольственныемагазины.Во второй половине сентября произошли ипервые открытые столкновения между азербайджанцамии армянами. Вечером 18-го, когда вСтепанакерте шел митинг, в городе появилисьавтобусы со строительной бригадой из Еревана.В автобусах были выбиты стекла, несколько водителейи пассажиров ранены. По пути в селениеХоджалы автобусы подверглись нападению азербайджанцев,которые забросали их камнями.Возмущенные участники митинга бросились вХоджалы, где их встретили ружейным огнем. Собеих сторон были раненые.19 сентября в Степанакерте начались поджогиазербайджанских домов. Соответственно в Шушеазербайджанцы подожгли армянскую школу ицерковь. В Степанакерт вошли войска. Былапроведена эвакуация: армянское население Шушивывезли в Степанакерт; азербайджанцев изСтепанакерта —в Шушу.В октябре и первой половине ноября напряжениенарастало. Митинги, в которых участвуютдвести, триста тысяч человек, проходят в Ереванепочти ежедневно. Не прекращаются голодовкистудентов. 3 октября в Степанакерт прибыличлены комиссии Совета Национальностей ВерховногоСовета СССР. Это очередное (и бесполезное)’’мероприятие” ничего не дало: комиссиюжестко связывало решение, принятое виюле.Среди множества мелких и крупных событийособого внимания заслуживают два. Первое -

ЗВАРТНОЦ, 5 ИЮЛЯВ № 4 нашего журнала мы писали о трагических событиях 5 июля в ереванском аэропортуЗвартноц. Как уже сообщалось, в ночь с 4 на 5 июля сотрудники аэропорта присоединились к общенациональнойзабастовке, объявленной по инициативе комитета ’’Карабах” . В здании аэропортасобралось около 400 пикетчиков и еще около 1500 - вокруг него. Аэропорт был окружен войсками,ведущее к нему Эчмиадзинское шоссе перекрыто. В блокаде аэропорта участвовали легкие танки.В 6 часов вечера, после того, как переговоры между военным командованием и пикетчикамизашли в тупик, войска начали штурм аэропорта. Пикетчиков избивали дубинками и прикладамиавтоматов. Армянская милиция безуспешно пыталась предотвратить побоище, загородив пикетчиковот солдат. Один человек - студент Хачик Захарян был убит выстрелом в голову. Каджик Геворкянв результате пулевого ранения в позвоночник был парализован. Всего после избиений в аэропортубыло госпитализировано 96 человек.Руководил расправой генерал-лейтенант Альберт Макашов.7 июля были задержаны четыре человека, фотографировавших побоище в аэропорту: А.Оганесян,А.Погосян, В.Маркарян и Г.Саркисян. Все четверо были арестованы на 6 суток. Для 28-летнегоАветика Погосяна, сотрудника Ереванского фотокиноархива, дело этим, однако, не кончилось.15 сентября на него, прямо на рабочем месте, напали ’’неизвестные” . Получив 37 ножевых ран,Аветик Погосян на следующий день скончался.Мы публикуем недавно полученный редакцией фоторепортаж о событиях в Звартноце, стольдорогой ценой обошедшийся автору.

ЗВАРТНОЦ, 5 ИЮЛЯ

30дополнительные выборы в Верховный Совет Армении;второе - суд на убийцами и погромщикамиСумгаита.Вечером 1 октября комитет ’’Карабах” созвална Театральной площади Еревана митинг,посвященный дополнительным выборам в несколькихокругах. Комитет предложил вычеркнутьиз списков официальных кандидатов (министравнутренних дел Арутюняна и министраиностранных дел Мкртчяна) и вписать в них членов’’Карабаха” Хачика Стамболцяна и АшотаМанучаряна. Выборы состоялись на следующийдень, И хотя власти отказались включить в избирательныесписки ’’самозваных” кандидатов,именно они, по сведениям наблюдателей, получилиабсолютное большинство голосов (соответственно- 78 и 80%). Попытки руководства ’’замять”эту историю не удались. Избиратели собралисьу здания Верховного Совета и потребовали,чтобы им сообщили, кого же они все-таки выбрали.Мандатная комиссия дрогнула. 8 октябряшесть (из четырнадцати) ее членов собрались назаседание и официально признали депутатскиеполномочия X.Стамболцяна. Однако уже 10-гобюро ЦК КП Армении отменило решение мандатнойкомиссии, обвинив председателя комиссииХ.Мандаляна и его заместителя В.Галумянав ’’фальсификации результатов” .Однако и на сей раз решить вопрос так простоне удалось. Президиуму Верховного СоветаАрмении пришлось назначить повторные выборы.Теперь уже официальные кандидаты, понимая,что их ждет поражение, отказались от борьбы.В Верховный Совет Армении были избраныпредставители ’’Карабаха”.Между тем суд над виновниками сумгаитскойтрагедии приобрел характер фарса. Достаточносказать, что на судебном заседании, проходившемв Сумгаите, в одном случае несколькопогромщиков были приговорены к 2,5 годамлишения свободы условно, а в другом - общественныйзащитник представил ходатайствопредприятия о передаче дела одного из обвиняемыхв... товарищеский суд.На заседании Верховного суда в Москве былаиспользована иная тактика. Здесь суд не выгораживалобвиняемых, но делал все, чтобы придатьих действиям сугубо локальный и личный характер.Убийцы и погромщики, оказывается, исходилиисключительно из ’’хулиганских побуждений”.Следуя этой тактике, председательствующийотказался вызвать в качестве свидетелейбывших руководителей Сумгаита, отклонил ходатайствозачитать телеграмму первого секретаряНагорно-Карабахского обкома, в которой тотсообщал, что секретарь Сумгаитского горкомаД.Муслим-заде заявил на заседании ЦК КП Азербайджана,что ответственность за погром несутбывшие руководители республики.Утверждения, что сумгаитский погром былтщательно спланирован и хорошо организованлюдьми, занимавшими достаточно высокие посты,раздавались и раньше. Более того, они былиподкреплены фактами: целая колонна автобусовдоставила погромщиков в Сумгаит; спискиармян, живущих в Сумгаите, готовились заранее;громилы действовали четко и организованно;манипуляции со светом в квартирах и отключениетелефонов явно не были случайными;бездействие местного начальства было слишкомдемонстративным... Но сама мысль о том, будторешение об этой акции могло быть принято надостаточно высоком уровне, казалась настолькодикой, что в прежних обзорах мы ее даже нерассматривали. Однако суды - и в Сумгаите, и вМоскве - проводятся с определенной целевойустановкой: наказать (причем по возможностине очень строго) ’’стрелочников” и решительноигнорировать все обстоятельства, свидетельствующиеоб организованной деятельности, плановыхакциях, заговоре. Власти явно не хотят,чтобы вскрылись какие-то очень важные факты.Что это: нежелание подливать масла в огонь илинечто более серьезное?..14 ноября в НКАО была объявлена еще однанедельная забастовка. Бастующие требовали отменыособого положения в области (котороефактически распространялось только на армян),выселения азербайджанцев, завезенных в НКАОв последнее время, возврата армян в Шушу, прекращенияпотока комиссий из Баку, которыебуквально захлестнули Степанакерт. В основеэтих требований лежит печальный опыт НахичеванскойАССР. Армянское население этой когда-тоармянской республики было постепенновытеснено и заменено азербайджанским.16 ноября Президиум Верховного Совета Армениирассмотрел вынесенный на всесоюзное обсуждениеПроект поправок к конституции и высказалсяза существенные изменения. На состоявшемсяв тот же день 200-тысячном митингебыло решено добиваться отклонения всегопроекта. Одновременно предлагалось объявитьоднодневную всеобщую забастовку. 18-го забастовкасостоялась, охватив не только столицу,но и другие крупные города Армении. К 12 часамдня на Театральной площади состоялся600-тысячный митинг с требованием тех жеизменений в законодательстве, что принял ВерховныйСовет Эстонии. Митинг завершился шествиемпо городу, в котором участвовало до

31миллиона человек - почти все взрослое населениереспублики.Среди участников митинга оказались и руководителиАрмении: председатель ПрезидиумаВерховного Совета Восканян, секретарь ЦК КПпо идеологии Галоян. Фад

32на путях созданы завалы из камней. Поездаходили в сопровождении военных и сотрудниковМВД. В Кировабаде произошли столкновениясолдат с толпами азербайджанцев, пытавшихсяпрорваться в армянские районы. Троевоеннослужащих было убито, 160 человек получилиранения. Азербайджанское население блокировалогород, препятствуя эвакуации. Толпасовершила нападение на горком партии.Из Нахичевани армия эвакуировала более 500женщин и детей, мужчины остались защищатьсвои дома. Толпы азербайджанцев с криками:’’Коммунисты продали Карабах армянам!” атаковализдание горкома. Было перевернуто исожжено несколько машин и автобусов.В Баку 23 ноября проходили демонстрации, вкоторых участвовало, по разным оценкам, от400 до 800 тысяч человек. Демонстранты неслиантиармянские лозунги, требовали суда над руководителямиНКАО и другими лицами (в ихчисле - академик Абель Аганбегян), обвиняя ихв ’’разжигании национальной розни”. В город вошлитанки и бронетранспортеры, войска окружилиармянские районы города, В Баку былвведен комендантский час, в Кировабаде и Нахичевани- особое (военное) положение.На следующий день в Кировабаде была предпринятаеще одна попытка организовать погромы.Было сожжено около 15 домов, есть пострадавшие.В город прибыли армейские вертолеты,начавшие эвакуацию армян. В Баку продолжаласьвспыхнувшая раньше стихийная забастовка,охватившая почти треть предприятий города.В мелких населенных пунктах у границы с Армениейазербайджанцы нападали на армян. Произошлистолкновения. Усилился поток беженцев изобеих республик.24-го на Театральной площади в Ереване собралосьоколо 500 тысяч человек, которые требоваливозобновления сессии Верховного СоветаАрмении. Вечером 172 депутата (из общего количества340) пришли к зданию Оперы и объявилисессию открытой. Позднее к ним присоединилисьеще несколько человек, так что в работесессии участвовало 200 депутатов. Как и следовалоожидать, депутаты высказались за то, чтобыснять с обсуждения Проект поправок к конституции’’как ущемляющий права союзных республи к”. Столь же естественно, что Президиум ВерховногоСовета Армении объявил эту сессию’’незаконной” на том основании, что она будтобы проводилась ”с нарушением процедуры”.Все это время в Ереван продолжали прибыватьвойска. Армейские части окружили правительственныездания, заняли стратегически важныепункты. Над городом кружили военныесамолеты. 24-го, перед полуночью, военный комендантобъявил, что в городе вводится комендантскийчас; демонстрации, митинги и забастовкизапрещены. Если учесть, что в Ереванене было ни беспорядков, ни столкновений, тоясно, что эта мера была принята исключительнодля ’’симметрии” .Напряжение все возрастало. В одном толькоКировабаде было зарегистрировано более 70 попытокармянских погромов, сожжено 60 армянскихдомов. Известны случаи, когда шоферыазербайджанцынаправляли на прохожих армянмашины, толпа атаковывала военные посты, забрасываясолдат камнями, бутылками с зажигательнойсмесью и гранатами, В Баку, как сообщилвоенный комендант города, участились нападенияна армян. Широкие размеры принялазабастовка. На ряде предприятий и нефтяныхпромыслов отмечены случаи ’’промышленногосаботажа”. В Ленинском районе города найденомного ’’антисоветских документов” . Столкновениямежду азербайджанцами и армянами отмеченыв 19 населенных пунктах - главным образомв районах, примыкающих к иранской и турецкойграницам, в частности в городах Нахичевань,Физули, Шеки, Закаталы, По официальнымданным, за две недели ноября погибло 28 человек.Можно ли считать такое развитие событийнеожиданным? Нет. Оно было заложено, запрограммированов решении Президиума ВерховногоСовета СССР от 18 июля. Решив ’’ничего неменять”, советское руководство в очередной разпродемонстрировало неумение (да, пожалуй, инежелание) считаться с действительностью,объективно оценивать новую реальность. Лошкаруководства была в общем проста: если армянскаяавтономная область находилась в составеАзербайджана 65 лет, следовательно, она можетнаходиться гам и дальше. Нужно лишь кого-тоснять, что-то подкинуть, слегка подновить лозунгии, конечно, покрепче стукнуть кулаком постолу.Очевидно, однако, что за последние месяцыситуация коренным образом изменилась. С самогоначала, в 1923 г., когда решено было включитьНКАО в состав Азербайджана - всего черезпять лет после взаимной резни, власти продемонстрировалисвое нежелание считаться с чувствамидвух народов. И если до поры до времени этопротивоестественное образование сохранялось,то лишь потому, что у обеих сторон не быловыхода. Стоило чуть ослабить давление, и долгосдерживаемые эмоции вырвались на поверхность.В особенно трудном положении оказались

33армяне. Они хорошо понимали, чем может обернутьсядля них требование самостоятельности.Тот факт, что петицию с требованием выходаподписали десятки тысяч жителей НагорногоКарабаха, означал, что терпеть больше армянене в состоянии, что вода дошла до горла.Постановление Президиума Верховного СоветаСССР узаконило этот дикий порядок вещей.Армянское большинство НКАО рассматривало(и не без оснований) любые указания бакинскогоруководства как враждебные акции и всяческиих саботировало. С другой стороны, начальствов Баку с зубовным скрежетом наблюдалоза ’’окончательно обнаглевшими” армянами, которыепозволяли себе не подчиняться приказамиз столицы. Самые безобидные меры местногоруководства рассматривались в Баку как подготовкак близящейся войне. За всем, что происходилов Ереване и в Москве (где полным-полно’’влиятельных” армян), бакинцам чудились заговоры.Распространялись слухи - один другогонелепее и чудовищнее. Им верили: национальныечувства подкреплялись религиозными.Сейчас модно во всем винить времена культаличности и застоя. Азербайджан и в самом делепережил многое. Массовые репрессии и ломкупривычного образа жизни, борьбу с ’’национализмом”и искусственное его раздувание, почти неприкрытыйдиктат Москвы и лицемерные восторгипо поводу ’’расцвета” в республике экономики,науки, культуры, образования. Коготолько азербайджанскому народу не навязывалив вожди: бандитов, откровенных воров, садистов,бездарей. И что только ему не навязывали:хлопок, морскую нефть, пшеницу вместо оливковыхдеревьев и винограда, виноград вместонефти, нефть вместо винограда... И само ’’историческоерешение” Президиума вызвало в Бакусмешанные чувства. Вроде бы следовало радоваться.Но в то же время все народы страны (втом числе, конечно, и азербайджанцы) получилииз Москвы наглядный урок ’’справедливости” и’’уважения к национальным чувствам”. Огромноебольшинство населения НКАО высказалосьза выход из состава Азербайджана. И что же? Аничего.Произвол непредсказуем. Сегодня в Москверешили так, завтра могут решить иначе. В Бакупоняли: единственное, чего Горбачев боится, -это шум, мировой скандал. Ясно, что интригиармян потому и не прошли, что власти испугалисьСумгаита. Что ж, мы им устроим десятокСумгаитов!С тяжелым, но справедливым решением м офно примириться. Примириться с произвольнымрешением нельзя, даже если оно в твою пользу.Произвол рождает только произвол. Поймут лиэто когда-нибудь люди, взявшиеся учить человечествоновому мышлению и социальной справедливости?..Беда никогда не приходит одна. Решение властей,погромы, теперь землетрясение, унесшеедесятки тысяч жизней. Кажется, самые разныесилы объединились, чтобы нанести удар в однуточку - в сердце маленького многострадальногонарода. Любые слова сочувствия нелепы, ведьслова - это всего лишь слова.У каждого народа своя судьба. Вся тысячелетняяистория армянского народа - история испытаний.Испытаний, через которые народ прошел,и тех, что еще впереди. Только одно обнадеживает:народу, с которого много спрашивается,многое и дано, Любовь к свободе, бесконечноетрудолюбие, великая жизненная сила. Эта великаясила и внушает веру, что народ, который такмного перенес, сумеет преодолеть нынешнюючерную полосу. И останется самим собой. Маленьким,гордым и великим армянским народом .#ЭСТОНИЯ:КОНСТИТУЦИОННЫЙ КРИЗИСВеющий над республикой дух свободы, о которомс надеждой писали в предыдущем номеренашего журнала Х.Ахонен и Т.Мадисон, похоже,все более и более набирает силу. Толчком к новомуи очень серьезному развитию событий послужиловынесение на всенародное обсуждениепроекта поправок к Конституции СССР.Подробный анализ этого проекта и принятыхна его основе поправок будет сделан в следующемномере журнала. Здесь же отметим, что проектсразу же вызвал резкие протесты во многихсоюзных республиках - в первую очередь в Прибалтике,Грузии и Армении, где к протестамприсоединилось и официальное руководство, атакже и в Белоруссии, Молдавии и на Украине,где протесты, правда, выражало лишь население.Протесты вызывало прежде всего то, что проектпоправок, резко усиливая центральную власть,ограничивал тем самым права союзных республик,сводя их во многих отношениях до уровняобычных областей.Протесты раздавались очень широко, но лишьв одной Эстонии они вызвали серьезный конституционныйкризис. Этот кризис - первыйв истории нашей страны - может привести к по­

34следствиям, которые пока предвидеть почти невозможно.Советская пресса пишет о событиях в Эстониискупо и невнятно. События развивалисьследующим образом. Вскоре после опубликованияпроекта поправок к Конституции СССР, 29октября, состоялось первое собрание Советауполномоченных Народного фронта Эстонии(НФЭ), Совет обсудил проект поправок к КонституцииСССР и нашел их неприемлемыми. Советпредложил снять их со всенародного обсужденияи послал М.Горбачеву телеграмму соответствующегосодержания. Совет высказался такжеза созыв чрезвычайной сессии Верховного СоветаЭстонии для обсуждения поправок к Конституции.3 ноября 1-й секретарь ЦК КПЭ Вяйно Вялясприбыл в Москву для переговоров с М.Горбачевыми председателем Совета Министров СССРН.Рыжковым. По возвращении В.Вяляс заявилв интервью по телевидению: ”Мы ездили в Москвуне как школьники к учителю за уроками. Мыприезжали как партнеры для деловых переговоровв партийном духе”. Многие общественныеорганизации Эстонии и собрания на предприятияхприняли в эти дни резолюции протеста противпоправок к Конституции СССР- 4 ноябрябыло сообщено, что чрезвычайная сессия ВСЭССР будет созвана 16 ноября. В тот же деньподал в отставку давно подвергавшийся критикепредседатель Совета Министров ЭССР БруноСауль.Поток протестов в Эстонии против поправокк Конституции не утихал. И тогда в Эстониюбыл направлен специальный эмиссар - членПолитбюро В.Чебриков. Цель визита была предельноясна - приглушить, если уж не совсемостановить народное движение протеста. Такиеже эмиссары - В,Медведев и Н-Слюньков - приехалив Латвию и Литву. Последующие событияпоказали, что из всех троих бывший председательКГБ оказался самым неудачливым,В течение первого дня его пребывания в Таллинетон его выступлений был очень резким(”Вы можете получить суверенитет, но потерятьвсе остальное”), однако на следующий день онстал более примирительным. В день отъезда, выступаяна собрании партийного, советского и хозяйственногоактива Эстонии, В.Чебриков призвал’’искать то, что объединяет, а не разъединяет”,но критиковал КП Эстонии за то, что она’’плелась в хвосте событий, допустив серьезныепросчеты в области межнациональных отношений”.14 ноября В.Чебриков отбыл в Москву, Вэтот день АПН распространило сообщение ’’Диалогв Прибалтике”, посвященный его визиту (ианалогичным визитам В.Медведева и Н-Слюнько в а). АПН заявило, что эти визиты ’’нельзя отнестик разряду случайных”, что ’’Москва отнюдьне намерена давать на откуп силам экстремизмасудьбу социалистических завоеваний вэтих республиках”. Здесь необычен даже язык:’’Москва” как синоним центральной власти употребляетсяобычно лишь в западной прессе.А через два дня после отъезда бывшего шефатайной полиции открылась чрезвычайная сессияВерховного Совета Эстонии, за которой с напряженнымвниманием следила по телевидению всяреспублика. А.Рюйтель сообщил депутатам, чтодо начала сессии Президиум Верховного Советаполучил 420 протоколов собраний общественности,под которыми стоят подписи 861 980 человек.Только в 10 протоколах (605 подписей)проект поправок к Конституции СССР одобряется.Остальные решительно его отвергают. Из21 480 писем отдельных граждан только трое высказываютсяза проект. И депутаты, как это иполагается в нормальном парламенте, выразиливолю народа: большинством в 254 голоса против7 проект поправок, предложенный ’’Москвой”,был отвергнут.Но депутаты этим не ограничились. Большинствомв 258 голосов против одного при 5 воздержавшихсяВерховный Совет Эстонии принялДекларацию о суверенитете Эстонской ССР.Декларация констатирует крайне тяжелоеположение, в котором оказалась республикапосле вхождения в СССР. Далее в ней провозглашается:’’Верховный Совет Эстонской ССР видитлишь один выход из трудного положения - дальнейшееразвитие Эстонии должно происходить вусловиях суверенитета. Суверенитет ЭстонскойССР означает, что ей в лице ее высших органоввласти, управления и судебных органов принадлежитвысшая власть на своей территории. СуверенитетЭстонской ССР един и неделим. В соответствиис этим дальнейший статус республики всоставе СССР должен быть определен Союзнымдоговором,.. Исходя из международных пактовоб экономических, социальных правах, правахв области культуры, гражданских и политическихправах от 16 декабря 1966 года, ратифицированныхСоюзом ССР, а также из других норммеждународного права, высший представительныйорган народной власти Эстонской ССР -Верховный Совет декларирует верховенство законовЭстонской ССР на территории ЭстонскойССР.Изменения и дополнения Конституции СССРна территории Эстонской ССР вступают в дальнейшемв силу после их одобрения ВерховнымСоветом Эстонской ССР ”

35Отдельной резолюцией Верховный СоветЭстонии призвал к разработке текста Союзногодоговора. Договор этот, по мысли ряда союзныхреспублик, должен в дальнейшем заменить КонституциюСССР, превратив тем самым централизованнуюфедерацию республик в свободнуюконфедерацию.Отклонив поправки к общесоюзной Конституции,депутаты эстонского Верховного Советаприняли важные Доправки к своей собственной.Преамбула ее была дополнена важным положением:’’Неотделимой частью правовой системыЭстонской ССР являются положения международногопакта ”0 6 экономических, социальныхправах и правах в области культуры”, международногопакта ’’О гражданских и политичеческихправах”, а также других международныхпактов и деклараций о защите прав человека игражданских прав, получивших всеобщее признаниеу государств мира и ратифицированныхСоюзом ССР”.Целый ряд статей Конституции ЭССР был изменентаким образом, чтобы легализовать вобщественной жизни республики такое массовоедвижение, как Народный фронт, Новая КонституцияЭстонии законодательно оформила положенияДекларации о суверенитете, придав ВерховномуСовету республики право наложениявето на общесоюзные законы: ’’Законы и иныенормативные акты СССР вступают в силу на территорииЭстонской ССР после их регистрации впорядке, установленном Президиумом ВерховногоСовета Эстонской ССР.Верховный Совет Эстонской ССР имеет правоприостанавливать или устанавливать пределыприменения законодательного или иного нормативногоакта СССР, если этим актом нарушенсуверенитет Эстонской ССР или урегулированывопросы, которые по Конституции ЭстонскойССР относятся к ведению Эстонской ССР, либоесли в них не учтена специфика республики”.Принципиально по-новому были сформулированыстатьи Конституции о собственности.Впервые в истории Советского Союза частнаясобственность объявлена частью экономическойсистемы и поставлена под защиту государства:’’Основу экономической системы ЭстонскойССР составляет социалистическая собственностьна средства производства в форме государственной,кооперативной собственности, а также собственностиобщественных организаций и общественныхдвижений.В экономическую систему Эстонской ССРвходят также личная, частная и смешанная собственность.Государство защищает все формы собственностии создает условия для приумножения соответствующегоэтим формам имущества”.Другая статья провозглашает все то, что ранееотносилось исключительно к общесоюзнойсобственности, собственностью республики:”В исключительной собственности ЭстонскойССР находятся земля, ее недра, атмосферныйвоздух, внутренние и территориальные воды,шельф, леса и другие природные ресурсы. СобственностьюЭстонской ССР являются такжеосновные средства производства в промышленности,строительстве и сельском хозяйстве, средстватранспорта и связи, государственные банки,имущество организованных государством торговых,коммунальных и иных предприятий иосновной городской жилищный фонд, а такжедругое имущество, необходимое для выполнениязадач Эстонской ССР”.На сессии премьер-министром Эстонии вместоБС ауля был избран один из самых решительныхсторонников реформ - секретарь ЦККПЭ по идеологии Индрек Тооме.Уже на следующий день Президиум ВерховногоСовета СССР объявил, что документы, принятыеэстонским парламентом, противоречатдействующей Конституции СССР, и вызвалэстонских руководителей на специальное заседаниеПрезидиума для обсуждения возникшегокризиса.Эстонскую делегацию в Москву провожалаогромная толпа. Люди призывали своих руководителейпроявить твердость и не поддаваться нажиму.Группа виднейших деятелей эстонскойкультуры, в их числе Густав Эрнесакс и Юри Ярвет,обратилась ко всей интеллигенции СоветскогоСоюза с призывом поддержать правое делоэстонцев.Заседание Президиума состоялось 26 ноября.Эстонцы держались до последнего, но численныйперевес был не на их стороне. Если не поддержали,то по крайней мере не осудили позицию Эстониилишь депутаты от Литвы, Латвии, Грузии иАрмении - в этих республиках Верховные Советыне решились пойти так далеко, как эстонцы,но проект поправок к всесоюзной конституциитоже либо полностью, либо в основной части отклонили,В результате Президиум постановил признатьбольшинство принятых эстонским парламентомпоправок и значительную часть Декларации осуверенитете недействующими. Отвергнуто былоправо вето на общесоюзные законы, введение частнойсобственности в хозяйственную систему,объявление природных богатств и средств производствасобственностью республики и др. Всеэти положения эстонского закона, как указыва­

36лось, не согласуются со всесоюзной конституцией.Это верно. Но верно и то, что в периоды революционныхпреобразований приходится иногдапроводить и ломку обветшавшего закона. Американскаяконституция противоречила законамбританской короны, первые декреты Временногоправительства, да и декреты советскойвласти явно вступали в конфликт с царским Манифестом1905 г. и законами Российской империи.Что касается Эстонии, то в случае, если неувенчаются успехом ее попытки обеспечить суверенитеттаким не вполне конституционным путем,то можно сделать это и вполне конституционно,правда, куда более радикально. Статья72 всесоюзной Конституции гласит: ”3а каждойсоюзной республикой сохраняется право свободноговыхода из СССР” . Об этом недвусмысленнонапомнил один из руководителей НФЭ ЭдгарСависаар:’’Народный фронт, - сказал он, - не уходитот обсуждения вопроса о выходе из состава Союза.У нас твердая точка зрения: мы хотим бытьсуверенной республикой в составе Союза ССР,Но если нас практически лишают возможностибыть суверенной республикой, мы волей-неволейвынуждены будем пересмотреть свои взгдяды.Мы подчеркивали, что считаемся с историческимиреалиями. Но когда последовательно и непо нашей воле нам навязывают известное состояние,которое не мы сами выбрали, то такойреальности мы должны избежать всеми имеющимисяв нашем распоряжении средствами, включаяправо на самоопределение, предусмотренноедействующей конституцией. Если наше мнениене будет принято во внимание, то нет основанияполагать, что кто-то будет считаться с мнением идругих союзных республик. А если СоветскийСоюз не считается с мнением союзных республик,то каким образом вообще представляютсебе этот союз равноправных республик?”Выступая по эстонскому телевидению, Э.Сависаарсообщил, кстати, что за выход Эстонии изСССР высказывается 56% эстонцев и 10% русскоязычногонаселения. Он сообщил также, чтоза передачу средств производства в руки республикивысказывается 90% эстонцев и 63% неэстонцев,живущих в республике.28 ноября по местному телевидению выступилВ.Вяляс, который заявил: ”Мы не отступим...Мы пойдем вперед, невзирая на решенияПрезидиума Верховного Совета”, ”Мы не принимаемприказы из Москвы”, - сказал 1-й секретарьЦК эстонской компартии. Член правленияНФЭ заявил: ”Мы не будем обращать вниманияна решения Президиума”. А представитель эстонскогоМИД В.Фельдман пояснил: ’’Только эстонскийпарламент может изменить решение эстонскогопарламента”.А парламент как раз это го-то и не собиралсясделать, На очередной его сессии, проходившей5 -7 декабря, после утверждения плана и бюджетабыл принят закон, объявляющий эстонскийязык государственным, а затем спокойно, безшума, парламент большинством в 152 голосапротив 91 подтвердил свои предыдущие решения.Реакция ’’Москвы” на этот раз была совсеминой. Вместо резких слов ответом было молчание.Московское радио сообщило лишь, что кромеплана и бюджета были приняты ”и другиерешения” . ’’Москва” явно не знала, что делать, и,видимо, решила не обострять конфликт, заняввыжидательную позицию. Иметь второй Карабахна севере, пусть и по-эстонски сдержанный, ейявно было не по силам.Сдержанной реакции, впрочем, можно былоожидать уже после того, как М.Горбачев в своемдокладе на сессии Верховного Совета СССР29 ноября воздержался от резких слов по адресуЭстонии. А слова эти в первоначальном текстеего доклада, распространенном ТАСС, были.Однако позднее ТАСС этот вариант текста отозвали осуждения мятежной республики с трибуныне произошло.Конституционный кризис налицо. Действительно,ст. 74 союзной конституции провозглашаетприоритет общесоюзных законов над республиканскими.Но теперь уже и эстонцы могутуказать, что решение союзного Президиума ВерховногоСовета у них законной силы не имеет,ибо республиканский Верховный Совет его неутвердил.М.Горбачев занял сейчас, по-видимому, вэстонском вопросе разумную позицию сдержанности.Если это так, то это мудрое государственноерешение, резко контрастирующее с шагамицентральной власти в карабахском вопросе.Сами же эстонцы, похоже, не намерены далееуглубляться в юридическую казуистику, абудут спокойно и основательно, по-эстонски, воплощатьв жизнь свой только что провозглашенныйсуверенитет.В наших общих интересах, чтобы они добилисьуспеха. Перефразируя А.Герцена: ”Мы сЭстонией, потому что мы за Россию”.

37ДЕНЬ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННОГО В СССР30 октября этого года, как и в предыдущиегоды, во многих городах Советского Союза прошлимитинги и демонстрации в поддержку политическихзаключенных, с требованием их освобождения.Вот уже 15-й раз в Советском Союзеотмечается День политзаключенного в СССР.В Москве демонстрация состоялась на Тверскомбульваре по призыву Инициативной группыпо проведению демонстраций в защиту политзаключенных.Демонстрацию разогнали, несколькочеловек было задержано, но уже черезнесколько часов на том же месте состояласьновая демонстрация, организованная другойгруппой. По М оскве были расклеены листовки.В Ленинграде в тот день около 300 человекпровели у Казанского собора минуту молчания,стоя с обнаженными головами, держа свечи в р у­ках. Их разогнали тоже, было задержано более40 человек.Митинги и демонстрации прошли 30 октябряв Новосибирске и Тбилиси, в Риге и Одессе и вдругих городах.Когда и при каких обстоятельствах возникДень политзаключенного? В расклеенных в этомгоду по М оскве листовках за подписью ”Демократы”говорится, что этот День установлен впамять подписания декрета 1918 г. о созданиипервых советских концлагерей. Это ошибка:декрет был подписан 5 сентября. Ряд западныхкорреспондентов, сообщая из Москвы о событиях30 октября, упомянули, со ссылкой на’’диссидентские источники”, что день этот установленв память погибшего в лагере политзаключенногоЮрия Галанскова. Это тоже неверно:Ю.Галансков умер 4 ноября 1972 г. В прошломгоду самиздатский журнал ’’День за днем”писал, что День был установлен по инициативезаключенных женского политлагеря. Что это нетак, могут засвидетельствовать давно освободившиесяобитательницы лагеря того времени.Сейчас, когда инициаторы провозглашенияДня политзаключенного находятся на свободе,и репрессии им не грозят, молено раскрыть, какв действительности это произошло. Об этом рассказываетниже один из инициаторов Д ня - бывшийполитзаключенный Алексей Мурженко.Остается добавить, что дата 30 октября былавыбрана из практических соображений. Вопрособ установлении специального дня обсуждался вмарте 1974 г., и нужно было время, чтобы подготовитьсовместные действия, оповестить нетолько мордовские политлагеря, но и пермские,и Владимирскую тюрьму. Этот день должен былбыть нейтральным, не иметь особого значения нидля одной из групп политзаключенных, например,национальных, чтобы не ставить ее в выделенноеположение. Имело значение и то, что Деньэтот должен был отмечаться незадолго до государственныхпраздников 7 ноября, привлекаявнимание к реальной действительности нашейстраны. Наконец, просто удобно было выбратькруглую дату.Недавно я вновь встретил Петра Рубана. Рядовойполитзаключенный, в свое время отсиделсрок за изготовление подарка народу США к200-летию Декларации независимости. Мы долгоевремя находились с ним вместе в политическомлагере особого режима. И вот, когда мыстали вспоминать о лагерной жизни, я услышалот него: ’’Последние шесть месяцев до самогоосвобождения я находился на статусе политзэка”.Так пришло ко мне напоминание о статусеполитзаключенного. Для меня это было не чужоедело. С этим связана моя лагерная судьба, хотятеперь события тех лет далеки от нас по времени.Дня два продолжалось это воспоминание вмоей памяти и, может быть, стерлось бы в суетедней, если бы не вторая встреча. Снова ’’статусполитзэка” напомнил о себе. И не просто напомнил- ожила сама суть, существо вопроса, ибовстретил я Кронида Любарского, человека, скоторым мы 15 лет назад в Мордовии в долгихлагерных беседах выхаживали, вынашивали, струдом и муками рождали этот первый ’’статусполитзаключенного”. Моя, как и Любарского,причастность к статусу политзэка была, с однойстороны, случайной, с другой - логичным следствиемвсей нашей судьбы политзаключенных.Случайной была наша встреча. Дело в том,что к весне 1974 г. в лагерях уже обсуждаласьидея ’’статуса политзаключенного”, и нужно быловычленить, наконец, рациональное зерно изэтих дискуссий и затем в назначенный срок броситьэто зерно в почву лагерной жизни. Необходимобыло отобрать требования, выдвигаемыеполитзаключенными, согласовать формулировкии выбрать дату, в которую будет отмечатьсяДень политзаключенного в СССР-Политзаключенные, находившиеся в мордовскихлагерях строгого режима, могли встретитьсяв БУРе лагеря № 19 - в штрафных изоляторах,когда их свозили для ’’исполнения наказания”с разных лагпунктов. С нами же, политзэками,находившимися на особом режиме в лагере№ 1 -8, встретиться можно было только в лагернойбольнице, находившейся в поселке Барашево.Весной 1974 г. представился удобный случай

38- меня отправили в больницу на операцию. Яполучил от нашего лагеря особого режима ’’мандат”на ведение переговоров о статусе политзаключенногои, конечно, искал кого-то с такимже мандатом от лагерей строгого режима. Такимчеловеком оказался К.Любарский, которогопривезли в больницу после шести месяцев пребыванияв БУРе.И хотя, как я сказал, наша встреча была случайной,она в то же время была и неизбежной,так как к этому времени движение в защитуправ заключенных в лагерях выдвинуло проблемуперехода на ’’статус политзэка” на первоеместо.Советское законодательство применяет дляпреследования инакомыслящих целый ряд статейуголовного кодекса. Такие статьи, как1901 (в кодексе РСФСР) - ’’распространениеклеветнических измышлений...” или 142 и 227,используемые для преследования верующих,считаются ’’общеуголовными”, и такие политзаключенныенаходятся в лагерях вместе с обычнымипреступниками, ’’бытовиками”. Другиестатьи - например, 64, ’’измена Родине”, или 70,’’антисоветская агитация и пропаганда”, кодексотносит к ’’особо опасным государственнымпреступлениям”. Таких политзаключенныхсодержат отдельно, в специальных лагерях, однакорежим содержания в них точно такой же, каки в общеуголовных. Одним словом, советскоезаконодательство не делает различия между уголовникамии политзэками.Такое отношение к политзаключенным установилосьне сразу. В 20-х гг. статус политзаключенногопризнавался за социалистами и членаминекоторых других партий, находившимися вконцлагерях. Но уже в 30-е гг. это различие былоокончательно стерто. О каком ’’статусе политзэка”могла идти речь, когда число их составляломиллионы и ’’статус” был у всех один - медленнаясмерть?Почему движение за статус политзэка возниклоименно в 70-е годы, а не раньше? В 60-е гг., вовремена Хрущева и первые брежневские годы,в лагерях находилось достаточно политзэков,осознавших свое правовое положение в советскомобществе и в системе ГУЛага. Однако требованиео предоставлении политзэкам особогостатуса тогда не было выдвинуто, идея эта простоникому не приходила в голову. Объяснитьэто можно тем, что режим содержания в лагеряхс 1953 по 1961 гг. был сравнительно терпимым.Сталинско-бериевские инструкции и приказыбыли отменены, а новый Исправительно-трудовойкодекс вступил в силу лишь в 1961 г. Крометого, в то время инакомыслящие еще не осозналисебя достаточно глубоко в качестве общественнозначимой политической силы. Это произошлов 70-е гг. Потребовалось два десятилетияпосле смерти Сталина, чтобы инакомыслие осозналосебя не просто как протест, как вызов всеобщемубезмыслию и рабской покорности, а какположительная, созидательная общественнаясила. Такая общественная сила должна былаиметь свой социально-политический статус. Вобществе она определила себя как правозащитноедвижение. Когда же правозащитников бросалив лагерь, они очень быстро приходили косознанию своего нового статуса - статуса политзаключенного.В 70-е гг. мордовские политлагеря бурлилиог притока свежих сил. Здесь находились правозащитникив основном двух категорий. Однакатегория - так называемые ’’националисты”, текто защищал право своих народов на собственныйязык, культуру, право на национальноесамоопределение. Это были в основном украинцы,евреи, армяне, прибалты, но были и представителимногих других национальностей - например,грузины и молдаване. К другой категорииможно отнести тех, кто выступал за реальныегарантии декларируемых прав - на свободу слова,информации, передвижения, кто боролся задемократизацию общества и свободу эмиграции.Эти люди в корне отличались от знаменитой”58 статьи” сталинского набора. Они не былижертвами непонимания генеральной линии партииили неумения бездумно выполнять установки’’вождя народов”. Нет, это были люди, осознавшиекризис системы, увидевшие, что государствопревратилось в механизм подавления иискоренения свободы, нравственности, человечности.И они решили действовать, чтобы отстоятьпопранные права человека, чтобы повернуть развитиеобщества в русло здорового демократическогопроцесса. Лагерь не мог сломить этих людей:они имели прочные убеждения, и время подтверждалоих правоту.В 70-е гг. проблема прав человека вышла вмеждународной политике на одно из первыхмест. Начался хельсинкский процесс. СоветскийСоюз, принимая участие в этом процессе,старался создать для себя образ ’’правовогогосударства”. Однако у Брежнева, как и у егопредшественников, слова расходились с делами.На международных форумах и в советской печатимного говорилось о необходимости приведениясуществующих в Советском Союзе правовыхнорм в области прав человека в соответствиес международными. Однако на деле ничегоне менялось. Наше требование статуса политзаключенногобыло требованием согласовать ело-

39ва и дела хотя бы в этой области. Если уж системане может обойтись без политических арестов,она должна предоставить своим политзаключеннымвозможность достойного существования.Мы были знакомы с существующими международными” минимальными правилами обращенияс заключенными” и, учитывая особенностисоветских лагерей, старались выработать нашисобственные требования к статусу политзаключенного.Этим мы и занимались, встретившись сК.Любарским в лагерной больнице. Не все былотак просто, как могло бы показаться со стороны.Были определенные сложности, трудноразрешимыепротиворечия и проблемы, частичнотак и оставшиеся до сих пор неразрешенными.Например, считать ли день 30 октября - число,которое мы избрали днем защиты наших прав -Днем политзаключенного или просто Днем заключенного?Мы остановились на том, чтобыобъявить этот день Днем политзаключенного вСССР, но при этом понимали, что мы должныбороться одновременно и за право на человеческоесодержание и обращение в лагерях для всехзаключенных. Любопытно, что многие ’’бытовики”- из числа не испорченных до конца, сохранившихискру нравственности и чувства справедливости,восприняли нашу борьбу за статусполитзэка как борьбу и за их права, за прававсех заключенных. Они также в знак протестапротив произвола администрации переходили насвой ’’статус заключенного”, подразумевая подэтим требование гуманизации режима лагерногосодержания, отмены всевластия местныхвнутренних инструкций и приказов, уважения ихчеловеческого достоинства.Все, кто читал Солженицына, помнят, какжалко выглядели социалисты в ранних сталинскихконцлагерях, борясь только за свои права,что сводилось к отстаиванию своих исключительныхправ на ’’жирную пайку”, В каком-то смыследаже хорошо, что мы так и не получили статусаполитзэка. Ибо, получив его, мы могли подвергнутьсятой же опасности - всю свою энергиютратить на защиту своей ’’жирной пайки” отвороватой администрации. Борьба за статус политзэкастала практически борьбой за права всехзаключенных, против произвола инструкций иадминистрации, борьбой за лучшие условия содержаниядля всех, за человеческое обращениесо всеми заключенными. Мы требовали, в частности,установить независимость медперсоналалагерей от администрации, засчитывать работу влагере в трудовой стаж, разрешить заключеннымиметь религиозную литературу, носить крест, допуститьпосещение священника и т.п. - все этокасалось всего населения ГУЛага. Это были требованиягуманизации всей системы исправительно-трудовогозаконодательства.Как и было обусловлено на нашей встрече, 30октября 1974 г., во всех политических лагеряхМордовии и Пермской области, во Владимирскойтюрьме были проведены массовые голодовки,которые с тех пор регулярно проводятся вСоветском Союзе - и не только в специальныхполитических лагерях, но и в обще у головных,где, как было сказано, тоже содержатся политзаключенные.Политзэки открыто заявили освоих требованиях.Тогда, во время нашей встречи в лагернойбольнице, мы не зафиксировали выработанныенами требования в виде какого-то окончательноготекста. Через год к нам в Мордовию пришелпроект ’’статуса политзаключенного” из Владимирскойтюрьмы, написанный Я.Сусленским.Еще через год написали свой проект В.Чорновили Э-Кузнецов. Были и другие проекты, в основныхчертах совпадавшие между собою. Можносказать, что требования ввести ’’статус политзаключенного”звучат одинаково - и будут звучать,пока в Советском Союзе существуют политзаключенные.День политзаключенного - 30 октября - отмечаютне только заключенные в лагерях и тюрьмах,но и люди, находящиеся на свободе в СоветскомСоюзе, и люди свободного мира, сочувствующиезащите прав человека в СССР #ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ СОЮЗ -ОППОЗИЦИЯ ИЛИ ИГРА?Алексей Мурженко (Нью-Йорк)7 мая этого года в Москве на частной квартиресобрались 148 человек из 14 городов СоветскогоСоюза и после трехдневных бурных дебатовобъявили о создании новой, оппозиционнойпартии под названием Демократический союз.Этот учредительный съезд проходил нелегко,с активным участием милиции, которая уже надругой день задержала до полусотни делегатов,а в последний день просто блокировала помещение,предназначенное для работы съезда, так чтоего заключительное заседание было проведено нажелезнодорожной платформе подмосковнойстанции. В результате руководящ ие органы партииизбрать не удалось, и направлять ее деятельностьстал временный Центральный координационныйсовет.С самого начала жизнь новой партии былаочень нелегкой. В ней начался раскол. Ленинградцысразу же заявили, что не признают авторитетаЦКС и их организация — Демократическийсоюз Северо-Западного региона —является

40полностью независимой. О независимости заявилиотделения ДС и в некоторых других городах,не столь многочисленные, как ленинградское.Так что организационная структура новой партииостается не вполне понятной. Тем не менеепоступают сообщения, что местные отделенияДС продолжают возникать и активно о себе заявляютв Саратове, Куйбышеве, Красноярске,Горьком, Риге и множестве других мест. Воктябре партию постиг новый кризис - послескандальной истории, затронувшей ее руководство,самораспустился Центральный координационныйсовет. Группа некогда ведущих активистовпартии призвала своих товарищей покинутьряды ДС,Тем не менее за несколько месяцев своегосуществования Демократический' союз успелсделать немало и привлек к себе пристальноевнимание советской прессы. Главной сферойдеятельности ДС стало проведение демонстраций:в защиту политзаключенных, в годовщинусоветской оккупации Чехословакии, в поддержкуприбалтийских республик, в годовщину подписаниядекрета о красном терроре, в Деньполитзаключенного в СССР и по многим другимповодам. Некоторые из этих демонстраций вы ­звали ярость властей и были жестоко разогнаныс применением частей спецназначения (например,21 августа). После этих демонстраций ДСзаставил о себе говорить. По своей ”.популярности”в советской прессе ДС уступает, пожалуй,лишь ’’Памяти”, причем похоже, что отношениек нему куда более недоброжелательное, чем кпресловутому ’’патриотическому фронту”.ДС опубликовал программу, в которой открытозаявляет, что целью его является ’’изменениесуществующего строя”, хотя и ненасильственное.Тем не менее репрессии в отношенииего членов пока ограничиваются лишь большимиденежными штрафами да 15-суточными арестамипосле демонстраций. Неоднозначно отношениек ДС и свободной, самиздатской, прессы.Есть среди авторов самиздатских публикацийи яростные сторонники новой партии, но немалои таких, которые относятся к Демократическомусоюзу не то чтобы враждебно, но с известнойдолей иронии, подчас и сарказма.Нам кажется, что интересный, взвешенныйподход к деятельности ДС содержится в публикуемы х заметках молодого правозащитникаАндрея Новикова из Рыбинска (города, новоеназвание которого - Андропов - написать простоне поднимается рука) .7 мая, во время открытия Учредительногосъезда Демократического союза (ДС), я попыталсяоткрыто поделиться своими размышлениямив связи с проблематикой создания в СССРоппозиционной партии, К сожалению, мое выступлениебыло воспринято как деструктивное,если не хуже того. Вполне допускаю, что организационнаястадия работы съезда - не лучшеевремя для политического рефлексирования* ябыл вынужден принести свои извинения в связис этим. Однако в то же время я считаю необходимымпроанализировать современное состояниедемократического движения в нашей стране всвязи с новым его этапом, когда возникла возможностьдля создания качественно новойструктуры - политической оппозиции партии.Предлагаю здесь в сжатой форме основныесвои мысли.Теоретически создание в стране многопартийнойполитической системы не менее необходимо,чем экономическая свобода и духовный расцветнарода; более того, последние проблемы невозможнокардинально решить, не решив первойпроблемы, то есть не изменив политическуюсистему в СССР, поскольку многие внеполитическиеобласти - экономика, культура, религия,философия, проблемы экологии и социальныепроблемы - испытывают на себе гнет бюрократическойполитической надстройки. По меткомузамечанию публициста Л.Тимофеева, ”у нас нетэкономики, у нас есть экономическая политика”. Экономика, эта ’’биология общественногоорганизма”, привязана к политике и проституируетсяею. То же самое можно сказать о культуреи других областях общественной жизни, то жесамое можно сказать об обществе в целом, котороев настоящее время ”не отделено” от государстваи которое не способно оказывать на последнеевлияние. Подобно тому, как при государственноймонополии на средства производстванеизбежно возникает диктат производителя,точно так же в политической сфере исполнительнаявласть диктует свои интересы власти законодательной.В итоге мы получаем замкнутую насебя систему экономической и политическойвласти, благодаря которой государственный аппаратоказывается способным диктовать гражданскомуобществу свои интересы, выдаваяпри этом их за интересы ’’общенародные”, а такжепостоянно воспроизводить себя как правящийэксплуататорский класс. И если в экономическомплане выход из такой ситуации состоитв том, чтобы передать средства производства вруки непосредственных производителей, в созданиимногоукладной экономики (так называемыйэкономический плюрализм), где ни однаформа собственности - частная, кооперативная,коллективная, государственная - не была бы

41монопольной и где единственным критериемявлялся бы прагматический принцип экономическойэффективности, - то в политической сферевыход заключается в том, чтобы ’’отделить”общество от государства, превратив его и егофункции - экономические, культурные, духовные- в относительно независимые от государства,в том, чтобы создать гражданское общество,которое отличало бы себя от государства.Для этого необходима демонополизация государственнойполитики. Государственная деятельностьи политическая жизнедеятельность общества- не одно и то же. Общество должно самосоздавать структуры, которые конкурировалибы с государственной политикой. Так называемая’’малая политика”, то есть политика общественности,должна иметь право на существованиеи представление в законодательных государственныхорганах. Создание мощной политическойинфраструктуры общества, подразумевающейцелый комплекс неправительственныхструктур - общественных неформальных объединений,свободной прессы, оппозиционныхполитических партий, комитетов социальнойбезопасности, которые должны контролироватьрепрессивные государственные органы - то, безчего немыслимо действительно правовое общество.Оппозиционные политические партии, которыебы конкурировали в борьбе за государственнуювласть с правящей партией, являютсялишь частью, хотя и важнейшей частью, описаннойполитической инфраструктуры общества.Итак, в настоящее время ситуация в странетакова, что, начав заниматься ’’конкретными”культурными, экологическими, экономическими,правозащитными проблемами, мы вольноили невольно наталкиваемся на вопросы политическогопорядка. Таким образом, политизациядемократического движения в настоящеевремя совершенно необходима. Может быть,единственная проблема в этом плане состоитв том, что попытка скоординировать демократическоедвижение с помощью слишком централизованныхорганизационных методов, превращениевсего демократического движения в некий’’единый фронт”, который подчинялся бы единомуцентру, именно в таком виде самоубийственнадля демократического движения. Во-первых,специфика демократического движения (прообразбудущей политической инфраструктурыобщества) такова, что оно вообще не может и недолжно быть тотально политизированным и’’единым”. Демократическое движение в принципедолжно быть разным: разным как по идеологии,так и по уровням и формам организации.Оно должно быть и партийным, и беспартийным,и политизированным, и неполитизированным.В противном случае, если демократическое движениебудеть иметь единый центр, оно станеточень уязвимым, скажем, для того же КГБ, посколькупри централизованном управлении возникнетвозможность для его искусственногонаправления и будет достаточно взять под контрольцентр, чтобы контролировать все движениев целом.Итак, идея политизации, если ее пониматьправильно, сама по себе замечательна. Проблемалишь в том, как она осуществляется на практике.Не открою, наверное, большой тайны, еслискажу, что тот процесс, который пытаются проводитьорганизаторы только что созданногоДемократического союза и который претендует,по-видимому, на реальную политику, несмотряна самые возвышенные цели этих людей, объективнонаходится вне советского социума. В этомсостоит, на мой взгляд, самая главная проблема.Это ни в коем случае не вина ДС, это его беда, ноне видеть этого нельзя. Только что родившаясяполитическая оппозиция в СССР не имеет социальнойосновы, за ДС нет тех миллионов, техсоциальных сил, интересы которых (прежде всегонасущные - экономические) могли бы кристаллизоватьсяв политических требованиях ДС.Реальная политика - это квинтэссенция социальныхпроцессов, а не процесс, который замкнутсам в себе и который является не более чемумственным упражнением группы интеллигентов.Демократическое движение в нашей стране,где практически никогда не было опыта открытойполитической борьбы, всегда было прерогативойв основном интеллигенции. В отличие, например,от Польши, где оппозиция (не будучи,кстати, формально политизированной, существуяна правах ’’свободного профсоюза”)включает в себя десятки тысяч людей. Такимобразом, всякая попытка заняться политическойдеятельностью в таких условиях объективно будетвыглядеть не как реальная политика, представляющаядостаточно широкий слой населения,а как, грубо говоря, игра в политику. (Исключение,быть может, составляет ’’Память”, которая,не будучи слишком изысканно аргументированнойв своих воззваниях, тем не менее опираетсяна достаточно широкий слой населения.)С другой стороны, это отнюдь не являетсяаргументом против самой попытки создания политическойпартии, ибо, по моему убеждению,игра сейчас жизненно важна демократическомудвижению, подобно тому, как ребенку игра необходимадля того, чтобы овладеть рядом жизненныхи рабочих навыков. Вот почему, будучидостаточно критически настроенным к тому, что

42в настоящее время ДС представляет собой, я считаю,что то, что там происходит, тоже необходимо,Вопрос лишь в том, чтобы не выдавать желаемоеза действительное, Прерогатива ДС - покане большая политика, не тот масштаб политики , который есть в польской ’’Солидарности”, идаже не тот размах, который есть сейчас в ’’Памяти”,а так называемая ’’малая политика”, тоесть ’’политика общественности”, в строгомсмысле - только еще зародыш такой ’’малойполитики”. И я отнюдь не хочу этим никогооскорбить, как не хочет оскорбить Би-Би-Си,когда определяет Демократический союз в такихвыражениях: ’’группа, объявившая себя напрошлой неделе политической оппозицией”. Речьидет просто о констатации факта, ибо констатацияфакта есть гарант против спекуляции. Я надеюсьна то, что в будущем произойдет социализацияДемократического союза, то есть его широкоесоциальное развертывание как политическойоппозиции, когда оппозиционеры будутпредставлять не только самих себя, но и какиелибосоциальные силы общества. Не буду сейчасспорить о том, что первично и что вторично - политикаили социальный процесс. Могу допуститьмысль, что при определенных условияхименно политический процесс, будь он всеголишь зародышем реальной политики, ’’вещью всебе”, даже если его проводят два десятка московскихинтеллигентов, способен послужить детонатором,который даст толчок глубинным социальнымпроцессам, послужит им формойпрактической организации. После Учредительногосъезда ДС я вернулся из Москвы к себе в провинциюи рассказал о том, что видел. Могу суверенностью сказать: даже если ДС еще не сталфактом общественного бытия, он уже успелстать фактом общественного сознания. Людиудивлены тем, что такое у нас возможно, и ужеодно это хорошо. Посмотрим, что из этоговыйдет в дальнейшем. Как говорит мой знакомый,”ДС - это картошка, из которой долженвырасти куст”.Другой важный вопрос - соотношение ДС иобщей структуры демократического движения.С появлением, точнее, с самопровозглашениемДемократического союза новая оппозиционнаяструктура отнюдь не превратилась автоматическив главный эпицентр демократического движения.Помелькав в сообщениях западных радиостанцийнесколько дней, Демократическийсоюз отнюдь не стал главной темой на все время.Хорошо это или плохо, но Запад прагматичен втаких вещах, ему нужны не только слова, но идела. Думаю, что основной эпицентр в демократическомдвижении по-прежнему находится втаких традиционных правозащитных структурах,как журнал ’’Гласность”, Московское отделениеМеждународного общества прав человека,в структурах, имеющих исключительно общественный(не политический) статус, группа ’’Доверие”,например, или в таких дискуссионныхобщественно-политических клубах, как клуб’’Перестройка”. Каждая из перечисленных структурзанимается своим делом, но у них всех естьнечто общее: и журнал ’’Гласность”, и дискуссионныйклуб ’’Перестройка”, и (в прошлом)семинар ’’Демократия и гуманизм” ориентируютсяв своей деятельности не на организационно-практическиезадачи, а на область общественногосознания. С одной стороны, это можносчитать традиционным недостатком, но, с другойстороны, сейчас через бурлящее общественноесознание, через публикацию разнообразной ф актографии,как это делает журнал ’’Гласность”,или через дискуссии, как это происходит в’’Перестройке”, можно сделать не меньше, а можетбыть, даже и больше, чем ставя перед собойпрактические организационные задачи. Собственноговоря, даже руководители Демократическогосоюза признают, что главное сейчас - просветительство,пропаганда идей, собранных в программеДС- И это совершенно естественно, потомучто в настоящее время ни одна оппозиционнаяструктура не располагает эффективными имасштабными организационными и мобилизационнымимеханизмами, чтобы собрать вокругсебя миллионы. Пока что такая ’’практическаяполитика” является прерогативой КПСС и в какой-томере ’’Памяти”. •Андрей Н овиковНА СМЕНУ"ЧЕРНОБЫЛЬСКИМ” РЕАКТОРАМ____________Советский Союз уже давно проявлял большойинтерес к так называемым высокотемпературнымядерным реакторам с газовым охлаждением.Такие реакторы разработаны и построеныв ФРГ. Они обладают рядом важных преимуществпо сравнению не только с устаревшимиреакторами ’’чернобыльского” типа, но и с другими,значительно более надежными и широкораспространенными во всем мире типами реакторов.Высокотемпературные газоохлаждаемыереакторы обладают так называемой встроеннойбезопасностью. Если такой реактор в результатеаварии или повреждения (например, в результатевоенных действий) потеряет весь свой газохладитель,в роли которого используется гелий,то промежутки между тепловыделительными

43элементами в форме графитово-керамических’’теннисных мячиков” будут заполнены воздухом.Это, правда, приведет к постепенному разогреваниюреактора, однако процесс этот будетпроисходить крайне медленно и у персоналареактора в распоряжении окажутся не секунды,а многие часы и даже дни для принятия мер противэтого разогревания. Причем в результатетеплопроводности, излучения и конвекции будетпроисходить естественное охлаждение, так чтотемпература активной зоны реактора не превысит1600°С.Кроме того, управление таким реакторомзначительно проще, чем реакторами иных типов.Например, нет надобности периодически выниматьиз реактора отработанные тепловыделительныеэлементы (твэлы) - многометровыеметаллические трубки. Достаточно дать высыпатьсяиз реактора некоторому количеству ’’теннисныхшариков” и подсыпать сверху такое жеколичество новых. В результате достигается непрерывностьдействия реактора, который нетнужды отключать для замены твэлов. Реактортакого типа высокоэкономичен даже при мощностив три, пять или десять раз меньшей мощностиодного чернобыльского блока. Поэтомуего можно применять и для энергоснабженияотдельных больших предприятий, причем присущаяему встроенная безопасность позволяетустанавливать такие реакторы в непосредственнойблизости от завода или даже на его территории,а также в густонаселенных местностях.Договор о сотрудничестве в планировании истроительстве высокотемпературных реакторовмалой мощности был подписан 24 октября вМоскве. Западногерманским партнером ГоскомитетаСССР по использованию атомной энергииявляется фирма Siemens, вернее ее дочернеепредприятие. Фирму Siemens поддерживает международныйконцерн Asea Brown Bovery. Этотконцерн, в котором немецкий капитал играетбольшую роль, был создан специально для экспортатехнологии высокотемпературных реакторовв различные страны мира.Первый этап договора предусматривает строительствов СССР исследовательской установки,включающей высокотемпературный реактор стермической мощностью 200 МВт, который будетпостроен по модульному принципу. Этотпринцип позволяет превратить газоохлаждаемыйреактор в универсальный источник энергии дляодновременной выработки электроэнергии, технологическоготепла и пара. Реактор будет располагатьсяна территории Ядерного исследовательскогоцентра в Димитровграде приблизительнов 800 км к востоку от Москвы. Составляющийоснову этого центра НИИ ядерных реактороввсемирно известен своими разработками вдругой важной области ядерного реакторо строения:реакторов на быстрых нейтронах или реакторов-размножителей.В этой области советскаяэнергетика занимает ведущее положение. Западногерманскиеэксперты с пользой для себя познакомилисьв этом году в Димитровграде суспехами советских коллег. #Е.Габович (Карлсруэ)’УТОЛИ МОЯ ПЕЧАЛИ”Так, по одному из приделов, православныежители Васильевского острова, да и не только’’островитяне”, называли Воскресенскую церковьСмоленского кладбища.Ту самую, где сейчас строят водокачку.Так называлась и моя статья, которую я написалв 1987 году для ленинградского еженедельника’’Ленинградский рабочий” (кстати, это самаялиберальная из местных газет). Статья былатоже написана вполне либерально, с тревогой засудьбы историко-культурных памятников.Единственной поправкой, которую внес ’’Ленинградскийрабочий” в мою заметку, стала заменаназвания. Того, которое вы видите в заголовке,- на сентиментально-неопределенное’’Здесь с Блоком прощались...” (в этой церквидействительно прощались с Блоком, но об этомречь впереди).Справедливости ради скажу, что тогда я безграмотнонаписал название чудотворной иконыБожией Матери - ’’Утоли мои печали” - и одинмой знакомый сказал, что само провидение незахотело обнародовать мою ошибку.Почему же мне так хотелось этого названияи почему я так пространно об этом пишу сейчас?Дело в том, что если раньше в названии иконы,придела и самой церкви звучала православнаятрадиция, имевшая отношение прежде всегок людям, то ныне в нем появился код, знаксудьбы самого храма.Того самого, в котором строят водокачку....Водокачку в нем начали строить давно, летпять назад, уже ухлопали на это дело сотни тысяч(обвязка, прокладка, сметы, проекты ). Сейчасстроитель водокачки и новый хозяин храма(производственное объединение им. Козицкого)замер в неприятном ожидании, что достроитьне дадут. И правильно делает, что замер и экономитв дальнейшем свои средства, - не дадим.Ну, а строили церковь, как вы понимаете, недля водокачки, а для Церкви.Ее архитектор, петербуржец В.А.Демянов-

44ский, был тонким любителем старины и в своейвдохновенной работе обратился к стилю ’’нарышкинскогобарокко”.Москвичи хорошо знают этот стиль - Троицкаяв Лыково, собор Богоявленского монастыря,конечно, Покровская в Филях и ряд других,Но самой лучшей ’’нарышкинской” церкви онине знают. Это - Успенская церковь на Покровке(ныне ул. Чернышевского).Про эту церковь в Москве ходили вполнеобоснованные легенды. Так, говорили, что Наполеонсчитал ее самой лучшей московской красавицейи во время пожара установил возле неекараул. Баженов сравнивал ее с собором ВасилияБлаженного. Академик Лихачев, увидев еев юности, был так потрясен, что решил занятьсядревнерусской культурой именно после этойвстречи.Был потрясен и Демяновский, и сравниваядореволюционные снимки церквей, с радостьюзамечаешь их родство.Москвичи сломали Успенскую церковь, какполагается, в начале 30-х. После этого акта вМоскве реализовался вполне советский анекдот- Потаповский переулок, бывший БольшойУспенский. Дело в том, что переулок был переименованв 1922 г. в честь ’’замечательного зодчего-самородкаПетра Потапова”, построившегоУспенскую церковь. Вот так своеобразноувековечена память о самородке.А в Петербурге остался материализованныйдуховный импульс Успенской. В городе на Невеэто единственная, уникальная стилизация подмосковское барокко. Неповторимая. Уже никогда.Даже в виде стилизации.Демяновский (его наследию, как полагается,не повезло: большинство других его церковныхпостроек было просто сломано), по завещаниюбыл похоронен рядом с церковью, своим последнимшедевром.Его прах нетронут, и он действительно лежитрядом с тем местом, где строят водокачку. Ну,а когда Демяновский писал завещание, Смоленскоекладбище было одним из самых богатых вгороде и - странно вообразить, - но тамдействовали две православные церкви и часовняна могиле еще не канонизированной, но оченьпочитаемой Ксении. И хватило средств на строительствотретьей церкви, Воскресенской.Некоторые сейчас недоумевают, зачем на одномкладбище было столько церквей? Зачем?В ответ на этот вопрос в 30-х на кладбище сломалисамую древнюю церковь, Троицкую, а Воскресенскуюзакрыли, с тем чтобы в 80-х отдатьпод водокачку. Дважды (!) закрывали часовню.Впрочем, в начале двадцатого века ничто непредвещало этих бедствий. Церквей не хватало.Церкви строились.Воскресенскую строили с душой и с толком.По последнему слову расцветшего тогда (в последнийраз) русского строительного искусства.Привезли откуда-то фигурный кирпич, пол выстлалиметлахской плиткой, подвели электричество,а для обогрева в долгие петербургскиезимы выстроили отдельную котельную.Иконостас резали из березы (тоже в барочномвкусе), потом золотили.Золотили купола.В подвале сделали склеп с проветриваемымспециальными вентиляторами пространством,Эта предусмотрительность, признаться, меняслегка покоробила, но скорей всего склепы действительнонадо проветривать.В том склепе захоронили больше сотни знатныхи уважаемых петербуржцев. Их останки былибезжалостно выброшены. В том числе и прахМихаила Стасюлевича, основателя и долголетнего(40 лет) издателя ’’Вестника Европы”. Комуон нужен, этот Стасюлевич со своим журналом!Кто его помнит! А если бы осталась могила,может быть, помнили бы, может быть, сходилибы лишний раз в Публичку подержать в рукахего замечательный журнал...В 1921 г. здесь прощались с Блоком...В тот жаркий день 10 августа (27 июля постарому стилю) печальная процессия прошла отего дома на Офицерской через пыльный и полумертвыйПетроград, сюда, на Смоленское. Людинесли большой гроб. По странному (но характерномудля Божественного дара) совпадениюв этот день на Смоленском были большие торжества- храмовый праздник Смоленской иконыБожией Матери. Кстати, именно в этот день, через66 лет, торжественно ’’возобновили” часовнюКсении Блаженной.В 1921-м здесь была Анна Андреевна:А Смоленская нынче именинница,Синий ладан над травою стелется,И струится пение панихидное,Не печальное нынче, а светлое.И приводят румяные вдовушкиНа кладбище мальчиков и девочекПоглядеть на могилы отцовские.А кладбище —роща соловьиная,От сиянья млечного замерло,Принесли мы Смоленской заступнице,Принесли Пресвятой БогородицеНа руках во гробе серебряномНаше солнце, в муке погасшее —Александра, лебедя чистого.Здесь, контрапунктом, уместно привести словаодного из руководителей Общества охраныпамятников Л.Л Азанчевского. В это общество,

45точнее, в его штаб-квартиру, что в бывшей Скорбященскойцеркви, я пришел с вопросом о бывшейВоскресенской. И услышал: ’’Мало ли ктокого где отпевал? Мало ли кто где венчался икрестился?” Мало ли где что было...Я не хочу обвинять это огромное общество вцелом: в Ленинграде пятьсот тысяч его членов,то есть все взрослое население Ленинграда, средикоторого, уверен, найдутся люди, чье мнение можетне совпасть с мнением Льва Львовича....В музее Блока на Офицерской хранятсяфотографии : распахнуты церковные двери, людинесут белый гроб. Несут к месту, которое до сихпор зовется (официально) Блоковской дорожкой,но где Блока давно уже нет. В 1944 г. вдругой жаркий летний день через полумертвыйгород белый гроб везли на Волковское кладбищек другим ’’литераторам”, где и свергли егов какую-то купеческую усыпальницу.Но прощались с Блоком здесь...И на Блоковской дорожке рука верующегов святость места последнего успокоения постоянновозобновляет надпись ’’Здесь лежит Б лок” .А другие руки постоянно кладут цветы...А в церкви еще другие руки строят водокачку...С водокачкой случилась следующая история.Когда церковь закрыли в 30-х, ее, как водится,передавали из рук в руки под мастерские,склады и прочее. В войну с нее сбили купола -сбили сами ленинградцы, как нежелательныеориентиры для бомбежек. Сейчас, правда, этогофакта стесняются, и, как многое другое, сваливаютна ’’фашистских варваров”.В 1983 г. в ее судьбе произошел интересныйповорот. Церковное здание было официальнообъявлено памятником архитектуры, зарегистрированоположенным образом и переданопроизводственному объединению им. Козицкого(кстати, кто такой Козицкий?). Правда, новыйпамятник не включили ни в один справочник, ноэто, право, пустяк. Позабыли...О Воскресенской договорились так: производственноеобъединение реставрирует экстерьеры,а в интерьерах строит очень нужную дляпроизводственного объединения насосную станцию,в просторечьи - водокачку.Главный архитектор Василеостровскогорайона К.И.Погодин сейчас резюмирует так:’’Снаружи будет блеск. А внутри - какая вамразница? Снаружи водокачка не видна”.Снаружи будет блеск...Когда к будущей водокачке тянули по кладбищутрубопроводы, уничтожили несколькосотен могил. Так один аморальный поступокрождает другие.К 1000-летию крещения Руси страдалицу оделив леса. Возникла видимость заботы, На самомделе работы замерли. Хотя производственноеобъединение где-то уже отчиталось о досрочномстроительстве (пятый год!), в ответственнойинстанции о Воскресенской слышу: ”Да там жеводокачка работает! Процесс нельзя остановить!”Вранье! Там нет никакого процесса. Да если ббыл, такое надо остановить.Ну, а что делать? Как ’’утолить печали”?Конечно, в церкви должна быть церковь. Ноувы, одна из наших трагедий в том, что верующихне хватит на все наши закрытые храмы,Митрополит Ленинградский и НовгородскийАлексий на мой вопрос (прошу не считать, что явхож к митрополиту, это была единственная беседа)ответил так: ’’Василеостровская община неподнимет еще одну постройку. Рядом - Смоленскаяцерковь, Но, быть может, часовня КсенииБлаженной начнет давать доход и тогда...”Ну, а сейчас? Мириться с водокачкой? Приемлемыйвыход есть.Это - памятный дом, посвященный историиСмоленского кладбища, петербуржцам, здесьпохороненным, и, конечно, Блоковский мемориал...Последний сюжет моего рассказа связан сфотографией, которую я сделал в 1983 г„ втом году, когда церковь получила юридическийстатус памятника.Я, конечно, этого не знал и просто пришел наСмоленское фотографировать его памятники.Сделав несколько снимков, я отправился вглубькладбища и потом, уходя, приготовился снятьеще один вид.В этот момент меня задержали милиционеры.Доставив на ближайший пост - он в несколькихдесятках метров от церкви, в кладбищенскойограде, - мне выдвинули обвинение: ’’Сниматьруины нельзя”.Держали меня несколько часов, выяснялиличность (почему-то в адресном бюро я не значился). Засветили конец пленки (начало мнеудалось отстоять). Мои попытки объяснить значимостьэтого памятника вызывали дополнительныеприливы подозрительности.Наконец меня отпустили, ’’внедрив” в мое сознаниемысль о незаконности моих занятий.Но я сопротивляюсь этой мысли.И даже склоняюсь к тому, что незаконностроить в церкви водокачку. •М. ТалалайСтатья опубликована в самиздатском журнале”Российские ведомости ” № 13 за 1988 г.

