Литературный Омск

Не докончив, он направился к машине, рукавом полушубка
сгрёб снег с капота, откинул его, завозился в
моторе. Дмитрий вытащил из кузова лопату, принялся
разгребать снег.
Спустя какой-нибудь час всё было готово. Оба торопились;
ветер сбивал струю пламени от паяльной лампы,
которой Кривоносов грел мотор. Рукавицы у него были
огромные, мешали. Он сбросил их и время от времени
водил пальцами у самой горелки: на ветру пальцы сводило
крючками.
Мотор простуженно каш лял, чихал. Наконец полуторка
нерешительно качнулась и двинулась — плавно, н акатом.
Дмитрий передал руль Кривоносову, побежал к своей
машине. На подножке ударило в спину, — он сунулся
лицом в дверцу, выругался, облегчённо вздохнул. Фары
выхватили круговерть снега.
Проехав с полкилометра, Дмитрий дал сигнал и прислушался.
Ответного гудка не было. Он просигналил
ещё, приоткрыл дверку, оглянулся. Позади, в тусклой
пелене, едва мерцали фары кривоносовской машины.
Пришлось подождать, свет не приближался.
— Вот пень! — снова выругался Дмитрий.
Больш е всего ему хотелось сейчас ехать. Ехать, а не
стоять на месте в расходящейся метелью степи. Он ж дал,
не реш аясь вылезти из кабины, затем нахлобучил ш апку,
пошел обратно, на расплывчатый свет...
Кривоносов цеплялся за руль, судорожно работал руками,
ногами, туловищем, как бывает с человеком, не
умеющим плавать и случайно оказавш емся на большой
воде. М ашина, изъелозив дорогу, глубоко зары лась передними
скатами в сугроб.
— Ты — что? — закричал Дмитрий. — Ночевать собрался?
Алексей повернул к нему растерянное лицо:
— Снег не пускает...
— Зачем ты его пашешь?
Он оттолкнул Кривоносова, начал выводить полуторку
в колею, которую успело перемести. Теперь приходилось
брать раскачкой: вперёд — назад и снова — вперёд
и назад. Обледеневший валенок всё чаще соскальзывал
с педали, нога, выжимавш ая сцепление, онемела,
стала чужой, деревянной.
— Не понимаешь что ли по-человечески?!