ВЛАСТЬ, ПОЛИТИКА И ИДЕОЛОГИЯ В ИСТОРИИ ЕВРОПЫ
ВЛАСТЬ, ПОЛИТИКА И ИДЕОЛОГИЯ В ИСТОРИИ ЕВРОПЫ
ВЛАСТЬ, ПОЛИТИКА И ИДЕОЛОГИЯ В ИСТОРИИ ЕВРОПЫ
You also want an ePaper? Increase the reach of your titles
YUMPU automatically turns print PDFs into web optimized ePapers that Google loves.
Почти рядом с Аммианом Марцеллином творили авторы,<br />
для которых картина приема пищи знаменитым человеком была<br />
так же важна, как и описание его государственных дел. Это так<br />
называемые Scriptores historiae Augustae 8 . Как и Аммиан, они жили<br />
в переходную (в культурологическом смысле) эпоху, но в отличие<br />
от него творчески перерабатывали античные литературные<br />
традиции. Будучи уже ранневизантийскими по стилю историками,<br />
они не отказались от морализаторства на базе историографии,<br />
но их морализаторство уже не было таким примитивным,<br />
черно-белым, как прежде. Появление в сочинениях конца IV в.<br />
деталей, оживлявших сухое повествование исторического сочинения,<br />
наиболее заметно в сюжетах об императорской пище.<br />
Например, биограф Александра Севера, вместо того чтобы просто<br />
назвать его умеренным в потреблении вина, сообщает, что<br />
«он пил вина не много и не мало, а вполне в меру» 9 . Биографа<br />
другого августа, Антонина Геты, интересуют не взаимоотношения<br />
участников пира, устроенного императором, а названия<br />
кушаний, приготовленных по его рецепту (SHA, Antoninus<br />
Geta, 5,7–8). <strong>В</strong> жизнеописании Коммода сообщается уже не просто<br />
о «попойках» и «пьяном бесчинстве», как это было у Геродиана<br />
(Herodian., Hist., I,8,1; 14,8), а еще и о месте и времени проведения<br />
императорских кутежей, их масштабе и степени бесстыдства<br />
(SHA, Commodus Antoninus, 2,7; 3,7; 13,4). <strong>В</strong> общем, налицо<br />
творческий подход части ранневизантийских историков к теме<br />
императорского образа. Но данное замечание относится не ко<br />
всем авторам IV в., которые специализировались в жанре биографии.<br />
Например, Евнапий и Аврелий <strong>В</strong>иктор копировали в своратуры<br />
пользуется понятием «Trivialliteratur», обозначая тем самым его самостоятельное<br />
существование.<br />
8 <strong>И</strong>нтересно, что у современных историков имеются различные сомнения<br />
по поводу «Scriptores historiae Augustae» (SHA) как источника: или относительно<br />
авторства отдельных его частей, или относительно личности самих<br />
Scriptores, или относительно времени создания данной компиляции. Что касается<br />
вопроса о времени создания SHA, то его можно разрешить в пользу конца<br />
IV в. на основании наличия в нем методики, с помощью которой Scriptores<br />
описали прием пищи императорами.<br />
9 Здесь и далее перевод фрагментов из SHA – Е.М. Штаерман. SHA,<br />
Alexander Severus. 37,2, 11.<br />
107<br />
их алиментарных описаниях манеру историков периода принципата<br />
(Eunap., Vitae soph., 458; Aur. Vict., De Caes., 42,22). Поэтому<br />
по своим политическим воззрениям (если так можно выразиться<br />
вслед за З.<strong>В</strong>. Удальцовой) они ближе скорее к Аммиану Марцеллину,<br />
чем к биографам августов (т.е. к SHA). <strong>В</strong>озможно, для<br />
того чтобы освободиться от античного историографического<br />
консерватизма, историку IV в. требовались не только некоторый<br />
авантюризм, но еще и осознание правильности и даже необходимости<br />
нового подхода при описании исторических событий.<br />
Евнапий же был решителен в другом: в отстаивании идеалов<br />
язычества 10 , а Аврелий <strong>В</strong>иктор принес творчество в жертву другим<br />
литературным новшествам IV в. – событийному примитивизму<br />
и хронологическому схематизму.<br />
<strong>И</strong>так, Scriptores historiae Augustae создали традицию более<br />
красочного, чем прежде, описания обеда выдающегося политического<br />
деятеля. Они не старались придерживаться какой-либо<br />
прежней схемы такого описания, не стремились к объективности<br />
при реконструкции «гастрономических» картин прошлого и, наконец,<br />
не выдерживали сложившийся в поздней античности<br />
стиль подобных описаний. Характеристика императора через<br />
еду зависела теперь в основном от личного отношения того или<br />
иного биографа к объекту описания. Кроме того, в описаниях<br />
пищи значительная роль стала принадлежать вину (почти все<br />
биографы конца IV в. уделили ему повышенное внимание).<br />
<strong>В</strong>месте с тем Scriptores остались во власти некоторых стереотипов,<br />
утвердившихся в общественном сознании в античную<br />
эпоху. Например, они были убеждены, что все болезни происходят<br />
из-за неправильного питания и что голодание – один из методов<br />
эффективного лечения (SHA, Divus Aurelianus, 50,1; Ср.:<br />
Amm. Marc., Res gestae, XXI,16,5). <strong>В</strong>ообще, всякая чрезмерность<br />
ими порицалась, хотя они, по-видимому, признавали индивидуальность<br />
нормы потребления у разных людей (SHA, Divus<br />
Aurelianus, 6,1; 50,4). Пьянство и обжорство по-прежнему считались<br />
негативными свойствами характера, которые причиняли<br />
ущерб образу «хорошего» императора, но так как в реальной<br />
10 Bartelinu G. Eunape et le vocabulaire chretien // Vigiliae Christiana. T. 23.<br />
1969. P. 293–301.<br />
108
Change language