4625—29 октября 1988 г. Институт гуманитарных исследований г. Барселона, Центр международнойинформации и документации Барселоны и Фонд им. Пабло, Иглесиаса организовали вБарселоне конференцию на тему "Куда идет Советский Союз?". В конференции принялиучастие испанские, французские, итальянские, английские, американские ученые и общественныедеятели, большая группа советских публицистов, писателей и философов, вбольшинстве своем — ведущих деятелей перестройки, а также несколько публицистов иписателей из числа советской и чехословацкой эмиграции. Это был второй такой форум,после встречи в "Луизиане", в Дании (см. "Страна и мир", № 2 и 3, 1988 г.), гдевстретились и откровенно обменялись мнениями деятели культуры, которая сейчас трагическирасколота на культуру "метрополии" и культуру эмиграции, но по сути остаетсяединой культурой. По сравнению с луизианской встречей, встреча в Барселоне отличаласькуда большей степенью откровенности, взаимопонимания, остроты поднимавшихся вопросов.В этом и в следующем номерах нашего журнала мы публикуем несколько докладов ивыступлений на этой конференции и интервью с ее участниками. Докладом ФХлаудина быланачата дискуссия на конференции.ТРИ ВОПРОСАОБ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИФернандо КЛАУДИН (Мадрид)Официальная версия советской истории, ставшая с тридцатых годов единственной,не выдержала испытания гласностью. Выявилось то, что и раньше было хорошоизвестно специалистам: почти вся эта история, умещавшаяся между ’’белымипятнами” и фальсифицированными страницами, являет собой непревзойденный примерсокрытия и искажения действительности.Тот факт, что из школ были изъяты учебники истории и отменены экзамены поэтому предмету, красноречиво свидетельствует о том, с какими сложностями связанапереоценка ценностей. Ни одно общество не может осуществить радикальные— ’’революционные”, по нынешней терминологии — преобразования без критическойоценки собственной истории. Сокрытие или фальсификация прошлого и настоящего,равно как и идеализация будущего, были основным идеологическиморужием прежнего советского руководства на протяжении последних шестидесятилет — за исключением, отчасти, хрущевского периода. Эти манипуляции производились,чтобы придать власти видимость законности и увековечить существующийпорядок вещей. В конечном счете это привело к общему кризису системы. Из сказанногоследует, что дискуссии по проблемам истории носят отнюдь не академическийхарактер, а составляют один из самых острых моментов в нынешней политическойборьбе вокруг перестройки.Стоило лишь начать поиски причин кризиса — и в действие вступила неумолимаялогика научного анализа. Прервать этот процесс мог бы только возврат кполитическому насилию. Критика брежневского ’’застоя” естественно привела ккритике сталинской эпохи, ибо именно в эту эпоху были созданы социально-экономическиеструктуры и сверхцентрализованные бюрократические методы управления,укоренившиеся на долгие годы. Эта критика оказалась гораздо более глубокой,чем во времена Хрущева, когда она концентрировалась в основном вокругразоблачения ’’культа личности” и политики террора, то есть вокруг надстроечныхаспектов, которые, при всей их несомненной важности, не способны раскрытьприроды явления.Структуры и методы, внедренные Сталиным, нельзя рассматривать как простоеследствие его деспотизма. В статье, опубликованной недавно ’’Правдой”, двасотрудника Института марксизма-ленинизма выдвинули тезис, который уже высказывализападные исследователи: те экономические и социальные тенденции, а

также формы хозяйствования, которые позднее узаконил и развил Сталин, сформировалисьуже во время нэпа. Иначе говоря, Сталин ничего не открыл и не изобрел.Он лишь довел эти тенденции до логического конца с помощью тех диктаторских,а часто и террористических методов, о которых мы знаем.Разумеется, сами эти тенденции не возникли на пустом месте. Они родились вэпоху военного коммунизма, и их истоки следует искать в политике и идеологиибольшевистской партии, которые проявились еще в период ее борьбы за власть ив самом захвате этой власти. Статья в ’Правде” указывает, в частности, хотьи в уклончивой форме, на то влияние, которое оказала на Ленина модель немецкогогосударственного капитализма в годы мировой войны.Все это не значит, что между Октябрем и режимом сталинской автократии существовалафатальная связь, что октябрьское яйцо содержало зародыш сталинскогомонстра, что ленинское истолкование марксизма автоматически вело к установлениювласти единственной партии и тд. В каждый из решающих моментовистории существовали различные альтернативы, велась борьба, исход которойотнюдь не был предопределен. Тут важно понять, почему победила та, а не другаяальтернатива, какая совокупность элементов идеологии, структурных и социальныхусловий, личных качеств лидеров революции склонила чашу весов именнов этом направлении.Есть немало статей и книг, которые дают довольно полное представление оначальном периоде советской системы. Однако очень многое нам еще предстоитсделать. Нужно не только ввести в научный оборот новые источники и новыеисториографические методы, но и заново проанализировать уже, казалось бы,хорошо известные материалы.Да и сама перестройка, позволяющая глубже понять, что представляла собойсоветская система на протяжении всех семидесяти лет своего существования, неможет не пролить новый свет на истоки этой системы. Разумеется, пересмотрключевых этапов советской истории будет в свою очередь способствовать лучшемупониманию проблем, с которыми сталкивается перестройка.Моя цель как раз и состоит в том, чтобы поставить некоторые вопросы общеисторическогоплана, не претендуя, понятно, на то, чтобы дать на них окончательныеответы.Была ли революция преждевременной?Первый из таких вопросов звучит так: доказывает ли то, что произошло, правотутех, кто считал социалистическую революцию в России преждевременной?Напомню, что на этой позиции стояли самые выдающиеся марксисты той эпохи:Каутский, Плеханов, Мартов, Роза Люксембург, наконец, сам Ленин — вплоть доего ’’Апрельских тезисов”. Того же мнения придерживались Маркс и Энгельс впоследние десятилетия XIX века, когда на горизонте возникли первые смутныепризнаки русской революции. Правда, Маркс допускал возможность социалистическогоразвития гипотетической русской революции, но только в том случае, еслиона произойдет одновременно с социалистической революцией в развитых капиталистическихстранах. Тот же тезис отстаивал и Ленин, хотя в то время взглядыМаркса по этому вопросу были ему неизвестны.Ленин исходил из конкретной ситуации. Анализ капитализма убедил его в том,что эта формация объективно исчерпала свои исторические возможности, а Перваямировая война вызовет кризис, который разрешится революцией в европейскихстранах. Февральская революция, по его мнению, и была началом этой мировойреволюции.Уже два года спустя, к 1920 г., стало вполне ясно, что этот анализ былошибочным. Ошибочным в оценке как возможностей капитализма, так и поведениярабочего класса в Бвропе. Однако в апреле 1917 г. эти ошибочные выводы были47

48положены в основу политической линии большевистской партии, направленной нато, чтобы захватить власть и использовать ее для преобразования демократическойреволюции в революцию социалистическую.Конечно, без развала государства, нерешительности Временного правительства,возрастающей радикализации масс, их усталости от войны, тяжелого экономическогоположения большевики не получили бы той поддержки, которая позволилаим захватить власть. Но эта поддержка определялась конъюнктурными факторамии никак не меняла фундаментальных параметров системы, таких, как слаборазвитаяэкономика России, преобладание деревенского населения, отсутствие демократическихтрадиций и тд.В 1922 г., полемизируя с Николаем Сухановым, который в книге ’’Хроникарусской революции” отстаивал ту мысль, что революция в России — тем болеесоциалистическая — была явно преждевременной, Ленин признал, что к тому временив стране действительно не сложились необходимые для этого объективныеусловия. Однако, утверждал он, располагая рычагом власти, большевики смогутсоздать эти условия.История советской системы показала, что в своем стремлении установить то,что она называла социализмом, коммунистическая власть была вынуждена прибегнутьк диктатуре, которая становилась все более тоталитарной. Длительное жесуществование этой диктатуры породило структуры и методы, весьма далекие отсоциалистических идеалов вождей революции, пока их самих не пожрало сталинскоечудовище.Итак, опыт ’’преждевременной революции” и ’’перепрыгивания через этапы”с диктаторским использованием рычагов власти свидетельствует, что таким образомудается решить —да и то частично —лишь определенные задачи индустриализациипроизводства, которые сами по себе еще не делают общество социалистическим.Но даже и за решение этой, весьма ограниченной, задачи приходится платитьстрашную человеческую цену, расходовать гигантские естественные ресурсы,десятилетиями держать население в условиях, которые Маркс некогда квалифицировалкак ’’казарменный коммунизм”.Если мой анализ правилен в главном, этот исторический опыт представляет нетолько академический интерес. Он позволяет полнее оценить значение перестройкии нынешние попытки ’’перепрыгивания через этапы”, характерные и для рядастран Третьего мира, и даже для умонастроения некоторых левых группировок встранах развитого капитализма.Была ли неизбежной диктатура пролетариата?Мог ли кризис русской революционной демократии в 1917 г. завершиться иначе,чем установлением диктатуры большевиков? Известные данные —не думаю, чтоновые исследования существенно изменят этот вывод — показывают, что исходборьбы между радикальной позицией Ленина и другими взглядами отнюдь не былпредопределен. И в самом руководящем большевистском ядре, и в других эшелонахпартии оппозиция так называемой авантюристической линии была очень сильна.Возникшая с самого начала оппозиция Апрельским тезисам только усилилась входе подготовки к Октябрьскому восстанию. Одни (Каменев, Зиновьев и некоторыедругие, менее известные) возражали против самой идеи восстания; другие (например,Троцкий) противились проведению восстания до Il-го съезда Советов.После победы восстания оппозиция усилилась. Многие в самой партии былипротив правительства, состоящего из одних большевиков, требуя создания коалиционногоправительства, включающего меньшевиков и эсеров. Это движение возглавлялКаменев, и оно включало целую группу известных деятелей —членов ЦК иСовнаркома. Их оппозиция зашла так далеко, что в знак протеста против отказаЛенина создать коалиционное правительство они подали в отставку со своих по­

стов. При этом они сделали заявление, оказавшееся пророческим: ”Мы полагаем,— писали они, — что нужно сформировать советское правительство с участиемвсех советских партий. /.../ Мы считаем, что если не следовать по этому пути,то выход будет один: сохранить чисто большевистское правительство с помощьюполитического террора”. Так оно и произошло.Иначе и не могло быть. Как показали выборы в Учредительное собрание, проведенныеуже при большевистской власти и в период, когда эта партия пользоваласьнаибольшей в своей истории популярностью, даже тогда большевики не имелиподдержки большинства. Они получили только четверть голосов, тогда как эсеры- больше половины. Роспуск Учредительного собрания нанес последний удар первойи единственной демократии в русской и советской истории, исключил самувозможность компромисса между социалистическими партиями.Этот акт, осужденный Розой Люксембург и другими выдающимися марксистамитого времени, был не просто конъюнктурной мерой для сохранения диктатуры партии,но выражением стратегии, направленной на сохранение власти любой ценой.В 1921 г. Ленин сделал поворот к нэпу, что означало принятие экономическойпрограммы, близкой к той, которую предлагали меньшевики и эсеры. Но вместотого, чтобы попытаться достичь согласия с оппонентами, Ленин усилил репрессиипротив других социалистических партий, окончательно поставив их вне закона.Идеологически эта линия оправдывалась отрицанием ’’формальной буржуазнойдемократии” во имя высшей, советской. В действительности же, как предвиделаРоза Люксембург, эта мера сопровождалась последовательным искоренением демократиив самих Советах, их превращением в послушный придаток партии.Сейчас перестройка предлагает вернуть власть Советам. Однако опыт и техлет, и последующего периода дает основания утверждать, что без общей демократии—демократии без прилагательных —не может быть и демократии частной. Какговорила Роза Люксембург, чьи провидческие мысли следует вспоминать постоянно,’’без общих выборов, свободы печати и собраний, свободной борьбы мнений влюбом общественном институте жизнь затухает, становится лишь видимостью. Иединственным активным элементом жизни становится бюрократия”. Эти слова, помоему,следовало бы начертать на фронтоне перестройки.Сказанное (а есть и другие аргументы в пользу этого вывода) приводит нас кпостановке следующего вопроса: действительно ли существовали объективныеусловия, которые с неумолимой, прямо-таки железной логикой вели к установлениюдиктатуры коммунистической партии и предопределили ее семидесятилетнееправление в качестве единственной партии?На мой взгляд, анализ этих ’’объективных” условий свидетельствует скорееоб обратном. Понадобились весь политический гений Ленина и его железная воля,чтобы утвердить в партии и в обществе ленинскую концепцию революции и господствующейпартии, добиться, вопреки крайне неблагоприятным обстоятельствам,сохранения этой партии у власти. Трудно найти другой пример, когда личностьсыграла бы в истории столь решающую роль, какую сыграл Ленин.Теперь очевидно, что для Ленина (не говоря уже о Сталине) демократия небыла основной ценностью социализма. Он рассматривал ее лишь как один из возможныхпромежуточных этапов на пути к установлению диктатуры пролетариата илиСоветов, через которые, собственно, и должна была осуществляться диктатурапартии. Ибо именно партии, вооруженной знанием законов истории, и предстояло,по Ленину, стать демиургом великих социалистических преобразований.Что же осталось от этой грандиозной идеологической конструкции? Не свидетельствуетли семидесятилетний опыт правления единственной партии о том, чтобез реального участия общества в политической жизни страны, без полной свободыдля проявления различных политических идей и тенденций вся эта великолепнаяконструкция превращается в царство бюрократии?49

50Почему возник "военный коммунизм"?Мы знаем, что первая попытка создания экономической системы - той самой,которую ныне стремятся радикально реформировать, была осуществлена еще доСталина, при Ленине. Речь идет о так называемом военном коммунизме. Согласноофициальной версии, эта система была следствием гражданской войны — отсюда иназвание.Эта версия, однако, не выдерживает испытания фактами. Характерно, что самтермин ’’военный коммунизм” мы не встречаем ни в работах Ленина, ни в партийныхдокументах между октябрем 1917 и мартом 1921 г. Наименование это появилосьпозднее, уже после поворота к нэпу и констатации того факта, что попытка’’прямо перейти к социализму”, предпринятая весной 1918 г., оказаласьсерьезной ошибкой. Кстати, этот курс был провозглашен вслед за подписаниемБрестского мира, когда гражданская война еще не началась и происходили лишьотдельные столкновения на южных границах.Как же понимала социализм партия Ленина в апреле—июне 1918 г.? Она понималапод этим огосударствление всей экономики, упразднение рынка, прямой продуктообменс крестьянством (как способ включения его в государственную экономику),уничтожение денег и тд.Поскольку продуктообмен вызвал сопротивление крестьянства, а полностью дезорганизованнаянационализацией промышленность почти ничего не могла им дать,обмен трансформировался в реквизицию. В результате основная масса крестьян,ранее поддерживавшая новый режим, перешла к пассивному или открытому сопротивлению— в зависимости от обстоятельств.Таким образом, военный коммунизм вовсе не был следствием гражданской войны.Скорее наоборот: он явился ее причиной, во всяком случае - обстоятельством,способствовавшим ее расширению. Естественно, что война в свою очередьпривела к тому, что эта политика стала еще более жесткой, просто свирепой.У меня нет возможности подробно анализировать другие факторы, действовавшиев том же направлении: репрессии против остальных социалистических партий,отказ от выполнения октябрьских обещаний предоставить свободу нерусским народамимперии и проч.Некоторые исследователи, анализируя обстановку, сложившуюся после подписанияБрестского мира, резонно утверждают, что провозглашение уже в 1918 г.политики, сходной с нэпом, сохранило бы большевикам поддержку крестьян, изолировалобы белых генералов и тем самым снизило бы вероятность гражданскойвойны. Чем же тогда объяснить выбор в пользу ’’прямого перехода к социализму”?На мой взгляд, на то были две основные причины. Первая — идеологическогохарактера: вера в то, что ’’социализм”, как его понимали, не только болеесправедливая, но и более эффективная система экономического устройства. Ивторая причина - очевидно, решающая: поскольку Ленин до Октября и в месяцы,предшествовавшие Брестскому миру, занимал относительно умеренную позицию,провозглашение нэпа в 1918 г., когда партии меньшевиков и эсеров еще не былиуничтожены (и к тому же пользовались широкой поддержкой внутри и вне Советов),почти неизбежно вынудило бы большевиков к политическому компромиссу суказанными партиями.Но именно этот вариант - последнее, что Ленин мог принять. Нужно было,чтобы ’’прямой переход к социализму” полностью провалился, привел к гражданскойвойне, к полной экономической разрухе, к Кронштадтскому мятежу, к драматическойизоляции коммунистической партии, — и только после всего этого Ленинрешился на поворот к нэпу.

Однако даже тогда нэп был объявлен всего лишь ’’стратегическим отступлением”,а отнюдь не новой теоретической и политической концепцией социализма.Правда, статья Ленина о кооперативном плане (написанная незадолго до того,как его разбил паралич) исходила из того, что путь к социализму лежит черезпостепенные реформы в союзе с крестьянством. Но, повторяю, сама концепция социализмане изменилась.Понятно, что это не могло не привести к усилению - именно в период нэпа -таких тенденций, которые подготовили почву для нового витка ’’военного коммунизма”— уже на более ’’высоком” уровне.Вряд ли эта линия победила бы легко, если бы в решении вопроса участвоваловсе общество. Но он решался исключительно внутри партии, в ходе фракционнойборьбы. Все крупные социальные группы, заинтересованные в сохранении нэпа,были исключены из политической жизни. И тем не менее массовый террор, которыйиспользовал Сталин, не был случаен: ему надо было не только сломить противниковвнутри партии, но и подавить общество в целом, огромное большинство котороговраждебно отнеслось к идее нового ’’военного коммунизма”.Интересно было бы рассмотреть и вопрос о том, не потому ли концепция’’военного коммунизма” так глубоко укоренилась в партии, что это и была посуществу партийная концепция социализма? Победа ее была обеспечена такимиобстоятельствами, как отсутствие демократии в партии и невозможность для всехдругих групп публично выражать свои политические взгляды. Таковы были те факторы,которые в переломный для нэпа момент склонили чашу весов в пользу Сталина.Конечно, есть немало других вопросов, которые я хотел бы задать перестройке.В коротком докладе это, однако, невозможно. Я допускаю, что некоторыевысказанные здесь положения покажутся схематичными или даже провоцирующими.Как бы то ни было, я решительно высказываюсь за перестройку. Уверен, чтоборьба за ее успех требует от всех нас понимания существа проблемы, не исключаясамых острых и спорных ее аспектов.51ЕВРОПАИ СОВЕТСКИЙ СОЮЗФрансиско ФЕРНАНДЕС ОРДОНЬЕСВсе мы знаем, что Европа — самый малый из континентов. На карте мира она представляетсявсего лишь придатком огромных географических пространств Евразии. Однакоэтот небольшой кусок земли обладает огромным внутренним потенциалом, которыйпозволил Европе стать центром, распространившим на весь остальной мир свои технические,экономические, политические, культурные и особенно гуманитарные модели.На территории, примерно равной площади таких стран, как Бразилия, Канада, Китайили Австралия, сгруппировалось тридцать пять государств, достаточно непохожих другна друга Неудивительно поэтому, что совсем не просто определить, что мы понимаемпод Европой. На одном континенте разместились, по существу, несколько Европ: этническиеЕвропы (латинская, англосаксонская, германская, славянская и т.д.), географические(северная, балканская, центральная, иберийская, островная), религиозные(католическая, протестантская, православная, исламская). Но особенно остро ощутиморазделение политическое, совершившееся после Второй мировой войны Оно разбилоконтинент на множество Европ по обе стороны старого занавеса Западная Европа,нейтральная Европа, Восточная Европа, даже советская Европа и американская ЕвропаИменно этим и объясняется участие США и Канады в общеевропейском диалоге на Конфе-Аатор — министр иностранных дел Испании. Выступление на конференции • Барселоне 25—29октября 1988 г.

52ренции по безопасности и сотрудничеству в Европе, диалоге, который начался в 1972году в Хельсинки.Если мы попытаемся определить каждую из составных частей этого многообразногосообщества, то наверняка столкнемся с серьезными трудностями. Ведь нам придетсяучитывать не только географию и этнические особенности, религиозные компоненты,политические различия Речь должна идти еще и об интеллектуальных, научных, философских,моральных и иных принципах, которые, вопреки всем этим различиям, сформировалиевропейского человека, европейцаЕвропа плохо приемлет попытки любого государства — члена региона добиться главенствующегоположения или преимущества Европейский континент, европейское сообществовсегда отвергало гегемонизм, хотя следует признать, что в разное время едвали не каждое из европейских государств добивалось гегемонии: Испания, Франция,Великобритания, Пруссия, Австрия, Россия. Европа малых и средних стран, Европатридцати пяти, ясно обозначившаяся после Конференции по безопасности и сотрудничествув Европе, несовместима с идеей доминирующего государстваЗа последние два века наш маленький континент дважды становился объектом экспорта.Первый раз научные, гуманитарные и политические достижения Европы сделалисьдостоянием четырех стран света от тысячелетней Японии до молодого чилийского государства,от Канады до Новой Зеландии. В сжатом, концентрированном виде европейскаяцивилизация распространилась на всю планету.Во второй раз славы оказалось поменьше. ОслаблеИйая и обедневшая после мировыхвойн Европа с грустью наблюдала, как сама ее суть, европейское существо, переливаетсяв две великие страны — США и СССР. Страны, в определенном смысле европейские,но — в силу взятых ими на себя глобальных функций — потерявшие часть своейевропейской сущности.Старая Россия была, конечно, страной европейской даже в тот период, когда онаобратила свои взоры на Восток и занялась его завоеванием Этот процесс, не стольизвестный, как завоевание американского Запада, довел царей до льдов Аляски. Торговаянелепость — продажа Соединенным Штатам Аляски менее чем за ЮО миллионовдолларов — лишила Советский Союз возможности бьггь даже трехконтинентальной страной:европейской, азиатской и американской.Де Голль был тем государственным деятелем, который первым заговорил о необходимостивернуться к Европе, охватьюающей пространства от Атлантики до Урала. Этотпризьв был одновременно и очевидным, и революционным. Очевидным, ибо все мы еще изшкольных учебников географии знали, что Европа лежит именно в этих пределах. Но иреволюционным, поскольку при таком определении Советский Союз оказывался в двойственномположении: Уральские горы делят страну на две части, одна из которых,европейская, составляет около четверти территории страны, другая, азиатская, —более трех четвертей.Выше я говорил, что зерна европейской сущности были посеяны в США и в СССР. Этолиберальные мыслители Европы открыли путь всевластию денег и затем капитализму,прочно укоренившемуся в Северной Америке.В 1917 году коммунистическая революция привела к созданию Советского Союза. Егогеографический облик был начертан еще царями, однако две мировые войны сдвинулистрану на запад. Это гигантское государство, площадь которого — 22 миллиона квадратныхкилометров — вдвое превышает площадь Европы, стало руководствоваться доктринами,резко отдалившими страну в тяжелые периоды ее истории от того рационального,логического, гуманистического мышления, которое составляет суть европейскойцивилизации. Разумеется, мы понимаем, что Советский Союз создавал новую систему, иему пришлось в течение считанных десятилетий осуществлять глубокие преобразования,на которые у либерального общества ушли столетияУже к пятидесятым годам выявилось, что итоги неутешительны Когда через нескольколет после Второй мировой войны возник диалог между Востоком и Западом,вылившийся в Хельсинкский процесс, стало ясно, что два европейских фланга, восточныйи западный, существенно расходятся Понадобилось более пяти лет подготовки,прежде чем в 1975 году стало возможным подписать Хельсинкский заключительный акт.

53В тексте этого акта, полном оговорок, недомолвок, неопределенных формулировок,отчетливо выявились два различных подхода к пониманию роли человека в обществе,его прав и обязанностей, роли государства в обеспечении свобод. При этом Востокделал упор на экономические, трудовые и этнические аспекты проблемы, Запад же,отнюдь об этих аспектах не забьвая, ставил во главу угла свободы политические,религиозные, социальные.С момента подписания Хельсинкского заключительного акта произошло немалособытий. Международное сообщество встретилось с множеством проблем, знало периодыподъемов и спадов. В частности политика разрядки начиная с 1945 года постоянносталкивалась с трудностями, с подводными и надводными камнями.За это время стало ясно, что Советский Союз, превратившийся в сверхдержаву,расположен не где-нибудь, а в Европе, на пространстве, традиционно именуемом"Центральная Европа". Может быть, поэтому он всегда уделял особое внимание ЗападнойЕвропе — ведь за последние два века именно с этой стороны Россия триждыподвергалась нашествиям. Между тем созданная в СССР экономическая, социальная иполитическая система не только отличалась от европейской, но и была внутренне противоречива.Это в конечном счете и привело ее к экономическому, социальному и политическомукризису, который стал особенно очевиден в последние двадцать лет.Наиболее светлые умы в СССР хорошо понимали, что из состояния кризиса можновыйти, сделав шаг либо вперед, либо назад, но избежать кризиса, оставаясь на месте,нельзя. Тут и появляется Горбачев, личность мирового масштаба Открыто признавкризисное состояние страны, Горбачев решил преодолеть его с помощью политики обновления,включающей замену старых кадров и перестройку режима с учетом изменившейсяобстановки.Переживаемая нами ситуация точно соответствует тому определению кризиса, котороедал Грамши: старое не хочет умирать, а новое не может родиться Процесс этоттребует длительного времени и концентрации усилий, а значит, и переоценки внешнейполитики СССР. Эта переоценка вызвала целую волну диалогов и соглашений, я бы дажесказал, — настоящую эпидемию мира во всем мире.В какой мере это отразилось на отношениях между Европой и СССР? В июне Европейскоеэкономическое сообщество и Совет экономической взаимопомощи признали другдруга. За признанием последовало установление прямых отношений между ЕЭС и рядомстран СЭВ. Сообщество уже подписало соглашение с Венгрией, ожидается подписаниесоглашения с Чехословакией, изучаются возможности заключения договора с СССР. Растетинтерес и со стороны других стран Европы Видимо, ЕЭС и есть тот генератор,который способен питать энергией процесс строительства единой ЕвропыВ то же время последние конференции в Мадриде, Стокгольме и Вене показали, чторазвитие идей Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе открыло такиевозможности для диалога, о которых нельзя было и мечтать пятнадцать лет назад.Так, возник диалог по гуманитарным проблемам, и Советский Союз даже предложил провестиконференцию по правам человека в Москве. Несмотря на естественные опасения иоговорки, это предложение следует оценить по достоинству.Разработаны меры по укреплению военного доверия, позволяющие европейским странамнаблюдать за военными маневрами, проводящимися в любом государстве Европы,обмениваться информацией. Все это способствует изменению общего климата на континентеи открывает перспективы для успешного завершения диалога о сокращении обычныхвидов вооруженияСоветский Союз, безусловно, поворачивается лицом к Европе — об этом свидетельствуетнеобычайное развитие внутриевропейского диалога, затронувшего буквально всенаправления Недавно Горбачев впервые заговорил о Европе как об общем доме, гдевсе европейцы могли бы обрести кров.Новое динамичное развитие охватьвает целый ряд фундаментальных проблем.1 Разоружение. Независимо от диалога между СССР и США, завершившегося соглашениемоб уничтожении ракет средней и меньшей дальности, Европа готовит к Венскойвстрече по безопасности и сотрудничеству собственные предложения Они предусматриваютодновременное продвижение по двум основным направлениям. Во-первых, создание

54атмосферы военного доверия, что означает углубление принципов, согласованных вСтокгольме. Во-вторых, достижение равновесия обычных видов вооружения Уже очевидно,что переговоры о разоружении привели к дальнейшей разрядке в двухполюсной логикегонки вооружений.2 Уважение к старым гуманистическим идеалам После пятнадцати лет общеевропейскогодиалога нам удалось продвинуться вперед и в сфере прав человека Совещания,проведенные в Оттаве и Берне (соответственно в 1984 и в 1986 годах), хотя и непривели к принятию согласованных документов, были бы вообще невозможны десять летназад. Еще менее реальным представлялся вариант, при котором Москва предложила бысвою кандидатуру для проведения конференции по этим проблемам. Сейчас мы должныстремиться к тому, чтобы отказаться от бесконечных дискуссий на тему о том, чтотакое права человека, и избегать самодовольного восхваления каждой из наших систем.3. Техническое и экономическое сотрудничество. Уровень обмена между СоветскимСоюзом и Западной Европой пока что очень невысок. Во внешнем торговом балансеобеих сторон он не превьяиает 3,5%, а в Испании и того ниже — примерно 1,75%. Наобмен внутри СЭВ приходится приблизительно половина торгового оборота стран этогосообщества Торговля внутри одной экономической системы сопровождается сбоями,нарушением ритма и консервацией того отставания, которое вообще присуще этойсистеме. При соблюдении норм и правил С осот1 укрепление технического сотрудничествабыло бы полезно для всех стран, но особенно для государств Восточной Европы,опасно отставших от Запада в технике и технологии.Совсем недавно европейские банки начали гигантскую операцию по предоставлениюСССР кредитов на общую сумму 6 миллиардов долларов. Группа Deutsche Bank предоставилакредиты на 1,6 миллиарда долларов, французские банки во главе с Credit Lionnais— на 2 миллиарда, итальянские — на 775 миллионов, английские — ведут переговоры окредите на 1,75 миллиарда долларов. В некоторых консервативных кругах эту операциюрасценивают как новый "план Маршалла", направленньй на поддержку перестройки. Вдействительности, я думаю, инициатива банков порождена атмосферой внутриевропейскогодиалога Замечу, что в данньм момент долг Москвы европейским банкам достигает34 миллиардов долларов.В заключение хотел бы сказать следующее. Еще сравнительно недавно мы могли споритьо том, действительно ли Горбачев собирается проводить серьезные реформы.Позднее вопрос был сформулирован иначе: возможны ли эти реформы, и каковы их цели?Сейчас тоже далеко не все еще ясно. Мы не в состоянии точно оценить экономическоеположение Советского Союза, столкнувшегося со многими трудными проблемами; у наснет уверенности, что перестройка затронет фундаментальную сферу политическихсвобод и прав человека; вряд ли кто возьмется судить о глубине национальных конфликтов,выплеснувшихся на поверхность, и о серьезных переменах, происходящих вряде стран Восточной ЕвропыОдно несомненно: перестройка в Советском Союзе требует от европейцев четкойпозиции. Мы просто не можем остаться равнодушными к переменам таких масштабов —пожалуй, к самому важному из того, что происходит во второй половине XX века. Важномууже хотя бы потому, что все это совершается в Европе.Европейскому сообществу, с таким трудом сумевшему взяться за выполнение своейисторической программы, должна принадлежать в этом деле активная роль. Мы неможем, повторяю, быть всего лишь свидетелями, мы обязаны четко определить своюпозицию.Следует помнить, что чудес или внезапных сдвигов ждать не следует. Процессперемен в Советском Союзе развивается медленно. Так же медленно, как идет развитиеистории. Поэтому сейчас трудно предвидеть, к каким изменениям приведут нынешниереформыМне представляется, что общество в конечном счете напоминает кинетическуюскульптуру Кольдера тронь ее в любом месте, и вся скульптура придет в движение.Вспомним, что даже ледники движутсяВ каком направлении? Я приведу здесь слова русского поэта Бродского: "ПетрВеликий не хотел подражать Европе, он хотел, чтобы Россия была Европой". Можетбыть, столько веков спустя наконец пришел этот час?.#1 Координационный комитет (западных стран) по многостороннему контролю за экспортом.— Peà

55Валерий ЧАЛИДЗЕ (Бенсон, США)БЮРОКРАТИЯ И МИРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯАнглийский ф илософ Б эк он высказал такую м удрую мысль: ’’Природой м ож норуководить, лишь подчиняясь ей”, Перефразируя его, м ож но сказать: ’’О бщ еством м ож ­но руководить, лишь подчиняясь е м у ”. Звучит разум но. Действительно, м ож но добитьсямногого и в развитии общ ества, и даж е в р езк ом его изменении, если понимать природуповедения и развития общ ества, если не идти против этой природы. Но часто бывает итак, что правители пытаются насильно навязать общ еству нечто ем у не свойственное,противное его природе и естественным тенденциям развития. Тогда общ ество сопротивляетсядавлению, тогда правители м огут бы стро проиграть и уйти с политической арены.Примеров слиш ком м ного, я не отвлекаюсь на них.Если давление на общ ество слиш ком сильно, общ ество иногда не в состоянии скинутьтех, кто предъявляет ем у противоестественны е требования. Тогда некотор ое врем яможет казаться, что правители, идущ ие против природы общ ества, преуспели, что общ е­ство им подчинилось. Рано или поздно все ж е оказы вается, что хотя такие правители иотклонили общ ество от его естественного пути развития, но результат получился совсемне тот, что был задуман. Оказывается, что общ ество отом стило насильникам, развиваясьв неожиданную сторону.Россия столкнулась с такой ситуацией после 1917 года. Те, кто мечтал установитьобщ ество противоестественного равенства, вск оре увидели, что общ ество мстит им, неимея возм ож ности сопротивляться откры то. На насаждение равенства общ ество ответилоне только всеобщ ей разрухой, но и созданием слоя жадных до власти и привилегийначальников, тех самы х начальников, которы е по замы слу должны были насаждать равенство.Н езадолго до смерти Ленин заметил силу и опасность этого нового слоя, слояпартийных и советских бю рократов, но, во-первы х, было уж е поздно — чудовищ е о к а ­залось сильнее своего создателя. Во-вторых, ни Ленин, ни Троцкий, ни другие борцыс бюрократией не поняли природы грозного явления, они винили нехорош их лю дей,неправильную организацию управления. Они не поняли, что это месть общ ества за пренебрежениеего природой, за попы тку насадить неестественное равенство, за попы ткусоздания искусственны х, идеальных людей.Прош ло 70 лет. Мечты о равенстве давно оставлены правителями России. Никто несомневается теперь, что бюрократия — это нужный и в общ ем полезный общ ественныйслой. Вопрос теперь в том , чтобы бюрократия была более эф ф ективной, более гибкой.Вопрос теперь и в том , чтобы бюрократия нем ного поделилась властью с народом . Втом, чтобы бю рократия поддержала перестройку, а не саботировала ее. Как достичьэтого, не идя против природы общ ества, как достичь этого, разгадав естественные тенденцииразвития? Единственный путь, я дум аю , это понять причины недовольства иосторожности бюрократии и правильно понять роль бюрократии и ее ценность дляобщ ества.Казалось бы, это странно слышать от меня, человека, которы й уж е 20 лет критикуетзлоупотребления бюрократии. Но м не это говорить не странно. Можно критиковатькакой-то общ ественный слой и в то ж е время понимать ценность этого слоя. Напомню,что еще при Б реж неве я писал, что на управленческий слой надо смотреть какна вид национального богатства, наравне с индустриальным к ом плексом и природны миресурсам и.1 И вот теперь меня настораживает накал официальной и общ ественной критикибюрократии. Так и хочется сказать: ’’Подпиливаете сук, на котором сидите” . Отбюрократии слиш ком м ногое зависит в том , чтобы перестройка пошла успеш но. Ее симпатийне добиться н аск ок ом , а ее послуш ание м ож ет быть ф орм ой саботажа, более опас­СССР: Внутренние противоречия, 9, 1983.

56ного, чем прям ое сопротивление. Я дум аю ,что здесь очень легк о пойти против естественныхтенденций развития общ ества и добиться результатов, обратных желаемы м.П од естественными тенденциями развития я здесь имею в виду то, как в общ естверазвиваются иерархические отнош ения. Если бы речь шла теперь о насильственной революции,то перетряска иерархических отнош ений в общ естве была бы естественна. Разныеиерархические слои поменялись бы местами, как бывает при револю циях. И какэто часто бывает при революциях, ничего хорош его не вышло бы. Но перестройка, какутверждают, — это мирная революция. П оэтом у даж е если и произойдут какие-то иерархическиеизменения в общ естве, они должны произойти постепенно и без ущ ерба длятех слоев, которы е привыкли считать себя высш ими. Я здесь говорю об общ ественны хслоях, а не об иерархическом положении отдельных лиц: в их положении м огут происходитьподчас драматические изменения и на поведении общ ества в целом это можетсовсем не отразиться.Бюрократия привыкла быть на вер ху иерархической лестницы в общ естве. И с этимнадо считаться. Унижение столь сильного и важного для перестройки слоя мож ет привестик беде. А такое унижение уж е м ож но наблюдать. П олож им , бюрократия проглотитгорькую пилюлю гласности — разреш ение оную бюрократию критиковать. Но здесь естьпредел. Одно дело критиковать отдельных лиц по отдельным делам , когда заслужили,другое, когда из бюрократии делают ритуального козла отпущ ения за все беды . Вот мнеговорят, Горбачев сильно отступил на партконференции, когда не слиш ком защищалпрессу от бю рократов. А я дум аю , это бы ло разум но с его стороны , это бы ло шагом дляподдержания баланса.Д ругим унижением являются нападки на так называемые чрезмерные привилегии.Это уж е мелочность, какое-то сведение счетов. Привилегий этих не так уж м ного, направленыони в основном на эконом ию времени и создание минимального ком ф ортадля людей, которы е, как правило, работают с колоссальной нагрузкой. Спору нет, былобы приличнее просто больш е платить, но дефицит диктует общ еству свои законы . Надопри этом помнить, что это действительно м елкие привилегии. Если президент крупнойкомпании в А м ерике имеет в своем распоряжении удобны й реактивный самолет, то этоздесь никого не смущ ает. А в СССР директора крупного предприятия, того и гляди,попрекнут машиной. Я, конечно, избаловался в А м ерике, но когда я слышу о привилегияхсоветских начальников, мне и грустно, и см еш но. Среди этих привилегий в общ емнет ничего, чего человек среднего достатка в Соединенных Штатах не имеет или не могбы иметь, если бы ем у это понадобилось.Я дум аю , острая критика привилегий бюрократии — это отзвук старой мечты о м а­териальном равенстве. Это естественно, в перестройке принимают участие разные слои икаждый поет свою песню. Но некоторы е песни м огут звучать диссонансом . Мечта о материальномравенстве, несомненно, противоречит и тенденциям развития общ ества, иидеям перестройки, хотя политически песня о равенстве и м ож ет звучать привлекательно.П ерестройка — это мирная революция, задача которой активизировать активныеслои общ ества, дать им больш е простора для инициативы, больш е стимулов для проявленияих способностей. Для этого требуются гарантии равенства в правах, но в то жевремя допущ ение больш его материального неравенства. Б орьба с уравниловкой — этоборьба за неравенство. Надо это четко понимать. Надо четко понимать, что именно диф ­ференциация общ ества открывает путь к том у, чтобы активность активных могла бытьиспользована на благо общ ества.П оэтом у любы е попытки принизить активные слои противоречат перестройке. А бю ­рократия — это один из активных слоев общ ества. И надо внимательно посмотреть, какиемеры по ограничению бюрократии необходим ы как гарантия активизации другихслоев, таких, как кооператоры или интеллигенция, а какие м огут на радость неактивноймассе ущемить интересы бюрократии и вызвать ее сопротивление и саботаж.Разумно, я дум аю , посмотреть, достаточно ли бюрократия в среднем вознагражденаза свою управленческую роль в общ естве. С моей точки зрения — недостаточно. В СШАценят управленческий труд и талант гораздо выше, и надо брать пример с хорош о работающейсистемы. Здесь нередки случаи, когда руководитель производства получает зар­

57плату в десятки раз выше, чем рабочий, а некоторы е руководители — даж е в сотни развыше. Это — рыночная, то есть эконом ически справедливая оценка роли р уководящ ихкадров, А в СССР оплата труда, таланта и перегрузок бюрократии не сильно отличаетсяот оплаты квалифицированных рабочих, хотя рыночная ценность труда хорош его управленца,несомненно, намного выше труда рабочего.Как ж е надеяться, что при такой недооцен ке труда бюрократии не будет саботажа состороны этого слоя, когда перестройка пытается активизировать другие слои общ ества?Каково среднем у бю рократу содействовать кооператору, если он видит, что этот, с еготочки зрения, вы скочка сразу начнет зашибать деньгу, которая и не снилась честномуначальнику. Я сно, что он сознательно или бессознательно будет противиться кооперативном у движению. Это лишь один пример того, как при сущ ествую щ ем пренебрежениик начальникам м ож но добиться результатов, обратны х ж елаем ы м .1Вряд ли политически возм ож но теперь увеличивать объем привилегий бюрократии.В лю бом случае даж е сущ ествую щ ие привилегии не должны быть секретными. Но очень,я дум аю , важно не принижать бю рократию, не делать из нее козла отпущ ения. К ром еэтого, я дум аю , пришло врем я для резк ого увеличения оплаты труда бюрократии. Б ю ­рократия м ож ет стать сою зником перестройки, если ее роль в управлении общ еством ,ее таланты и ее активность будут по достоинству оценены. В этом случае она смиритсяи с повышенными требованиями к ней, и с гласной критикой, и даж е с сокращ ениемаппарата.Мне м огут возразить, что при всей ценности бюрократии она уж очень несимпатична,имея в виду тот неоспоримы й факт, что в слое этом полно тех, кто попал туда поблату, тех, кто не печется о нуж дах страны, тех, кто просто не способен и не захочетсодействовать перестройке общ ества. Все это так. Возражение разум ное. Но посм отритена другие слои общ ества. Разве интеллигенция избежала тех же проблем? Разве к ор ­рупция, приспособленчество, интеллектуальная нечестность не характерны для интеллигенции?А разве среди рабочих мало бездельников, несунов и пьяниц?Страна была в кризисном состоянии почти целый век. Этот кризис привел к деф ор ­мации моральных и даж е правовы х ценностей во всех слоях населения. Естественносмотреть на эту моральную деф ормацию как на результат сопротивления общ ества противоестественномудавлению на него. У тех, кто теперь пытается вернуть общ ество кнормальному состоянию , есть вы бор: попрекать отдельные слои общ ества этими м о ­ральными деф орм ациям и или создавать в общ естве условия, при которы х эти д еф ор м а­ции теряют смысл как выражение м ассового сопротивления народа. Первый путь явнонепригоден: попрекать придется почти всех. П раведников в России осталось нем ного, иони не таковы, чтобы см огли управлять государством . Управление так или иначе придетсядоверить неправедникам, если не ворам , то циникам, которы е лицемерно терпелигнусность прош лых лет и умудрились продвинуться, поддакивая мерзавцам из начальства.Нет смысла в том , чтоб они били себя в грудь за прошлые грехи или в том , чтобохочая до обвинений толпа смеш ивала их с грязью, тем более, что некоторы е искреннерассматривали свое приспособленчество как жертвенность, как терпеливое ожиданиечаса, когда они см огут по-настоящ ему послужить своей стране.Очищение страны м ож ет быть достигнуто не покаянием или взаимны ми обвинениями,а готовностью жить иначе, В ситуации, когда кризис страны осознан страной, когдабольшинство народа хочет из этого кризиса выйти (если это т а к !), в этой ситуациидолжна прийти на ум идея прощения прежних грехов. Прощения без забвения, ибо отказот анализа прежних бед социально вреден.-Прощение долж но преж де всего выразиться в отказе от поисков козла отпущ ения.1 Но этого недостаточно. Нужно отказаться от ю ридического преследования коррум пированныхбю рократов по обвинениям за действия, соверш енные до перестройки, скаж ем ,до 1987 года. Всех не посадишь, коррупция была распространена слиш ком ш ироко, аизбирательные преследования — это пощечина праву, это продолж ение произвола тех,Изучая Закон о кооперации, я был поражен тем, в какую зависимость от местной бюрократиипоставлены кооператоры. Это не только тормоз кооперативному движению, это еще и приглашениек процветанию взяточничества.

58кто имеет власть выбирать, к ого преследовать. О дновременно это — шантаж почти всегослоя бюрократии, создание напряженности, которая вряд ли совм естим а с желаниемперестройщ иков видеть бюрократию работающей по-новом у. Объявление амнистии посоответствую щ им статьям Уголовного к одек са ознам енует начало новой жизни длямногих бю рократов, начало очищения. Я имею в виду статьи о взяточничестве, хозя й ­ственных преступлениях, частнопредпринимательской деятельности с использованиемгосударственны х ф орм и т.п. в случаях, когда преступление не связано с насилием илис действиями против правосудия. Многие из осуж денны х по этим статьям пострадаливполне заслуж енно, но не будем забывать, что среди них м ного стрелочников, принесенныхв жертву вышестоящ ими ворами, м ного таких, кто просто не см ог откупиться.О свобож дение таких второстепенны х виновны х — справедливо.Такая амнистия освободила бы от страха тех, кто помнит за собой грехи, и осв ободилабы от наказания тех, кто уж е осуж ден. П оследнее означает дополнительную социальнуюпользу. В условиях, когда правительство делает ставку на кооперативы, освобождение деятелей второй экон ом ики — разумны й шаг. Эти люди пытались проявлятьсвой предпринимательский талант, когда это было незаконно. Разум но, чтобы теперьих талант служил общ еству.1Мне возразят, что даж е если все м ои пожелания осущ ествятся, то есть если грешникибудут прощены, если общ ественный статус бюрократии и ее материальное полож е­ние будут повышены, все равно останется м ного проблем , в том числе проблем а чисткибюрократии — слиш ком м ного бесталанных бездельников попало в престижный слой.Я и не надеюсь, что принятие м оих пожеланий решит все проблем ы , но я дум аю , что вм е­сте с гласным контролем за деятельностью властей это создаст условия для самоочищ е­ния бюрократии. Высшие иерархические слои умеют очищаться от недостойны х, кольск оро общ ественны е условия это позволяю т. В то ж е время народ такж е сум еет освободитьсяот недостойны х начальников, если гласность станет норм ой жизни. Б ез гласностинарод м ож но обмануть, но он обычно знает, когда его обманы вают. В условияхгласности обмануть народ будет трудно, рано или поздно вороваты й или бесталанныйбю рократ будет засвечен народной критикой.Отмечу также путаницу в ум ах критиков. Бюрократию часто путают с бю рократизмом . Бюрократия — это общ ественно ценный слой управленцев. Бю рократизм — этостиль работы. Надо четко понимать, что именно общ ественны е и правовые условия ответственныза то, что такой стиль работы стал распространенным. Н азову лишь отсутствиегласного контроля, ограниченность судебной защиты прав лю дей, келейность назначенийна ответственные посты, наличие системы номенклатуры . Список этот можнопродолжить, но и без того ясно, что устранение условий, способствую щ их бю рократизму, приведет к духовн ом у обновлению слоя бю рократов и одноврем енно создаст обстановку в стране, в которой этот слой будет подверж ен меньшей опасности засорения б ездельниками,ворами или просто людьми, неспособны ми к управлению. Я даже м огуутверждать нечто бол ее решительное: распространение бю рократизма — это вы нуж деннаязащитная реакция бюрократии на условия правовой и общ ественной среды, так жекак приписки — это весьма часто реакция на нереалистические плановые задания. Я непытаюсь оправдывать бю рократизм или приписки. Но понимание причин явления дол ж ­но предш ествовать борьбе с этим явлением. Винить бюрократию в бю рократизме м ож ­но, но это будут пустые разговоры . Изменить условия работы управленцев, то есть вбольш ой м ере изменить саму систему управления — это реалистический путь, хотя японимаю, что это путь нелегкий, прежде всего потом у, что часть бюрократии будет сопротивлятьсятаким изм енениям . Тем более важно повыш ение престижа бюрократии,чтобы она стала сою зником перестройки. #Закон о кооперации запрещает лицам, имеющим судимость, быть в числе руководящ их работниковкооператива. Юридически и с точки зрения социальной пользы эго неразумно, но с политическойточки зрения введение такой нормы можно понять. Однако даже это ограничение непрепятствует использованию делового таланта бывших осужденных в работе кооператива.

59Андрей НУЙКИН (Москва)МЕХАНИЗМ ПОДМЕНЫЧаще всего мы рассматриваем перестройку в экономическом аспекте, говорим осхемах, которые позволят вывести страну из предкризисного, а может быть, икризисного тупика. Такой подход позволяет лучше понять ситуацию, но в чем-тотакже искажает картину. Экономические схемы могут быть превосходными, но приэтом не учитывать какого-то маленького нюанса конкретной исторической ситуации.И в результате — не сработать.Конечно, политические факторы не отменяют экономических законов, но затормозитьих действие, исказить исторические закономерности они могут очень существенно,что мы и наблюдаем в течение последних 70 лет. Поэтому, мне кажется,нужно уделять самое пристальное внимание изучению конкретной политическойситуации, ее внутренних механизмов и т.д.Возьмем вопрос о многопартийной и однопартийной системах. Общеизвестно,что многопартийная система — это хорошо. С точки зрения общей теории споритьтут, собственно, не о чем. Это столь же очевидно, как то, что лучше бытьздоровым и богатым, чем бедным и больным.Преимущества многопартийной системы очевидны. Но —при каких-то определенныхсложившихся исторических ситуациях. Часто говорят, что при капитализмемногопартийная система - это и есть тот гарант, который обеспечивает стабильностьобщества, плюрализм, страхует от чрезмерной концентрации власти в однихруках. А ведь это не так. Гарантом является частная собственность. Именноона, а вовсе не многопартийность страхует общество от политического всевластия,засилья государства. Что касается многопартийности, то она являетсятолько одним из следствий этих отношений собственности.Однопартийную систему принято считать главным злом, вызвавшим те печальныепоследствия, о которых мы так откровенно говорим сегодня. Мне кажется, стоитхотя бы поставить под сомнение абсолютную верность этих утверждений.В нашей нынешней, уже почти плюралистической политической ситуации однимиз самых опасных ярлыков остается обвинение человека в том, что он выступаетпротив руководящей роли партии. Хочу привести один пример. Перед партконференцией,когда перестройка оказалась в кризисном положении, я высказал винтервью ’’Литературной газете” мысль, что поскольку партийный аппарат -прежде всего его среднее звено — отнюдь не проявляет желания стать лидеромперестройки, настало, видимо, время создавать комитеты в поддержку перестройки,которые со временем слились бы в Народный фронт. Однако, когда я прочелсобственное интервью, я удивился. В него была вставлена скромная фраза, накоторую в прошлые годы никто из нас даже не обратил бы внимания: ’’Разумеется,под руководством партии”. Теперь же я был огорчен. В самом деле, небудешь же потом выходить на площадь и кричать: ’’Товарищи, я против руководствапартии!”Почему меня это так задело? Ведь я член этой самой партии, почему же я недоволен, что моей партии так настойчиво приписывается руководящая роль? Апотому, что в контексте подразумевалась вовсе не партия, а партийный аппарат.Это под его руководством должны были действовать комитеты перестройки. Естественно,что подобная интерпретация идеи мне не понравилась.Выступление на конференции ш Барселоне 25—29 октября 1988 г.

60Эта подмена типична. Всякий раз, когда подразумевают аппарат, у нас говорято партии. Аппарату это чрезвычайно удобно, и он проявляет прямо-таки трогательнуюзаботу об усилении власти партии. Ибо заботится он, собственно, обукреплении своей, аппаратной, власти. Такие подмены совсем не так невинны,они во многом определяют нашу политическую жизнь.В чем должна быть сила партии, если бы она именно в этом качестве присутствовалав обществе? Часто говорят: во власти над государственным аппаратом.Казалось бы, все тут логично, если эта партия — правящая. Но ведь это всетакине партийная функция - командовать государственным аппаратом, судами,армией, органами госбезопасности, профсоюзами. Все это функции государственные,очень серьезные, важные и нужные, но в общем административные. Еслиименно в них сила партии, то это мало соответствует ее партийной сути.Разве кто-нибудь стал бы возражать против силы партии, если бы она выражаласьв ее связи с народом, в верности идеалам — коммунизма в данном случае,поскольку это коммунистическая партия, — в открытости целей, в гуманностиидей, в глубине научного проникновения в историю, в активности и принципиальностикаждого ее члена? Видимо, сила партии и должна складываться из всегоэтого. Однако произошла подмена функций партии, и пора об этом сказать прямои откровенно. Я, например, проводил такие маленькие социальные эксперименты всамых разных аудиториях. Я говорил: ”Ну вот, я коммунист, и в зале многочленов партии. Хочу предложить такую схему изменений. Давайте распустим всюпартию, но оставим секретарей парткомов, райкомов, всю остальную партийнуюиерархию. Скажите, как, на ваш взгляд, что-нибудь изменится в нашей жизни?”Ответом было молчание или смех.Затем я обращался к залу: ’’Вот уже 33 года я состою в партии. Посколькусобрания положено проводить каждый месяц, легко подсчитать, на каком гигантскомчисле собраний я присутствовал. Но я не могу припомнить ни одного собрания,которое бы на что-то повлияло: на выбор руководящих органов или хотя бына какую-то сугубо частную сторону жизни нашего коллектива. Если в зале присутствуеткто-то, кто был на таком собрании хотя бы раз, пусть он в этомпризнается”. Ни один не признался.Такая вот ситуация. А мы говорим о руководящей роли партии, которая состоитиз восемнадцати миллионов.Что такое партия? Союз единомышленников, говоря популярно. Но вот я вглядываюсьв тех, кто состоит у нас в партии. Единомышленники? Но без особыхусилий в партии можно найти и фашистов, и националистов, и демократов, илибералов, и социалистов, и коммунистов, и просто людей беспартийных по своейсути. Это обыватели, которым сказали, что надо вступить в партию. Они и вступили.Какой же это союз единомышленников, если он вбирает в себя всех - всеоттенки идеологий, мировоззрений, и они без всяких затруднений и противоречийв этом объединении уживаются? Добавлю, что из этих восемнадцати миллионовбольшая часть никаких льгот и привилегий из своей принадлежности к партии неизвлекает. Если человек начальству мил и не противоречит, то коммунист онили не коммунист, он может получить какие-то блага. Если же противоречит,принадлежность к партии его не защитит, скорее наоборот.Если искать параллели, то лучше всего, вероятно, подошло бы сравнение партиис деревенской общиной прошлых времен с ее круговой порукой, с ее возможностьюуправлять большой группой людей сверху, с дополнительными возможностями,облегчающими управление, послушание и т.д. Поскольку все параллели хромают,то хромает и эта. Но на какие-то размышления она все-таки наводит.На первых этапах своего существования наша партия была именно партией, ноусловия подполья превратили ее в военизированную организацию с системой централизациии подчинения, с повышенной властью небольшой группы людей. И все-

таки думаю, что при Ленине она еще оставалась партией, хотя уже тогда началиразвиваться процессы, которые в конечном счете привели к тому, что руководящаяроль партии превратилась в руководящую роль партийного аппарата. Кстати,и сам этот аппарат по своим функциям уже не чисто партийный. Аппарат этотпрочно сросся и с государственным, и с хозяйственным аппаратом. Разделениефункций внутри этого сращения неясно, но аппарат все-таки один. Это еще разподтверждает мысль, что подобное образование трудно назвать партийным. Скорееэто некий государственный организм, который использует партийные структуры иидеологические схемы для удобства управления. Позволю себе напомнить известныеслова Розы Люксембург. ’’Если политическая жизнь в стране будет задушена,— писала она вскоре после революции, — Советы тоже не смогут избежатьпрогрессирующего паралича. Без общих выборов, свободы печати и собраний,свободной борьбы мнений в любом общественном институте жизнь затухает, становитсялишь видимостью. И единственным активным элементом жизни становитсябюрократия. Общественная жизнь погружается в спячку. Управляют всего лишьнесколько десятков очень энергичных и вдохновляемых безграничным идеализмомруководящих партийных деятелей. Истинное руководство находится в руках этогодесятка руководителей, а рабочая элита время от времени созывается лишь длятого, чтобы аплодировать выступлениям вождей и единогласно голосовать за заранеезаготовленные резолюции. Таким образом, в сущности, это власть клики.Конечно же, их диктатура — это не диктатура пролетариата, а диктатура горсткиполитиков. С моей точки зрения, диктатура пролетариата - это самая неограниченная,широчайшая демократия. Социализм без политической свободы - не социализм”.Это предупреждение было высказано задолго до того, как победил сталинизм.К сожалению, прогноз Розы Люксембург полностью оправдался.Интересно, что Роза Люксембург писала это задолго до прихода к власти Сталина,в те годы, когда группа политиков, вдохновляемых, как она выразилась,’’безграничным идеализмом”, сочла, что объяснять, воспитывать массы и прочее—дело долгое и ненадежное. Можно сделать дело — благо власть в руках! — кудабыстрее и проще. На этом этапе они искренне верили, что командная системаприблизит построение социализма.В итоге политика все больше сводилась к групповой, аппаратной борьбе запреобладающее влияние, за реальную власть. Но это были еще люди, одержимыеидеалом. Сталин произвел в их среде такую вивисекцию, что группа, клика сохранилась,а от идеалов не осталось почти ничего. Практически возникла преступнаягруппа. Сейчас, зная факты — а их накапливается все больше, — мыможем утверждать это с полной ответственностью. Поэтому нет ничего удивительного,что члены преступной группы вознамерились достичь своих политическихцелей преступными средствами.В журнале ’’Огонек” были помещены воспоминания 90-летней большевички ЗинаидыНемцовой о том, как, собственно, Сталину отдали власть. В нем привлекаетвнимание рассказ о том, как в 1936 г. Петра Смородина, бывшего тогдасекретарем райкома, назначили председателем Комиссии по обмену партдокументовленинградского управления НКВД. Познакомившись с документами, он обнаружил,что абсолютное большинство чекистов вступило в партию в последние годы. Какправило, это были немолодые люди, которые в прошлом служили в полиции, в жандармерии;много было белогвардейских офицеров. Дальше Немцова вспоминает, чтокогда она вернулась в Москву, отец с ужасом сообщил ей, что и в Москве, проверяядокументы сотрудников НКВД, он обнаружил ту же картину.Параллельно с этими изменениями шло неуклонное снижение уровня партийныхруководителей. Сошлюсь на дневниковые записи академика Вернадского: ’’Крупныенеудачи нашей власти — результат ослабления ее культурности. Средний уровенькоммунистов - и моральный, и интеллектуальный - ниже среднего уровня беспар-61

62тайных. Он сильно понизился в последние годы - в тюрьмах, в ссылке. Казненылучшие люди партии, делавшие революцию, лучшие люди страны. Это сказалосьочень ярко уже в первых столкновениях в финляндской войне и сейчас сказываетсякатастрофически”.Разумеется, тут можно усмотреть естественный процесс: была маленькая высококультурнаяпартия, потом она стала бурно разрастаться, и качественный составее изменился. Однако в действительности произошло совсем другое: захватполной власти аппаратом, превратившим партию в такую систему, которой былолегко манипулировать. Бесспорно, при этом было немало людей, которые искренневерили, что так и нужно.Когда сейчас критики у нас и за рубежом ополчаются против власти партии,они, мне кажется, подыгрывают этому самому аппарату, которому очень хочется,чтобы его власть, даже всевластие, воспринималось в мире как власть партии.Часто спрашивают: а способен ли этот аппарат, который, конечно, наиболеесилен, наиболее вооружен и организован, повернуть перестройку назад? Думаю,что пока он еще в состоянии это сделать, ибо основные рычаги власти все еще вего руках.Настораживает, что аппарат не проявляет особой склонности к компромиссам,и это при том, что сторонники перестройки понимают, что без компромиссов саппаратчиками не обойтись: довести сейчас дело до гражданской войны — значилобы погубить не только Советский Союз, но, может быть, и весь мир.Однако аппарат занимает жесткую позицию. Результаты выборов на XIX партконференцию,письмо Нины Андреевой — все это звенья одной цепи. Дело, понятно,не в самом письме — печатаются письма и посерьезнее. Важно, что это письмоаппарат готовил как манифест, сигнализирующий всеобщий поворот назад. Ивыборы на конференцию показали: аппарат прямо-таки афишировал тот факт, чтокрепко держит власть в своих руках.Тут, правда, я разделил бы два вопроса: могут ли аппаратчики погубитьперестройку и могут ли они победить. Это не одно и то же. Помешать перестройкеони могут, победить — нет. У них нет никакой позитивной программы. Самоебольшее, что они могут, — это на какое-то время ввести военную диктатуру. Этобыл бы очень опасный шаг, опасный для всего мира. Но диктатура не решила быэкономических проблем страны. Иначе говоря, нынешний кризис был бы доведен допредельной остроты — что само по себе опасно — и все-таки рано или поздно этокончилось бы. И если бы даже обошлось без мировой катастрофы, то нам пришлосьбы все начинать сначала. И уж тогда, не сомневаюсь, мы пришли бы к многопартайнойсистеме, потому что в таких условиях невозможно представить себе инойальтернативы, которая организовала бы народ на сопротивление тирании.Сейчас ситуация все-таки другая. Очень многие демократически настроенныелюди считают, что торопиться с призывами к многопартийной системе не стоит.Наши демократы пока не организованы и еще не созрели для того, чтобы создатьпартию, способную руководить. Те же националисты, например, куда больше кэтому подготовлены.Сейчас у народа появилась уникальная возможность: не создавая альтернативныхпартий, объединиться для выполнения решений той партии, которая на XXVIIсъезде провозгласила свою программу. Программу, которая в общем-то всехустраивает. Вполне закономерно, что у нас создаются Народные фронты, и наиболееподготовленный к демократии регион — Прибалтика настойчиво и мудро подчеркивает,что Народный фронт - не партия. Они отмежевываются от такого отождествленияне из боязни, а потому, что видят возможность объединить в этомфронте лучшие силы и самой партии. Как мне сказали в Эстонии: ’’Зачем жесоздавать новую партию, чтобы выполнять решения другой партии? Но нам нуженплюрализм социальных и политических структур”.

