История рода Штейнгауэр - Geschichte der Wolgadeutschen

директив террор устроили и здесь, причем вне очереди. Шваб, председатель ЦИК АССР
Немцев Поволжья, гордо заявил на майском пленуме крайкома в 1930 году: «Мы должны
прямо сказать, что вопрос ликвидации кулачества в Немреспублике стоял отчасти
вопросительно… Нужно ли вообще это дело проводить в Немреспублике, и мы считали,
что это дело нужно и можно проводить… Немцы 12 лет не ставили вопроса в деревне,
что они, дескать, угнетаются». Лидеров эмиграции и «кулаков» изолировали, но в
республике и весной 1930-го часть сел не выезжала в поле, живя слухами, что Гинденбург,
мол, выделил миллион рублей, чтобы всех немцев перевезти в Германию, т.к. немецкий
народ не может дальше смотреть, как в СССР погибают немцы. Ходили слухи и о том,
что Америка будет присылать «большие белые пароходы» и забирать к себе одно село
за другим. Вот народ и ждал эти «белые пароходы».
В 1929 году власть развернула мощную кампанию по закрытию церквей, и к концу 1930
года по стране разорили 80% сельских храмов. Нижневолжская краевая организация
«Союза воинствующих безбожников» с ответственным секретарем Дайковским после
прошедшего летом 2-го Всероссийского съезда воинствующих безбожников тоже
объявила свою «пятилетку безбожия».
Грехом это зимой не считалось: как же, выявляем врагов, которых надо ликвидировать
ради лучшей жизни. Перевыполняло план и краевое руководство. 3 февраля краевая
особая комиссия по ликвидации кулачества постановила: «Считать необходимым по
линии ГПУ до 10/П дополнительно изъятому изъять еще до 3000 человек по округам и
Немреспублике».
Шеболдаев 2 февраля сообщил Молотову, что «ввиду стихийного движения по
раскулачиванию, массового бегства кулаков /до 10 тысяч хозяйств/, распродаж
имущества», крайком решил: подготовительный этап операции /учет и арест 4 тысяч
кулаков 1-й категории/ завершить к 10 февраля; конфискацию имущества у 50 тысяч
раскулачиваемых хозяйств - провести с 10 по 15 февраля; и до конца месяца выслать 9
тысяч кулацких семей 2-й категории. Для проталкивания этих планов в Москву выехал
Густи, который 4 февраля написал Шеболдаеву: «…Молотов обругал нас самым
ругательским образом, потому что и мы и другие /Сев. Кавказ, Ср.Волга/ не считаемся с
положением транспорта и неподготовленностью людей и мест, предназначенных для
безболезненной реализации дела. Когда он категорически предложил придерживаться
директив ЦК, я положил ему наши особоуважительные соображения, именно, что 1/
сплошная коллективизация у нас началась раньше, чем у других, следовательно быстрее
назрела необходимость изъятия кулаков, 2/ кулачество превращает свое имущество в
ликвидное состояние и мы физически не в состоянии уследить за всеми тонкими
процессами. 3/ Местами вызывает временные осложнения /немцы, Балашов/…».
Под осложнениями подразумевались массовые крестьянские выступления,
проходившие в январе на территории Балашовского округа и Немреспублики. Далее
Густи пишет, что Молотов согласился с доводами Саратова, и если ОГПУ возражать не
будет, то операцию по раскулачиванию и выселению можно будет провести не за 4
месяца, как это предусматривало ЦК, а за два, на чем настаивало краевое руководство.
Густи договорился о встрече с Мессингом, одним из заместителей председателя ОГПУ, и