Литературный Омск

Утром я несколько раз видел Витьку с Таней Анисимовой.
Эта девуш ка — моя односельчанка. В училише
мы, когда разговаривали, вспоминали родное село. Витька
тож е часто подходил к ней. Он был смелей и разговорчивей
меня. Раньш е Таня читала мне письма, что получала
из дома, а теперь она читала ему, — со мной же
только здоровалась, будто не я, а Витька был её земляком.
Перед обедом я столкнулся на лестнице с Таней и
заговорил о чём-то несвязном. Скорее по лицу, чем но
словам, Таня поняла меня, поправила свою голубую косынку
на голове и сказала;
— Дурачок!
Повернулась и пошла.
Вечером мы с Витькой как ни в чём не бывало пошли
рыбачить. Поймали трёх красивых окуней и только закинули
удочку для четвёртого, как вдруг увидали одного
из наших соучешико'в Лёню Фёдорова. Лёня рассказал,
что Виктор Ильич взял гаечку на время из мастерской,
где чинят станки, и теперь не на шутку расстроен пропажей,
всё повторяет; «Вот так ребята!».
Я решил что эта гайка — часть от какой-нибудь м а­
шины и подумал; «Нужно скорее вернуть её. Уже не
хотелось даж е рыбачить. Когда Лёня ушёл, я молча
потянул удочку, досадуя на Витьку.
— Видно, щука! — шепнул тот радостно, видя как
натянулась леска. Я дёрнул ещё сильнее. Нитка оборвалась,
и гаечка осталась на дне.
Мне очень ж аль стало Виктора Ильича, но я не знал,
чем помочь ему. «Конечно, признаемся, но гаечку-то откуда
возьмём? Вот если бы самому сделать!».
Мы только начинали учиться, пробовали свои силы
у тисков. Но в тот же вечер я пробрался к тискам и,
никем не замеченный, стал работать.
Впервые в жизни своими руками вырубил из четырёхугольной
пластинки шестигранную! Я был доволен и
забыл обо всём на свете, как вдург за досчатой перегородкой
послышались негромкие голоса. Долж но быть,
Витька проболтался. Анисимова настаивала упря.мым,
низким голосом:
— Ты долж ен признаться.
— Ну вот ещё! — отвечал мой друг — мы же брали
сё вдвоём!