ПОСТЕПЕННОСТЬ — САМОЦЕЛЬ?63Анатолий СТРЕЛЯНЫЙ (Москва)Когда с самой высокой трибуны было впервые заявлено, что восьмидесятыегоды Советский Союз встретил в предкризисном состоянии, некоторые из нас решили,что это было сказано слишком мягко, хотя по судебным меркам семидесятыхгодов и за этот клеветнический вывод полагался срок Нам казалось, что мы ужедавно живем в стране, охваченной глубоким всесторонним кризисом, который вотвотразрешится чем-то неопределенно ужасным.Однако Михаил Горбачев с его советниками был, пожалуй, прав. До кризиса,до такой температуры, при которой перестают действовать все обычные рычагиуправления, не дошло даже сейчас, спустя три с лишним года.О предкризисе — и ни о чем большем — свидетельствует и то, как вяло иповерхностно совершаются преобразования, обещанные народу после того, как впривычной обстановке траурной помпезности проводили в последний путь незадачливогогенсека Черненко, собиравшегося увековечить, как он выражался, брежневскийстиль работы. Положение в народном хозяйстве ухудшается, но еще недостигло такого предела, чтобы реформаторы были вынуждены хотя бы отказатьсяот разрушительного по самой своей природе централизованного командного планирования.Продолжают держать на привязи и печать. Разрешено, правда, многое; разрешенотакое, о чем до Горбачева и не мечтали: разоблачать Сталина, критиковатьиндустриализацию и коллективизацию, воспевать кое-кого из расстрелянных втридцатые годы виднейших оппозиционеров, без обязательного восторга разбиратьпроизведения почти всех высших руководителей Союза писателей СССР (вольность,которая пишущую братию пьянит не меньше, чем то, что газеты могут сообщать онекоторых крупных забастовках и массовых выступлениях). Однако руководителямпечати напоминают, что открыто спорить с газетой ’’Правда” нельзя, посколькуона центральный орган партии, а что ЦК и Политбюро критике не подлежат - самособой разумеется.Каждый день подчеркиваются и другие нельзя, так что настроение многих изнас по-прежнему определяется не столько тем, что нам сегодня позволено,сколько тем, что — запрещено. Что запрещено, то и болит. Вернее, наоборот,что больше всего болит, то и запрещено. Запрещено доводить народ до сомнений,что то, что у нас построено, — социализм. Резко осуждены первые попытки невполне апологетического разбора деятельности и взглядов Ленина. ’’Как малонадо верить в его правоту и величие, - сказал мне один из твердых ленинцев,каковых у нас еще немало, — чтобы бояться, что его авторитет не выдержитсвободного критического анализа на родине ленинизма!” Нельзя обсуждать вопросо сокращении армии, без чего ее не оздоровить. Нельзя подробно и правдивописать о том, что происходит в Польше и Румынии, как, впрочем, и в любойдругой братской стране. Нельзя вслух мечтать о независимой массовой печати имногопартийности. Пресса призвана всячески способствовать укреплению руководящейроли одной партии, но статью, в которой вы попытаетесь показать, что непартия правит тем же Госпланом, а Госплан — партией, и возгласите: коль онаодна и правящая, так пусть все-таки правит, - статью, продиктованную такойзаботой о повышении роли КПСС, не пропустят.Особенно строгий запрет наложен на вопросы, есть ли у наших руководителейпрограмма действий, на выражение опасений, что вместо стратегии нам еще долгобудут предлагать тактику —тактику малых шагов в неопределенном направлении.Доклад на конференции в Барселоне 25—29 октября 1988 г.

64Когда этот текст прочитали мои друзья, они сказали, что я должен считатьсяс тем, что буду неправильно понят. Журналисты, мол, объявят, что я не простопредвижу кризис, а призываю его, причем в понятие кризиса вкладываю-де нечтоочень страшное. У нас возникла дискуссия, и я сказал, что могу привести примерытаких явлений в сегодняшней нашей жизни, которые можно рассматривать какпервые признаки предстоящего благотворного кризиса. Газеты сообщают о случаях,когда колхозы и совхозы то здесь, то там явочным порядком выходят изРАПО — то есть из-под власти государственного ведомства, управляющего агропромышленнымкомплексом. Есть и заводы, отказывающиеся подчиняться своим министерствами с вызовом объявляющие об этом во всеуслышанье. Кто мог предположитьеще вчера, что борьба за демократизацию, в данном случае - за демократизациюхозяйственной жизни, может принять такие кощунственно революционные,с точки зрения правоверного тоталитариста, формы? Непослушание отдельного лица,протест группы людей, даже всего рабочего персонала предприятия - этоодно, это знакомо, но бунт предприятия со всей его администрацией, с партийным,профсоюзным и комсомольским комитетами - это другое, небывалое, непредвиденное.Это поистине творчество масс, низов. Здесь администрация и персонал непротивостоят друг другу, а солидарно и действительно по-революционному берутсебе права, нужные им для эффективной деятельности. Причем это бунтовскоетворчество одобряется высшим политическим руководством, которое, как кажется,само временами изнемогает под давлением ведомственного империализма. Я встречалу нас образованных ленинцев, которые именно с этим явлением связываютчуть ли все свои надежды... Кто знает, сколько колхозов и совхозов, сколькозаводов должно взбунтоваться, чтобы это количество перешло в качество, обрелохарактер кризиса, который многократно ускорит процесс выработки и принятиякардинальных экономических и политических решений?Само собой разумеется, мне было сказано, что я экстремист. Это одно изнедоразумений последних лет: называть экстремизмом мнение о том, что разрыв спрошлым должен быть резким, что пропасть надо преодолевать все-таки в одинпрыжок. Показательно для наших нравов: эту точку зрения многие постепеновцы,особенно руководящие, считают не просто ошибочной, но и предосудительной,опасной, заслуживающей прямо-таки наказания. А ведь она выражает, как я замечаю,отнюдь не только нетерпение и прочие юношеские чувства. Она исходит изанализа, не менее строгого и спокойного, чем тот, на который опираются постепеновцы.Кто может сказать с уверенностью, кто может дать гарантию с приложениемподписи и печати, что постепенность не будет означать постепенного накоплениятрудностей и недовольства, которое в один несчастный день все равнообернется тем, чего сейчас хотят избежать посредством тактики малых шагов? Араз такой гарантии дать нельзя, то я думаю, что было бы дальновидным со сторонывластей пустить эту мысль в печать. Пусть бы общество как следует с неюповозилось — это подготовило бы население к вполне вероятным резким переменам.Народ надо готовить ко всем вариантам. Вопрос о способах и сроках революционныхпо сути преобразований - вопрос слишком серьезный, чтобы считатьего уже решенным.Я допускаю, что жестоко ошибаюсь, считая более убедительными взгляды ипредложения ”экстремистов-рыночников” (экстремисты не-рыночники меня не интересуют,это по части психиатров). Но мне хотелось бы, чтобы и постепеновцыдопускали, что они тоже могут ошибиться, тем более, что их разочарования вслучае моей правоты будут более горькими. По сути, они исходят из бессознательной— или даже сознательной — уверенности, что все главные постепенныерешения, все главные мелкие шаги будут мудры, точно рассчитаны. Но последниечетыре года мы видим, что на одно мудрое решение приходится пять не совсеммудрых и не совсем последовательных.

Создается впечатление, что власть считает, что запланированный ею уровеньгласности и свободы слова уже достигнут. Испугались первых признаков того,что происходило в Испании сразу после Франко: так называемого дестапо, повальногообнажения. Испугались — и с наивно хмурой старательностью взялисьпресекать.В самом начале многие с готовностью искали оправдания каждому неверномувысочайшему шагу: новым людям трудно, надо их понять, у них противники, надоманеврировать и тд. и тл. Первое, что требует справедливость и сейчас, -действительно попробовать объяснить наметившийся новый застой благими намерениями.Но все-таки... Что она, собственно, дает и может дать — политика жесткого,подчас открыто недоброжелательного сдерживания общественного темперамента?- все чаще спрашиваем мы друг друга. Приближает она кризис или отдаляети даже предотвращает его? Кто может это сказать? Вопрос тем более трудный,что не всякий кризис однозначно нежелателен. Болезни, протекающие бескризисно,бывают, как известно, чреваты особенно тяжелыми, необратимыми последствиями.Кризисы расчищают строительную площадку. Лучший из близких нампримеров — Польша. ПОРП в своей перестройке пошла уже намного дальше, чемЮПСС, но спрашивается: сумела бы она это сделать, если бы не знаменитые польскиекризисы?Бесспорно, кажется, одно. Какими бы добрыми ни были намерения тех, ктоотвешивает нам гласность и свободу слова наравне с другими дефицитными товарами,- цена, которую страна платит за это дозирование, очень велика. Речьидет об определенном разочаровании. Слов нет, паника может оказаться зряшной,но беда от этого не уменьшается, паника есть паника. Беда в том, что в такихделах, как демократизация, невозможно остановиться, даже если очень этогохочешь. Или вперед, или назад — на одном месте не потопчешься. Попытка удержатьсяна одном месте оборачивается откатом назад. Особенно неприятно, еслиэто происходит вопреки тому, что задумывалось, —тогда маятник может отлететьслишком далеко. С мыслью, не произошло ли это, многие начинают каждый новыйдень.Государство, которое в конце двадцатого века решает за гражданина с высшимобразованием, что ему читать из художественного, подвергает себя исключительномуриску. Об этом говорят у нас в эти дни, в эти минуты - из уст в устапередаются будто бы сказанные в Кремле или на Старой площади слова: ’’Солженицыннам не нужен”. Об этом говорят не экстремисты, а вполне уравновешенные,но думающие люди, обеспокоенные тем, не становится ли политика постепенностисамоцелью. Эта политика вызывает не только уныние, но и любопытные,подчас весьма дельные возражения. В одной из рукописей, которые не могут бытьсейчас у нас напечатаны, я недавно прочитал призыв самым серьезным образомзадуматься над опытом тех стран, где ’’застойное прошлое” преодолевалосьдругими, чем у нас, методами и темпами. ’’Смогла бы Германия, - пишет автор,молодой экономист, — поверженная, морально опустошенная, за одно десятилетиепревратиться в ’’локомотив Европы”, если бы она не пошла на сокрушительныйразрыв с идеологией, политикой и системой тоталитарной власти? Что было бы,если бы эта страна стала бы шаг за шагом, медленно, по крупицам, отторгать отсебя ”не оправдавшие” и ’’опорочившие себя” элементы авторитарной идеологии?Экономическое чудо ФРГ было обеспечено решительной сменой идеологии иконституированием экономического либерализма в чрезвычайные сроки. Уже в 1948году идеология свободного рыночного хозяйства стала там правительственнойпрограммой”.Нам, похоже, предстоят трудные времена. Для того, чтобы провести подлиннорадикальные реформы, предкризиса оказалось мало. Остается надеяться на кризис.Хотелось бы, чтобы был он благодетельным, творческим. Но знать бы, какимон будет!.65

ИНТЕРВЬЮСВОБОДУ РАЙКОМУ!Интервью с Анатолием СтрелянымИзвестный советский публицист Анатолий ИвановичСтреляный родился в 1939 г., окончил факультетжурналистики МГУ. Работал в АПН, "Комсомольскойправде” и других изданиях. В 1987 г. былчленом редколлегии журнала "Новый мир". Он —автор сценария известного документального фильма"Архангельский мужик". А.Стреляный — член Союзасоветских писателей. В декабре 1988 г. А.Стреляныйбыл избран директором издательства "Советскийписатель".Интервью у Анатолия Стреляного взяли наши специальныекорреспонденты Кронид Любарский и БорисВайль.Что изменилось за последнее время в советском сельском хозяйстве?Как вам сказать... Да ничего не изменилось.Но семейный подряд, аренда? Разве нет никакого движения в этом направлении?Статистика сообщает о росте производства. Однако политическое руководство нескрывает, что этот рост его не устраивает. Тем не менее если кто-то, ну,скажем, из руководителей сельского хозяйства, услышит, что я вот так, передвсем честным народом говорю, что ничего не изменилось, то, конечно, возмутитсяи побежит с доносом в ЦК. Это сейчас излюбленная форма борьбы с гласностью.На подобные упреки я отвечу так: сейчас никого не интересуют сообщаемыевами проценты роста. Важен прилавок магазина.Они объясняют, что рост есть, но и население растет. Вот это наша привычка -дал объяснение и вроде бы уже устранил недостатки, как бы исправил положение.Эта привычка не столько отвечать по сути дела, сколько давать отпор неодобрительнымотзывам - в данном случае о сельском хозяйстве - настолько укоренилась,что мы уже просто не в состоянии говорить по существу, то есть так, какговорит нормальный человек, приходя в магазин. Если мяса там не стало больше,чем четыре-пять лет назад, когда вы начинали свои реформы, то хоть какиеугодно проценты объявляйте! О чем разговор...Но когда я говорю, что ничего не изменилось, я имею в виду даже не результаты:ничего не изменилось в условиях хозяйствования. Или еще проще (как труднодается нам способность говорить просто!) — колхозами как командовали по всякомупустяку пятьдесят, тридцать или пять лет назад, так командуют и сейчас.И вот это — главное, что я имею в виду, когда говорю: ничего не изменилось.Даже если мне завтра скажут, что производство мяса увеличилось на 20 процентов,но я буду знать, приезжая в колхозы и в райком, что секретарь райкомапартии как и десять лет назад вынужден, бедный, командовать каждой полевойработой в колхозе, и он будет мне жаловаться, что он вынужден это делать, чтоего заставляют, поскольку у него есть план, за который он отвечает, я скажу,

что ничего не изменилось. Л на заявление о том, что производство на 20 процентоввыросло, я отвечу: ’’Так неизвестно, на сколько бы оно выросло, еслибы действительно изменилось что-то в политических и экономических условияххозяйствования”.Ну а что же тогда делать? Многие говорят: распустите вы, наконец, колхозы и совхозы...Это все из области наших знаменитых российских умственных решений. Это нашастрасть искать нечто такое простое, решительное, что одним махом решит всепроблемы. Но ведь дело же не в этом.Но что-то делать надо?Оставить их в покое! Скоро тридцать лет будет, как я об этом говорю:’’Оставьте их в покое, они сами решат, распускаться или объединяться. Оставьтеих в покое. Забудьте о них хотя бы на несколько лет!”Вот что сейчас нужно. Иногда я в порядке шутки говорю - но это не шутка, ясчитаю, что это очень важно: нашей власти надо в конце концов набраться решимостии хотя бы на несколько лет вообще забыть о народном хозяйстве.Как это, забыть?Обыкновенно. И о сельском хозяйстве забыть, и о промышленности. Допуститьпростую мысль, которая известна всякому нормальному человеку: дело прокормлениянарода, дело обеспечения его одеждой, топливом, крышей над головой, никогдане решало и не сможет решить никакое государство —ни социалистическое,ни капиталистическое, ни феодальное, ни рабовладельческое. Это такие вопросы,которые может решить только сам народ, только сами люди в ходе своей нормальнойхозяйственной самодеятельности. Дело прокормления народа есть дело народав самом прямом, простом смысле. Поэтому я и призываю родную партию и родноеправительство: ’’Забудьте о нас на некоторое время! Дайте нам повариться всобственном соку! Что-нибудь да получится”.Но о чем же тогда они будут думать?Я понял вопрос. Вы хотите сказать: если наша партия, КПСС, уйдет из хозяйства,перестанет ежесекундно диспетчерски управлять хозяйством - в данномслучае деревней, — чем же она тогда будет заниматься?Знаете, это сомнение я тоже много раз высказывал. Чаще, правда, в устных разговорах,поскольку до недавнего времени печатать это было нельзя. Сомнениезвучало примерно так: ’’Ведь эта партия и создавалась-то для такого повседневногодиспетчерского управления всеми сторонами жизни. И если от нее забратьхозяйство, она же будет беспомощна. И не то что беспомощна: ей попростунечем будет заниматься”. И, говорил я не раз, сами партийные руководителиэто прекрасно понимают, продолжая твердить, что будут заниматься идеологией,воспитанием и так далее. Они хорошо знают, что заниматься этим, только этим,будет для них унизительно, оскорбительно. Это будет означать для них потерювласти. Так я говорил еще некоторое время назад.Но вот я только что вернулся из Польши, о которой пишут, что она переживаетглубочайший кризис. Вполне возможно, что она его переживает, вполне возможно,что этот кризис глубочайший. Но таких крестьянских домов, как в этой стране,такого количества строящихся крестьянских домов — двухэтажных, огромных, степлицами - я в Советском Союзе не видел. Страна, сельская часть которой такстроится, - хотел бы я, чтобы наша страна была в таком кризисе!67

68Я не ожидал, что польские кризисы заставят Польскую объединенную рабочую партию,польских коммунистов настолько серьезно уйти из хозяйства, настолькосерьезно реформироваться внутренне, психологически. Оказывается: можно оставатьсяправящей партией - я не знаю, правда, как долго, это уже другой вопрос,— уйдя из хозяйства и уходя все дальше с каждым днем.Я спросил одного человека (я ему доверяю - мы оказались единомышленниками, онзанимает серьезную должность): ’’Слушай, что будет, если райком партии решит,что председателем этого кооператива или этого госхоза должен стать такой-то,а не другой?” Он отвечает: ’’Если райком партии это заявит, то, в пику ему,этого мужика точно не изберут”. Я говорю: ”А если райком партии установитплан колхозу, госхозу - к такому-то числу столько-то; или скажут — брось свиноводство,давай кактусы выращивай!”? Что у нас сделает совхоз или колхоз —известно: руки по швам — и будет кактусы выращивать, хоть на крайнем севере,и объявит в газете, что кактусы на сегодняшний день — это вообще самое главное.И будет удивляться, как же это он вчера не додумался кактусы выращивать.В Польше, оказывается, не так. Если райком партии будет настаивать, чтобыкооператив, скажем, бросил свиноводство и занялся овцеводством — сделаютнаоборот. Даже если кооперативу и в самом деле стоило бы бросить свиноводство.Только потому, что райком скомандовал, хозяйство откажется.Я считаю величайшей заслугой польских коммунистов, что они сумели так поставитьдело, что вынуждены уже не командовать в стране, а вести настоящую политическуюборьбу за власть. Выиграют они — я их поздравлю, честь им и хвала.Проиграют - ну, тут уж...Вот это и есть демократия, хотя, естественно, не совсем та демократия, которойбы мне или вам хотелось. Десять дней в Польше меня убедили в реальноститого, что партия может уйти из хозяйства, не взбунтовавшись, не совершивпереворота, не выделив из себя диктатора, который бы вернул ее к той же диспетчерской,тоталитарной власти над всеми сторонами жизни. Для меня лично этоочень серьезный вывод. Я вспоминаю свои встречи за почти тридцать лет, вспоминаю,что почти не встречал первого секретаря райкома партии, который бы нежаловался (то ли официально, то ли неофициально — в бане, на рыбалке), чтоему опостылела эта его руководящая роль. И я не раз говорил уже, что нам надоставить вопрос о свободе для райкомов, о свободе для обкомов.А какая же свобода им нужна?Я хотел бы дожить до того дня, когда кто-нибудь из наших умных публицистовбросит лозунг: ’’Свободу райкомам!”. Мы все кричим: ’’Свободу колхозам,свободу совхозам!”. Но без свободы райкома, обкома, республиканского ЦК, ЦККПСС — никакой свободы для колхоза или совхоза быть не может. Это элементарно.Какой свободы секретарь райкома для себя просит, о какой свободе он мечтаетсо мной наедине, за рюмкой водки? О той самой свободе, о которой мечтаети всякий руководитель всякой организации. Он говорит: ’’Оставьте меня в покое.И я, и мои председатели прекрасно знаем, что нужно делать, как нужноделать, знаем рынок! Оставьте нас в покое: мы уж как-нибудь договоримся”.Почему это говорит секретарь райкома? Потому, что он продолжает чувствоватьсебя хозяйственным руководителем района, а район — это все-таки некое объединение,во многих случаях достаточно цельное. И было бы большой глупостью изабстрактно-демократических соображений эту цельность ломать. Вот он и говорит:оставьте нас в покое. Мы сами решим, где райком оставлять в таком виде,в таком размере, а где — в ином, потому что жизненные связи —хозяйственные исоциальные — очень тонки и очень конкретны. А сейчас секретарь райкома диктаторствует,требует от председателя колхоза сажать кактусы, потому что этоготребует от него обком.

69А какая свобода нужна ЦК?Я не оговорился, когда назвал и его. На сегодняшний день — и это ни для когоне секрет —сам ЦК КПСС во многих случаях выступает не как правящая организация.Он тоже во власти аппарата, во власти... даже трудно сказать, в чьей онвласти! Героиня одного моего последнего сочинения, партийный работник, говорит:’’Нас ругают за то, что мы диктаторствуем, что у нас слишком много власти.Чушь это! Беда нашей страны, нашей системы в том, что достаточно властинет ни у кого: власть распылена”.Но как же все-таки с перестройкой? Или она просто еще не дошла до сельского хозяйства?А собственно, что такое перестройка? Думаю, все понимают, что это просто слово,обозначающее некоторый политический период, некоторое намерение властей.В пропагандистском обиходе, в общении с массами политическое руководстволюбой страны ищет какие-то лозунги, какие-то термины. Слово ’’перестройка”мне представляется далеко не самым удачным, неточным. Но все сейчас обстоиттак серьезно, что не время придираться к словам.Так вот. Конечно же, до сельского хозяйства перестройка не дошла, если из-заочередных затруднений с выполнением хлебозаготовок уполномоченные из Москвымчатся в республиканские центры, уполномоченные из республиканских - в областные,из областей - в районы, а из районов - в колхозы и совхозы. Мчатся,как и при Сталине, как и после Сталина, как и при Брежневе: выколачивать изколхозов и совхозов недостающее зерно, объясняя это, как и раньше, высшейгосударственной необходимостью, погодными условиями, нехваткой валюты, проискамимирового империализма. Забыв, естественно, о том, что только вчера обещалихозяйственную самостоятельность.А что вы думаете о семейном подряде?Та настойчивость, с какой печать толкует сейчас о семейном подряде, об арендномподряде, очень показательна для нашего способа мышления. Сколько раз мысебя клеймили за эту невежественную, наивную надежду отыскать панацею, лекарствоот всех болезней, найти решение, которое бы одним махом устранило всепроблемы! Точно такой же оттенок в разговорах об этом самом подряде. Райкомунадо хлеб убирать, план выполнять, а тут еще ему этот семейный подряд... Кактоиз одного научного учреждения мне позвонили и сообщили, что устраиваютнаучную конференцию по проблемам семейного подряда. Я спрашиваю: ”0 чем жевы будете говорить?” ”0 том, как его внедрять”. Тогда я говорю: ’’Слушайте,но кто же вы такие и кто я такой, чтобы вместе с вами сидеть и решать,как внедрять подряд? Подряд —это естественная, природная форма хозяйственныхотношений, тут никакого внедрения не надо, никаких социальных усилий. Хозяйственнаяжизнь, если оставить ее в покое, не сможет без этого обойтись - этосамо собой разумеется. А коль скоро возникает вопрос о внедрении семейногоподряда, то грош ему цена - дело не пойдет”.Статистика показывает, что по ряду показателей продуктивность индивидуальных приусадебныхучастков в последние годы снижается. Если это так, то почему?Специально я этим вопросом не занимался, но тут, по-моему, все естественно. Кпримеру, породы коров, содержащихся в личном хозяйстве, много хуже тех, чтосодержатся на колхозных фермах. Как ни плохо у нас поставлено племенное дело,но все-таки_

70А где хуже с кормами?Понимаете, все наши старые представления меняются. По некоторым данным, 50—60миллионов тонн зерна в год пережигается в коровьих и бычьих желудках впустую.Проблема не в том, чтобы просто увеличить количество кормов, а в том, чтобыих меньше расходовалось и с лучшим результатом. Сейчас мы покупаем у американцевдо черта фуража, да и сами немало производим, а что толку? Правда,надо иметь в виду, что значительная часть этого фуража попадает все-таки вличные хозяйства, к этим непородистым коровам. Это, конечно, неплохо: тамничего не пропадает. Вообще в колхозе, в совхозе ничего не пропадает.Не пропадает?Конечно. Воруют же люди. Скажем, три килограмма зерна, которые доярка в подоле,в торбе или в карманах унесет с фермы, — это не пропащие корма. Умныепредседатели, секретари райкомов и обкомов это вам честно скажут. А умнейшиеиз них — так те вообще запрещают бороться с этими "расхищениями”.Но вернемся к приусадебным участкам. Такое впечатление, что люди больше не хотятна них работать, бросают».Разумеется. Личное хозяйство сходит, к сожалению, на нет. Это естественно инеизбежно. Люди из деревни продолжают уходить. В целых районах просто некомудержать коров, во многих случаях держат одну корову на две, на три семьи...Село, деревня обезлюдела.Как известно,в США в смягчении катастрофических последствий засухи 1988 года большуюроль сыграло государственное вмешательство. Признаете ли вы в принципе экономическуюроль государства или считаете, что любое участие государства в хозяйстве,в частности сельском, вредно?Я не специалист, но попробую ответить. Несколько лет назад я с удивлениемузнал, что в доходах американского фермера, того самого фермера, чье хозяйствоявляется высшим достижением человечества за всю его историю, котороепоражает своей продуктивностью, фермера, который кормит не только себя, но иполмира, включая значительную часть советских людей, так вот, оказывается, 80процентов в его доходе — это субсидии государства. Тяжелое впечатление производитуже тот факт, что фермер, который содержит две тысячи свиней, еле сводитконцы с концами, тогда как у нас пяти свиней достаточно, чтобы безбедносуществовать. В чем смысл этого государственного регулирования? Почему онооказалось необходимым? А очень просто. Фермер производит так много, что неможет всю свою продукцию продать. Государство и покупает у него излишки, спасаетфермера и создает свои резервы или отправляет в другие страны в порядкепомощи.Это западное государственное регулирование сыграло злую шутку с некоторыминашими специалистами. У нас же много таких людей, для которых ’’славны бубныза горами”: все, что не у нас, - хорошо и истина в последней инстанции. Раздаже ’’проклятые империалистические государства” регулируют свое хозяйство,вмешиваются в него, так уж социалистическому государству, научно руководимомувсеведущими большевиками, сам Бог велел.При этом не учитываются, как я понимаю, две вещи. Первое - вмешательство западныхгосударств в экономику в принципе отличается от нашего, оно не игнорируетрынок, рыночные показатели. Второе и, может быть, самое главное — оно неносит жесткого, директивного характера. Фермеру говорят: ”Ты имеешь полноеправо похерить этот план и жить по-другому. Но риск ты берешь на себя”.

Это вроде бы пустяк, ибо из тысячи хозяев, может быть, только один воспользуетсяправом отказаться от сотрудничества с государством. Но больше и ненужно. Вот этот один, он и выдумает (или к тому времени уже выдумал) такойспособ откорма свиней, что рискнет и выиграет. Этот один из тысячи — он иесть тот, кто двигает вперед цивилизацию. В этом и состоит смысл конкуренции.Участвует тысяча, выиграет один. Вся тысяча это заранее знает, но с азартомучаствует в борьбе. Не только с азартом: некоторые - тоскуя, некоторые - покрываясьпотом от ужаса. Вот этот-то механизм конкуренции у нас отсутствует.А ведь свободное рыночное хозяйство — непременное условие творчества. Нарынке проверяется эффективность всего: товара, идеи, хозяйственного или технологическогорешения и так далее. И еще: западный человек знает (и это определяетего психологию), что успех отдельного человека - одного из тысячивключившихся в гонку — зависит не только от его ума, способностей, силы,энергии, но и от везения. Представьте, какой перелом должен произойти в мозгахнашего советского ’’самого передового в мире” рабочего или крестьянина,чтоб он признал нормальным, что его сосед стал вдруг процветать, стал зарабатыватьв тысячу раз больше, чем он, только потому, что ему повезло. Сейчас онего на вилы поднимет: где же справедливость?!Недавно я имел любопытный разговор в корректорской издательства ’’Советскийписатель”. Женщины жаловались мне: одни работают по 20 лет и получают столькоже, как и те, что только с институтской скамьи. Я спрашиваю: ”А кто работаетлучше, каковы результаты?” Они отвечают. ’’Конечно же, молодая, онатолько что из института”. ’’Так вы что же хотите, чтобы издательство большеплатило за плохую работу?” А они мне: ”Но где же справедливость? У пожилойглаза устали. Она 20 лет работает”.Никто не понимает, что справедливость — это дело социальных институтов: пенсионногообеспечения, медицины и тд. Потому я и говорю, что нам предстоитнастоящая революция, если, конечно, стране суждено пойти по пути рынка. Но подругому пути она просто пойти не может». Гуманизм и эффективность — вещи нетолько не совпадающие, они просто из разных опер.Возвращаюсь к вопросу насчет государственного регулирования. Я уже сказал,что наши сторонники государственного регулирования упускают из виду, что какбы западное правительство ни диктовало производителю свою волю, оно все-такиоставляет человеку свободу выбора. Но хочу также заметить, что западные государства,та же Западная Германия, Англия, Швеция, под давлением известныхсоциальных обстоятельств, профсоюзов, набравших гигантскую силу, а также —увы! — увлечений социалистов, этих сочинителей прожектов устройства быстрогорая на земле, слишком увлеклись государственным регулированием. Судя по темданным, которые есть у нас, государственное регулирование, если оно превышаетизвестный уровень, бьет по эффективности народного хозяйства. Другое дело,что, исходя из социальной обстановки, общество иногда может жертвовать эффективностьюради социального мира.Мне кажутся заслуживающими внимания доводы тех экономистов, которые считают,что эра свободного рынка — не только на Западе, а вообще в мире — не позади,а впереди.Сейчас начинают возникать новые мифы. Скажем, что нэп — это был почти что райземной. Вы разделяете взгляд на нэп как на панацею или думаете, что это всеголишь пропагандистский лозунг?Мне кажется, что новая сказка про нэп не опасна. Может быть, плохо, что онаеще недостаточна ярка.Но это все-таки сказка?71

72Конечно же, сказка. В период нэпа в стране существовало своеобразное двоевластие.С первого и до последнего дня шла ожесточенная борьба нэпа с военнымкоммунизмом. К сожалению, военный коммунизм победил.Однако не стоит представлять дело так, будто появился коммунист-фашист Сталини ввел вместо нэпа военный коммунизм. Нет, просто Сталин со своей группойобеспечил победительный конец борьбы военного коммунизма с нэпом. Я думаю,что нэп погиб потому, что новая экономическая политика была недостаточно последовательной,двусмысленной. Природа и рыночных, и административных методовтакова, что и тот, и другой способны принести заметные результаты только приусловии, что данный метод используется достаточно полно и последовательно.Если же ни то, ни се — тогда плохо. Ну, с административными методами этоясно. Одно дело — погрозил кулаком: ’’Иди в холодную воду!”. И совсем другое— когда пистолет к спине. Но так же и с рыночным регулированием. Если тыпомахал перед носом десяткой - эффект один, сотней - совсем иной. Так вот, вновой экономической политике сотенной все-таки перед носами помахивали меньше,чем следовало бы. Я уже не говорю о том, что секретарь райкома, председательсельсовета, сидя в отдельном кабинете и чувствуя себя властелином района,хозяином над жизнью и смертью своих подданных, имея один маузер на заднице,а другой — возле телефона, получал за эти свои неусыпные труды в месяцстолько, сколько какой-нибудь торговец ваксой тратил за вечер в ресторане. Неслучайно герой романа Залыгина ’’После бури” генерал Бондарин писал правительствубумагу против партмаксимума. Он понимал, что этот парень с маузеромна заднице и с нищенской по сравнению с нэпманом зарплатой долго терпеть этогоне будет. Это ведь, с его точки зрения, величайшая несправедливость: он’’кровя проливал”, он этих генералов к стенке ставил, и они перед ним ползали,он их победил в схватке, — и вдруг такая несправедливость! Вот почему,думаю, нэп и был обречен с самого начала.ИЗ ГАЗЕТ•L'ESPRIT MAL TOURNÉО явлении инициативных движений, программе выдвинутой инициаторами создания "алма-атинскогонародного фронта",мы подробно, по деталям беседовали с доктором исторических наук, членом-корреспондентомАкадемии наук Казахской ССР Манашем Кабашевичем Козыбаевым...М. К. : Даже при беглом прочтении проекта программы "алма-атинского народного фронта"(АНФ) прежде всего бросается в глаза сумбурность суждений по политико-идеологическим аспектампроблемы, очевидны несуразицы с точки зрения формальной логики.К примеру, по таким разделам документа, ка к "Люди", "Догматики и фальсификаторы" и другие,блуждает термин "честные производители". В словаре русского языка дается два определенияэтому слову: 1) тот, кто изготовляет что-то, и 2) самец, производящий потомство. Однако из контекстапрограммы АНФ остается до конца не выясненным, к какой из двух дефиниций относить этих"честных производителей".Казахстанская правда",26 ноября 1988 г.Профессор прав. Необходимо также срочно уточнить, что имеет в виду Конституция СССР под ’’органамигосударственной власти”, а Устав КПСС - под ’’членами КПСС”.ПОПРАВКАВ статье Х.Ахонена и Т.Мадисона ’’Эстонская весна” в № 5 за 1988 г. по техническим причинамдопущена ошибка. На стр. 81 строки 5 и 6 сверху следует читать:В перспективе Эстонская ССР считает целесообразным заключение Союзногодоговора между союзными республиками на основе единогласия (консенсуса).Фотографии на стр. 75 относятся не к 1988, как указано, а к 1987 г.

ИНТЕРВЬЮМЫ ВЫСТРАДАЛИ НАДЕЖДУБеседа с Юлием КимомЮлия Кима не надо представлять читателям.Один из самых любимых гитарных бардов, один иззачинателей этого жанра. Поэт, композитор, авторпесен для популярных кинофильмов, музыки и текстовмногочисленных мюзиклов. Может быть, несколькоменее известно, что поэт и композиторЮ.Михайлов и Юлий Ким — это одно и то же лицо. В70-е годы Ю.Ким вынужден был взять себе псевдоним,чтобы сохранить возм ож ность заниматьсятворческой работой.Ю.Ким впал в немилость потому, что был нетолько бардом. Он был в числе первых участниковправозащитного, демократического движения, котороепотом назвали диссидентским.Юлий Чорсанович Ким родился в 1937 г. ОкончилМосковский городской педагогический институт. В1960 г. стал преподавателем истории и литературы.Работал сначала на Камчатке, где и началисьего первые опыты в качестве самодеятельного композитораи певца. В 1967 г., вернувшись с Камчаткив Москву, активно включился в правозащитную деятельность. Некоторые документы,под которыми стоит его подпись, стали вехами в истории демократическогодвижения, например, подписанное им, Петром Якиром и Ильей Габаем "Обращение кдеятелям науки, культуры и искусства", связывавшее репрессии против инакомыслящихс опасностью возрождения сталинизма.Позднее по личным причинам Ю.Ким отошел от активной правозащитной деятельности.Однако в глазах властей его имя было уж е настолько скомпрометировано, что он былвынужден надолго укрыться под псевдонимом. Лишь в последнее время этот псевдонимбыл публично раскрыт.Интервью у Ю.Кима взял наш специальный корреспондент Кронид Любарский. Интервьюпосвящено в основном не худож ественному творчеству Ю.Кима, не его песням, а общественнойдеятельности, о которой сейчас, вероятно, знают и помнят лишь немногие.Но поскольку Ю.Ким непредставим без своих песен, мы сопроводили интервью публикациейнескольких их текстов. Публикуемые песни относятся к разным периодам — отстарых песен 60-х годов, таких как "19 октября" или "Адвокатский вальс", доновейших "перестроечных". Время написания песен наложило на них свой четкий отпечаток,и тем не менее они, удивительным образом, не стареют.Сейчас идет перестройка — второй порыв общества к свободе. Пожалуй, сейчас оченьважно вспомнить об уроках первого такого порыва — зарождения правозащитного, илидемократического, движения. Давай вернемся в 60-е годы. Ты ведь был в числе тех,кто начинал это движение. “Обращение к деятелям науки, культуры и искусства”,подписанное тобою, Петром Якиром и Ильей Габаем, было в числе первых значительныхдокументов этого движения. Почему ты тогда вступил на этот путь?Главной причиной был, конечно, 1956 год, год XX съезда. До этого времени ябыл абсолютно правоверным пионером и комсомольцем. Впрочем, оценивая позднеенекоторые детали своей тогдашней жизни, я понял, что уже тогда подсознаниенезависимо от меня фиксировало какую-то дисгармонию, неудобства в моем стройномсталинско-комсомольском существовании. Но это было подспудное ощущение, анастоящее осознание началось в 1956 г. Осознание это было глубоко личным: и

74отец, и мать мои были репрессированы. Отец погиб, я его не знаю. Его взяличерез год после того, как я родился. А маму я увидел сознательными глазамитолько через 8 лет. Ей дали 5 лет лагеря и 3 года ссылки. Ссылку, кстати, онаотбывала в Казахстане, в поселке Бахыт, а рядом, в поселке Жарык, отбывалассылку мать Булата Окуджавы. Бывают же такие совпадения!Итак, был собственный семейный опыт - я занимался реабилитацией родителей.Затем семейный опыт продлился, ибо я познакомился с Петром Якиром, затем женилсяна его дочери. И мое знание о 30-х, 20-х годах значительно расширилось.Петр Якир сыграл большую роль в твоем становлении как правозащитника?Громадную! И его личный лагерный опыт, и его знания историка-источниковеда.Дело в том, что, вернувшись после освобождения из лагеря в Москву, Петр пошелна прием к министру высшего образования Столетову, и тот записал его, с семикласснымобразованием, в Историко-архивный институт, ныне столь известныйсвоим ректором. Петр хотел восстановить историческую правду, начав с правды освоем отце, а затем вообще принять участие в этом процессе. Он закончил институтс отличием. Его коллеги по Институту истории СССР, куда он поступил наработу, говорили о нем как о блестящем источниковеде. Я очень многому у негонаучился. Кроме того, он был в курсе новейших исторических открытий, у негоконцентрировался появившийся тогда самиздат. Сначала это был преимущественноисторический самиздат, письма-протесты пошли позже. У него всегда были и материалы,печатавшиеся легально, например, в ’’Военно-историческом журнале”.Я держал в руках макет двухтомника ’’История коллективизации в СССР”, написанногоколлективом под руководством известного тогда историка Виктора Данилова.Там было сказано много правды о коллективизации. Двухтомник этот так ине был издан, набор был рассыпан.Все это, вместе с моими собственными воспоминаниями, формировало мое отношениек действительности, к прошлому, и, следовательно, и позицию на будущее.Возникло сознание глубины несправедливости и лжи, в которой мы жили при Сталинеи продолжали жить при Хрущеве и Брежневе. Тогда-то и пошли у меня веселыепесенки на эту тему. Жанр сатирической песни не стал у меня главным, нопозиция, отношение к несправедливости, произволу, несвободе во всех моих другихпеснях, по-моему, сохранились. Но почему мои первые крамольные песенкибыли шутливыми, веселыми? Да потому, что все еще дышало надеждой, надеждой нато, что хрущевская оттепель — это не оттепель, а весна. Хотя к тому времени исам Хрущев ясно показал, как хрупки эти надежды - взять хотя бы ту же встречус творческой интеллигенцией 8 марта 1963 г. Потом уже я узнал, что ”за политику”сидят и при Хрущеве: дело Краснопевцева, дело ’’Феникса” и многиедругие.Пришел Брежнев, но по инерции прежнее настроение еще сохранилось. Ты помнишь,конечно, песенку, которую я тогда написал: ’’Было 56, стало 65, цифры переставили,да только и всего”. Это отношение веселой иронии продолжалось, покане появились первые жертвы нового режима - состоялся процесс Синявского иДаниэля. А с 1966 г. уже связана песня ”Ой, не плюйтесь, хунвейбины”, вкоторой была строчка: ”На худой конец парламент примет вам любой закон”.Это была реакция на принятие статьи 1901 Уголовного кодекса РСФСР. В это-товремя и встал остро вопрос о личной ответственности: мой отец погиб по винеСталина, и вот опять дело идет к сталинизму.Но как получилось, что ты, бард, поэт, вдруг обратился к такой чисто политическойдеятельности, как написание и подписание писем и обращений в правительственныеорганы, к общественности? Твоих сатирических песен тебе показалось мало?

Первое наше письмо было подписано историком Петром Якиром, учителем ИльейГабаем и учителем Юлием Кимом. А не поэтом. Я тогда преподавал в знаменитоймосковской математической спецшколе акад. Колмогорова. Вел уроки истории илитературы с позиций, теперь бы сказали, нового мышления. Например, когдапроходили ’Поднятую целину”, то о коллективизации я говорил с позиций ужеупомянутой мною книги Виктора Данилова, и в этом контексте фигуры Давыдова иНагульнова становились действительно трагическими. Фигуры искренних палачей,руководствующихся верой в общемировую справедливость. Так что я тогда в большейстепени ощущал себя воспитателем, чем поэтом.И вот, находясь перед лицом учеников, уже будучи отрезвленным первыми процессамибрежневского времени, но все еще не освободившись полностью от эйфорииначала 60-х годов, я ринулся вместе с другими в писание и подписание писем.Тогда, в 1968 г., этим была охвачена вся наша столичная, да и не только столичная,интеллигенция.Была при этом надежда на конкретный результат или это был просто акт чистого самовыражения?75МОСКОВСКАЯ КУХНЯЧай-чай-чай, чай-чай-чай...Чайхана, пирожковая, блинная,Кабинет и азартный притон,И приемная-зала-гостиная,По-старинному, значит, салон,И кабак для заезжего ухаря,И бездомному барду ночлег —Одним словом, московская кухня —Десять метров на сто человек.Московская кухня —Десять метров на сто человек. (2 раза)Стаканчики граненые,Стеклянный разнобойИ бутылочки зеленыеС той самой, с ей родной!Ой, сколько вас раскутаноПод кильку и бычкаИ в грязный угол сгруженоНа долгие века!Стаканчики граненые,А то и с коньячком!Ой, шуточки соленыеОб чем-нибудь таком!А трубочно-сигарочно-махорочная взвесь,А семь-сорок да цыганочка —Чудовищная смесь!Ты ж, моя румба!Ой-ой-ой-ой-ой...Ты ж, моя челова!Ой-ой-ой-ой-ой...Да, бывало, пивали и гуливали.Но не только стаканчиков для —Забегали, сидели, покуривали,Вечерок до рассвета продля.Чай, стихов при огарке моргающемПеречитано, слушано всласть,Чай, гитара Высоцкого с ГаличемТоже здесь, а не где, завелась!Чай да сахар, да пища духовная,Но еще с незапамятных порНайпервейшее дело кухонное —Это русский ночной разговор.Где все время по нитке таинственной,От какого угла ни начни,Все съезжается к теме единственной,Словно к свечке, горящей в ночи.Россия, матерь чудная,Куда, откуда, как?Томленье беспробудное,Рывки из мрака в мрак.Труднее и извилистейНайдутся ли пути?Да как же столько вынести,Чтоб сызнова нести!Ой, черные ”маруси”!Ой, Потьма и Дальстрой!О, Господи Исусе!О, Александр Второй!Который век бессоннаяКухонная стряпня...И я там был, мед-пиво пил,И корм пошел в коня.

76Это вопрос личный. Лично я очень надеялся на результаты. Вся первая половина1968 г. проходила под знаком вопроса — войдут или нет наши танки в Чехословакию?Хорошо помню, как во сне орал не то на Якира, не то на Габая: ”Ну,конечно, не войдут! Вы что, не понимаете, что тогда будет?” И все это ужепосле того, как меня за подписантство выгнали из школы! Акад. Колмогоров идиректриса нашего интерната с трудом добились, чтобы я хотя бы закончил учебныйгод. И все-таки еще в июле я кричал: ”Наши в Чехословакию не войдут!” Аони вошли, и мы узнали об этом 21 августа, когда шли на очередной суд надАнатолием Марченко.А была ли надежда воздействовать не только на действия правительства, но и наобщественность, на общую атмосферу в стране?Безусловно! И для такой надежды были основания. Была же ко Второму съездуписателей громадная волна писательских писем, вызванная письмом Солженицына.Кто только тогда не писал, чуть ли не Феликс Кузнецов! А еще раньше - кампаниясбора подписей в защиту математика и поэта Александра Есенина-Вольпина,которого посадили в психбольницу. Так что общественность остро реагировала нанесправедливость.Вообще происхождение таких действий очень просто. Обычная реакция на несправедливость:”Не могу молчать!”Но к середине 1969 г. ситуация уже резко ухудшилась и усложнилась. Тогда я исказал Петру Якиру и Виктору Красину, что больше никаких открытых писем подписыватьне буду. Я находился перед нелегким выбором: я не мог одной рукойподписывать договоры с театрами, репетировать свои песни с актерами, а другой—подписывать письма протеста. Для нормального человека в нормальном обществетут никакого противоречия не было бы. Но не в нашем. Я оказывался в ложномположении, скажем, перед двадцатью актерами саратовского ТЮЗа, которыеразучивали моего любимого ’’Недоросля”. Я должен был сделать выбор. Понимаю,что это не был выбор героя, но я оставлял себе по крайней мере возможностьпомогать правозащитному движению если не открыто, то, так сказать,нелегально. И я пользовался этой возможностью.АДВОКАТСКИЙ ВАЛЬССофье Васильевне Калистратовойи Дине Исаковне Каминской’’Конечно, усилия тщетны,И им не вдолбить ничего.Предметы для них беспредметны,А белое просто черно.Судье заодно с прокуроромПлевать на детальный разбор.Им лишь бы прикрыть разговоромГотовый уже приговор.Скорей всего, надобно простоПросить представительный судДать меньше по сто девяностой,Чем то, что, конечно, дадут.Откуда ж берется охота,Азарт, неподдельная страстьМашинам доказывать что-тоВластям корректировать власть?Серьезные взрослые судьи,Седины, морщины, семья,Какие же это орудья?Такие же люди, как я!Ведь правда моя очевидна,Ведь белые нитки видать!Ведь людям должно же быть стыдноТаких же людей не понять!”Ой, правое русское слово —Луч света в кромешной ночи!И все будет вечно херово,И все же ты вечно звучи!

Но это наступит позже. Пока давай остановимся еще немного на начале. Вспомним вашус Петром Якиром квартиру недалеко от метро ’’Автозаводская”, где, кстати, мы ипознакомились. В то время — в середине 60-х гг. - там, кажется, перебывали чуть лине все люди, которые оставили значительный след в правозащитном движении. Кто онибыли? Ведь далеко не у всех, как у тебя, были репрессированы родители. Было многои вполне благополучных людей, не отягощенных воспоминаниями.Это один из самых интересных вопросов, и сейчас я могу лишь наметить какие-токонтуры ответа на него. Я много думал на эту тему. Мне приходилось бывать вразных кругах творческой интеллигенции — кинокритиков, театроведов, актеров,литераторов, музыкантов, и я слышал множество рассуждений о ’’диссидентах”.Чаще всего это были неприязненные — презрительные, высокомерные, а то и простозлобные рассуждения. Диссидентов обвиняли, что ими движет что угодно:корысть, тщеславие, слабоволие или бездумие и легкомыслие, но только не истинноевозмущение социальной несправедливостью. Интеллигенция сама была —пусть и на уровне кухонных разговоров — в оппозиции, она сама питала диссидентскуюсферу своими соками, но к людям, реализующим свою оппозиционность вдействиях, относилась со страхом.Может быть, это была попытка создания морального алиби, стремление оправдать своенеучастие?Именно. И страх свой нужно было замаскировать, ибо и признаться себе самому всвоем страхе - страшно. Я видел это. Может быть, правда, были и такие, которыеискренне считали, что нужно делать черновую творческую работу, именно вней пытаться выразить передовые идеи, развить передовое мышление.Недавно известный социолог Игорь Бестужев-Лада, размышляя на эту тему, высказалмысль о том, что нашему обществу нужны были и Джордано Бруно t и Галилеи .Одни были бы невозможны без других, они нуждались друг в друге.Это очень трудный вопрос, вопрос о мере компромисса, о степени приближения кидеалу. Один мой знакомый говорил, что если представить себе Христа с егоморальными абсолютами, живущего в наше время, то он не прожил бы и дня, квечеру его бы распяли. Вопрос о компромиссе, о соотношении подвига и пассивногосопротивления — это тонкий вопрос, который каждый может решить для себятолько индивидуально. Вероятно, какие-то критерии есть, но я их сейчас немогу сформулировать. Так вот, общую претензию интеллигенции к диссидентамможно было бы сформулировать так: вы сами не святые, чтобы браться за святоедело.И они действительно не были святыми.Не были. Я всегда сожалел, что я не прозаик и не могу написать портреты некоторыхиз них. Скажем тех, кто вышел на Красную площадь с демонстрацией протестапротив вторжения в Чехословакию. Какие разные люди! Педагог, филолог ЛарисаБогораз, чистейший, обаятельный человек». Костя Бабицкий, такой честныйи такой работящий». Павел Литвинов, из семьи дипломата, чуть ли не из золотоймолодежи, жизнелюб, любимец и любитель женщин... Наташа Горбаневская,поэтесса, капризное, нервное существо из московской богемы, непримиримая и вто же время какая-то беззащитная.» Владимир Дремлюга — полупролетарий-полуавантюрист.»Все это были обыкновенные люди, из разных социальных слоев.А есть ли доля истины в утверждениях, что среди участников демократического движениябыла велика доля социально неустроенных, отодвинутых на край существования?77

78Я категорически с этим мнением не согласен. Может быть, вернее будет сказать,что в движении было больше, чем обычно, людей психически неустойчивых, я неговорю — больных, а именно неустойчивых, внутренне напряженных. Чувствительных,социально чувствительных. А неблагополучных, неустроенных - нет! Был линеблагополучен Александр Галич? А Павел Литвинов? А Сахаров, а Григоренко?Петр Якир, Анатолий Якобсон - все они были по стандартам среднего интеллигентногообывателя вполне благополучными. Я-то вообще процветал, бегал с гитарой,и в 1965 г. меня знала вся страна.Значит, в тех претензиях к диссидентам не было ни грана правды?Правда была, и ты ее уже сформулировал, сказав, что они не были святыми. Уодного можно найти элементы тщеславия, честолюбия, у другого — своеобразнойконъюнктурности. Например, уже в более позднее время, когда началась эмиграция,были такие, что вступали в какой-нибудь там комитет, чтобы их поскореевыгнали за границу. Многие из тех, кто шел в первых рядах движения, как,например, Виктор Красин, в дальнейшем сломались, но это свидетельствует лишьо том, что они переоценили свое мужество и недооценили силу карательной машины.Но кого в нашей жизни можно назвать святым?Мы надолго задержались на претензиях интеллигенции к диссидентам. Посмотрим надругую сторону дела: оказало ли правозащитное движение влияние на общественнуюмысль, оставило ли оно иной след, кроме как на личных судьбах самих правозащитников?19 ОКТЯБРЯ Все готовы к испытаньям,Тогда, душой беспечные невежды,Мы жили все и легче и смелей...На пороге наших днейНеизбежно мы встречаем,Узнаем и обнимаемНаших истинных друзей.Здравствуй, время гордых планов,Пылких клятв и долгих встреч!Свято дружеское пламя, (2 раза)Да не просто уберечь.(2 раза)Все бы жить, как в оны дни,Все бы жить легко и смело,Не высчитывать пределаДля бесстрашья и любви,И подобно лицеистамСобираться у огняВ октябре багряно листомДевятнадцатого дня.Так мечталось в оны дни —Все объяты новым знаньем,(2 раза)(2 раза)Да и будут ли они?Что ж, загадывать нет нужды —Может будут, может нет,Но когда-то с нашей дружбы (2 раза)Главный спросится ответ. (2 раза)И судьба свое возьмет,По-ямщицки лихо свистнет,Все по-своему расчислит —Не узнаешь наперед.Грянет бешеная вьюга,Захохочет серый мрак,И спасти захочешь друга,Да не выдумаешь — как.(2 раза)(2 раза)На дорогах наших дней,В перепутьях общежитийТы наш друг, ты наш учитель,Славный пушкинский Лицей!Под твоей бессмертной сеньюНаучиться бы вполнеБезоглядному веселью,Бескорыстному доверью,Вольнодумной глубине. (2 раза)

Я могу опираться только на собственное ощущение. Важно то, что правозащитникисумели донести до людей правду о попрании прав человека у нас в стране. Исделано это было, во-первых, через самиздат, а во-вторых, путем установлениягласности на международном уровне, грубо говоря, установления непрерывнойсвязи с зарубежной прессой. А оттуда уже эта информация через радиостанциипопадала назад в нашу страну. Имя академика Сахарова стало известно всем икаждому задолго до того, как оно стало появляться в "Правде”.Воздействие на людей оказывала не только информация сама по себе, скажем, осталинских репрессиях или о коллективизации, но и моральный пример. Сильноевпечатление оказывало то, что и сейчас существуют люди, готовые за свои убежденияидти в лагеря. Где бы я ни бывал, разговор рано или поздно сворачивална эту тему: ”А что там с Григоренко? С крымскими татарами? Опять такого-тосудили... А вот Солженицын, Сахаров...” Отношение — то презрительное, томолчаливо-уважительное, то прямо-таки восторженное, но тем не менее разговорывечно крутились вокруг этих тем. Сознание значительности того, что люди рискуютсобой за правду, было у всех, по крайней мере в интеллигентском обществеМосквы и Ленинграда.Сейчас освободились из лагерей и ссылки многие политзаключенные из числа тех, ктов самые тяжелые годы шел в первых рядах сопротивления. Как ты объясняешь тот факт,что в нынешнем общественном движении они оказались не в первых рядах? Впереди идут’’галилеи”, а бывшие правозащитники как будто не то что позади, а где-то сбоку.Ну уж если быть совсем точным, то впереди идут даже не ”галилеи”, а ’’отцыинквизиторы”,ибо возглавляют перестройку члены Политбюро. Что касается диссидентов,то они вовсе не сбоку, а все время впереди. Эта та самая морковка,которая висит перед носом ишака, перед носом наших ’’галилеев”. И погоня заэтой морковкой все время повышает уровень перестройки. Сравнение не оченьточное, но в нем много правды.У нас есть интересный — пока единственный — пример того, как ’’Джордано Бруно”стал ’’Галилеем”: акад. Сахаров, который сейчас как бы стал частью истэблишмента.Есть много таких диссидентов, которые его резко за это осуждают. Что бы ты сказалэтим критикам?79* * *Был я мирный человек — стал фраер.И чего я не поехал в Израиль!Покороче там все же этапы,Хоть, конечно, там тоже арапы.И жена-то у меня еврейка,И ведь сам-то я похож наружно,И на месте есть одна семейка,Столько вызовов пошлет, сколько нужно.И пускают сейчас всех, даже рады.Кто без допуска — тот в полном праве,Так что вроде бы уже и не надоНа Центральном голодать телеграфе.Ну так в чем же суть? А все Россия-мать!Ты чего — говорит — Ты того!Авось, как-нибудь обойдется, чать,Перемелется, ничего!И поверил я, мудак, этой сути,И утратил надлежащую меру,Начитался самиздату до жути,Хоть сейчас давай мне высшую меру!Расчирикался, как канарейка,То про Сталина загну, а то и дальше.Прям, как будто и жена не еврейка,Прям, как будто я Пельше на даче!А ведь, помню, приходил участковый,Даже статский майор сделал милость:Упредил меня беседой суровой,Предсказал мне все, что случилось!Но мне кажется, ну разумеется,Ну годок пройдет, ну пяток!Ой, дайте срок, все перемелется,Авось как-нибудь...Дали срок!

80К сожалению, по традиции, идущей у нас еще с XIX века, с тогдашних журнальных,а затем и межпартийных боев, дискуссии проходят в условиях острейшейвзаимонетерпимости. Нашей общественной мысли очень чуждо понятие плюрализма,не хватает культуры принять другую точку зрения. Общее дело можно делать поразному.У каждого человека есть спектр выбора, спектр форм его участия вперестройке. Осуждать за то, что у другого выбор иной, подвергать за этоостракизму, изоляции, по-моему, нельзя. Та же проблема стояла и на начальныхпорах диссидентства. У нас в интернате был старший учитель литературы, честнейшийчеловек. Он позвал меня к себе и говорит: ”Юлик, снимите вашу подписьпод письмом (очередным письмом протеста). Вы важны для интерната. Есливы уйдете, придет такая-то, начнет лгать, развращать детей ложью. Наша армияи без того тут малочисленна”. Есть в этом своя правда? Есть. Я избрал этотпуть. Другой избрал путь героический, и он тоже прав. Помню, мы пришли кЛарисе Богораз 24 августа 1968 г., уговаривать ее не ходить на демонстрацию.Чуть-чуть не уговорили, но приехал Паша Литвинов, и все пошло, как оно было.Может быть, "случай Сахарова” показывает, что не только истэблишмент отвергаетдиссидентов, которые неприятны ему, как болтающаяся впереди морковка, но и наоборот—многие диссиденты отвергают истэблишмент? Самый факт того, что человек занимаеттакую позицию, как Сахаров, вызывает у них раздражение. Какой уж тут контактили возможность сотрудничества?Думаю, что да. Судя по программе, например, ’’Демократического союза”, ониникакого сотрудничества не хотят или хотят при условии, что их программа будетпринята. Ребенку ясно, что сегодня это совершенно невозможно. Но властиих терпят. Не знаю, до каких пор продлится это терпение: власти стали внешнетерпимы по форме, но по сути, я думаю, с большой неприязнью относятся к инымточкам зрения. Так что скорого примирения не приходится ожидать с обеих сторон.НУ, РЕБЯТА, ВСЕ!илиИСТЕРИЧЕСКАЯ ПЕРЕСТРОЕЧНАЯНу, ребята, все, ребята!Ходу нету нам назад!Оборвались все канаты,Тормоза не тормозят,Вышла фига из кармана,Тут же рухнули мосты,А в условьях океанаНегде прятаться в кусты.И дрожу я мелкой мышьюЗа себя и за семью.Ой, что вижу! Ой, что слышу!Ой, что сам-то говорю!Как намедни на собраньиЧто я брякнул — не вернешь!Вот что значит — воздержанье!Вот что значит — невтерпеж!И я чую, как в сторонкеВостроглазые кротыЗнай фиксируют на пленкеНаши речи и черты.Точат перья, точат зубы,Шьют дела и часу ждут,И уж если час наступит,Они сразу к нам придут.И прижучат, и прищучат,И ногами застучат,Отовсюду поисключатИ повсюду заключат.Встанешь с видом молодецким,Обличишь неправый судИ поедешь со ЖванецкимОтбывать, чего дадут.Ибо все же не захочешьПлохо выглядеть в глазах,Так что полностью схлопочешь,Так что, братцы, дело швах!Так что, братцы, нам обратноВетер ходу не дает.Остается нам, ребята,Только двигаться вперед!

Но в то же время возникает и большое число таких организаций - культурных,экологических и даже политических, - с которыми власти готовы если не сотрудничать,то хотя бы полемизировать, их собрания и митинги не запрещаются.Может быть, такие организации со временем объединятся — по эстонскому образцу-Что касается нетерпимости, разъединения, то это, наверное, в настоящих условиях- естественный процесс. Как было сказано в другое время и по другомуповоду - прежде чем объединиться, и для того, чтобы объединиться, надо сначаларешительно размежеваться. В этом, наверное, есть доля правды. Отсюда иотношение к Сахарову. Но мне все равно противна та легкость, с которой забывают,что такое Сахаров, и судят о его эволюции. Это все та же позиция: ктоне с нами, тот против нас.Разговор о размежевании и объединении возвращает нас в 60-е годы, когда произошлоудивительное объединение христиан, марксистов, либералов, националистов и других —в рамках правозащитного движения. Что объединяло их, почему не было стремления кразмежеванию?Дело в том, что сейчас движение стало массовым, а тогда было единичным, штучным.Каждый человек был на счету. Объединяла всех общедемократическая идея:права человека, свобода личности — то, что для западной демократии давноявляется естественным. Теперь, когда возникли условия свободы, начался поисксамоопределения, а не того, что объединяет. Это естественный процесс. Тогдаже дело было новое, трудное, людей было мало, и они искали друг друга. Кстати,размежевание внутри эмиграции тоже, вероятно, связано со снятием пресса,попаданием в условия свободы.В общем, видимо, потребуется какое-то время, пока люди навоюются друг с другом,устанут от войны и поймут, что воюют-то они за общее дело.Будем надеяться. Как ты думаешь, есть ли какая-то преемственность между идеями,которые мы защищали в те годы, и тем, что сейчас называют духом перестройки?Конечно, я убежден, что одно проистекает из другого. В 1956 г. мы многоеузнали, а когда человек получает знание, он старается его воплотить в действие.Знание при помощи самиздата все расширялось, а действие было парализовано,все попадали под пресс. Действия были разрозненными: была ’’Хроникатекущих событий”, был ’’Комитет прав человека” и т.д., были индивидуальные81КАДРИЛЬ ДЛЯ МАТИАСА РУСТАЗдравствуй, киндер дорогой!Гость, никем не чаемый,В нашей склоке мировойГолубок отчаянный!Прилетел, настрекотал,Перышки расправил —Агромадный арсеналНа хер обесславил.Ждать не хочет человекЧереду столетий:Надоел двадцатый век,Хочу в тридцать третий,Где ни пушек, ни границ,Ни плохой погоды,Где не меньше, чем у птиц,У людей свободы.Генералы ПВО,Вам навек спасибо!Не убили вы его,А ведь как могли бы!Молодец, Матюша Руст!Пошутил по-русски:И смышленый, и не трус,И сидит в кутузке.Партия-правительство,Есть такое мненье:Отпустите вы егоВ виде исключенья!Это будет торжествоНового мышленья!

82выступления. Но, несмотря на всю разрозненность этих действий, значение ихбыло велико. Возник круг идей, который сейчас возрождается в новом виде. Япросто чувствую, что дело идет к воплощению тех идей, которые были изложеныв знаменитой сахаровской брошюре ’’Размышления о прогрессе, мирном сосуществованиии интеллектуальной свободе”. Особенно в том, что касается идейконвергенции. Ясно, что нам без помощи Запада не выйти из клубка наших безумныхпроблем. Так что нам просто выгодно дружить с Западом. Но Запад с намидружить не будет, если мы не проведем у себя демократизацию.Видимо, это и движет Горбачевым?Да, я об этом и говорю.Ты упомянул, что в свое время сделал выбор, который ты охарактеризовал как "невыбор героя". Сейчас, когда ситуация изменилась, чувствуешь ли ты, что возвращаешьсяк себе изначальному, прежнему, снова становишься общественно активным? Илиэто уже совсем в прошлом?И да, и нет. Нет — в том смысле, что не смог бы не только возглавлять, нодаже и участвовать в какой-либо из общественных организаций, активно тащитькакой-то воз. Я и раньше, признаться, не чувствовал к этому призвания. Ну, иконечно, с годами человек меняется, у меня сейчас накопилось много проблем,много планов чисто художественного порядка. Но должен сказать прямо, что этипланы впрямую связаны с идеями, с проблемами нашей перестройки. Никогда еще вжизни я не чувствовал такого желания активно во всем этом участвовать - черезсвои произведения. В прошлом году, например, я написал не очень хорошую,может быть, даже плохую пьесу — вторую ’’Баню” Маяковского. Это пьеса о том,как ’’Баня” Маяковского репетируется в наше время под контролем своих победоносиковыхи оптимистенко (они у меня в пьесе называются Победоносов и Оптимисток).Туда я многое ввернул из того, о чем ежедневно толковали газеты, -от разорения крестьянства до поворота рек. Получилось сумбурно, но от какоготогруза я освободился. Но ощущение необходимости соучаствовать не проходит,груз нарастает снова».Ты не жалеешь о выборе, который тогда сделал?Нет. Но я его стыжусь. Когда я отошел от движения, я еще пытался участвоватьв нем, так сказать, нелегально. Например, участвовал в составлении несколькихвыпусков ’’Хроники текущих событий”. Просто видел, что больше некому, вот ивзялся. Это были номера 11, 1S и 18. Но, конечно, этого было мало. Честноскажу, тогда я очень боялся. Но вот что странно. В 1972 г., когда взяли ПетраЯкира, и он начал давать показания, мне потом объяснили - да я и сам чувствовал,— что надо мной стали сгущаться тучи. Мне рассказали, что тогда в Лефортоверешался вопрос: не прихватить ли и Кима. И я был к этому готов, как нистранно, даже желал этого. Может быть потому, что уже были случаи, когда людиломались - как Добровольский, например, - и враги диссидентов злорадно тыкалив них пальцем: ’’Вот они, только на словах революционеры!” И я чувствовал,что мне надо и для себя, и для всех остальных сесть, чтобы своим примером этоопровергнуть. У меня сохранились стихи 1973 г., где говорится об этом желании.А до этого». Тогда, в 1969 г., я думал: ну, буду помогать тайно, но все жеписать, работать в театре - это дело моей жизни, я должен им заниматься.Знаю, что это не лучший выбор, но так сложилась судьба.

