НЕвский БОгослов №17 (2015)

Н Е Б О
земли лежали убитые в летнем обмундировании – в гимнастерках и ботинках. Это
были жертвы осенних боев. На них рядами громоздились морские пехотинцы в бушлатах
и широких черных брюках. Выше – сибиряки в полушубках и валенках, шедшие
в атаку в январе. Еще выше – политбойцы в ватниках и тряпичных шапках. На них –
тела в шинелях, маскхалатах, с касками на головах и без них. Страшная диаграмма
наших «успехов»! Я сам видел это Погостье, но это, как оказалось, было везде…». И
добавим: до самого конца. ****
Можно ли уважать тех, кто это приказывал, можно ли после этого называть их
выдающимися людьми, обеленными общей победой, – победой, смывшей с их рук
и совести кровь миллионов преступно загубленных ими солдатских жизней?! Разве
забвение этой стороны войны не есть вторичное предательство тех, кто погиб там
без всякого смысла и правды? Разве такое забвение не обрекает беспамятный и неумный
народ на повторение того кошмара, оказавшись в котором он опять услышит
от своих очередных бесчеловечных диктаторов и горе-полководцев, что-то очень
старое и одновременно знакомое: «Нам нужна победа… Мы за ценой не постоим»!
«ИНФОРМАЦИОННЫЕ ПОЕЗДА» И «ВОКЗАЛ» НАЦИОНАЛЬНОЙ ПАМЯТИ. Отдельным людям свойственно
забывать плохое (свое ли, чужое – не так уж и важно), вытеснять его на периферию
сознания, замещать болезненные мысли о нем действительным или даже вымышленным
позитивом. Иногда такое происходит с целыми народами. На «вокзал»
своей национальной памяти они позволяют пребывать (и, соответственно, отбывать
оттуда куда угодно) только поездам с полуправдой, а для других поездов – правдивых
сверху до низу – путевые стрелки сознательно переведены с расчетом на тупики и
ремонтные мастерские…
В финале фильма герои плачут. Военная песня взломала наглухо задраенный сейф
их собственного страшного прошлого, швырнула из мирного настоящего в реальность,
где «птицы не поют, деревья не растут», где «бьет пулемет неутомим», и
они расплакались… Сегодня нам тоже нужна такая песня, такая музыка; не музыка
парадов и триумфальных тщеславных заявлений (такой у нас предостаточно), а музыка
правды, какой бы горькой она ни была. Нам, как нации, больше всего нужно
сейчас расплакаться и взмолиться, ибо фактическая правда о той войне настаивает
на первичности именно этих христианских реакций!
Кажется, В. П. Астафьев первым задал своим современникам этот вопрос: «Русский
народ вынес страшную войну, сможет ли он вынести еще более страшную правду
об этой войне»?! Вопрос продолжает звучать, продолжает стоять перед нами, и
по сей день. В советском идеологическом утверждении: «никто не забыт, ничто не
забыто» было, как теперь выяснилось, все с точностью до наоборот. Сегодня, спустя
семьдесят лет после окончания той чудовищной беспрецедентной войны, пришло
время пропустить на русско-украинско-белорусский вокзал памяти самый главный
для всех нас эшелон с надписью-задачей и одновременно обетованием, с надписью
идущей поверх всех его вагонов: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они
насытятся»…
**** Известно, что при встрече с Эйзенхауэром и другими иностранными генералами в 1945
году Г. К. Жуков раскрыл «секрет» быстрого прохождения советских войск через немецкие минные
поля. «Вначале мы пускали на минные поля пехоту. После пехоты (обезвредившей пехотные
мины собственными подрывами – Е. Г.) саперы снимали противотанковые мины, потом шли
танки». Потрясенный Эйзенхауэр ответил Жукову, что «американские солдаты отказались
бы выполнять этот приказ» (См. диалог: Eisenhower. D. Crusade in Europe. New York, 1977, pp.
465-468). Другой генерал-очевидец, но уже со стороны немцев свидетельствовал, что: «До самого
конца войны русские, не обращая внимания на огромные потери, бросали пехоту в атаку
почти в сомкнутых строях». См. Меллетин Ф. Танковые сражения в 1939-1945 гг. М., 1959.
73