Мартынов, Л. Крепость на Оми

гут всадить пулю и даже не в лоб, а в затылок. Свои. Словом, он
и не думает об эффектной возможности войти в Куломзино во
главе своих войск. Он не каратель, он верховный правитель. Но
кто-то ему должен помочь, раз его собственные солдаты ‘ не
способны решительно покончить с мятежом.
И эта помощь является как раз во время. Господин Уорд требует
свидания с адмиралом.
* *
*
Полковник Уорд напрасно повышает голос. Никто не собирается
отговариваться поздним часом, или тем, что адмирал болен.
Полковника сразу же ведут к Колчаку.
Этот англичанин Джон Уорд был когда то рабочим, благонамеренным
средним английским рабочим, тред-юнионистом. Во
время войны, следуя призыву защищать отечество, Уорд добровольно
пошел в армию. Вскоре ему посчастливилось стать офицером.
Произведенный в офицеры и избранный членом парламента,
он почувствовал себя на седьмом небе. Он стал верным слугой
его величества короля Георга... Теперь, будучи послан в Сибирь
с экспедиционным отрядом английских стрелков, Уорд, человек
весьма недалекий и самодовольный, купается в лучах славы,
идущих от адмирала. Колчака Уорд считает чем-то вроде рус- ,
ского Бисмарка, сибирского Гладстона, правда окруженного всякими
самарскими, уфимскими и омскими пигмеями, которые только
и делают, что вставляют палки в колеса государства. Так предполагает
этот полковник, представляющий собою здесь, в Сибири,
мощь Великобритании, этот полковник Уорд, правая рука
генерала Нокса — главы британской военной миссии в Сибири.
Адмирал встретил Уорда с нескрываемой радостью. Вот с такими
«рабочими», конечно, можно иметь дело. В Англии сумели
воспитать приятных во всех отношениях людей. Гнетущее чувство
одиночества и тревоги покинуло Колчака. В конце концов,
пусть восстанет хоть весь Омск, но рано падать духом, когда
здесь представители великих демократических держав. Пусть
против Колчака три четверти всей России, но зато за него вся
Европа. Разве не перессорились недавно эти двое — француз
Жанен с англичанином Уордом за честь дать ему, Колчаку,
охрану при поездке на фронт! Колчак любезно протянул руку
этому бывшему рабочему. Он улыбался. Но Уорд, обычно такой
почтительный по отношению к адмиралу, на этот раз посмотрел
в глаза Колчаку с нескрываемым недоумением и неодобрением.
Уорд был saiMeTHO взволнован. Он без лишних предисловий
сообщил, что еще около полуночи русская главная квартира послала
ему тревожное донесение. Да и сам он услышал выстрелы,
доносящиеся с разных сторон. Шальная пуля ударила в стенку
вагона, когда он, Уорд, одевался. В городе нет порядка,—
объявил Уорд. Он видел; русские всадники кружили у ставки