Ну, что ж, тогда последний вопрос. Мы не кремленологи и не футурологи, чтобы предсказыватьбудущее, поэтому мой вопрос относится к твоему чисто человеческому,внутреннему ощущению. Скажи, есть ли у тебя надежда, что перестройка действительносовершится?Безусловно. Очень сильная надежда. И сила эта выстраданная. Я уже не в томсостоянии эйфории 1968 г., о котором я говорил, когда я кричал, что нашитанки никогда к чехам не войдут. Я помню этот свой опыт разочарования. И темне менее сейчас у меня надежда сильна, и я думаю, она основана на реальнойоценке ситуации. К сожалению, таких оптимистов, как я, меньшинство. Но и пессимисты,я думаю, — пессимисты только на словах. Все равно они в глубине душинадеются.Помню, одна моя московская знакомая (мы с ней учились раньше в институте)звонит мне и плачет. ”В чем дело?” - спрашиваю. ”Ты что, ничего не читаешь?Ты посмотри два последних номера ’’Огонька”, они же совершенно беззубые!Значит, они победили, теперь уже все кончено, надеяться не на что!” И яподумал: до какой же степени можно так за всем следить, так остро переживать,так связывать свою судьбу с каждым номером ’’Огонька”! Что это — привычкак безнадежности, или же, скорее, такое сильное желание надеяться?*83* * *Дорогой Булат Шалвович, а также Владимир Семеныч!Как живется-здоровится вам в ваши светлые дни?Ничего, помаленечку, как говорится, Бог в помощь...Бог в помощь вам, друзья мои, (2 раза)Бог в помощь вам!На гитаре играем, на сцене, на писчей машинке,Вроде врозь, а, с другой стороны, вроде как в унисон.Все пытаемся, пробуем, ловим на слух по-старинкеГлагол времен, металла звон...Бог в помощь вам, друзья мои, (2 раза)Бог в помощь вам!Но мне все-таки жаль, извините, Булат, за цитату,Что никак мы не встретились на перекрестках Москвы.Пять минут на такси, две копеечки по автомату,Но, увы! Я ужасно жалею. Не знаю, как вы.Посидели бы, как бы попили, а как бы попели...Но не вышло, не выйдет, поскольку по нашим часамСлишком мы опоздали, приходится гнать на пределе.Потому и не выйдет. Мне жаль, я не знаю, как вам.Потому и спешу, и к тому все слова и мелодья,Что я очень спешу объясниться вам в нежной любви.Я люблю вас, Булат, я люблю вас, Володя!Бог в помощь вам, друзья мои, (2 раза)Бог в помощь вам,(2 раза)Бог в помощь вам, друзья мои, (2 раза)Бог в помощь вам!(2 раза)

84К ДЕЯТЕЛЯМ НАУКИ, КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВА(фрагменты)Мы, подписавш ие это письмо, обращ аем ся к вам со словами глубок ой тревоги засудьбу и честь нашей страны.В течение нескольких лет в нашей общ ественной жизни намечаются зловещ ие симптомыреставрации сталинизма. Н аиболее ярко проявляется это в повторении самыхстрашных деяний той эпохи — в организации ж естоких процессов над людьми, которы епосмели отстаивать свое достоинство и внутреннюю св ободу, дерзнули думать и протестовать.Конечно, репрессии не достигли размаха тех лет, но у нас достаточно оснований опасаться,что среди государственны х и партийных чиновников немало лю дей, которы ехотели бы повернуть наше общ ественное развитие вспять. У нас нет никаких гарантий,что с нашего молчаливого попустительства исподволь не наступит снова 37-й год.Мы еще очень не скоро см ож ем увидеть Андрея С инявского и Юлия Даниэля —людей, осуж денны х на долгие годы мучений только за то, что они посмели излагатьвещи, которы е считали истиной...Власти в очередной раз организовали ’’гласность” с расчетом на самы е низменныечерты специально подобранны х лю дей: хам ск ое безразличие к чужой судьбе, бездум ье,не нуждаю щ ееся ни в информации, ни в анализе ф актов.П ока в зале суда дремали или издевались над подсудим ы м и кликуш и и черносотенцы,в ф ойе, а потом на м орозе толпились люди, составляю щ ие подлинное общ ественноемнение: друзья и близкие подсудим ы х и люди, не знаком ы е с подсудим ы м и, но желающие знать истину, — писатели, худож ники, студенты , учителя.*.Бесчеловечная расправа над интеллигентами — это логическое заверш ение атм осф е­ры общ ественной жизни нескольких последних лет. Наивным надеждам на полное о зд о ­ровление общ ественной жизни, вселенным в нас реш ениями XX и XXII съездов, не удалосьсбыться. М едленно, но неуклонно идет процесс реставрации сталинизма. Главныйрасчет при этом делается на нашу общ ественную инертность, к ороткую память, горькуюнашу привычку к н есвободе...Мы ещ е раз напоминаем: молчаливое потворство сталинистам и бю рократам, обм а­нывающим народ и руководство, глуш ащ им лю бой сигнал, лю бую ж алобу, лю бой протест,логически приводит к сам ом у страш ному: беззаконной расправе над людьми.В этих условиях мы обращ аемся к вам , лю дям творческого труда, лю дям , которымнаш народ бесконечно верит: поднимите свой голос против надвигающейся опасностиновы х С талины х и новых еж овы х. На вашей совести — судьба будущ и х Вавиловыхи Мандельштамов.Вы — наследники великих гуманистических традиций русской интеллигенции.П еред вами пример м уж ественного поведения соврем енной прогрессивной западнойинтеллигенции.Мы понимаем: вы поставлены в такие условия, что выполнение гражданскогодолга — каждый раз акт мужества. Но ведь и вы бора тож е нет: или муж ество — илитрусливое соучастие в грязны х делах; или риск — или присоединение к Васильевым икедрины м ; или поступиться какими-то благами — или встать в ряд с желтыми бор зописцамииз ’’И звестий” и ’’К ом сом ольской правды ”, посчитавшими для себя нравственновозм ож ны м публичный оговор людей, над которы м и учинили расправу.Мы хотим нем ногого: чтобы наша общ ественность имела моральное право требоватьосвобож ден ия греческих политзаключенных.Для этого нужно тож е нем ного : добиться того, чтобы из м ноголетнего заключениябыли возвращ ены наши несправедливо осуж денны е сограждане.Помните: в тяжелы х условиях лагерей строгого режима томятся люди, посмевш иедумать. Каждый раз, когда вы молчите, возникает ступенька к н ов ом у судебном упроцессу. Исподволь, с ваш его молчаливого согласия м ож ет наступить новый тридцатьседьмой год.Илья Габай, педагог, редакторЯнварь 1968 г.Юлий Ким, учительПетр Я кир, историк

АМ ЕРИКАНСКИЙ ВЫБОРВыборы президента Соединенных Штатов - событие само по себе достаточно интересное и значительное.Но в нынешнем году выборы в Америке совпали по времени со сходными, казалось бы,процессами в жизни нашей страны: выборами председателя Президиума Верховного Совета СССР иобсуждением поправок к конституции, которые призваны открыть нам путь к свободе, народовластию,правовому государству. Аналогии напрашиваются.Стремясь дать объемное, стереоскопическое изображение президентской кампании в США, мыпосвящаем ей две статьи. Одновременно мы публикуем заметки Р.Бахтамова, анализирующего действующийв СССР механизм сотворения вождя. В следующих номерах журнала мы предполагаемвернуться к этой теме, рассмотрев ситуацию, которая возникнет после того, как в конституциюстраны будут внесены соответствующие поправки и дополнения.КАНДИДАТЫ И ПРЕЗИДЕНТАлексей ОРЛОВ (Джерси-Сити)8 ноября 1988 года борьба за президентское кресло завершилась. Началась она наполтора года раньше, весной 87-го, когда представители двух крупнейш их партийстраны стали выставлять свои кандидатуры . Выдвигать себя ником у не возбраняется,так что список претендентов поначалу был весьма м ноголю ден. Этот первый этап предвыборнойборьбы продолж ался до февраля 88 года, после чего начался сезон первичныхвы боров (праймериз) и местны х партийных собраний (к о н у с о в ), где выдвинутыекандидаты демонстрировали себя перед членами своей партии. На этом — втором — этапеот борьбы добровольно отказались некоторы е кандидаты, увидевш ие, что у них нетшансов заручиться поддерж кой делегатов всеам ериканского партийного съезда своейпартии (к он в ен т а). К концу второго этапа стало ясно, кто из кандидатов от каж дой партиипользуется наибольшей популярностью среди своих однопартийцев. Затем последовалипартийные съезды , которы е, теперь уж е от имени партии, реком ендовали кандидатав президенты. В начале сентября начался третий, решающий этап борьбы : гонкадвух оставш ихся кандидатов в Белый дом вышла на финишную прямую .Консерваторы и социалистыЗа пределами Соединенных Штатов сложилось представление, будто программыдем ократической и республиканской партий почти идентичны. Когда-то разница дей ­ствительно была невелика, но в последние двадцать пять—тридцать лет произош ло р езкоеразмежевание. Сегодня две крупнейш ие американские партии почти так ж е не п охожидруг на дру^а, как две крупнейш ие английские. Республиканцев м ож но уподобитьбританским консерваторам , дем ократов — лейбористам. Размежевание произош лопотом у, что дем ократическая партия в последние десятилетия настойчиво левела, превращаясьпо сущ еству в социалистическую партию европейского толка. И если сегодняамериканские дем ократы не именую т себя социалистами, то лишь оттого, что в лексиконесреднего американца слово ’’социалист” звучит столь ж е негативно, как, скаж ем ,’’ком м уни ст” или ’’фаш ист”. Назвать человека в А м ерике социалистом значит о ск ор ­бить его. Тем не м енее социалисты Швеции, Бельгии, Дании и Греции, а также английскиелейбористы всячески высказывали свои симпатии ДукаКйсу и желали ем у победы .В нем они видели своего единомы ш ленника и были абсолютно правы. Лидер ж е британскихконсерваторов Маргарет Тэтчер откры то высказывалась за кандидатуру Д ж ордж аБуша.В сегодняш ней политике республиканская партия делает ставку на личность, на частнуюинициативу; дем ократическая партия — на комитеты, комиссии, органы социаль­

86ного обеспечения, на Правительство (с больш ой б у к в ы ). Демократы убеж дены , что простому человеку, попавш ему в затруднительные обстоятельства, правительственныеучреждения обязаны помогать. Республиканцы ж е исходят из того, что личность развиваетсясамостоятельно и обретает силу через такие важнейшие институты свободн огообщ ества, как церковь, семья, ш кола. Представления республиканцев наилучшим образомвыразил президент Рейган: ”Я верю, что Б ог создал землю м еж ду д в ух великихокеанов для того, чтобы на ней могли собираться люди со всего света, те, чья сверхлюбовьк св ободе побудила их покинуть свои страны и прийти сюда, дабы осветить этуземлю бриллиантовыми лучами свободы ”.Процесс полевения демократической партии наметился в 30-е годы и был завершенв конце 60-х—начале 70-х годов. При этом в стан республиканцев ушли м ногие значительныеполитические деятели демократы . Д ем ократом был когда-то президент РональдРейган. Д ем ократом была Джин Киркпатрик, занимавш ая с 1981 по 1985 годы постпредставителя США в ООН. Один из самы х крайних республиканцев-консерваторовв сенате Д ж есси Х елм с тож е начинал свой политический путь как дем ократ.Надо сказать, что ам ериканское общ ество весьма р езко воспринимает проявлениев демократической партии крайне левы х, откровенно социалистических тенденций.В 1972 году, когда впервые в истории дем ократической партии ее кандидатом в президентыоказался откровенный социалист Д ж ордж М акговерн, он потерпел сокруш ительноепоражение. Тогда за него проголосовали избиратели лишь одн ого штата. С той порыштат этот американцы полуш утя называют ’’Народной Республикой М ассачузетс”.Крайне левы е тенденции в демократической партии в разные годы выявлялисьпо-разному. Во время войны во Вьетнаме демократическая партия сплачивала вокругсебя сторонников поражения армии США, позднее она поддерживала всевозм ож ны епацифистские группы и организации, стремивш иеся разоружить страну. Демократическиеактивисты выступили также против ядерного оруж ия, атомной энергетики. Они нераз уж е объявляли себя борцами за права угнетенны х, относя к этой категории негров,ф ем инисток, гом осексуалистов, лесбиянок."Семеро гномов" и шестеро республиканцевВ то время как демократическая партия левела, республиканская становилась всебол ее консервативной. Эта ориентация нашла свое отражение и во взглядах тех республиканцев,кто выдвинул свою кандидатуру в минувш ей кампании. Лишь двое из нихм огут быть отнесены к категории умеренны х консерваторов. Это — вице-президентД ж ордж Б уш и сенатор Роберт Д оул. Остальные четверо — конгрессм ен Джек Кемп,бывший государственны й секретарь и бывший командую щ ий армией НАТО АлександрХейг, бывший губернатор штата Делавер Пит Дюпон и проповедник-евангелист ПэтРобертсон — настроены крайне консервативно. В целом все шесть кандидатов республиканцевв делах внутренней и внешней политики держались весьма близких позиций.Серьезные разногласия вызвал лишь вопрос о договор е с Советским С ою зом по ракетамсредней и меньшей дальности. Хейг, Кемп, Дюпон и Робертсон выступали против договора,Б уш и Д оул были ”за ”, хотя с сущ ественны ми оговоркам и. Все шестеро поддерживалиСтратегическую оборонную инициативу (С О И ), к которой, с легкой руки сенатора-демократаЭдварда Кеннеди, пристала кличка ’’звездны е войны ” . Республиканскиекандидаты в президенты выступали также за помощ ь повстанческим движениям в А фганистане,А нголе и Никарагуа. Во внутренней политике они одобряли линию президентаРейгана, стремящ егося устранить барьеры на пути свободн ого предпринимательства.Демонстрировали поначалу полное единство и кандидаты дем ократической партии.Сначала их было восем ь: бывший сенатор Гэри Харт и ’’сем еро гн ом ов”, как он называлсвоих соперников. Харт был несомненным ф аворитом среди однопартийцев после того,как на вы борах 1984 года финишировал вторы м, уступив лишь Уолтеру М ондейлу, к о­торый и стал кандидатом партии. В 1988 году Харту бы ло обеспечено первое м есто привыдвижении на дем ократическом конвенте, но вмешались непредвиденны е события.Как и все претенденты на Белый д ом , Харт находился под постоянным пристальнымвниманием прессы. Журналисты, не оставлявш ие наблюдения ни днем , ни ночью, устано­

87вили, что претендент неравнодуш ен к м олоды м красоткам, а затем и застукали его скрасавицей из Флориды. В стране, где, по представлениям избирателей, претендент впрезиденты непременно долж ен быть примерным семьянином, такие шалости не поощ ­ряются, Б ы вш ему сенатору пришлось сойти с беговой дорож ки, А "семь гн ом ов” остались,Ими были: сенаторы Д ж озеф Байден, Альберт Гор и Пол Саймон, конгрессменРичард Гепхард, губернатор Массачузетса Майкл Д укакис, бывший губернатор АризоныБрюс Б эббит и негритянский пастор Дж есси Д ж ексон.Все они выступали за сокращ ение ассигнований на оборону страны, все были противниками’’звездны х в ой н ”, все считали ненужной помощ ь борцам за св ободу Никарагуа.Все они были убеж дены , что н еобходи м о обложить новыми налогами ’’богаты х” икорпорации, И хотя за годы администрации Рейгана-Буша инфляция в стране была сведенак м иним ум у и составляла 3—4 процента вм есто 12 процентов в год, как было приКартере, а безработица достигла сам ого низкого уровня за полтора десятилетия, всекандидаты-демократы выражали гр ом к ое недовольство экономическим состояниемстраны. Они сосредоточили свою критику также на росте дефицита федерального бю д­жета и на дефиците внеш неторговом . Эти явления они объявили результатом порочногокурса Б елого дом а.Два кандидатаУспех Дж ордж а Буш а в споре за лидерство л егк о объясним . Он участвовал в президентскойкампании Рейгана ещ е в 1980 году и уж е тогда в известной степени заложилбазу собственной кампании 1988 года. В 1979—80 годах во всех штатах возникли к ом и ­теты в п оддерж ку Буш а. Став вице-президентом, Б уш постоянно ездил по стране, встречалсясо своими сторонниками. Все эти годы он был на виду, его знала страна, к нем упривыкли. Ни у к ого из однопартийцев-соперников Б уш а не было такой общ енациональнойизвестности и поддерж ки. К том у ж е он восем ь лет работал рука об рук у с президентом, пользовавш имся в стране необычайной популярностью.С другой стороны , вы ход на передовы е позиции Майкла Дукакиса представляетсядовольно странным. По сути он был ничем не хуж е и не лучше большинства своих к он ­курентов. И тем не м енее в его выдвижении просматривается некоторая зак он ом ерность.Обойти соперников губернатору Массачузетса помогли две причины. Во-первых,Д укакису, его советникам и помощ никам удалось создать миф о ’’м ассачузетскомчуде”. Согласно этом у м иф у, в 80-е годы в штате наблюдался экономический рост, к о ­торым граждане целиком обязаны губернатору. Разъезжая по стране, Майкл Д укакиспризывал голосовать за него, обещ ая в случае удачи повторить м ассачузетское чудов масштабах Америки.А м еж ду тем никакого чуда в Массачузетсе не произош ло. Своим процветаниемштат обязан соверш енно другим причинам. В штате сосредоточены м ногие научныеучреждения, сотни электронны х фирм и компаний. Все они обрели вторую жизнь, когдапрезидент Рейган взял в 1981 году к урс на укрепление обороноспособности страны.В Массачузетс стали поступать сотни миллионов долларов, ассигнованных на обор ону,что и привело к расцвету научно-исследовательских институтов и компаний. Их роств свою очередь привел к увеличению числа рабочих м ест, безработица уменьшилась. Но,конечно же, на подобны е ’’чудеса” не м огут рассчитывать штаты с сельскохозяйственнойориентацией или штаты с основны м и д оходам и от легкой промы ш ленности.Вторая причина, способствовавш ая взлету Дукакиса, относится к его сл уж ебном упосту. За губернаторами в А м ерике давно закреплена слава людей инициативных, ум ею ­щих считать деньги и не транжирить их попусту. Эти традиционные качества губернаторовштатов способствовали том у, что из их числа нередко выходили президенты страны.Губернатором Калифорнии был Рональд Рейган, перед тем, как занять Белый дом ,губернаторствовал в штате Д ж ордж ия Д ж им м и Картер, а в штате Нью-Йорк — ФранклинДелано Рузвельт. В сознании избирателей эти факты , несомненно, присутствуют. К том уже у губернаторов есть преим ущ ество, к оторого не имеют сенаторы и конгрессмены .Членам конгресса США приходится постоянно голосовать, принимая или отвергая различныерезолюции, касающ иеся как внутренней, так и внешней политики государства.

88Политическая позиция конгрессм ена, таким обр азом , всегда на виду у избирателей, еенельзя скрыть или затушевать, Если, например, какой-нибудь член конгресса голосовалв свое время за повышение налогов, а став кандидатом в президенты, объявит, что б у ­дет бороться против повышенного налогооблож ения, ем у непременно напомнят егопрошлые слова и действия. Политическая ж е позиция губернатора по м ногим вопросамскрыта от избирателей. О его взглядах не всегда осведом лены даж е в родном штате.В известной степени именно это позволяло некоторы м губернаторам побеждать в прошлом на президентских гонках.Таковы наиболее явственные причины, по которы м Майкл Д укакис оказался болеесчастливым, когда в р уководстве демократической партии обсуж далось, к ого выдвинутьв кандидаты. Е м у удавалось скрывать противоречивость своих взглядов и нечеткостьпрограммы от избирателей и позднее, когда начался его круиз по городам страны.Только в последние дни перед вы борами выяснилось, что финансовое полож ение штатаМассачузетс совсем не так великолепно, как описывал Д укакис. Один из ведущ их банковштата отказался даж е оплачивать чеки местной администрации, так как штат задолжалбанку почти двести миллионов долларов.Насколько губернаторы были в прош лом удачливы на решающей стадии президентскихвы боров, настолько же неудачливы были чаще всего вице-президенты. В нынешнемвек е ник ом у из них не удалось сразу пересесть из своего кресла в президентское. Можнонапомнить, что за всю историю А мерики бы ло всего лишь три удачливых в этомотнош ении вице-президента. А проигравш их — сколько угодно. Почему? В сознаниим ассового избирателя вице-президент — человек, годный лишь на вторые роли. Егозовут нередко ’’мистер ”д а ”. По мнению публики, он по самой сути своей должностиобязан во всем поддакивать боссу. То ж е думали о Б уш е.Взвеш ивая ”за ” и ’’против” обои х кандидатов в президенты, журналисты и радиокомментаторысходились на том , что в век , когда телевидение играет столь большуюроль в избирательной кампании, Майкл Д укакис обладает еще одним преимущ ествомперед Д ж ордж ем Б уш ем : Д укакис хорош о говорит. В прош лом он даж е исполнял рольпосредника в телепрограмме ’’А двокаты ” , где проявил себя человеком находчивым иострым на язы к. Что до Буш а, то он сам как-то заметил о себе: ’’Когда я говорю , дажеБарбара (жена) засы пает” . А ведь обои м кандидатам предстояло м ного и долго говоритьв телевизионных дебатах, ставших традиционными в избирательных кампанияхСША. Так что, как видим, с сам ого начала в глазах избирателей Д укакис имел серьезныепреимущ ества перед Б уш ем , преимущ ества личного, долж ностного и исторического(традиционного) порядка. Как же получилось, что он проиграл в этой борьбе?Я предпочел бы поставить вопрос по-другом у: на что надеялся демократ-социалистМайкл Д укакис, собираясь победить в стране, которая за последние 20 лет на четырехвы борах из пяти отвергла левы х кандидатов и предпочла консерваторов? Лишь однаж ­ды за последние двадцать лет демократы победили на президентских вы борах. Это сл у­чилось в 1976 году: попасть Картеру в Белый дом в значительной степени помог разыгравшийсяперед тем Уотергейтский скандал. С пособствовало успеху южанина ДжиммиКартера и то, что он ум ело загримировался тогда под ум еренного политика, скрыл отизбирателей свою политическую слабость и либерализм.Д укакису предстояло ответить на вопросы своих избирателей-однопартийцев насъезде демократической партии преж де Буш а, поскольку съезд правящей партии проходилпо традиции после съезда оппозиционной. Б уш , таким обр азом , см ог выработатьтактику и стратегию своей избирательной борьбы , исходя из того, какой путь избралидемократы ."Грязная кампания"’’Рыба гниет с головы ”, — сказал Майкл Д укакис об администрации Рейгана, положивтем самым начало кампании, в которой о б е стороны не слиш ком стеснялись в выражениях.Это началось на конвенте демократической партии в Атланте. Там имя Бушасклоняли все ораторы. А один из них, сенатор Эдвард Кеннеди, задал риторический, подхваченныйпрессой вопрос: ’’Где же был Д ж ордж ?” Кеннеди намекал этой ф разой, что

вице-президент никогда не принимал серьезны х решений : без него решили начать тайныепоставки оруж ия Ирану; без него обсуж дали федеральный бю дж ет, в котором расходына многие миллиарды долларов превышали поступления в государственную казну; безнего решался и вопрос о договор е с С оветским Сою зом относительно ракет. ”А где жебыл Д ж ордж ?” — повторили вслед за Кеннеди делегаты конвента, а за ними и дем ократыпо всей стране.На том съезде Майкл Д укакис предлож ил Д ж ордж у Б уш у вести избирательнуюборьбу не с идеологических позиций, а с позиций опыта, компетентности. Д укакисизображал себя человеком более опытным, чем Б уш , поскольку он управлял штатомМассачузетс, а Б уш не управлял, по сути, ничем. Состязания ж е в идеологических воп росахД укакис не желал, понимая, что консервативны е взгляды пользуются у массы американскихизбирателей большей поддерж кой, чем идеология либералов. По тем же,вероятно, соображ ениям Д укакис взял себе в напарники — кандидатом в вице-президенты— сенатора из Техаса Ллойда Бентсена, одн ого из немногих консерваторов, сохр а­нившихся среди ведущ их деятелей демократической партии.Демократы знали и другое: если на первом и втором этапах избирательной гонки,пока они оставались в к ругу однопартийных единомы ш ленников, не следует скрыватьсвоих либеральных, а по сути — социалистических симпатий, то на третьем этапе, выйдяна ш ирокого рядового избирателя, следует на врем я оставить свои идеологическиевзгляды в тени. Тут вы годнее демонстрировать умеренную позицию. Д ж ордж Б уш иего сотрудники республиканцы находились во врем я избирательной кампании в д р у ­гой ситуации: им не бы ло нужды скрывать от избирателей свои взгляды , но они воспользовалисьпубличными выступлениями также и для того, чтобы показать избирателям,на каких политических позициях стоят их противники.Однако до съезда республиканцев, которы й состоялся в Н овом Орлеане, Б уш ещ ене решил, как наилучшим обр азом пробиться к сердцу избирателя, как доказать простому человеку А мерики, что Д укакис следует по том у же пути, которы й избирателиотвергли в 1972 году, когда Ричард Никсон разгромил Дж ордж а М акговерна, в 1980-м ,когда Рональд Рейган разбил Д ж им м и Картера, и в 1984-м , когда тот ж е Рейган сдул сполитической карты либерала Уолтера Мондейла. Б уш стремился выяснить, что именнов 1988 году более всего волнует избирателей, и это ем у удалось.Речь Буш а на конвенте в Н овом Орлеане понравилась ш ирокой публике, но этогобыло мало. Она касалась бол ее чем ста проблем внутренней и м еж дународной жизниА мерики. Сразу после нее республиканские социологи принялись исследовать общ е­ственное мнение. В крупнейш их штатах страны они попросили избирателей назвать всеголишь три наиболее ж ивотрепещ ущ их, по их мнению, вопроса, затронуты х в речи вицепрезидента.Опрос показал, что избирателей сравнительно мало волнует проблем а деф и ­цита ф едерального бюджета, их не очень беспокоит и внеш неторговый дефицит страны.Даже отнош ения с Советским С ою зом , по мнению м ассового человека в А м ерике, неотносятся к проблем ам насущ ным, да и разоруж ение в полученных ответах оказалосьна каком-то ’’надцатом” месте. Тремя главными вопросами сегодняш него дня из тех,что упомянул Б уш , избиратели назвали: отсутствие ежедневной — по утрам — клятвына верность ф лагу Соединенных Штатов в государственны х ш колах; борьба с преступностьюи, в частности, с наркоманией, а такж е членство Майкла Дукакиса в ’’А мериканскомсою зе защиты гражданских с в о б о д ” .С точки зрения государственны х политиков, все три названные проблемы носятдовольно узкий характер. По реальной значимости их нельзя сравнить, например, свопросами разоружения или с бюджетны м деф ицитом. Но коль скоро избиратель решилтак, а не иначе, Б уш все свои последую щ ие выступления акцентировал именно на этихтрех вопросах. Тем более, что они позволяли показать, насколько идеи кандидатадем ократов отличаются от взглядов основной массы избирателей.’’Американский сою з защиты граж данских св о б о д ”, членом которого оказалсяДукакис и которы й так заинтересовал избирателей, — организация не партийная. Союзвыступает, к примеру, за легализацию наркотиков и свободн ое распространение порнографическойлитературы. Члены его считают, что государственны й запрет на порнографиюи торговлю наркотиками антиконституционен : государство покуш ается на сво­89

90боду личности. Членство в этой организации, с точки зрения среднего американца, некрасит никакого политика, и уж тем более — кандидата на высший государственныйпост.Как и м ногие демократы-социалисты в США, Д укакис против смертной казни дляособо опасных преступников. Будучи губернатором , он не раз уж е накладывал вето назаконопроекты законодательного собрания Массачузетса о смертной казни. И это такжене м огло поднять кандидата демократической партии в глазах избирателей, которы е выступаютза самые решительные действия против преступников.Д укакис вы сказался также против обязательной утренней клятвы на верность американском у флагу. М ежду тем большинство американцев старшего поколения вы росло,принося такую клятву. Простые люди не понимают, как м ож но объявлять себя патриотоми в то ж е время быть противником клятвы.На диспутах эти три темы отодвинули на задний план другие, более важные с точкизрения здравого смысла. Д укакис не уставал повторять, что ’’следует говорить о главном, а не о второстепенном ”. Но чем больш е он повторял это, тем меньш е ощущал п оддержк у общ ественного мнения. Очевидно, эти ’’второстепенны е” вопросы , в том виде,как их трактовал кандидат дем ократов, все больш е отталкивали от него избирателей.Если в начале кампании Д укакис лидировал во всех без исключения опросах общ ественногомнения и преимущ ество его над Б уш ем достигало 12 и даж е 18 процентов, то кконцу августа — примерно через семь-десять дней после съезда республиканской партии— от бы лого превосходства Дукакиса не осталось и следа. По подсчетам социологов,Б уш оказался впереди на 4—6 процентов. П осле ж е вторых телевизионных дебатов13 октября, когда ’’неразговорчивый” Б уш явно показал себя сильнее опы тного ’’говоруна”Дукакиса, преимущ ество кандидата республиканцев перевалило за 10 процентов.К огда до вы боров оставалось две недели, дем ократы без каких-либо аргументовобвинили республиканскую партию в разжигании расизма. В эту версию не поверили, еене поддержали американские периодические издания. Даж е по здеш ним избирательнымстандартам такого рода безосновательны е обвинения считаются постыдными. После этогоэпизода комментаторы стали склоняться к том у, что шансы Д укакиса упали до нуля.♦П обеда Д ж ордж а Буш а свидетельствует не только о его личных качествах и довериик нем у как к политику, который был два срока конгрессм еном , послом США в ООН,главой дипломатической миссии в Пекине, директором ЦРУ и, наконец, восемь летвице-президентом. Он одержал п обеду во м н огом ещ е и потом у, что обязался передизбирателями продолжать политику Рональда Рейгана — одного из самых популярныхпрезидентов в истории Соединенных Штатов. Рейган вернул А м ерике уверенность всвоих силах на м еж дународной арене. Он принес стране эконом ическое процветание.Он вернул общ еству оптим изм , утраченный в картеровские годы . Д ж ордж Б уш обязалсяпродолжать политику своего предш ественника, и это обещ ание стало одним из слагаемых его победы . Говорят, что кандидаты в президенты м ного обещ аю т и мало выполняют.Рональд Рейган опроверг такую точку зрения. Нам предстоит узнать, опровергнетли ее и Д ж ордж Буш . •

91Борис ГРИШИН (США)УЧЕНИК ЧАРОДЕЯИтак, один из самы х популярных в истории Соединенных Штатов президент завершаетпредельно допустимы й срок своего пребывания в Б елом дом е. Рейган не простоудачный президент, это целая глава в истории А мерики. Начав свою политическую карьерукак сторонник дем ократической партии и профсоюзны й лидер, он дважды победилна национальных выборах как убежденны й консерватор, противник сильного централизованногоправительства и слиш ком мощ ны х проф сою зов, проповедник свободн ой рыночнойэконом ики. Он пришел к власти после нескольких не слиш ком популярны хпредш ественников, после исключительно порядочного и, м ож ет быть, именно поэтом унеудачливого Картера, когда м ногим американцам стало стыдно за свою страну. Я незнаю, в чем секрет его успеха, — м ож ет быть, в том , что он человек очень тверды х убеж ­дений, обладающий огром ны м личным обаянием. Как бы то ни было, он оставляет своему преемнику уверенную в себе страну с процветающими промышленностью и сельскимхозяйством , хотя и обремененную долгам и и м ногим и другим и проблемами.Эксперты, в зависимости от политической принадлежности, р езк о расходятся воценке как деятельности Рейгана, так и эконом ического положения страны. Среднийамериканец, которы й не силен в вы сокой эк он ом и к е, видит, что безработица держитсяна уровне 4 —6 процентов (то есть ее практически н е т ), что инфляция сократилась втрое,что деньги в банке м ож но одолжить под 8 —9 процентов годовы х (при Картере приходилосьплатить двадцать с л и ш н и м ). Средний человек не очень любит, когда ем у толкую то государственны х долгах, дефиците внешней торговли и прочих скучных материях.Популярность Рейгана последние годы держалась на очень вы соком уровне — егополитику одобрял о 60 процентов опрош енны х. П оэтом у нет ничего удивительного втом, что 41-м президентом страна выбрала Д ж ордж а Буш а, человека, которы й стал верныморуж еносцем Рейгана с момента, как проиграл ем у на съезде республиканской партиивосемь лет назад. Б уш твердо держался в тени оба президентских срока, хотя явноготовился к выборам 1988 года.Свой шансПрезидента в Соединенных Штатах выбирают долго и дорого. Кампания начинаетсячуть ли не за два года до вы боров и обходится налогоплательщикам в сотни миллионовдолларов. Любая политическая партия имеет право выставить своего кандидата — нуж нолишь соблюсти некоторы е ф ормальности. Титул ’’кандидат в президенты ” достаточнопочетен, поэтом у находится немало любителей использовать свой шанс. Помнится (изсоветского прош лого, естественно; здесь о б этом мало кто зн ает), что в президентыобычно баллотируется глава не очень многочисленны х американских ком м унистов. Нанынешних вы борах г-н Гэс Холл представлен не был, он обиделся на несправедливыеизбирательные законы в некоторы х штатах. Но свято м есто пусто не бывает. И в числепретендентов числился известный своим и скандальными финансовыми махинациямиглава очень правой организации, подозреваю щ ий английскую к оролеву в торговле наркотиками,а также черная дама, доктор ф илософ ии, которая обещ ала обложить сверхналогомкорпорации, срезать наполовину оборонны й бюджет и за счет этого обеспечитьвсех нуждающ ихся жильем и медицинским обслуж иванием.По сущ еству ж е борьба за президентство шла, как обычно, м еж ду двум я партиями:республиканской и демократической. Как хорош о известно читателям ’’Правды ” и всехее центральных и местны х вариантов, ”ни та, ни другая партия ам ериканских трудящ ихсяне представляет”. Американцы, тем не менее, разницу видят.П оскольку достойны х людей, желающ их послужить своей стране в роли президента,в рядах этих партий м ного, ф орм альном у выдвижению предш ествуют первичные вы бо­

92ры, на которы х претенденты пробуют свои силы. На этом этапе важно угодить активупартии (рядовой избиратель на прайм ер из не х о д и т ), поэтом у претендент обычно выглядит’’л евее” или ”правее” чем потом, на настоящ их вы борах. Предварительные выборыпроводятся в разных штатах в разное время, чтобы дать возмож ность претендентаморганизоваться, добыть денег, а избирателям — присмотреться к кандидатам. Но уж ена третьем-четвертом штате становится ясно, к ого публика любит, а к к о м у безразлична.Весьма популярный на Среднем Западе сенатор-республиканец Роберт Д оул считалсяочень серьезным соперником Буш а, но бы стро ’’вылетел из седла”, не сум ев организоватькампанию должны м образом . У дем ократов дольш е всех продержался, помимосам ого Дукакиса, Д ж есси Д ж ексон, восходящ ая звезда черной Америки.Съезд партии в Штатах — это совсем не сборищ е больш ого числа мрачноватых и подавленныхсвоей значимостью людей, чинно голосую щ их и аплодирующ их по м ере надобности,а в перерывах отоваривающ ихся в недоступны х р я дов ом у гражданину распределителях.Здесь съезд — это всем понятное ш оу, зрелищ е, к отор ое хотя и нельзясделать совсем веселым, но следует сделать как м ож но менее скучны м. П оэтом у он продолжается считанные часы, разбавлен оптическими и музы кальны ми эф ф ектам и, к он ­фетти и воздуш ны м и шарами. Среди нем ногих серьезных м ом ентов самый серьезный —тронная речь кандидата партии. И хотя он уж е выбран и вроде бы полдела позади, егосмотрит и слушает все страна, и впечатление, к отор ое он произведет, чрезвычайно важно.Защитник "маленького человека"В свой звездны й час кандидат от дем ократической партии, губернатор штата МассачузетсМайкл Д укакис, казалось, покорил страну. Люди растроганно говорили о том,как он не похож на того холодного и расчетливого человека, каким представлялсяпо описаниям газет, как любит свою ж ену Китти и детей. О програм м е его говорилимало, да и сам он в тот раз не очень о ней распространялся.И хотя сейчас ясно, что Д укакиса в ближайш ем будущ ем ожидает политическое забвение(как это случилось с преды дущ им кандидатом дем ократов М ондейлом ), интересноразобраться, от к ого отказалась А мерика в пользу консервативного Буш а.Майкл Д укакис происходит из греческой семьи, перебравш ейся в США сравнительнонедавно, он — представитель ее первого американского поколения. Политическуюкарьеру он сделал в Массачузетсе, известном своим и либеральными традициями северовосточномштате. Совсем м олоды м был избран губернатором штата, но следующ иевыборы проиграл и на несколько лет удалился читать лекции в один из известнейшихуниверситетов Бостона. Затем вернулся в политику и дважды избирался губернатором.Мнения о том , какой он ’’правитель”, сильно расходятся. Вероятно, неплохой: онввел в штате всеобщ ее м едицинское страхование (хотя ещ е не совсем понятно, кто заэто будет платить), активно боролся с потоком наркотиков, захлестнувш им страну,защищал, насколько возм ож но в индустриальном штате, природу и пытался сбалансироватьбюджет.О днако губернаторство, хотя и политика, но политика местная, штатная. Можно сблеском управлять штатом, наладить здравоохранение, ш кольную систем у, ремонт м о­стов и дорог, но ровным счетом ничего не смыслить в делах м еж дународны х. И то, чтоу ’’М айка” не было никакого опыта в глобальной политике, отпугивало многих, в томчисле и тех, кто соглашался с его внутренней программой. Больш е того, стало известно,что он осуж дал м ногие шаги Рейгана, поддержанны е больш инством американцев : высадку на Гренаду, помощ ь повстанцам в Никарагуа, установку ракет среднего радиусадействия в Европе. Он высказывался против разработки и ввода новых систем вооруж е­ния, будь то ракеты, авианосцы или невидимый радару бом бардировщ ик. Как всякийлиберальный интеллигент, он большой противник атомного оруж ия и предпочитает емувооруж ение обычное.Надо полагать, что, придя в Белый д ом , Д укакис вряд ли решился бы на одностороннеесокращ ение вооружений; конгресс, даже в нынешнем демократическом варианте,не пошел бы на это. Полагаю, что и идея добиться паритета с Советским Союзом в

области неатомных видов оруж ия тож е осталась бы неосущ ествленной по причине еечрезмерной дороговизны . Кстати, желание выглядеть не чуждым военной м ощ и сыгралос Д укакисом злую ш утку: на одном из полигонов он облачился в ф ор м у и прокатилсяна танке. Маленький носатый человечек в шлеме, едва заметный в башне м ощ ной маш и­ны, выглядел очень см еш но. Республиканцы с удовольствием воспользовались этимикадрами для антидукакисовской реклам ы , снабдив их соответствую щ ими ком м ентариями.За время пребывания Рейгана у власти американцы до конца убедились в том , чтосовсем не обязательно ждать, пока тебе наступят на мозоль, чтобы принять ответныемеры. Рейган вернул им веру в себя и в свое право использовать силу. Д укаки с, однако,предпочел бы не бомбить Каддафи, не посылать военный ф лот в Персидский залив ивообщ е почаще обращаться в ООН.Буш в первые ж е дни кампании навесил на своего противника ярлык либерала. Словоэто в американском политическом л ексикон е почти ругательное, ассоциирующ еесяв сознании среднего американца с проблем ам и 60-х годов: распадом семьи, вседозв о­ленностью, открытым применением наркотиков, потаканием преступности и, сам оеглавное, антиамериканизмом, Д укакис явно растерялся, и это ем у дорого обош лось.Как здесь говорят, когда грязь вы сохла, отмыть ее трудно. Лишь перед самы ми вы борамион вспомнил, что Рузвельт тож е вроде бы был либералом, и стал о своем либерализмеговорить с гордостью, Рузвельт, однако, был скорее социал-демократом европ ейскоготолка : сторонником государственного планирования, регулирования экон ом ики, п оддержки проф сою зов, общ ественного владения средствами производства, дор огостоящихсоциальных программ. Именно эта сторона его деятельности ассоциируется здесьс демократическим либерализм ом , не слиш ком в наши дни популярным в Штатах.Демократическая партия прочно утвердилась в общ ественном сознании как защ итникмаленького человека от сильных мира сего. Иммигранты, которы х страна за п о­следнюю сотню лет приняла великое м нож ество, видели в ней свою защ иту. А поскольку прибывали они больш ими национальными группами и стремились сохранить своеединство, сегодня демократическая партия — это рыхлый конгломерат, объединяющ ийлюдей не столько по принадлежности к общ ей идеологии, сколько по расовы м, религиозными социальным признакам. Больш инство американцев тяготеет к этой партиискорее по привычке и из-за осторож ного отнош ения ко второй больш ой партии, р еспубликанской,которая — опять ж е ск ор ее по традиции — считается партией людей обесп е­ченных.Парадоксально, но в Штатах именно консервативные республиканцы продолжаютистинно либеральную — в европейском смы сле — традицию, защищая рыночную эк он о­мику, свободную торговлю , противостоя сильной, всеобъемлю щ ей государственноймашине. В отличие от дем ократов, стремящ ихся к централизации, к участию правительстваво всех начинаниях, они стремятся сократить роль правительства, избавить его отмелочной опеки над делами штатов и вообщ е надо всем , что м ож ет быть сделано людьмина местах, В х о д е избирательной кампании, например, м ного говорилось о н еобходимостисоздания системы детских садов, чтобы помочь работающим матерям . Д укакисратовал за государственную систем у, которая обошлась бы в несколько миллиардовдолларов. Б уш предложил небольш ую ск и дк у с налога для семей с маленькими детьми,чтобы сэконом ленны е деньги родители могли использовать по своем у усмотрению .Формально сторонников у республиканской партии гораздо меньше, чем у д ем о ­кратов. Однако на президентских вы борах значительная часть дем ократов голосуетпротив кандидата своей партии. В результате за последние двадцать лет страна имелалишь одного президента-демократа, которы й даж е не сум ел добиться избрания на второйсрок. Демократы обычно берут реванш на вы борах в конгресс.Американцы говорят, что у них консервативная голова и либеральное сердце, поэтому их больш е устраивает президент-республиканец и демократический представительв конгрессе. П омим о этого, широта политического спектра внутри демократическойпартии больш е соответствует идеологической дифференциации страны : консервативныйюг, либеральный северо-восток, колеблющ ийся ф ерм ерский "библейский пояс” центрастраны. Сравнительно л егк о подстроиться под настроение одн ого избирательного округа93

94и пройти в конгресс, но на президентских вы борах нельзя выиграть, не завоевав расположенияконсервативных и умеренны х штатов.Найти кандидата, которы й удовлетворял бы одноврем енно и демократическую партию,и страну в целом , видимо, очень трудно. Известный нью-йоркский журналистСэфайр в полуш утливом эссе вспоминает последних кандидатов от демократическойпартии — Макговерна, Картера, Мондейла и Д укакиса и находит одн у объединяющ ую ихчерту: они невы разимо скучны и лишены индивидуальности (холодная рыба, по обр азному выражению ам ерикан цев). Человек, которы й не проявляет никаких эмоций, отвечаяна вопрос, что бы он сделал с насильником и убийцей своей жены, не достоин бытьмоим президентом , говорит Сэфайр, имея в виду Дукакиса.Н еобы кновенную популярность Рейгана относят во м ногом за счет его обаяния,умения пошутить (пусть даже не всегда удачно и осторож но, потом помощ ники разъясняют,что именно президент имел в в и д у ), прикинуться своим в д о ск у , не теряя достоинства.Что ж , он бывший актер, ем у и карты в руки. Но ведь хорош о известно, чтопопулярность нашего генсека и дом а, и, особенно, на Западе зиж дится не столько на егодобры х делах, сколько на ш ирокой улы бке и простецкой повадке. Коллеги м огут знатьо его ж елезны х зубах, народу — это не обязательно.Сорок первыйВице-президент Буш , хотя и находился дол гое время в тени Рейгана, сумел сохранитьсвое лицо. Он проявил себя верным солдатом , никогда не ’’возникал”, но всегдадержался твердо и не стеснялся вступать в споры с журналистами, когда его слиш комдопекали неприятными вопросами, отшучивался и даж е отругивался, что американцамявно нравилось.Опытные люди утверждают, что вице-президентство — худш ая работа в Вашингтоне.П ом ощ ники президента близко не подпустят вас к нем у в тот м ом ент, когда принимаетсяваж ное решение. (Это в том случае, если вас уж е не отправили представительствоватьна каких-нибудь похоронах.) Иногда вас назначат председательствовать в некой ком иссии,но и это делается главным образом для того, чтобы подчеркнуть значение, котороепрезидент придает этом у вопросу.Буш , действительно, ездил на похороны и руководил м ногим и такими комиссиями.Но те же опытные люди говорят, что роль Буш а в Б елом дом е этим не ограничивалась.Он помеш ал Рейгану ослабить законы , защищающие права меньшинств. Он м ного сделал,чтобы ограничить правительственный контроль над экон ом икой. В области внешнейполитики его роль была ещ е более значительной: он настоял на вы воде американскихм орских пехотинцев из Ливана, руководил специальной группой, принявшей решение овторжении на Гренаду (пропагандистски — один из наиболее удачных внешнеполитически х шагов Рейгана). В 1985 г., когда два важнейш их департамента — государственныйи обороны — противились использованию американских военных самолетов для переброски’’черных евреев” из Эфиопии в Израиль, Б уш добился отмены их решения, им ногие сотни людей были спасены от нем инуемой голодной смерти. К огда в Сальвадоресвирепствовали ’’батальоны смерти”, он добился встречи с военной верхуш кой республики,и серьезное предупреждение, сделанное им, подействовало. Ему, наконец, досталасьне очень благодарная задача убедить сою зников по НАТО, что соглаш ение о запрещенииракет среднего радиуса действия — в их прямых интересах.В биографии этого человека немало черт, импонирую щ их среднем у американцу. Непросто пилот, а ас на тихоокеанском театре военных действий во врем я Второй мировойвойны. Был ранен и сбит в воздуш ном бою , но уцелел. Вернувшись дом ой, показал себяуспеш ным бизнесм еном , пионером в освоении м ор ск и х залежей нефти. Был конгрессменомот богатого техасского города Хьюстона и не стеснялся противоречить своимизбирателям : голосовал за финансирование жилищ ного строительства для бедны х, поддерживалзаконы в защиту гражданских прав. Представлял США в Китае и в ООН. Нонаиболее далеко идущ ие последствия им ело его сравнительно к ор отк ое пребываниев ЦРУ. Он пришел туда в середине семидесяты х годов, когда скандальные детали о’’подрывной деятельности” ЦРУ ш ироко обсуж дались в мировой печати. Управление

95было на грани развала. Б уш не только быстро восстановил нормальную обстановку, нои сумел перенаправить усилия разведы вательного аппарата на анализ информации овоенном потенциале С оветского Союза. Результатом был доклад так называемой ГруппыБ, в которой Б уш собрал лучш их знатоков советской военной и политической м а­шины. П еревооруж ение ам ериканской армии, проведенное Рейганом, а такж е посл едовавшаяготовность С оветского Союза к переговорам были не в последнюю очередь о б у ­словлены вы водами Группы Б. Н едаром скупая на похвалы сенатская ком иссия поразведке назвала его одним из лучш их директоров ЦРУ в истории.Буш побил ещ е один р ек ор д — он сталлервы м за 150 лет ’’вице”, избранным в президенты.Не случайно в этой кампании непропорционально больш ую роль играли личностидвух будущ их заместителей президента. По конституции, вице-президент не несетникаких официальных обязанностей, не считая председательствования в сенате. Его задача— быть готовы м заместить президента в случае его болезни или смерти. Буш неож и­данно для всех выбрал своим "вице” м ол одого и малоизвестного сенатора из Индианы,Дэниэля Куэйла, хотя вы бор у него был очень широкий. Многие весьма популярны е встране сенаторы и конгрессм ены республиканцы намекали, что совсем не прочь вы ступитьв этой роли. Б уш утверждает, что он выбрал Куэйла в силу его выдающихся личныхкачеств (в чем м ногие сом неваю тся). Говорят, что Буш пытался привлечь такимобразом голоса м олоды х избирателей. Думаю т (но не говорят в сл у х ), что Б уш не заинтересованв слиш ком ярком и независим ом заместителе. Неопытный в общ ении с прессой,Куэйл был первое врем я тяжелым гр узом для Буш а. ’’П осмотрите, кто будет правитьстраной, если что-нибудь случится с Б уш ем , — патетически восклицали демократы .— Сравните его с нашим кандидатом в вице-президен ~ л, и вам сразу станет ясно, на к огомож но положиться”.Сенатор Бентсен, глава одн ого из влиятельнейших комитетов сената, действительно,выглядел бы на посту вице-президента куда внушительнее, чем юный (40-летний!)Куэйл. Злы е язы ки утверждают, что у дем ократов было бы гораздо больш е шансовпобедить на вы борах, если бы Бентсен был в паре первым. Д укакис рассчитывал, чтоБентсен обеспечит ем у голоса южных штатов (чего не случилось), а такж е придаст ихсовместной платформе легкий консервативный л оск. Однако комбинация губернаторасеверного штата, считающегося гн ездом либерализма, и южного консервативного д ем о ­крата, позиции котор ого гораздо чаще смыкались со взглядам и Рейгана, чем с платформойего будущ его патрона, несколько напоминала небезы звестного Тянитолкая, двеголовы которого смотрели в противополож ны е стороны. Обе головы , однако, друж нообещали забыть о противоречиях и проявлять коллегиальность. И хотя шансы Куэйластать президентом вы соки (за последние 50 лет три ’’вице” стали президентами: Т румэн,Джонсон и Ф орд), предварительные опросы показали, что избиратели голосую т не загипотетическую возм ож ность, а за ж ивого кандидата. П оэтом у к концу кампании оКуэйле вообщ е забыли, тем более, что в сенате, как оказалось, он успел проявить себяне худш им образом .Почти как на рингеС весны все теле- и радиоизвестия начинались с сообщ ений о том , где были сегодняпретенденты, что кажды й из них сказал и каковы сегодняш ние прогнозы . Опросы,опросы, опросы . ’’Washington P o st” сегодня проводит опрос совм естно с телесетью CBS,завтра ’’New York T im es” — с телегигантом ABC. Опрошены полторы тысячи человек,три тысячи, две тысячи. Ответы, естественно, зависят от постановки вопросов, но вобщ ем , надо сказать, картина получалась ясная и динамичная, почти как на ринге.Примерно до середины этого года Д укакис был неоспоримы м ф аворитом . П отом,примерно с конца мая, его популярность стала падать и упала до минимума (45% всехопрош енны х) в июле. И нтересно, что Б уш у это почти не прибавило сторонников, вероятно,потом у, что отражало приливы и отливы внутри дем ократической партии. Съезддем ократов, где Д укакис произнес пламенную речь (известно даже, кем написанную),выправил полож ение — число желающ их увидеть его в Б елом д о м е резк о возросло.Насмеш ки над элитарностью Б уш а ( ”Он родился с серебряной лож ечкой во р ту” ) и его

96сомнительным поведением во время закулисной торговли с Ираном ( ’’Где ты был, б ед ­ный Д ж ордж ?” ), которы м и были полны речи на съезде, сильно повредили вице-президенту.Но с этого момента что-то стало меняться: Б уш устоял; превосходно, по мнениювсех обозревателей, провел съезд своей партии (в которой он, кстати, никакого оф и­циального статуса не имеет, как и Д укакис в своей) и начал ответную атаку. Результатыопросов начали прыгать в сторону то одного, то другого кандидата, пока, примернос середины сентября, Буш не начал прочно лидировать.Что ж е послуж ило причиной перелома? Д емократы утверждают, что причина кроетсяв характере кампании, начатой республиканцами против Д укакиса лично.Надо сказать, что традиции очернительства имеют в американской политическойжизни очень глубок и е корни (достаточно вспомнить Марка Т в ен а). С фантастическимразвитием информационного аппарата, особенно того, что здесь называют электроннойпрессой, возм ож ность вытащить на всеобщ ее обозрение грязное белье противника илипросто посмеяться над ним возросла чрезвычайно. Это даж е не надо делать сам ом у —достаточно л егк ого намека или кивка головой, дотош ны е репортеры все сделают сами.Нет ничего удивительного, что Б уш и его штаб (а его возглавлял не кто иной, какмноголетний помощ ник Рейгана, весьма искуш енны й политик Джим Б ейкер) взяли наприцел Д укакиса, известного своим и если не левы ми, то весьма либеральными убеж дениями.Я думаю , что в этой кампании электронная пресса дош ла до предела своих в озм ож ­ностей, а политические партии просто не удержались от искуш ения воспользоватьсявеликолепно отработанными приемами ком м ерческой рекламы . Обсуждать сущностьвы соких проблем по телевизору скучно (это делается, но не по ком м ерческим каналам ), поэтом у вся информация должна преж де всего быть визуально впечатляющей,короткой и сопровождаться соответствую щ ими комментариям и, или, в случае вы боров,вы держ кой из выступления. Много ли м ож но донести до зрителя за 1—2 минуты?В том, что личность будущ его президента заслуживает сам ого пристального внимания,у меня никакого сомнения нет, так ж е как и в том , что у него есть четко выраженныекачества лидера, не говоря уж е о программе. Пока программы , надо признать, былидовольно расплывчаты у обои х, хотя тренированному глазу отличия были ясно видны.П ом им о того, что Буш гораздо лучш е выглядел на телевизионны х экранах, он предлагалпреемственность и стабильность уж е испытанного рейгановского курса. Дукакисже, резонно указы вая на тупиковую ситуацию, в которую м ож ет попасть страна, призывалк неясным переменам.П обедителю, однако, предстоит нелегкая жизнь. Хотя Буш набрал значительно большеголосов вы борщ иков, чем нужно, победа его не так безусловна, как победа Рейгана8 лет назад, когда республиканцы получили больш инство в сенате. Сейчас демократыпреобладают в обеи х палатах. Настроение у них воинственное, раздаются даже голоса,что нового президента следует ’’проучить”. Но Б уш с сам ого ж е начала взял примирительныйтон, назначил на пост госсекретаря очень популярного в конгрессе Джима Бейкера,бывш его министра финансов в кабинете Рейгана, и обещ ает работать в тесном контактес законодателями.Вероятно, нужен человек масштаба Рузвельта или Кеннеди, чтобы убедить благополучнуюи сытую А м ерику в необходим ости отказаться от приятного, но чреватого б у ­дущ им и трудностями сиюминутного расточительства и повернуть на разумный, но малопопулярныйпуть эконом ии, реконструкции промы ш ленности, создания базы для глубоки х социальных преобразований. Может быть, время для таких преобразований ещене пришло? Остается надеяться, что нужный этой стране человек появится в нужноевремя. •

97В ЖЕЛЕЗНЫХ ОБЪЯТИЯХ ДРУЗЕЙКонкуренция. Хорошо это или плохо?Григорий БУЯНОВСКИЙ(Миссури, США)Пользуясь всеми благами планового хозяйства и почти построенного социализма,мы не слишком ясно представляем себе, что это такое - конкуренция и комуона нужна. Это понятно, ибо феномен конкуренции прямо противоречит самомупринципу планового хозяйства. Госплан решает, сколько пар подштанников среднийсоветский гражданин должен сносить в будущем году (цифра зависит нестолько от потребностей упомянутого гражданина, сколько от урожая хлопка илизапроса Министерства обороны на солдатское белье), а уж что именно гражданинудостанется — зависит от его личного везения. Выбора у него обычно нет, таккак уважающий себя советский плановик не станет забрасывать в одну торговуюточку продукцию разных швейных фабрик. Потребитель, с пеленок приученныйстойко переносить временные трудности непреходящего характера, не ропщет иносит, что досталось. Если и случается накладка, и товар залеживается по причинеочень уж низкого качества, то производитель за это никакой ответственностине несет, и на его заработках это никак не сказывается. Говорят, правда,что в связи с новыми веяниями такую ответственность намереваются ввести взаконодательном порядке и даже будут бить бракоделов рублем.Законодательством Соединенных Штатов и других капиталистических стран выпускпродукции, не пользующейся спросом, никак не карается. Несмотря на этотявный пробел, магазины полны товаров вполне приличного качества. Я частенькодумаю даже, что товаров слишком много, но, по-видимому, это у меня ’’отрыжкасоциализма”. Американцы воспринимают изобилие как должное.Как должное воспринимают мои местные знакомые и непривычное человеку иззакрытого общества разнообразие в происхождении товаров. Японские автомобили,итальянская обувь, французские духи, турецкие сушеные фрукты, ковры из Ирана,Афганистана, Индии, Пакистана...Открытый международный рынок — явление сравнительно новое. Таможенныебарьеры, в свое время придуманные, чтобы давать доход казне, постепенно превратилисьв средство защиты от иностранных конкурентов. Государство вводилоповышенные пошлины на товары, которые в соседнем государстве производилисьдешевле. Иногда пошлина была настолько высокой, что граждане просто не моглипозволить себе покупку импортного товара. (Опыт первого в мире социалистическогогосударства свидетельствует, что даже такие драконовские меры не всегдапомогают. Для этого, конечно, надо довести до немыслимо низкого качества отечественнуюпродукцию.) Совершенно ясно, что от пошлины страдает не толькоимпортер, но и свой покупатель. Купец не может торговать себе в убыток - онперекладывает пошлину на плечи потребителя. Но больше всего страдает отечественнаяпромышленность: защищенная от конкурентов, она теряет импульс к совершенствованию.Какой капиталист станет покупать новые машины или вкладыватьденьги в покупку патентов, если его товарам и без того обеспечен рынок?После Второй мировой войны торговые барьеры между странами стали размываться.Человечество, за малым исключением, пришло к выводу, что оно нестолько разделено государственными границами, сколько привязано к одной и тойже сравнительно небольшой планете. Резко улучшились средства сообщения и свя­

98зи. Стало гораздо труднее хранить за семью замками промышленные секреты. Мирзахлестнула волна технологической революции. Щедрая помощь Соединенных Штатовпомогла подняться из руин не только бывшим военным союзникам, но и вчерашнимврагам —Германии (Западной) и Японии. Многонациональные корпорации обнаружилив бывших колониях колоссальные резервы рабочей силы, во много раз болеедешевой, чем в Европе или в Америке. Все это привело к промышленному подъему,от которого выиграли прежде всего Соединенные Штаты.Когда мир становится тесенВ 60-е годы Штаты обладали не только колоссальным промышленным потенциалом,но и фактической монополией на многие виды промышленной продукции. Отсутствиеконкуренции привело к тому, что цены устанавливались не рынком, апроизводителем. Отсюда - легкие победы профсоюзов, которым было сравнительнопросто добиться уступок у предпринимателей. Спрос на уникальную американскуюпродукцию был велик, поэтому ничего не стоило удовлетворить рабочий класс,слегка увеличив цену.Америка недолго наслаждалась своим исключительным положением. Если 20-25лет назад любой новый продукт, будь то новая марка стали или электроннаязажигалка, обычно появлялся сначала в США, а потом уже расходился по всемумиру, то сейчас у Японии, например, есть на то равные шансы.Беда, как известно, никогда не приходит одна. С уменьшением доли на мировомрынке существенно сократился рост американской экономики. Если в1960—1973 гг. ежегодный прирост производства составлял около 4%, то между1973 и 1985 гг. он едва превышал 2%. Еще важнее, что и этот рост был обусловленне столько повышением продуктивности, сколько увеличением числа работающих.Если в 60-е годы продуктивность росла примерно на 2% в год, то в 70-еприрост составлял всего 0,3%.Все это, как и полагается в нормальной экономике, ударило по самому рабочему.Фирмы, ранее пользовавшиеся монопольным положением на мировом рынке,теперь вынуждены были из-за конкуренции снижать цены. Это можно было делать,либо увеличивая производительность (чего не случилось), либо снижая платурабочим. Американский рабочий, который в 1970 г. зарабатывал в 4—5 раз большегояпонского, в 1985-м с ним почти сравнялся. Это естественно: производительностьтруда росла в Японии вдвое быстрее, соответственно росли зарплата ипотребление. Завоевания американских профсоюзов начали таять. Рабочие все чащеоказывались перед выбором: соглашаться на снижение зарплаты или на закрытиепредприятия^.Что же произошло с промышленным гигантом, с тем самым китом, на которомдержится вся мировая экономика? В конце XX века можно говорить уже о мировойэкономической системе, которая связывает в единое целое государства свободногомира. Соединенные Штаты — самое сильное звено этой системы. Недаром лондонскиеи токийские финансисты невесело шутят, что когда нью-йоркская биржачихает, у них случается жестокий грипп. Октябрь прошлого года, когда на Уоллстритерезко упала стоимость акций, доказал это как нельзя лучше. Так что иконкуренты отлично понимают, что они сидят в той же лодке, которую нельзяслишком сильно раскачивать. Тем не менее...Промышленный Гулливер жестоко страдает от конкурентов-лилипутов. Каждый изконкурентов в отдельности не идет ни в какое сравнение с великаном, но всевместе они, оказывается, способны нанести ему тяжелые ранения.Используя американскую же технологию и полуфабрикаты, Южная Корея, например,поставляет в Штаты отличные цветные телевизоры и дешевые маленькие автомашины.Я уже не говорю о японцах, монополизировавших производство видеомагнитофонови всякой другой электроники, или о швейных фабриках Гонконга, Син­

гапура и Тайваня, буквально затопивших американский рынок дешевой и отличносшитой одеждой. Примерно половина тканей и повседневной одежды, продаваемыхсегодня в стране, произведена за границей, 12 лет назад это была лишь пятаячасть. Жестоко страдает американская автомобильная промышленность от конкуренциис Японией. На ту же Японию жалуются производители полупроводников истали. Почти заглохло в стране производство сахара - его куда дешевле импортировать.”Мы теряем рабочие места”, — кричали на всех перекрестках профсоюзныебоссы. Демократы в конгрессе ругали республиканскую администрацию заее бездействие«Докричались. Начали действовать. В 1981 году, когда растущие цены на бензиннеожиданно поставили автомобильную промышленность в тяжелое положение(выпускались в основном большие автомобили с мощными моторами), японцы ужеимели на рынке легкие экономичные машины, пользовавшиеся очень большим спросом.Правительство США предложило Японии добровольно ограничить ввоз автомобилей.Вроде бы сработало: три года спустя Детройт праздновал победу: 75%американского рынка и 10 миллиардов прибыли. Через три года, однако, доляамериканцев на собственном рынке упала до 10%, несмотря на то, что Япониястрого соблюдала соглашение. За это время, оказывается, Южная Корея создаласвою автомобильную промышленность и выбросила на рынок дешевые компактныемашины взамен японских. Японцы, надо отдать им справедливость, тоже не дремали:по той же квоте они стали ввозить в США более дорогие автомобили и, крометого, строить свои автозаводы в Америке. Кончилось тем, что в Токио можносейчас купить японскую ’’хонду”, сделанную в штате Огайо. С прибылью на сегодняшнийдень - японцы, а для американского потребителя цена импортной машинывыросла примерно на 2 500 долларов, отечественной — на 750.Нечто похожее произошло со сталелитейной промышленностью. Ввоз стали из 20ведущих стран-производителей ограничен вот уже два десятилетия. Поддержанныегосударственными займами, сталелитейные компании доусовершенствовались до того,что затрачивают на производство тонны стали всего четыре человеко-часа.Никто в мире не умеет быстрее. Тем не менее сталь в США дороже, чем в Индии иТурции, никому ранее не известных в этом качестве и потому квотой не ограниченных(развивающиеся страны, режим наибольшего благоприятствования и т.д. ит.п.). Рынок быстро захлебнулся, и многие мощные производители стали пошли,как здесь выражаются, брюхом кверху. Но кое-кто сумел приспособиться и процветает.Одна из причин — использование ’’неорганизованного” (то есть внепрофсоюзного)труда. Сейчас, кстати, рынок испытывает нехватку стали, и системаквот, введенная конгрессом с целью защиты американской промышленности,обходится американскому же покупателю в 7 миллиардов долларов в год.Сотню долларов переплачивает сегодня покупатель недорогого (600-долларового)компьютера из-за того, что ведущие американские фирмы - производителиполупроводников не сумели поспеть за японскими конкурентами. Под их давлениемВашингтон потребовал от Японии сократить производство полупроводниковых чипсов,дабы искусственно поднять цену на международном рынке до уровня, нужногоамериканским фирмам. ”Не делайте этого, - говорили сторонники свободной конкуренции.—Мы своими руками создаем международный картель, мы договариваемсяо завышенной цене, что строжайше запрещено всеми законами о монополиях. Пустькомпьютерные гиганты научатся делать полупроводники так же дешево, как японцыили некоторые мелкие фирмы в Штатах”. Голоса их не были достаточно громкими,и гигантская фирма Texas Instruments не потерпела убытка. Однако с куда большейприбылью оказались японские фирмы, которые смогли продавать свои чипсы по5 долларов вместо 2.50.99

100Бороться со следствием«Казалось бы, чего проще: обложи зловредный импорт, подрывающий отечественнуюпромышленность, высокими пошлинами, и все будет в порядке. Потребительподумает не один раз, переплатить ли ему за импортный товар или купить отечественный— похуже, но дешевле. Большинство, естественно, предпочтет не тратитьлишних денег. Ну а если кто и приобретет заграничное, то и тут родномугосударству польза — пошлина ведь идет в казну.Молодой, но весьма пробивной конгрессмен демократ Ричард Гепхард был давноизвестен своими протекционистскими наклонностями. Когда торговый дефицит достигрекордного уровня, Гепхард представил конгрессу законопроект, которыйдолжен был этот дефицит уменьшить. Прицел у Гепхарда был дальний: Белый дом.Он был уверен, что его поддержат профсоюзы и ’’неорганизованный” среднийамериканец, теряющий работу из-за наплыва дешевых иностранных товаров. РецептГепхарда был прост: мы должны торговать на равных, утверждал он. Сколько продаютнам — столько пусть у нас и покупают. Страны, которые не хотят выравнятьсвой торговый баланс, пусть пеняют на себя. Мы установим жесткую норму наввоз их товаров, мы обложим их высокими пошлинами, и они волей-неволей будутпродавать меньше или покупать больше.Средний американец, однако, за Гепхардом не пошел. Выставить свою кандидатуруон успел, но вылетел из обоймы на самой ранней стадии выборов. Платформаего не вызвала большого энтузиазма даже у демократов, не говоря уже о республиканцах.Протекционизм, как я уже говорил, явление отнюдь не новое. Наша роднаясоветская промышленность тщательно защищена от конкуренции не только с капиталистическимикровососами, но и с соцстранами, где властвует такой же пролетариат,как и у нас. ’’Широкий разворот социалистического соревнования” сменялсяеще более широким, потом небывалым, а очереди за ’’импортом” становилисьвсе длиннее, и он все чаще уплывал из-под прилавка, минуя рядового покупателя.Но не только советский опыт свидетельствует против протекционизма. Некоторыеисторики утверждают, что Вторая мировая война была следствием остракизма,которому подверглась Германия в 20-е годы. Истощенная войной, репарациями иреволюцией, изолированная от мировых рынков страна стала легкой добычей демагога,сумевшего использовать обиду талантливого народа, чтобы натравить егона остальной мир. Это, конечно, одна из многих теорий, которые, как и полагаетсяв исторической науке, невозможно проверить практикой. Но уже то обстоятельство,что Западная Германия и Япония сегодня являются полноправнымичленами сообщества свободных государств, говорит о том, что урок не пропалдаром. И весьма характерно, что угроза миру в послевоенные годы, как правило,исходила от стран, самоизолировавшихся от системы мировой конкуренции, добровольнопоставивших себя вне системы мировой экономики.Интересно, что в Штатах идею свободной торговли поддерживают республиканцы,партия с явно консервативным уклоном. Демократы, которые в чем-то близкик европейским социалистам с их идеей перераспределения богатств и всеобщегоблагосостояния за счет государства, постоянно атакуют Рейгана за отказ защищатьсвою промышленность. Но и они понимают, что дубиной протекционизма надодействовать осторожно. Причин для этого много. Не последняя из них - опасностьлишить страны Третьего мира их главного рынка: и без того не слишкомстабильные демократические режимы этих стран могут стать жертвой социальныхпотрясений. Поэтому закон о торговле с иностранными государствами, принятыйконгрессом в этом году, оказался сравнительно беззубым. Президент Рейган подписалего без особой охоты, а затем наложил вето на другой законопроект,ограничивающий ввоз текстиля и обуви.

Итак, мнения политиков по поводу того, как (и нужно ли) урезонивать иностранныхконкурентов, расходятся. А что думают по этому поводу американскиепромышленники, имеющие дело непосредственно с конкурентами?«или обратиться к причине?101В Вашингтоне есть специальный президентский совет по конкурентоспособности.Заседают в нем воротилы американского бизнеса под председательством ДжонаЯнга, который заодно руководит многонациональным компьютерным гигантомХьюллет-Паккард. Совет был создан потому, что американские фирмы тоже серьезнообеспокоены тем, что с некоторых пор их продукция не только теряет спросна международном рынке, но и вытесняется с внутреннего. Янг был назначен руководителемсовета не случайно: он только что вывел свою фирму из тяжелогоположения, вызванного падением спроса. Воротилы дали такое определение международнойконкурентоспособности: ’’Степень, с которой данная страна способнапроизводить в условиях свободного рынка товары и услуги, отвечающие мировымстандартам, одновременно обеспечивая рост реального дохода своих граждан”.Обратите внимание на оговорку — ”в условиях свободного рынка” (то есть беззаконодательной защиты от иностранных конкурентов) и, что не менее важно,’’обеспечивая рост реального дохода” — нет, не предпринимателей, а рядовыхграждан, на них работающих.Причина ’’тихой депрессии”, которая, по мнению многих экономистов, подрываетамериканскую экономику с начала 70-х годов, кроется, как ни странно, нев происках иностранных конкурентов, а в стиле жизни, в привычках рядовогоамериканского гражданина и в законах, на первый взгляд не имеющих никакогоотношения к конкуренции. Попытаюсь это объяснить.Развитие промышленности требует непрерывного притока капитала, то есть денег.Всякий новый продукт, всякий новый процесс стоит огромных средств: разработкатехнологии, приобретение новых машин или переналадка старых, обучениеперсонала и т.д. Выход на рынок, наконец, сопряжен с расходами на рекламу:пресыщенного потребителя надо убедить, что в его интересах сменить уже имеющийсяу него телевизор с 36 каналами на другой, в котором 144 канала. Какправило, рядовая промышленная фирма такими средствами не располагает. Деньгиприходится одалживать. Поэтому в странах капитала существует и рынок капитала,рынок, на котором торгуют деньгами. Продают, вернее, одалживают деньгипод проценты, прежде всего, конечно, банки. Это деликатно называется кредитом,и если вы человек достойный и репутация у вас не запятнана, вы можетеполучить деньги практически на что угодно: покупку нового дома или подержанногоавтомобиля, строительство большого завода или сарая на ферме. Банк срадостью одолжит вам нужную сумму. Потому с радостью, что он прилично на этомзарабатывает. Есть и другие крупные владельцы денег, например, пенсионныефонды. Есть, наконец, пресловутая биржа, где торгуют акциями и долговыми обязательствами.Вряд ли на обширной территории бывшей царской России сохранились люди,имевшие дело с акциями. Когда у диктатуры пролетариата еще не сменились еемолочные зубы, существовали какие-то подозрительные общества со смешанным капиталом.Энтузиасту Треухову, герою вставной новеллы в романе Ильфа и Петрова,удалось даже сколотить акционерное общество. Участниками его, правда,были Мучной трест и еще какая-то государственная организация, но сама идеяпривлечения постороннего капитала была налицо. Отдушина тогдашней перестройки,однако, закрылась очень быстро, и не очень новая идея инженера-трамвайщикабыла забыта.На загнивающем Западе, между тем, акционеры оставались полноправными членамиобщества, и никто их не гноил в лагерях за то, что они, имея деньги,

102вкладывали их в нужное дело. И хоть бдительному ОБХСС это покажется неправдоподобным,90 процентов этих людей зарабатывали свои деньги вполне достойнымобразом.Страна расточителейСредний человек на Западе зарабатывает вполне прилично. Чего уж больше: вСША считается, что семья из четырех человек с доходом в 12000 долларов в годнаходится на пороге нищеты. На эти деньги здесь не разгуляешься, но прожитьможно вполне. Тем не менее такой семье полагаются талоны на бесплатное продовольствие,помощь в оплате квартиры и тд. Столько (или чуть больше) зарабатываютдвое, получая минимальную гарантированную законом плату: 3,35 долларав час. Ее обычно получают сезонные рабочие, старшие школьники и студенты,подрабатывающие летом в мелких ресторанах и кафе, на заправочных станциях ипр. Квалифицированный рабочий получает не менее 10—12 долларов в час, а то ивсе 20-25 (для справки: килограмм мяса можно купить за 3 доллара, хлебныйбатон — от 50 центов до доллара, дюжину яиц — за 70—80 центов).Доход средней американской семьи уже давно перевалил за 25 тысяч долларовв год и подползает к 30 тысячам. Семьи, имеющие 60-70 тысяч дохода в год(трудового!), отнюдь не редкость, они составляют костяк американских налогоплательщиков.Потратить такие деньги здесь нетрудно, соблазнов более чем достаточно.Но можно и сберечь часть — на черный день, на старость...Так вот, оказывается, что американцы — небольшие любители копить деньги.Страна в целом откладывает всего 2% национального дохода. Еще недавно сбережениядостигали 5—6%. Другие развитые страны куда более бережливы — сбережениятам составляют 10—12%. Одна из причин американской расточительностикроется в хорошо налаженной системе социального обеспечения, пенсионных фондах,практически бесплатной медицинской помощи для неимущих и людей старше 65лет. И еще — в большой легкости, с которой можно тратить еще не заработанныеденьги с помощью кредитных карточек и долгов в банке.Экономисты считают, что слишком малая часть заработанного сберегается ивкладывается в развитие промышленности. У нас чересчур дорогой капитал, говорятони. Промышленнику невыгодно вкладывать деньги в долгосрочные проекты, онплатит слишком высокий процент. Деньги должны уж очень быстро оборачиваться,иначе они не принесут дохода вкладчику.Дело еще в том, что на рынке не так давно появился сравнительно новыйпокупатель денег: дядя Сэм собственной персоной. Он всегда с некоторым трудомукладывался в рамки бюджета, а в последние годы перерасход стал его хроническойболезнью. Огромных денег стоят социальные программы. Очень велики расходына оборону. Президент обычно стремится увеличить расходы, обеспечивающиебезопасность страны в целом (на оборону, помощь иностранным государствам,космические исследования). Члены палаты представителей, которые переизбираютсячаще и больше зависят от голосов избирателей, естественно, сильнее озабоченысоциальными программами, федеральными проектами в своих штатах и т.д. Положениеусугубляется тем, что президент — обычно республиканец, а в конгрессеобычно верховодят демократы. Прийти к соглашению им очень трудно. А посколькубез подписи президента и санкции конгресса бюджет недействителен, приходитсяделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Отсюда - колоссальный перерасход.Расходная часть бюджета в последние годы на многие миллиарды долларовпревышает доходную. Поэтому казначейство вынуждено одалживать недостающуюсумму, расплачиваясь долговыми обязательствами. Обязательства эти очень высокоценятся на денежном рынке, ибо они чрезвычайно надежны. За надежность дядяСэм получает небольшую скидку на процент, под который ему одалживают деньги.Конкурировать с таким солидным должником трудно, поэтому в 1986 г. федераль­

103ное правительство поглотило 90 процентов частных накоплений! Это одна из причин,почему частные вложения в промышленность падают.Можно ли руководить без Госплана?Есть и другая причина, и кроется она в структуре налоговой системы. Советскоегосударство, по сравнению с которым пройдоха Остап Бендер с его четырьмястамиспособами отъема денег у граждан - невинное дитя, гордится своиминеобыкновенно низкими налогами. И впрямь, такие ставки подоходного налога,какие платят советские граждане, не всегда доступны даже нефтяным эмиратам.Объясняется это просто: существует множество других способов изъятия денег,ими и пользуется диктатура пролетариата.На Западе налоги — дело серьезное, ибо других средств получить деньги напредмет заботы о своих гражданах свободные государства не знают. И вот тут,оказывается, у государства есть необыкновенно действенные способы поощрять туили иную отрасль хозяйства, заставлять граждан покупать как можно больше или,наоборот, откладывать максимум возможного. Можно обложить налогом доход вцелом, не делая разницы между статьями дохода. Можно обложить специальнымналогом покупки, тогда граждане, которые тратят больше, будут и платить больше,а люди бережливые (и бедные) на этом выиграют. Такой налог уже давновведен во многих странах Европы, но в Штатах его нет. Можно, наконец, поощрятьлюдей брать деньги в долг, не облагая налогом ту часть дохода, котораяидет на погашение процентов.В Штатах, к сожалению, налоговая система направлена на то, чтобы люди тратиликак можно больше и сберегали как можно меньше. Даже налоговая реформа1986 г. этого положения не изменила. Здесь выгодно одалживать: процент наодалживаемую сумму списывается с дохода. Купив дом в рассрочку на 30 лет,американец выплатит банку за это время двойную, а то и тройную цену дома, нозначительную часть этих денег он вернет за счет уменьшения налога. В масштабахстраны огромные суммы минуют казначейство. Правда, банки платят налоги сосвоего дохода, но за них беспокоиться не надо, ибо они свое всегда возьмут.Зато человеку, который купил акции предприятия, приходится платить налогдважды: один раз как совладельцу, так как доход этого предприятия облагаетсяналогом еще до того, как он распределен между акционерами, и второй раз —когда он указывает свою долю в личной налоговой ведомости. Еще жестче дядяСэм поступает с акционером, когда тот продает акции, цена которых поднялась -здесь ставка очень высокая и не зависит от суммарного дохода. Иначе говоря,самый мелкий акционер платит столько же, сколько и миллионер. Так что тут ещеподумаешь, идти ли в капиталисты...Результаты такой политики налицо. За последние десять лет Штаты практическине изменили размера вложений в расчете на одного работника. Япония ихудвоила. И если в 1978 г. обе страны были близки по этому показателю, сейчасШтаты далеко позади. Страны Западной Европы тоже вкладывают гораздо больше.Пропорционально растет и производительность труда (около 3% в год в Штатах,6% — в Японии), и реальная заработная плата. Если эта тенденция сохранится,утверждают экономисты, заработки промышленных рабочих в СШЛ будут наполовинууменьшаться по сравнению с Японией каждые десять лет...Зарплата в обществе потребленияПомните приведенное выше определение конкурентоспособности? Уже сегодняквалифицированный японский рабочий зарабатывает столько же, сколько его американскийколлега. Живет он, конечно, хуже — Япония очень дорогая страна, онаплотно укутана таможенными барьерами и здесь сильна традиция накопления. Но

104Западная Европа, особенно ФРГ, уже сейчас живет лучше и ровнее, чем Америка.Япония, конечно, наиболее агрессивный соперник Штатов в международной торговле,хотя она и не может соревноваться с ними в экономической мощи. Но нагоризонте уже маячит Объединенная Европа - этакий экономический бегемот,вполне сопоставимый по своим возможностям с Соединенными Штатами. Хотяобъединение предстоит только в 1992 году, разговоры о том, что надо бы защититьевропейскую промышленность от американских и японских конкурентов, ужеведутся.Высокая цена на капитал привела к тому, что в Штаты пошел широкий потокиностранных вложений. Нигде в мире не платят 8—9 процентов в год на вложенныеденьги, а американцы платят. Иностранцы охотно покупают обязательства казначейства,акции и бонды. Нефтяные шейхи не брезгуют небоскребами в Нью-Йорке идворцами в Калифорнии. Хорошо ли это для Америки? Мнения расходятся. Одниэкономисты утверждают, что хорошо, так как приток иностранного капитала оживляетэкономику. Другие говорят, что плохо, потому что если завтра все иностранныевкладчики разом решат изъять свои деньги, разразится катастрофа.Непонятно, правда, для чего им это делать. Страна из мощного кредитора превратиласьв крупнейшего должника в мире. ’’Долги стран Латинской Америки ничтопо сравнению с нашими”, — громят рейганомику (так здесь называют экономическуюполитику уходящего президента) деятели демократической партии. Это иправда, и неправда — долги латиноамериканских стран огромны по сравнению смасштабами их экономики, иностранные же вложения в США не превышают десятыхдолей процента от валового национального продукта.В общем же, однако, ситуация складывается довольно тревожная. И хотя смешноговорить о том, что Япония может вытеснить Америку на международных рынках,настолько несопоставимы их масштабы, некоторый ущерб ощущается уже сейчас.Американцам приходится осознать, что времена, когда они во всем былипервыми, миновали безвозвратно. Сейчас они еще немножко ’’равнее” конкурентов-союзников—главным образом за счет грандиозных объемов своей промышленности.Но недалеко время, когда они станут совсем равными, и тогда американцампридется либо подтянуть пояса, либо всерьез закатать рукава. Опыт свидетельствует,что страна эта умеет перестраиваться на ходу, что промышленностьи сельское хозяйство, не скованные ’’прогрессивной идеологией” и бюрократическоймашиной, могут молниеносно реагировать на требования рынка.Рецепт американской перестройкиЭкономисты в один голос утверждают, что общество потребителей-расточителейдолжно стать обществом накопителей. Откладывать всего 2 цента из заработанногодоллара — смешно. Минимум — 10-12 центов. Западная Европа давно достиглаэтого уровня, Япония его превысила. Если мы не сумеем хотя бы приблизиться кэтому уровню, говорят американские экономисты, мы перестанем быть первокласснойдержавой, и уровень жизни в стране катастрофически упадет. Необходимопрежде всего исключить перерасход федерального бюджета. Нужно преобразоватьналоговую систему, чтобы она поощряла сбережения, а не траты. Нужно, наконец,поменьше потреблять внутри страны и побольше вывозить за границу.Американские граждане получили незаслуженный подарок от своего правительства:за последние десять лет производительность выросла на каких-нибудь2-3%, а потребление - на 9%. Новый президент Буш очень гордится тем, чтоучаствовал в администрации, при которой заметно вырос уровень жизни. Кандидатдемократов Дукакис утверждал, что нельзя без конца брать в долг и стоит подумать,как расплачиваться с долгами. Буш клялся не приближаться к священнойамериканской корове - низким налогам. Оба достаточно искушенные политики,

105чтобы понимать, что без серьезной реформы налогообложения не обойтись, ноголоса избирателей были важнее всего.Вот здесь-то и кроется ахиллесова пята всякой демократии, включая и такуюсовершенную, как американская. Иногда даже кажется, что неплохо бы немноготвердой руки с этим симпатичным, но разболтавшимся народом, который не желаетдаже слегка подтянуть пояс во имя лучшей жизни в будущем. Имея, однако, некоторыйопыт жизни под твердой рукой, я решительно гоню от себя этакие мысли.Повернуть в одночасье такую огромную махину сверху, из Вашингтона, без серьезныхполитических и социальных последствий невозможно. Средний американец -человек честный и любящий свою страну, но довольно пассивный политически иочень близко к сердцу держащий свою чековую книжку - пока еще не убежден, чтонужно принимать решительные меры, которые заденут его самого. При Рейгане емужилось хорошо: сократилась безработица, увеличился средний доход семьи. Дефицитфедерального бюджета его беспокоит постольку, поскольку штат получаетменьше федеральных денег. В то, что безработица сократилась потому, что производительностьтруда не росла в должной мере, он не вникает. Ему, конечно,не очень нравится, что его жене приходится работать, но он готов с этим примириться,тем более, что жена довольна (эмансипация), а семье это дало возможностькупить второй новый автомобиль.Кое-что, конечно, делается в пресловутых коридорах власти. Один из ближайшихпомощников Рейгана, секретарь казначейства Бейкер, добился резкого снижениякурса доллара, договорившись с торговыми партнерами о поддержании такогокурса. Это дало возможность продавать американские товары за рубежом намногодешевле. Партнеры, хотя и не очень охотно (потому что их товары теперь сталив Штатах дороже), согласились. Экспорт из страны сразу увеличился и продолжаетрасти. Экономика работает ровно и хорошо, без излишнего напряжения, грозящегоростом инфляции. В июле дефицит торгового баланса сократился почти натреть.Эта радужная картина способствовала победе Буша. Значит, ему, а не Дукакисудоведется работать над решением чрезвычайно сложной задачи. Нужно приучитьрасточителей к бережливости. Нужно сделать так, чтобы американцу стало выгоднееотложить сегодня, а купить завтра. Нужно менять систему кредита, котораяпрепятствует бережливости и развращает людей во имя прибылей банков. Нужноменять систему налогового обложения, которая такой кредит поощряет. Экономистывместе с промышленными экспертами проиграли необходимые сценарии, и особыхразногласий по поводу того, что надо делать, между ними нет. Остановка замалым — приучить к этой мысли гражданина. Ибо никакой политик, даже самыйпроницательный и дальновидный, не сумеет ничего сделать, если за него не проголосуют.Четыре года назад кандидат демократов в президенты Уолтер Мондейлпопытался сказать, что он не видит иного выхода, кроме повышения налогов. Егопровал на выборах был катастрофическим. Американский избиратель глубоко убежден,что правительство в Вашингтоне имеет достаточно денег. Вопрос лишь втом, чтобы эти деньги правильно тратить. Может быть, избиратель и прав...Остается только надеяться, что у новоизбранного президента СоединенныхШтатов Америки достанет умения и смелости сделать так, чтобы страна вырваласьиз чересчур крепких объятий друзей-конкурентов, которые грозят свести ее наположение второсортной державы. Что ж, задача хотя и сложная, но не такаябезнадежная, как та, с которой имеет дело Генеральный секретарь ЦК КПСС (тожепожелавший сменить свой титул на президентский). Да поможет Бог им обоим«•

106Борис КОМАРОВ (Израиль)В ОЖИДАНИИЭКОЛОГИЧЕСКОГО ЧУДА2/кологические прогнозы бывают двух видов: мрачные и... очень мрачные, беспросветные.Правда, раньше существовал еще третий вид - прогноз советский,разумеется, куда более оптимистический.Мрачные прогнозы основаны на оценках ученых, на моделях и выводах из практики.Оптимистический - на конституции. Охрана природы, объясняли нам, -исключительно важный фактор в жизни общества, в каковом качестве он и отраженв Конституции СССР, в конституциях союзных республик и стран социалистическоголагеря.Фраза эта попадалась мне на глаза столько раз, что в конце концов я отправилсяв библиотеку и отыскал в конституции главу, где сказано, что все населениеобязано бережно относиться к природе. ”В интересах настоящего и будущихпоколений в СССР принимаются необходимые меры для охраны и... рациональногоиспользования земли и ее недр...” О том, кто принимает эти меры и ктоответствен, если они осуществляются плохо, в тексте не сказано. Каковы правагражданина на чистую и здоровую среду, существуют ли эти права, — тоже неясно.Закон об охране атмосферного воздуха, принятый в 1981 году, снова повторяетслова о Конституции, которая предписывает меры, и о правительстве,которое проводит их в жизнь. И снова ничего не говорится о правах. Правда,закон дважды упоминает граждан. Но оба раза ’’граждане обязаны...” Гражданеобязаны государству, а государство гражданам - не слишком.А есть ли вообще законы, в которых центральное место занимают права граждан?Есть. Например, американский Clean Air Act, который так и начинается:’’Граждане Соединенных Штатов имеют право на чистый воздух, не содержащийвеществ, которые могут причинить ущерб их здоровью, их имуществу и так далее...”Впрочем, советский человек знает, что важны не декларации, а реальность.Попробуем разобраться, что стоит за разговорами об охране природы.Советские идеологи исходили из того, что соответствующие положения Конституциистратегически обеспечиваются централизованной системой планирования, атактически — внедрением безотходных технологий. Нет надобности объяснять, почемусистема планирования, доказавшая свою полную несостоятельность в сфереэкономики, не лучше проявила себя и в области охраны среды. Пожалуй, дажехуже. Экономическую неэффективность долгие годы компенсировали расхищениембогатейших природных ресурсов. Уничтожение же ресурсов, отравление воздуха иводоемов компенсировать нечем.Теперь о втором факторе. Зимой 1973 года член-корреспондент Академии наукСССР Борис Николаевич Ласкорин был назначен председателем Комиссии по безотходнымтехнологиям при Президиуме АН. Тогда же начал строиться первенец такойтехнологии — Первомайский химический комбинат на Украине. Недавно Ласкорин,уже академик, констатировал, что безотходные технологии не получили развития.В качестве примера перспективности этого направления был назван все тот жеПервомайский комбинат, который, если уж говорить всю правду, безотходен толькос поверхности, ибо часть рассолов закачивается под землю.

107Надо сказать, что на Западе специалисты с самого начала недоумевали, чтоимеют в виду советские инженеры под словом ’’безотходный”. Характерно, чтоэтот термин так и не удалось перевести на английский язык. В мире принятоговорить о технологиях малоотходных, мало загрязняющих среду обитания. Всепонимают, что главное условие производственной деятельности — это высокаяэффективность, и лишь побочное - сокращение отходов. Производство, где отходынепременно использовались бы как сырье для другого производства, пока что неосуществимо. Неудивительно, что с безотходными технологиями ничего не выходити во всяком случае влетает в копеечку. С 1972 года эти технологии объявлены”основным направлением в достижении гармонии между производством и природой”.А каков результат? Советский Союз затрачивает на единицу продукции вполтора раза (по другим данным, в три раза) больше энергии и сырья, чем западныестраны. На одну и ту же единицу продукции в соцстранах приходится в2,5—4,8 раза больше выбрасываемых в воздух вредных веществ, чем, скажем, вФРГ. Я намеренно беру для сравнения Западную Германию, ибо там ситуация сокружающей средой далеко не идеальная.Повсюду в мире эксплуатация природы выходит за пределы допустимого. Все мыпилим сук, на котором сидим. Но одни больше, другие меньше. Разница существенная- по крайней мере, для судьбы ближайших поколений. Охрана среды посоветскиоказалась, пожалуй, самым эффективным инструментом для подпиливаниясука, на котором держится шестая часть суши. При этом важным преимуществомсоветского метода пиления была его бесшумность. Звук пилы слышали лишь те,кто находился около нее. Основная часть общества слабо представляла себе, чтопроисходит. И еще меньше - насколько важно это знать.И■П1е знаю, многие ли заметили, что гласность в сфере экологии началась несколькораньше переломного 1985 года. Конечно, и в предшествующие годы газетыупоминали о возмутительных ошибках планирования. О том, скажем, что в Панькокскомлесопункте Костромской области леса валили больше, чем могли сплавить.С 1984 года, когда редактором ’’Известий” стал Иван Лаптев, газетастала копать глубже, приводя вопиющие примеры неспособности целых министерстви самого Госплана охранять природу. До работы в ’’Известиях” Лаптев, ведавшийв ЦК КПСС вопросами экологической политики, написал кандидатскую диссертациюо капитализме, который неспособен решать проблемы экологии. То ли помогларабота над диссертацией, то ли Лаптев давно догадывался, что дым, вылетающийиз труб, рассеивается в окружающей среде и воздействует на человеканезависимо от закона прибавочной стоимости. Так или иначе, но факт: того, чтообнародовали за последние годы ’’Известия”, с лихвой хватило бы для докторскойдиссертации на тему ’’Социализм и экологический кризис”.Бели есть область, где с появлением гласности произошли реальные перемены,то это, несомненно, экология. Создан Комитет по охране среды, разрабатываетсяЭкологическая программа, предусматривающая использование малоотходных технологий,принято множество постановлений об охране природы —больше, чем за двапредшествующих десятилетия. Постановлено спасти Байкал, Ладогу, Волгу, Севан,малые реки и воздух в больших городах, решено создать несколько национальныхпарков. Наконец, Закон о государственном предприятии содержит вполне разумныемеры, призванные дать заводам стимулы и возможности для охраны природы. Будьэто все реализовано на практике, можно было бы, пожалуй, говорить о новойэкологической политике. И нужно сказать, что кое-какие реальные сдвиги ужеесть: отложен на неопределенный срок проект переброски северных рек, замороженостроительство нескольких ГЭС и АЭС, аннулированы планы сооружения некоторыхкрупных заводов. Правда, все это - достижения с частицей ”не”: не

108перебрасывать, не строить... Это куда проще, чем закрывать или переделыватьуже существующие предприятия.Закрыли ряд целлюлозно-бумажных комбинатов —экологическая ситуация улучшилась,зато план производства бумаги погорел во всесоюзном масштабе. БорисМожаев написал превосходную статью о том, что лес больше губят, чем рубят, омолевом сплаве, который продолжает существовать, хотя вот уже 18 лет как запрещензаконом. Кто же санкционирует эти нарушения? Совет Министров СССР...Однако прислушайся Совет Министров к мнению писателя и запрети весь молевойсплав в стране, что бы из этого вышло? Да следующая статья самого Можаевамогла бы не увидеть света. Бумаги на ’’Литературку” не хватит. Без молевогосплава, простого и надежного, обеспечить целлюлозно-бумажные комбинаты сырьемпопросту невозможно. Чтобы обойтись без этого сплава, нужно построить тысячикилометров дорог в тайге, в горах, в болотах...В советских условиях уже добыча полезных ископаемых наносит огромный ущербприроде. О производстве и говорить нечего. Чтобы напечатать статью Можаева,книгу Распутина или ’’Историю государства Российского” Н.М.Карамзина, которуютак горячо рекомендует читателям Валентин Распутин, целлюлозно-бумажныекомбинаты должны, вынуждены загрязнять российские реки и озера. Причем кудабольше, чем аналогичные предприятия в других странах.В природе все увязано и укручено. Особенно в социалистической природе. ВСША, где производят раз в сорок больше бумаги на душу населения, чем в Союзе,не так-то просто разобраться в том, на какой бумаге что напечатано, как еепроизвели и что при этом загрязнили. При российской бумажной нищете все швынаружу...Тысяча тонн бумаги, скажем, на Карамзина — недели загрязнения таких рек,как Свирь или Сясь. Речку поменьше эти стоки могут погубить вовсе. Производитьбумагу так, чтобы не смущать взора читателя, расположившегося на берегуСвири с книжкой в руках, советская промышленность не может. Хочет (сейчасуже, кажется, хочет), а — не может. И читатель смущен. А писатель возмущен. ВАрмении литераторы собрались и постановили, что ноги их не будет в доме творчествана Севане, пока там не построят систему отвода и очистки канализационныхстоков.Члены Союза писателей, члены Литфонда и другие члены теперь не причастны кзагрязнению Севана, но стал ли Севан от этого чище? Предположим, завтра всялитературная братия страны откажется не только отдыхать, но и печататься, -природе легче не станет. Сегодня большая часть бумаги уходит на учебники и наупаковку.Раньше других начав критиковать советскую систему хозяйствования, защитникиокружающей среды раньше других ощутили и пределы этой критики. Я имею ввиду не цензуру, а результаты критики. Через год после принятия весьма разумногои нелицеприятного постановления о Байкале Распутин высказал опасения,что государственная машина, которая погубила все прежние благие постановления,начиная с 1969 года, погубит и это. Машина-то ведь та же. Зорий Балаянкаждые два месяца кричит в ’’Литературке”: Ереван в беде! Ереван в беде! Азакрытие цеха по производству хлоропрена все откладывается и откладывается. Идаже министр здравоохранения им не указ.Но возьмем оптимальный случай —замораживание проекта переброски северныхрек. На дискуссии, которую провела редакция ’’Нашего современника”, один изученых спросил С.Залыгина: ”Вы в самом деле полагаете, что писатели могутзаменить нормальный государственный механизм, работающий с учетом экологическихинтересов общества? Да пока вы боретесь за отмену одного проекта переброски,проектные институты десяток не менее вредных проектов наработали!”Возразить нечего — наработали и начали осуществлять. Залыгин сам это признает,когда пишет: ’’Только общество может спасти природу”. Ни министер­

109ства, ни партия, ни конституция, только общество. Но как именно Залыгин представляетсебе общественные работы по спасению природы? Имеет ли он в видусоздание другого государственного механизма, который считался бы с требованиямиобщества, или он считает, что проблему решит критика существующегоаппарата?Теперь подпиливание сука уже ни для кого не секрет. Можно сунуть микрофонедва ли не под самые острые зубья пилы и услышать экологический стон, почтитакой же, как на Западе. Но последствия этой гласности различны. В демократическомобществе свободная печать воздействует на власть уже потому, что отнее во многом зависит исход выборов. В Советском Союзе ничего этого нет. Говоряязыком двадцатых годов, в СССР между общественным мнением и властью нетприводных ремней. Все это напоминает стадион, где в роли общества — зрители.Им разрешили пользоваться рупорами, и они бурно поддерживают свою команду, нескрывая отношения к противнику. Однако игра идет по правилам, которые установилине зрители, а игроки, сговорившись между собой. И судью назначили отнюдьне зрители. Понятно, что результат матча от них не зависит. Но самое худшее,что этот итог болельщики очень скоро ощутят на своем здоровье.3|2/кономисты , разрабатывающие модели перестройки, сталкиваются с немалымитрудностями. И все-таки им гораздо легче: есть многолетние исследования,опыт, прежние попытки реформ. Одни говорят: надо делать, как венгры, другие,- как китайцы. Третьи предлагают сделать ставку на обыкновенный капитализм. Сэкологией дело обстоит сложнее. Сомневаюсь, что найдется хотя бы один венгерскийэколог, который рискнет сказать, что их путь оптимальный. Про китайцев иговорить не приходится. Да и в большинстве западных стран достижения в сфереэкологии впечатляют куда меньше, чем деградация природной среды.В середине семидесятых ученые, работавшие под эгидой Римского клуба, пришлик выводу, что развитая страна должна —чтобы избежать экологической катастрофы— расходовать на охрану и восстановление природы от 5 до 10% национальногодохода. Трудно сказать, насколько точны эти цифры, ибо до сих пор ниодна страна не выделяла на эти цели и пяти процентов. Только недавно Голландияподнялась до уровня 3,5—4%, а ФРГ и Швейцария выделили десятки миллиардовдолларов на спасение своих лесов от кислотных дождей. Теперь общие затраты наэкологию в этих странах превысят 4% национального дохода.Чистота среды, однако, далеко не всегда определяется цифрами расходов. Какпоказала мировая практика, состояние природы зависит не только от экономическихфакторов, но и от социальной структуры общества, культурных традиций иот самой природы. Существуют строго научные модели, описывающие, что станетсо средой обитания в случае атомной войны. Но моделей того, во что превратитсяприрода через сто лет развития капитализма, социализма или чего-то промежуточного,увы, нет. Процессы, идущие в человеческом обществе, куда болеесложны и многообразны, нежели процесс ядерного взрыва.Если взять Европу, легко заметить существенную разницу между Западом иВостоком. Три самых загрязненных района на континенте — это Северная Богемияв Чехословакии, Силезия в Польше и район Галле-Лейпциг в ГДР. В этом районе,например, выбросы пыли и газа в атмосферу достигают 5 килограммов в год накаждого жителя. Различие особенно наглядно проявляется при сравнении выбросовсернокислого газа на один квадратный километр: Богемия — 125 тонн в год,Чехословакия в целом — 23 т, Польша - около 20 т, ГДР - 16 т, Венгрия — 10 т,Бельгия — 12 т, ФРГ — 10 т. Тут, однако, надо заметить, что в западных странахколичество сернокислых выбросов медленно, но неуклонно падает, а в ВосточнойЕвропе растет, хотя международные соглашения предусматривают борьбу сзагрязнением атмосферы. ГДР, Чехословакия и другие соцстраны объясняют ситуа­

110цию ростом цен на нефть, который вынуждает их широко использовать уголь, какправило, низкого качества.Довод сомнительный. В большинстве стран Западной Европы нефти не было инет, да теперь там и не строят электростанций на нефти. Чтобы преодолетьэнергетический кризис, западные страны внедрили малоэнергоемкие технологии исократили потребление энергии. В Восточной Европе потребление энергии растет.На Западе все крупные электростанции оснащены (или оснащаются) газоочистительнымиустановками. Правда, такие устройства - удовольствие дорогое, на ихдолю приходится 20-25% всех затрат. Именно по этой причине в Восточной Европедействует пока лишь одна (!) подобная установка, построенная по советскомупроекту. Кстати, в самом Советском Союзе — тоже одна...Загрязнение воздуха в Чехии, где сосредоточено производство угля, энергии,знаменитого стекла и фарфора, превысило все пределы. Соответственно вырослазаболеваемость. Содержание гемоглобина в крови у детей намного ниже нормы. Налетние каникулы власти вынуждены отправлять десятки тысяч школьников к морю исолнцу, чтобы хоть подправить их здоровье, но через три-четыре месяца послевозвращения домой уровень гемоглобина у них снова снижается. В безветренныедни, когда дым плохо рассеивается, жителям рекомендуют оставаться дома, избегатьфизических нагрузок и проветривать комнаты не дольше пяти минут. Серьезныеэкологические проблемы давно волнуют жителей Словакии и Моравии. Согласнонекоторым опросам, около 25% всех чехов и словаков хотели бы сменить местожительства. Причина та же - экология.Обстановка в польской Силезии, пожалуй, еще тяжелей. Исследования показывают,что уровень заболеваний раком, сердечными и психическими болезнями вКракове очень высок. Врачи объясняют это загрязнением воздуха. Правда, донедавнего времени эти данные утаивали от широкой публики. Но воздействие газови дыма на стены старинных зданий в Кракове не скроешь. Костелы, уцелевшиев годы войны, сейчас выглядят как после пожарищ. И реставрировать их бессмысленно:’’пожар” реакций окисления камня продолжает бушевать, и конца ему невидно. Ситуация настолько серьезна, что даже в условиях нынешнего экономическогокризиса власти почти удвоили расходы на охрану среды.Шаг похвальный, но малоэффективный. Загрязнение воздуха и воды нарастает,хотя производство промышленной продукции снизилось на 30—40%, — наглядноесвидетельство того, что деньги и добрые намерения сами по себе еще не гарантируютпрогресс в экологии. Чистоту водных источников в Польше раньше оценивалипо трехбалльной шкале. Позднее к ним прибавили четвертую степень: сверхзагрязненная.Так вот, более половины проб, взятых в Висле и Одере, отнесенык четвертой категории. Ни один участок этих двух важнейших в Польше рек нельзяотнести к первой категории чистоты. Оно и неудивительно: почти половинавсех городов страны лишена современной канализации, бытовые и промышленныестоки сбрасываются в водоемы безо всякой очистки. Промышленные районы Польшипобили все рекорды по накоплению отходов: в среднем ежегодно на один квадратныйкилометр в Катовицах и Бытоме приходится миллион тонн отходов. Это примернотонна на квадратный метр! Понятно, что загрязнение распространилось наподземные водоносные горизонты, и сейчас даже вода в сельских колодцах непригоднадля питья.Эту невеселую панораму можно разворачивать долго. Похоже, что размерыкатастрофы прямо зависят от полноты публикуемых в стране данных. Наиболееполны они в Польше и почти отсутствуют в ГДР и в Румынии.Я не рискнул бы столь уверенно говорить о несостоятельности социалистическойсистемы в области охраны природы, если бы опирался лишь на собственныематериалы. Но в конце 1985 года московский экономист Гзовский опубликовал вжурнале ’’Вопросы экономики” серьезную работу на эту тему. В статье Гзовско-

го, естественно, нет прямых выводов о несостоятельности социалистической системы,но приведено достаточно фактов, характеризующих экологическую политикусоциализма. Вот эти факты.L С начала 80-х годов относительные ассигнования на охрану среды снижалисьво всех социалистических странах. Так, в СССР имело место снижение с1,42% суммы всех капиталовложений в 1981 г. до 1,16% в 1983; в Болгарии соответственнос 1,98% до 1,86%; в Венгрии с 2,36% до 1,92%. (Замечу, что толькос 1987 г. бюджеты стали вновь увеличиваться.)2. Даже ограниченные средства, выделяемые на экологические цели, используютсядалеко не полностью. (Характерно, что если во всем мире жалуются нанедостаток таких средств, то в соцстранах получается, что их выделяют слишкоммного. В СССР, например, осваивается 85—90% средств, в Чехословакии и Болгариичуть меньше, а в Польше — намного меньше.)3. Во всех социалистических странах законы по охране природы применяютсявесьма ограничительно. ("Руде Право” пишет: ’’Двадцать лет инспекция почистоте воздуха накладывала на заводы столь смехотворные штрафы, что им небыло необходимости строить фильтры”. ’’Работническо Дело” сообщает, чтоболгарские суды в 98 случаях из 100 отказывают экологическим инспекциям виске, так как ’’причиненное загрязнение было результатом законного стремлениязавода к выполнению плана”. В Венгрии за все годы известно лишь несколькослучаев привлечения к ответственности за загрязнение среды. Штрафы, налагаемыена предприятия, чаще всего просто не выплачиваются.)4. Одна из главных причин высокого уровня загрязнения —непропорциональновысокий удельный вес тяжелой индустрии в экономике большинства социалистическихстран.Работа Гзовского интересна не только этим анализом, но и попыткой наметитьпути решения проблем наиболее загрязненных промышленных районов. Автор исходитиз того, что люди, живущие в этих районах, вынуждены тратить дополнительныесредства на лечение, минеральную воду, установку домашнего кондиционера итд. Следует компенсировать эти расходы и ввести надбавку за риск и вредность.Это будет не только справедливо с социальной точки зрения, но и снизитмиграцию. Иначе говоря, предлагается ввести что-то вроде ’’северных коэффициентов”или надбавки, которую получают рабочие на вредных производствах.Не сомневаюсь, что большая часть жителей Темир-Тау, Усть-Каменогорска,Уфы, Салавата, Еревана приняла бы такое предложение. Коль скоро все равноприходится дышать черт-те чем, почему бы не получить хотя бы денежную компенсацию.Но насколько целесообразна подобная мера с социальной, гигиенической иэкологической точки зрения?Прежде всего, на вредных производствах работают, как правило, люди молодые,крепкие, прошедшие специальную медицинскую проверку. Воздухом же вТемир-Тау, в Цратске, в Кракове или Галле вынуждены дышать все: дети, больные,старики, женщины —будущие матери. Может ли добавка в несколько рублейкомпенсировать для них повышенную опасность загрязнения?Правда, система ’’платы за грязь” существует и в странах свободного мира.Но там эту надбавку выплачивает фирма, и потому предприниматель заинтересованв чистоте производства. В условиях социализма производитель останется в стороне(ведь он всего лишь ’’выполняет план”). Понятно, что зона ’’особогозагрязнения” будет расползаться, как чернильное пятно на промокашке; и всеновые и новые тысячи жителей войдут в число тех, кто имеет право на доплату.Сомневаюсь, что официальный статус зон загрязнения будет признан: слишкомуж очевидна политическая направленность этой идеи. Факт этот показателен вином отношении. Гзовский, безусловно, один из самых добросовестных исследователейэкологической политики в социалистических странах. Повторив дежурныефразы о конституции, центральном планировании и т.п., он попытался все-такиI l l

112отыскать реальный выход. И не смог предложить ничего, кроме сомнительных изнакомых всем зон и льгот: Более серьезных идей в арсенале социалистическойэкономики просто нет.арактерно, что какие-то сдвиги в отношении Восточной Европы к проблемамэкологии наметились только после Чернобыля. Трудно сказать, что повлияло наэто: ’’гласность”, беспрецедентно резкая реакция на Западе или страх ”наместах”. Очевидно, действовали все три фактора. Факт, что по прошествии несколькихмесяцев, когда улеглась радиоактивная пыль (а вместе с ней и страстина Западе), страсти в Восточной Европе начали разгораться. Только в одном1987 году в Польше возникло больше экологических групп, чем за предыдущиепять лет. Дошло до того, что в Польше было принято решение о замораживаниистроительства АЭС, а в Югославии правительство и Скупщина всерьез обсуждалипроблему полного моратория на развитие ядерной энергетики.Одни проблемы тянут за собой другие. Начав с опасности радиации, социалистическаяпресса занялась качеством питьевой воды, наличием гербицидов в молоке,организацией экологических служб в Югославии, Венгрии, Чехословакии...В Венгрии, где легальные организации защитников среды были достаточноактивны, возникло новое неофициальное объединение со своим журналом. В ГДР,Чехословакии и Болгарии прекратились преследования ’’экологистов”. Партийноеруководство этих стран признало состояние окружающей среды крайне серьезным иобъявило о выделении дополнительных средств на экологические цели. За месяцдо того, как в СССР был организован Комитет по охране природы, аналогичноеминистерство было создано в Венгрии. Его новый глава заявил, что существовавшаядо сих пор система информации не давала представления даже о масштабахдеградации природы в этой самой ’’западной” из социалистических стран. НаВостоке наконец всерьез заговорили о сотрудничестве с Западом, об изученииего опыта.Таким образом, по крайней мере на двух уровнях - идеологическом и организационном- сдвиги есть, и довольно существенные. Хорошо уже то, что появиласьнадежда. В этой связи я хотел бы под конец снова коснуться Польши, гдеситуация не стала легче, но«Как известно, с точки зрения экологической статистики Польша выгодно отличаетсяот других стран социалистического лагеря. И тем не менее не так давнопоявился отчет, который показал, что официальные — достаточно мрачные - данныеизрядно отлакированы. По официальной версии, в Краковском воеводстве ежегодновыбрасывается в воздух около 800 тысяч тонн пыли и газов. Расчеты институтаметаллургии и горного дела дают совсем другую цифру - 31 миллионтонн. Разница в 37 раз... В других случаях разрыв не так велик, но тоже значителен:в 2,5, а то и в 10 раз. Странно? Однако нам ли, привыкшим к социалистическойстатистике, удивляться? Удивительно другое. Второй отчет составлен иопубликован польской католической церковью. Два священника и несколько близкихк ним химиков и экологов начали свою работу еще до Чернобыля. Публикупоразил и тот факт, что содействие его авторам оказали руководители крупнейшихпредприятий, которые не всегда давали полную информацию даже официальнойстатистике«Важнейшее место в отчете отведено нравственной стороне проблемы. Церковьпытается воздействовать на тех, от кого зависит принятие хозяйственных решений,взывает к их совести и патриотизму. Вряд ли, конечно, после беседы сксендзом фабрика, руководимая добрым поляком, перестанет спускать ядовитыеотходы в Вислу или в море. Но церковь стремится привить населению иную, непотребительскуюсистему ценностей. В воскресных проповедях священники уделяютвнимание моральным аспектам уничтожения природы. В том же духе ведутся воскресныерелигиозные занятия с детьми.

Экологическое образование исключительно важно для Польши, где уровень знанийв этой области обратно пропорционален загрязнению среды. Церковь понимает,что ее деятельность начнет приносить результаты в лучшем случае летчерез десять-двадцать. Подчеркивая земные корни большинства нынешних проблем,церковь вовсе не обещает близкое "экологическое чудо”. Однако авторитетцеркви в стране настолько высок, что на кого же надеяться полякам, если не нацерковь?Природную среду Польши не отнесешь к хрупким и уязвимым. Напротив, экосистемыЦентральной и Восточной Европы наиболее устойчивы к антропогенным нагрузкам:умеренный климат, много влаги, обилие растительности. Они обладают вдесятки раз большей устойчивостью, чем, скажем, экосистемы основной частиСибири. Тем не менее понадобилось всего сорок лет социалистического хозяйствования,чтобы довести эту прочную среду до состояния катастрофы. Эти сороклет погасили в поляках инстинктивную заботу хозяина о своей земле и довели ихдо того, что все надежды на возрождение здоровой природы они связывают с помощьюВсевышнего.Над этим стоит задуматься поклонникам социализма во всем мире, но болеевсего - в Советском Союзе. Ведь у них нет даже последней надежды на чудо,которая все еще жива в полякахизНАШ СОБСТВЕННЫЙ ПОЗОРИосиф КОСИНСКИЙ (Нью-Йорк)По китайском у поверью, дьявол ходит только по прям ой, и в этом его слабость —возм ож но, единственная. Но если б он ещ е научился обходить препятствия, воздвигаемыелюдьми на его пути, никакого спасения от него бы не было.Для современны х ловцов душ препятствий, похож е, не сущ ествует. Первоначальнаяпрямолинейность ком м унистических политиков осталась далеко в прош лом . П риш едшийв конце Второй мировой войны в Болгарию и Польшу, Чехословакию и Венгрию,Восточную Германию и Румынию к ом м ун и зм был, конечно, принесен туда на советскихштыках — но укоренился во всех этих странах вовсе не с помощью одной лишь грубойсилы. Он завоевывал душ и, действуя м ногообразны м и и порой тонкими м етодам и, иособенно, если говорить об интеллигенции этих стран, мало к ом у удалось избегнутьуловляющ их сетей, уйти от расставленных л овуш ек , не включиться в ’’процесс социалистическогостроительства”.В конце 1986 г. в Париже вышла книга польского литератора Я цека Тшнаделя(J.Trznadel) под названием ’’Наш собственны й п озор ”. Это выражение заимствованоу классика польской литературы XIX в. Циприана Норвида. В предисловии к книгеавтор напоминает, что Н орвиду принадлежит и такое изречение: ’’Н икакой народ не удастсяпоработить без участия его ж е сы новей” .П орабощ ение Польши происходило при прям ом участии ее сыновей, притом далеконе худш их: среди них были люди, именами которы х польский народ м ог гордиться.Как это м огло случиться? Как д о этого дош ло? Как эти люди объясняю т свое участие,свою былую ’’ангажированность” ? Таковы вопросы , поставленные Я цеком Тшнаделемдвенадцати видны м польским писателям послевоенного периода, далеко не в одинаковойстепени запятнавшим себя участием в ’’строительстве социалистической Польши” и в конце концов — рано или поздно — выш едш им из игры.ПочваКак и следовало ожидать, собеседники Тшнаделя единодуш но объясняю т свою бы ­лую позицию преж де всего объективны ми причинами: ситуацией, сложивш ейся в итоге20-летнего предвоенного сущ ествования Польши как независимого государства, вой­

114ной, пятилетней нем ецкой оккупацией. Конечно, им хочется оправдаться перед своейсовестью. Но дел о не только в этом . Вдумываясь в приводимы е ими примеры и факты,видишь, что почва для поворота польской интеллигенции к к ом м ун и зм у действительносущ ествовала и подготавливалась десятилетиями.В сознании этой интеллигенции оставили глубокий и болезненны й след разделыПольши, утрата более чем на столетие польской государственности, подчинение авторитарнымрежимам — российск ом у, прусском у и австро-венгерском у. Наконец, в кор откуюпору независимости ее национальные и националистические чаяния были обмануты .В это м еж военное десятилетие умами просвещ енны х поляков завладели левы е идеологии,которы е связывали будущ ее страны с социализм ом . Чисто националистические,патриотические устремления отступили на задний план — просто потом у, что они, казалось,сбылись, и даж е с некоторой избыточностью, ”с издерж к ам и”. Либеральная интеллигенциявозмущ алась в ту пору энергичной полонизацией украинского и белорусскогонаселения ”к р есов” — восточных областей страны, проявлениями ш овинизма, классовогонеравенства, антисемитизма. Когда под двойны м ударом ,с Запада и Востока,эта независимаяПольша пала, некоторы м казалось, что это — в определенной степени закономерныйкрах: ’’Оттого, что та Польша представлялась им неприем лемой, — говоритТшнаделю один из опрош енны х, Ярослав-М арек Рымкевич, — а потом с такой легкостьюрухнула, они сочли себя вправе относиться к ней с презрением. Уже как бы и не приходилона ум , во что обош лась борьба за независимую Польшу в XIX век е, — мож ет быть,потом у, что не им самим это так дор ого стоило, а их отцам и дедам . А им эта Польшадосталась слиш ком легк о и вдобавок с сам ого начала не нравилась, и неудивительно:не очень-то она была к ним л аск ова...”Собственно, почти все виднейш ие польские писатели и поэты м еж военного двадцатилетия— Ивашкевич, Т увим, Д ом бровск ая, Н алковская, Б роневский, Слонимский,Галчинский, Гоявичинская, Ванькович — м огут быть причислены к л евом у кры лу польскойинтеллигенции. Среди ’’м олоды х, подававш их надеж ды ” (м ногие из них успеливыступить с первыми своими произведениями незадолго до войны ) тож е преобладалилевы е: братья Мариан и Казимеж Бранды с, Тадеуш Б реза, Мечислав Яструн, ЧеславМилош, Войцех Ж укровский...О говорим ся: полевение культурной элиты не было чисто польским явлением, идело не только в исторических судьбах этой страны. Но настроения и иллюзии польскойинтеллигенции меж военного двадцатилетия, ее неприязнь к ’’тупом у и хищ ном у” м е­щанству, к милитаризму, к государственном у ш овинизм у, конечно, учел и использовалвосточный сосед. В идимо, не без участия СССР такой город, как Львов, превратилсяв рассадник просоветских настроений и идей. Как отмечал (уж е после войны) публицистАлександр Ват, правые круги видели в интеллигентах левой ориентации ’’пятуюк ол он н у” М осквы, и, м ож ет быть, не без оснований. Не только все польское ком м унистическоедвижение, но и косвенно поддерживавш ие его силы — журналы и другие изданиялевой интеллигенции, организованны е ею круж ки, лекции, публичные демонстрациии пр. — финансировались и в значительной степени направлялись советским посольством.Симпатиям интеллигенции к м арксизм у, к ом м ун и зм у, к вел иком у восточному соседусуж дено было подвергнуться тяжким испытаниям : сначала она узнала о пакте Риббентроп-Молотов, а затем пережила очевидный удар нож ом в спину — вторжение КраснойАрмии и аннексию восточных областей страны. Далее последовали массовы е арестыи вы воз части населения оккупированного края ”в Сибирь” — и, наконец, Катынь. И всеже для огром ного большинства поляков немцы, нацисты были куда большими зл одея ­ми, и все советские преступления в конечном счете заслоняло великое событие: именноСоветский Союз одержал п обеду над нацизм ом . Именно Красная Армия очистила от враговпольскую землю . Хотя Польша лишилась восточных земель, она получила часть территориибы вш его рейха и вернула себе м ор ск ое побережье. Все это, замечает Я.Тшнадель,очень способствовало принятию советской, социалистической идеологии.

115Старшее поколениеНарод в своей массе придерживается обидно упрощ енного взгляда на вещи. Народсчитает, что люди с именем — известные писатели, ученые, худож ники, артисты, журналисты,как правило ’’продались” за жизненны е блага, в крайнем случае пошли в усл у­жение, гонимы е страхом . Т аково мнение собеседников Яцека Тшнаделя.Конечно, были и корыстные побуж дения. Был и страх. Мы, вспоминает ЮлианСтрыйковский, жили в атм осф ере вечного ужаса: ’’Мне рассказывала жена Леца, что восне он вскакивал с постели с пронзительным криком , — так он их боя лся ” . АлександраВата, работавш его, как и Ст.Лец, в первые послевоенны е годы корректором , ’’преследоваланавязчивая идея, что его покарают за какую -нибудь ужасную, не замеченную имопечатку. К примеру, Сралин вм есто Сталин”, — добавляет составитель книги. Стрыйковскийрассказывает о том , как его уволили из газеты ’’Червоны штандар” за то, чтогазета убавила славным советским вооруж енны м силам один год: кажется, вместоXXVIII годовщ ины С оветской Армии было напечатано: XXVII. ’’Это бы ло, — замечаетСтрыйковский, — серьезнейш ее преступление. А за ош ибки, связанные со Сталиным,расстреливали”.Насколько силен был страх перед репрессивными органами даж е в среде сугуболояльных сою зников Советов, м ож но судить по эпизоду с львовским литератором и ученымБой-Ж еленьским. В июне 1941 г., когда немцы подош ли ко Львову, за Желеньскимбыла послана машина с сотрудником госбезопасности, чтобы спасти его. Завидев этумашину, Бой выскочил через окно, вы ходящ ее в сад, и бежал. Через несколько днейпришли гитлеровцы — и расстреляли его как активного советского коллаборанта.Л итературному критику Стефану Ж улкевском у после вы хода в свет освенцим ­ских рассказов Тадеуша Б ор овск ого показалось недостаточным заявить, что они неимеют ничего общ его с соцреализм ом (так оно, впрочем, и б ы л о ). Он обвинил бы вш е­го узника, м ол одого и очень одаренного писателя (в ск ор е покончивш его с собой ) в’’ф аш истском ” м ировоззрении и сравнил его с Луи Селином; в тогдаш них условиях этобыло равносильно доносу. Впоследствии люди, подобны е Ж улкевском у, оправдывалисьтем, что они боялись, как бы их не заподозрили в симпатии к неугодны м писателям.В действительности страх был неотделим от желания выслужиться и вы двинуться. Каки в Советском Союзе, рептильного писателя ожидала награда: хорош ая квартира иливилла, собственный автомобиль, вы сокие тиражи, щ едры е гонорары. Но мы уж е сказали,что свести мотивы поведения литераторов к обы кновенном у карьеризму бы ло быупрощ ением. Ведь сотрудничать с ’’новы м п ор я дком ” соглашались не только прохвостыи посредственности, но и люди в р оде бы благородны е, умны е и образованны е. Те, длякого было отнюдь не безразлично, к ом у подпевать: ведь никто из них не соглаш алсяслужить оккупантам во врем я войны. Может быть, это происходило потом у, что всеили почти все отдавали себе отчет в том , что немецкая оккупация не вечна. И бы ло важнопережить ее, не запятнав себя предательством. Напротив, социализм внуш ал: этасистема — навеки. У тех, кто ее не приемлет, нет никакого будущ его.’’М арксизм, говорит Ян Рымкевич, — прививали нам так настойчиво, что я былубеж ден: если м не не удается принять того, что меня окруж ает, если я не вписываюсьв систему, то, значит, надо мной тяготеет м ое классовое происхож дение, и я обреченбыть выброш енным на свалку истории... М арксизм внушал мне — как это ни удивительно— чувство вины перед всей их систем ой”.Впрочем, вернее будет сказать, что марксистско-ленинские идеологи лишь угл убляличувство вины, к оторое испытывали м ногие представители польской культуры . Ян-Юзеф Щепаньский прямо говорит: ”Я, безусл ов н о, как и больш инство так называемыхинтеллигентов, вступал в этот период с каким-то ком плексом вины : дескать, я принадлежук привилегированному в прош лом слою , и если сейчас делается что-то такое, чтовыглядит порой непонятным, неправильным, а то и м ерзким , то все же, по больш ом усчету, торжествует социальная справедливость. Дум аю , так ж е рассуждали м ногие. Мнепредставляется, что эта власть могла бы привлечь на свою сторону куда больш е людейм оего поколения и м оего склада, если бы она действовала более ум но и г и б к о ”.

116Чувство вины, о котор ом идет речь, усугублялось у части интеллигенции сознанием— они были не ”с борю щ имся народом ”, не в польском подполье, не в Сопротивлении,а провели эти годы вдали от родины. Броневский находился в СССР, затем с армиейАндерса попал на Ближний В осток; Слонимский бежал в Париж, а оттуда в Лондон ипосле победы над нацизмом не сразу вернулся в Польш у; Тувим жил в А мерике...С другой стороны , бы вш ие эмигранты военны х лет, вернувш ись дом ой , подчас соверш а­ли поступки, продиктованны е ск орее чувством сам осохранения, боязнью , как бы новаявласть не покарала их как иностранных ш пионов. В самый зловещ ий период — в 1951 г.— Антони Слонимский, поэт и прозаик с мировы м им енем , поместил в газете ’’Трибунал ю ду”, центральном партийном органе, статью, клеймивш ую ’’предателя” — невозвращенцаЧеслава Милоша (впоследствии нобел евск ого лауреата). В этой постыдной статьеговорилось, что Милош поставил себя на сл уж бу силам м еж дународного ф аш изма и войныи т.п. Теми ж е причинами, по-видим ом у, объяснялось появление в печати льстивыхстихов С лоним ского, адресованных первом у секретарю ЦК ПОРП Б еруту. Но настоящую о д у в честь польского вож дя сочинил виднейш ий польский прозаик Ярослав Ивашкевич.Чего он опасался, что м ог вменить ем у в вину новый режим? Разве то, что нацисты,свирепо истреблявш ие польскую интеллигенцию, не тронули Ивашкевича: всюоккупацию он более или м енее спокойно прожил в своем загородном дом е. Еще дальшепошел в этом направлении Владислав Броневский, опубликовавш ий ’’Слово о Сталине”и стихотворение, в котором оплакивал смерть одного из надсм отрщ иков над литературой,крупного деятеля польских ’’органов” Ежи Борейш и.Анализируя м еханизм порабощ ения культуры в лице ее лучших представителей,Я.Тшнадель приводит еще один яркий пример ~ известную писательницу Зофью Налков ск ую , которая ’’любила вращаться в сф ерах власти и не отказывалась от этой привычкидо конца своих дней”. Конечно, ей м ногое бы ло не по душ е, она находила, чтоПольша ’’все больш е становится похож а на своего восточного сосед а”, но вот Налковскойкак-то устроили ’’встречу с рабочей аудиторией” : ”Я сам слышал, — вспоминаетписатель 3 .Герберт, — как она сказала, что только в родной Польше ее книги началииздаваться действительно больш ими тиражами”.Литература на золотой цепи’’Молот пропаганды” в обработке людей сочетался, по словам Яцека Тшнаделя, с’’фильтром информации” . О бработке литераторов старш его поколения весьма помогалаих изоляция, жизнь в своеобразном писательском гетто. Для сотворения этого вполнеком ф ортабельного гетто был учрежден Союз польских писателей, созданы ’’дом а творчества”,привилегированные поликлиники, санатории и дом а отды ха, — сл овом , государствопроявляло специальную заботу о своих певцах, следствием которой было полноеотторжение писателя от реальной жизни.Многим импонировало то, что власть была теперь как бы ’’св о я ”, такая доступнаяи не чванливая; представителей творческой интеллигенции часто приглашали в Бельведер(резиденция правительства), награждали орденами и государственны ми премиями,им пожимали р ук у, их принимал ’’сам ” Б ерут, участливо расспрашивал их и чуть ли несоветовался с ними о государственны х делах..0 Нет, ни в одной стране капиталистическогомира жрецам искусства не жилось так хорош о!К ним проявляли тонко дифференцированный индивидуальный подход. Существовалапродуманная негласная табель о рангах. Были писатели-’’генералы” , были ’’полковники”, ’’майоры ” , но были и ’’поручики”, и как бы курсанты военны х училищ, мелкаясош ка. Н иком у из писателей, однако, не приходилось, как это бывает на Западе, добы ­вать хлеб насущный нелитературным трудом . В Польше насчитывалось ок ол о двух тысячпрофессиональны х литераторов, и все находились в более или м енее привилегированномположении. Все были нужны.Отсечение от жизни облегчалось общ ей запуганностью народа. О собенно трудно былосоставить представление о том , чем живет и дышит население С оветского Союза,страны, которую польские писатели могли посещать несравненно свободнее, чем ЗападнуюЕвропу. Эти поездки даж е приветствовались — не в последнюю очередь потом у, что

117в СССР люди были давно и надежно запуганы и заведом о, как считали власти, не моглирассказать польским товарищ ам ничего компром етирую щ его систему. Яцек Вохеньскийсвидетельствует: ”Мы пребывали в этом своем гетто не только потом у, что к этом упредрасполагала вся организация культурной жизни, но и по той причине, что люди нассторонились, никто никогда не завел бы с нами разговора о том , что действительно волновалолюдей, скаж ем , о судьбе арестованны х или высланных. Они считали, что мы всецелоодобряем реж им ” .В этой созданной ими обстановке власти искусно пользовались двум я классическимиприемами порабощ ения. П реж де всего, как и в СССР, как и всегда в таких случаях,практиковалась политика ’’разделяй и властвуй” . Одних писателей натравливали на других(довольно часто — м ол оды х на стар ы х). Начиналось ’’блош иное танго” — так назвалэтот процесс Збигнев Герберт, отмечая, что м елкие и крупные писательские свары о собенноучастились как раз в то врем я, когда польское крестьянство было подвергнутоколлективизации, когда шли реквизиции и раскулачивания, либо когда партийныеидеологи затевали борьбу с разного рода ’’уклонам и” или ’’искривлениями” . Например,’’сторонники авангарда” атакуют бы вш их сотрудников вы ходивш его еще до войны,некогда левого журнала ’’Вядомосьци литерацки” ; критик Юлиан Пш ибось азартно нападаетна поэта и эссеиста Антони С лоним ского, тот отчаянно отбивается, защищая себяи своих давних коллег. Свара тянется долгие годы . Другой пример: поклонники Маяковскоговнезапно набрасываются на тех, кто ’’пытается найти место в истории прогрессивнойлитературы ” Аполлинеру. Споры такого рода сплошь и рядом перерастали вборьбу не на жизнь, а на смерть, тем более напряженную, что заранее никогда не былоизвестно, поддержат ли партийные бонзы тезис о прогрессивности Аполлинера или, наоборот,цыкнут на его сторонников, оборвав ’’ди скусси ю ” к великом у торжеству противнойстороны.Борьба за место под солнцем проявлялась и в том , что так как ’’перспективная” ивообщ е дозволенная тематика крайне сузилась, каждый ’’растущий” писатель старалсязастолбить какую -нибудь актуальную, по возм ож ности производственную , тему. Теперь,тридцать лет спустя, 3 .Герберт вспоминает об этом с юмористическими интонациями,не лишенными известного цинизма, но в те времена все вы глядело весьма серьезно:’’Коллеги оказались бол ее проворны ми: один успел закрепить за собой химическийкомбинат в Шленске, другой — шахты; Витольд специализировался на верф ях, ещ е ктотосидел на сахарном заводе. Мне досталась мебельная фабрика. Нельзя сказать, чтоключевая отрасль.*. Но ничего, поехал, и получилось вроде неплохо. Заручился ком андировкой,беседовал с директором фабрики, очень хорош ий попался директор, у неговсегда находилось врем я для ’’товарищ а” писателя. И с передовиками труда встречался,— короче говоря, накропал какой-никакой производственны й ром аниш к о...”Вторым классическим прием ом бы ло строго дозированное сочетание кнута и пряника.Анджей Браун чувствовал себя в конце 1952 года уж е вполне затравленным; вдоверш ение всех бед на его производственную повесть о гданьских верф ях обруш иласьнекая Рафаловская со страниц ’’Трибуна л ю ду”. Оказалось, что повесть антипартийная,антинародная и пр. Не успело, однако, пройти несколько недель, как на автора ни с тогони с сего повеяло казенной лаской : наверху постановили выпустить книгу вторым изданием,одобрил ее и ’’старший брат” — появилась одобрительная статья в м оск овск ой’’Литературной газете” , прозвучали похвалы оф ициозного советского критика ТамарыМотылевой, повесть перевели на русский язы к, после чего она вышла и в других странах’’народной дем ократии”. И Моты лева, и эти переводы , и успех в братских странах —’’все это входило в планы игры: страшный м ехан и зм !” — заключает Браун.МолодыеС м олоды м поколением польских писателей, с теми, кто окончил Гимназию илиуниверситет уж е в послевоенны е годы , — все обстояло намного проще.Один из представителей послевоенного поколения, Збигнев К убиковский, теперьпризнает :’’Все то, что пришло к нам, не им ело ничего общ его ни с польскими традициями, нис польской культурой. Весь характер общ ественной жизни был абсолютно чужд всем у,

118что мы знали преж де... Все, что мы знали о мире, не им ело ничего общ его с тем, что унас появилось. С этими митингами хотя бы, на которы х мы судили наших проф ессоров,выбрасывали их из университета... Не бы ло ничего подобного ни в наших книгах, ни врассказах родителей, никогда вообщ е не бы ло. Пришло к нам что-то соверш енно чуждое,и все это воспринималось польской интеллигенцией как нашествие, как уэллсовскаявойна миров, как вторжение с другой планеты”.Осознание этого пришло лишь м ного лет спустя. А тогда м олоды е принимали происходящ ее как долж ное, как единственно возм ож н ое — и сами в нем участвовали, самипревратились в глазах населения в каких-то марсиан, словно не сущ ествовало ни многовековой национальной культуры, ни двух тысяч лет христианства. Новая власть постараласьперерубить все корни.Тщательно препарировалась история литературы. П роизведений Мицкевича, в которых звучали ноты протеста против царской России, словно никогда не было: они непереиздавались. Зато всячески подчеркивалось, что у Мицкевича м ож но встретить слова’’револю ция” и ’’социализм ” .’’Чему меня учили, какой истории и какой литературе? — вспоминает Я.-М.Рымкевич,самый младший из собеседников Тш наделя. — Историю мы проходили по советском уучебнику, переведенном у на польский... Он состоял из двух частей — XIX и XX век.Излагалась там главным образом история рабочего движ ения... По литературе обя зательнымчтением были произведения отечественного польского соцреализма. Заставляличитать, а учителей заставляли разбирать и обсуж дать с нами на ур оках такие сочинения,как ’’Шестнадцатый дает продукцию ” и ’’Уголь” Сцибор-Рыльского... Так как вПольше произведений этого рода было недостаточно, мы проходили, тож е в обязательномпорядке, советские романы, считавшиеся вершинами соцреализма: ’’Кавалер Зол о­той зв езд ы ” Б абаевского и ’’Д алеко от М осквы ” Ажаева. Кто их сейчас помнит? А япомню . Горького тож е проходили... Правда, была ещ е и классическая литература —Бальзак, Тургенев. Что именно, не м огу припомнить. Зато я не забы л, как меня внезапноосенило : значит, сущ ествует и другая литература!” .Поистине безотказны м средством оболванивания м олодеж и бы ло кино. По словамРымкевича, во второй половине 40-х годов, когда он был подр остком , кино стало егострастью, он боролся с родителями за право ходить в кино три, четыре, пять раз в неделю.’’Теперь я с отчаянием вспоминаю , какой я был идиот, как легк о поддался всем уэтом у, сколько времени потерял зр я ”.Промывание м озгов, естественно, не ограничивалось ’’отечественной” литературойи историей: средства м ассовой информации изо дня в день внушали, что все ’’прогрессивноечеловечество” равняется на Советский Союз. Вольно или невольно в этомсыграли определенную роль и тогдаш ние м еж дународны е знаменитости, друзья и поклонникитоталитарного С оветского Союза, именами которы х свободн о манипулировалапресса: Сартр, Пикассо, Арагон, Триоле, Б рехт, Сикейрос, Ив Монтан, Поль Робсони т.д. ’’Нам внушали, что весь мировой авангард науки и культуры движется влево, чтовесь он настроен просоветски. И те из нас, кто ’’отстает”, только торм озят и без нуждыусложняют этот необратимый процесс”, — ком м ентирует А.Браун.Результаты этой индоктринации не замедлили сказаться. Я.Рымкевич откровеннопризнается: ’’Советская Россия казалась мне идеальной моделью будущ его. Если бы тогда,в 50-м или 51-м году, Польшу объявили семнадцатой советской республикой, я бывосторж енно аплодировал эт о м у ”. П розаик Яцек Бохеньский обращ ает внимание насвоеобразны е чары м арксизм а, притягательную силу этого учения для неискуш енныхум ов: ”В первый м ом ент м арксизм воспринимается как откровение, благодаря своейуниверсальности и простоте: возникает эйф ория, кажется, что ты постиг самую сутьм ирового порядка. Вообщ е-то это давно известно, переживалось м ногим и молоды милюдьми в разных странах и не раз описано в литературе... Это учение отлично изолируетвас от действительности, создавая иллюзию тесной связи с ней. Никакие факты не могутподорвать марксистскую доктрину, потом у что для марксиста сущ ествуют только тефакты, которы е подтверждают его теорию, прочие ж е трактуются как заблуждения,проистекающ ие от несоверш енства нашего познания мира” . Н еобходим ы м условиемоболванивания м ол одой польской интеллигенции, подчеркивает Бохеньский, была абсолютнаямонополия коммунистической идеологии. ’’К ом м унизм действительно надви­

119нулся со всех сторон, коммунистическим было правительство и коммунистическим —повседневное чтение, ком м унистам и были м ои друзья и ком м унисткам и — женщины,в которы х я влю блялся. Ш ирокое участие писателей и худож ник ов во всей этой свистопляскевы глядело подчас как осущ ествление амбиций и грез модернистов прош логовека, как триумф над бурж уазны м общ еством . Впрочем, с одной немаловажной поправкой: система их ценностей здесь подверглась некоторой переработке. Критерии истины,добра и зла были как бы несколько скорректированы ... Фанатизм стал добродетелью .Человек, способны й раз навсегда покончить со своими сомнениями, ценился несравненновыше, чем тот, кто им поддавался”.Польский путь к социализмуСовесть — вещь упрямая, но ее м ож но уговорить.Польские интеллигенты, включая тех, кто пережил советскую оккупацию западныхобластей страны 1 939—41 годов, и даж е тех, к ом у пришлось побывать в советскихлагерях и тюрьмах, уговаривали себя: сталинский режим изменится, не м ож ет быть, чтобысобытия страшной кровавой войны и сою з с западными дем ократиям и не повлиялна него в лучшую сторону. Еще распространенней была надежда, что в лю бом случае”у нас будет не так”, что Польша пойдет к социализм у ’’своей дор огой ” .Действительно, поначалу Сталин не спешил закручивать гайки. В первые послевоенныегоды Ч ехословакия оставалась бурж уазной республикой, в Румынии ещ е сохраняласьмонархия. В Польше сущ ествовало несколько политических партий, больш им влияниемпользовалась католическая церковь. Многие тешили себя иллюзиями, что ’’все решатсвободны е вы боры ”, что ’’сою зники не допустят чрезмерной сталинизации” , ведьу СССР с Англией и А м ерикой имеется определенная договоренность о судьбе Польши.П осле войны официальная пропаганда поддерживала тезис о некоем о собом ’’польскомпути к социализм у”. Дескать социализм — это наш старый польский л озун г, мыпретворяем в жизнь самую возвы ш енную мечту м ногих поколений наших предков.Витольд Вирпша напоминает: ”В эти годы коммунисты выступили с програм мой социальныхреф орм , которы е м ногие люди в Польше, даж е либералы, признавали крайненеобходим ы м и: земельная реф орм а, реф орм а народного образования, национализацияключевых отраслей промыш ленности и так далее”. Сказалось, конечно, и то, что послепяти лет нацистской оккупации лю дям очень хотелось верить в какие-то позитивныеценности, в возм ож ность не повторять прежние ош ибки, а ’’начать все заново” . Страналежала в развалинах, предстояло отстраивать новую Польшу, призыв к этом у воспринималсяне просто как директива, спущенная сверху, но, казалось, был продиктован самойжизнью.Иллюзии оказались живучими, и даж е десять лет спустя, во время оттепели 1956 года,часть интеллигенции все ещ е верила, что смягчение режима наступило не благодарясмерти Сталина и временной растерянности власть имущ их, а усилиями ’’людей добройволи”, взявш их верх в р ук ов одств е партии. П ерегруппировку сил приняли за см енукурса.Многие из собеседников Яцека Тш наделя, интервью с которы ми вошли в книгу’’Наш собственный п о зо р ”, давно порвали с правящей партией, членами или даж е активистамикоторой они некогда состояли. Я.«М.Рымкевич вспоминает, что у него ничегоне осталось от былой веры уж е в период гом улк овск ой оттепели. Виктор Ворош ильскийотносит свое отрезвление к 70-м годам — времени правления Терека; иные прозрелиеще позж е. Но прозрели. Даже такой убеж денны й — в свое врем я — сторонник социалистическогостроя, как Ежи А ндж еевский, заявил Тшнаделю, что по его убеж дению , у советскойимперии больш е нет будущ его: ее высший взлет состоялся в 1945 году, и с техпор она клонится к закату. Ускоренные темпы м ирового развития, свойственные второйполовине XX века, заставляют предполагать, что конец этой империи — не за горами.Скепсис и безнадежность — вот что оставил в душ е у польской интеллигенции неудавшийсяопыт приобщ ения к социализм у. ’’Зачем это все случилось при нас?” — такимгорьким воп росом заканчивает свою беседу с Я.Тш наделем Ярослав-Марек Рымкевич.В сам ом деле, зачем? •

120Леонид ЛЮКС (Бремен)ГОСУДАРСТВО ПРАВДЫРоссия и Запад на пороге Нового времени.Заметки о своеобразии исторических путейВслед за спором историков в Германии, о котором наш журнал писал в началеэтого года (’’Страна и мир”, № 1/43), нечто подобное началось в СССР. Спор отрагическом и постыдном прошлом, переставший, наконец, быть достоянием подпольнойпублицистики, развернулся на страницах московских художественных журналов ицентральных газет. Этот спор может показаться недостаточно серьезным: ведьогромное множество документов, на которых основывается всякая научная историография,остается недоступным, архивы советских правительственных учреждений неопубликованы, до сих пор в Советском Союзе нет научных биографий Ленина, Сталина,Троцкого и других руководителей страны, нет или почти нет заслуживающих довериямемуарных источников и т.д. Отсутствие квалифицированной политологии и независимойполитической истории делает понятным, почему их функции берут на себя журналистикаи художественная литература. Тем не менее мы не можем сказать, что правдао прошлом, о революции, гражданской войне, коллективизации, терроре, правда,которая буквально лезет сейчас изо всех пор, нам недоступна. Спор о советскойистории представляет собой, однако, не только расчет с прошлым. Речь идет о чем-тобольшем — о смысле русской истории вообще.Статья историка ЛЛюкса, публикуемая ниже, трактует об относительно далекихвременах. Но читатель заметит, насколько злободневна ее проблематика. ЛеонидЛюкс (род. 1947), автор известной в Германии книги ’’Коммунистическая теорияфашизма”, изучал историю, советологию и славистику в Иерусалимском и Мюнхенскомуниверситетах и читал курсы новой и восточноевропейской истории в Мюнхене иЭрлангене. С 1983 г. он преподает в университете Бремена.Разделение церкви на западную и восточную в 10S4 году и нашествие татар наРусь были сокрушительными ударами по единству европейского мира. Начиная сXII-XIII вв. Россия все меньше участвует в духовно-политических процессах,происходящих на Западе. И все же, несмотря на почти полную взаимную изоляциюобеих частей Европы, в их развитии начиная со второй половины XV века появляютсяэлементы поразительного сходства. Время это и в России, и на Западе -эпоха победного шествия централизованного абсолютистского государства.Сложную иерархическую систему феодальной зависимости постепенно заменяла унификациявсех отношений. Между центральной государственной властью и массойподданных исчезали все промежуточные звенья, которые прежде дробили и ограничивалипрерогативы верховной власти. Исчезал и территориальный партикуляризм.Новгород, Псков и Тверь потеряли свою независимость совершенно так же, какАрагон, Бургундия или Наварра. Все это привело к небывалому росту военной иматериальной мощи европейских держав и позволило им начать глобальную экспансию.Испания, едва завершив многовековую реконкисту, приступает к колонизацииАмерики. Но и на другом конце Европы российское государство принимает участиев разделе неевропейского мира, завоевывая в конце XVI века Западную Сибирь.Этим, однако, исчерпываются основные параллели. Духовные процессы, сопровождавшиеи ускорившие становление централизованных государств на Западе и наВостоке, теоретические построения, которые обосновывали новую государственность,радикально отличались друг от друга. Обе части Европы образовали замкнутые,почти непроницаемые для внешних воздействий миры; оба мира вдохновлялисьразличными иерархиями ценностей. Под этим двойным углом зрения - в плане

121внешнего сходства и внутреннего различия — мы попытаемся проанализироватьявление Нового времени, эту поистине революционную эпоху, последствия которойощутимы по сей день. Тема эта, несмотря на огромную дистанцию времени, оказываетсяудивительно актуальной.Вначале мы остановимся на процессах, происходивших на Западе, чтобы наэтом фоне лучше понять своеобразие тогдашнего юного русского государства.Своеобразным остается оно, как известно, и до сих пор.1 ЛевиафанНеобходимость создания абсолютного и централизованного государства обосновываласьна Западе теорией суверенитета, основы которой были заложены ЖаномБодэном и Томасом Гоббсом. Теорию эту породило сильнейшее разочарование вчеловеке и человеческой природе. В свою очередь разочарованию предшествовалпраздник человеческой свободы и самоутверждения в эпоху гуманизма и Ренессанса.”0 , век! О, литература! Какое наслаждение — жить!” — восклицает Ульрихфон Гуттен. Человек Ренессанса чувствовал себя как бы пробудившимся от долгогосредневекового сна. Он вышел из сурового готического храма и увидел светсолнца. Не Бог, которого невозможно увидеть, но зримый мир и он сам, хозяинэтого мира, — вот предмет его внимания и восхищения. Его не останавливаетупрек в гордыне (superbia), которая в Средние века считалась худшим из пороков.Возникает культ героев и гениев, ярче всего воплотивших это самоутверждающееначало. Все эти перемены происходили до конца пятнадцатого века иглавным образом на родине Возрождения - в Италии. И там же раньше всего обозначилисьотрицательные стороны нового развития. Итальянцы первыми поняли,какую цену человек вынужден платить за каждую новую ступень свободы и эмансипации.В Италии, освободившейся от универсальных авторитетов папства и империи,от религиозных запретов, расцвел культ и авторитет силы и началась борьбавсех против всех. Маленькие государства поглощались большими, шли нескончаемыевойны, в борьбе за власть были дозволены все приемы. В политике ее вершителейинтересовала главным образом техническая сторона, а отнюдь не идейноесодержание. Только в такой атмосфере могли появиться первые в Европе учебники"технологии власти” — книги Никколо Макиавелли. Никто до тех пор не обнажилтак беспощадно психологию человека, не верящего ни во что, кроме силы. Ноименно таково было состояние умов. Автор трактата ’Тосударь” не изобрелэтот образ мыслей, но лишь анализировал его. В этой связи гениального флорентинцаинтересовал вопрос, какая политика вообще еще возможна в обществе, потерявшемконтакт с вечными и непреходящими ценностями. В "Государе” рассмотренмонархический принцип правления, в ’’Рассуждениях” - республиканский.Ни тот, ни другой не был для Макиавелли священным и неприкосновенным.Он хотел главным образом знать, при помощи какой тактики, опираясь на какиесилы, можно легче всего достичь заветной цели — политического объединенияИталии. В этом отношении он, между прочим, на три с лишним века предвосхитиламбиции немецких сторонников идеи единой и могущественной Германии: для нихтоже в конце концов оказалось неважным, произойдет ли это объединение демократически-революционным(1848-49) или же консервативно-монархическим путем(1866-71). Как и у Макиавелли, главной их целью была не свобода и не осуществлениекаких-то абстрактных идеалов, а мощь собственного национального государства,по которому они истосковались, видя успехи соседей. Для каждойэпохи, сознание которой освобождалось от оков и моральных запретов, вопросы,поставленные Макиавелли, становились чрезвычайно актуальными. Не зря ’’Государь”был настольной книгой диктаторов нашего века.1

122Севернее Альп, где, в отличие от Италии, секуляризация мышления только ещеначиналась, многим казалось, что ’11 Principe" написан рукой самого дьявола.По всей Европе сочинения Макиавелли были запрещены. Однако интерес к этойпервой теоретической попытке построения мира и государства без Бога, с единственнойопорой на опыт прошлого и знание человеческой природы, в сущностиникогда не исчезал.Заметим, что в Италии не только возникли новые образцы политического мышления,но и предпринимались первые практические попытки преодоления того политическогохаоса, в который страна вверглась после крушения средневековыхструктур. Именно там родилась идея равновесия сил и ’’концерта держав”, -добровольное согласие вырвавшегося на волю государства соблюдать в борьбе засвои интересы определенные правила. Складывалась новая концепция международногоправа, так или иначе противостоящая вседозволенности. В 1454 г. в городеЛоди, к югу от Милана, была основана так называемая Священная лига, к которойсо временем присоединились почти все итальянские государства. Достигнутоеравновесие сил, несмотря на всю свою шаткость, обеспечило стране сорок летмира. И лишь вмешательство Франции и Испании на рубеже XV—XVI веков разрушилоэту хрупкую конструкцию. Но с тех пор идею равновесия, которая впоследствиине раз спасет наш континент от ужаса кровопролитных войн, уже невозможно быловычеркнуть из сознания европейцев.В других странах Европы концепции, в которых божественная благодать большене играла никакой роли, представлялись неприемлемыми. Лишь век спустя этистраны пришли к тому же, хотя и другим путем. Во второй половине XVI столетияЕвропа по сю сторону Альп очутилась на краю бездны не из-за религиозногонигилизма, как это было в Италии, а из-за религиозного фанатизма.Итальянский Ренессанс скорее игнорировал церковь, нежели сражался с ней. ВСеверной Европе, где религиозное мышление все еще преобладало, дело обстоялоиначе. Там подавляющее большинство не могло себе представить человеческих иобщественных отношений вне религиозных принципов. И чем более утверждался вэтих странах моральный ригоризм, тем труднее там могли примириться с упадочнымитенденциями в римской церкви. Папство в лице Александра VI Борджиа и емуподобных не могло не дискредитировать церковь в глазах верующих. Настал момент,когда больше невозможно было прощать формальным служителям Бога их человеческиеслабости и пороки. Церковь с такими священнослужителями сделаласьнеприемлемой для самих верующих. Но для того, чтобы посягнуть на институцию,освященную традицией пятнадцати веков, требовалась прямо-таки невероятная силавнутреннего убеждения. И тот факт, что Лютер на это решился, то, что егопримеру последовали миллионы других, свидетельствует о том, какого накаладостигли тогда религиозные чувства у большинства европейцев. Вопросы верыстали, быть может, еще больше, чем в Средние века, вопросами жизни и смерти.Реформация расколола Западную Европу, считавшую себя еще в XV веке единой инеделимой res publica Christiana, на два враждебных лагеря, которые стремилисьистребить друг друга.Правда, и в Средние века происходило искоренение ’’неправильно” верующих,например, альбигойцев. Нередко религиозное рвение выливалось в ужасающие еврейскиепогромы. Но едва ли можно назвать это религиозными войнами. Господствующаяцерковь имела бесспорный перевес над всеми своими противниками, иборьба с инаковерием, при всей ее жестокости, всегда носила локальный характер.Зато силы двух конфессиональных лагерей, которые консолидировались вовторой половине XVI в., были приблизительно равны, и потому война принялазатяжной характер. Война всех против всех, bellum omnium contra omnes (выражениеГоббса), какую Италия пережила в XIV и XV столетиях, теперь возобновиласьв расширенном масштабе во всей Западной Европе. И хотя причины и целиэтих войн не совпадали, методы и результаты были похожи. Теперь тоже все

123средства борьбы с политическим противником считались дозволенными, никакиенормы поведения не сдерживали враждующие стороны. Непоколебимая вера в своюправоту и в абсолютный идеал порой приводила к еще более разрушительным последствиям,чем тотальное неверие в какие бы то ни было идеалы, какое демонстрировалив свое время тираны итальянских городов.После нескольких десятилетий гражданских и религиозных распрей перед всейЗападной Европой встал вопрос, который раньше выглядел специфически итальянскойпроблемой: каковы должны быть новые нормы политического и общественногоповедения взамен тех, которые утратили свою самоочевидность? В этой атмосферепоисков и брожения появилась идея суверенитета, и неудивительно, что наиболееяркие ее представители, упомянутые нами Ж.Бодэн и Т.Гоббс, жили и творили какраз в тех странах, где религиозные и гражданские войны бушевали с особым ожесточением:во Франции последней трети XVI и в Англии первой половины XVII в.Суверен был, в сущности, тем государем, "князем”, которого безуспешно искалМакиавелли в Италии. Последователям Бодэна и Гоббса удалось, в отличие отучеников Макиавелли, добиться объединения государства, передать верховнойвласти все прерогативы и прекратить всеобщую войну всех со всеми. Так явилсяна свет Левиафан Гоббса — современное государство, полновластно выносящеерешения о жизни и смерти своих подданных, об их месте в политической и общественнойиерархии, о войне и мире с другими Левиафанами. Но одного этот новыйи, казалось бы, всесильный колосс не отважился больше делать. Наученный опытомрелигиозных битв, он не собирался создавать рай на земле и спасать душиподданных. Он довольствовался лишь мирскими, но не божественными прерогативами.Религиозное спасение он оставлял — чем дальше, тем больше — на усмотрениеотдельного человека. Государства, которые не приняли эту новую концепцию исклонялись в дальнейшем к религиозному фанатизму, например, Испания, теряликонтакт с духом времени и внутренне увядали.2. "Государство правды"Все эти процессы практически не коснулись России. Централизованное государствосоздавалось здесь в других условиях и обосновывалось совершенно инойполитической доктриной.В то время как Запад переживал раскол и крушение прежде бесспорных ценностей,в России, наоборот, происходило их укрепление. Пятнадцатый и шестнадцатыйвека — время триумфализма, его апогей совпадает с завоеванием Казани иАстрахани (1552, 1556) — обломков Золотой Орды, которая сама по себе представляласьсредневековому сознанию олицетворением могущества. ГШедер, авторизвестной книги "Москва - Третий Рим”, заметила, что уже с конца XIV в.московский стиль приобретает особую торжественность и высокопарность.2 И действительно,хотя Москва в то время все еще находилась в двойной зависимости— от ханов Орды и константинопольского патриарха, чувство какого-то особогопризвания русского государства и русского православия уже тогда дает себязнать. Флорентийская уния 1439 г. между греческой и римской церковью, не признаннаяМосквой, падение Константинополя и окончательное освобождение от татаро-монгольскогоига в 1480 г. чрезвычайно углубили это чувство. То, чтоМосква осталась единственным православным государством, отстоявшим свою политическуюнезависимость, нередко приписывалось особому благочестию русскойцеркви, первозданной чистоте и силе русской веры. Надежды, которые все порабощенныеправославные церкви и народы теперь связывали с Россией, толькоукрепляли это убеждение.3 Разумеется, официальное вероучение не терпело нималейших возражений, всякое сомнение рассматривалось как святотатство. Этойустановкой можно объяснить панический ужас, с которым некоторые церковныекруги реагировали на так называемую ересь жидовствующих, появившуюся в последнейчетверти XV века в Новгороде.

124Идеи ’’жидовствующих” очень трудно реконструировать, так как знаем мы оних главным образом из яростной полемики, которую вели против секты новгородскийархиепископ Геннадий и настоятель волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий.Судя по всему, ’’жидовствующие” отрицали божественность Христа, подвергалирационалистической критике церковные таинства, предпочитали Ветхий ЗаветНовому. Менее радикально порывала с церковным преданием московская ересь,которая появилась немногим позже. В центре ее критики стояло монашество ицерковное землевладение.4Новое централизованное государство постоянно нуждалось в средствах, имысль о секуляризации церковных имуществ одно время очень прельщала ИванаIII, — тут он ничем не отличался от своих западноевропейских собратьев.Некоторое время царь покровительствовал еретикам. Однако это был всего лишьмимолетный флирт. Престиж Москвы уже с XIV столетия настолько был освященавторитетом церкви, что рисковать потерей столь влиятельного союзника правительствоне могло. Собор 1504 г. осудил ересь, и многие еретики были сожженына кострах по испанскому образцу. Нужно сказать, что еще до этого архиепископГеннадий ставил царю Ивану III в пример испанского короля, который очистилсвою страну от ереси. Теперь и русская земля была "чиста”. Так на долгиегоды — вплоть до церковного раскола во второй половине XVII в. —было искорененоинаковерие, если не считать редких локальных вспышек. Во всяком случае,ничего похожего на реформацию в России не возникло. Почвы для рациональнокритическогоподхода к вопросам веры просто еще не существовало.5Тот факт, что в начале XVI века на Руси, впервые в ее истории, запылаликостры инквизиции, показывает, что в русском православии восторжествовало волевоеначало, то есть стремление подчинить действительность идеалу. Конечно,Геннадий и Иосиф Волоцкий действовали не только по идеалистическим соображениям.Они защищали и материальные интересы церкви, на которые посягали еретическиеучения. Тем не менее, если бы борцы с ересью заботились лишь о церковномимуществе, они вряд ли смогли бы достигнуть в своей проповеди такойнеистовой страстности и представить грозящую опасность в таких апокалиптическихтонах. Их страх за устои православия, которому якобы угрожала кучка”инаковерующих”, был, надо думать, искренним.В прошлом, когда в лоне молодой русской церкви возникали сомнения касательнотех или иных вопросов веры, церковь обращалась за советом к болееопытным греческим патриархам. Но со времени флорентийской унии, а тем болеепосле падения Константинополя (1453) греческая церковь утратила на Руси своенравственное влияние. Приходилось собственными силами решать догматическиеспоры и обосновывать концепцию особой чистоты русского православия. Силы этибыли более чем скромными. Геннадий жалуется на необразованность русских священников,беспомощных перед аргументами еретиков. Искусство богословской апологетикив России не успело еще развиться. Поэтому новгородский архиепископвыступил против каких бы то ни было прений с противниками догматического православия,— их надо было лишь ”жечи да вешати”.Зато - для вящей убедительности - защитники чистоты православия обращаютсяза помощью к ненавистным ”латынцам”. У них ищут образцы рационального обоснованиядогматов веры. Разумеется, ни о каких симпатиях к католицизму не моглобыть и речи. В учениях римской церкви искали средства для дальнейшего подкреплениятеории о превосходстве и исключительности русского православия. Вто время, когда на Западе рационализм уже подкапывался под господствующиеинституции и стимулировал критическое мышление, в России он мог служить лишьподдержанию status quo. Едва появившись, орудие рациональной аргументации исистематики было тотчас обращено против критического мышления и свободомыслия.Вообще же говоря, истинно верующий должен был не рассуждать, а подчинятьсяи служить идеалу. ’’Мнение - второе падение”, - говорил Иосиф Волоцкий.

125В центре внимания противников ереси стояла борьба за влияние на светскуювласть; другими словами, они старались убедить московского государя, чтоглавной задачей власти является защита чистоты православия и забота о спасениидуш подданных. По мнению Иосифа Волоцкого, государю, действующему согласноволе Божьей, следует подчиняться, как самому Богу. Но если царь правитвопреки божественным заповедям, то он не царь, а мучитель и слуга дьявола.6Итак, главной задачей царей, как ее понимали иосифляне, было осуществлениеБожьей правды на земле. Идея ’’государства правды” во главе с благочестивыми всемогущим монархом, непосредственно осуществляющим эту правду, обладалаогромной притягательной силой для всех сословий русского общества. Тезис’’Москва - Третий Рим” есть лишь ее разновидность. Но, как заметил Д.С.Лихачев,особо значительного влияния на русское общество в целом идея ТретьегоРима все же не имела и была популярной главным образом среди духовенства.Вопреки мнению, распространенному на Западе, она носила не наступательный, аоборонительный характер. Теория Третьего Рима должна была вдохновить московскихцарей не на покорение мира, а на защиту чистоты и внутренней силы православия.'Между тем как на Западе богословские и религиозные конфликты начали расшатыватьвсе устои, в России после короткой вспышки на рубеже X V -X V I вв. этиконфликты были преодолены. Спор иосифлян с ’’нестяжателями”, который продолжалсяи после собора 1S04 г., был конфликтом другого рода, чем борьба сересью, так как происходил внутри традиционного православия. Но после паденияВассиана Патрикеева (1531 г.), одного из самых влиятельных проповедников нестяжательства,и этот спор, в сущности, кончился. Иосифлянство окончательновосторжествовало в русской церкви.83. Бог на небе, царь на землеТаким образом, на Востоке на пороге Нового времени почти без потрясенийи борьбы утвердилась единая иерархия ценностей, которая, несмотря на множествоновых элементов, оставалась по существу традиционной. Революционноговзрыва в мышлении здесь, в отличие от Запада, не произошло. Новые политическиетеории опирались на византийские образцы, но при этом теряли их универсальныйхарактер и принимали национальную окраску. Достаточно сказать, что итеория Третьего Рима, как отметила уже цитированная нами ГЛИедер, в значительноймере восходит к византийским источникам, которые в свою очередь обосновывалинепреходящее значение Второго Рима — Византийской империи.То же можно сказать и о концепции ’’государства правды” во главе с самодержавнымцарем. И она сформировалась главным образом под влиянием византийскихидей. При этом Москву и Византию объединял не только общий идеал, но ивера в то, что идеал этот, в сущности, уже достигнут. Когда-то Вл.Соловьевписал, что христианская этика требует прежде всего недовольства собою истремления к совершенству. Византийское же общество, по словам философа, вопрекивсем бедам пребывало в неизменном самодовольстве, не ведало самокритикии отнюдь не стремилось согласовать действительный общественный строй с идеаломдобра. Эти слова применимы к московскому обществу конца X V -X V I вв. Какзамечает знаток древнерусской литературы М.Шахматов, московским летописцамэтого времени (в отличие от писателей X I-X IV вв., осуждающих князей за неправедныепоступки) кажется, будто государство правды уже создано на земле.Западные путешественники, посетившие страну в XVI столетии, удивлялись, докакой степени подданные этого государства были горды той действительностью,которая выглядела в глазах иноземцев более чем непривлекательной. Иезуит Кампани,который здесь побывал в последние годы правления Ивана Грозного, тоесть уже после опричнины, разгрома Новгорода и других ’’достопримечательств”

126этого царствования, писал: ”0 себе московиты имеют самое высокое мнение,остальные же народы, по их мнению, достойны презрения. Они считают, что ихстрана и образ жизни — самые счастливые из всех_ Когда же при них хвалятобычаи и нравы какой-нибудь другой страны или показывают им что-нибудь новое,они говорят: "Великий государь все это ведает и имеет гораздо большетого".9Этот отзыв, без сомнения, очень тенденциозен. В России того времени было,конечно же, очень много недовольных. Глубина этого недовольства выявилась сособой силой спустя четверть века, во время Смуты и крестьянских войн. Но итогда вера в превосходство русского государственного строя и русского православияоставалась непоколебимой. Никакие факты не могли опровергнуть теорию,то есть идеал. Поворот от должного к сущему, от абстрактного к конкретному наВостоке еще не наступил. В средневековой философии, как известно, происходилвеликий спор между номиналистами и реалистами. В отличие от реалистов, длясторонников номинализма абстрактные, общие понятия не существовали реально, абыли лишь мысленными конструкциями. Новое время решило эту контроверзу впользу номиналистов. Все умозрительное и не соответствующее фактам изгонялосьв область фантастики. Мир, по выражению Макса Вебера, расколдовывался. В Россииабстрактный идеал все еще воспринимался как часть действительности, ипритом самая важная. Этот идеал не нуждался в доказательствах; горделивоесознание самодостаточности не могли поколебать никакие достижения ЗападнойЕвропы в области просвещения, науки и светской культуры. Успехи Запада казалисьнесущественными, ибо он не обладал истинной верой. Не говоря уже о том,что все не относившееся непосредственно к церкви и религии - искусство, наукаи пр. — рассматривалось в допетровской России "как праздное любопытство неглубокогоума или как лишние несерьезные забавы" (Ключевский).Советские авторы часто спорят с распространенным в западной историографиимнением о пропасти, будто бы разделявшей Запад и допетровскую Русь. Они указываютна дипломатические, экономические и культурные контакты между обеимичастями Европы. И в этом они, конечно, правы. Никакой китайской стены междуЗападом и Россией тогда не стояло. Однако существовала внутренняя стена,глухой невидимый барьер, который не позволял ни одной из сторон проникнуть вдуховный мир другой стороны: слишком далеко отстояли друг от друга иерархииценностей. Западному человеку, уже научившемуся быть логически последовательнымв своем мышлении, представлялось, что если между идеалом и действительностьюсуществует разрыв, то надо по крайней мере стараться приспособить действительностьк идеалу или, если это невозможно, пересмотреть идеал. В Россииже недовольство социальными и политическими порядками (особенно в эпоху ИванаГрозного и во время Смуты) уживалось с верой в то, что московское царствоесть чуть ли не отображение Царства Небесного и что царь — это икона всемогущегоБога на земле. Существовали, однако, и в допетровской России исключения— деятели, для которых разрыв между идеалом и реальностью был неприемлем.Одним из них был Иосиф Волоцкий, для которого "государство правды" былонесовместимо с тем, что в нем находились люди, склонные ставить господствующиеценности под вопрос. Весьма прилежным учеником этого страстного проповедникабыл царь Иван Грозный. И ему было недостаточно одной лишь веры в идеал,он хотел его немедленного воплощения. "Просветитель" Иосифа Волоцкого былнастольной книгой Грозного, откуда главным образом он и почерпнул идею божественногопризвания монарха и ответственности царя перед Богом - убеждение,что государь отвечает за грехи своих подданных, которых он обязан спасти итем самым восстановить "правду" на земле. Во имя этой великой цели царюдана неограниченная власть. Иосифлянская теория царя-божества, замечает правоведНЛлексеев, во многом опиралась на Ветхий Завет, но при этом делалаупор не на цитаты касательно прав иудейских царей, а на те места, где говори­

127лось о мощи Иеговы и его власти над еврейским народом. ’’Государство правды”в интерпретации иосифлян и тем более в понимании Грозного не знало никакихправ, а лишь обязанности: долг подданных служить земному богу-царю и обязанностьгосударя служить Царю Небесному. Если на Западе вопрос спасения всебольше становился личным делом человека, то в России он все еще был чуть лине главной функцией государства.Впрочем, концепцией государя-спасителя не исчерпывалось представление оцарской власти в московском государстве. Оно имело перед собой не только ветхозаветныеи византийские, но, как известно, и татарские образцы. Русскиецари считали себя в известной мере преемниками татаро-монгольских ханов; ИванГрозный, перечисляя все свои титулы, с особой гордостью указывал на титулказанского царя. Скорее с татарской, чем с константинопольской традицией связаноубеждение Грозного (как и его отца Василия III), что все его подданные -всего лишь бесправные холопы. По мнению МЧернявского, достигнуть синтезамежду византийской и татарской традицией в допетровской России не удалось:обе линии шли параллельно, и воплощением их был сам Иван IV, который днемубивал, а ночью молился.10То, что террор Ивана Грозного не вызвал в русском обществе сопротивления,не привел к бунту, гражданской войне или чему-либо подобному, историки и путешественникичасто объясняют психологией русского народа, привязанностью кжестокой власти, потребностью подчиняться.Этот взгляд возник, между прочим, задолго до опричнины. Посол австрийскогоимператора Герберштейн, посетивший Русь при Василии III, писал: ’’Неизвестно,народ ли по своей загрубелости жаждет государя-тирана или вследствие тиранииГосударя сам народ становится столь бесчувственным и жестоким”. И далее:’’Этот народ находит больше удовольствия в рабстве, нежели в свободе”.11Подобные изречения повторяются на разные лады уже сотни лет, несмотря на всевосстания, перевороты и революции, которые с тех пор произошли в так называемойстране рабоа Тезис о рабской психологии — один из мифов о России, укоренившийсяв западном, да и не только западном, сознании.Одно, правда, надо признать. Что касается террора Грозного, то в самомделе удивительно, как слабо реагировали на него жертвы преследований. Но итут были общеизвестные исключения: князь Курбский, митрополит Филипп и др.Пассивность общества можно отчасти объяснить тем, что самодержец взял, чтоназывается, своей идейной последовательностью. И у царя, и у общества был, всущности, один и тот же идеал властителя. Мечтали о царской ’’грозе” (Пересветов),а отнюдь не о безволии, о всемогущем, а не слабом и зависимом царе.Только такой государь мог насаждать правду и справедливость и карать неправедныхи нерадивых. Тем не менее этот идеал долгое время уживался с фактическимограничением царской власти традицией (’’стариной”), с ’’советом”боярской думы и церковным наставлением. Эмпирическая действительность быланамного сложнее доктрины. Между тем для всех доктринеров характерно стремлениенатянуть на действительность смирительную рубашку абстрактной теории. Такимдоктринером оказался Иван Грозный —один из самых образованных и начитанныхрусских людей своего времени. Уверовав в божественное призвание самодержавного,ничем не стесненного в своих волеизъявлениях царя, в абстрактныйидеал, о котором он вычитал из книг, он попытался осуществить его как можнобыстрее. В отличие от других теоретиков самодержавия, он обладал полнотойвласти, и его концепции тотчас воплощались в дела, в конкретные политическиемероприятия. Но реальная жизнь — при всем раболепии подданных — не желалаподчиняться абстрактной доктрине. И доктрина отвечала на это террором.12

1284. РасколКак мы помним, западные страны того времени на собственном опыте испыталиужасный итог отсутствия единых общепризнанных норм и борьбы враждующих мировоззренческихлагерей. Пример России показал, что и противоположное состояние- торжество единого идеала и единой иерархии ценностей - влечет за собойстрашные последствия. Идеал "государства правды" своей стройностью и красотойнастолько поработил московское общество, что когда во главе этого государствавстал изувер, у оппозиционных сил не нашлось никакой убедительнойполитической программы. Именно отсутствием программной альтернативы, а вовсене "рабской психологией", можно объяснить растерянность, с которой все слоирусского общества реагировали на переворот сверху, совершенный Грозным. Небыло и не могло быть суда над помазанником Божьим. С точки зрения иосифлян,непослушание допустимо было только по отношению к царю, не соблюдающемуБожьих заповедей. Но Иван IV соблюдал все церковные обряды, усердно посещалслужбы, ночи напролет простаивал перед образами в храмах. В том пониманиихристианской религии, которое восторжествовало в те времена в России, когдавнешняя обрядность и показная истовость считались чуть ли не сердцевиной веры,жестокий царь оставался истинно православным государем, отнюдь не антихристом.Единственная возможность, которую Иосиф Волоцкий и его последователиоставляли для сопротивления царю-тирану, оказывалась по отношению к Ивану IVзакрытой.Известно, что в русской церкви X V -X V I вв. существовали и силы, протестовавшиепротив одной лишь обрядовой, внешней набожности, люди, утверждавшие,что внутреннее благочестие важнее внешнего. Таковы были заволжские старцы воглаве с Нилом Сорским, таких взглядов придерживался прибывший в Россию в царствованиеВасилия III Максим Грек. Это течение не сумело остановить победногошествия иосифлянства. АЛСарташов в связи с этим пишет: "Ученики Нила Сорскогокак-то особенно, как бы демонстративно стушевались. Сама собой взяла надвсеми верх_ увенчивая осифлянскую историософию, песнь о Москве — ТретьемРиме”.13Продолжая наше сопоставление, мы можем сказать, что на Западе, в условиях,когда ни одному из конфессиональных лагерей не удалось достичь полной победы,постепенно была найдена новая инстанция, признаваемая всеми сторонами, — этобыл практический разум. Теория суверенитета (о которой уже говорилось), новыеинтерпретации естественного и международного права — все это опиралось главнымобразом не на божественное откровение, а на доводы разума. Государство-Левиафан, освободившись от церкви и в большой мере от сословных институтов,мало-помалу атомизируя все общество, сумело все же остановиться в этом процессепокорения всех и склонило голову перед разумом и здравым смыслом, какперед единственной вышестоящей силой. Но так как разум был достоянием всех, кэтой инстанции могли апеллировать не только власть имущие. Разум мог быть нетолько инструментом государственного абсолютизма, но и орудием его критики;это ярко продемонстрировал уже XVII век, не говоря о веке Просвещения.Иначе обстояли дела в допетровской России. Глубочайший политический иобщественный кризис, вызванный методами правления Грозного и их косвеннымпоследствием —Смутой, не вызвал к жизни новую иерархию ценностей. Идея самодержавного"государства правды" по-прежнему владела умами и душами, и толькотакой образ правления казался приемлемым. Стихийные народные восстания несоздавали в этом отношении никакой идейной альтернативы: вершиной государственноймудрости мятежников (об этом писал Н.Н.Алексеев) была идея самозванства,то есть не поиск новых политических форм, а беспомощное подражание старым.Земские соборы XVÏÏ в., предмет особого внимания славянофилов, которые ихидеализировали, — не изменили сути государственного строя России. Задача

129соборов, как указал Ключевский, была не ограничить, а укрепить временно пошатнувшуюсяцарскую власть. Вдобавок значение земских соборов на протяжениивсего XVII столетия неуклонно уменьшалось. Словом, ничто не в состоянии былонарушить стройность идейно-политической системы, сложившейся в Москве нарубеже XV—XVI веков, и такое положение сохранялось до тех пор, пока никто несмел посягнуть на высшую ценность — идею исключительности русской церкви ирусского государства.Это случилось во второй половине семнадцатого века. То же русское общество,которое почти безропотно переносило террор благочестивого царя, внезапнооказало отчаянное сопротивление некоторым малозначительным нововведениям вцерковной литургии и богослужебных книгах. Все это с западной точки зренияопять-таки выглядело странным. Но если вспомнить, с какой истовостью в Россииверили, будто здесь и только здесь исповедуется незапятнанное, истинное иисконное христианство, то станет понятным взрыв негодования, который вызвалиидеи патриарха Никона. Ведь утверждая, что греческие обряды и богослужебныекниги в некоторых отношениях более соответствуют церковному преданию, чемрусские, Никон подкапывался чуть ли не под самый стержень веры в особое значениеМосквы.Религиозный раскол, это типичное для Запада состояние на пороге Новоговремени, охватил теперь и Русь. Петровские реформы его еще более углубили.Идея ’’государства правды” осталась достоянием низших сословий. В отличие отЗапада, раскол в России происходил не по вертикали, а по горизонтали. Своейграндиозной идеей перестройки страны по западному образцу Петру удалось заразитьлишь часть привилегированного слоя. Подавляющее большинство населениясохранило верность прежним идеалам. По словам Г.П.Федотова, на территорииРоссии существовало теперь два государства: дворянская светская империя, гдевысшее сословие переняло не только западные представления о лояльности к государю,но и понятие личной чести, — и ’’мужицкое царство” во главе с земнымбогом, носителем божественной силы и правды, по отношению к которому не моглобыть и речи о каком-то независимом праве или чести. Соединить эти два мировоззренияне удалось, как не удалось в прошлом найти согласие между византийскими татарским образом царя. Кроме того, со временем, особенно после Французскойреволюции, правительство осознало, какой опасностью грозит идея просвещенияи рациональной организации общества. И оно постаралось немного прикрытьокно в Европу, прорубленное Петром. Вспомнили в Петербурге и о пользестаринной самодержавной идеи ’’государства правды”, очарование которой всееще не потускнело в глазах народа. В XIX столетии консервативные силы пытаютсявсемерно оградить эту идею от западных влияний и ’’заморозить” Россию.Этой концепции, как известно, противостояли либерально настроенные правительственныекруги. В эпоху великих реформ Александра II они попытались преобразоватьгосударство, более или менее следуя, как и основатель петербургскойимперии, западноевропейским образцам. Но еще сильней помешала осуществлениюконсервативной программы революционная интеллигенция —новое действующее лицона политической сцене страны. В сущности, она была тоже детищем Петра и, каки он, стремилась к просвещению народа, хоть и в другом духе. К началу нашеговека идея революции в значительной мере вытеснила из народного сознания мечтуо государстве правды — точнее, мечта эта приняла новый вид. Таким образом,монархия потеряла свою главную опору и была обречена.5. ЭпилогНа этом можно было бы поставить точку, тем более что после революции большевикис неслыханным успехом завершили дело Петра и в своем стремлении ’’догнатьи перегнать” Запад окончательно повернули взор массового человека снеба на землю. Земной рай, который они обещали создать, не нуждался в поту­

130сторонней санкции и строился целиком на человеческой воле и разуме, то естьна тех основах, которые до сих пор ценились главным образом на Западе. Длядревнего идеала ’’государства правды” в такой действительности места уже неоставалось. Однако идеи, которые столетиями определяют сознание нации, бесследноисчезнуть не могут; рудименты этих идей так или иначе влияют на поведениелюдей. Хотелось бы в заключение кратко указать на те из них, которыевсе еще обуславливают своеобразие России, отличая ее от Запада.Нужно сказать, что большевики отнюдь не стремились искоренять все эти традиции,ведь, в сущности, они лишь укрепляли их власть. Назовем прежде всегоидею гармонии, с точки зрения которой борьба политических партий за свои частныеинтересы, фракционность и ’’групповщина”, то есть нечто естественное идаже основополагающее для западного мира, кажутся чем-то болезненным и вредным,чем-то таким, что необходимо преодолеть. Быть может, эта установка частичнообъясняет тот факт, что народные массы отвернулись от Февральской революции.Новый политический строй —многопартийная парламентская система - неимпонировал массам, ибо не казался им настоящей властью; об этом говорят многиесвидетельства. На сходную традицию опирался и Сталин в борьбе со старымибольшевиками, когда они отстаивали свои позиции вопреки воле большинства.Новое поколение членов партии, выходцев из народных слоев, расценивало такоеповедение как пережиток индивидуалистической буржуазной или даже дворянскойпсихологии. И лозунг Сталина: ”Мы не хотим иметь в партии дворян”14, был впартии очень популярен.С идеалом гармонии тесно связано критическое отношение к распространенномуна Западе со времен Ренессанса представлению о самоутверждающейся, автономнойличности. В России подобные представления издавна считались порочными. На этутрадицию опирались большевики, внушая народу, что личность должна подчинятьсяколлективу, служить общественной пользе, принести в жертву свои эгоистическиеинтересы. Наконец, партия с успехом воспользовалась давним убеждением, будтоограниченная власть есть власть неполноценная.Многие особенности политической культуры России критики советского режимаставят в вину большевикам. В действительности большевики, едва ли не самыебезжалостные разрушители национальных святынь, оказались в конечном счететоже своего рода традиционалистами, и этот традиционализм, по всей видимости,и помогает им удерживать власть. Можно напомнить в этой связи мнение одногоиз идеологов ’’евразийства”: в числе важнейших причин победы большевиков вгражданской войне было то, что народные массы, несмотря на всю жестокостьновой власти, увидели в ней что-то знакомое.15Разумеется, нельзя забывать о том, что рядом с тенденциями, рассмотреннымив этой статье, существовала и противоположная линия духовного развития - традициястарчества и духовного подвижничества, которой было органически чуждочувство самодовольства и самодостаточности; традиция постоянного поиска правды,а не уверенности, что правда эта уже обретена однажды и навсегда. Сторонникиэтой линии преклонялись не перед внешним могуществом земного царства,а перед внутренней духовной красотой. Нил Сорский и заволжские старцы принадлежали,как уже было сказано, к самым ярким представителям этого типа духовности,но он, конечно, не исчезал и в другие эпохи. Без него была бы немыслимаизумительная культура русского XIX столетия. Традицию эту в начале нынешнеговека пыталось по-новому развить религиозное возрождение. Но революцияпрервала это начинание. И снова, как бывало уже не раз в истории России,одержали верх не адепты внутренней духовности и приверженцы идеологическойтерпимости, а их противники. И все же, вопреки всем неудачам, этот тип духовностивсегда оставался и остается по сей день своего рода коррективом к идеевсемогущего государства. То, что он то и дело возрождается, показывает, чтоон отвечает какой-то глубокой внутренней необходимости. Его отсутствие раноили поздно воспринимается обществом как невыносимая пустота.

131ПРИМЕЧАНИЯ1. N.Machiavelli, Il Principe. Firenze 1931; Discorsi. Gedanken über Politik und Staatsführung.Stuttgart 1966. Рус. пер.: Н.Макиавелли. Сочинения, т. I, 1934.2. H.Schaeder, Moskau — das Dritte Rom. Studien zur Geschichte der politischen Theorie inder slawischen Welt. Darmstadt 1957. См. также C.J.Halperin, The Russian land and theRussian tsar: The emergence of moscovite ideology, 1580—1408. "Forschungen zur osteuropäischenGeschichte”, 1976, 23.3. А.В.Карташов, Очерки по истории русской церкви, т. I. Париж 1959. Я.С.Лурье,Переписка Ивана Грозного с Курбским в общественной мысли древней Руси. В кн.:Переписка Ивана Грозного с Курбским. Л. 1979.4. Н.А.Казакова и Я.С.Лурье, Антифеодальные и еретические движ ения на Руси XIV— начала XVI вв. М.—Л. 1955. И.Еремин, Иосиф Волоцкии как писатель. В кн.:Послания Иосифа Волоцкого. М.-Л. 1959. Г.Флоровский, Пути русского богословия.Париж 1983.5. Н.Казакова и Я.Лурье, цит. соч. Н.Казакова, Западная Европа в русской письменностиXV—XVI вв. Л. 1980. Ю.Бегунов, Секуляризация в Европе и собор 1504 г. вРоссии. В сб.: Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М. 1972.Заметим, что когда некоторые советские историки (например, А.Клибанов, И.Будовниц)пытаются доказать, что никакой качественной разницы в развитии Запада иВостока не существовало^ и проводят аналогию м еж ду новгородско-московской ересьюи западной Р еф орм ац ией это звучит очень неубедительно. Однако значение ересипереоценивают - на свои лад - и православные историки, которые считают, что”критицизм”еретиков был чрезвычайно опасен для неискушенной в богословских спорахрусской церкви (А.Карташов). Опыт следующих двух веков показал, что косностьи неподвижность угрожали православию намного больше, чем свободомыслие.6. E.Hosch, Orthodoxie und Häresie im alten Rußland. Wiesbaden 1975; D.Obolensky, Russia’sByzantine heritage. In: ’The structure of Russian history. Interpretative essays".N.Y. 1970; Е.Голубинский, История русской церкви, т. 2. М. 1900; В.Вальденберг,Древнерусские учения о пределах царской власти. Пг. 1916.7. М.Шахматов, Подвиг власти; Государство правды. ’’Евразийский временник”, 1923,№ 3, и 1925, № 4. Д.Лихачев, Национальное самосознание древней Руси. М.—Л.1945. Послания старца Филофея. В кн.: Памятники древней Руси. М. 1984.N.Andre^ev, Filofey and his epistle to Ivan Vasilyevitch. "Slavonic a. East European Re-8. Я.Лурье (’’Иосиф Волоцкий как публицист”, в кн. ’’Послания Иосифа Волоцкого”,М.—Л. 1959) называет русскую ересь ’’предреформацией”, а победу иосифлян”пред-контрреформацией ’ в России.9. B.M.Cherniavsky, ed., The structure of Russian history. N.Y. 1970. В.С.Соловьев, Византияи Россия. Собр. соч., тт. VII и X. Брюссель 196b. J.Meyendorf, Byzantine theology. N.Y.1979. А.Поссевино, Исторические сочинения о России XVl века. М. 1983.10. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. А.3имин, И.С.Пересветов и егосовременники. М. 1958. Н.Н.Алексеев, Русский народ и государство. ’’Путь”,1927, № 8. С.О.Шмидт, Становление российского самодержавия. М. 1973. В.Савва,Московские цари и византийские василевсы. Харьков 1901. M.Cherniavsky, Khan orBasileus, в khj The structure of Russian history, N.Y. 1970.11. Бар. Сигизмунд Герберштейн, Записки о московских делах. Спб. 1908. См. такжеА.Поссевино, цит. соч.; G.Fletcher, Of the Russian Common Wealth, в кн.: Russiaat the close of the 16th century (без года изд.).12. В.Ключевский, Соч., т. II. А.3имин, Опричнина Ивана Грозного, М. 1964. Р.Г.Скрынников,Россия накануне Смутного времени, 2-е изд., М. 1985. G.Stockl, Testament undSiegel Iwans IV. Opladen 1972.13. Арх.Макарий, История русской церкви в период разделения ее на две митрополии,кн. III. Спб. 1877. А.В.Карташов, Очерки по истории русской церкви, т. I.Париж 1959.14. Пятнадцатый съезд ВКП(б), 1927. Стенографический отчет. М. 1961.15. П.Сувчинский. К познанию современности. ’’Евразийский временник”, 1927, № 5.

132Ефим ЭТКИНДНЕТ ДВУХ ПРАВДО советском издании романаВасилия Гроссмана "Жизнь и судьба"’’Правда одна. Нет двух правд. Трудно жить без правды, либо с осколочками,с частицей правды, с обрубленной, подстриженной правдой. Часть правды - этоне правда...”Эти в высшей степени прямые, недвусмысленные слова сказаны Василием Гроссманомв той главе романа, которая посвящена Советской армии под Сталинградом.В ней рассказывается о том, как после многодневных сражений, бесчисленныхобстрелов и бомбардировок наступила давно забытая тишина; она ’’вызывала головокружение.Людям казалось, что они опустели, что у них млеет сердце, кактопо-иному шевелятся руки и ноги... Тишина грохотала по-своему, потихому...”(’’Октябрь”, 1988, № 4, стр. 28).И вот, повествуя о блаженстве победы и о победителях, о моментах тишины,которые ’’были лучшими в их жизни”, Вас. Гроссман с горечью передает намсведения ”о жалких страстях, охвативших некоторых руководителей сталинградскойобороны”. И сразу после этого (в журнале) следует пассаж, приведенныйвыше: ’’Правда одна... Часть правды — это не правда” (там же, стр. 29). Онкажется немотивированным: ведь о ’’жалких страстях” ничего не сказано, онитолько названы.А между тем у Гроссмана рассуждению о необходимости полной правды предшествуетнечто, от чего публикаторы в журнале ’’Октябрь” сочли нужным избавиться.Приведу полностью этот снятый кусок:Нужно ли рассказывать о жалких страстях, охвативших некоторых руководителейсталинградской обороны? О том, как беспрерывно пили и беспрерывно ругалисьпо поводу неразделенной славы? О том, как пьяный Чуйков бросился на Родимцеваи хотел задушить его потому лиш ь, что на митинге в честь сталинградскойпобеды Никита Хрущев обнял и расцеловал Родимцева и не поглядел на рядомстоящего Чуйкова?Надо ли рассказывать о том, как первая посадка со святой малой земли Сталинградана большую землю была совершена Чуйковым и его штабом на празднованиедвадцатипятилетия ВЧК-ОГПУ? О том, как утром после этого празднества Чуйкови его соратники едва все не утонули мертвецки пьяными в волжских полыньяхи были вытащены бойцами из воды? Надо ли рассказывать о матерщине, упреках,подозрениях, зависти?Правда одна. Нет двух правд. Трудно жить без правды... и т.д. (В.Гроссман.Жизнь и судьба. Издание подготовили С.Маркиш и Е.Эткинд. Вступительная статьяЕ.Эткинда. L'Age d'Homme, Лозанна 1980, стр. 460).1В таком контексте все становится на свои места и звучит понятно. Гроссманпосвятил немало страниц героическим действиям солдат и генералов под Сталинградом,но он не хочет скрывать и того, как ничтожно и даже постыдно велисебя победители; читатель должен знать все - о героизме, но и о зависти,матерщине, генеральской поножовщине, омрачавших исторический триумф прославленныхвоеначальников. Рассказав обо всем этом и приведя несколько убийственныхэпизодов, Гроссман оправдывает свою откровенность утверждением: ’’Частьправды — это не правда”. И продолжает: ”В эту чудную тихую ночь пусть вдуше будет вся правда - без утайки...”Почему советские публикаторы выбросили эти строки, обессмыслив дальнейшее?Их осторожность вполне понятна: нехорошо компрометировать легендарных воена-1 В дальнейших ссылках ’’Жизнь и судьба” означает цитату из зарубежного издания,’’Октябрь” - из советской публикации.

133пальников —Чуйкова и Родимцева. Что подумает читатель, привыкший их уважатьи ими восхищаться, когда узнает, что один из них в пьяном виде хотел задушитьдругого — из вульгарной ревности? И что генералы, напившись, чуть было неутонули в Волге?.. И прочее в том же духе.Вот и сняли часть текста - чтобы не компрометировать. И оставили авторскоеутверждение о том, что ’’часть правды - это не правда”. Неужели опытные редакторы’’Октября” не заметили, в какое глупое положение они сами себя поставили?Ну хоть бы уж выкинули весь абзац о правде, кончающийся словами:’’...пусть в душе будет вся правда — без утайки”. Если уж они сами пошли наутайкуу хоть бы не давали сразу же оценку самим себе - словами автора! Получилсяведь анекдот. Надо думать, что в учебниках редактирования этот примербудет непременно приводиться: вот, дескать, как редактировать нельзя. И,может быть, автор учебника скажет студентам: ’’Посмотрите: желая уберечь генералови не компрометировать их, публикаторы скомпрометировали в глазах читателей- самих себя”.К сказанному следует добавить, что ’’утайка” безобразных и в то же времясмешных склок, сменивших торжество победы, представляет собой нарушение нетолько элементарной повествовательной логики, но и художественной концепциичеловека, выработанной Гроссманом. Для автора ’’Жизни и судьбы” очень важнонепосредственное соседство противоположных стилей поведения, мышления, речи -например, близость трагического и комического, высокого и низкого. Один толькопример, — читатель простит мне его грубую резкость. Полковник Новиководержим страстной, юношески романтической любовью к Жене; он ждет ее приездак нему, на Сталинградский фронт. Приходит письмо от нее - письмо необыкновеннойтеплоты и сердечности, в котором она сообщает, что Крымов, муж ее, арестовани что она именно поэтому останется ему верна: ”Я всю жизнь буду тебеблагодарна за все чистое, высокое, но что я могу сделать с собой, прошлаяжизнь сильнее меня, ее нельзя убить, забыть..” Новиков в ярости, автор пишеттак: ’’Бешенство охватило его. Сыпнотифозная вошь! Гадина! Бить ее позубам, по глазам, проломить рукояткой револьвера сучью переносицу...” Так онпро себя твердит. Он вынимает револьвер:- И не потому застрелюсь, что жить не могу; а чтобы ты всю жизнь мучилась,чтобы тебя, бляди ну, совесть заела.Потом он спрятал револьвер.- Забудет меня через неделю. (’’Жизнь и судьба”).Слово ’’блядина” в устах Новикова — страшное своей вульгарностью, безжалостнымпрезрением и, можно даже сказать: своей немыслимостью. Чем сильнее ичище он любит эту женщину, тем грубее должна быть брань по ее адресу:’’..надо забыть, не вспоминать, не оглянуться!”Ну, а в журнале стоит: ’’..чтобы тебя, б..., совесть заела!”Почему? Традиция русской литературы? правила нашей орфографии? Однако ведьГроссман никогда себе не позволяет бранных слов; он иногда их описывает илиупоминает (как в предыдущем приведенном нами эпизоде: ’’Надо ли рассказыватьо матерщине...?”), но не цитирует. А здесь грязное слово ему понадобилось —ему, необыкновенно сдержанному, целомудренному писателю. Нельзя в таком редчайшемслучае подвергать автора дамской редактуре!В тексте романа нецензурное слово встречается еще только один раз. ПолковникНовиков предлагает своему приятелю, подполковнику Даренскому, перейти кнему в танковый корпус, заместителем начальника штаба генерала Неудобнова.Даренский вспоминает: это тот самый Неудобное, что был когда-то, в 1937 году,следователем НКВД, - он тогда на допросе вышиб Даренскому зуб. И Даренский входе трудного разговора с Новиковым говорит: ...все зубы мне выбей, а моялюбовь к России не дрогнет. Я до последнего дыхания ее любить буду. Но в замык этой бляди не пойду, вы что, шутите, товарищи? (’’Жизнь и судьба”).

134Здесь тоже очень важно дать слово целиком; оно противопоставлено другому,торжественному: Россия. К тому же форма его другая, нежели в предыдущем случае:в речи Новикова доминирует презрение, в речи Даренского - отвращение,даже ненависть. При замене обоих, этих столь отличающихся друг от друга,бранных слов одной и той же буквой с тремя точками (б...) теряются различия -и смысловое, и стилистическое.Имеет ли это значение? Гроссман - тонкий стилист, не допускающий случайныхнебрежностей. Слова ААнаньева, главного редактора "Октября”, кажутся мнеубедительными: ’’Гроссман не может быть урезан ни в чем, ни в запятой!”(’’Литературная газета” от 24.8.1988). Но уже приведенные случаи свидетельствуютпо меньшей мере о непоследовательности публикатора.’’Урезание”, однако, выходит далеко за пределы запятых. Например, то, чторедакция журнала вычеркнула из романа фразы с упоминанием Ленина: ...Ленин ненаследовал, а загубил русскую свободу”, 'Ют Аввакума до Ленина наша человечностьи свобода партийны, фанатичны, безжалостно приносят человека в жертвуабстрактной человечности (’’Жизнь и судьба”), выглядит в высшей степенинелепо, в особенности потому, что изъятые высказывания принадлежат персонажам.В печати приводился и другой пассаж, изъятый политической цензурой: внем упомянуты крымские татары и евреи, о которых, при всей гласности, говоритьвслух не рекомендуется. Вот заключительная фраза этого пассажа: Решаласьсудьба спасенных советской армией евреев, над которыми в десятую годовщинународной сталинградской победы Сталин поднял вырванный из р ук Гитлера мечуничтожения. (’’Жизнь и судьба”).Почему именно эту фразу пришлось снять? Сегодня все читатели не толькоэмигрантской, но и советской прессы знают, что в 1953 году в ЦК было приняторешение о депортации евреев на Дальний Восток и что поводом для этого долженбыл послужить инсценированный органами очередной лжепроцесс —на этот раз суднад ’’врачами-убийцами”. Достаточно прочесть материалы о ’’деле врачей” вжурнале ’’Дружба народов” (1988, № 4, мемуары профессора Я.Рапопорта) или веженедельнике ’’Московские новости”. И все-таки из журнального текста гроссмановскогоромана убрали приведенную выше фразу. В чем дело? Нельзя допуститьпрямого сопоставления намерений Сталина и Гитлера? Нельзя серьезно и с больювспоминать о судьбе еврейского народа? Но ведь в ’’Жизни и судьбе” оба тоталитаризма- германский и советский - сопоставлены многократно, а порою отождествляются.Вот пример, взятый почти наудачу. Физик Штрум заполняет анкету идоходит до пункта 6: ’’Социальное происхождение”. И вдруг — вдруг происходитнеожиданное. ’’Возможно, - комментирует Гроссман, — война сделала это, онусомнился в действительности бездны между справедливым советским вопросом осоциальном происхождении и кровавым вопросом немцев о национальности.”(’’Октябрь”). Уже и это сомнение Штрума поразительно. Но дальше автор излагаетход его мыслей: ’’Мне кажется моральным, справедливым социальный признак.Но немцам бесспорно моральным кажется национальный признак. А мне ясно:ужасно убивать евреев за то, что они евреи... Но ведь у нас такой же принцип:важно, что не дворянин, важно, что из кулаков, из купцов... /.../ Что же, уних дворянство в крови, как еврейство, они купцы, священники по крови, чтоли? Ведь чушь...” В высшей степени отчетливо сопоставление и в известноймере отождествление обоих тоталитаризмов в аргументах эсэсовца Лисса, объясняющегостарому большевику Мостовскому: ”Вы, как и мы, знаете: национализм -главная сила двадцатого века. Национализм — душа эпохи. Социализм в однойстране — высшее выражение национализма... Максвелл в физике, разрушая механикуНьютона, думал, что утверждает ее; как Ленин, создавая великий национализмдвадцатого века, считал себя создателем Интернационала. Потом Сталинмногому нас научил. Для социализма в одной стране надо ликвидировать крестьянскуюсвободу сеять и продавать, и Сталин не задрожал - ликвидировал мил­

135лионы крестьян. Наш Гитлер увидел: немецкому национальному, социалистическомудвижению мешает враг —иудейство. И он решил ликвидировать миллионы евреев...Ваше очищение партии в тридцать седьмом году Сталин увидел в нашем очищенииот Рэма, - Гитлер тоже не задрожал.” ("Октябрь”).Можно сказать: утверждения нациста не должны соответствовать мнению автора.Но отождествление двух фашизмов — расового и классового —проходит черезвесь роман. Гроссман влагает его в уста самых разных персонажей. Так, Иконниковпишет в своем философском дневнике о том, что и коммунисты, и нацистытворили неслыханные преступления во имя добра. ’’„Идея была прекрасна ивелика, и она беспощадно убила одних, исковеркала жизнь другим, она отрывалажен от мужей, детей от отцов.” Это - об идее коммунизма, идее добра, ’’стольже прекрасного и человечного, как идеал христианства.” А далее идет речь опреступлениях германского фашизма: ’’..эти невиданные не только во всей Вселенной,но даже человеком на земле преступления во имя добра.” (’’Октябрь”).И то, и другое ВТроссман (или его герой Иконников) называет: ’’грозноебольшое добро”. И это добро равносильно злу. Спасти человечество может недобро, а доброта. ’’Доброта сильна, пока бессильна.. В бессилии бессмысленнойдоброты тайна и бессмертие.” (’’Октябрь”).Так что же, если отождествление обоих режимов возможно, если цензура невычеркивает такую компрометирующую формулу, как ”Мы форма единой сущности —партийного государства”, отчего же снята фраза о мече, занесенном над головойеврейского народа? Оказывается, она, эта фраза, не прошла в советскомжурнале отнюдь не из-за мысли о близости ’’двух фашизмов”, а из-за нежелательностиобсуждать еврейский вопрос.Мы подошли к факту поистине феноменальному. Дело в том, что публикаторы’’Жизни и судьбы”, снимавшие там и сям по фразочке, по придаточному предложениюили даже словечку, один раз позволили себе сократить целую главу. Онипостарались сделать это как можно незаметнее; например, для того, чтобы ненарушилась нумерация, они раздели главу 28 на две очень маленьких, - тем самымисчезновение главы 32 оказалось более или менее замаскированным. Что жеэто такое, глава 32? Это — авторские размышления об антисемитизме. Рассуждениеэто отличается подлинной глубиной: Василий Гроссман, писатель русский поязыку и культуре, еврейский по судьбе^, много лет размышлял на эту загадочнуюи всегда актуальную тему.После публикации романа в журнале ’’Октябрь” прошло уже довольно многовремени. Вышло четыре номера ’’Октября”. В №9 за 1988 г. опубликовано читательскоеписьмо под заголовком ’’Отклик”. Некий Виктор Корецкий выражаетглавному редактору свою благодарность ”за то, что Вы решились на публикациюромана ’’Жизнь и судьба”. Одновременно он сообщает, что ’’обнаружил в концевторой части романа выпадение небольшой, но очень важной для романа иархиважной для 'нашего общества главки.. Я готов предоставить в распоряжениередакции ’’Октября” имеющийся у меня текст недостающей главки”, — пишетКорецкий. Комментарий редакции: ’’В.Корецкий прав. В настоящее время редакциярасполагает недостающим фрагментом романа и предлагает его читателям”. Идалее: ”У Гроссмана этот текст находится во второй части романа, между 31-йи 32-й главами, где речь идет о расистской политике и идеологии фашизма -государственном антисемитизме”.Редакция ’’Октября” обманывает читателей и даже не слишком заботится оправдоподобии. Глава, о которой идет речь, всегда была в ее распоряжении, - взападном, лозаннском издании (на которое АЛнаньев ссылался в своем интервьюАПН и которое он, следовательно, знает) глава эта стоит на своем месте.’’...Этот текст, — пишет редакция, — находится между 31-й и 32-й главами..”Как так - между главами? Разве бывает так, чтобы некая глава находилась между1 См. об этом S.Markish. Le cas Grossman. Lausanne 1984.

136двумя идущими подряд главами? Между главами могут стоять разве что звездочки.А выброшенный текст - вовсе не ’’фрагмент” (вторая неправда), а нормальнаяглава, носящая № 32. Дело, однако, в том, что желая сделать незаметнымизъятие целой главы, редакция — мы об этом уже говорили — разделила одну изпредыдущих на две крохотных и израсходовала № 32; как же теперь оправдаться?Выход найден нехитрый: текст назвали ’’фрагментом” и сообщили, что он’’находится., между 31-й и 32-й главами”. Утверждение нелепое, но кто жебудет вдумываться? Еще одна неправда, третья, - насчет ’’идеологии фашизма -государственном антисемитизме”. Получается так, будто речь идет только онемцах. А у Гроссмана говорится не о фашизме, а — о фашизмах; он пишет: ”Втоталитарных странах, где общество отсутствует, антисемитизм может быть лишьгосударственным”. В странах, а не в стране.Ну, да и все остальное шито белыми нитками. Ведь Виктор Корецкий явно подставноелицо. Есть в этой лжи нечто унизительное, вызывающее у читателя чувствостыда. Скорее всего дело обстояло так: в марте напечатать главу об антисемитизмебыло нельзя, а в сентябре уже стало можно. Почему? Что произошломежду мартом и сентябрем? И кто заставил редакцию сознаться в пропуске?..Впрочем, запрет 32-й главы - в марте — понятен. Анализ Гроссмана напугалвласть имущих: с юдофобством не покончено, несмотря на все сдвиги в сторонугласности и демократизации. Еще очень неохотно принимают ’’людей с пятымпунктом” в университеты, особенно на физико-математический цикл; еще недоверчивоотносятся к ним в номерных исследовательских заведениях, предпочитаявовсе не брать их на работу; еще издают антисионистские брошюры, где слово’’сионист” служит эвфемизмом для слова ’’еврей”; еще не рассказано по-настоящему,кто и зачем разрабатывал в конце сороковых — начале пятидесятыхгодов тактику и стратегию антикосмополитической кампании, кем был задуманпроцесс врачей и чем грозил еврейскому народу Советского Союза смертный приговор,неминуемо ожидавший ’’убийц в белых халатах”. Но что конкретно удерживалов марте советскую прессу от разоблачений сталинского антисемитизма?Боязнь непопулярного антишовинистического курса? Нежелание настраивать противсебя арабов и прежде всего ООП во главе с Ясиром Арафатом?Глава 32 должна была задеть власть имущих за живое именно потому, что болезнь,о которой идет речь, еще не прошла. Напротив, болезнь жестоко обострилась.Дело в том, что в послевоенное сталинское время, на фоне истерическинационалистическогобахвальства и партийной демагогии, призывов к бдительности,пропаганды ненависти к буржуазному миру и презрения к его распаду, кразложению и ничтожному индивидуализму Запада, на фоне всего этого идеологияантисемитизма выглядела, можно сказать, почти естественно; тем более чтоидеология эта, будучи расовой, маскировалась под классовую. В новых условиях,на фоне, казалось бы, очевидной демократизации и все растущей свободы слова -антисемитизм выглядит все более уродливо. Это и значит, что болезнь обострилась.Слишком уж актуально звучат многие утверждения Гроссмана сейчас, почтичерез три десятилетия после того, как был написан роман.Вот некоторые из них.Антисемитизм — мерило противоречий, из которых нет выхода. Достаточно посмотретьвокруг, осознать противоречия между реформаторами и консерватизмомгосударственно-партийного аппарата, противоречия во внешней политике, прозападнойи в то же время проарабской, то есть антиизраильской, - чтобы согласитьсяс Гроссманом.Антисемитизм есть зеркало собственных недостатков... общественныхустройств и государственных систем В самом деле, чем иным, как не вопиющимипороками советской системы, можно объяснить нынешнюю искусственно поддерживаемуюдискриминацию никому уже не опасных евреев в СССР? Власти опасались

137великодержавных шовинистов из обществ типа "Памяти”, но еще больше боялисьраздражать националистов, попустительствуя "инородцам”, тем самым, которых"Память” требует подавить или изгнать.Антисемитизм - мера человеческой бездарности. Нужно ли комментировать этукраткую и вечно справедливую формулу? Черчиллю приписывают ответ на вопрос отом, почему в Англии нет антисемитов. ’’Потому, что мы не считаем евреевумнее нас”. Русские тоже этого не считают и никогда не считали; но неудачливымправителям кажется полезным направить недовольство народа ими, правителями,на привычно ненавидимых жидов и превратить социальное негодование в расовуюзависть, переходящую в ревнивую подозрительность. Гроссман сам комментируетсвою формулу следующими, не менее актуальными утверждениями:Государства ищут причины своей неудачливости в происках мирового еврейства.В евреях, а не в государственном и общественном устройстве, видят невежественныелюди причины своих бедствий.Обе установки еще живы в Советском Союзе: натравливание на ’’мировоееврейство” сверху и (в меньшей, пожалуй, мере) ненависть к евреям, несущимрусскому народу всевозможные бедствия, —снизу. Антисемитизм сверху принимаетформу антисионизма; снизу —создает атмосферу погромов, нагнетаемую ревнителямиобщества ’’Память”; пока еще только ’’атмосферу”.Может ли правящая единая партия, даже если она провозгласила политикудемократизации и гласности, спокойно терпеть такое пророчество:К антисемитизму прибегают перед неминуемым свершением судьбы и всемирноисторическойэпохи и правительства реакционных неудачливых государств, иотдельные люди, стремящиеся выправить свою неудачную жизнь.Согласиться с этим пророчеством? (’’Перед неминуемым свершением судьбы”.)Тогда придется признать свой собственный режим реакционным и неудачливым,свою эпоху — обреченной. Или нужно категорически и без всяких оговорок осудитьвсякий антисемитизм в СССР — ’’индивидуальный, общественный, государственный’’,открыто и честно признав его существование и найдя в себе мужествобросить ему решительный вызов.Заключительные строки запрещенной главы особенно страшны - начиная с неотразимойформулы: В тоталитарных странах, где общество отсутствует, антисемитизмможет быть только государственным. И до утверждения, что антисемитизмстановится государственной, партийной идеей в эпохи, когда всемирная реакциявступает в гибельный для себя бой с силами свободы. Мы видели: логика романапризывает мыслящего читателя признать, что сталинский режим вступил в ’’бой ссилами свободы”, стремясь их подавить и уничтожить; теперь оказалось, чтобой этот и в самом деле был для сталинизма гибельным: на наших глазах силысвободы крепнут, мужают, завоевывают все более обширную территорию. Остаетсясогласиться с Гроссманом, что сталинская тирания принадлежит ко всемирнойреакции и что она относится к тому, что Гроссман называет эпохой фашизма, новедь эта эпоха, казалось бы, миновала, мы живем под другими небесами. Гроссманимел все основания написать: ”В тоталитарных странах, где обществоотсутствует...” В наши дни общество уже не отсутствует, общество возрождаетсяи с каждым днем подает новые признаки жизни. Ну, а если это так, если вСоветском Союзе появилось общество, тогда режим перестает быть тоталитарным,и антисемитизм не может, не должен больше быть элементом государственнойполитики. Изъятие главы 32 из романа ’’Жизнь и судьба” в марте 1988 годахочется рассматривать как отрыжку прежней, навсегда миновавшей эпохи ’’всемирнойреакции”. Публикация же этой главы пять месяцев спустя, несмотря навсе малые тактические неправды, которыми эта публикация окружена, есть признакстремительно развивающегося процесса оздоровления. Признание того, чтообщество в самом деле возрождается и диктует издателям свои законы. •

138ЧТО СКАЗАТЬ ИОВУ?Вокруг "Жизни и судьбы" Василия Гроссмана11 Оттаявший голосГригорий ПОМЕРАНЦПередо мной книга, законченная в 1960 году. Только двадцать лет спустя, вШвейцарии, она впервые дошла до читателя. Иногда я думаю, что вся наша жизньбыла бы немного чище, если бы ее вовремя прочли. Иногда сомневаюсь в этом:так мало людей, способных к духовной трезвости, так много пьяных. Дух национальнойобособленности и национальных страстей растет неудержимо; а книга -живой упрек им...Это книга о духовной победе свободы на краю смерти — и о том, как победасвободы стала победой рабства. Это книга Василия Семеновича Гроссмана, изъятаявесной 1961 года по доносу Вадима Кожевникова, Людмилы Скорино и АлександраКривицкого (Родина должна знать своих стукачей).Кажется, барон Мюнхгаузен рассказывал, что на сибирском морозе слова замерзаюти потом, весной, внезапно начинаются крики, вопли... Так вдруг зазвучалоттаявший голос Гроссмана. После ’’Ивана Денисовича”, после ’’Круга первого”,после ’’Архипелага”.. Пущен даже слушок, что роман поддельный, сочиненныйневесть кем. Но кто бы мог подделать этот слог, со всеми приметамиэпохи Николая Островского? Впрочем, живые свидетели помнят, как Гроссман писалэто:Национальное сознание проявляется, как могучая и прекрасная сила в дни народныхбедствий. Народное национальное сознание в такую пору прекрасно, потому что оночеловечно, а не потому, что оно национально. Это - человеческое достоинство, человеческаяверность свободе, человеческая вера в добро, проявляющиеся в форме национальногосознания. Но... у начальника отдела кадров, сберегающего коллектив учрежденияот космополитов и буржуазных националистов, и у красноармейца, отстаивающегоСталинград, по-разному проявляется национальное сознание.Логика развития привела к тому, что народная война, достигнув своего высшегопафоса во время Сталинградской битвы, именно в этот сталинградский период далавозможность Сталину открыто декларировать идеологию государственного национализма.Родимые пятна российской социал-демократии были сняты, удалены. И именно в порусталинградского перелома, в пору, когда пламя Сталинграда было единственным сигналомсвободы в царстве тьмы, открыто начался этот процесс переосмысления...И (добавлю от себя) национальное сознание приобрело уродливую форму соединенияпсихологии раба с психологией всемирного завоевателя. Чье рабство -условие новых завоеваний, а завоевания — начало нового рабства.В романе есть замечательная сцена. Немецкая авиация неслыханной даже вСталинграде бомбежкой пробивает путь к Волге. Под удар попал и русский, инемецкий передний край. Солдаты спасаются из окопов (слишком мелких) в глубокиеворонки на ничейной земле. И вот двое русских солдат оказались в однойворонке с немцем. Когда бомбежка кончилась,Климов приподнялся, подле него лежал покрытый пылью, тертый, жеванный войной спилотки до сапог немец. Климов не боялся немцев, он был постоянно убежден в своейсиле, в своем умении нажать на спусковой крючок, подбросить гранату, ударить прикладомлибо ножом на секунду раньше, чем это сделает противник. Но сейчас он рас­1 Статья написана в 1982—83 гг. Печатается с сокращениями. Все подстрочные примечанияпринадлежат автору.

139терялся, его поразило, что, оглушенный и ослепленный, он утешался, чувствуя немцарядом, что руку немца он спутал с поляковской рукой. Они смотрели друг на друга.Обоих придавила одна и та же сила, оба они были беспомощны бороться с этой силой,и казалось, она не защищала ни одного из них, а одинаково угрожала одному и другому.Они молчали, два военных жителя. Совершенный и безошибочный автоматизм —убить,—которым оба они обладали, —не сработал.А Поляков сидел поодаль и тоже смотрел на заросшего щетиной немца. И хотя Поляковне любил долго молчать, сейчас он молчал.Жизнь была ужасна, и в глубине их глаз мелькнуло ужасное,унылое прозрение, чтои после войны сила, загнавшая их в эту яму, вдавившая мордами в землю, будет жатьне только побежденных.Ум и сердце Гроссмана полнее всего выразились в двух главах. Обе они связаныс запиской Иконникова. Иконников, бывший толстовец, сходит с ума в 1930году, увидев, как умирают с голода крестьяне. Потом, вылечившись, он попадаетв немецкий концлагерь за то, что пытался спасать евреев. После всего, чтослучилось на его глазах, он потерял веру в Бога, но Бог в его сердце, в страстнойжалости к людям. Узнав, что лагерники строят газовую камеру, Иконниковрешил отказаться от работы и ждет казни. Торопливо, каракулями записывает онсвои мысли. На обыске его записку находят у коммуниста Мостовского. УполномоченныйГлавного управления имперской безопасности Лисс вызывает Мостовского ксебе. Но умный эсэсовец не верит, что такую записку мог написать большевик.Ему просто хочется поговорить, сыграть ’’партию политических шахмат”.Когда мы смотрим в лицо друг другу, мы смотрим не только на ненавистное лицо,мы смотрим в зеркало. В этом зеркале трагедия эпохи. Разве вы не узнаете себя,свою волю в нас? Разве для вас мир не есть ваша воля, разве вас можно поколебать,остановить?.Мы —форма единой сущности: партийного государства..И над нашим народным государством красное рабочее знамя, и мы зовем к национальномуи трудовому подвигу и единству, и мы говорим: "Партия выражает мечтунемецкого рабочего". И вы говорите: "народность, труд". Вы, как и мы, знаете:национализм — главная сила двадцатого века. Национализм — душа эпохи! Социализм водной стране —высшее выражение национализма!В конце концов Лисс отправляет Мостовского в камеру, отдав ему запискуИконникова, — пусть прочтет. И Мостовский, читая, действительно испытываетотвращение к этой (по мнению обоих функционеров) слюнявой болтовне:Я увидел неколебимую силу идеи общественного зла (добра?)^, рожденной в моейстране. Я увидел эту силу в период всеобщей коллективизации, я увидел ее в 1937году. Я увидел, как во имя идеи добра, столь же прекрасного и человечного, какидеал христианства, уничтожались люди. Я увидел деревни, умирающие голоднойсмертью, я увидел крестьянских детей, умирающих в сибирском снегу, я увидел эшелоны,везущие в Сибирь сотни и тысячи мужчин и женщин из Москвы, Ленинграда, из всехгородов России, — объявленных врагами великой и светлой идеи общественного добра.Эта идея была прекрасна и велика, и она беспощадно убила одних, исковеркала жизньдругим, она отрывала жен от мужей, детей от отцов..Добро не в природе, не в проповеди вероучителей и пророков, не в учениях великихсоциологов и народных вождей, не в этике философов.. И вот обыкновенные людинесут в своих сердцах любовь к живому, естественно и непроизвольно любят и жалеютжизнь, радуются теплу очага после трудного дня работы и не зажигают костров ипожаров на площадях.И вот, кроме грозного большого добра, существует житейская человеческая доброта.Это доброта старухи, вынесшей кусок хлеба пленному, доброта солдата, напоившегоиз фляги раненого врага, это доброта молодости, пожалевшей старость, добротакрестьянина, прячущего на сеновале старика-еврея. Это доброта тех стражников, ко-* Вероятно, опечатка.

140торые передают с опасностью для собственной свободы письма пленных и заключенныхне товарищам по убеждению, а матерям и женам.Это частная доброта отдельного человека к отдельному человеку, доброта без свидетелей,малая, без мысли. Ее можно назвать бессмысленной добротой. Доброта людейвне религиозного и общественного добра...Она, эта дурья доброта, и есть человеческое в человеке, она отличает человека,она —высшее, чего достиг дух человека...Это доброта бессловесна, бессмысленна. Она инстинктивна, она слепа. В тот час,когда христианство облекло ее в учение отцов церкви, она стала меркнуть, зернообратилось в шелуху. Она сильна, пока нема, бессознательна и бессмысленна, покаона в живом мраке человеческого сердца, пока не стала орудием и товаром проповедников,пока рудное золото ее не перековано в монету святости. Она проста, какжизнь. Даже проповедь Иисуса лишила ее силы, —сила ее в немоте человеческого сердца.Записку Иконникова нельзя критиковать как систему, где есть неточности илиошибки. Это крик сердца. И крик вещего сердца. Дробление добра - смертельнаядуховная болезнь. Как преодолеть ее? Как спастись? В записке нет ответа. Природнаячеловеческая доброта - не ответ. Она не остановила ни Сталина, ни Гитлера,и не остановит будущих Сталиных и гитлеров. Намек на рациональный ответ—в размышлениях Штрума (понимание границ науки, невозможность сделать наукусудьей человека), в размышлениях Мадьярова (тоска по доброй, человеческойдемократии). Но сила книги - не в этих ответах. Сила книги - в самом вопросе,в жгучем вопросе, мимо которого не только наша страна, все человечество невправе пройти, и не сможет пройти.И поэтому голос Иконникова выделяется из всех голосов, которые звучали вдуше Василия Гроссмана и которым он дал зазвучать вслух в романе. Это пророческийголос. Одних этих страничек достаточно, чтобы сделать роман ’’Жизнь исудьба” событием нашей духовной жизни.2. "И бесы веруют«"Люди двадцатых и тридцатых годов считали, что самое главное зло — это частнаясобственность и если подрубить ее корень, то средний человек сравнитсяс Гете и Аристотелем. Так буквально выразился Троцкий: при социализме среднийчеловек подымется до уровня Гете и Аристотеля. Я вспоминаю это иногда в автобусе,пробиваясь к выходу сквозь плотную массу Аристотелей..Сейчас люди, склонные к категорическим суждениям, начали думать и говорить,что все настоящее, роковое зло началось с отхода от церкви и все будетхорошо, если воцерковиться, вернуться к церкви, отбросив соблазны, созданныедьяволом между XV и XX веками. Для этих людей Иконников (и Гроссман) покажутсястаромодными (мы-то, сегодня, знаем, что сказать Иову).Конечно, Гроссман шире Иконникова. Устами другого героя (Штрума) он говоритоб особой ответственности науки за преступления двадцатого века. Но и этосказано скорее с вопросом, чем с восклицанием (и анафемой). У Гроссмана всюдувопросы. Зло со всех сторон: и в Средние века, и в Новое время, и в церкви, ив науке, и в социалистической утопии, и в национализме. Слово ’’национализм”звучит не как ’’возрождение России”, а как ’’травля национальных меньшинств”,как поворот от стратоцида (истребление дворян, священников, казаков,зажиточных крестьян) к геноциду (истребление немцев Поволожья, калмыков,ингушей, крымских татар и т.д.) - истребление той же системой, теми желюдьми и теми же средствами.1Для Гроссмана зло - всегда за спиной, в темноте, всегда готово примазатьсяк добру, великому, святому делу. Это немодно. Сейчас снова носят шоры на1 Термин “стратоцид” я вынужден ввести, чтобы различить р а з н ы е преступления,вдохновленные р а з н ы м и идеологиями. Здесь нет никакого смягчения,

141глазах, чтобы не отвлекаться от борьбы с Ложью, запах которой нам указали ипо следу которой мы бежим. Гроссману, в лучшем случае, простят его неразрешимыевопросы, примерно так, как Ленин прощал Герцену.Хочется закричать, что прощать нечего. Что мысли героев Гроссмана продолжаютлегенду о Великом инквизиторе и статьи Владимира Соловьева. Что укорененностьсоциалистической утопии в грехах церкви - навязчивая идея Достоевского.Правда, Достоевский все время говорит о католической церкви. Но ГеоргийПетрович Федотов имел мужество принять эту вину и на свои, православныеплечи. А Соловьев прямо писал в "Упадке средневекового мировоззрения”, чтоотпадение от Христа произошло не в XIX и не в XV, а в IV веке, когда церковьстала государственной и Дух Святой, поддерживающий гонимых, оставил гонителей.И гуманизм Нового времени — попытка Духа Христова, оставив застывшуюцерковь, пробить новое русло. И теперь, когда и это русло иссыхает в песках,вернуться надо бы не столько к традиции, адрес которой известен, сколько кДуху Святому, который всюду и нигде, без адреса, в словах, знаках, — знаяодно: свой открытый, ничем не смягченный вопрос.Достоевский острее чувствовал кризис гуманизма, Соловьев (в тот период,когда писал "Упадок средневекового мировоззрения") — кризис историческойцеркви. Но оба чувствовали и то, и другое.Христа они не смогли обидеть своим неверием, но они обидели ту самую материальнуюприроду, во имя которой многие из них действовали, —писал Владимир Соловьев.- Против лжехристианского спиритуализма, видящего в этой природе злое начало, онивыставили другой, столь же ложный взгляд, видящий в ней одно мертвое вещество,бездушную материю. И вот как бы обиженная этой двойной ложью природа отказываетсякормить человечество. Вот общая опасность, которая должна соединить и верующих, иневерующих. И тем, и другим пора признать и осуществить свою солидарность с матерью-землей,спасти ее от омертвения, чтобы и себя спасти от смерти.Это написано под впечатлением частного факта (голода 1891 года), но продуманодо понимания глубинных основ нынешнего экологического кризиса.Суть христианства, по Соловьеву, - преображение жизни человеческой поистинам веры. Церковь, отказавшись от этого дела, отказалась и от Христа.Полемизируя со своим противником, Соловьев пишет, что апостол Иоаннне мог сводить все Христианство к мертвой вере (в другом месте Соловьев поясняет:"в условные знаки церковного единства и послушания духовным властям"), он, конечно,знал ту истину, которую так хорошо выразил его соученик Иаков: "И бесыверуют, и трепещут". Право, союз с либералами не столь опасен, как союз с "бесами"..И веру, и атеистический гуманизм Соловьев критикует изнутри. И Достоевский,при всей ожесточенности своих нападок на гуманизм, мог бы сказать(перефразируя Ницше): я во всем противник гуманизма, кроме одного; сам я тожегуманист.Как бы ни расставлять акценты, по Достоевскому или по Соловьеву, сутьодна. Мы переживаем двойной кризис, мы свидетели бесовщины безбожия (Пол Пот)и бесовской веры (Хомейни). Я отказываюсь от ответа на вопрос, кто хуже. Обахуже. Лучше - только выход из бесовщины. Из бесовщины гуманистической (посвоим истокам) утопии - в сторону традиционной веры. И из бесовщины средневе­-> просто восстанавливается ясность понятий. Геноцид — преступление национализма(начиная с младотурок, которые ничего общего с социализмом не имели). Стратоцид— преступление, вытекающее из другой теории (не расовой, а классовой борьбы).Возможны режимы, совершающие преступления обоих типов; но это непременно связанос идеологическими сдвигами."Жизнь и судьба" как раз фиксирует такой сдвиг - от интернационалистской утопиик национальной.

142ковой (по своим истокам) религиозности - в сторону внеконфессионального гуманизма.Бывает и так. Например, на современном Ближнем Востоке.Весь строй современного Ливана основан на средневековых вероисповеданиях,с "бесовской верой". И каждое вероисповедание с ножом в зубах ждет, как быударить другое. Христиане не лучше мусульман и друзов. Последнее, самое отвратительноепреступление совершили именно христиане (в отместку за убийствопрезидента перестреляли беззащитных женщин и детей). А кто возмутился? Я говорюоб искреннем возмущении, без мысли о политической выгоде. Возмутилисьнаследники европейского либерализма и гуманизма, того самого, от которого(будто бы) все зло. Возмутились европейцы и европейские евреи Израиля (ашкеназим).После шумных демонстраций ашкеназим была назначена следственная комиссия,которая допрашивала премьера Бегина и военного министра Шарона. Шаронвынужден был уйти. И вот на этот раз возмутились сефардим (азиатские евреи,приехавшие в Израиль прямо из Средних веков). Они даже бросили бомбу в ашкеназим.Попустительство израильских военных властей средневековым христианамне возмутило совести средневековых евреев. Все средневековые общины оказалисьна одном нравственном уровне, а на другом — европейские евреи. Я говорю, конечно,не о личностях (Бегин сам из Европы), но в массе это так.3. Одетый русскою твердыней1Страна тоскует по сильной и разумной власти. Символом этой тоски сталпортрет Сталина. Не сам человек, а его знак. Власть Сталина не была разумной.Сталин умел все подчинить своей воле. Это правда. Но правда и то, что странойправила капризная и злая воля.На каких примерах мне это доказывать? На организации шахтинского дела,процесса промпартии, убийства Кирова? На уничтожении 90% высших командировармии — накануне войны? Кажется, страшнее всего была политика Сталина в деревне:и по количеству замученных, и по незаживающей ране, оставшейся до сегодня. Ране загнившей, уже не поддающейся лечению... Среди пирровых побед Сталинаэта - самая кошмарная.Четверть века у крестьян отнимали хлеб, мясо, молоко, почти ничего не даваяна трудодни. Люди перестали добросовестно работать на колхозном поле,рассчитывали только на воровство и на свои приусадебные участки. Потом Хрущевпопытался повернуть процесс в обратную сторону, урезывая усадьбы, — и окончательновсе испортил: рухнул последний уголок сельской экономики, где работалосьс охотой и любовью. Старое поколение вымерло, а новое с молоком материвсосало равнодушие к казенному делу, пьянство и воровство.Пока свобода внутренне не разложилась, не стала своеволием (об этом я будуговорить в следующей главе), свободные сильнее рабов, и один свободный стоитдесяти холопов. О том, что мирный труд свободных эффективнее рабского, неприходится говорить. Но свободными людьми нельзя управлять страхом. Свободныйчеловек подчиняется только разумной воле, с которой соглашается его собственныйразум. Свободный ум находит разумные решения, а от дурной головы ногам (ирукам) покоя нет. Свободному уму покоряешься легко, охотно, а от дурной головыв петлю хочется.И вот приходится решать головоломную задачу: как одновременно расширитьсвободу мысли (без которой система слепа) и укрепить государственную дисциплину.Я не уверен, что эта задача так, во всей полноте, осознана ответственнымикругами. Скорее всего, она осознана только наполовину (на вторую половину:подтянуть гайки). Но все половинчатые решения — мнимые решения.1 Еще раз напоминаю время: 1982—83. Это отклик на зарубежное издание романа Гроссмана(изд. ’V A ge d'homme”, ред. С.Маркиш и Е.Эткинд, Лозанна 1980) и на андроповскиеначинания.

143Многие вспоминают войну. Но во время войны каждый неудачный выбор опровергаетсяпротивником. Уплатив пеню - сотнями тысяч и миллионами жизней солдат иофицеров, - Сталин заменял бездарных генералов талантливыми и устаревшую тактику— современной (загодя предлагавшейся расстрелянным Тухачевским иосужденной как вредительство).В 1943 году армия твердила поговорку, придуманную Кирсановым (по мотивамзнаменитого приказа "Ни шагу назад"): "Немцы нас научат воевать, а мы ихотучим". И действительно, мы научились воевать. Сможем ли мы теперь научитьсяжить по-людски? Сталину помогли немцы, Петра научили шведы. Кто нас научит?Какой противник будет сегодня выбраковывать неудачные государственныерешения?Чтобы воссоздать обстановку военной игры, нужно, чтобы кто-то играл против.И не где-то за океаном, печатая статьи, которые никто в стране не читает,а здесь, дома. Система, которую можно эффективно критиковать толькооружием, на войне, не выносит мира, загнивает, и если гниение пойдет слишкомдалеко, то следующая война окажется роковой: не найдется живых сил для ответа.А лечить гниение — для этого нужно поставить диагноз и обсуждать действиепредложенных лекарств и процедур. Современная общественная система не можетразвиваться без свободы - свободы мысли, свободы печати, без возможности интеллектуальногоэксперимента. Если западная многопартийная система у нас поканевозможна, то надо искать другие формы. Можно представить себе либерализациюмысли и без парламента, в духе аксаковской формулы "Сила власти царю, силамнений - народу" (с заменой устаревших терминов современными, например, сосредоточиввласть в руках президента, но сделав независимыми средства информации).Постепенно можно было бы ввести: 1) печатание и широкое обсуждениеапокрифической, по сегодняшним меркам, литературы; 2) поворот общественныхнаук от апологетики к исследованиям; 3) создание какого-то теоретическогофорума для обсуждения неортодоксальных теорий общественного развития; 4) наконец,хотя это звучит еще более фантастично, признание правозащитного движениялегальной формой борьбы с беззаконием и коррупцией, движением, не претендующимна власть, а только на ограничение власти ее же собственными законамии обязательствами. При таких (или подобных им) условиях наша система получилабы шанс вновь обрести гибкость и работоспособность, которые внезапно обнаружилав 1941 году и утратила после победы. К сожалению, практически все этоочень маловероятно. Почти нуль. Но и возникновение жизни противоречило вероятности..Одно из обстоятельств, мешающих разумному развитию, —то, что пространствогосударственного решения сильно отличается от пространства научного решения(в котором с начала до конца остается, к примеру, книга В.Ф.Турчина "Инерциястраха"). Наука не знает бесов, и в пространстве научного решения, под эгидойразума, страх рассеивается, как горстка пыли в межпланетном пространстве.А на самом деле он не исчезает. На самом деле мы движемся не в метафизическомвакууме, а в метафизическом гадюшнике, где со всех сторон клубятся духовныегады, вскормленные человеческой жаждой, ненавистью и страхом, и прошлое оставилонам в наследство целые полки демонов. Войны (гражданские и национальные)- это взрыв демонических сил, вакханалия смертных грехов, массовая школа насильникови убийц. Ненависть, развязанная войнами XX века, до сих пор определяетнашу жизнь. Она только меняет форму, имя, но не становится светлее. Ихотя на войне воспитывается и сила характера, и способность к жертве, и быстротарешения, — темный след от войн сильнее светлого. Даже если война ведетсяс драконом - только св. Георгий с невозмутимым ликом вонзает в негокопье. Как правило, победа над драконом создает новых драконов. Ужасы гражданскойвойны в России, сталинизм, гитлеризм - все это было бы невозможно бездемонов, раскованных, когда самые просвещенные, цивилизованные, христианские

144нации Европы пустили в ход газы, голодную блокаду, подводную войну, лишь бысломить врага (такую же христианскую, цивилизованную нацию). Горький толькоформулировал словами общую мораль (заменившую христианскую и гуманистическую):"Если враг не сдается, его уничтожают”. Мораль, усовершенствованнуюв эпоху Второй мировой войны: если враг сдается — его тоже уничтожают.Даниил Андреев в поэме "Ленинградский апокалипсис" увидел войну с немцамикак схватку двух чудовищ, двух "трансфизических носителей великодержавнойгосударственности", уицраоров:Расторгнув строфы благостройные,Оно в мой сказ вошло, как демон.Теперь я знаю, кто он, с кем он,Откуда он, с какого тла:Он зрим сквозь битвы многослойные,Но очертить его не властныНи наших знаний кодекс ясный,Ни рубрики добра и зла.Он был свиреп и горд. ЗмеинаяВзвивалась шея к тучам бурым,И там, в подобных амбразурамПрорывах мчащихся, на мигГлаз сумрачного исполина яУзрел, как с низменных подножийЗрят пики гор, и непохожийНи на кого из смертных лик.В зрачке, сурово перерезанном,Как у орла, тяжелым веком,Тлел невместимый человекомОгонь, как в черном хрустале..Какая сталь, чугун, железо намПередадут хоть отголосокОт шороха его присосокИ ног, бредущих по Земле?Дрожа, я прянул в щель. В нем чудилосьШуршанье миллионов жизней,Как черви в рыбьей головизнеКишевших меж волокон тьмы...Господь! Неужто это чудищеС врагом боролось нашей ратью,А вождь был только рукоятьюЕго меча, слепой, как мы?.Так кто же враг?. И на мгновеньеЯ различил, что запад чадныйВесь заслонен другой громадойПульсирующей... Что онаВ перистальтическом движеньеЕще грозней, лютей, звериней,Чем тот, кто, русскою твердынейОдетый, борется без сна.А здесь, внизу, туманным морокомПереливались тени жизней —Те, кто погиб. В загробной тризнеИх клочья вихрились кругом,Как вьюга серая над городом:Не знаю, что они творили —Без лиц, без образа, без крылий —Быть может, длили бой с врагом..Можно воспринять эту картину как откровение и как условный поэтическийобраз. Но и фантазия поэта — исторический документ. Этим пахнула на Андрееваленинградская битва.Для Андреева Сталин - сознательное "человекоорудие" демонов. То, чтоАндреев пишет о Сталине в "Розе мира" (неопубликованной книге, в которойразмышления, страницы воспоминаний и видения потусторонних сил сливаются водно неповторимое целое), своеобразно дополняет образ Сталина, нарисованныйГроссманом. Вспомним, как у Поскребышева, видавшего всякие виды, "похолоделипальцы", - и продолжим:Есть специальный термин — хохха. Он обозначает сатанинское восхищение, — тоесть тип таких экстатических состояний, когда человек вступает в общение с высокимидемоническими силами не во сне, не в трансе, а в полной сознательности..Не знаю, видел ли его кто-нибудь, когда бы то ни было, в этом состоянии? Втридцатых—сороковых годах он владел хоххой настолько, что зачастую ему удавалосьвызвать ее по своему желанию. Обычно это происходило к концу ночи, причем зимойчаще, чем летом, — тогда мешал слишком ранний рассвет. Все думали, что он отдыхает,спит, и уж, конечно, никто не дерзнул бы нарушить его покой ни при какихобстоятельствах. Впрочем, войти никто не смог бы, даже если бы и захотел, так какдверь он запирал изнутри. Свет в комнате оставался затенен, но не погашен. И еслибы кто-нибудь невидимый проник туда в тот час, он застал бы вождя не спящим, асидящим в глубоком, покойном кресле. Выражение лица, какого у него никто никогдане видел, произвело бы воистину потрясающее впечатление. Колоссальные, расширившиесячерные глаза смотрели в пространство немигающим взором. Странный матовый

145румянец проступал на коже щек, совершенно утративших свою обычную маслянистость.Морщины казались исчезнувшими, все лицо неузнаваемо помолодевшим. Кожа лба натягиваласьтак, что лоб казался больше обычного. Дыхание было редким и очень глубоким.Руки покоились на подлокотниках, пальцы временами слабо перебирали их по краям-Хохха вливала в это существо энергию, и наутро, появляясь среди своих приближенных,он поражал таким нечеловеческим приливом сил, что этого было бы достаточнодля их волевого порабощения-Я не знаю, как это выразить другим, неметафорическим, не мифологическимязыком, но из гнета и крови рождаются демоны. Много слишком крови было пролитов XX веке, слишком много клочьев тоскующих душ носится над нашими городамии полями, слишком много разушительных сил накопилось в подсознании миллионов.Сталин мертв, но демоны, которым он служил, живы — и ищут новых "человекоорудий”.Духи тьмы грозят превратить в ничто все наши разумные попытки. Иесли мы не найдем опоры во внутреннем свете, ничто не остановит надвигающуюсякатастрофу. Какую? Не знаю точно. Но чувствую ее дыхание за своей спиной.И вот наряду с рациональными задачами, которые можно решать с помощьюнауки, — перед нами стоит еще одна, иррациональная (что, однако, не мешает ейоставаться совершенно реальной). Как выйти из тьмы к духовному свету? Какосвободиться от власти демонических сил, раскованных войнами и революцияминашего века? Здесь мог бы помочь поворот к старой доброй вере, наметившийся впоследние десятилетия. Но старая добрая вера не остановила дробления добра.Безраздельное господство ее завершилось Реформацией, Варфоломеевской ночью иТридцатилетней войной. А после Тридцатилетней войны ведущие умы отвернулисьот старой доброй веры — к терпимости, науке и Просвещению.1 И теперь, когдавсе это тоже рухнуло, когда секуляризация кончилась половой распущенностью (встранах капитализма) и бездуховным, безыдейным, беспробудным пьянством (встранах социализма), когда век науки уперся в войну классовой теории с расовой,в газовые камеры и термоядерную бомбу, когда вера в науку подточенасобытиями, как Тридцатилетняя война подточила авторитет религии, - поворот кстарой доброй вере не развяжет всех узлов. Религия без свободной мысли инаука без веры одинаково не дадут выхода из современного тупика. Но, можетбыть, они найдут его вместе?Я убежден, что полного ответа на современные вопросы нет. И люди, уверенные,что у них в кармане готовый ответ, — невольные обманщики. Но есть великийсовременный вопрос. Есть тема, заданная Иконниковым: как прекратить дроблениедобра?Вокруг этого вопроса можно объединиться. С этого вопроса нужно начать.4. Королевская идеяТо, что произошло в России, в Италии, в Германии, что на наших глазахпроисходило в Иране и многих других странах, — этот чудовищный рост деспотизмана революционной волне, деспотизма, созданного заново массовым движением,опрокидывающим либеральные карточные домики, — все это еще в прошлом векепредсказывал Достоевский. Перечитывая "Братьев Карамазовых" (по листочкампередававшихся с женского лагпункта № 15 на наш, комендантский), мы поражалисьточности предвидений. Хотя вроде бы история разворачивалась в средневековойИспании...История движется зигзагами, наступающая полоса чем-то подобна позапрошлой,и все пророки надвигавшегося завтра рисовали его вчерашними красками. Сейчас,1 В России процесс шел иначе, но в конце концов завершился тем же: секуляризацией,подготовленной Никоном, и расколом.

146когда будущее уже наступило, И.Р.Шафаревич называет тупиковые линии историисоциалистическими, а тогда Константин Леонтьев описывал поворот к рабству,как новое средневековье:Тот слишком подвижный строй, который придал всему человечеству эгалитарный иэмансипационный прогресс XIX века, очень непрочен и должен привести или к всеобщейкатастрофе, или к более медленному, но глубокому перерождению человеческих обществна совершенно новых и вовсе уж не либеральных, а напротив того, крайне стесненныхи принудительных началах. Быть может, явится рабство своего рода, рабство в новойформе, вероятно —в виде жесточайшего подчинения лиц мелким и крупным общинам, аобщин - государству. Будет новый феодализм, феодализм общин, в разнообразные инеравноправные отношения между собой и ко власти поставленных.Отбросим явно устарелые термины: в каждом веке есть свои неповторимые черты,Леонтьев их не угадал. Верно ли главное - поворот к рабству? И да, инет. Поворот произошел, но не всюду, и не так однозначно, как Леонтьеву казалось.Процесс эмансипации продолжается и захватил новые регионы, Индию, например.А в высокоразвитых странах обнаружилась необходимость большего регулирования.Но это вовсе не требует рабства. В цитадели свободы, на Западе,рабства нет.Что произошло в Европе? Жизнь потребовала более высокой ответственностикаждого за судьбу целого. Не только национального государства, но мировогоцелого. А культура развивалась так, что интересы личности заслоняли интересынации, интересы нации - глобальные задачи. И начался кризис.Истоки этого кризиса - в эпохе Возрождения, в повороте от духовного единстваСредних веков к многообразию личностей и наций. Реформация упразднилагегемонию церкви, новые языки вытеснили единую схоластическую латынь, возникевропейский концерт наций, и в каждой нации победил индивидуализм —религиозный,экономический, политический. Остатки жесткой иерархии и принудительногорегулирования человеческой деятельности к XIX веку почти отпали. И вот тутоказалось, что возможности эмансипации не безграничны. Что есть оптимум, естьравновесие свободы и ответственности, плюрализма и единства, и этот оптимумбыл нарушен. Индивидуализм пустил в ход миллионы адских машин неудовлетворенногочестолюбия, и Европа забурлила. Она могла взорваться либо в социальномперевороте, в прыжке к утопии, либо в войне. Господствующие круги, испугавшисьбаррикад, стали поощрять национализм, скреплявший единство государства;но одновременно падало внутреннее единство Европы. Герцен предвидел, чем этокончится: ’’будет вам война семилетняя, тридцатилетняя...” (цитирую по памяти).Что это значит? Что человек вообще не выдерживает свободы? Тогда прав былЛеонтьев, прав Великий инквизитор. Я думаю иначе. Свободы не выдерживает человек,остановившийся на полдороге, не дойдя до уровня ’’сильно развитой личности”(Достоевский). Для сильно развитой личности свобода — воздух, которымона дышит. Но на полдороге сторожит дьявол. На полдороге, когда воля к свободеустремляется вовне, а не внутрь, и становится разрушительной силой. Когдачеловек хочет быть вольным, как Бог, не наполнившись волей Божией и ответственностьюза миропорядок. Эту общую перспективу надо все время иметь в виду.А теперь взглянем на некоторые частности исторического процесса.Человек не выдержал эмансипации, начавшейся в эпоху Возрождения, но не такбезусловно, как казалось Леонтьеву. Нельзя сказать, что в Германии, в Италии,в России было больше свободы, чем в Англии. Или что режим последнего шаха былчерезчур либерален по западным меркам (напротив, по западному счету шах былдеспот). Решало отношение достигнутой внешней свободы к внутренней готовностик свободе, другими словами: уровня свободы и уровня ответственности, уравновешенности,выдержки, иммунитета к массовой истерике.

147Человек способен не только к той свободе, которая сложилась на Западе, нои к несравненно большей. Если только он достиг достаточной внутренней зрелости.Уровень свободы не может намного превышать уровня зрелости, это грозиткатастрофой. Но как поднять уровень зрелости? За счет духовного углубления?Возможно ли духовное углубление в рабстве? Насколько возможно? Для кого возможно?Не является ли свобода предпосылкой для ответственности так же, какответственность — предпосылкой свободы? История, как я ее понимаю, требуетуравновешенного и соразмерного роста ответственности и свободы, с переносомакцента то на одно, то на другое, но без потери понимания их связи, их нераздельности.В Новое время скорость эмансипации постепенно обогнала рост внутреннейзрелости, вышла за рамки сложившегося уровня духовного развития. Нынешняяборьба за снятие всех ограничений секса говорит об инерции эмансипации, потерявшейдуховный смысл. Свобода высоких уровней личности невозможна без известнойиерархии, без известной сдержанности биологических порывов. Я об этомписал в опыте о Ставрогине. То, что западная масса потеряла чувство внутреннейиерархии психических уровней, - не менее опасно, чем экологический кризис.Акцент на потреблении, гедонизм, половая распущенность могут привести кутрате способности защищать свободу, к общей расслабленности. Сексуальнаяистерика — знак нарушенного равновесия. Так же, как массовый алкоголизм внашей стране - знак чрезмерного крена в обратную сторону, в сторону принуждения(вольному воля, пьяному рай).Какое-то меньшинство всюду поворачивается вовнутрь, - к созерцанию, медитации,молитве, к общему углублению личности. На Западе это меньшинство обладаетсвободой слова; и есть надежда, что его услышат. Но на что надеятьсянам? Привязанные к мачте, мы можем только потонуть вместе с кораблем.Масса, освободившись от нынешних шор, скорее всего рванется назад, к традиционнойцеркви, к вере отцов, к старому обычаю. Величие Солженицына в том,что он выразил скрытые течения реакции на революционный взрыв. История движетсязигзагами и, видимо, иначе двигаться не может. Однако я уже писал это иговорю снова: возвращение к букве Писания вернуло бы нас к крестовым походам,войнам суннитов с шиитами, православных с бусурманами.Не надо забывать, что в нашей стране единственное признанное групповоеразличие - это национальность. Идеология вроде бы одна, классов нет, толькопо пятому пункту мы отличаемся друг от друга. Национальности постепенно становятсяпартиями, и все конфликты (социальные, психологические) принимаютформу национальной ненависти1. (Солженицын и здесь индикатор с его национальнымистрастями и попыткой победить страсти раскаянием и самоограничением.) Ядумаю, что если к национальной розни прибавится религиозная, никакая сила несможет остановить взрыв2.Духовное единство нашей пестрой страны (и всего нашего пестрого мира, сбитогов один ком современными средствами связи) видится мне скорее в "веребез вероисповеданий, по ту сторону вероисповеданий"3. В вере, где чувствоединого духа не отменяет вероисповеданий, путей, форм духовной жизни, но поднимаетсянад ними всеми и делает невозможной вражду. В вере, которая соединитсредневековое чувство с аналитическим духом Нового времени и сохранит то, чтобыло доброго в этом духе (терпимость к чужому мнению и методическое сомнение1 По одной этой причине трудно представить себе - даже в воображении - советскийпарламент. Он немедленно раскололся бы на национальные фракции и стал бы неработоспособным,как австрийский рейхсрат.2 С тяжелым чувством перечитываю это весной 1988-го.3 Стихи, которые цитирует Р.Белла ("Beyond BelieF, N.Y. 1970).

148в авторитетах, в букве традиции), то есть в диалоге традиций Запада и Востока,мистики и гуманизма.У Ибсена есть пьеса ’’Борьба за престол”. Там сталкиваются два викинга:простой властолюбец и человек с ’’королевской идеей”. Королевская идея империи— общая вера. Умные императоры всегда покровительствовали вселенским религиям(или попыткам создать новую вселенскую религию). Все коалиции культурбез общей веры и возможности общей молитвы недолговечны. Германия может бытьГерманией, несмотря на религиозный раскол, потому что католиков и протестантовобъединяет национальный дух. Но если католики - ирландцы, а протестанты -англичане, то возникает ситуация Ольстера. Именно такое положение на стыкахправославия с протестантизмом, католичеством и исламом. Русская империя ужеединожды рухнула и была восстановлена Лениным только во имя общей новой идеи,достаточно сильной и по сей день захватывающей массы там, где кровоточат ранынациональных, религиозных, колониальных войн (так кровоточили они в России1917 года, после трех лет массовых убийств). Об этом писал Михайло Михайлов,споря с национализмом Солженицына. Примеры резни в Югославии, которую прекратиликоммунисты, достаточно убедительны. Однако в нашем опыте идея Маркса,Ленина и Сталина обернулась другой своей стороной, социально-утопической, и впопытках осуществить утопию поблекла, износилась, стала идеологическим штампом.Ужасы Архипелага заслонили ужасы армяно-тюркской резни, погромов наУкраине и т.п., и массы не откликаются на выцветшие призывы. Официальная пропагандапостепенно становится патриотической, национальной; чувство стилятребует вовсе выкинуть остатки интернационализма, десять раз пережеванного ипотерявшего всякий вкус. Что тогда случится? Я думаю, что откровенное возвращениек идеям и государственным формам, отброшенным в 1917 году, было бы вызовомнерусскому населению, составляющему в общем более пятидесяти процентовстраны. Мир с 1917 года сильно изменился. Все империи, кроме нашей, рухнули.Даже Лесото - независимое государство. Никто теперь не согласится с гегемониейимперской нации, и русская спесь вызовет мощные антирусские движения.Насильственное подавление их сорвет возможность каких бы то ни было реформ.Солженицын предлагал сузить пределы Руси. Но до какой черты? И как? Захотятли украинцы (частично униаты) войти в состав Великой, Малой и Белой?Спросят ли мнения казанских татар, башкир? А если не спросят, какие от этогобудут последствия? Я думаю, что без общей идеи нельзя даже направить центробежныенациональные тенденции в разумную сторону, - к Содружеству наций,Общему рынку и общему командованию. Скорее всего, долго подавляемые противоречиявырвутся наружу взрывом, хаосом, анархией.Что может остановить физическую деградацию народа от алкоголизма, упадокволи к труду, нарастающее отчуждение окраин от центра и другие процессы? Никакойпанацеи я не вижу. Необходимо изменение всего стиля жизни. Одними экономическимиреформами не обойтись, даже если эти реформы будут глубже исерьезнее, чем исправление цен. Наивно думать, что экономика нажимает на педали,и колеса надстроек тут же начинают вертеться. Экономическое поведениетысячами нитей связано с такими далекими областями человеческой жизни, чтопросто диву даешься. Все это давным-давно изучено, и скучно повторять это, ноизучено не у нас, напечатано только для служебного пользования (’’Протестантскаяэтика” Макса Вебера — тиражом 100 экземпляров), и поэтому я все-такиприведу кое-какие примеры.Бросьте взгляд на карту Европы. Вы увидите, что страны, захваченные Реформацией,производят на душу населения больше, чем католические. Хотя какиеприродные ресурсы в Швейцарии, в Голландии? Какие колонии у Швеции? А почемуЯпония, приняв вызов Запада, сразу зашагала семимильными шагами? Капиталы?Только местные средневековые накопления. Иностранных займов сначала не было

149вовсе. Колонии? Но Япония стала завоевывать колонии после того, как создаласовременную экономику; и продолжает стремительно развиваться без колоний.Почему этого не получилось в соседнем Китае, из которого Япония заимствовалаписьменность, религию, науку, искусство? Почему это получилось у китайцев,уехавших в Гонконг, в Сингапур, в Куала-Лумпур? Капиталов в континентальномКитае было не меньше, а капитализма не вышло (оттого Китай и пошел порусскому пути, что западный путь не вытанцовывался. Не в десятке же эмиссаровКоминтерна - разгадка успехов Мао Дзэдуна, который эмиссаров и не слушалвовсе). Между тем в Малайю китайцев завезли с пустыми руками, работать накаучуковых плантациях и оловянных рудниках; а сейчас Сингапур вышел на первоеместо в мире по количеству миллионеров на квадратный километр, обогнав городДаллас (штат Техас, США).Я не даю ответов; они гипотетичны. В одном случае, видимо, сыграла рольрелигия, протестантская этика. В других случаях и религия была одна и та же(китайцы, вывезенные в Малайю, религию не переменили). Решало что-то оченьтуманное: дух. Дух предприимчивости, экономической активности, рождавшийся напересечении целой паутины импульсов - интеллектуальных, религиозных, социальных.А иногда довольно нехватки одного определенного обстоятельства, чтобысорвать развитие, завести его в тупик. Как только китайцев вывезли в Малайю,они приобрели черты народа диаспоры (их так иногда и называют: евреи Юго-Восточной Азии). Но вывозили работать на плантациях и тамилов из Южной Индии.О тамильских миллионерах я не слышал.Все, что создает человек, хрупко, несовершенно, и нельзя рассчитывать, чтореформы не подчиняются этому закону. Во всех системах постоянно возникаютновые трещины, и из них выползает хаос. Нет никаких окончательных решений.Вечен только внутренний свет, и во всяком положении, при всяком новом поворотедолжна быть возможность выслушать тех, кто этот свет видит, чувствует иможет что-то сказать. Хотя видит по-своему, несовершенно, однобоко, и никтоне видит так хорошо, чтобы других совсем не слушать.5. Письмо НоюНикто не знает, как сольются бесчисленные течения, из которых складываетсяжизнь, какой сегодня, завтра, послезавтра сложится параллелограмм сил. То,что верно в полдень, может стать ложью еще до полуночи. Будущее открыто, инадо идти навстречу ему с открытым умом. А мы с завязанными глазами движемсянавстречу упадку: экономическому, социальному и прежде всего духовному.Кризис настолько глубок, что наука, получив полную свободу, сможет толькопоставить некоторые задачи. Наука может и должна обсуждать проекты выхода изтупика и результаты осуществления этих проектов. Но наука по самой своей природене может создавать символы вечного света. Оставаясь самой собою, наукане идет дальше точно фиксируемых фактов и закономерностей —а глубины жизнине поддаются такому фиксированию, они остаются смутными, призрачными, едваугадываемыми. Оставаясь самой собою, наука непрерывно ревизует свои гипотезыи теории, заменяет устаревшие новыми. Вечные нравственные истины нельзя научноудостоверить. Нельзя научно обосновать целостное мировоззрение. Основы егопостигаются в созерцании и могут быть выражены только метафорами, подобиями,интеллектуальными иконами..Попытка основать государство на научной идеологии была грандиозным экспериментом,результаты которого начали обнаруживаться с первых лет советскойвласти, еще при Ленине. Быстро нараставший культ вождей показывал, что идеологияне раскрывала глаз своих адептов, что видеть могли только вожди, а масса(вопреки теории) должна была послушно идти за вождями. Между которыми моглибыть споры, но где-то наверху, только наверху. Переход к широкой дискуссииЛенин расценил как ошибку.

150Кажется, Муссолини первый поставил точку над i и заменил множественноечисло единственным: вождей —одним вождем. За ним последовал Сталин. ПобедаСталина в спорах 20-х годов была не только причиной дальнейшей идеологическойдеградации; она прежде всего была следствием начавшейся деградации, потериперспективы, очерченной научно (или полунаучно, или мнимонаучно). Возниклочувство слепоты, от которой свободен (будто бы) только вождь, величайший генийвсех времен и народов. А остальные, как овцы, с завязанными глазами,должны следовать за вожаком. Хоть в пучину.Эпоха Ленина и Сталина была венцом веры в науку (отрицающей веру) и одновременнокрахом наукопоклонства. Всевластие непобедимой истинной научной теорииоказалось только предлогом к всесилию власти, а всесилие власти обернулосьбессилием власти, неспособностью остановить процесс нравственной коррупциии физического вырождения (сейчас уже показывают в кино детей, родившихсяу алкоголиков и алкоголичек, страшная картина, воплощение кошмаров ДаниилаАндреева).Всесильная власть — это система без обратной связи, без способности видетьрезультаты своих действий, пока они не станут катастрофическими. Это слепая,обреченная власть.Наука способна выполнить свои естественные задачи, только решительно отказавшисьот задач, для науки неестественных и противоестественных. Вопросы оцелостности бытия, о смысле жизни и основаниях исторического и личного действия- область созерцания и веры. Невозможно представить себе сколько-нибудьсносное будущее без частичного возрождения традиционных религий.Старые религии несовершенны, но так же несовершенны живые языки. Невозможнозаменить их каким-нибудь эсперанто. Религия - это и язык, на котором мыобщаемся с таинственным, недоступным разуму миром, и пространство, в котороммы собираем энергию для поисков "истины, не подвластной мысли"1, и связьтех, кто глубже причастился истине, с духовными детьми — и многое другое.Двое или трое могут молиться "не на горе или в храме, а в духе и в истине”.Но культуру народа нельзя возродить без храма. Культура тысячелетиями строиласьвокруг культа, и опыт разрушения этой связи оказался катастрофой. Безобрядов, возносящих душу горе, в жизни образуется какая-то щель, в которуювсе обрушивается; чувство пустоты лишь на время глушится вином, наркотиками,сексом; и неопытные души, ни разу не прикоснувшиеся к святыне, темными тучамикружатся над духовными кладбищами городов и сел.Русская революция стала концом научной идеологии - и, может быть, началомнового века веры, обновленной в своих испытаниях, глубже постигшей разницумежду буквой и духом, единым в разных системах интеллектуальных икон. В этом,пожалуй, величайшее всемирно-историческое значение октябрьского переворота.Перед нами стоит задача: как освободиться от антирелигиозных предрассудковНового времени, не заразившись заново религиозными предрассудками Средних веков?Как сохранить научную трезвость, открыв заново великий внутренний мирверы? Как освободить науку от задач веры, веру - от задач науки и, разделив,соединить их в современной культуре? Как понять, что в одной культуре можетбыть множество икон, избираемых свободным движением сердца, без желания навязыватьсвой выбор другим?И вот здесь мне снова хочется вернуться к записке Иконникова. В ней нетрешения, но есть правильно поставленный вопрос. Правильно, несмотря на всечастные ошибки. Вопрос, который перешагивает через положительные учения нашеговека, как отчаянье Иова - через ответы богословов. Голос из бури, заговоривс Иовом (не знавшим ответа), а не с его друзьями (которым казалось, чтоони знают), поднял значение вопроса над всеми ответами. Есть глубины жизни, ккоторым человек может прикоснуться словами лишь одним образом: вопросом."Только неправильные вопросы имеют ответ, - сказал как-то Кришнамурти. - На1 Определение Кришнамурти: "Собрать воедино всю энергию, которая затем будет исследоватьвопрос, существует ли истина, не подвластная мысли, не сформированнаямыслью, не загрязненная ею", то есть Бог, а не кумир, Бог по ту сторону икон идогматов (из бесед 1976 года).

151правильный вопрос нет ответа*9. На вопрос, обращенный к смыслу и истоку жизни,нет словесного ответа. Ответ приходит с Духом, из глубины, в паузе между словами.Все переводы его на человеческий язык - только метафоры и парадоксы.Вопрос сам по себе предельная форма понимания предельной глубины. Всемирныйсимвол веры сложится, быть может, когда-нибудь как группа неразрешимых вопросоаНе разрешимых умом, но разрешаемых всей полнотой жизни. Один из такихвопросов — вопрос Иконникова.Положительные ответы спорны. Они вызывают отклик в одном сердце и холод,негодование —в другом. А вопрос Иконникова можно поставить каждому человеку— в Москве или в Ташкенте, в России и в Англии: как прекратить дроблениедобра? Ответа, способного объединить людей, нет, а вопрос есть.Вопрос остается открытым. Но сама отзывчивость к этому вопросу создаетобщность чувства и возможность вести разговор, прислушиваясь друг к другу, вдухе солидарности и веры в будущее.Подымет ли современная Россия этот разговор, этот спор без ненависти, вкотором главное - не результат, а процесс, этика спора? Не знаю. Пусть будетпопытка. Пусть будет неудача: она научит других, а они научат нас. Даже самамысль, оставшаяся в воздухе, даже без попытки осуществить, не бесплодна: возникнетновая королевская идея. И может быть, она вытеснит из сознания залежавшуюсяветошь.Ну, а если вся наша цивилизация погибнет? Если в Содоме или Гоморре нажмутсразу на все кнопки?Я почему-то верю, что будет и ковчег, что кто-то спасется и после потопасызнова начнет решать те же вопросы. Так даже дьяволу интереснее; еслиперебить всех, то что делать дальше? Откуда брать дыхание человеческих мук,которыми упивается ад? И вот, несколько моих слов (хотя бы в цитатах, обличенныхво всех грехах) попадутся, может быть, в руки читателю после потопа»И я кладу свое письмо в бутылку и пишу на ней: Ною Второму. •fryI ■ ■СВОБОДНЫЕ ГОЛОСАв ТВЕРДОМ ПЕРЕПЛЕТЕВ НАШ ВЕК избытка и засилия информациинужны особые старания, чтобы остаться незамеченным.В США, например, не быть включеннымв телефонную книгу - привилегия, за которуюнужно платить. Поэтому не приходится удивлятьсяпоявлению нового справочного издания,скорее странно, что оно появилось так поздно.Перед нами солидная книга: плотная белаябумага, твердый переплет, элегантная глянцеваясуперобложка. Компьютерная печать (тесная,жирная, не слишком красивая) напоминает лишнийраз, в какую эпоху мы живем. И цена соответствующая:ее просто страшно назвать.Цель справочника ’’Свободные голоса русскойлитературы, 50-е-80-е годы” - представитьрусскую неподцензурную литературу. По словамсоставителей, справочник ’’включает основныебиографические и библиографические сведенияо более чем 900 авторах, кто живет или жил вСССР (или эмигрировал после 1955 года), чьисочинения не публиковались в Советском Союзеиз-за цензурных ограничений, а напечатаны вэмигрантских журналах в 1957-85 гг. или вышлиотдельными книгами до 1986 года”. Такимобразом, справочник задуман как характеристикалитературы Третьей волны, а также свободнойпослесталинской литературы. Кроме того,сюда вошли некоторые уже ставшие классическимипроизведения, впервые появившиеся на Западев 1957-85 гг. (’’Реквием” А.Ахматовой,’’ДокторЖиваго” Б.Пастернака и др.), и зарубежныесобрания сочинений ряда авторов (Ахматова,Цветаева, Мандельштам). Мы не найдем в справочникеимен русских писателей, уехавших доили во время Второй мировой войны: Набокова,Замятина, Ходасевича, Иванова-Разумника, Мережковского,Берберовой и многих других. Врезультате русская литература предстает в сильноурезанном виде. Есть Ахматова, есть Цветаева,Пастернак, Мандельштам. Но нет Гумилева,Белого, Волошина, Клюева. Есть Флоренский, нопочему-то нет Бердяева, есть Аделаида Герцык иСофья Парнок, но отсутствуют Кузмин и Клюев.Нет Бахтина, Бабеля, Пильняка, Зощенко и многихдругих, чьи имена тесно связаны с представлениемо свободной и преследуемой русскойлитературе, чьи книги выходили на Западе в рас-B.Stevanovic, V.Wertsman. Free Voices in Russian Literature, 1950s-1980s. A Bio-Bibliographical Guide.Ed. by Alexander Sumerkin. Russica Publishers, N.Y. 1987.

152сматриваемый период. Иногда отсутствие буквальновопиет, а порой приобретает комическийоттенок. Например, на стр. 392 читаем: ”Е.Шварц(псевдоним), писатель (Ленинград), работыциркулировали в самиздате. Роман ’’Услуга зауслугу” и три пьесы опубликованы в альманахе’’Санкт-Петербург”, 1984, Чикаго, издательА.Дельвиг”. Составители справочника предупреждают:”Не путать с ленинградской поэтессойЕленой Шварц”. Хорошо, не спутаем. Но какбыть с замечательным ленинградским писателемЕвгением Львовичем Шварцем, автором широкоизвестных пьес, эссе которого ’’Белый волк” вышлов 1980 г. в сборнике ’’Память”, а ’’МЕмуары”опубликованы в Париже в 1982? Отчего емуне нашлось места в справочнике рядом с егооднофамильцами?Приходится сразу сказать: при всей неоспоримойценности справочника, ’’Свободные голоса...”не дают достаточно полного представленияни о неподцензурных публикациях советскихавторов, ни о зарубежной русской литературе.О каждом авторе справочник сообщает, кромеобычных биографических данных, сведения,касающиеся его взаимоотношений с режимом(реальные или кажущиеся столкновения с КГБ,арест и заключение, исключение из партии, резкаякритика в печати, предложение выехать изстраны, цензурные запреты и т.п.), а также данныео жизни и деятельности за границей. Следуетиметь в виду, что значительная часть этой информацииисходит от самого автора. Поэтому онаможет быть не слишком точной, а порой предназначаетсядля объяснения вопросов, читателюнеизвестных или даже неинтересных. Например,такая стилистическая конструкция: в то времякак автор делал то-то и то-то (поступал не оченьхорошо, с его нынешней точки зрения), егопроизведения распространялись в самиздате изатем публиковались на Западе. Читай: автор нестолько сотрудничал с советской властью, скольководил ее за нос. Иногда встречаются указания,что автор ’’принимает активное участие вполитической жизни русской эмиграции”. Неследует, очевидно, думать, что те, о ком так несказано, менее энергичны. Так, если к числу’’активистов” отнесены Краснов-Левитин,Эткинд, некоторые другие, то, например, такиедеятельные участники общественной и политическойжизни, как Людмила Алексеева, ВладимирБуковский, Александр Гинзбург, в этом качествепочему-то не упомянуты. Попутно заметим,что в справочнике отсутствуют и сведения обофициальных советских премиях и наградах,членстве в партии и т.п.Несмотря на то, что ’’Свободные голоса...”опубликованы в русском издательстве и редактировалих эмигрант из России Александр Сумеркин(проделавший колоссальную работу посбору всевозможных ф актов), права русскогоязыка в справочнике ущемлены. Достаточно сказать,что все названия и фамилии приведенылишь в английской транслитерации. Включение вкнигу перечня фамилий по-русски не намногоувеличило бы объем, на зато облегчило бы чтение.ОБРАТИМСЯ к некоторым бросающимся вглаза ошибкам или опечаткам.Анна Ахматова родилась не в 1888 г., какутверждает справочник, а в 1889. Эта дата указанапоэтессой в ее автобиографии и принята вовсех справочных и энциклопедических изданияхпоследних лет. Сведения о публикациях Ахматовойв СССР, приводимые авторами справочника,неполны. Авторы считают, что ’’между1914-22 было опубликовано пять книг стихотворений.В 1922-40 никаких работ не появлялосьв советской печати..., до 1958 было опубликовановсего несколько работ”. Из поля зрения,таким образом, выпадают сборники Ахматовой”Из шести книг” (Ленинград, 1940),’’Избранное. Стихи” (Ташкент, 1943), ’’Корейскаяклассическая поэзия” (Москва, 1956), публикациив журналах ’’Звезда” и ’’Ленинград” в1940-46 гг. и в ’’Ленинградском альманахе” в1945 и 1954 гг.О писателе Василии Аксенове в справочникеговорится, что ’’его повести ’’Звездный билет”,’’Апельсины из М арокко”, ’’Пора, мой друг,пора”, ’’Затоваренная бочкотара” и другие(1961-68) постоянно подвергались резкой критикев советской официальной печати, но с восторгомвстречались читателями. Его последующиеработы были запрещены цензурой”. Создаетсявпечатление, что после 1968 г. Аксенов вСССР не публиковался. Это не так. Были напечатаны:’’Рандеву”, ’’Мой дедушка памятник”, ”Впоисках жанра”, ’’Любовь к электричеству”(роман о Красине, написанный для серии ’’Пламенныереволюционеры”) и другие сочинения.Отнюдь не столь однозначно-суровой была поотношению к писателю и советская критика; вовсяком случае, она носила иной характер, чемразгром Ахматовой в 1946 г. Однако составителииспользуют для обоих случаев одно и то жесловосочетание.В статье, посвященной Михаилу Булгакову,сообщается, что в 1922-24 гг. писатель сотрудничалв берлинской газете ’’Накануне”, что приего жизни в СССР появилась только одна книгасатирических рассказов ’’Дьяволиада”, а егопьесы были запрещены к постановке на сцене.Между тем хорошо известно, что Булгаков былпостоянным сотрудником ’’Гудка”, что в журнале’’Россия” появилась первая часть ’’Белойгвардии”, что он выпустил при жизни три книги:’’Дьяволиада” (1925), ’’Записки юного врача”(1926), ’’Рассказы” (1926). Пьесы Булгаковашли на сцене: ’’Дни Турбиных” и ’’Зойкинаквартира” были поставлены в 1926 г., ’’Багровыйостров” в 1928, ’’Кабала святош” в 1936.Я вовсе не хочу сказать, что жизнь великого писателябыла благополучной. Более того, составителям,раз уж они отмечают цензурные препятствияна пути каждого современного автора, еле-

153довало бы, например, упомянуть об аресте рукописи’’Собачьего сердца”.А вот что сказано о Василии Гроссмане: ’’Хотяон был благополучным официальным писателем,его повесть ’’Все течет” (1955) была отвергнутацензурой и циркулировала в самиздате”.Пожалуй, только западные исследователи ещемогут выражать удивление по поводу того, чтокнига такого ’’благополучного” писателя не прошлацензуру. Еще более странным кажется, -если верить справочнику, - что книга вообщебыла предложена цензуре. Но, к сожалению, этоинтересное сообщение не внушает доверия.Слишком антисоветский, антиленинский характерносит повесть ’’Все течет”. Кроме того, о подобномфакте не упоминают авторы воспоминанийо Гроссмане, в частности, С-Липкин.В справке об Осипе Мандельштаме говорится:’’После 1917 года он жил в Крыму и Грузии,в 1922 г. переехал в Москву” . На самом делеМандельштам до середины 1918 г. находился вМоскве, после столкновения с Блюмкиным отправилсяв Киев, где, между прочим, познакомилсясо своей будущей женой Надеждой ЯковлевнойХазиной. Во второй половине 1919 г. ондействительно уезжает в Крым, оттуда в Грузию,осенью 1920 г. возвращается в Москву, кудавесной следующего года привозит из КиеваН.Я.Мандельштам. О том, что Мандельштам сиделво врангелевской тюрьме в Феодосии и былвторично арестован в Грузии, составители справочникане сообщают.Первая (и единственная) книга стихов АндреяПлатонова ’’Голубая глубина” вышла не в1921 г., как сообщает справочник, а в 1922. Невполне соответствует действительности утверждение,что ’’резкая критика его сатирическихпроизведений в начале 30-х годов практическизакрыла ему в дальнейшем возможность публикацийв советской прессе”. Разумеется, жизньписателя была нелегкой, и все же рассказы и статьиПлатонова появлялись в журналах, выходилии некоторые книги: ’’Впрок” (1931), ’’РекаПотудань” (1937), ’’Под небесами Родины”(1942), ’’Рассказы о Родине” (1943), ”В сторонузаката солнца” (1945). Следовало бы отметить,что Платонов был не только прозаиком и поэтом,но и драматургом (пьесы ’’Высокое напряжение”,начало 30-х гг., и ’’Ученик лицея” , 1950),критиком, а также детским писателем, выпустившим’’Башкирские народные сказки”(1947) и сборник русских сказок ’’Волшебноекольцо” (1950).Справочник указывает, что стихотворенияH.М.Олейникова никогда не печатались в СССР.Это неверно. Они вошли в сборники ’’День поэзии”,Ленинград, 1964, 1966, и в книгу ’’Чукоккала”,М. 1979. Вопреки указанию справочника,первая книга Булата Окуджавы ’’Лирика” вышлав свет не в 1955, а в 1956 г. ИсключениеА.И.Солженицына из Союза писателей было вызваноотнюдь не только ’’его протестами противцензуры и сталинизации” , но прежде всего публикациейего произведений на Западе. Он былвыслан из СССР не в Швейцарию, как сообщаетсправочник, а в Германию, и после приездасемьи сам избрал Швейцарию местом жительства.Еще один пробел касается Л.К.Чуковской :не упомянута ее книга стихов, вышедшая в Париже.Я назвал лишь некоторые погрешности, касающиесяизвестных писателей: они бросаютсяв глаза. Что же сказать об авторах, менее значительныхили менее популярных? Здесь гоже достаточноошибок. Но это, может быть, уже нестоль огорчительно. Допустим, мы заметили, чторедактор журнала ’’Грани” Е.А.БреЙтбарт-Самсоновапроживает не в США. как указано в издании,а в Германии или, скажем, что статья ’’Единождысолгавши кто тебе поверит? Опыт сравнительноголозунговедения” (журн. ’’Страна имир”, 1984, № И ) написана не Юрием Беловым,а Сергеем Максудовым. Большинству читателейэти мелочи неинтересны. Вообще следует подчеркнуть,что составление справочника потребовалоогромной кропотливой работы, благодарячему впервые можно достаточно полно рассмотретьлитературные достижения третьей эмиграции.Как указывают составители справочника’’Свободные голоса...” , он охватывает более900 имен. Оказывается, это излишне скромнаяоценка. Согласно перечню, здесь приведены биографическиесведения о 1015 авторах (включая70 псевдонимов).КТО ЖЕ ОН ТАКОЙ, свободно пишущий, точнее,публикующийся на свободе русский писатель?Следуя классической формуле ’’Иных ужнет, а те далече” , разделим авторов, фигурирующихв справочнике, на три группы: а) те, ктоеще ’’есть” (живущие в СССР), б) те, кто ’’далече”(оказавшиеся на Западе), и в) те, кого большенет. Последних 106 человек, не так много, нозато какие имена! Некоторые из них уже упоминалисьвыше. Появление в эмигрантских изданияхпочти всех русских классиков XX века -факт не случайный. Он свидетельствует, чтонастоящая литература не имеет границ; он говорито том, что большой писатель неизбежно приходитв столкновение с цензурой. Но преждевсего он наглядно показывает, какие колоссальныепотери нес на протяжении многих десятилетийсоветский читатель, запертый в своей стране,читатель, которого лишали то отдельных произведенийтого или иного писателя, а то и всеготворчества крупнейших художников слова;даже имена их подчас оставались для него неизвестными.Русскому писателю редко суждена долгая исчастливая жизнь. Для поколения ушедших литераторовтюрьма была почти обязательной вехойжизненного пути. Там побывала почти половинамужчин (39 из 86) и треть женщин (7 человек).Многие остались там навсегда. В сталинских лагеряхпогибли (из числа упомянутых в справоч­

154нике) Мандельштам, Флоренский, Хармс, Введенский,Олейников, в послесталинских - Галансков,А.Марченко; к ним можно добавить неупомянутых в справочнике Василия Стуса, ВалерияМарченко и некоторых других. Впрочем, иныне здравствующие писатели хорошо знакомыс Гулагом: лагерное прошлое за плечами поменьшей мере у пятой части всех авторов.Если исключить умерших и нераскрытыепсевдонимы, остается 850 ныне живущих авторов(в том числе 150 женщин). Около трехсотиз них живут в СССР, 253 в США, 146 литераторовобосновались в Израиле, остальные во Франции,Германии, Англии, Канаде, Австралии и рядедругих стран. 200 авторов работают в областихудожественной прозы, 266 - в поэзии; остальные- публицисты, мемуаристы, эссеисты, Среднеечисло публикаций на одного человека невелико- от трех до четырех. Василий Аксеновопубликовал за годы жизни за границей десятькниг и большое число статей, а его сосед по справочникуДмитрий Аксельрод, отсидевший 10 летв сталинское время и полтора года в послесталинское,опубликовал только одну повесть’’Война без прикрас” (’’Новый журнал”, 1983,№ 153). Вообще авторов, выступивших толькоодин раз, в справочнике очень много: около 230(пятая часть всего состава; многие из них, возможно,- случайные люди в литературе). Писателей,выпустивших десятки сочинений, около 80.Эти цифры позволяют выделить активно работающихлитераторов. Как ни медленно пишетГеоргий Владимов, как ни далек от суеты литературнойжизни Саша Соколов, они выступили впечати каждый не менее десяти раз. Что же говоритьо таких весьма плодовитых авторах, какБетаки, Горбаневская, Кублановский, Зиновьев,Коржавин, Копелев, Максимов, Рой Медведев!Разумеется, о значении писателя нельзя судитьпо числу публикаций. В группу много или сравнительномного пишущих наряду с такими авторами,как Бродский, Синявский, Войнович, входятД.Антонов (псевдоним Э.Бройде-Треппэра),опубликовавший начиная с 1980 г. пятнадцать (!)книг. Рядом с многотомным собранием сочиненийСолженицына мы увидим одиннадцать томовВ.Тарсиса. Дора Штурман напечатала большекниг и статей, чем Амальрик, Буковский, Парамонови Белинков вместе взятые.Мы не будем здесь касаться деликатного вопросао профессиональном и общекультурномуровне ’’среднего” литератора русского Зарубежья.Достаточно сказать, что большинствопроизведений, попавших в справочник, имеетлишь косвенное отношение к литературе. Но вконце концов свобода на то и свобода, чтобы незапрещать графоманам и болтунам, людямнеодаренным или страдающим всевозможнымикомплексами самовыражаться при помощи печатногостанка. Находят ли они читателей, другойвопрос. Весьма многие пытаются использоватьпривычные методы и приемы советскойпропаганды в антисоветских целях. Некоторыеначинают забывать русский язык, пишут на волапюке,напоминающем дурной перевод с английского(точнее, с американского). Заметна утратасоциальной среды, бросается в глаза узкаяпартийность, самоутверждение, порой доходящеедо абсурда. Вот как рекомендует себя журналистЛев Наврозов (справочник сообщает, чтоего книга была запрещена в СССР цензурой всвязи с вторжением в Чехословакию; тогда онрешил уехать из Советского Союза, чтобыбороться с тоталитаризмом) : ’’Мои постоянныечитатели освоились с теми представлениями,которые я развиваю в течение многих лет...Читателям же ’’Нового русского слова” болеетрудно воспринять мои три колонки, вынутыеиз общего потока моей умственной деятельностипо спасению западной демократии в техпределах, в которых чей-либо ум вообще способенспасти ее, несмотря на то, что до настоящеговремени ее жизнеспособность отнюдь не доказанав сфере исторического опыта ее краткогосуществования.” Этот же автор характеризуетА.Д.Сахарова в следующих выражениях: ’’прощеныйраб”, ’’подсадная утка по отделу тоталитарнойпропаганды”, ’’повторял всю жизньмодные слова с глубокомыслием попугая”,’’усердный холоп Сталина” , ’’фрондер-холоп привсесильных господах” (газ. ’’Новое русскоеслово” от 19 и 31 марта 1987 г.). О другомвыдающемся современном писателе он отзываетсятак: ’’Солженицын: двуличный тоталитаризмсталинского закала” ; ’’Солженицын - этоухудшенное, удешевленное советское изданиеЛенина под ширмой русской православнойцеркви” ; ”у Солженицына можно заметить всепороки, которыми обладал Ленин до своегоприхода к власти, - причем в преувеличеннойформе: абсолютный эгоцентризм, полную нетерпимостьи лишенную юмора одержимость пошлостями,служащими его выгоде... в Гулаге онстарался спасти только свою собственную шкуру...”(газ. ’’Литературный курьер” , 1987, № 12).Читатель вправе спросить: кто такой этот автор,занимающий в справочнике целую страницу?’’Писатель, эссеист, переводчик...” - отвечаютсоставители. Остается, однако, неясным, при чемтут русская литература.Однако справочник предоставляет читателюдостаточно широкую возможность судить о независимойрусской публицистике, мемуаристике,вообще нехудожественной словесности и в еелучших проявлениях. Вспомним писателей, ужезавершивших свой путь на родине или за рубежом:Н.Мандельштам, В.Некрасов, Е.Гинзбург,П.Григоренко, Л.Пинский, Е.Гнедин, Р.Лерт,А.Амальрик, А.Марченко, А.Эфрон, С.Желудков.Если имена некоторых прозаиков и поэтов(Гроссман, Галич, отчасти Бродский) сейчас вернулисьна родину, то с литературной и социальнойкритикой дело обстоит сложнее. Во-первых,потому что публицистика прямо говорит о ве­

155щах, которые власти все еще не готовы услышать,во-вторых, она теснее связана со злобойдня, чем художественная литература, и можетпоказаться устаревшей, в-третьих, талантливаяжурналистика эпохи гласности плотно заполняетто сравнительно небольшое пространство, котороеотпущено для произведений этого жанра всоветских журналах, и читатель не ощущаетвакуума. Тем не менее бурные дискуссии немогут скрыть дефицита идей. Обнародованиетрудов А.Белинкова, А.Амальрика, Г.Померанца,Р.Лерт, Р.Шафаревича - я называю лишьнесколько имен - могло бы существенно обогатитьпробуждающуюся общественно-критическуюмысль в СССР-Если лучшие публицистические и социологическиеработы, вышедшие за границей, нередкопревосходят достижения современной советскойжурналистики в СССР, то литературоведение илитературная критика находятся в ином положении.Имена Лотмана, Аверинцева, Непомнящего,Эйдельмана, Чудаковой, Мелетинского, Топорова,В.В.Иванова в справочнике отсутствуют, вэмигрантских изданиях эти авторы не публиковалисьили почти не публиковались (издательство’’Эрмитаж” выпустило сборник культурологическихстатей С.С.Аверинцева - репринт изсоветских журналов - с забавной пометкой:’’Все права принадлежат издателю”) . За рубежомизвестны работы Синявского, Парамонова,Гройса, этюды Майи Каганской, Натальи Рубинштейн,П.Вайля и А.Гениса, академические трудыЕ.Эткинда, Т.Венцловы, ЛФлейшмана. Пересланыиз СССР и опубликованы за рубежоминтереснейшие книги Чуковской, Герштейн,Гладкова. Ивинской, Липкина, Курдюмова(псевдоним), Карабчиевского, Айхенвальда. Вряду авторов историколитературных, биографическихи литературнокритических работнеобходимо упомянуть Полякову, Мейлаха,Когана, Кузьминского, Колкера, Швейцер.Напомним, что работы авторов первой и частичновторой эмиграции (Г. и Н.Струве, Филиппова,Вейдпе, Ржевского, Берберовой и многих других)в справочник не включены.Казалось бы, этот внушительный список (егоможно было бы продолжить) говорит сам засебя. Но беда в том, что отдельные интересныеработы не создают сцепления, остаются разрозненнымифактами культуры, не формируют литературно-общественногодвижения. Обсуждениекакого-либо явления в эмигрантской печатислишком часто выливается в восхваление в унисонлибо сводится к перебранке. Характерно,что многие серьезные ученые, как например,И.Серман, А.Жолковский, С.Маркиш, представленыв справочнике не основными своимиработами, а имена Гаспарова, Фрейдина, Паперновообще отсутствуют.ПЕРЕЙДЕМ ТЕПЕРЬ к собственно художественнойлитературе. О поэзии долго говорить непридется, ибо ’’много званых, но мало избранных”.В СССР и на Западе есть, по-видимому,только один признанный поэт, имя которого безвозражений ставится вслед за великими мастерамиXX века. Подборки стихов регулярнопоявляются на страницах зарубежных русскихжурналов и даже газет, но занятый земнымиделами читатель скользит по ним глазами - итолько. Иногда приезжая знаменитость (Вознесенский,Ахмадулина) всколыхнет ностальгическиевоспоминания, и эмигрант вечером выберетсяна концерт. Но трудно представить себе,чтобы выступление поэта-изгнанника собралосотни слушателей. (Впрочем, и в западном мирепоэзия - достояние узких кружков.) Если длясложившегося поэта, говоря словами ИосифаБродского, ’’география несущественна”, еслиему еще желанны ’’покой и воля” (точнее, чтобыоставили в покое), то для поэта начинающего,существа слабого и беззащитного, нужны друзьяи соратники, среда, восхищение читателей. Тутгеография выходит на первое место. ’’Отечествонам Царское Село” - это сказано не о полях ирощах, но о микромире дружеского кружка. Да,поэт-птица. поэт-бабочка независим и свободен,но поэт-гусеница и поэт-куколка привязаны кродимому листку, и если ветер сорвет с негокуколку и унесет прочь, поэт не состоится. Поэтомув эмиграции видим мы немало авторовстихов, но нет поэзии, нет поэтической среды,нет кружков и литературных групп, полемики,восхищения, преклонения. Поэтому даже собратьстихи разных поэтов, подготовить представительныйсборник или антологию совсем непросто. Это видно, например, по книге ’’Русскиепоэты на Западе”, изданной недавно А.Глезером.Читать ее подряд мучительно. Посредственность,еще терпимая сама по себе, становится невыносимой,возведенная в энную степень.В отличие от Запада, в СССР русская литературнаясреда и традиционная литературно-поэтическаяжизнь еще существуют. Она состоит издвух малосоприкасающихся частей. Поэты, работающиев рамках официальной словесности,представлены в нашем справочнике случайно, несистематически,скорее по воле и прихоти составителей:Ахмадулина, Вознесенский, Окуджава,Слуцкий, Ким, Горбовский. Лишь Липкину,Лиснянской и еще некоторым пришлось на какое-товремя сделать главный упор на зарубежныепубликации. Такие признанные поэгы, какАрс.Тарковский, Кушнер, Самойлов, Чухонцев,Юнна Мориц, в справочник не попали, они обходилисьи обходятся советскими изданиями исамиздатом. Что касается неофициальной поэзии(к сожалению, я не могу назвать ее молодой,практически всем авторам за сорок), то это гожесреда, хотя и не вполне признанная: кружки,литобъединения, выступления в клубах и кафе,наконец, вновь расцветший самиздат поддерживаютздесь дух поиска, стимулируют творчествои, разумеется, честолюбие. Но до самого недавнеговремени единственной возможностью для

156этих авторов увидеть свое имя в печати былапересылка стихов за границу, к эмигрантам. Такпоявились в справочнике имена Уфлянда, Рейна,Чичибабина, Ольги Седаковой, Елены Шварц,Пригова.Легче говорить о прозе. Это, несомненно,наиболее значительный отряд эмигрантской литературы.Вот где немало громких имен. Вскормленныеи вспоенные в ЦДЛ, в ’’Новом мире” и’’Юности”, шестидесятники рассеялись по миру.Аксенов в Вашингтоне, Войнович в Мюнхене,Максимов и Синявский в Париже, Солженицынв Вермонте, Владимов во Франкфурте, Алешковскийв Коннектикуте, Копелев в Кельне;здесь можно упомянуть и живущего в ЗападномБерлине Горенштейна, который не относит себяк поколению оттепели. Проблема ’’здесь и там”волнует, как выяснилось в последнее время, нетолько уехавших, Позволю себе обширную цитату.Вот что пишет самый, пожалуй, блестящий изсохранившихся на родине прозаиков:’’Радио сказало голосом друга, и я вздрогнул(тем же голосом, того же друга, но из ’’того”мира...). Радио сказало загробным голосом друга...Радио сказало по Загробному Голосу (наволне 25, 31 и т.д. метров)...Мне стало так обидно, что оно сказало! что онсказал...Он-оно сказали, что никого уже ’’там” неосталось в литературе, что все уже ’’здесь”. Причем’’там” - он имел в виду именно нас, оставшихсядома... Как же это НАС нет! а вот МЫ... -стал я ему в запальчивости перечислять, загибаяпальцы и не словив себя на том, что совершенновоспринял его логику, меньше всего несогласиявыразил в подобном протесте... Пальцевхватило. Нас действительно осталось мало.И все-таки не все же уехали! Не все! Но уехалонас много больше, чем осталось здесь...Сколько уехало и сколько ушло? сколькоуехало и сколько осталось? сколько умерло исколько выжило? Мартиролог семидесятых неменее впечатляющ, чем тот список, что был голосомдруга провозглашен по Загробному Голосув качестве ’’всей” уехавшей русской литературы...И то, и другое случилось за одно десятилетие!Высылка Бродского и Солженицына ничем неможет быть уравновешена. Но именно тогда нестало и Твардовского, не стало Рубцова, Вампилова,Шукшина - трех бесспорных надежд русскойлитературы. С отъезда Максимова писательскаяубыль стала приобретать почти систему:один отъезд — одна смерть. И попробуйтесказать, что они неравнозначны... Можно выстроитьдва жутких столбика бок-о-бок: уехали- умерли, - уточняя даты и взвешивая репутации.Не хочется этого бухгалтерского столбика...Но разве не равновелики могут оказаться Некрасови Домбровский, Гинзбурги Копелев, Коржавини Глазков, Шпаликов и Горенштейн, Аксенови Трифонов, Войнович и Козаков? Либо Высоцкийи Галич - оба мертвы. Ах, я перечислилне всех? Добавьте или вычеркните. Но уже сами.Да и как построишь настоящих писателей вдетсадовские пары?Умер Бахтин (дальше Саранска не выезжавший).Умер Набоков (ближе Швейцарии не возвращавшийся).Умерла Надежда Мандельштам...Так же тихо, как Казакова, не стало в этомгоду Марии Петровых и Варлама Шаламова. Какони молчали!Как считать умерших ЗДЕСЬ? Можно ли засчет доброй половины этих смертей заявлять,что здесь литературы уже не осталось?Как считать плывущих?..” {А.Битов. Некролог.’’Синтаксис” № 21).Не будем ломиться в открытые двери, доказывая,что в СССР есть значительная литература.Назовем лишь (кроме автора цитаты) упомянутыхв справочнике Искандера, В.Ерофеева,другого Ерофеева из ’’Метрополя”, Попова,Солоухина, Стругацких, В.Корнилова, Липкина(’’Декада”) . Не упомянуты ’’деревенщики”(Распутин, Можаев, Астафьев, Белов), писателинациональных республик, пишущие по-русски(Пулатов, Айтматов, Матевосян, Чиладзе имножество других), Л.Петрушевская, Т.Толстая,B.Маканин, ВКрупин, социально-историческоенаправление, восторженно принятое читателями(Рыбаков, Дудинцев, Гранин, Приставкин)...Нет, не оскудела еще русская земля. Запуталисьмы, сбились в поисках выхода из лабиринта, пытаемсяприспособить писателя для утилитарныхцелей, национальных или социальных, и транжиримрусское слово, словно природные ресурсыСибири; но при всем том мы еще бесконечно богаты.УЕХАВШАЯ ЛИТЕРАТУРА на первый взглядне нуждается в рекомендациях. Блестящее созвездие,лучшие авторы лучших журналов удивительнодружно покинули родину и заблисталина дальних горизонтах. Но присмотревшись кэтому сиянию, замечаешь, что громких именбольше, чем значительных произведений. Трудносравнивать ’’Архипелаг Гулаг” с ’’Краснымколесом”, ’’Ожог”, ’’Остров Крым”, ”В поискахжанра” с ’’Бумажным пейзажем” или ’’ГрустнымБэби”, ’’Семь дней творения” с ’’Сагой о носорогах”и ’’Чашей ярости” и так далее. Похоже, чтолитература, привезенная с собой, превосходитсозданную здесь. Почему так? Оставим этотпредмет для размышлений читателю.Сказанное относится к писателям, составившимсебе имя задолго до эмиграции. Но вЗарубежье быстро расцвела литература следующегоэшелона. Звезды средней величины, малозаметные на советском небосклоне, вспыхнулиза границей с неожиданной яркостью. Назовухотя бы Ф.Горенштейна, А.Львова, Ф.Розинера,C.Довлатова. Конечно, эти авторы, каждый посвоему,тоже пережили чемоданный эффект итрудности адаптации, но, может быть, им былолегче: в отличие от знаменитостей, им нечегобыло терять.Крепость литературного бульона оказалась вэмиграции столь высока, что и здесь возникла

157если не литературная среда, то процесс, брожение,явилась новая, молодая поросль. Ее признанныйлидер - Саша Соколов, получивший влучших традициях славного прошлого благословениестаршего мэтра - самого Набокова. Особогорода знаменитостью ’’третьей волны” сталЭдуард Лимонов, чьи выступления и произведениявызвали бурный протест у эмигрантскогочитателя (что и требовалось) и принесли авторуизвестность. К этому же направлению принадлежатЮрий Милославский, Зиновий Зиник, СергейЮрьенен. Каждый из них выпустил несколькокниг, переведен на европейские языки, с интересомвстречен западными славистами. Как эточасто бывает, идеология молодого поколениясводится к отрицанию традиций предыдущего.Проза шестидесятых была создана ’’инфантильнымимальчиками” (Аксенов, Гладилин, Битов,Анатолий Кузнецов), пришедшими из журнала’’Юность”, и молодыми людьми с производственнымстажем, выступившими в толстых журналах(Владимов, Войнович, Максимов, Липатов,Рекемчук и др.). Ни тех, ни других не устраивалоокружающее консервативное сталинскоеобщество с его примитивной культурой и жесткимиморально-политическими ограничениями.Хотели того или нет ’’мальчики шестидесятых” ,но их творчество несло в себе социальный, да иполитический протест; выражаясь языком новогопоколения, они были ’’стебануты” политикой.Лимонов же и соратники протестуют противэтого протеста. Они действительно аполитичны.Для них Сахаров и Солженицын так же неинтересны,как Горбачев или Андропов. Отсюда, ядумаю, их утрированный натурализм и фиксацияне только внешних обстоятельств, но и оттенковпереживаний, мимолетных желаний, случайныхчувств и мыслей. Своего рода идеалом служитдля них эксгибиционизм; не умея порой выразитьсебя в слове, они прибегают к нему в самойнатуральной форме (см. журнал ’’Мулета” , Париж,1984).Неудивительно, что у читателей, воспитанныхлитературой предыдущего поколения, да и у самихписателей этого поколения, новая волна вызвалавозмущение. Протест детей против отцов ипожирание родителями собственных детей -едва ли не самые известные мифологические сюжеты.’’Искусство хавать хаванину”, - как определилБорис Хазанов это литературное направление.Он считает, что погоня за натуралистическойдеталью убивает мысль. Здесь не место спорить.Останутся ли Лимонов и Милославский в литературе,покажет время. Самый же факт появленияновой литературной школы в эмиграции обнадеживает.Рождение нового - свидетельство жизни.ИНТЕРЕСНО ТЕМ,ЧТО НЕИНТЕРЕСНОНачалу этих "Записок” мог бы позавидоватьлюбой боевик. За две с половиной неделидо начала войны герой книги, наркомвооружения СССР, арестован и находится подследствием. Сюда, в тюремную одиночку, емупередают указание И.В.Сталина —письменноизложить свой план по развитию производствавооружения в условиях начавшихся боевыхдействий. Прямо из тюрьмы героя привозятк Сталину. “Ваша записка, — говоритвождь, —прекрасный документ для работы»- И затем добавляет: —Вы во многом былиправы. Мы ошиблись» А подлецы вас оклеветали...”Все. Борис Львович Ванников приступает кработе в наркомате вооружения, потом выполняетзадания Государственного КомитетаОбороны, а в начале 1942 года назначаетсянаркомом боеприпасов. Инцидент исчерпан.Впрочем, нет. Кое-какие детали к этойистории можно добавить. Кроме Ванникова потому же делу были арестованы генерал армииКМерецков, дважды Герой Советского СоюзаБ.Л.Ванников. Записки наркома. ’’Знамя”, 1988, №№ 1 и 2.С.Максудовгенерал-лейтенант Я.Смушкевич, генералполковникГЛНтерн, заместитель наркомаобороны П.Рычагов и многие другие. Все они(за одним исключением) признались в заговорах,диверсиях, измене родине и тл.После этого Б.Ванников, К.Мерецков и некоторыедругие были освобождены и вернулисьв свои кабинеты, остальные (25 человек)расстреляны.Все это нам известно не от Ванникова.И о ’’заговоре”, в котором участвовал"второй эшелон” армии (первый был уничтоженраньше), и о жесточайших пытках, и одальнейшей судьбе арестованных мы прочли вочерке Аркадия Ваксберга "Тайна октября1941-го”, напечатанном в одном из апрельскихномеров “Литературной газеты”.Но это внешняя сторона дела. А внутренняя?Что думал обо всем этом Борис ЛьвовичВанников —человек, судя по многим свидетельствам,умный, наблюдательный, разностороннеодаренный? Этого мы не знаем иуже никогда не узнаем: в ’’Записках” обэтом нет ни слова, автор умер в 1962 году.Эта странная ситуация (острейшая коллизияи фигура умолчания) повторяется в кни­

158ге неоднократно. Гибель не обязательногрозит самому Ванникову. В одних случаяхарестовывают (и расстреливают) его коллег:талантливого конструктора авиационных пушекТаубина, главного технолога Сандомирского,группу инженеров оружейного завода.В других — коллизия в том, что вопросы,связанные с развитием вооружений, решаютлюди глубоко некомпетентные, руководствуясьслучайными впечатлениями, опытомэпохи гражданской войны, движимые амбициями...Разумеется, автор хорошо понимает, чемчреваты такие решения в условиях надвигающейсявойны. Более того, в меру своих возможностейон возражает, пытаясь предотвратитьнаиболее пагубные, буквально катастрофическиерешения. Ясно, что участие вподобных дискуссиях требовало незаурядноголичного мужества (“Ванников не хочет делать107-миллиметровые пушки для» танков,а эти пушки очень хорошие, я с нимивоевал в гражданскую войну“, — сердитоговорит Сталин. “Ванников всегда всемусопротивляется, это стиль его работы”, —отвечает Жданов). Однако иного мужества —мужества написать, что он думал и чувствовал,сталкиваясь с этой дикой системой, —автору не хватает.Лишь изредка Ванников позволяет себе короткое,сугубо частное замечание. Скажем,поясняет, что Сталин, рассуждая о 107-миллиметровойпушке, подразумевал полевоеорудие времен гражданской войны, не имевшееничего общего (кроме калибра —диаметраствола) с танковой пушкой, которуютребовалось создать. Или: “Особенно нападална наркомат вооружения Н.А.Вознесенский,который в то время ведал обороннойпромышленностью и, казалось, должен былзнать хоть основную, главную суть вопросов.К сожалению, он ее не знал, хотя ибыл незаурядным человеком“.Сейчас многое в нашей истории принятообъяснять личными качествами Сталина. Ванниковэту тему не обсуждает, ограничиваясьпочти протокольной записью бесед. Ничегоон не говорит и о личности людей, составлявшихсвиту вождя (характеристика Вознесенского— единственная в книге). Однако,если судить по нескольким эпизодам, Сталин—еще не самый худший случай. Он хотя быслушает, что ему говорят; думает; случается,признает ошибки. Его соратники не слушаюти не думают, им по чину положено бытьправыми. Вряд ли дело тут в характере.Просто Сталин настолько всемогущ, чтоможет иной раз позволить себе роскошь согласитьсяс мнением какого-то Ванникова;для других эта роскошь непозволительна. Ссобачьей чуткостью улавливая малейшие оттенкив настроении хозяина, они не могутдопустить сокращения дистанщщ между собойи массой. Это для кого-то нарком —нарком,а для вождей»"Могу ли я быть свободным?“ - спрашиваетВанников. “Пока вас никто не арестовал,вы свободны»” - с улыбкой ответилСталин“. Таков стиль. Стиль не только вотношении к людям, но и к тому Делу, которомувожди вроде бы служат. В сорок первомгоду наркомат обороны неожиданно изменилзаказ, пожелав резко увеличить производствосамозарядных винтовок и отказатьсяот драгунских (мосинских). Наркоматвооружения возражал. Самозарядная винтовка,тяжелая и сложная, не могла заменить обычную.Кроме того, освоение массового производстванового оружия затянулось бы неменьше чем на год. В течение этого года (агод, повторяю, сорок первый!) армия осталасьбы вообще без винтовки.Решение было поручено комиссии в составе:Молотов (председатель), Вознесенский,Маленков, Берия, Тимошенко, Жуков и другие.Выступая на заседании, Ванников сказал,что согласиться с военными значило бысовершить “тяжелую и непростительную ошибку“,и привел целый ряд серьезнейших доводов.Бесполезно. Решали не доводы, амнения. Лишь после долгих уговоров заместителей(“я обратил их внимание на составкомиссии“) Ванников решился позвонитьСталину. Произошло чудо. Через четыречаса Сталин объявил: “Доводы наркоматавооружения правильны, решение комиссии товарищаМолотова отменяется”. В другихслучаях чуда не произошло. Сколько из двадцатимиллионов погибших пали в этой войнеиз-за того, что не случилось чуда?..Б.Л.Ванников писал свои ”3аписки” непросто после смерти Сталина, но на закатесобственной жизни. Зачем? Наверное, затем,что каждому хотя бы перед смертью хочетсяуяснить, на что ушла жизнь, рассказать олюдях, с которыми ты встречался, о событиях,свидетелем и участником которых был.Ничего этого в книге, увы, нет. Главные

159ее герои — гаубицы, простые и автоматическиевинтовки, танковые пушки, авиационныепулеметы» Нелепо думать, будто автор непонимал, что читатель ж дет от него совсемне того. Понимал, конечно. Однако сильнееэтого понимания был внутренний цензор.Цензор диктовал ем у такие смешные заявления,как ’’финская реакция спровоцировалавойну”, ’’Советский Союз» продемонстрировалогромное превосходство социалистическогостроя над капиталистическим”, ’’Политическиеавантюристы, пробравшиеся вразличные органы власти...” Но главное,чем занимался цензор, - это запреты. Навсе, что касается личных качеств людей,населявших ’’высшие сферы”, их отношений,воздействия этих сфер на жизнь страны инарода, —на все это наложено жесточайшеетабу.Вообще говоря, мысль о внутреннем цензорене нова, каждый из нас в той или инойстепени испытал его руку. Но только теперьмы начинаем, кажется, постигать поразительнуюзакономерность: чем выше пост, которыйчеловек занимал в системе, тем сильнееон испытал ее мертвящее воздействие.Об этом интересно написал —на примере Косыгина- Даниил Гранин; о том же, собственнымпримером, свидетельствует Ванников.Правда, тут есть отличие: Косыгин, когдаГранин с ним беседовал, был председателемСовета Министров, то есть вторым человекомв иерархии. Второму же человеку полагаетсяучитывать реакцию первого - сложную реакцию.Борис Львович Ванников уж е никем небыл, и ответ ем у предстояло держать лишьперед вечностью. Но вечность — даж е вечность!— не могла заставить его отказатьсяот правил игры, вбитых в него системой.Размышляя о перспективах перестройки,взвеш ивая все ”за” и ’’против”, стоитучесть и это немаловажное обстоятельство»Р. ШапироМЕНЬШЕВИКИ И БОЛЬШЕВИКИВ многотомном советском издании’’В.И.Ленин: Биографическая хроника”, гдезафиксирован каждый день, а порой и каждыйчас жизни Ленина, в сведениях за январь1921 года сказано: ’’Ленин знакомится списьмом Дана... Делает пометки» делаетна конверте пометку: ’’Письмо Дана (в архив)”.Письмо было адресовано не Ленину (в тотпериод Дан Ленину не писал), а единомышленникамДана —меньшевикам, может быть,за границу Мартову. В письме дана оценкаVIII съезда Советов, в котором Дан принималучастие. Очевидно, письмо было перехваченоЧК и попало на стол Ленина.Для Ленина в чтении чужих писем, да и вдобывании их таким путем, не было ничегоаморального: морально все, что способствуетпобеде пролетариата. В данном случаедля дела пролетариата было важно знать,что меньшевик Дан думает о политике Ленинаи о VIII съезде Советов. Кто же такой Дан ипочему Ленина интересовали его письма третьимлицам?С того момента, как в 1903 году российскаясоциал-демократия раскололась набольшевиков и меньшевиков, в России посути возникли две социал-демократическиепартии. Лидерами меньшевиков были А.Потресов,П.Аксельрод, Ю.Мартов и Ф.Дан (отношенияГ.Плеханова с меньшевиками - темаособая).Федор Ильич Дан (настоящая его фамилия —Гурвич) — по профессии врач. Он прожилдолгую жизнь (родился в 1871, ум ер в 1947г о д у ), оставив весьма значительное эпистолярноенаследие. Письма Дана к различнымлюдям (в их числе Карл Каутский, ОттоБауэр, Мартов, Потресов) - всего за полвека339 писем - составили почти 700-страничныйтом, выпущенный недавно амстердамскимИнститутом социальной истории. Книгаснабжена содержательным и интересным предисловиемБориса Сапира. Да и всю работупо сбору писем Дана и подготовке их к печатипровел Б.Сапир —последний из русскихменьшевиков в Западной Европе, бывший научныйсотрудник Института социальной истории.Работа выполнена Сапиром не только наФ.И.Дан. Письма (1899 —1946). Отобрал, снабдил примечаниями и очерком политической биографииДана Борис Сапир. Амстердам. Stichting International Instituut voor sociale geschiedenis, 1985.Из архива Л.О.Дан. Отобрал, снабдил примечаниями и очерком биографии Л.О.Дан Борис Сапир,1987.

160высоком научном уровне, но и с любовью.Если бы Федор Дан узнал, что его письмабудет готовить к печати именно Борис Сапир,он, несомненно, удивился бы. Дело втом, что Дан и Сапир принадлежали квраждующим течениям в русском меньшевизме..В своих письмах (в частности и в тех,что опубликованы в данной книге) Дан нежалеет бранных слов по адресу основноготечения социал-демократов, к которому принадлежалСапир и которое Дану представлялосьслишком правым, даже реакционным. Нооб этом дальше.Борис Сапир подготовил к печати и другуюкнигу, изданную тем же институтом, —"Изархива Л.ОЛан”. Лидия Осиповна Дан - женаФедора Дана и сестра КХМартова —умерлав Нью-Йорке в 1963 году.Письма партийного лидера к единомышленникам— это, по сути, интимная историяпартии. Это та сторона ее деятельности,которая связана с подготовкой съездов иконференций, организацией газет и забастовок,с тактикой партийной и фракционнойборьбы. При этом перед нами именно скрытая,закулисная, а отнюдь не официальнаясторона деятельности партийного руководства.Книгу открывают первые письма Дана, написанныеим в ссылке в Вятской губернии вконце прошлого века. Это как бы предысториярусской социал-демократии: партии кактаковой еще не было, но был уже круг единомышленникови была марксистская теория.В ссылке Дан и его товарищи штудируют немецкуюпартийную литературу: ВильгельмаЛибкнехта, Розу Люксембург, Эдуарда Бернштейнаи, конечно же, Карла Каутского. Изписем мы узнаем и детали будничной жизниссыльных: безделье, скука, отсутствие интересныхзанятий» Ссыльных в те далекиевремена не заставляли работать: напротив,государство выплачивало им небольшое пособие.Так что они были "обречены” на безделье.И страдали от этого. Впрочем, самФедор Дан много занимался переводами. Егопереводы с немецкого нередко печатались встоличных журналах и сборниках.После ссылки Дан уезжает за границу издесь активно включается в работу по созданиюРСДРП. С 1903 г. он один из лидеровменьшевизма, и его письма —весьма ценныйисточник по истории этого течения в социалдемократии.В 190S г. Дан ненадолгосближается с Троцким, о котором позднее,правда, он писал как о человеке, страдающемманией величия. Что касается Ленина, скоторым Дан был близок до 1903 г., письмадемонстрируют, насколько резко Дан расходилсяс большевиками по основным вопросамстратегии и тактики социал-демократов вРоссии.Судя по многим признакам, Ленин ненавиделДана и считал его злым гением меньшевизма(заметим, что к своему старому другуМартову Ленин относился значительно мягче).Еще и сейчас в СССР публикуются воспоминания,где Дан даже и внешне выглядитотвратительно: ”Даже по внешности этотчеловек был чужд рабочему классу” (извоспоминаний некоего А.Буйко, работникаСовнаркома РСФСР, в сборнике ”Крушениецаризма”. Лениздат, 1986, стр. 60). Меньшевикс ярко выраженной еврейской внешностью—это и в самом деле сочетание скверное»Борьба двух направлений —большевизма именьшевизма —приняла после октября 1917 г.г. (но особенно во время гражданской войны)странный характер. С одной стороны,меньшевики решительно осуждали большевистскиеметоды и вообще большевистскуюдиктатуру, не считая ее законной. С другойстороны, меньшевики исходили из того, чтов стране происходит социальная революция,что главная опасность — не большевики, а”правые”, ’’контрреволюционеры”. Поэтомув борьбе между красными и белыми меньшевистскаяпартия официально была на сторонекрасных и призвала своих членов вместес большевиками бороться против р е с ­таврации капитализма”.Далеко не все меньшевики были согласныс этой установкой. Но как раз для Дана онабыла весьма типична. Хотя он сидел в большевистскойтюрьме и прекрасно знал, какиерепрессии обрушила на меньшевиков большевистскаявласть (даже после гражданскойвойны, когда белые ей уже не угрожали),Дан продолжал верить, что в процессе революционногоразвития рабочее движение вынудитбольшевиков к демократизации режима.Дан эмигрировал в 1922 г. Однако и в 30-егоды —в период полного торжества сталинизма- он упорно отстаивал эти идеи. Попрежнему,как и в годы гражданской войны,опасность виделась ему ”справа”.Разумеется, вопрос можно ставить и ина­

161че, как сделал однажды Валерий Чалидзе: аследует ли вообще считать коммунистическуюдиктатуру "левой”? Но у Дана сомнений небыло, что главная угроза трудящимся исходитвсе от тех же "помещиков и капиталистов”»Подобную позицию в те годы не разделялобольшинство меньшевиков. Поэтому в конце30-х годов Дану пришлось уйти из центральныхорганов партии, лидером которой он былтак долго. В эмиграции он основал своюсобственную группу и свой журнал, враждебныйменьшевикам, и стал искать единомышленниковсреди французских коммунистов илевых социалистов. Со смертью Дана в1947 г. журнал перестал выходить, группараспалась, а его ближайший сотрудник сталоткрыто работать на большевиков.Основная идея Дана последнего периодаего жизни - синтез большевизма и меньшевизма.Он утверждал, что большевизм долженстать демократичнее, а меньшевикам следуетпризнать социальные достижения советскойвласти. Естественно, что этот синтез неосуществился. Да и как он мог осуществиться...Но вот прошло 40 лет после смерти Дана,и не воскресают ли его идеи? Я имею в видуидеологию Итальянской компартии, хотя допускаю,что ее лидеры о Дане даже не слышали.Если же считать, что М.Горбачевстоит за ”социализм с человеческим лицом”,то нетрудно обнаружить перекличкумежду идеями Дана, Берлингуэра, пражскихреформаторов и нынешнего генсека КПСС.Не менее интересны в определенном смыслеи материалы, собранные Сапиром в книге”Из архива Л.О.Дан”. Прежде всего - этозаметки и воспоминания самой Лидии Осиповныо ее семье и ее брате Ю.Мартове, одореволюционных тюрьмах и ссылках, об”Искре”, о встречах с Плехановым, Лениным,Савинковым и многими другими. На русскомязыке нет биографии Мартова, лишь в1959 г. в Нью-Йорке вышел сборник воспоминанийи писем ”Мартов и его близкие”.Книга ”Из архива Л.ОЛан” - ценное дополнениек этому сборнику и, одновременно,материал из первых рук к будущей биографиивиднейшего деятеля социал-демократии иидеолога русского меньшевизма.В сборнике есть сведения не только оМартове. Здесь и заметки о Вере Фигнер,переписка Л.ОЛан с ЕЛСусковой, освещающаяпроблемы русского политического масонства,наконец, рассказ о тайной встречеКИ.Бухарина с супругами Дан в Париже в1936 г. На последнем моменте стоит остановитьсяособо.Бухарин, приехавший в Париж по командировкеИнститута Маркса-Энгельса, пришел кДану неожиданно, ”рискуя головой”. Беседовалио многом. Заговорили и о Сталине.Бухарин сказал, что Сталин ”даже несчастеноттого, что не может уверить всех,даже самого себя, что он больше всех, иэто его несчастье, может быть, самая человеческаяв нем черта, может быть, единственнаячеловеческая в нем черта, но ужене человеческое, а что-то дьявольское естьв том, что за это самое свое ”несчастье”он не может не мстить людям, всем людям, аособенно тем, кто чем-то выше, лучшеего... Если кто лучше его говорит, он -обречен, он уже не оставит его в живых,ибо —этот человек вечное ему напоминание,что он не первый, не самый лучший; есликто лучше пишет — плохо его дело» Нет,нет, Федор Ильич, это маленький, злобныйчеловек, нет, не человек, а дьявол”.Потрясенный Дан спросил Бухарина, как жепри такой оценке Сталина он, Бухарин, идругие коммунисты так слепо доверили этомудьяволу и свою судьбу, и судьбу партии,и судьбу страны. Бухарин заволновался:”Вы этого не понимаете, это совсем другое,не ему доверено, а человеку, которомудоверяет партия; вот так уж случилось, чтоон - вроде как символ партии, низы, рабочие,народ верят ему, может, это и нашавина, но так это произошло, вот почему мывсе и лезем к нему в хайло» зная наверняка,что он пожрет нас. И он это знает итолько выбирает более удобный момент”.”Но в таком случае, - спросила ЛидияДан, —почему же вы лезете в хайло? Почемувозвращаетесь?” Бухарин с недоумением посмотрелна нее и как-то досадливо отмахнулсярукой: ”Как не вернуться? Статьэмигрантом? Нет, жить как вы, эмигрантом,я бы не мог» Нет, будь что будет... Даможет, ничего и не будет”.Так думал, очевидно, не один Бухарин, нои многие старые большевики. Сталин в ихглазах двоился: с одной стороны — Д ьявол”,с другой — ’’символ партии”. Боротьсясо Сталиным значило идти противпартии —их партии, их государства.Борис Вайль

СОДЕРЖАНИЕ ЖУРНАЛА ЗА 1988 г.ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДНЕВНИК№ 1. Двери открываются медленно. — Пора кончать! — Дой мой, или перестройка. — Как быть сКубой?№ 2. Выстрелы не умолкают. — Трагическая статистика. — Посмотри направо. — Поражение империи.№ 3. Венгерский урок. —А.Гальперин. Признание вины. —Б.Комаров. Экологическое эхо войны. —JÏ.Мезенцева. Чили на пути к демократии?№ 4. Западная Европа на пути к единству. —Упасть, чтобы подняться. —А.Сикоев. Тревоги Афона.— ПЕН-клуб в Польше возрождается. —Иордания без Западного берега. —Битва за нефтяные камни.—Советская база в Сирии.№ 5. У.Пфафф. Мюнхен, 1938 год. Что могло бы случиться? —’’Война, почти война!” —Бирма: часыпошли вновь. —Химическая войыа против курдов. —Кровавое наследие диктатуры.№ 6^ Г о л убы е каски” —лауреат Нобелевской премии мира., —Доброе начало, предполагающее продолжение.— ШгаяонахПГ'новое~мышление, —Польская дилемма: между партией и ’’Солидарностью”.—Алжир на пороге"ката'стро$ ьь *ВЕСТИ ИЗ СССР№ 1. Нагорный Карабах. Обращение комитета по воссоединению Нагорного Карабаха с АрмянскойССР.№ 2. Изучаем общественное мнение. — В.А. Приручение ’’неформальных социалистов”. —А.Литовский.Архивы и перестройка. —Гремя огнем, сверкая блеском стали...№ 3. Нагорный Карабах. —’’Экспресс-хроника”.№ 4. Нагорный Карабах. —Капитализм путем натурального обмена. —Э.Лебедева. Мертвые дома иживые люди.№ 5. Начнем с хозрасчета. —О чистых руках. —Чем мы торгуем.№ 6. Истоки конфликта. — Эстония: конституционный кризис. — А.Мурженко. День политзаключенногов СССР. —А.Новиков. Демократический союз: оппозиция или игра? —Е.Габович. На смену’’чернобыльским” реакторам. - М.Талалай. ’’Утоли моя печали”.ГЛАСНОСТЬ, ОППОЗИЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ, ПЕРЕСТРОЙКАЮ.Афанасьев. Служанка лживой пропаганды........................................................................................................ 1Х.Ахонен, Т. Мадисон. Эстонская весна .................................................................................................................. 5Р.Бахтамов. Десять месяцев спустя (2) ; Другая игра (3) ; Сказание о демиургах (6)Б.Вайль. Атака на привилегии................................................................. , ................................................................ 2С.Лезов. Победа и поражение правозащ итников.................................................................................................. 2М.Молоствов. От догматизма к новому мышлению........................................................................................... 4A.Нуйкин. Механизм подм ены ..................................................................................................................................... 6Общая программа Народного фронта Э стонии..................................................................................................... 5М.Поповский. Наука и перестройка ........................................................................................................................ 2О.Румянцев. Демократия без разреш ения.............................................................................................................. 5B.Селюнин. Реванш бю рократии.............................................................................................. 1A.Стреляный. Постепенность —самоцель?................... 6Р.Шапиро. Петля ............................................................................................................................................................... 1ПРОБЛЕМЫ СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКИ И ЭКОЛОГИИР.Бахтамов. Без денег не проживешь (1) ; Между словом и делом (4) ; Из болота тащить бегемота(5)Б.Комаров. В ожидании экологического ч у д а ..................................................................................................... 6Г.Попов. Дать взятку Госплану.................................................................................................................................... 4Э.Эрлих. Призрак великих строек над А р к т и к о й .............................................................................................. 2СОВЕТСКИЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ. СТРАНА В МИРЕB.Войнович. Орден без с п р а в к и .............................................................. 1Г.Давыдов. Принудительный т р у д ........................................................................................................................... 3

Ю.Дружников. Сага о Павлике М о р о зо в е.............................................................................................................. 2За право на пациф изм ...................................................................................................................................................... 2Ф.Клаудин, Три вопроса об Октябрьской револю ции........................................................................................ 6А.Кривов. Альтернатива ............................................................................................................................................... 2И.Кривова. Отказчики по совести............................................................................................................................... 2Нельзя доверять тем, кто преследует сторонников ненасилия .................................................................... 2К.Подрабинек. Беспредел............................................................................................................................................... 3Г.Померанц. Ничего не забыли и ничему не науч ились.................................................................................... 1Г.Свирский.’’Память” или бесп ам ятство............................................................................................................... 2’’Служу Советскому Союзу!” ..................................................................................................................................... 2Ф.Фернандес Ордоньес. Европа и Советский С о ю з.............................................................................................. 6Е.Фет. Добро пожаловать в А к адем гор одок !........................................................................................................ 5Штрихи к портрету маленького вождя (Д.Васильев. Новогоднее обращение. О КГБ. Об ИльеГлазунове) ................................................................................................................................................................ 3ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО МИРАБезопасность и права человека неразделимы. Речь Президента США Р .Р ей ган а.................................... 3Г.Буяновский. В железных объятиях д р у з е й ........................................................................................................ 6Б.Гришин. Ученик ч а р о д ея ............................................................................................................................................ 6Дж.Киркпатрик. Язык обм ан а..................................................................................................................................... 4И.Косинский. Наш собственный п о з о р ..................................................................................................................... 6A.Орлов. Кандидаты и п р ези д ен т ............................................................................................................................... 6Дж.Паркер. Самая большая из развивающихся стр ан........................................................................................ 1X.Перес Лопес. Возврат к ’’нравственной экономике” ..................................................................................... 4Э.Финкельштейн. Бедствие, не ставшее катастроф ой........................................................................................ 5Б.Х. Прошлое, которое не хочет уйти ..................................................................................................................... 1B.Чалидзе. Заметки о демократии (3) ; Бюрократия и мирная революция (6)Т.Шульц. Ф и д е л ь ................................................................................................................................................................ 4Ж.Э. Самые нестрашные тюрьмы Е в р о п ы ............................................................................................................... 3А.Яновицкий. Зачем они это сдел ал и ? .................................................... 1ПРОШЛОЕ И БУДУЩЕЕ СТРАНЫ. ТЫСЯЧЕЛЕТИЕКРЕЩЕНИЯ РУСИГ.Андреев. Россия между Востоком и З а п а д о м ................................................................................................. 3А.Антонов-Овсеенко. К а т ы н ь ..................................................................................................................................... 1М.Аксенов-Меерсон. Тысячелетие крещения Р у с и .............................................................................................. 3А.Великанова. Дороже всех святы нь......................................................................................................................... 3А.Вельмин. Живая церковь и патриарх Тихон ..................................................................................................... 3C.Лезов. Погромы к тысячелетию............................................................................................................................... 3Л.Люкс. Государство п р а в д ы ...................................................................................................................................... 6Г.Нилов. Как возвышался Сталин ............................................................................................................................ 5Г.Померанц. Мысли о ю б и л е е ..................................................................................................................................... 3Т.Рейманова. За три недели до оккупации ........................................................................................................... 5Религиозный р е н е с са н с .................................................................................................................................................. 5КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ. ИСКУССТВО. ФИЛОСОФИЯ И ТЕОЛОГИЯЕ.Барабанов. Московский авангард. Взгляд из 1988 г о д а .............................................................................. 4Б.Вайль. Легитимация власти и к у л ь т у р а ............................................................................................................... 3Э.Гомберг. Искусство и революция ........................................................................................................................ 4И.Левкова-Ламм. Искусство гласности или танталовы муки? .................................................................... 4С.Лезов. Новый Завет и Голокауст (1) ; Христианство и политическая позиция (5)Х.Маккоби. Истоки антисемитизма............................................................................................................................ 1З.Миркина. На подтаявшем л е д н и к е ........................................................................................................................ 5Б.Парамонов. Пантеон (1) ; Из града Китежа на Брайтон-Бич (5)Г.Померанц. Отвернувшееся пок ол ен и е.................................................................................................................. 2Б.Хазанов. Черное солнце ф и л о соф и и ..................................................................................................................... 1Е.Эткинд. Письма из П арижа......................................................................................................................................... 3II

ПИСАТЕЛИ И ЛИТЕРАТУРА. РЕЦЕНЗИИН'Барфод. Критик в плюралистическом обществе ........................................................................................... 3О.Баталин. Жизнь Соломона Лурье (Б.Я.Копржива-Лурье. История одной жизни) .......................... 1Э.Бойтар. Убьешь его —родится н о в ы й .................................................................................................................. 2Б.Вайль. Меньшевики и большевики (Ф.И.Дан. Письма; Из архива Л .О .Д ан)....................................... 6A.Великанова. Размышления о Германе Гессе (Г.Гессе, Письма по кругу) (1) ; Логика воображенияи необходимость свободы (Я.Э.Голосовкер, Логика мифа) (4)B.Войнович. Сказка о глупом Галилее....................................................... 3Е.Гессен. Под сенью золотого крыльца .................................................................................................................. 4А.Жигулин. Черные камни. Автобиографическая п о в е с т ь ........................................................................... 2—3C.Максудов. Свободные голоса в твердом переплете (B.Stevanovic, V.Wertsman, Free Voices in RussianLiterature)......................................................................................................................................................... 6A.Мердок. Акает, или Искусство и Э рос............................................................................................................... 4 —5Освободивший себя. К 10-летию смерти Анатолия Я к о б со н а ........................................................................ 5Г.Померанц. Что сказать И о в у ? .................................................................................................................................. 6B.Рудич* Текст жизни и текст искусства (Т.Венцлова, Неустойчивое р а в н о в еси е)...................... . . 4Б.Х. Русская литература от А до Я (В.Казак. Энциклопедический словарь русской литературыс 1917 г о д а ) ............................................................................................................................................................ 4М.Харитонов. Сон при свете солнца............................................................................................................................ 3Р.Шапиро. Куда уж дальше... (4) ; Интересно тем, что неинтересно (Б.Л.Ванников, Записки наркома)(6)Е.Эткинд. О единстве русской литературы (2) ; Нет двух правд (6)БЕСЕДЫ И ИНТЕРВЬЮАмерика голодать не будет. Беседа с помощником министра сельского хозяйства США И.Уилсоном(Дж.Поупкин) ............................................................................................................................................ 5Игра в одни ворота. Интервью с инструктором ЦК КПСС В.Тумаркиным (С.Лезов, С.Тищенко) 2Мы выстрадали надежду. Беседа с Юлием Кимом (К .Л ю барский).............................................................. 6Самиздат вышел из подполья. Интервью с редакторами самиздатских журналов Л.Тимофеевым,С.Григорьянцем, Б.Ивановым, Р.Спектором (М .Д ейч)....................................................................... 5Свободу райкому! Интервью с А.Стреляным (К.Любарский, Б .В айль).................................................... 6Хорошие и плохие неформалы. Беседа с М.Талалаем (А.Назаров) ........................................................... 5Чувство перспективы. Разговор Т.Венцловы с И .Б р одск им ........................................................................... 3ФОТОРУБРИКА. ГОРОДА МИРА. ДОСКА ПОЧЕТАА р м е н и я ............................................................................................................................................................................... 5И.Грэм. Ш анхай................................................................................................................................................................... 1Доска почета......................................................................................................................................................................... 3Ереван .......................................................................................................................................................................................2,3Живу —вижу ...................................................................................................................................................................... 4И.Пауков. Задворки Европы ......................................................................................................................................... 5Звартноц, 5 и ю л я ............................................................................................................................................................... 6Нагорный К а р а б а х ............................................................................................................................................................ 1,3Революционная Россия. Фотоархив Джона Р и д а ................................................................................................. 2Эстония, 1988 ...................................................................................................................................................................... 5АРХИВ. ПАМЯТИ УШЕДШИХ. ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ.КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИАрхив. Государственные курсы стенографии и м аш ин опи си........................................................................ 5Архив. К деятелям науки, культуры и и ск у сств а .............................................................................................. 6Декрет Совета Народных Комиссаров ”0 6 освобождении от воинской повинности по религиознымубеждениям” ............................................................................................................................................... 2Архив. ’’Производит впечатление обыкновенного человека...” .................................................................... 1Умер Борис Рабинович .................................................................................................................................................. 2Письма в редакцию: Ю.Колкер (1) ; А.Голан, Ф.Салказанова (2) ; Г.Буяновский, Х.Тарсис-Дорман(4)Из журналов и г а з е т ......................................................................................................................................................... 3,4,6Между прочим..........................................................................................................................................................................3,5111

Ситуация, в которой находится мир, напоминает мне старую легенду.Н екогда Христос пришел из белой пустыни в пурпурный город. Онувидел м олодого человека, пьяного, лежащего на земле. ”На что тытратишь свою жизнь?” Парень ответил: ”Я был прокаженным, тыисцелил меня, что ж е мне еще делать?” На другой улице он повстречалдругого, который шел с продажной девкой. ’’Зачем ты губишь душ ураспутством?” Тот возразил: ”Я был слеп, а ты вернул мне зрение. Чтоже мне остается делать?” Наконец, на главной площади Иисус увиделстарика, он сидел и плакал. На вопрос, о чем он скорбит, старец ответил:’’Господи, я был мертв. Ты воскресил меня. Что ж е мне ещеделать, как не плакать?..”Наши научные достижения помогли нам справиться с многимиболезнями, приумножили наше благосостояние и наш досуг, и болеетого, наука продлила человеческую жизнь. Но что нам делать со всемэтим? Предадимся ли мы нигилизму, который видит в разум е несчастьеи утверждает, что лучше быть мертвы м, чем живым? Говорят, чтоводородная бом ба оказалась самым действенным оруж ием мира, таккак она отпугивает от войны. На самом деле бом ба — это призыв кчеловечеству, призыв создать новый этос, заново определить духовны еосновы нашего сущ ествования...Д ве концепции человека противостоят друг другу. Проникнутыйсознанием высших ценностей и устремленный к вечному, человекявляет собой наиболее очевидное воплощение божественного на земле.Это отвечает учению Упанишад и Платона, да и христианству в егомногочисленных разновидностях. Другая концепция восходит кВозрождению и опирается на великие достижения науки и технологии.Согласно этом у взгляду, человек высажен без его согласия на берегжизни, брош ен в мир, где он мож ет отстоять себя лишь при условии,что он овладеет стихийными силами, которы е ем у противостоят. Таквот, если мы хотим создать стабильное общ ество, мы должны соединитьоба взгляда. Оба преувеличены, один — в своем агрессивномнатурализме, другой — в искусственном сверхнатурализме и фундаментализме.Мы готовы согласиться со всякой непогрешимостью, будьто непогрешимость папы, Библии или Маркса. Но поведение тех, ктораспинается во имя первых дв ух, мало чем отличается от поведениятех, кто клянется именем последнего. Сила, которая у нас в руках,могла бы превратить нашу землю в райский сад, если бы нам удалосьпревозмочь чувства ненависти и зависти. Н еобходимость в духовнойдисциплине велика, как никогда. Разлад м еж ду Грецией и Галилеей,меж ду интеллектом и д ухом все еще не преодолен. Но уж е то, что мыосознали это, внушает надеж ду.Сарвепалли Радхакришнан,"Восток и Запад” (1955 г.)